Текст книги "Кубок лунника"

– Моя крошка, – прошептал на ухо лунный лорд, – когда я подслушиваю твои мысли, мне хочется стать ребенком. Таким же чистым, как ты сейчас. Мы полетим на мне, если ты не возражаешь.

– И куда?

– Прямиком в Ловенну. Только не забудь прихватить вот эту сумку. Там наша одежда, немного еды и питья… И еще кое-что. Очень важное для Брая Рутто.

Дорога в ночь

За следующие два дня Малика открыла для себя много нового – того, о чем еще никогда не было написано в учебниках Академии. Неожиданно оказалось, что чем ближе к солнцу тем холоднее, что облака совершенно не похожи на студень, а женское платье совершенно не предназначено для полетов верхом на луннике. Альвен, конечно, сообразил купить ей мужской сюртук из плотного сукна, но даже он был не в силах противостоять потокам ледяного ветра, от которого коченели и сами собой разжимались пальцы.

Поэтому приходилось частенько спускаться – в самых безлюдных местах, предварительно сделав в небе пару кругов и убедившись, что поблизости нет и намека на присутствие человека. Огня не разводили, опять-таки, и Малика грелась, прижавшись к теплому и мохнатому боку своего лорда. Затем, когда покрасневшие пальцы вновь обретали способность сгибаться, ведьма мужественно вскарабкивалась на широкую спину, вытягивалась меж крыльев, обхватывая руками основание шеи лунного зверя, и – крепко зажмуривалась. Ей совершенно не нравилось смотреть, как отдаляется земля, проваливаясь в голубую дымку.

Малика старалась не думать о вероятности успеха задуманного предприятия. Более того, она пыталась не думать вообще ни о чем, кроме как о том, что кораблик ее жизни наконец-то нашел тихую гавань. Ну, или почти нашел… Дело оставалось за малым: разыскать Исиль, а затем, поплутав по пещерам, выйти к заветным вратам. Гаденькую мыслишку о том, что, может быть, за вратами никого и не будет, ведьма беспощадно растоптала словно побег сорной травы, прорезавшийся на идеальном огороде.

Потом на горизонте показались черные зубцы гор, а у их подножья в розовой дымке уходящего дня мирно дремала Ловенна. Альвен резко изменил направление, уходя в сторону, закладывая крутой поворот прочь от города.

«Я не хочу встречаться с моими сородичами», – быстро пояснил он, не дожидаясь вопросов, – «не стоит забывать, что мы сейчас почти в логове Уэнара, который, между прочим, с удвоенной силой жаждет развесить твои внутренности по стенам своего имения».

Иллюзия счастья и покоя с грохотом разлетелась вдребезги. Уэнар Сильван, йоргг его побери. А она так старательно воображала себя свободной и счастливой, что почти поверила в этот мираж.

«Может быть, до него еще не дошли вести из гильдии убийц?»

«Возможно», – согласился Альвен, – «но все же мы не будем рисковать, тем более что вход в пещеры чуть в стороне от Ловенны».

«Тебе Брай показывал?» – еще раз уточнила Малика.

«Ага».

«Он что, видел, как она туда спускалась?»

«Брай принадлежит к высшему нобелиату, дорогая. У него, как и у меня, нет выбора – он обязан присутствовать на всех важных событиях Ловенны».

«Таких, например, как казнь праженской ведьмы?»

«Именно», – и Малика показалось, что граф усмехнулся.

Между тем, заложив еще один крутой вираж, Альвен попросту сложил крылья.

– Ты что? Ты что делаешь?!! – не выдержав, взвизгнула Малика.

Она что есть мочи цеплялась за шею лунника, но пальцы, замерзшие, окоченевшие, сползали, сползали… И вот уже она из последних сил цепляется за мохнатый загривок, а ветер безжалостно хлещет в лицо, срывая, мотая из стороны в сторону.

– Альвен! – завопила Малика, – я сейчас…

И в тот же миг лунник неистово замолотил крыльями, падение замедлилось. Но слишком поздно: пальцы Малики разжались, она с визгом соскользнула со спины и, больно ударившись плечом… покатилась по траве. А еще через мгновение ей в шею ткнулся горячий нос.

«Кости целы?» – мысленный поток Альвена так и сочился ехидством.

