Текст книги "Низвергающий в бездну"

Стик боялся за Дирона и за Анет и не знал, как себя вести с Лайтнингом. Судя по тому, как кот играл с гхырхом, весело подпрыгивая на гномьих трупах, выгибая спину и задорно потряхивая головой с зажатой в зубах оторванной конечностью, – от человека в нем не осталось совершенно ничего.

ГЛАВА 12
О том, что надежда умирает последней

Дерри открыл глаза и стал с удовольствием рассматривать такой новый и красивый мир, полный незнакомых запахов и звуков. Вот где-то осторожно, шурша лапами, пробежала вкусная и жирная мышь, Лайтнинг даже облизнулся и зажмурился от удовольствия, предвкушая, с каким наслаждением будет ее есть, когда поймает.

Поймать мышь! Это же так здорово и интересно. Большой кот резво вскочил и стал принюхиваться. Все его животное существо наполняло радостное предчувствие охоты. Поймать большую и толстую мышь – это такое удовольствие. Кот осторожно крался вдоль стены, вынюхивая и выслеживая заманчивую добычу. Первую сожрал сразу же, облизнулся и с удвоенным азартом кинулся ловить следующую. Поймал с трудом. Засунув лапу в узкую каменную щель, долго скреб когтями, пока они не наткнулись на что-то мягкое. Достал. Жертва еще шевелилась, поиграл с ней, высоко подкидывая в воздух. Когда мышь сдохла, опять сожрал и отправился за новой добычей.

Через полчаса занимательная игра наскучила. Кот подхватил зубами последнюю, самую большую мышь и понес ее в подарок замечательному и вкусно пахнущему существу, рядом с которым он спал. Зверь посмотрел на спящую девушку и положил свою добычу поближе к ее лицу, чтобы, как только она проснется, сразу же увидела такую замечательную вкуснятину. Коту очень хотелось сделать девушке приятное. Почему, он не понимал, хотелось, и все тут.

Дерри с наслаждением вытянул лапы вперед и выгнулся, распластавшись на каменном полу. Какое у него замечательное красивое и сильное тело – тело зверя. «Почему я так боялся этого превращения? – думал барс, переворачиваясь на другой бок. – Какой красивый из меня получился зверь: сильный, умный, ловкий и хитрый. Как я здорово ловлю мышей, а когда был человеком, не ловил. Почему? Потому что человек слаб и глуп».

Рядом осторожно завозилась, просыпаясь, Анет, перевернулась на бок, уткнувшись лицом в мышь, испуганно подскочила и села, сонно таращась на «подарок». Сбоку на нее с детским любопытством в таких знакомых фиолетовых глазах смотрел, ожидая похвалы, огромный представитель семейства кошачьих – Дерри.

«О, господи! – подумала Анет, с отвращением косясь на мышиный трупик у себя на лежанке. – Неужели в тебе, неустрашимый воин, не осталось ничего человеческого?» – а вслух сказала:

– Ты мой хороший, ты принес мне подарок, да?

Кот довольно заурчал, потерся о бедро девушки своей огромной пушистой головой и даже попытался забраться к Анет на колени, выражая свою безграничную любовь и признательность за похвалу. Девушка мягко, но настойчиво пресекла эти попытки – в зверюге было килограммов восемьдесят, не меньше, но подвинулась поближе, обняла его за мощную лохматую шею руками и, уткнувшись в мягкий мех, разревелась от отчаяния.

Так ревут маленькие дети, когда в первый раз рушатся их наивные мечты, когда их в первый раз в жизни настигает боль утраты или горечь разочарования. Слезы текли по щекам девушки, оставляя на покрытой пылью и гарью коже грязные бороздки, и капали с подбородка на звериную шерсть. Из груди Анет вырывались судорожные всхлипывания. Как она ни пыталась заглушить рыдания, ничего не получалось. Еще в детстве если уж она принималась реветь, то громко и надолго. С возрастом Анет реже омывала свои беды горючими слезами, но уж когда это происходило, тогда рыдала навзрыд до рези в глазах и головной боли.

