Текст книги "Зяблик"

Она вскинула на него еще один недовольный взгляд.

– Если серьезно, не курю, – добавил Дмитрий. – Изредка только тянет на сигары. Но пока держусь. А ты что, не любишь курящих мужчин?

– Очень не люблю. Особенно курящих сигары.

– Ну если ты не хочешь, чтобы я курил, – сказал он, подсмеиваясь, – то тебе придется кое-что для меня сделать…

Дмитрий резко развернулся и притянул Юлю к себе. Он поднес голову близко к ее лицу и посмотрел на нее с желанием:

– Надо же мне хоть как-то успокаивать нервы!

– Тогда кури, – хитро улыбаясь, предложила Юля.

Она попыталась выскользнуть из его рук и Дмитрий, рассмеявшись, выпустил ее.

– Дима, пожалуйста, расскажи до конца, – попросила Юля, поправляя платье.

– Почти рассказал. – Он сделал глубокий выдох. – Я нанял людей, чтобы выяснить, чего он добивается. – Дмитрий выдержал паузу и посмотрел на Юлю. – У него есть одна слабость.

–Женский пол? – предположила она, поворачиваясь к Дмитрию.

На этот раз мужчина долго смотрел на Юлю с благоговением.

– Прости. Все никак не привыкну, с кем имею дело… Да. В его доме поставили прослушку. Он живет один, но постоянно водит разных женщин. И вот однажды мне принесли отчет по прослушке, в котором я опознал свою подругу.

– Какую из них, брюнетку или рыжую? – голос Юли звучал спокойно.

Дмитрий остановился и посмотрел на девушку в упор. В его глазах появилось недоверие.

– Юля, осторожнее! Если так пойдет дальше, то я решу, что ты тоже подсадная. Иначе, откуда такая осведомленность?

Юля не обратила внимания на слова Дмитрия и продолжала идти по тропе.

– Рыжая к тебе на кухне клеилась. Брюнетка за столом весь вечер в тебя глазами стреляла. Они обе на меня смотрели с явным желанием встретить меня ночью в темном переулке. Так что это не осведомленность, а умение сложить два плюс два. Что касается подсадной, то я удивлена, что в свете всего того, что ты мне сейчас рассказал, тебе эта мысль пришла в голову только теперь. Я на твоем месте подумала бы об этом раньше. Единственное, что спасает мое положение, так это тот эпизод между мной и Кириллом, который ты случайно слышал. Даже если бы все это была постановка, мы с ним никак не могли знать, что ты будешь стоять на веранде.

– Как тебе удается так быстро все обрабатывать в своей умной голове? – восхитился Дмитрий.

– В этом нет ничего удивительного или странного. Это просто издержки профессии. Синхронные переводчики, это своего рода высшая лига, среди них нет людей, соображающих медленно. Просто попробуй представить себе, как это работает, и ты сразу все поймешь.

Дмитрий остановился и посмотрел на Юлю с интересом.

– Оратор произносит речь на другом языке, – продолжала девушка, – а ты являешься и получателем, и отправителем информации одновременно. Поэтому твой мыслительный процесс в несколько раз превышает скорость речи оратора. Задержка между тем, как он произносит какую-либо мысль и тем, как ты сначала в своей голове переводишь ее на другой язык, а потом произносишь в микрофон, составляет всего несколько секунд. То есть мгновение. Но за это мгновение, помимо одного смысла, сказанного им, ты должен уловить его тон, понять, какое конкретно чувство он хочет выразить своей речью. Ты должен обработать все специальные термины. Должен проявить осведомленность в любой из областей, которые могут быть затронуты в его речи. Должен учесть такие особенности языка, как идиомы и фразеологизмы. Тогда как в том языке, на который ты переводишь, таких конструкций может не существовать. Ты должен быть готов к кризисной или внештатной ситуации. Я уже молчу о том, что одновременно ты должен следить за повесткой дня, переключаться между ораторами, не путая кто есть кто, принимать на бумаге сообщения об изменениях в программе и так далее. При этом, не прерывая свою речь и постоянным потоком выдавая перевод. А между тем у тебя на это все есть лишь одно мгновение. Как быть?

