Текст книги "Кубок лунника"

– С чем я только не сталкивался, инспектор. Не лунник, так внезапно выползший из склепа вампир. Не вампир, так человек. И, надо признать, люди всегда отличались куда большей изобретательностью нежели наши соседи по Этернии.

– Я мало знаю лунников, Анри, – проговорила Малика, – но тот, кого я знала, не стал бы убивать людей просто так…

И она запнулась, задумавшись. Осенившая ведьму мысль была очень и очень неприятной. Возможно, ни один из детей Ночной странницы и не будет марать руки любопытства ради, а вот ради мести… И, в конце концов, что она знает об этом народе? Граф Рутто, воплощенное спокойствие, собственноручно убил четверых – и это только при ней. Сколько их еще могло быть в послужном списке лунного лорда?

– Госпожа Вейн, – осторожно позвал Марио.

Ведьма вздрогнула, с запозданием понимая, что ей вот уже которую минуту к ряду суют под нос клок черного меха.

– Это шерсть лунника, которую нашли зажатой в кулаке одной из жертв, – терпеливо пояснил Анри, – полагаю, что этого достаточно, чтобы искать виновных среди детей луны?

Малика поморгала, неприязненно рассматривая жесткую и блестящую шерсть, которая походила на тончайшие угольные иглы.

– А вы уверены… что это именно… лунника?

– И не сомневайтесь, госпожа Вейн. Только клок, выдранный из загривка одного из них, может так красиво переливаться и искриться при луне. Сказано ведь, дети Ночной Странницы…

"Что может заставить лунника убивать?" – думала ведьма, глядя сквозь Анри, – "пожалуй, только месть… Или самозащита".

У Малики вдруг возникло чувство, как будто она забыла что-то очень важное. Клок черной шерсти все еще лежал на столе между ней и Марио. Ведьма потянулась, осторожно дотронулась пальцем до пучка жесткого ворса. Йоргг! А ведь она знавала одного лунника, который мог перекинуться в черного, угольно-черного зверя. У этого лунника были причины не любить людей, а кроме того, он не вернулся в свой замок среди Ирисовых пустошей.

– Ну что ж, – Малика откашлялась и постаралась придать голосу бодрое выражение, – пожалуй, мы пойдем, да, господин Игиро? Нам нужно посовещаться и все обдумать, прежде чем мы приступим.

Мужчины одновременно поднялись, обменялись рукопожатием.

– Рад, что ведомство наконец обратило на Ловенну внимание, – инспектор разволновался и покраснел так, что Малика встревожилась за его немолодое уже сердце, – надеюсь, что вы нам поможете. Честное… честное слово, я сбился с ног, пытаясь поймать злодея. Но эта тварь просто неуловима, йоргг его дери! И Всеблагий знает, кто будет следующим…

На мгновение взгляд его когда-то синих, а теперь поблекших глаз задержался на ведьме. Она слабо улыбнулась в ответ, успела подумать о том, что инспектор хотя бы искренен с ними… И, вскрикнув, непроизвольно стиснула руку Игиро.

Это было похоже на вспышку. Темная, мутная тревога, словно полотнище, затрепетала над рано поседевшей головой инспектора, простерлась, закрыв небо до самого горизонта…

– Что, что с тобой? Малика! Йоргг, дайте воды, вы что, не видите, госпожа Вейн в обмороке?

Холодные брызги на лице. Капли, стекающие по щекам, по шее. И мрак отступил, словно молочная пенка, когда на нее как следует подуешь.

Ведьма повернула голову и уткнулась носом в безупречно чистую рубашку Марио, внезапно осознав, что от палача ведомства пахнет лимонами и немного шоколадом. Туман постепенно рассеивался, в поле зрения появилась розовая, с бледными ногтями, рука инспектора, и на лицо шлепнулись холодные капли.

– Хватит, мне уже лучше, – выдохнула ведьма.

– Меня пугает то, как часто тебе становится дурно, – бесстрастно сказал Марио, – если я тебя поставлю на ноги, ты сразу упадешь, верно?

– Постараюсь не упасть.