Зверь не понимал, в чем дело. Он лучше, чем человек, чувствовал эмоции окружающих, и сейчас он буквально осязал волны страдания и отчаяния, исходящие от девушки. Весь воздух пещеры был наполнен душевной болью. Ее испытывали все находящиеся здесь люди. «Чем вызваны их страдания? – отрешенно думал кот. – Неужели моим перевоплощением? Дураки!» – хотел крикнуть зверь и объяснить, насколько он сильнее и хитрее любого человека. Но из звериной глотки, не приспособленной к человеческой речи, вырвалось только тихое и противное «мя-а».

Анет заревела еще сильнее, сотрясаясь всем своим маленьким, исхудавшим за время путешествия телом. Сердце в груди Дерри сжалось от сострадания. Захотелось обнять и утешить рыдающую девушку. Но для этого нужны были руки. Лапами можно разрывать на части врагов, ловить вкусных мышей, но ими нельзя обнять. Отчаяние девушки передалось и животному, в звериной душе которого начали зарождаться сомнения. Оказывается, не все так просто и не всем так уж хороша звериная ипостась. Слишком много человеческого недоступно животному.

«Ну и не надо, – мурлыкал в душе ксари кот, – зачем нам надуманные человеческие проблемы и трудности? Мы с тобой будем играть приятными игрушками – мышками и другими мелкими зверьками. Будем охотиться и наслаждаться жизнью, запахами и красками окружающего мира. Зачем тебе людские беды? – «Надо, – отвечал человек, – а мои друзья? Им плохо без меня! Они страдают!» – «Глупцы! Ты стал совершеннее, а значит – счастливее». – «Нет, не счастливее. Мне не хватает их. Как бы я хотел обсудить сейчас дальнейший путь со Стиком, перекинуться парой ничего не значащих фраз с Диром. Как бы хотелось обнять и прижать к себе Анет, рыдающую рядом. Сделать так, чтобы ее страдания прекратились». – «Ты опять отвергаешь меня, – не сдавался зверь, – ты отвергаешь меня так же, как отвергал всю свою жизнь, а я спас тебя. Я показал тебе мир, полный прекрасного, мир, недоступный человеку, а ты предаешь меня?!» – «Я не предаю тебя. Зверь незаменим в бою, но моя жизнь не одни сражения».

Оказывается, в одном теле вполне уживались две сущности, которые не могли прийти сейчас к согласию. Человеку вдруг стало невыносимо стыдно за безумные игры с Зюзюкой среди обгоревших костей, за сумасшедшую ловлю мышей и особенно за «подарок» Анет.

«Бедная, – подумал Дерри, – как она, наверное, перепугалась. И ведь не заорала же по своему обыкновению, боялась меня обидеть».

Волна нежности накрыла Лайтнинга.

«Мы с тобой еще побегаем и поохотимся, мой бесстрашный зверь. Я больше не прогоню тебя. Ты будешь всегда со мной, в каком бы я облике ни был. А сейчас прости», – подумал Дерри и обнял девушку.

Перед глазами снова были не лапы, а человеческие руки. Он сделал это! Он смог вернуться.

Анет не сразу поняла, что случилось. Слезы практически закончились, и она уже собиралась отстраниться от теплой, мохнатой шкуры, когда кто-то обнял ее за плечи, и девушка снова уткнулась мокрым распухшим носом, но уже не в шерсть, а в гладкую теплую кожу.

Ничего не понимая, Анет слегка отстранилась и открыла глаза. Перед ней на коленях сидел совершенно голый Дерри, но Анет даже не обратила внимания на это обстоятельство – настолько она была поражена внезапным перевоплощением. Впервые со дня их встречи его лицо не было спрятано под маской насмешливого равнодушия. В глазах Лайтнинга Анет увидела легкое удивление. Но, заметив, что девушка на него смотрит, Дерри на секунду отвернулся, и его лицо приобрело обычное бесстрастно выражение. Если бы Анет не видела его глаза за миг до этого, она бы сказала, что пребывание в зверином обличье никоим образом не удивило и не обеспокоило Лайтнинга. Правда, девушка настолько обрадовалась, что не стала обращать внимания на подобные мелочи. Она резко подскочила и во всю глотку завопила:

– Стикур и Дирон, что вы дрыхнете! Дерри вернулся!