Дмитрий слушал, затаив дыхание. В его глазах читалось восхищение. Юля объяснила:

– У тебя есть только один способ осуществить все это. Ты должен отредактировать его речь и сократить ее, не исказив общего смысла. Скомпоновать фразы таким образом, чтобы сделать их лаконичными и ясными. При этом, учитывая, что источник информации, то есть оратор, может быть кем угодно. Например, глупым или малообразованным человеком или наоборот, человеком с масштабным видением и замысловатой речью. Твоя же задача на выходе выдать текст, приемлемый для слушателя. И все это ты должен сделать за одно мгновение. Проще говоря, слушать, думать и говорить одновременно. Годы работы в подобных условиях не проходят бесследно. Стремительность мысли – это не дар, как ты думаешь. Это мое наказание.

– Юля, я… – с чувством начал Дмитрий.

Но она не дала ему договорить и прижала палец к его губам:

– Т-шш, Дима! Не смотри на меня так, а то я совсем растаю… Лучше расскажи до конца. Мне, правда, очень интересно!

Мужчина бросил на нее чувственный взгляд:

– Теперь уже и смотреть не позволяешь. Что же ты делаешь со мной, Юля?

Он переменил тон на серьезный:

– Хорошо, я продолжу… На пленках я узнал голос Наташи. Это сестра моего друга, с которой у нас в последние два года был сложный роман. Не сказать даже, чтобы роман. Скорее секс, похоть и ничего больше. Но она надеялась заполучить меня в мужья. А я в последнее время даже перестал ее хотеть, что, видимо, и повлекло дальнейшие события. Не знаю, кто из них к кому обратился первым, но они решили объединить усилия. Мне стало казаться, что Наташа проявляет чрезмерный интерес к моим делам. Например, к компьютеру. Но я не держу там ничего важного, и поэтому был спокоен. Тем не менее, внимание обратил. После утки в СМИ насчет моей женитьбы, я скормил Наташе версию о том, что в моем кабинете есть важные бумаги. И специально стал закрывать его на ключ. А ей перекрыл доступ в дом. Мы просто перестали видеться. Тогда она привлекла Таню…

– Рыжую?

– Да. Племянницу моей домработницы. Я узнал об этом из пленок. И вскоре, как и ожидал, застал Таню в своем кабинете. В процессе уборки.

– И ты позволил ей выйти оттуда живой? – шутливо поинтересовалась Юля.

– Конечно! Мне пришлось состроить дурака, будто бы я ничего не заподозрил. Я просто спросил ее, что она там делает. Она ответила, что хотела убрать в кабинете и поэтому взяла ключ, а я сделал вид, что поверил в эту туфту.

– Что они ищут?

– Все, что составляет коммерческую тайну. В первую очередь, информацию о структуре моих активов. Чтобы вычислить, куда нанести удар.

– А ей-то зачем это нужно?

– Наташе? Да просто из вредности. Чтобы отомстить.

– Но причем тут твоя женитьба?

– Ты подобралась к самому главному. Как ни крути, у Кирилла бизнес районного масштаба. Даже, если ему удастся отщипнуть кусок от моего пирога, вся возня все равно останется в пределах Болшева. Он не будет выносить сор из избы. Иначе с ним никто здесь не станет работать. Его и так в Болшеве недолюбливают. Иметь дело с человеком, у которого во главе угла стоит сведение личных счетов, никто не горит особым желанием. Велик риск стать разменной монетой в его игре, если ветер переменится. Но пока он сильно не высовывается, его терпят. Он прекрасно понимает свое положение. Поэтому действует исподтишка. И будет продолжать до скончания веков. Но я знаю его характер. Если загнать его в угол, он рискнет и пойдет до конца.

– Так вот что ты придумал! Все гениальное просто! Ты якобы женишься на московских связях и возвращаешься сюда уже в качестве представителя столичных бизнес-кругов. И либо Кирилл признает поражение и отстает от тебя, либо принимает бой. Только я не понимаю одного. Какими средствами он собирается принять бой?