Малика потерла виски. Йоргг! Когда с ней произошло нечто подобное в прошлый раз… все закончилось плачевно. Да-да! Именно тогда она ехала в дилижансе и смотрела на Нэйда. Тревога сжала сердце, совсем чуть-чуть – но этого оказалось достаточно, чтобы приятный попутчик попытался ее убить, а потом и сам лишился жизни.

Так что же мог означать нынешний всплеск предчувствия?

"Либо инспектор и есть убийца, либо ему не жить", – мрачно заключила про себя Малика, а вслух сказала:

– Не выходите вечерами из дому, господин Станс.

Он прищурился.

– Что вы увидели, госпожа Вейн?

– Опасность, нависшую над вами. Больше ничего сказать не могу.

…Потом они с Марио ушли, и Малика всю дорогу до гостиницы испытывала неоъяснимое раздражение по поводу того, что ее напарник… в общем, он был точен, внимателен, аккуратен, а главное – прав насчет того, что купаться лучше после посещения местного инспектора. Но ванна – дело долгое, а ее поджидало сомнительное удовольствие беседы с Браем Рутто.

"Но я должна туда пойти", – решила ведьма.

Ох, если бы все было так легко, как ей хотелось!

Малике пришлось битый час уговаривать Марио отпустить ее одну. Она клялась именем Всеблагого, что вернется до наступления темноты, что не будет рисковать собой. В конце концов еще только четыре часа пополудни, а летом темнеет поздно. И Ловенна, как ни крути, не дремучий лес, вряд ли сбрендивший лунник появится среди людной улицы и начнет убивать направо и налево.

– Госпожа Вейн, вы можете идти, – Марио махнул рукой, – но, уж пожалуйста, не вздумайте устроить какую-нибудь глупую выходку или начать самостоятельное расследование. Одиноких агентов, знаете ли, быстро убивают, а я не желаю отягощать свою совесть еще и вашей смертью.

– Я не буду делать глупостей, – Малика сконфузилась, припомнив, что именно после подобной выходки ей пришлось повисеть, привязанной к ветке, а под ногами складывали дровишки для костра.

"Быть агентом – не самое подходящее занятие для такой безголовой ведьмы, как я", – мелькнула очень здравая, хотя и запоздалая мысль.

А руки уверенно потрошили чемодан в поисках приличного платья. В конце концов, не являться же в дом к родственнику лунного лорда в рединготе с лоснящимися на локтях рукавами?

* * *

Брай Рутто был уважаемым в Ловенне лунником. Более того, Брай оказался лунником весьма и весьма зажиточным, если судить по его дому: новенький, деревянный, наличники, двери, ставни – все покрыто изумительной резьбой. Да и размеров жилище Брая оказалось нешуточных. Не дом – а самый настоящий дворец, только из дерева.

Пока Малика стояла посреди улицы и глазела на жилище Рутто, к широкому подъезду подошла парочка нечеловеческого происхождения – и он, и она – нарядно, но не вычурно одетые. Лунники пошушукались, оглядываясь на ведьму, а затем вошли в дом. В тот момент, когда дверь приоткрылась, малика услышала чью-то виртуозную игру на клавикорде.

– Хм, – задумчиво сказала ведьма.

Затем она расправила складки на своем новом, темно-изумрудном шелковом платье, которое подчеркивало загадочную зелень ведьмовских глаз, поправила маленькую шляпку и решительно шагнула к дверям. Ей, пропади все пропадом, только нужно поговорить с Браем Рутто. Йоргг! Малика уже не сомневалась в результате беседы. Вряд ли зажиточный лунник захочет покинуть свой уютный дом ради какого-то там перламутрового замка среди пустошей.

Ведьма постучала бронзовым молоточком, и через несколько минут ей открыл юноша в синей ливрее. Он уставился на нее, не скрывая удивления, а затем, поморгав, любезно спросил, кто она и чего хочет.

– Я ведьма, Малика Вейн, – а слух ее не обманул. В доме Брая кто-то играл вальс! – передай своему господину, что у меня есть к нему важное поручение.

Желтые глаза юноши оставались непроницаемыми. Он лишь сделал шаг назад и коротко поклонился.

– Прошу вас, госпожа Вейн. Сегодня у господина Рутто праздник, день рождения. Вы сможете найти его среди гостей.