Услышав радостные вопли Анет, Стик подскочил, словно ужаленный, и тут же сам весело заорал. На полу рядом с девушкой сидел совершенно голый Дерри.

– Господи! – прошептал поднявшийся Дир. – У тебя получилось! Быть такого не может. Мы, если честно, даже не надеялись. Ты первый ксари за тысячелетия, который смог снова стать человеком. Рассказывай, как тебе это удалось?

– Я даже сам не знаю, – пробормотал Дерри, поворачивая голову в поисках какой-нибудь одежды. Нащупал на камнях мятый плащ, на котором спала Анет, брезгливо скинул с него дохлую мышь и, накинув себе на плечи, продолжил: – Мне кажется, что своим возвращением я обязан в первую очередь Ашан-Марре и Анет, а потом уж и себе.

Старая ведунья объяснила мне, что личина зверя – это одна из частей сущности ксари и отказываться от нее – это то же самое, что, например, добровольно лишить себя руки или ноги. Просто так сложилось, что ксари, предаваемые гонениям, стремились затеряться в людской толпе и ничем не отличаться от ее рядовых представителей. Отказавшись от своих способностей практически полностью, особенно от способности к оборотничеству, они использовали звериную личину только тогда, когда уже не было возможности или желания жить с людьми. Мне врезались в душу слова Ашан-Марры о том, что все ксари, оставшиеся в звериной ипостаси, просто не захотели вернуться к человеческому облику.

Ведунья предвидела подобный поворот событий, да я и сам об этом догадывался. Зверь начал пробуждаться во мне после столкновения с русалкой, но мне все же удавалось его сдерживать до сегодняшнего дня. А когда не осталось другого выхода, он все-таки сломил мое сопротивление и чуть было не подчинил себе мою волю. Но Ашан-Марра предусмотрела и это. Перед нашим отъездом она подарила мне амулет, который носят оборотни, неуверенные в собственных силах. Он-то, я думаю, и помог мне вернуться обратно. Он да Анет со своими слезами. Сначала мне было очень хорошо в теле кота, я наслаждался миром. Зверь полностью вытеснил из своего сознания человека. Я чувствовал себя самым сильным, самым умным, ловким и хитрым. Мне было очень комфортно. Мироощущение животного, оно ведь очень сильно отличается от человеческого, все чувства опускаются до примитивных инстинктов. Если бы не Анет с такими искренними слезами, наверное, зверь бы взял надо мной верх. Но это ее переживание разбудило в животном человека, и я смог понять, что, как бы ни был хорош мой зверь, я все же больше человек, чем животное. Но теперь он мое второе «я», которое всегда будет где-то рядом и в минуту опасности придет на помощь.

– То есть ты хочешь сказать, что теперь ты можешь менять личину в зависимости от ситуации и собственного настроения? – изумленно поинтересовался Дир.

– Не знаю, – отозвался Дерри неуверенно. – Страх еще по-прежнему остался. Потребуется много времени и сил, для того чтобы полностью подчинить себе зверя, но я думаю, у меня получится. Все-таки первый раз, он самый непростой. У зверя уже не выйдет подчинить меня себе, а это значит, рано или поздно он сдастся, поняв, что человек сильнее, по крайней мере духовно.

– В общем, все хорошо, что хорошо кончается, – подвел итог Стикур. – Ты даже не представляешь, как мы за тебя рады.

– Я тоже очень рад, – отозвался Дерри, – но у меня возник вот какой вопрос. Что все-таки произошло, после того как я обернулся зверем? Какая чудовищная магия спалила всех гномов? Дир, неужели ты так силен?