Малика оттолкнула от себя мохнатую морду, села. Оказывается, полет завершился на большой поляне. Сквозь редкий ельник в свете заходящего солнца краснел гранитный утес, из чего Малика пришла к выводу о том, что они на окраине леса.

– Тебе непременно надо было садиться именно так?

«Зато мы сели незамеченными», – черный зверь, казалось, ухмыльнулся, – «мы подойдем к пещере Хранительницы, как ты понимаешь, с черного хода».

– Через лес, то есть?

«Да, через лес. Тебя это пугает?» – и лунник даже ухитрился пожать плечами.

– Идем, – ведьма решительно поднялась на ноги, – признаю, ты меня напугал, когда начал падать. Я думала, что сорвусь.

«Я бы тебя поймал».

– Ты так в себе уверен, – буркнула Малика, отряхиваясь.

«У меня есть на то причины, моя дражайшая госпожа Вейн. Я уже ловил тебя, когда ты выпала из моей башни в Блюменсе».

– Милые фокусы Джин, – усмехнулась ведьма, – честно говоря, я бы предпочла забыть о том, что было в Блюменсе.

Она помолчала, а затем уточнила:

– Не все, конечно, но большую часть…

Зверь, не отвечая, двинулся к утесу, и Малике ничего не оставалось, как поспешить следом. Они шли молча, и каждый думал о своем. Ведьма пыталась убедить себя в том, что идти за мечтой, пусть даже самой абсурдной – правильно, потому что человек живет ровно до тех пор, пока есть мечта. А мысли Альвена – она это чувствовала – все крутились вокруг Джин и Нэйда. Брат и сестра, разделившие безумиеведьмовского дара, никак не желали отпустить своего приемного отца, присосались как упыри…

Малика догнала лунного зверя и пошла рядом, положив руку на загривок.

«Хочешь, забирайся ко мне на спину», – опомнился граф, – «я постоянно забываю о том, насколько неудобно ходить в платье».

– Ты все еще вспоминаешь Блюменс, – констатировала Малика, – не нужно мучить себя, тогда ты поступил правильно.

«Иногда мне кажется, что мог быть и иной выход», – он коротко вздохнул, – «но ты права, наследники Ливори с бо-ольшой неохотой меня отпускают».

Потом Малика сдалась и все же влезла на гладкую спину зверя, и расстояние между ними и утесом начало сокращаться гораздо быстрее.

– Я тебя люблю, – Малика прижалась щекой к косматому загривку.

В ответ она получила мыслеобраз радуги и порхающих бабочек.

«Подумать только, а я ведь никому еще не говорила ничего подобного», – она усмехнулась, – «столько лет прожила и все впустую…»

* * *

Окрестности входа в пещеру оказались местом заброшенным и унылым. Лес остался позади, под ногами хрустело и осыпалось гранитное крошево. Узкая тропа – даже не тропа, а едва заметная стежка – вилась меж гигантских кроваво-красных сколов, формой своей напоминавших то острие копья, то иззубренное лезвие топора. Попадались и гладкие валуны, иссиня-черные, базальтовые, и Малика знала, что это давным-давно ими плевался вулкан – любой проснувшийся вулкан разбрасывает во время извержения камни на многие мили вокруг. Пустынно и тихо было вокруг: лишь звук дыхания да шорох осыпающихся камешков.

Медленно, очень медленно, петляя меж камней, они поднимались в гору. Запрокидывая голову, Малика все пыталась высмотреть вход в заветную пещеру – но все без толку, разве что увидишь в сумерках? Потом они наткнулись на медвежий череп, оставленный на базальтовом кругляке. Вокруг, придавленные небольшими камнями, белели венки из давно высохших цветов.

«Скоро дойдем», – шепнул Альвен, – «я помню это место».

– Это знак?

«Это череп предыдущей хранительницы памяти», – мрачно усмехнулся лунник, – «я, кажется, уже говорил о том, что каждая следующая должна победить предыдущую, затем поглотить ее мозг и сердце. Ну, а череп – череп они возвращают наверх, как доказательство своей победы».

– Цветы так хорошо сохранились, – Малика осторожно коснулась одног из венков, – похоже на высохшие розы… Сколько им лет-то?