– Да, ты снова угадала. Это самый важный вопрос. Он должен любыми путями не дать мне жениться. Поэтому я даже рад, что он считает, что у нас с тобой разлад. Ведь, как это и задумывалось, именно тебя он и принял за мою невесту.

– Объясни мне одно. Как ты мог согласиться, когда это так важно для тебя, вовлечь в эту историю незнакомого тебе человека, не зная толком даже как он себя при этом поведет? Ведь я так понимаю, что моя реакция сильно подпортила тебе твои планы?

– Мои цели были в значительной степени достигнуты еще до твоего появления. Во-первых, я проверил, как именно он будет действовать. Теперь вектор его мышления мне ясен и это уже проще. Он будет подбираться ко мне через мое окружение или моих близких. Во-вторых, я узнал доподлинно, что ничего конкретного, что можно сразу взять и использовать, у него против меня нет. Или он бы это уже сделал. Поэтому он и вышел на Наташу, хотел через нее достать хоть что-то. В-третьих, я подключил определенные силы из Москвы и заодно проверил, можно ли на них полагаться. Но ты права, ситуация оказалась вне моего контроля. Марина начала свою игру. Поэтому я решил действовать по ситуации. Предполагал, что либо мы с тобой договоримся, либо я не стану тебя привлекать. Но это было до того, как я тебя увидел.

Дмитрий остановился и посмотрел на Юлю. Она смущенно потупила глаза:

– И что тогда произошло? – тихо спросила девушка.

– Не знаю. Этого нельзя объяснить словами.

Юля подняла на него свое лицо. Дмитрий смотрел на нее проникающим взглядом. Юля вся загорелась, в ней снова начало подниматься крайнее волнение. Яркие, бирюзовые глаза Дмитрия испепеляли.

– Дима, я… В моей жизни сейчас все так неопределенно… Мне нужно время, чтобы во всем разобраться. Понимаешь… Я ну вот совсем не представляю, куда мне двигаться. К прежней жизни я не вернусь. А новой у меня нет. Потому-то я и приехала. Чтобы уйти в себя и подумать, кем мне стоит быть.

– Тебе стоит просто быть собой. Я не встречал никого лучше.

Юля снова опустила глаза.

– Ты меня не знаешь…

Дмитрий обхватил ее лицо ладонями.

– Я всю жизнь тебя знал, – с чувством произнес он. – Только не догадывался о твоем существовании.

Он умолк и долго смотрел в это лицо, такое дорогое, такое любимое, переводя взгляд с одной его черты на другую.

– Разбирайся в себе столько, сколько тебе потребуется. Думай, размышляй. Но что бы ты не решила, ты от меня никуда не денешься.

Дмитрий выпустил голову Юли из своих рук, и они пошли дальше вдоль реки, туда, где было так хорошо и где они, наконец, обретали друг друга.

Глава 17

Электроприводные ворота медленно открылись, и на участок въехал Вранглер с открытым верхом. На пороге большого богатого дома стояла Анастасия. Она встречала гостей: из машины одновременно вышли Дмитрий и Юля.

– Привет, мама! Смотри, кого я тебе привез! – Дмитрий и Юля уже поднимались по лестнице, ведущей в дом.

– Я очень рада! Проходите в дом! Здравствуйте, Юленька! – Анастасия обняла Юлю и поцеловала ее в лоб.

– Нет, мама, мне надо ехать, – сказал Дмитрий, целуя мать. – Сделаю дела и вернусь. Можно Юля пока побудет у тебя?

– Конечно! Ты не волнуйся, мы найдем, чем нам заняться.

Анастасия заговорщицки подмигнула Юле и привлекла ее за собой в дом. Юля улыбнулась в ответ женщине, но немного отстранилась и обернулась к Дмитрию. Анастасия прошла в дом одна. Подойдя на шаг ближе к Дмитрию, собирающемуся уходить, Юля окликнула его:

– Дима!

Он снова развернулся к Юле и посмотрел на нее таким взглядом как будто ждал от нее чего-то особенного и надеялся на что-то приятное для себя.