– Ага, силен, – усмехнулся Стик, – ты же знаешь, что бывает, когда наш маг гневается. А тут он гневался на пару с Анет. Если от Дира я еще мог ожидать чего-то подобного, то от Анет, честно скажу, нет. Откуда у тебя силы-то взялись, краса?

– Черт их знает, – откровенно призналась девушка. – Мне кажется, вобрав в себя пульсар, я, как бы это точнее сказать, подружилась, что ли, с огнем. По-моему, все связанное с огненной стихией дается мне безо всяких усилий, – сказала Анет и зажгла у себя на пальце маленький огонек. Просто сосредоточилась, ощутила, как бежит по венам горячая кровь, мысленно представила, что от плеча она спускается к кончику указательного пальца, и на нем, рядом с ногтем вспыхнуло пламя. Погорело несколько секунд и снова исчезло в руке.

– Да, чем дальше, тем страннее, – заключил Дерри. – Хорошая же у тебя компания подобралась, Стик. Сумасшедший полуэльф-маг, ксари-оборотень и девушка-огонь. В таком составе ни Сарт, ни Хакиса нас не остановят.

– Шутки шутками, – отозвался Стикур, – а время идет. Я тут на досуге, пока все дрыхли, изучил карту и обнаружил, что совсем недалеко, ну примерно на расстоянии дневного перехода от нас, расположен любопытный зал. От него три коридора (коридоры достаточно длинные) ведут к выходам на поверхность. Два выхода в долину Д'Архар, причем один из них прямиком к Кругу вечности, ну не к самому кругу, а к горе, в которой он находится. Третий же выход ведет в Темный лес, через который тоже, чисто теоретически, можно попасть в Д'Архар. Для нас, конечно, предпочтительнее выйти как можно ближе к Кругу вечности, но это возможно только в том случае, если там нас не поджидают слуги Хакисы и люди Сарта.

Адольф, неуклюже подпрыгивая на тонких лягушачьих лапках, забирался по высокой лестнице в покои Повелительницы тьмы – Хакисы. Его светло-зеленая кожа покрылась бурыми пятнами от омерзения. Кругом отвратительно воняло мертвечиной. Тонкий нюх болотного тролля Улавливал все, даже едва различимые запахи, и замок Хакисы, осязаемый кусок, вырванный из царства мертвых, вызывал у него чувство глубокого отвращения.

Еще гаже становилось при мысли о том, с какой целью он сюда приперся. Опять провал. Снова эти гадкие арм-дамашские хлыщи опередили их на полшага, а мерзкому магу Тарману удалось отвертеться от неприятной миссии, и докладывать о провале должен он, Адольф. О, как он ненавидел этого гадкого ксари, который посмел так нагло в очередной раз обвести его вокруг пальца. Он вложил в этого выродка всю свою душу, обогрел, воспитал, а что в итоге? Оказывается, Дерри врал ему с самого первого дня их знакомства. Бедный сирота оказался очень и очень богатым наследником, да еще к тому же племянником самого правителя Арм-Дамаша. Когда Сарт узнал об этом, Адольф думал, что уже ничем не сможет оправдаться, только врожденная хитрость помогла ему избежать расплаты. Он не мог забыть бегства любимого ученика. Уже за одно это Лайтнинга стоило изощренно казнить, а тут еще и слух о его высоком происхождении. Сарт рвал и метал полгода после смерти Лины. Еще бы, любовницу пришлось убить, супермашина Дерри скрылся в неизвестном направлении, прихватив с собой многие тайны синдиката, тут кто угодно будет нервничать, что уж говорить о Сарте, о чьем взрывном характере слагались легенды.

И только совсем недавно глава синдиката слегка остыл и стал вспоминать Лайтнинга через день, а не за завтраком, обедом и ужином. У синдиката появилось новое, очень выгодное и на первый взгляд простое задание – похитить глупую девчонку с «Низвергающим в бездну». И тут, как назло, опять у них на пути появился мерзкий ксари, и все началось сначала. Ежечасные вопли Господина, требование «белобрысой головы этого гада» и угрозы в адрес всех, кто имел к Лайтнингу хоть какое-нибудь отношение. Вот сегодня, например, противный Тарман совсем некстати напомнил Сарту, а кто, собственно, был учителем ксари. Вопрос о кандидатуре посыльного к Хакисе был решен.

