Текст книги "Николай Рерих. Мистерия жизни и тайна творчества"

Другим увлечением Николая стала охота. Заняться охотой его заставили обстоятельства: с детских лет его преследовали серьезные простудные заболевания. Николай Константинович отмечал: «Уже со школьных лет обнаружились всякие легочные непорядки. Затем они перешли в тягостные долгие бронхиты, в ползучие пневмонии, и эти невзгоды мешали посещению школы. Как только осенью мы возвращались из Извары в Питерские болота, так сейчас же начинались нескончаемые простуды, и уберечься от них было почти невозможно. Наконец, после третьего класса гимназии, домашний доктор серьезно призадумался и решил радикальный исход. «Нужно и зимою ездить в деревню, пусть приучается к охоте. В снегах и простуду как рукой снимет». По счастью, этот врачебный совет был исполнен. В это время управляющим в Изваре был Михайло Иванович Соколов, почти что Топтыгин по виду и по своей любви к охоте и лесу. Открылась совершенно новая страница радости. На лыжах ходили за лисицами, «тропили» рысей, посылали лесничих выведать медвежьи берлоги – много увлекательных радостей. А уже когда настанет весна с глухариными и тетеревиными токами и с тягою вальдшнепов, тут уже всякие простуды должны уйти. Потом и без ружья можно бы провести ночь в лесу или на лыжах пробираться по сугробам. Но вначале, особенно же под руководством занятного Михайло Ивановича, вся обстановка охотничья казалась какою-то сказкою».[22]22
  Рерих Н. К. Охота // Рерих Н. К. Листы дневника. Т. 2. С. 105.


[Закрыть]

Рисунки Н. Рериха: «Иван лесник» и «Лисица». 1894

Впечатления, полученные во время охотничьих приключений, стали темами рисунков Николая.

Конечно, основной целью охотничьих походов юного Рериха была не добыча медведей и рысей, а общение с природой. Как вспоминал он сам, «Убийственная часть этого занятия скоро отпала, просто сама собой отмерла, стала несовместимою. Но впечатления весенних ночей и восходов, гомон птичьего базара, длинные хождения по зимним лесам – все это навсегда вносит особый склад жизни. Недаром охотничьи команды являются самыми зоркими и подвижными воинскими частями – они больше всего соприкасаются с природою».[23]23
  Рерих Н. К. Охота // Рерих Н. К. Листы дневника. Т. 2. С. 105.


[Закрыть]

Общение с природой было ярчайшей страницей жизни будущего художника с детских лет. Юный Рерих был прирожденным романтиком. Он умел понимать саму душу природы и ценить ее красоту как никто другой, ему, казалось, были открыты ее сокровенные тайны, ее тайный язык… Именно потому он и сможет впоследствии так вдохновенно отражать ее красоту в своих изумительных полотнах – и тем самым открывать ее сокровища всем остальным…

Блуждая по лесу с ружьем в руках, он засматривался на причудливые очертания облаков, видя в них то неведомых животных, то прекрасные замки, то образы легендарных героев… «От самых ранних лет небесное зодчество давало одну из самых больших радостей, – вспоминал позднее художник. – Среди первых детских воспоминаний прежде всего вырастают прекрасные узорные облака. Вечное движение, щедрые перестроения, мощное творчество надолго привязывало глаз ввысь. Чудные животные, богатыри, сражающиеся с драконами, белые кони с волнистыми гривами, ладьи с цветными золочеными парусами, заманчивые призрачные горы – чего только не было в этих бесконечно богатых неисчерпаемых картинах небесных! Без них и охота и первые раскопки не были бы так привлекательны, и в раскопках и в большинстве охот глаз все-таки устремлен вниз, и это не наскучит, лишь зная, что вверху уже готова заманчивая картина. Сколько раз из-за прекрасного облака благополучно улетал вальдшнеп или стая уток и гусей спасалась неприкосновенно![24]24
  Рерих Н. К. Небесное зодчество // Там же. Т. 2. С. 259.


[Закрыть]»

И уже на склоне лет, будучи известным всему миру художником, Рерих вспоминал: «<…> Картины «Небесный бой», «Видение», «Веления Неба», «Ждущая. Карелия» и многие другие построены исключительно на облачных образованиях».[25]25
  Там же.