Она опустила глаза и тихо сказала:

– Ты меня спрашивал… так я… останусь в Зябликово. Ты ведь сегодня вернешься?

Дмитрий улыбнулся будто бы с облегчением:

– Конечно! Сам за тобой заеду, как все закончу.

Он нежно дотронулся до ее щеки и сбежал вниз по лестнице. Юля прошла в дом и осмотрелась. Вокруг царила классика. Светлая мебель, светлый глянцевый пол с редкими мелкими черными квадратиками. Высокий черный глянцевый потолок, который венчала изысканная люстра из венецианского стекла. От всего этого великолепия веяло утонченностью и хорошим вкусом. Анастасия поджидала Юлю. Женщина подошла к своей гостье, обняла ее за плечи и увлекла вглубь дома.

***

 
Воспоминаний тяжкий груз
Мне больно обращать в слова.
Я их сама еще боюсь,
Но тку терзаний кружева…
Один лишь раз ты честен был
На сто процентов, до конца;
Единым выстрелом убил,
Мне правды в грудь загнав свинца.
Золу любви держу в руках,
Ее оплакивать нет сил…
Она мертва, она лишь прах,
Сколь ты б ее не возносил…
 

(прим.: стихотворение «Зола», автор Анна Кимова)

Анастасия и Юля сидели на кухне и пили чай. Светлый стол на витых ножках, за которым они расположились, и такие же стулья, были искусно подобраны и прекрасно вписывались в общий стиль интерьера помещения. Большое панорамное стекло-купе, выходящее на газон, за которым начинался палисадник, венчало общую картину. Створки стекла-купе были раздвинуты, и женщины сидели почти на улице, в саду. Все еще ярко светило солнце. Анастасия отпила глоток из чашки и лукаво посмотрела на Юлю своими глубокими голубыми глазами.

– Анастасия Владимировна, прекратите на меня так смотреть, мне неловко…

– Прости, ничего не могу с собой поделать. Просто я рада за вас.

– Почему вы позавчера уехали?

– Я должна была. Надо было оставить вас вдвоем. Дать вам во всем разобраться. Надеюсь, я таким образом внесла свою лепту.

– По-моему, я только еще сильнее запуталась. – Юля встала и вышла в сад.

Анастасия проследовала за ней. Дойдя до девушки, она встала напротив нее в ожидании того, что та скажет.

– Теперь я совсем не знаю, что мне делать, – обратилась Юля к собеседнице.

– Юля, я вижу, что вас что-то беспокоит. Расскажите, может, что посоветую. Я не буду говорить об этом с Димой.

– Дело не в нем, а во мне. Сегодня Дима рассказал мне о себе. Все рассказал. О вас, о его отце, о вашем втором муже. – Юля повернула голову и посмотрела на Анастасию. – О своих делах. Я шла и слушала его, а сама про себя думала, как же так получилось, что мы еще и недели друг друга не знаем, а он так доверился мне.

– Мне это понятно. – Анастасия внимательно посмотрела на Юлю. – Юля, он влюблен в вас. С ним такого никогда не было. Я знаю Диму. У него это серьезно. Поэтому он и открылся вам.

– Так и у меня, похоже, серьезно.

– Тогда в чем же дело?

– В том, что все происходит совсем не вовремя. В тот момент, когда я потеряла себя. Я совсем не знаю, куда мне двигаться. И мне так страшно. – Юля заплакала. – Оттого, что я могу ошибиться. Ведь моя психика на пределе!

Анастасия подошла ближе и обняла Юлю, а та уперлась лицом в ее грудь, продолжая горько плакать. Анастасия нежно гладила девушку по волосам.

– Тише, все в порядке. Тише. Может, сейчас как раз, наоборот, самое время.

Постепенно Юля успокоилась и вытерла лицо ладонями. Женщины прошли вглубь сада к небольшому декоративному прудику, у которого стояла белая скамейка. Они сели.

– Анастасия Владимировна, вы меня простите за слезы. Сама не пойму, что со мной.

В последнее время меня все время одолевают сомнения, так ли я живу, правильно ли поступаю. Хотя, если откровенно, в глубине души я знаю, что на все эти вопросы ответ отрицательный. – Юля зажмурилась. – Я очень не хочу снова ошибиться.