Болотный тролль обиженно запыхтел и обреченно толкнул дверь в покои Хакисы. Колдунья уже ждала его. Она чувствовала, что на этот раз опять все пошло наперекосяк, и изволила гневаться. Хакиса собиралась выместить все зло на Тармане, но вместо него припрыгала какая-то смешная, огромная лягушка, которая, судя по выражению на приплюснутом лице, была тоже не в лучшем расположением духа.

Не собираясь церемониться с ведьмой (болотный тролль, в отличие от Тармана, мало смыслил в магии и не испытывал священного ужаса перед Хакисой), Адольф постарался максимально быстро завершить эту неприятную аудиенцию.

– Госпожа, – протараторил он, – с величайшим огорчением спешу вам сообщить, что сроки выполнения вашего заказа слегка отодвигаются.

Хакиса медленно повернулась и змеиным взглядом уставилась на Адольфа, всем своим видом демонстрируя высшую степень презрения и недовольства. Но болотный тролль не обратил на это внимания. Могущественная колдунья была для него всего лишь одной из многочисленных заказчиц. Заказ у нее, конечно, был очень крупный, но это был всего лишь заказ. Если человек (или не совсем человек) обращается в синдикат с просьбой достать что-либо или устранить кого-нибудь, значит, он не может этого сделать сам. А если сам он этого сделать не может, то, выходит, синдикат заказчику нужен гораздо больше, чем заказчик синдикату. Вот, например, ситуация с Хакисой. Ей нужен «Низвергающий в бездну», и достать его могут только люди Сарта, и то с трудом. А синдикату нужны лишь деньги за выполнение работы. Если одна работа не выгорит, значит, на горизонте появится другая, пусть менее оплачиваемая, зато более легкая.

Ощутив отголосок мыслей тролля, Хакиса нахмурилась. Эта кривоногая лягушка смела столь непочтительно относиться к ней, Повелительнице тьмы. Чернокнижница сначала даже разозлилась на Адольфа за подобные мысли, но потом успокоилась, поняв, что в общем-то он прав. Все же с Тарманом было гораздо проще работать. С этим же типом придется вести себя очень и очень осторожно, а за непочтительное отношение можно отомстить и потом, когда услуги синдиката ей будут больше не нужны, решила для себя Хакиса и, повернувшись к троллю, сообщила:

– Я слежу за каждым вашим шагом. Так что не нужно через день докладывать мне о провалах. Вам следовало бы получше изучить замок баронессы Эльвиры или уж, на худой конец, поинтересоваться у меня о том, какие неприятности вас там могут поджидать.

– Да, леди, вы абсолютно правы, – угодливым тоном пробормотал Адольф с безучастным выражением на лице, разглядывая лепнину под потолком.

– Не понимаю, – заводилась Хакиса, – как вы могли не проверить саму баронессу. Объясните мне, как могла мелкая придворная интриганка обвести вокруг пальца Тармана? Между прочим, он не такой уж и слабый маг. Только уж больно нервный. Вы что, не могли проверить ее саму и ее сейфы?

– Ее саму? – удивился Адольф. – Ее сейфы? О чем вы говорите? Паника, на мой взгляд, совершенно неуместна. Вполне возможно, что Хранительница и ее спутники вообще не выйдут из Кен-Тирона. Леди Эльвира сказала, что без карты у них нет шансов.

– Дурак, – разозлилась Хакиса. – Надо же быть такой бестолочью! Во-первых, мне нужно, чтобы они вышли из катакомб: у них мой «Низвергающий в бездну», и девчонка нужна мне живой. А во-вторых, есть у них карта, та, что раньше была у Эльвиры. Вы же поверили баронессе на слово, а ксари не поверил, и в результате карта теперь у тех, кого вы ищете, а могла бы быть у вас.