[Закрыть]

Излишне говорить о том, насколько важна была для юного Рериха эта охотничья эпопея – это стало для него необходимой закалкой, тренировкой и физических, и душевных качеств, необходимых в будущих экспедициях. Если бы у него не было этого опыта долгих хождений по заснеженным лесам – ему пришлось бы несравненно труднее во время долгих переходов по тибетским высотам, в условиях не просто сложных, а экстремальных, на обледенелых тропах, на лютом морозе, под ураганными ледяными ветрами.

Н. Рерих в юности

Впоследствии, когда Рерихи уже были в Америке и знали о предстоящем им путешествии по Гималаям, их духовный Учитель сообщил художнику: «Щит Мой над мыслью поездки в Тибет. <…> Вспомни, Рерих, как привел к раскопкам, как привел к охоте – теперь пригодится».[26]26
  Высокий путь. В 2-х т. Т. 1. М.: Сфера, 2002. Запись от 31.03.1922 г.


[Закрыть]

Сам Николай Рерих писал в одном из своих автобиографических очерков: «Бывало, мы уходили в лес на несколько дней. Не однажды подолгу плутали. В то время уезды, смежные с Псковскою областью, были очень лесисты. Так, один раз мы проплутали целых три дня, пока выяснилось, что подошли к самой станции Дивенской. Это блуждание по разнородному лесу, по обширным моховым болотам с опасными бездонными «окнищами» потом долго вспоминалось. Местный проводник в каждой опушке и роще признавал давно знакомые места, но приближаясь, мы оказывались где-то очень далеко от дома. Но никто не сетовал, и новые впечатления лесного царства навсегда отразились. Курганы – летом, охота – зимою и весною дали настоящие радости».[27]27
  Рерих Н. К. Охота // Рерих Н. К. Листы дневника. Т. 2. С. 105.


[Закрыть]

Наряду с талантом художника рано проявился и литературный дар Рериха. Юный Николай сначала записывал в тетради народные предания, легенды, сказания, затем стал писать и собственные рассказы. Уже в подростковом возрасте он прекрасно владел пером и писал статьи и очерки, публиковавшиеся в столичных журналах. Значительная их часть была посвящена его охотничьим приключениям и наблюдениям за природой, без общения с которой он не мыслил своего существования. Рериху было всего 15 лет, когда его первые охотничьи рассказы увидели свет в журналах «Природа и охота» и «Русский охотник».

Другой многозначительной вехой, ярко запечатлевшейся в сознании юного Николая, стало общение с одним из величайших духовных светочей России, отцом Иоанном Кронштадтским. Отец Иоанн благоволил семье Рерихов и был фактически духовником родителей Николая и его самого. Его приходы в дом на всю жизнь запомнились юному гимназисту. В очерке Н. К. Рериха, посвященном любимому пастырю, читаем: ««Батюшка завтра придет». При таком сообщении весь дом наполнялся незабываемым торжественным настроением. Значит, что придет о[тец] Иоанн Кронштадтский, будет служить, затем останется к трапезе, и опять произойдет многое необычное, неповторимо замечательное. В зале установлялся престол. От раннего утра и домашние все и прислуга в особо радостном, повышенном настроении готовились встречать почитаемого пастыря. Какие это были истинно особые дни, когда Христово слово во всем вдохновенном речении Великого Прозорливца приносило мир дому. Это не были условные обязанности. Вместе с о[тцом] Иоанном входило великое ощущение молитвы, исповедание веры.

Мы жили тогда на Васильевском острове, как раз против Николаевского моста. Окна выходили на Неву, а с другого угла была видна набережная до самого Горного института. По этой набережной издалека замечалась заветная, жданная карета, и торопливо-заботливо проносилось по дому: «идет», «приехал». И опять входил благостно улыбающийся, как бы пронизывающий взором о[тец] Иоанн и благословлял всех, сопровождая благословения каждому каким-то особым, нужным словом. Кому-то Он говорил: «Радуйся», кому-то «Не печалуйся», кому-то – «В болезни не отчаивайся». Все эти быстрые слова имели глубочайшее значение, открывавшееся иногда даже через продолжительное время.