– Вот как, – пробормотала Малика, не торопясь проходить, – я даже не знаю как он выглядит…

– О, это несложно, – лунник дружелюбно улыбнулся, – господин Рутто будет облачен в золотой камзол. Это, конечно, немного старомодно, но господин предпочитает одеваться так, как было принято во время его юности.

– А могу ли я узнать, который день рождения справляет господин Рутто?

– Сотый, – и, поклонившись, юноша дал понять что разговор окончен.

Окончательно смутившись, Малика вошла. Нет, ну надо же, как ей не повезло! Из ледника на бал. Хорошо еще, что хватило ума переодеться, а то хороша бы была Малика Вейн, явившись на день рождения Брая Рутто в мятом и перепачканном платье, в котором пришлось осматривать трупы…

А вальс не смолкал. Звуки его становились все громче, подсказывая Малике верный путь. Она шла сквозь анфиладу деревянных комнат с высокими сводчатыми потолками. Золотистое дерево повсюду, причудливая резьба, выполненная настоящим мастером, легкий аромат роз, мешающийся с запахом молодого вина. Гостей она завидела издалека; как и следовало предположить, многие кружились в танце, роскошно одетые дамы и кавалеры. Ведьма мысленно призналась, что на их фоне выглядит как серая мышка – "но я же здесь не за тем, чтобы красоваться?!!"

И, как назло, за спиной раздалось непривычное:

– Могу я аганжировать госпожу на танец?

Малика даже не успела сообразить, что происходит, как ее уже вели в танце по залу, уверенно, властно. Раз-два-три. Раз-два-три.

Вконец смутившись, она подняла глаза на своего кавалера. Ну, конечно. Лунник. Кого еще здесь можно встретить?

– От вас изумительно пахнет, – он улыбнулся, – я знаю, что для людей это не комплимент, но все же говорю это, поскольку… Вы пахнете не так, как обычные люди.

– Я ведьма, – коротко пояснила Малика. Что тут скрывать?

– А, вот в чем дело, – снова белозубая улыбка, от которой бы бросило в дрожь любого честного этернийца, но только не Малику.

– Вы даже не дали мне возможности отказаться от танца, – сказала она, – где я могу найти господина Рутто? У меня к нему дело.

– Которого из них? – весело осведомился мужчина, – их здесь двое, старший и младший.

– Мне нужен Брай Рутто.

– А-а-а… Вы его найдете, если пройдете по тому коридору в кабинет. Но ведь… вы не уйдете прямо сейчас?

– А вы, однако, самоуверены, – Малика не стала сдерживать улыбку, – вы даже не представились.

Она со все возрастающим интересом рассматривала столь неожиданно объявившегося кавалера. Разумеется, он выглядел очень молодо – но ведь все лунники лет до трехсот выглядят не старше людского тридцатилетнего возраста. Он даже чем-то походил на Марио: светлые волосы, светлые глаза, бледная кожа. Вернее, лунника можно было бы назвать почти близнецом господина Игиро; только при виде Марио вспоминались пшеничные поля и ледяные озера, а этот молодой, рослый мужчина напомнил Малике Ночную Странницу. Бледную, призрачную, скользящую и при этом невыносимо прекрасную, заставляющую сердце сживаться в сладкой тревоге.

… – Но вы не дали мне шанса представиться, околдовав ароматом своего тела, – проворковал он, – в вас есть нечто… особенное, прекрасная незнакомка.

– А вы, значит, прекрасный незнакомец?

– Если вы на самом деле так думаете, то я весьма польщен.

– Меня зовут Малика Вейн, – строго сказала ведьма.

– Я – Дэйнор, граф Сильван-младший.

– Отпустите меня, граф, у меня дело к Браю Рутто.

– Разве я могу отпустить такое сокровище?!!

Раз-два-три, раз-два-три…

– У меня просто нет слов, граф, – пробормотала ведьма.

– К чему нам слова?

Он поймал ее взгляд и загадочно улыбнулся, а по телу ведьмы как будто пробежала невесомая волна чужой силы.

– Что это вы делаете? – нахмурилась она.

Не хватало еще, чтобы этот красавец начал копаться в ее мыслях! И агент Вейн сосредоточилась на замечательном ритме вальса. Раз-два-три!

– Разве не заметно? Пытаюсь вас соблазнить! – последовал совершенно серьезный ответ.