– Да уж, – сконфузившись, пробормотал Адольф, на чем свет стоит проклиная про себя Тармана. – Ну ошибочка вышла. Исправим. Наши люди в данный момент обшаривают долину Д'Архар в поисках выхода из заброшенного города гномов. Мы схватим Хранительницу, когда они выйдут на поверхность.

– Не затрудняйте себя глупыми и ненужными поисками, – холодно ответила на оправдания Адольфа Хакиса, протягивая троллю тонкий пергаментный свиток, таинственным образом появившийся у нее в руках. – Это карта, такая же, какая была у Эльвиры. На ней отмечены все выходы из гномьих подземелий. В том числе и ведущие в долину Д'Архар. По моим подсчетам, они будут там со дня на день. Надеюсь, что в этот раз вы не оплошаете.

Адольф признательно улыбнулся, схватил из рук ведьмы карту и поспешил скрыться. Общение с Повелительницей тьмы отняло все силы, и болотному троллю хотелось как можно быстрее убраться из Черного замка.

Еще один утомительный день пути подошел к концу. О нем у Анет остались крайне неприятные воспоминания. Во-первых, шли быстро, пытаясь преодолеть как можно большее расстояние. Во-вторых, они везде натыкались на результаты магического эксперимента.

В катакомбах жутко пахло паленым мясом. Трупы темных гномов валялись прямо в коридорах, зачастую перегораживая проход. Их приходилось оттаскивать и складывать в стороне. Но наконец длинный и утомительный переход был завершен, и Анет с наслаждением вытянула ноги, усевшись прямо на пол. Холода камней она просто не замечала из-за усталости.

Сегодня доели последнюю, оставшуюся у запасливого Стика крупу. Спать не хотелось, поэтому все сидели у костра и молчали, переваривая события последних дней и строя планы на будущее. Если все пойдет так, как запланировано, то уже через пару дней они выйдут к Кругу вечности. Все, включая Анет, тихо об этом мечтали, но никто не решался огласить эти мечты.

– Завтра нам придется на время разделиться, – наконец после долгого молчания подал голос Стик. – Анет с гхырхом остаются здесь, я пойду проверять проход, выходящий на поверхность у Круга вечности, Дир, ты отправишься по второму проходу, ведущему в Д'Архар, а ты, Дерри, изучишь Темный лес. Я думаю, дня нам хватит, для того чтобы обернуться туда и обратно Мне кажется, что хотя бы один из путей окажется свободным.

– А что, если везде нас поджидают враги? – подала из своего угла голос Анет.

– Ну у нас же есть вы с Диром. Жуть могучие, когда нервные, – ласково улыбнулся девушке Стикур.

«Что-то случилось, – заключила для себя слегка опешившая Анет. – Сиятельный герцог, как ни странно, больше на меня не гневается. Это что-то новенькое. Чем, интересно, я смогла его так порадовать, что он резко сменил гнев на милость?»

Дерри тоже насторожила улыбка Стика, но по другой причине. Анет даже в голову не пришло, что благодушие Эскорита может обозначать что-то помимо дружеского расположения, а Лайтнинг, наоборот, все сильнее убеждался, что Стикур явно испытывает какие-то чувства к девушке. «Надо ненавязчиво поговорить с ним на эту тему», – решил Дерри и еще долго пытался найти для себя вразумительный ответ на вопрос: «Зачем ему это надо?» Ну допустим, узнает он о том, что Анет Стику небезразлична, и что дальше? Ничего. Все останется так же, как и было, только настроение у него, у Дерри, будет еще отвратительнее, чем в последнее время. Впрочем, если выяснится, что на девушку Эскориту абсолютно наплевать и то, что он на нее не орет вот уже несколько дней кряду, – это не более чем стечение обстоятельств и тоже вряд ли что изменит. Лайтнинг давно решил, что такого понятия, как «любовь», для него просто не существует. Кто он? Бывший вор и убийца, за голову которого назначена бешеная цена? Презренный ксари, нелюдь, а теперь еще и оборотень. Что он может предложить ну хотя бы той же Анет? Себя, что ли? «А нужна ли ей подобная радость?» – задал себе риторический вопрос Дерри и рывком поднялся на ноги, намереваясь все-таки поговорить со Стиком, просто так, для успокоения души.