Отец Иоанн Кронштадтский (1829–1909)

Затем говорилось: «Помолимся». После чего следовало то поразительно возвышающее служение, которое на всю жизнь не забудет тот, кто хоть однажды слышал и приобщался ему. Поистине, потрясающе незабываема была молитва Господня в устах о[тца] Иоанна. Невозможно было без трепета и слез слушать, как обращался этот Высокий Служитель к самому Господу с такою верою, с таким утверждением, в таком пламенном молении, что Священное Присутствие проникало все сердца.

Продолжением того же священного служения бывала и вся трапеза с о[тцом] Иоанном. Мы, гимназисты, от самых первых классов, а затем и студенты, навсегда вдохновлялись этим особо знаменательным настроением, которое продолжает жить нестираемо десятки лет – на всю жизнь. Тут же за трапезой происходили самые замечательные указания и прозрения. Часто говорилось: «Пусть ко мне придет такой-то – нужно будет». А затем, через многие недели, слушавшие понимали, зачем это было нужно. Или: «Давно не видал такого-то», и через некоторое время все понимали, почему проявлялась такая забота».[28]28
  Рерих Н. К. Светочи // Рерих Н. К. Листы дневника. Т. 1. С. 43.


[Закрыть]

В этом же очерке Николай Константинович описал интересный случай из его жизни, связанный с провидческой способностью святого. Во время одного из своих визитов в дом Рерихов отец Иоанн подозвал к себе Николая, в то время – гимназиста младших классов, и, налив старый портвейн в блюдечко, дал мальчику выпить вино из своих рук. Видимо, удивленная этим, матушка Николая заметила: «Он у нас вина не пьет», но о[тец] Иоанн на это ответил: «Ничего, ничего, скоро нужно будет».[29]29
  Там же. С. 44.


[Закрыть]

Через две недели после этого случая Николай заболел брюшным тифом, и при выздоровлении врач велел давать мальчику для подкрепления именно тот самый портвейн.

Любимый пастырь и в дальнейшем проявлял заботу о здоровье будущего художника, в школьные годы особенно подверженного простудным заболеваниям. «Не болей – придется много для Родины потрудиться», – сказал однажды Рериху отец Иоанн. На всю жизнь запомнил Николай Рерих и благословение, данное отцом Иоанном на изучение истории и художества. Как вспоминал Николай Константинович, одна из последних встреч его с отцом Иоанном была уже в Академии художеств. Окруженный толпою студентов и преподавателей священник после литургии проходил через залы академического музея. Увидев в толпе Рериха, он на расстоянии благословил его и тут же, через головы людей, передал ему один из своих последних заветов.[30]30
  Рерих Н. К. Светочи // Рерих Н. К. Листы дневника. Т. 1. С. 44.


[Закрыть]

Прозорливость, высокая духовность и широта мысли великого подвижника навсегда запечатлелись в душе начинающего художника.

Глава 2
Студенческие годы

Счастливые школьные годы летели так быстро… Весной 1893 года Николай Рерих окончил гимназию Карла фон Мая, и перед ним встал вопрос о выборе будущей профессии и, соответственно, высшего учебного заведения для продолжения образования. По его собственному признанию, он уже в 16-летнем возрасте задумывался о том, чтобы поступать в Академию художеств. Помимо искусства, Николая неодолимо притягивала к себе наука: история, археология, философия. В итоге юноша решил обучаться одновременно в Академии художеств и на историческом факультете Санкт-Петербургского университета. Но, увы, выбор молодого человека не был поддержан его отцом. Константин Федорович Рерих, один из известнейших нотариусов Санкт-Петербурга, хотел, чтобы старший сын получил более практичную профессию юриста и стал продолжателем его дела, владельцем принадлежавшей ему нотариальной конторы. В ту эпоху при выборе будущей профессии воля родителей имела для молодых людей колоссальное значение; в большинстве семей именно родительская воля определяла этот важнейший выбор. Однако Николай не пожелал безоговорочно принять точку зрения отца. Возникший семейный конфликт, ставший для Николая первым жизненным испытанием, удалось решить компромиссом: по условию, поставленному отцом, юноша получил право поступать в Академию художеств, но при этом должен был учиться не на историческом, а на юридическом факультете университета. На деле же, выполняя родительскую волю, молодой человек не поступился своими научными интересами: он ухитрялся заниматься и на юридическом, и на историческом факультетах одновременно. Как писал об этом сам Рерих, «семейный гордиев узел был разрешен тем, что вместо исторического факультета я поступлю на юридический, но зато буду держать экзамен и в Академию художеств. В конце концов получилось, что на юридическом факультете сдавались экзамены, а на историческом слушались лекции».[31]31
  Рерих Н. К. Университет // Рерих Н. К. Листы дневника. Т. 2. С. 163.