«Довольно много», – в мыслях Альвена явственно прозвучали задумчивые нотки, – «но не забывай, здесь особенное место. Разве ты не чувствуешь? Словно время остановилось…»

Малика пожала плечами. Нет, ничего особенного она не ощущала. Разве что скалы казались особенно величественными, а прохладный воздух – застывшим, подобно кристаллам горного хрусталя?

«Идем», – зверь коснулся носом ее плеча.

Вход в пещеру открылся внезапно. Казалось – впереди только гранит да черные валуны, похожие на грибы-дождевики, и вдруг делаешь шаг – и распахивается перед путниками черный провал, в который свободно пройдет пара быков, запряженных в телегу. Щурясь в темноте, Малика высмотрела по обе стороны от входа факелы в ржавых подставках.

«Нам не нужен огонь».

– Мы будем идти наощупь, пока не свалимся в пропасть?

«В пещере не темно».

– Ты там бывал? – она усмехнулась. Любопытно, какие еще козыри прячет в рукавах двухсотлетний лунник?

«Брай бывал, а у меня нет причин ему не верить».

– Что-то твой кузен частенько посещал эту пещеру, – съязвила Малика, – это наводит меня на странные мысли…

«Очень правильные мысли, если учесть что Исиль когда-то была с Браем помолвлена».

Все стало по своим местам. Ну конечно! Тогда неудивительно, что Брай Рутто хаживал сюда. Если не поговорить, то хотя бы просто побыть рядом с местом заточения своей возлюбленной.

– Что ж она в пещеры ушла? – все-таки спросила Малика.

«Она это сделала не по своей воле», – лунник шумно вздохнул, – «новой хранительницей памяти должна была стать старшая сестра Исиль, но так получилось, что она погибла. В итоге ее место заняла сама Исиль. Это долг родства, хотя, быть может, на взгляд людей такая традиция выглядит уродливо».

– Уродливо, тут иначе и не скажешь, – ведьма напряженно вглядывалась в темноту, – ты собираешься замуж, а потом вдруг осознаешь, что остаток своих дней вынуждена провести в пещерах. Не хотела бы я оказаться на ее месте.

«Тебе это вообще не грозит», – граф усмехнулся, – «только лунницы самых древних семей могут рассчитывать на подобную честь. Да, честь. Хранительница в глазах лунников – воплощение Ночной Странницы».

– Именно поэтому каждая новая съедает старую…

«Луна тоже исчезает на одну ночь, чтобы потом возродиться».

Малика нерешительно топталась у входа в грот, и Альвен почему-то не торопил ее войти. Может быть, начал сомневаться в возможности успеха?

– Мы найдем врата, – сказала ведьма.

«Разумеется найдем».

– Тогда почему мы стоим?

«Мы не можем войти просто так. Мы ждем приглашения».

– А без приглашения нельзя?

«Попробуй».

Ведьма покосилась на него: в сумерках черная звериная морда казалась абсолютно серьезной, лунный лорд и не думал шутить. Малика вытянула руку, пальцы тут же утонули в кромешной тьме – и в тот же миг что-то упруго толкнуло в грудь. Легонько, но прозрачно намекая на то, что сил у невидимого стража пещер будет довольно, чтобы столкнуть вниз, к подножью горы.

– Йоргг, – ведьма мотнула головой, – странная она, эта Исиль. То лезет в мои сны с предложением помочь, а теперь, когда мы здесь, отталкивает. Лунницы все такие?

«И ты – одна из них».

Альвен уселся перед входом и, как самый обычный кот, принялся умываться.

– Значит, все, что нам остается – ждать?

«Именно», – прозвучало в ответ.

– Нет уж, я так не могу, – Малика зябко поежилась, обхватила себя руками за плечи, – это худшее, что вообще можно было придумать. Стоять и ждать, пока Исиль соблаговолит нас принять. Тоже мне, особа королевских кровей!

«Малика?» – голос, нагло вторгшийся в сознание, не принадлежал Альвену Рутто. Это было приятное женское контральто, но – совершенно лишенное интонаций. Ни гнева, ни радости. Все равно, что звук льющейся воды.

Ведьма замерла, прислушиваясь. Кто знает, вдруг померещилось? Уж больно местечко особенное, такое приятным не назовешь.

«Малика Вейн», – повторил женский голос, – «я знала, что рано или поздно ты придешь. Входи».