– Вот еще! Лучше отпустите меня, Дэйнор Сильван-младший, не тратьте понапрасну свое время. Разве вы не слышали, что ведьмы устойчивы к подобного вида чарам?

Глаза цвета белого золота, достаточно редкие, блеснули азартом.

– Вы мне нравитесь, госпожа Вейн. А я получаю все, что хочу. Я, знаете ли, истинный аристократ.

Малика обреченно вздохнула.

– Как мне сложно с вами, Дэйнор. Ну скажите, что такого вы во мне нашли?

– Для меня достаточно вашего запаха, – с детской непосредственностью ответил лунник, – разве вы не знали, госпожа Вейн, что дети Ночной Странницы ищут себе пару именно по запаху?

– Вы шутите.

– Вовсе нет. Вот увидите… Вы уже в паутине, госпожа Вейн, и паук неподалеку…

«Ох, не нравится мне такое сравнение», – подумала ведьма.

А в следующее мгновение Дэйнор что-то сделал – она успела почувствовать легкое давление чужой силы, как будто плеснули в лицо теплой солоноватой водой. Деревянный потолок подернулся рябью, и Малика, к собственному ужасу, ощутила стремительно разливающееся по всему телу… желание.

Ноги, руки стали ватными; она с устрашающей скоростью превращалась в марионетку в сильных руках светлоглазого лунника. Но еще страшнее было то, что ведьме совершенно не хотелось сопротивляться происходящему с ней.

«Вот она, лунная магия», – мысленно усмехнулась она, – «а я и не знала, каково это…»

Стоп. Нет, конечно же, знала. Тот единственный раз, когда ей пришлось обнять Альвена Рутто, когда он позволил ей увидеть своих воспитанников…

Почти повиснув на руках Дэйнора, ведьма продолжала его разглядывать, но теперь уже оценивающе. Так, как женщина смотрит на мужчину, с которым ее связала судьба, на одну ночь – а может быть и навечно.

В светлых глазах билось пламя торжества.

– Позвольте, госпожа Вейн, я вас уведу отсюда, – хрипло прошептал он ей на ухо, и Малика, окончательно потеряв способность думать, молча кивнула.

Вместо мыслей в голове плавал розовый и приторно сладкий туман. Она купалась в странном, нечеловеческом запахе кожи лунника – от него пахло лесом и ночью, хотя никому не объяснить, как именно благоухает тьма, замешанная на лунном свете. Осталось только одно: содрать с него нежно-сиреневый сюртук, разорвать белоснежную блузу с кружевными манжетами, и…

– Я могу тебя поцеловать? – прошептал Дэйнор.

– Да.

Розовый туман клубился перед глазами, и ведьма даже не заметила, что они остались совсем одни, что зал с танцующими парами остался позади, а вокруг царит приятный золотистый сумрак. Она запрокинула голову, обвила руками шею нежданного любовника – «а разве он мой любовник?» – обеспокоилась крошечная частица здравого рассудка, и ей, хохоча, ответила лунная магия, плещущаяся в крови:

– Да.

Откуда-то издалека раздался звук рвущейся ткани, но все это показалось Малике далеким и ничего не значащим.

«Платье. Мое новое платье», – беспечно подумала она, – «ну и пусть».

А потом и эта жалкая мысль где-то потерялась, утонув в мерцающем тумане. Единственное, пожалуй, что немного смущало Малику, так это ощущение неправильности происходящего. Что-то здесь было не так, но что?

И вдруг наваждение схлынуло, оставляя неприятную, болезненную пустоту.

…– Прошу прощения, что помешал. Но вы, Дэйнор Сильван, должны покинуть этот дом. Немедленно. Так пожелал Брай Рутто.

От звуков этого голоса Малике захотелось немедленно провалиться сквозь пол. Она поднялась на цыпочки, чтобы выглянуть из-за плеча лунника: в дверях, сложив руки на груди, стоял беглый лунный лорд и с легкой насмешкой смотрел прямо на нее. Йоргг! Следовало предвидеть нечто подобное, не правда ли?!!

Чувствуя, как в груди все подернулось хрусткой ледяной коркой, Малика быстро огляделась и попыталась стянуть у ворота безнадежно испорченное платье. Проклятие, проклятие! Как же так… все получилось?!! К горлу подкатил горький комок, а из клочьев розового тумана выкристаллизовалась одна единственная мысль. Всеблагий, что он обо мне подумает?!!