[Закрыть]

Н. Рерих. 1893

Поступление в Академию было связано с большим волнением. Юноша готовился к вступительному экзамену со всей серьезностью; уроки рисования во время подготовки ему давал художник-мозаист Иван Иванович Кудрин. На вступительном экзамене надо было сделать рисунок гипсового слепка с головы античной статуи. Николай Константинович вспоминал: «Сколько чувств будило здание Академии. Музей, скульптуры, темные коридоры, а там где-то внутри и школа, связанная со многими любимыми именами… Удастся ли попасть туда?

Летом 1893 года работа с И. И. Кудриным в Музее Академии. Перерисованы все головы, которые ставятся на экзамен. «Не увлекитесь тушевкой, – учит Кудрин, – главное, покажите, как строите».[32]32
  Рерих Н. К. Академия // Там же. С. 102.


[Закрыть]

На экзамене была поставлена голова Антиноя. Как вспоминал Николай Константинович, «рисовали три часа и с трепетом подали. С трудом могли дождаться результатов экзамена. Прихожу в большой вестибюль Академии – там меня встречает один ученик и начинает утешать: «Не в этом, так в будущем году». – «Неужели провал?» – «В списке вас нет». Но тут же стоит швейцар Академии Лукаш – мы его очень любили – он укоризненно усовещивает шептателя: «Чего смущаете, раньше чем говорить – прочли бы список толком». Принят, и даже хорошо[33]33
  Рерих Н. К. Академия художеств // Там же. С. 160.


[Закрыть]».

Наступили годы учебы. Рериху, совмещающему учебу в Академии художеств с занятиями на двух факультетах университета, приходилось быть предельно собранным, чтобы успеть следовать столь насыщенной программе обучения. Как писали биограф семьи Рерихов П. Ф. Беликов и В. П. Князева, распорядок дня Николая Рериха в те годы был приблизительно таким: подъем в девять утра, с десяти до часа дня – занятия в Академии художеств; с часа до трех – университетские занятия, с трех до пяти – домашняя работа над эскизами; с пяти до девяти – вечерние классы и практические занятия в Академии; с девяти до двенадцати ночи – чтение, литературная работа, встречи с друзьями, посещение различных студенческих кружков. В праздничные дни и каникулы Николай любил бывать на природе, занимался археологическими раскопками и охотой.[34]34
  Беликов П. Ф., Князева В. П. Николай Константинович Рерих. Самара, 1996. С. 14.


[Закрыть]

Уже первые работы Рериха во время его учебы в Академии были посвящены любимой им теме – истории Древней Руси. Он пришел в Академию с четко определившимися интересами и предпочтениями: его привлекала прежде всего историческая живопись. И уже с ранних пор Николай Рерих сознавал, что его подход к исторической живописи существенно отличается от подхода, воплощенного в работах его знаменитых предшественников – В. Сурикова, В. Васнецова, В. Верещагина, А. Рябушкина… Конечно, самые первые работы Рериха несли на себе неизбежное влияние стиля выдающихся живописцев той эпохи. Но ему предстояло создать и воплотить в красках свой собственный подход к исторической живописи, и он сделал это блестяще убедительно – как художник и как ученый, историк и археолог. Позднее С. Эрнст напишет об исторической живописи Рериха: «Его подход к старине весьма отличен от всех прежних приближений к ней. На полотнах Рериха не видно ни всем известных, увенчанных историей и легендой героев, ни обычной подстроенности сюжета, ни театральности композиции, ни ее неоправданной нарядности, словом, не видно всего того, на что так были падки многие русские исторические живописцы. Художнику открылось не прикрашенное и не ложное лицо старины – открылось во всей своей здоровой, древней и сильной истине».[35]35
  Эрнст С. Р. Н. К. Рерих // Рерих: жизнь, творчество, миссия. С. 171.