И снова ни намека на радость. Или, йоргг, на злость. Как будто к Исиль паломники шли сотнями, и она попросту утомилась от бесконечных разговоров.

«Видишь ли, я не одна», – ответила ведьма, тоже мысленно.

«Знаю» – спокойно произнес голос, – «входите, я вас жду».

– Она… приглашает, – выдохнула ведьма, кладя руку на косматый загривок зверя.

Альвен, не говоря ни слова, плавно поднялся и осторожно пошел вперед. Малика не удержалась, все ж таки на мгновение зажмурилась и набрала полные легкие воздуха: получалось, что она из темноты ночной погружалась в тьму особенную, как будто чернила разлили. Она опасалась, что тот невидимый, который раньше просто толкался, отвесит пинок под ребра – но все это, конечно, было напрасными, глупыми страхами. Хранительница Памяти их пригласила – так отчего ж не войти?

Судорожно выдохнув, Малика огляделась: завеса мрака чудесным образом осталась позади. Стены, потолок пещеры, восхитительные сталактиты и сталагмиты, поражающие воображение – все мягко светилось зеленью, но не гнилостной, а как мятный леденец, если смотреть сквозь него на солнце. Пещера была столь огромна, что под ее сводами мог бы уместиться весь Пражен с его храмами, башнями, красными черепичными крышами… И прямо от входа начиналась широкая дорога, вымощенная плиткой из синей яшмы. Вздохнув, Малика перебросила на другое плечо сумку и решительно пошла вперед. Альвен мягко шел следом, словно признавая первенство ведьмы в вопросе встречи с Исиль.

…Время остановилось.

Малика не знала, сколько часов бредет по этой дороге, которую много столетий назад проложили сквозь пещеру и замостили яшмой. Плитки местами искрошились, но в целом идти было легко и удобно, порой на новых дорогах Пражена куда больше кочек и ухабов. Мимо проплывали светящиеся сталагмиты, с недосягаемой высоты свешивались сталактиты, с которых срывались редкие капли воды. И чем дальше шла ведьма, тем сильнее становилось ощущение этакого погружения в вечность, которая по прихоти мироздания застыла и в камне, и в рукотворной дороге, которой было йоргг знает сколько веков.

Потом дорога нырнула в узкое ответвление пещеры, и там точно также светились стены, а под ногами была все та же синяя яшма. Дышалось легко; по пещере гуляли сквозняки, хлопали полами сюртука и норовили сорвать косынку. Малика немного помедлила перед ступенями, круто уходящими вниз, но сзади ее легонько подтолкнули – не Альвен, кто-то другой, невидимый.

«Иди вперед, Малика Вейн, осталось недолго».

«Далеко же тебя упрятали», – посочувствовала ведьма, и в ответ услышала негромкий смех. На душе стало хорошо и уютно, сил прибавилось.

И вот, наконец, ступени закончились. Ведьма огляделась и неожиданно улыбнулась. Йоргг побери, а ведь все это она уже видела! И огромную аметистовую друзу, и шкуры, брошенные в угол, и лунницу, прислонившуюся спиной к холодной стене, завернувшуюся в длинные черные волосы как в плащ.

– Исиль, – сказала Малика уже вслух, – мы пришли.

Золотые глаза полыхнули в полумраке, и девушка шагнула вперед, резко отбрасывая роскошную шевелюру за спину. Как и в снах Малики, Исиль не обременяла себя одеждой, исключая набедренную повязку и тяжелое ожерелье из самоцветов, почти закрывающее грудь. Все ее тело было покрыто сложными узорами, отсвечивающими зеленью, непонятными письменами, орнаментами, напоминающими взявшихся за руки и бегущих куда-то человечков.

Она замерла, пристально разглядывая Малику, а затем вдруг быстро подошла и крепко обняла ее, прижав к себе. Ведьма невольно рыкнула, чувствуя, как от страха становятся дыбом едва отросшие волосы, но Исиль что-то зашептала ей на ухо, и страх ушел. Пахло от хранительницы памяти… Странно. Обострившееся обоняние Малики ловило аромат розовых лепестков и запах пепла, свежесть утреннего луга и одновременно смрад застоявшегося воздуха в склепе.