Анастасия вздохнула:

– Дважды в жизни меня тоже мучили сомненья. В первый раз, когда я уходила от Диминого отца. Я очень любила Володю. Но понимала, что он плохой человек. Эта любовь долгое время заставляла меня быть слепой и глухой. А когда слух и зрение стали ко мне возвращаться, отнялась речь. Я не могла ничего ему сказать. Очень хотела, но не могла себя заставить. В этом состоянии я прожила довольно долго. А потом он в очередной раз сделал что-то, и у меня внутри все как отрезало. Причем, не сделал ведь ничего особенного. Просто пролилась последняя капля. И я ушла от него. Диме тогда было восемь лет. Володя угрожал мне, что не отпустит так просто, что убьет. А мне было все равно. И когда он осознал, что со мной произошло, просто отпустил. А через несколько лет его не стало.

Женщина смела слезу со щеки. Этот рассказ давался ей нелегко.

– Во второй раз меня одолевали сомнения, выходить ли мне замуж за нелюбимого человека, – продолжала она. – Это было очень трудное решение. Диме тогда было еще лет десять-одиннадцать, и я понимала, что мне одной будет трудно его воспитать. Но я все равно никак не могла переступить через себя. Представить, что каждый день буду засыпать в одной постели с нелюбимым человеком. А потом однажды утром, прямо как было с Володей, что-то взяло и переключилось в моей голове. Я подумала: а что есть любовь? Что мне принесла совместная жизнь с человеком, которого я так сильно любила, но который этого совсем не заслуживал? И была ли это любовь? Или просто временное помрачение, слепота. Почему же не впустить в свою жизнь кого-то достойного, кто, возможно, сам по себе и есть любовь? И, знаете, я ни разу не пожалела ни о первом, ни о втором своих решениях. Так что знаю из личного опыта, как сложно стоять на перепутье жизни.

Юля задумчиво посмотрела на Анастасию:

– Моя мама запомнилась мне как самый светлый человек, которого я когда-либо знала. Мы жили скромно, но наш дом всегда был наполнен любовью. Здесь, с вами, я в первый раз после детских лет испытываю такое же чувство, какое испытывала рядом с ней.

– А где ваша мама сейчас?

– Она умерла, когда мне только исполнилось шестнадцать.

– О, Юля, простите…

Юля положила ладонь на плечо Анастасии:

– Все в порядке.

Девушка на миг умолкла и посмотрела вдаль:

– Моя мать узнала о том, что неизлечимо больна раком, когда ей оставалось жить всего ничего. Она вызвала отца, которого я никогда не знала, чтобы он забрал меня к себе, ведь других родственников у нас не было. Отец был богатым человеком и жил в Калифорнии. Он увез меня в Штаты якобы на каникулы, где вскоре я узнала о смерти мамы. Для меня это стало потрясением, изменившим всю мою дальнейшую жизнь. – Юля вздохнула и посмотрела на воду. – Я всегда хотела заниматься музыкой. Но отец считал, что я должна получить серьезное образование и почти сразу отправил меня учиться в университет международной политики и экономики Миддлбери-колледжа в Вермонте. Это один из старейших ВУЗов в Штатах, он даже входил в пятерку лучших школ США.

Но ни политика, ни экономика никогда меня не интересовали. Я стала искать себя. Летом в Миддлбери для студентов работала русская лингвистическая школа. Я приходила на уроки просто, чтобы послушать родной язык, но скоро предложила свою помощь на занятиях, общалась со студентами, объясняла, переводила. Во мне открылась нетривиальная способность формулировать любую мысль доступно, четко, а, главное, почти без задержки. Я начала развивать этот навык. Миддлбери-колледж один из немногих в США готовит синхронистов. Я прошла этот курс. Еще до его окончания я уже начала работать по этому направлению. А позже переехала в Вашингтон и стала тем, кем была до прошлой недели.

– Кем же, Юля? – Анастасия внимательно посмотрела Юле в глаза. – Кем вы были?