– Ты, как я погляжу, стал мягок с Анет? – поинтересовался Лайтнинг, присаживаясь рядом со Стикуром к костру. Эскорит вздрогнул и удивленно взглянул на Дерри, не совсем понимая, с чего бы это вдруг ксари завел подобный разговор. Герцог, погруженный в раздумья, вообще с трудом возвращался к окружающей действительности и поэтому его ответ был до неприличия краток.

– Да, – буркнул он и замолчал, собираясь с мыслями. Лицо Дерри приняло холодное и отрешенное выражение. Короткий ответ друга он расценил по-своему и уже собирался отойти в сторону, когда Эскорит вдруг продолжил со странной болью в голосе: – Ты помнишь Мелинду?

– Помню, – несколько удивленно отозвался Дерри, не понимая, при чем здесь давно погибшая сестра Стика.

– Так вот, – продолжил герцог, – совсем недавно я неожиданно понял, что Анет для меня – это Мелинда, случайно вернувшаяся из загробного мира. Странно, правда?

– Ничего не понимаю, – даже как-то слегка обиженно пробормотал Дерри. – Мелинда и Анет. Да что между ними общего? Мелинда, насколько я помню, как и все в вашей семье, была жгучей брюнеткой с карими глазами. А Анет… Они же абсолютно непохожи!

– Внешность тут совершенно ни при чем, – ответил Стик. – Значение имеет та атмосфера, которую создавала вокруг себя Мелинда, те же чувства я испытываю, находясь рядом с Анет. То же сочетание детской непосредственности, наивности, ума и напряжения. Согласись, ведь Анет все время создает вокруг себя напряжение, как и Мелинда в свое время. Мы знаем девушку немногим больше недели, а какое влияние она оказывает на нас на всех. За столь короткий промежуток времени она стала не просто своей, она уже вертит нами, исходя из своих желаний, и, заметь, никто ничего не имеет против.

– Да, пожалуй, ты прав, особенно насчет влияния, – согласился Дерри. – Насчет сходства Анет и Мелинды… сразу его конечно же не заметишь, но да, оно действительно есть. Я рад, что ты сумел сделать невозможное и вернул, по крайней мере для себя, давно умершую сестру. Теперь ты сделаешь все для того, чтобы Анет вернулась из этого путешествия живой и невредимой.

Уснул Дерри не сразу. С одной стороны, разговор со Стиком принес несказанное облегчение, а с другой… ксари все же где-то в глубине души надеялся, что Стикур хоть немного увлечен девушкой – это бы послужило тормозом для развития его собственных чувств. Сейчас же Лайтнинг имел полное моральное право относиться к Анет так, как ему этого хочется, не опасаясь задеть еще чьих-нибудь чувств. И он боялся этих новых и опасных мыслей, зародившихся у него в голове, прекрасно понимая, что вызвать ответную симпатию у Анет не составит труда. Только вот… нужно ли ему это?

Дерри не мог себе позволить начать ухаживать за девушкой, толком не знающей о том, что он собой представляет. Что она знает о его прошлом в синдикате? Те красивые сказки, которые он сам ей и рассказал? А если она, не дай боги, столкнется с реальностью? Если какая-нибудь «добрая душа» расскажет ей свою версию событий? Что тогда? Нет, он не мог так рисковать, проще было оставить все как есть и постараться не замечать, что Анет тоже как-то по-особому на него смотрит. В конечном счете все пройдет. Вряд ли ей захочется иметь отношения с котом, который в качестве знака внимания приносит дохлую мышь. Решив для себя все окончательно, Дерри подумал, что сон ему тоже необходим, и постарался отключиться. Но, даже засыпая, он не мог избавиться от навязчивой мысли: «А что, если, несмотря на препятствия, все получится?»