– Так пахнет вечность, – быстро и совсем по-домашнему шепнула Исиль, – рождение и смерть, сейчас ты есть, а в следующее мгновение тебя уже нет… Не стоит ломать над этим голову, сестра. Ты ведь пришла не за этим?

Отстранившись, Исиль повернулась к Альвену, а затем порывисто поцеловала его в лоб.

– И ты здесь, уцелевшая родня моего лорда. Скажи, Брай еще помнит меня?

«Малика, достань из сумки шкатулку и передай ее Исиль», – попросил лунник.

Ведьма распустила шнуровку, пошарила среди одежды – пальцы наткнулись на твердый деревянный угол.

– Вот, это тебе, – она протянула Исиль плоскую шкатулку, – Альвен говорит, что это передал Брай.

– Ой, – лунница выхватила подарок, сноровисто щелкнула замочком и в замешательстве уставилась на содержимое.

Воцарилось молчание: Исиль замерла над подарком Брая, а Малика не решалась даже мысленно спрашивать у Альвена о том, что там. Потом Исиль вдруг улыбнулась и достала из ящичка письмо и высушенную розу.

– Это та роза, которую я ему вернула в прошлый раз, – тихо сказала она, – тогда… я ему сказала, что отпускаю его, потому что это не жизнь – проводить ночь за ночью у входа в пещеру. Я вернула розу, которую он принес, а он ее, оказывается, сохранил… И вот теперь… – Исиль быстро пробежала глазами записку, и торжествующе улыбнулась, – теперь я, наверное, будуспокойна … оттого что Брай, наконец, освободился от своего проклятия.

Она быстро сложила обратно и розу, и письмо, а затем поставила шкатулку на край аметистовой друзы. Пояснила неохотно:

– Я сохраню их до конца… Наверняка тебе ведь рассказали, какая участь ожидает каждую Хранительницу Памяти? Впрочем, это сущий пустяк. А теперь настало время поговорить. Ведь вы шли сюда именно за этим?

* * *

Исиль усадила их на медвежьи шкуры, сама расположилась напротив, расстелив на каменном полу белый мех неизвестного Малике зверя.

– У меня нет ни воды, ни еды, – сказала она, – становясь хранительницей, я становлюсь чем-то большим, чем просто лунница. Мне не нужно питаться, меня не мучает жажда, я не ощущаю холода камней… Я как будто становлюсь частью горы… Бедняга Брай слишком долгое время не мог этого понять, думая, что я осталась прежней и люблю его как и раньше. Беда – а может быть и счастье – хранительницы в том, что все живое остается за порогом этой пещеры. Если бы я была прежней Исиль, то, верно, уже сошла бы с ума среди светящихся камней. Прошу вас, спрашивайте. Я постараюсь дать ответы на все вопросы, которые вы зададите.

Малика поежилась и невольно представила себе, как эта красавица выпивает мозг собственной предшественницы.

– Это часть ритуала, – Исиль пожала точеными плечами, – когда ты здесь, это уже ничего не значит.

– Прости, – ведьма смутилась, – я до сих пор иногда пугаюсь ваших… обычаев.

– Но ты ведь одна из нас, – Исиль обворожительно улыбнулась, демонстрируя ряд белоснежных и очень острых зубов, – я знала об этом уже давно… Как только началось твое перерождение, как только ты начала носить на шее тот странный кулон.

– Это… я хотела об этом спросить. Это навсегда?

Хранительница Памяти крепко зажмурилась, протянула к Малике руку, словно ощупывая что-то невидимое. Затем открыла глаза и серьезно сказала:

– Да. До конца твоих дней ты будешь одной из нас. Кулон растворился в тебе, когда превращение стало уже необратимым. И, клянусь Ночной Странницей, горевать здесь не о чем.

– Понятно, что не о чем , – буркнула ведьма, – за все приходится платить.

– Ты умна, – подытожила Исиль, – спрашивайте дальше.

«Врата», – подсказал Альвен.

– Я тебя слышу, – хранительница улыбнулась, – я подозревала, что вы будете их искать, потому что не смогли найти для себя иной путь.

– А он существует? – вскинулась Малика.

– Я не знаю. Но что точно существует, так это Врата. И они не просто существуют, но и могут быть достижимы…

– Так почему же лунники не ушли, когда их едва не истребили на этой части Этернии?