Между тем Дэйнор повернулся так, чтобы закрыть ее собой и глухо зарычал.

– Я хочу знать причину, по которой прогоняют наследника уважаемой семьи.

– Ты ее знаешь, – спокойно ответил граф Рутто, – ты сделал то, что не одобрил бы ни один здравомыслящий лунник. Ты оскорбил гостью хозяина.

Дэйнор вдруг рассмеялся.

– Оскорбил?!! Спроси у нее сам, она может сказать только то, что была бы не прочь продолжить!

– Ты прекрасно знаешь, что без твоего Дара ничего подобного бы не произошло, так что уходи. Или позвать прислугу, чтобы тебя выпроводили?

– Да ты просто не можешь забыть, как я тебя отделал в прошлый раз, – Дэйнор быстро взял себя в руки, и говорил очень спокойно, сдабривая свою речь изрядным количеством иронии.

– Этот долг я тебе верну, не сомневайся.

Граф Сильван одернул сюртук, обернулся к Малике и властно притянул ее к себе. Она не стала сопротивляться – толку-то…

– Мы еще увидимся, моя душенька.

Потом он быстро коснулся губами ее виска и ушел, а для Малики наступил тот самый миг, которого она очень хотела избежать.

Но… не произошло ровным счетом ничего.

Альвен Рутто все так же стоял в дверном проеме и казался слишком бледным в черной, без единого проблеска, одежде. А она застыла рядом с роскошным диваном, сжимая у ворота разорванное платье и со страхом думая, что нужно, наверное, что-нибудь сказать. Лунник ее опередил.

– Я провожу вас в кабинет Брая, госпожа Вейн.

Она вздрогнула.

Как, и это – все? Ни единого упрека в легкомысленном поведении?

– Откуда вы знаете, что он мне нужен? – хрипло мяукнула ведьма первое, что пришло на ум.

– Я ожидал увидеть по крайней мере инспектора Берна, – с легким презрением ответил граф, – но, я вижу, он не решился сюда приехать и отправил вас.

– Вы бросили жителей Блюменса.

– После посещения праженской тюрьмы я не считаю себя более обязанным лечить людей от лунной немочи. Если вам удастся уговорить Брая, то он отправится в мой замок… Идемте же, госпожа Вейн.

Малика ощутила, как кровь прилила к щекам.

– Я… простите. Я не могу… в таком виде…

На бледных губах лунника вдруг мелькнула ироничная улыбка.

– Превосходный вид, госпожа Вейн. Так вы хотя бы похожи на женщину, а не на книжного червя из Академии.

Она вспыхнула. Ну вот, теперь начнутся оскорбления. Возможно, даже взаимные.

– Не понимаю, на что вы намекаете, граф Рутто, – поджав губы, сказала она, – но, раз уж вы полагаете, что вашего родственника не шокирует мой внешний вид, то я готова.

И, гордо подняв голову, Малика собиралась было прошествовать мимо лунника, но он мягко удержал ее за локоть.

– Ваша шляпка, госпожа Вейн, осталась на диване… – а в следующее мгновение желтые глаза зло вспыхнули, – вы… вы, Малика Вейн, агент по делам нечеловеческих сущностей?!! Что ж, прекрасная карьера для посредственной ведьмы!

Лунник окинул ее откровенно брезгливым взглядом, как будто перед ним вдруг оказался здоровенный раздавленный таракан.

«Любопытно, Дэйнор тоже об этом теперь знает?» – подумала ведьма, а вслух огрызнулась:

– Неприлично без приглашения копаться в чужих мыслях, граф Рутто.

– Это у вас болтается на поверхности, госпожа Вейн. Как дерьмо в проруби. Разве что на лбу не написано – я агент, нанятый для того, чтобы вынюхивать и отправлять на казнь всех, кого сочту подозрительным!

– Не ваше дело, граф! – она вдруг разозлилась, – даже если я и агент, то вам, наверное, интересно узнать, почему я им стала?

– Понятно, почему, – лунник облил ее истинно королевским презрением, – чтобы не упокаивать призраков по три сотни за каждого!