[Закрыть]

«Отречение Петра». 1893

В 1893 году, в первый год занятий в Академии, Рерих создает эскизы «Плач Ярославны», «Святополк Окаянный», «Пскович», «Избушка пустынная», а также работу на евангельский сюжет – «Отречение Петра». За эскиз «Плач Ярославны» молодой художник получает высшую оценку – первый номер первого разряда.

В 1894 году любимая Рерихом тема Древней Руси отражается в новых работах: рисунках «Ушкуйник» и «Зверя несет» и выполненной маслом композиции «Иван-Царевич наезжает на убогую избушку».

С юных лет Рерих выказывал любовь к фольклорным героям, столь часто становившимся впоследствии персонажами его картин. Николай писал из Извары своему приятелю по Академии художеств, Л. М. Антокольскому (племяннику знаменитого скульптора М. М. Антокольского): «Какая глубина в этой народной старине! Например: Иван-Царевич – ведь это весенний луч, пробивающийся сквозь царство смерти, зимы, чтобы освободить красавицу Лето. Не узкая, а общая, всесветная идея».[36]36
  Рерих Н. К. Из письма от 24 июня 1895 г. http://rerich9.sitecity.ru/ltext_0204005540.phtml?p_ident=ltext_0204005540.p_0804012603


[Закрыть]

«Ушкуйник». 1894

«Иван-Царевич наезжает на убогую избушку». 1894. (Не сохранилась)

Заслуживают внимания и другие мысли, высказанные Н. Рерихом в этом же письме: «С удовольствием читал, что Ты не соблазняешься заказами – поставил же себе задачу более высокую, чем выполнение маленьких заказов, – на это есть своего рода чернорабочие. Этой судьбы и мы не минем, если, чего Боже упаси, из нас толку не будет. А пока только есть силы, будем вперед идти, будем стараться сказать свое слово в искусстве. У нас задача не только покорить натуру, но стать ее вечным властелином. Оживотворить натуру – заставить ее говорить нашими словами. Творить. <…>

Не слишком останавливайся на этюдах – лучше побольше сил положи на эскиз, это глубже. Во всяком случае, человек, поставивший себе большую задачу, хотя бы и не выполнивший ее вполне, все же лучше маленького человечка, ограничившегося маленькой задачей, даже и доведенной до конца. Кто не сочиняет, тот протоколист, а не художник истинный».[37]37
  Там же.


[Закрыть]

Эти строки говорят о том, что уже в те юные годы Николай Рерих выработал для себя определенную идейную позицию в творческой деятельности, которой неукоснительно следовал и в дальнейшей жизни.

В 1895 году художником были созданы эскизы к «Утру богатырства Киевского» и «Вечеру богатырства Киевского», «В греках», а также навеянная оперой Римского-Корсакова работа «Садко у морского царя».

Не все удавалось молодому художнику сразу: его техника рисунка оставляла желать лучшего. Биографы отмечают, что этому способствовало то обстоятельство, что у молодого Рериха в свое время не установилось взаимопонимания с преподавателем рисования в Академии, Павлом Петровичем Чистяковым. Чистяков был талантливейшим педагогом своего времени и к тому же замечательным рисовальщиком. Посмотрев эскизы Рериха, он посоветовал молодому художнику «не оригинальничать, а сделать порутиннее». В этом совете был определенный резон: техника студента не поспевала за его творческими замыслами; сюжеты эскизов Рериха были слишком сложны для того, чтобы он мог воплотить их графически на должном уровне. Так, увидев эскиз Рериха на заданную тему «Медный змий», П. П. Чистяков посоветовал начинающему художнику не выдумывать своего сюжета, а взять его у Доре. Но Николай Рерих не мог ограничиваться слепым подражанием кому бы то ни было – это просто противоречило его натуре. В итоге студент и маститый педагог так и не пришли к взаимопониманию, что в дальнейшем негативно отразилось на технике рисунка Рериха, чего, возможно, не было бы, если бы Рерих внимательнее прислушивался к советам Чистякова.