Золотые глаза Исиль, казалось, загорелись еще ярче.

– То, что Врата существуют, еще не означает того, что кого-либо пропустят на ту сторону. Видишь ли, дорогая сестра, в те далекие времена, когда великие сотрясения мира породили эту горную гряду… Когда, в конце концов, были построены сами Врата, по ту сторону гор жить стало очень нелегко. Даже не жить – просто выживать и продолжать свой род. Но дети луны – народ упрямый, и лунники по ту сторону решили, что это дело чести – отстоять право на жизнь. Те, кто предпочитали воспользоваться вратами и уйти сюда, считались предателями, и им не было пути назад. Я знаю, что во время моей предшественницы были предприняты попытки перейти на ту сторону, но – безрезультатно. Врата заперты и молчат…И, к тому же, нечто странное и страшное поселилось там. Те, кто смогли вернуться, лишились рассудка и все бормотали о невидимых убийцах.

– Спасибо за предупреждение, но мы все равно пойдем туда, – ведьма хрустнула пальцами, – раз мы решили, то обязательно дойдем.

– Дойдете, наверное, – взгляд Исиль сделался рассеянным, – путь опасен, но… я не могу сказать, что невозможен. Вопрос в том, пройдете ли вы на ту сторону?..

«Ты знаешь дорогу?» – в беседу вклинился голос Альвена, – «ты скажешь, куда нам идти?»

– Разумеется. А перед тем, как двинуться дальше, я бы предложила вам немного передохнуть. Пищи у меня нет, но рядом есть небольшое озерцо с питьевой водой.

– Мы непременно воспользуемся твоим предложением, – сказала Малика.

Растертые ноги саднили и болели и, положа руку на седце, она не представляла, как вообще двинется дальше.

И вдруг… ведьма вспомнила. Еще кое-что, очень важное.

– У меня остался последний вопрос, – робко начала она.

– Спрашивай, – голос Исиль показался Малике пустым словно пробитая бочка, из которой давно вытекла вся вода.

– Почему… почему в том сне ты приснилась мне вместе с Марио? Или это был только сон?

Исиль зажмурилась как довольная кошка, а граф недовольно заурчал.

«Марио, Марио, Марио… Всюду только Марио, хотя уже давно пора его забыть».

«Люди не забывают так быстро, как лунники», – строго ответила Малика, – «и то, что я… так преобразилась, еще ничего не значит».

– Ах, Марио Игиро, – лунница мечтательно подкатила глаза, – будь я прежней… Что ж, сделанного не воротишь. Так уж получилось, что дух Марио оказался сильно привязанным к тебе, дорогая. Ты была для него все равно что сестра по несчастью. Когда Марио погиб – о, да! Тогда он был счастлив оттого, что наконец освободился от своего палаческого дара. Но дух его был неспокоен, зная, что оставил тебя в беде… И, поскольку я лунница особенная, а он стал духом, привязанным к тебе, мы помогли друг другу. Через него я смогла достучаться до тебя, хотя это было нелегко, а он через меня смог передать тебе возможность использовать дар Палача. Всего один раз, но, как я понимаю, тогда это спасло тебе жизнь…

– И едва не отправило на костер, – Малика грустно улыбнулась, – скажи, теперь-то… Марио пребывает в покое?

– Теперь – да, – Исиль беззаботно махнула рукой, – ты же видела, как он уходил вдаль?

– Покойся с миром, мой друг, – прошептала ведьма.

Нахлынувшие воспоминания растревожили душу, и она изо всех сил стиснула зубы, чтобы не разрыдаться.

* * *

«Вот и все, еще одна веха осталась позади. Ты не хочешь, чтобы я принял иной облик?»

Вместо ответа Малика прижалась щекой к широкому лбу зверя. Исиль ушла куда-то, оставив их вдвоем. На шкурах, рядом с величественной друзой аметиста. Раньше Малика непременно бы занялась исследованием ее магических свойств, но сейчас лишь вяло удивилась тому, что внутри кристаллов то и дело пробегают сполохи лиловых огней. В конце концов, друза остается здесь, в прошлом, тогда как они с Альвеном уходят в будущее…

– Наверное, не стоит.

«Почему?»