– Чтобы вас выпустили из тюрьмы! – рявкнула Малика, – чтобы ваша драгоценная персона разгуливала на свободе, и чтобы c вас не успели содрать кожу и набить ее опилками, изготавливая чучело лунника! А следовало бы, честное слово! И без того у вас в голове одни опилки!

Внезапно накатила слабость, стало душно. Малика оперлась о дверной косяк, несколько раз вдохнула глубоко-глубоко. Лунник молчал, а когда она подняла глаза, то поняла: сказанные слова достигли цели. Граф Рутто выглядел… растерянным. И даже беспомощным. Он хотел ее поддержать, но ведьма попятилась.

– Не смейте меня трогать, понятно? Отведите меня к Браю, я требую…

Лицо лунного лорда вмиг окаменело. Он с наигранным безразличием пожал плечами и процедил:

– Следуйте за мной, госпожа Вейн. Я думаю, что Брай будет непротив поделиться с вами одним из платьев своей нынешней подруги.

* * *

Это оказалось в высшей степени унизительным: стоять за резной ширмой в нижней сорочке, в то время как Альвен приносил платья одно краше другого, а Малика не могла толком втиснуться ни в одно из них. И кто бы мог подумать, что подруга Брая Рутто окажется столь хрупкой?

– Я посмотрю, не осталось ли чего из гардероба матушки Брая, – процедил граф, – помнится, она была чуть шире в кости.

– Вы ее знали?

– Видел мельком, но это было очень давно.

Он помедлил, словно ожидая продолжения разговора, но затем вздохнул и быстро вышел. Малика приложила холодные ладони к пылающим щекам. Йоргг! Это не просто невезение, это не иначе как знак свыше. И почему она вечно попадает в неприятные истории?

Хлопнула дверь, ведьма осторожно высунулась из-за своего хлипкого укрытия. Лунный лорд нес что-то темно-фиолетовое, с обилием кружевных оборок.

– Немного старомодно, – пояснил он без тени улыбки, – но, пожалуй, вам подойдет. Примерьте.

– Спасибо. – в руки легла тяжелая шелковая волна.

Малика еще раз выглянула из-за ширмы – Альвен Рутто стоял посреди гардеробной, сцепив руки за спиной, и пристально разглядывал противоположную стену.

– Вы сердитесь на меня, граф?

– Просите, за что я на вас должен сердиться?

Малика выдавила нервный смешок.

– За неподобающее поведение в приличном доме. Не знаю, что это на меня нашло.

– Зато я знаю, что на вас нашло, госпожа Вейн. У лунников бывают разные таланты по части магии. Некоторые, вроде меня, могут читать мысли и делиться ими с другими. А некоторые, вроде Дэйнора, обладают способностью туманить людям мозги. Так что не стоит себя считать виноватой в происшедшем. Дэйнора выставили, и более в этих стенах никто на вас не покусится.

«Очень жаль», – едва не вырвалось у Малики, но она вовремя прикусила язык. По крайней мере, Дэйнор не узнал, что она – агент по делам нечеловеческих сущностей.

– Я заметил, что вы носите кулон Хаора, – вдруг сказал Альвен, – надеюсь, вы его хорошо исследовали, прежде чем надеть?

– Мне показалось, в нем нет ни капли магии, – она ловко шнуровала корсет, – с чего вы решили, что он особенный? Хотя, конечно же, спасибо за подарок. Он в самом деле особенный. Он красивый.

«И напоминает мне об Ирисовых пустошах», – закончила она про себя.

– Может быть, потому, что эта магия не затрагивает вашу специализацию?

– Не думаю, – сказала ведьма, но в душу запали сомнения.

Пожалуй, настало подходящее время задать луннику пару вопросов.

– Когда вы приехали сюда, граф?

Он помолчал, словно размышляя.

– Не помню, госпожа Вейн. Я был… как бы это сказать… немного расстроен и раздосадован тем, как обернулась моя поездка в Пражен.

– Зачем вам было ехать в Пражен?

– По личному делу, которое вас уже не касается, – ядовито отозвался лунник, – а почему вы спрашиваете? Агент Вейн проводит допрос подозреваемого?

– Нет, я…

Она помялась, а затем тяжело сказала:

– Мне показывали клок шерсти лунника, который остался в пальцах одной из жертв. Он совершенно черный, граф.