Девушка грустно улыбнулась:

– Странницей. – Юля сделала паузу. – Штаты мне не нравились. Они никогда не стали бы мне домом. У отца я жить не хотела. Он был человеком очень холодным. По правде говоря, я его даже немного боялась. Поэтому делала все, чтобы заработать себе на жизнь самостоятельно. Мне было нужно имя. И я бралась за любые заказы на мероприятиях, куда меня приглашали. Летала по миру. Но очень хотела домой. И одновременно боялась вернуться. Боялась, что воспоминания снова захлестнут. Да и долгое время не получалось. Вначале колледж, потом карьера. Вот уж что-что, а она у меня складывалась!

Девушка снова взглянула на мать Дмитрия. Та была вся внимания.

– К двадцати пяти годам уже не меня выбирали, а я выбирала, – продолжала свой рассказ Юля. – Среди профи мне не было равных, я могла безошибочно работать сессию по 40-50 минут, тогда как из-за колоссальных нагрузок на мозг обычно смена синхрониста длится 15-20 минут. Я бралась за работу только на крупных политических мероприятиях и была единственной синхронисткой из высшей лиги, по собственному желанию отвергнувшей работу в ООН: я выбрала вернуться домой. А дома меня ждала встреча с человеком, который был моей первой любовью.

Юля снова умолкла. Она грустно смотрела вдаль.

– У нас был трогательный детский роман, резко прервавшийся с моим отъездом. За десять лет моего отсутствия в Москве все сильно изменилось. Это была новая страна, новый для меня город, волнующий и такой близкий. Я, наконец, почувствовала, что оживаю. Мумия исчезала, стали прорастать цветы. И тут появился он. Сильный, властный, красивый. В нем было столько страсти. И я влюбилась всем своим существом. В эту заводку, в его русскость, которой мне так не хватало последние десять лет. И началась новая веха моей жизни. Работа на износ то в Штатах, то в России. И эта страстная влюбленность.

Анастасия не спускала с девушки глаз. Рассказ Юли трогал женщину и отзывался в ее душе сочувствием.

– А вскоре он просто взял и исчез, – мерно звучал голос Юли. – Так же неожиданно, как и появился. И я вдруг осознала, что ничего толком не знала о нем. Я, конечно, не искала его, но и при желании не знала бы, где искать. Для меня это был удар, самый сильный после смерти мамы. Я все время находилась на пределе. На работе – на пределе умственной активности. Дома – на пределе эмоций. Чтобы как-то развеяться, я стала находить время для занятий музыкой. Встречалась с друзьями. Но в основном просто много работала. А в нашей профессии переработки чреваты. Все это копилось во мне, и я стала уже ненавидеть свою работу. Это длилось почти семь лет. Я насовсем переехала в Россию и практически перестала работать за границей. И вот однажды меня уговорили поработать на экономическом форуме, хотя я всегда предпочитала политические мероприятия. И там я снова встретила его.

Юля вздохнула и, обхватив ладонью горло, проглотила ком.

– Юля, может, прервемся?

– Нет, мне хочется вам рассказать.

Снова сглотнув, девушка продолжала:

– Это было похоже на болезнь. Он поглощал меня своей страстью, я ничего не могла поделать с этим. Но в этот раз я очень хорошо понимала, с кем имею дело. Его внешность оказалась обманчивой. За видимой силой я быстро разглядела пустую амбицию и банальную потребность к подчинению своей воле. Властность становилась во главе угла, где она уже не была столь привлекательной. Я стала быстро охладевать. А он от того лишь сильнее заводился. Он понимал, что я не верила ему, и поэтому ему никак не удавалось установить надо мной контроль. Тогда он сделал «ход конем»: предложил мне выйти за него замуж. Я в тот момент не понимала, что это вовсе не от большой и чистой любви и решила, что у него это серьезно. Долго думала, а он окружал меня такой заботой, что я готова была в ней утонуть. И я согласилась. А вот сейчас думаю и не понимаю, как я могла? Как можно было поверить человеку, который один раз меня уже предал? Не знаю, что это было. Может, просто желание доказать самой себе, что я особенная и меня не могли предать. Что это просто была случайность, обстоятельства, а сейчас он здесь и любит меня.