– Тебе тепло в меховой шубе, – усмехнулась ведьма, – здесь быть большим мохнатым котом сподручнее, чем маленьким и хрупким созданием. Одежда не греет, а туфли натирают ноги…

«Твои ноги быстро заживут, и, к тому же, я вовсе не кот».

– Крылатый кот.

«Лунник».

И зверь оскалился, что должно было означать улыбку.

– Мне не дает покоя то препятствие, о котором обмолвилась Исиль, – мрачно сказала она, заглянув в золотые глаза.

«Наверняка это ничто иное, как защита, оставленная нашими далекими и упрямыми сородичами… И потом, Малика, у нас еще есть время подумать и… повернуть обратно».

– Ты бы повернул? – от неожиданности она приподнялась на руках.

«Я бы – нет. Но если тебе страшно, то мы вернемся.»

– Да, мне страшно, – призналась Малика, – но теперь, когда у меня есть ты, я буду идти за мечтой до последнего вздоха.

«Даже если ее воплощение окажется не более чем миражом?»

– Даже если сама мечта – полнейшая чушь. Я больше не сверну с дороги, Альвен.

…Потом они покинули Исиль.

Шагая по узкой тропе, петляющей меж сталагмитов, Малика все-таки оглянулась: хранительница памяти неподвижно стояла на возвышении, похожая на фарфоровую куклу, укутанная в плащ из собственных волос, и смотрела им вслед. В мятном свете пещеры она казалась неживой, казалось, тронь ее пальцем – и осыпется кучкой праха. Исиль подняла руку в прощальном жесте, а затем, бессильно уронив ее, развернулась и исчезла. Не спустилась с базальтовой глыбы, а именно исчезла, оставив после себя облако зеленых искр. Малика лишь вздохнула, вспомнив о том, с каким упорством бедняга Брай навещал бывшую нареченную. В самом деле, глупо было надеяться на то, что существо, ставшее частью гор, все еще понимает значение слова «любовь».

Тропа уводила вглубь горы, нехоженная, заброшенная – только по цепочке округлых кусков гранита, вдавленных в черную крошку, можно было определить направление. Становилось холоднее, дыхание вырывалось изо рта легкими облачками пара и оседало иголочками инея на воротнике, ноги начали мерзнуть – тут Малика с сожалением вспомнила о своих чудных полосатых носках – но что поделаешь, все это осталось… там, в прошлом, к которому она больше не будет иметь никакого отношения.

«Хочешь, я тебя повезу?» – в сознание деликатновклинился Альвен Рутто.

– Если я не буду двигаться, то окончательно замерзну, – пробормотала ведьма, – интересно, как долго еще идти?

«Полагаю, еще прилично».

– Как думаешь, нас пустят? – Малика, решившись, наконец задала этот вопрос.

«Я не знаю», – граф замедлил шаг и выразительно хлестнул себя по бокам хвостом, – «более того, я не знаю, есть ли кто-нибудь на той стороне. Исиль умолчала об этом, но, видимо, она вообще говорит только то, что считает нужным».

– Хорошо бы, чтоб был, – буркнула ведьма, запахивая на груди сюртук, – знаешь, я вдруг вспомнила… Тот день, когда я нашла убитого Арата. Просто любопытно, Альвен… С какой стати ты вдруг решил тогда появиться в Блюменсе? Тебе ведь было глубочайшим образом наплевать на то, чем развлекаются «эти жалкие людишки». И, уж конечно, ты не мог знать о том, что во всем обвинят ведьму из Пражена.

«Ты ждешь потрясающего признания?» – зверь, не останавливаясь, шел и шел вперед, – «прости, но его не будет. Все, что мог, я уже тебе рассказал. А в то утро к замку прибежал мальчишка, самый обыкновенный… которого я когда-то вылечил. Он-то и поведал мне последние новости».

– И все-таки, что заставило тебя спуститься в город?

«А-ах, госпожа Вейн, ведомство по надзоруза нечеловеческими сущностями потеряло в вашем лице великолепного агента».

– И все-таки? – она бегом догнала лунника и положила руку ему на загривок. С наслаждением запустила пальцы в жесткий мех.

Став лунницей, она сильно изменилась. Вернее, мир вокруг изменился, словно впитал в себя больше красок, звуков, запахов… Вот и сейчас Малика чувствовала, как витает в воздухе радость, невзирая на то, что бредут они, парочка сумасшедших, куда-то вглубь Этернии, совершенно не представляя себе, чем окончится поход.