– Я не единственный черный зверь в Ловенне.

– Да, но вы…

– Я бы не стал убивать людей только потому, что с меня сняли три шкуры в Пражене, – тоном, не терпящим возражений, ответил Альвен, – как видите, я попросту бросил Блюменс на произвол судьбы.

– Бросили тех, кто меньше всего виноват в ваших злоключениях!

– А мне все равно, госпожа Вейн, знаете ли! И я вам не раз говорил, что мне безразлична судьба честных жителей Блюменса и прилегающих земель!

Беседа зашла в тупик. Малика нырнула в верхнее платье и расправляла фиолетовые складки. Затем она пожаловалась нерешительно:

– Мне снятся странные сны, граф.

– Какое совпадение, госпожа Вейн! Мне тоже снятся сны. Правда, я не могу судить о том, насколько они странные.

– Всеблагий наградил вас воистину ядовитым языком, – буркнула ведьма, – мне снилась лунница по имени Исиль. Она со мной говорила во сне. Вы, часом не знаете, кто она?

– Понятия не имею, – немедленно отозвался граф, но Малике показалось, что его голос предательски дрогнул.

– А вам что снится, Альвен? – шепнула Малика, не рассчитывая услышать ответ.

Но лунник прекрасно ее расслышал.

– Мне снится, госпожа Вейн, что мне выбивают зубы. По нашим поверьям это означает близкую смерть. Я вижу, вы наконец оделись? Идемте, Брай наверняка вас заждался.

– А вы? – Малика вышла из-за ширмы и, надо сказать, ей очень не понравился тот взгляд, которым окинул ее лунный лорд.

В золотых глазах полыхала непонятная злость, почти ненависть.

– У меня дела, – тихо сказал он, отворачиваясь, – к тому же, я хорошо помню ваше нежелание меня видеть.

Малика смутилась.

Да, она говорила нечто подобное, но тогда… тогда, похоже, она была просто вне себя от пережитого страха, от волнения, от близости смерти… И позже – как сложно пережить страшную, сосущую пустоту в душе, под сердцем… Но теперь он рядом, живой и невредимый, а она закабалена договором с ведомством Уэлша.

«Ну, дорогая, разве ты не знала, что мужчины никогда не ценят того, что для них делается?» – так сказала бы Элти Брунн, и была бы совершенно права. Малика тяжело вздохнула.

Не ценят, точно не ценят.

– У вас завидная память, – пробормотала она, опуская глаза, – но кое-что можно было бы и забыть.

– Я так не думаю, госпожа Вейн. Воспоминания – это все, что у нас остается.

* * *

Брай Рутто оказался полной противоположностью своего родственника. Правда, Малика тут же решила, что характер у всех с возрастом портится, и что Брай к двухсотлетию скорее всего станет таким же несносным как и Альвен.

А вот внешне кузены были очень похожи: те же аристократичные черты, точеные скулы, высокие лбы, гладкие черные брови и волосы, аккуратно зачесанные назад и завязанные на затылке черной лентой.

В общем, Брай Рутто производил впечатление наиприятнейшего и немного флегматичного лунника, в то время как Альвен был резок и ядовит как болотная гадюка.

И, как и предупреждал слуга, на Брае Рутто солнцем сиял шитый золотом старомодный камзол.

Малика неуверенно остановилась в дверях кабинета, но Брай галантно ей поклонился.

– Прошу вас, проходите, госпожа Вейн. Альвен уже сообщил мне о цели вашего визита, я все обдумал, и вам лишь остается услышать ответ. К слову, наряд моей покойной матушки вам очень к лицу…

– Я вам его верну, – пробормотала ведьма.

– Нет-нет! Ни в коем случае! Вы можете располагать им как пожелаете, ведь матушке уже ничего не нужно!

Ведьма прошла вглубь кабинета и осмотрелась.

Здесь, как и повсюду в доме, искусная резьба по дереву поражала воображение. Мебели было совсем мало: светлый письменный стол, пара стульев и широкое кресло у входа.

– Прошу вас, садитесь, – проворковал лунник.

– Кажется, для того, чтобы услышать ответ, вовсе необязательно удобно располагаться, – она грустно покачала головой. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы угадать ответ Брая.