Сам Николай Константинович в автобиографических очерках вспоминал: «Головной класс – профессора Лаверецкий и Пожалостин. На ближайшем экзамене перевод в фигурный. Там Чистяков и Залеман. Чистяков за Аполлона перевел на следующем экзамене в натурный. А сам во время работы как закричит: «У вас Аполлон-то француз, ноги больно перетонили»».[38]38
  Рерих Н. К. Академия // Рерих Н. К. Листы дневника. Т. 2. С. 103.


[Закрыть] Студент, впрочем, не растерялся и быстро исправил положение, вернув ногам Аполлона античные пропорции.

В натурном классе, куда был успешно переведен Николай Рерих, ему предстояло работать уже не с гипсовыми слепками античных статуй, а с натурщиками.

Николаю Рериху с самых юных лет было свойственно то, что называется «творческой многогранностью». Широта его интересов, неутомимая жажда знаний просто поражали. Его одновременно влекло и к искусству, и к науке. Программа обучения как в университете, так и в Академии художеств была обширной и достаточно сложной для освоения. Но студент Рерих все равно не мог ею удовлетвориться. Его интересовали и естествознание, и древняя история, и античная литература, и музыковедение, и бог знает что еще. Он успевал посещать концерты музыки Вагнера и русских композиторов, бывать в операх, читать Бальзака и Льва Толстого, работать в Публичной библиотеке и бывать на археологических раскопках, ходить на этюды и писать собственные рассказы, публиковавшиеся в тогдашних петербургских журналах. Своими увлечениями он подчас заражал приятелей-сокурсников. Так, другой ученик Куинджи, Аркадий Рылов, в своих воспоминаниях писал: «…я любил русские былины и интересовался славянской песней и музыкой. Этим я обязан товарищу моему Н. Рериху. Мы с ним были неизменными посетителями беляевских симфонических концертов в Дворянском собрании, состоявших исключительно из русской музыки. На этих концертах обыкновенно впервые исполнялись новые произведения Римского-Корсакова, Глазунова, Лядова, Аренского и других под управлением авторов.

Митрофан Петрович Беляев, известный русский музыкальный деятель и меценат, прекрасно издавал в Лейпциге произведения русских композиторов и устраивал в России и за границей концерты, симфонические и квартетные, русской музыки. <…>

Мы с Рерихом и еще кое с кем из товарищей сидели на хорах, в антракте занимали пустые места внизу».[39]39
  Рылов А. А. Воспоминания. Ленинград: Художник РСФСР, 1977. С. 78.


[Закрыть]

Помимо тяги к самообразованию и широчайших творческих интересов Рерих осознанно стремился к нравственному и духовному самосовершенствованию; он делал попытки объединить в этом стремлении и других студентов. В 1894 году у Николая возникла идея создания кружка по самообразованию для будущих художников, и он приступил к разработке устава кружка академистов, целью которого было углубленное самообразование. Около двух лет ушло на создание программы занятий философией, эстетикой, естествознанием, историей (как общей историей, так и историей искусств и культуры), а также психологией и другими предметами. Правда, Николая постигло разочарование: большинству студентов, ради которых юный Рерих создавал проект кружка, программа его занятий показалась слишком сложной и обширной, и идею создания кружка пришлось отставить. Как вспоминал сокурсник Николая Аркадий Рылов, «по инициативе Рериха образовался было кружок по изучению древнерусского и славянского искусства. Собирались раз в месяц в квартире профессора Военно-медицинской академии И. Р. Тарханова. Мне поручено было приготовить реферат о поэзии славян. Я прочел в библиотеке кое-что по этому вопросу, но реферата, к моему удовольствию, читать не пришлось, так как кружок распался».[40]40
  Рылов А. А. С. 78–79.


[Закрыть] Показательно само стремление молодого художника к столь интенсивному самообразованию и к созданию организации, способной открыть путь к знаниям всем желающим: потенциал будущего выдающегося исследователя и просветителя проявился в душе Рериха уже в студенческие годы. И если однокурсникам разработанная им программа показалась невыполнимой, то сам Николай упорно следовал ее реализации в жизни.