«Тогда мне попросту хотелось насолить Берну», – со смехом признался Альвен, – «я и думать не думал о том, во что все это может вылиться».

– А зачем ты поехал за мной в Пражен? Инспектор мне толком ничего не рассказал. Он тогда, кажется, хотел меня задушить собственными руками, но я вовремя ему удостоверение показала.

Лунник помолчал, затем неохотно ответил:

«Это была одна из немногих глупостей, которые я совершал. Мне просто… хотелось с тобой повидаться. Я надеялся, что если увижу тебя в окружении друзей и домашнего уюта, то заставлю себя… забыть… и не буду портить тебе жизнь».

Внезапно зверь содрогнулся всем телом и присел на задние лапы.

– Что такое? Что?!!

«Мы близко», – как-то устало сообщил граф, – «ты чувствуешь… это?»

Йоргг!

Что-то было… пугающее в его мыслях. Непонятная обреченность, испуг, тоска…

Стараясь не поддаваться нахлынувшей панике, Малика завертела головой. В конце концов, что такое «это» она должна ощутить?

Бесконечные вереницы сталактитов. Жирные, точно гусеницы, сталагмиты. Зеленоватый свет, уже ставший вполне привычным. Тишина, в которой дыхание кажется неестественно громким и хриплым…

«Значит, оно действует только на урожденных лунников», – мрачно усмехнулся граф, – «можно сказать, что тебе повезло».

– Да скажи мне, что происходит?!! – не выдержав, рявкнула ведьма.

Она схватила зверя за уши, развернула мордой к себе.

– Говори, ну?!!

«Они выпивают меня», – с трудом расслышала ведьма, – «всеблагий, их так много, и все они повисли на мне…»

– Йоргг, я никого не вижу, – нахмурилась Малика, – ты хочешь сказать, что кто-от высасывает из тебя силы?

«Скорее просто жизнь».

Громко выругавшись словами, совершенно не приличествующими воспитанной девице, Малика еще раз внимательно огляделась. Потом, стукнув себя кулаком по лбу, закрыла глаза. Толку-то высматривать древнее заклятье простым взором?

…Разумеется, они были тут. Тонкие, словно черные нити, щупальца, у каждого – крючок на конце. Медленно паря под сводами пещеры, они плыли в сторону Альвена. Сотни, тысячи аспидных нитей.

Малика ощутила во рту горечь, с трудом сглотнула.

– Я не знаю, что это за магия, Альвен. Я не знаю, как с этим бороться.

«Они… тебя не трогают?»

Ведьма протянула руку, подставила ладонь прямо под удар ядовитого крюка – щупальце, вместо того, чтобы впиться в теплую плоть, отпрянуло, метнулось к истинному луннику и с едва слышным хрустом проткнуло шею зверя.

– Не трогают… пока.

«Хорошо».

Затем он спокойно поинтересовался:

«Сколько их на мне?»

– Не знаю, – хрипло ответила Малика, – ты можешь идти?

«Да. Наверное».

Он двинулся вперед, ведьма услышала пронзительный визг сотен натянувшихся нитей. Мощные лапы подкосились, и лунник начал заваливаться набок.

– Нет, нет! Альвен, Альвен, не закрывай глаза. Смотри на меня, ну же! Смотри!!!

И вот уже она на коленях, держит в руках большую мохнатую голову, а из золотистых глаз стремительно утекает жизнь.

«Я дурак», – сказал Альвен Рутто, – «а ты принялаверное решение там, в Блюменсе. Нам не нужно было больше видеться. А теперь я завел тебя йоргг знает куда, сам вот-вот подохну как корова на бойне, и тогда ты останешься совсем одна в подземелье».

– Ты дурак, если в самом делетак думаешь , – Малика быстро положила голову графа на камни, – не смей умирать… не смей! а я… я сейчас вернусь…

На мгновение она зажмурилась.

Черные твари заполонили пещеру, колыхаясь под ее сводами и затмевая мятный зеленый свет. Альвен был опутан ими как бабочка паутиной, Малика попыталась оторвать от лунника первое попавшееся щупальце – бесполезно. Ее способностей упокаивать призраков здесь было явно недостаточно. Неужели… все? Конец пути?