– Как пожелаете, – добродушно согласился он, – тогда я не буду занимать ваше драгоценное время, госпожа Вейн. Как вы, должно быть, предполагали, я не поеду в Блюменс. Ну, посудите сами, какой мне прок в том, чтобы сменить этот прекрасный светлый дом на мрачную башню лунника в не менее мрачном уголке Этернии?

Она опустила голову.

Проку, конечно же, никакого… И вообще, глупо было рассчитывать на то, что этот холеный и довольный жизнью аристократ захочет отправиться в прогнивший Блюменс.

– Там же… некому теперь защитить людей, – глухо произнесла Малика.

– О, ну об этом стоило подумать тем, кто арестовывал моего кузена, а затем подвергал многочисленным пыткам, госпожа Вейн. Нет, не нужно бледнеть, я вас ни в чем не виню. Но посудите сами, почему Альвен должен был оставаться лунным лордом там, где его готовы убить только за то, что он не принадлежит к человеческой расе?

Ведьма покачала головой и молча поднялась. Говорить было не о чем, спорить тоже было не о чем. Глупо отрицать правоту Брая.

– Тем не менее, мне не очень приятно, что я разбил ваши надежды, – мягко продолжил лунник, – быть может, я могу что-то для вас сделать?

Она пожала плечами. Нет, ничего он для нее не сделает. Хотя…

– Если вас не затруднит, передайте своему кузену… Что я искренне сожалею о том, что когда-то сказала ему в Ирисовых пустошах.

Золотые нечеловеческие глаза блеснули.

– Но вы могли бы сказать ему это сами, госпожа Вейн.

– Он не станет меня слушать, – ведьма развела руками, – я ухожу, господин Рутто. Все, что мне осталось – пожелать вам счастливого дня рождения.

…Покидая деревянный дворец Малика чувствовала себя как выжатый лимон. Альвен Рутто, похоже, ее ненавидел. Брай Рутто, судя по всему, не собирался менять свое решение по поводу переезда, а это значило, что весь Блюменс мог попросту исчезнуть с лица Этернии, если в ближайшие дни не последует императорский указ о новом графском титуле, пожалованном какому-нибудь луннику. Страшная в своей внезапности лунная немочь не дремала, притаившись среди ночных теней; эпидемию не удалось изжить – и только близость лунника заставляла ее отступить.

Но, положа руку на сердце, самая дурная новость – это узнать, что граф Рутто презирает и ненавидит госпожу Вейн.

Это было так обидно и больно, что слезы наворачивались на глаза, а к горлу подкатывал горький комок. Если бы только можно было повернуть время вспять! Если бы только она нашла в себе силы сказать то, что было нужно, и то, что было правильно…

Малика всхлипнула и быстро вытерла одинокую соленую капельку со щеки. Проклятое, своевольное сердце! Она бы с радостью заменила его на булыжник из мостовой, если бы только существовала в мире магия, заставляющая камень гонять кровь по телу.

День клонился к закату, разбрасывая по широкой улице длинные тени, окрашивая деревянные дома в яично-желтый цвет. По-прежнему пахло свежими яблоками, но к этому аромату примешивалась странная, необъяснимая горчинка.

«Так пахнет кровь», – мелькнула внезапная мысль, и Малика невольно затрясла головой. Вообразишь себе йоргг знает что! Откуда здесь, в центре Ловенны, взяться крови?!!

Она вздохнула, тихо выругалась и побрела в гостиницу, где ее наверняка заждался Марио.

И почему-то Малика совсем не удивилась, когда ей перегородил дорогу Дэйнор Сильван-младший. Она лишь бросила взгляд назад, на дом Рутто – и ей померещилось, что за высоким окном стоит лунный лорд пустошей и наблюдает за происходящим.

– Госпожа Вейн, подождите, мне нужно вам кое-что сказать, – кланяясь, пробормотал Дэйнор.

А Малика отстраненно подумала о том, какие у него необыкновенные, красивые светлые волосы.

– Подозреваю, что мне не стоит с вами разговаривать.

– Я вам должен по крайней мере платье, – он буквально пожирал ее глазами. Сильный и опасный… хищник.

– Я прощаю вам этот долг, – она невольно улыбнулась, – а теперь пропустите меня, Дэйнор.