Н. Рерих

Остается лишь удивляться, где юный Рерих находил время для всего намеченного им – и это притом, что зарабатывать себе на жизнь он тоже начал уже в студенческие годы. В немалой степени этому способствовала и довольно сложная семейная ситуация: поскольку в выборе будущей специальности Николай проявил самостоятельность – в противовес мнению отца, ему неудобно было постоянно обращаться к нему за помощью в финансовых вопросах. А между тем обучение в Академии художеств было недешевым, несмотря на субсидии студентам: покупка красок, бумаги, холстов постоянно требовала денег. А еще хотелось сходить в театр, на концерт, съездить на раскопки, купить необходимые для самообразования книги и журналы…

Основным заработком Николая Рериха во время обучения в Академии стала, как и для многих других русских художников, иконопись. Церковные заказы на иконы давали молодому художнику стабильный доход, но не всегда приносили ему творческое удовлетворение: Рерих не любил работать по каким-либо шаблонам, а в иконописи обойтись без них было невозможно. Кроме иконописи, Рерих зарабатывал и иллюстрированием в журналах. Как сообщал сам художник, «было отвоевано право стать художником. Первые рисунки в «Звезде» и в «Иллюстрации[41]41
  Полное название издания – «Всемирная иллюстрация». – Прим. авт.


[Закрыть]».[42]42
  Рерих Н. К. Начало // Рерих Н. К. Листы дневника. Т. 2. С. 101.


[Закрыть]

Еще одним средством зарабатывания на жизнь была для Николая литература – его очерки и рассказы, стихи и философские сказки нередко публиковались в столичных журналах.

Говоря о жизни и интересах Николая Рериха в студенческие годы, невозможно не упомянуть о его характере и отношениях с сокурсниками. Несмотря на свою общительность, искреннюю доброжелательность и широкий круг знакомств, Рерих многим казался достаточно обособленным, непростым человеком. Как отмечал биограф Рериха Сергей Эрнст, уже в мастерской Куинджи проявилась характерная черта молодого художника: он любил работать не в общем классе, на глазах у других студентов, а наедине. Он не был склонен открывать душу первому встречному, как это часто делают молодые люди его возраста. Кроме того, его образ жизни был абсолютно чужд той богемности, которая часто свойственна молодым художникам. И за стенами Академии Николай не отличался любовью к большим компаниям. Он не был участником шумных и веселых студенческих пирушек, не терял время, как другие, болтая с приятелями ни о чем. Его занятия подчинялись четкому ритму и жесткой дисциплине, он старался не терять попусту ни минуты – да и как было иначе, если смыслом его существования был поиск не легкомысленных развлечений, а знаний, причем знаний больших, разносторонних. Круг интересов Николая Рериха неизмеримо превосходил интересы и увлечения его ровесников. Программа самообразования, намеченная им, требовала для реализации большой внутренней самодисциплины. Чтобы успеть осуществить все, к чему стремились его душа и ум, он вынужден был жить не так, как большинство молодых людей его возраста. Рерих заметно отличался от сверстников своей духовно-нравственной и интеллектуальной зрелостью – и они интуитивно чувствовали это.

Н. Рерих в студенческие годы

В его душе жил неповторимый, необычайно богатый духовный мир, понять который могли далеко не все окружавшие его сверстники. Этот мир отметил своего обладателя особой духовной и психологической утонченностью, которая поневоле выделяла его из общей среды. Это создавало иллюзию некоторой отчужденности, замкнутости, обособленности Рериха от остальных. Конечно, не все понимали причину этой обособленности. Завистники и недоброжелатели, которых у Николая хватало уже в студенческие годы, шептали о его честолюбии и эгоизме. Впрочем, им мало кто верил – с одной стороны, Рерих был для всех загадкой, а с другой – его любили за приветливость, незлобивость и доброжелательность.

Характерной чертой Рериха в юности была и необычайная душевная утонченность, не свойственная большинству «вольных студентов». В компании сверстников молодой человек краснел при каждом бранном слове или плоских шутках, за что, по его собственным воспоминаниям, сокурсники называли его «красной девицей» и «Белоснежкой». Впрочем, эта черта юного Рериха отнюдь не говорила о некоей психологической изнеженности или, тем более, слабости его характера: юноше, краснеющему от пошлых слов, тем не менее ничего не стоило во время охоты в лесу в одиночку погнаться за медведем, не дожидаясь отставшего егеря-помощника.