Юля замолчала, перевела взгляд на Анастасию и сказала отрешенно:

– Вскоре я забеременела. А когда была на третьем месяце и до свадьбы оставались считанные часы, он поставил меня перед фактом, что у него случаются романы. Понимаете? Не один случайный роман, а периодические, планомерные, если так можно выразиться, романы. Так и сказал: «У меня, Юля, слишком большое сердце, чтобы в нем могла жить только одна женщина. Даже такая прекрасная, как ты».

Юля сделала паузу. Она смотрела вдаль то ли отрешенным, то ли надменным взглядом, смысл которого ускользал от Анастасии.

– В тот же день я ушла от него. Но после очередной рабочей сессии у меня случился выкидыш.

– Юленька… – произнесла мать Дмитрия, обнимая девушку.

Анастасия погладила Юлю по голове и спине. Та прижалась лицом к шее женщины. Они долго сидели молча, а после Юля поднялась со скамейки и подошла к пруду.

– Потом он звонил, писал, приезжал, искал встреч. Но во мне как будто что-то умерло. Мне было все равно. Точкой же в этой истории стала наша случайная встреча в городе. Он говорил мне, как меня любит и какая я дура, что оказалась такой несговорчивой. До сих пор помню его фразу: «Гордость не порок, но она мешает тебе жить», – сказал он мне. Понимаете? – Юля покачала головой. – Наверное, только тогда я осознала в полной мере, за кого собиралась замуж… Он ведь так и не узнал о том, что я была беременна. Не знаю почему, но я ему не сказала. Может, что-то предчувствовала. Хотела сделать это после свадьбы.

Анастасия подошла к девушке и встала возле самой кромки воды. Юля продолжала:

– Все последнее время я все задаю и задаю себе вопросы. Почему всю свою жизнь я отказывалась слушать свое сердце? Зачем довела себя до полного морального истощения? Ведь надо было остановиться раньше, что-то изменить. Тогда Бог не наказал бы меня так жестоко за мое тщеславие.

– О чем вы, Юля? При чем здесь тщеславие?

– При том, Анастасия Владимировна. Я хотела быть самой лучшей, самой любимой. А это и есть тщеславие. И вот результат: лучшей я стала, но это не принесло мне счастья, ведь именно моя напряженная работа так опустошила меня. А любимой мне стать так и не пришлось. Грехи не позволили.

– Что вы называете грехами? Желание быть любимой? Но это естественная потребность любого психически здорового человека. Вы сказали, что хотели быть лучшей и стали ею. И назвали это тщеславием. Но так ли это? Знаете ли вы, отчего происходит слово тщеславие? Тщетная слава. Это когда вы хотите, чтобы люди признавали ваше превосходство над ними, даже когда на самом деле его вовсе и нет. А то, что вы описали, это характер, воля к победе, лидерство, наконец. То есть качества, двигающие мир вперед. И уж точно я не стала бы относить такие вещи ко грехам.

Юля посмотрела на Анастасию с задумчивостью, как будто бы она начала осознавать что-то важное.

Женщина продолжала:

– На вашу долю выпало много бед, Юля. Но я вижу, что вы человек с очень сильным характером. Такие люди страдают тихо. Переживают глубоко. Я знаю это по себе. Вы страдали так долго, что разум стал вам изменять. Вы перестали быть к себе объективной. А теперь попробуйте просто взять и забыть обо всем. Как будто у вас нет прошлого. И никогда не было. А есть только будущее. И оно может быть каким угодно. Но совершенно точно оно не будет таким, каким было ваше прошлое.

Юля заплакала, а мать Дмитрия подошла к ней близко и обняла.

 
… А ты все здесь, ты все стоишь,
Держа момент в своих руках.
Ты веришь в то, что хрустнул лишь
Пульт управления слегка.
В том промах твой, меня спалил
Огонь всей лжи твоей дотла.
Ты, милый, больше мне не мил;
Была любовь – теперь зола.
 

(прим.: стихотворение «Зола», автор Анна Кимова)