Текст книги "Во тьму"

Все мои тревоги ушли на второй план. Сейчас я был измотан. Сполоснувшись, я вышел в предбанник. Мои щеки горели огнем, опять стало холодновато. Вся комнатушка заполнилась паром от моего горячего организма. Я достал нужные мне вещи из портфеля и начал собираться к небольшому походу от горячей бани по волчьему холоду до теплого дома.

Я быстро выбежал из предбанника на улицу, и все также быстро по узенькой тропе направился к дому.

Машка спала в зале, остальные же сидели в другом зале собирая вещи в баню.

– Хорошо помылся? – Съязвила Глашка, как только увидела меня в коридоре.

– Да. – Стараясь на нее не обращать внимания, ответил я. – Спасибо большое за баню, Федь.

– Да, не за что. – Замявшись и округлив глаза, промычал брат.

Чтобы не вступать ни в какой контакт с матерью и Глашкой, я зашел на кухню. Помню, как раньше бабушка всегда после бани давала мне стакан теплого молока с медом. В холодильнике я отыскал молоко и, налив его в свой любимый еще с детства бокал, поставил греться на котел. Сам факт того, что моя кружка не была выкинута и хранилась бабушкой все эти годы, заставил меня легко улыбнуться. Я знаю, что мужчины не плачут, но смерть любимой нэнэ и все воспоминания – словно волны прокатились по моему сердцу. Из моих глаз упали крупные слезы, оставляя соленые дорожки на еще красных щеках. Чтобы этого никто не увидел и не начал говорить что-то лишнее, я быстро вытер широким движением слезы с лица рукавом своей водолазки. Мать и Глашка тем временем ушли мыться.

Из буфета я достал банку меда, который, как и молоко, бабушке скорее всего принесла ее соседка. Не забыл и захватить буханку хлеба. Его золотистая хрустящая корочка блестела от потолочного света. Разломив батон руками, я почувствовал насколько у хлеба был нежный мякиш. Добавив в нагревшееся молоко пару ложечек меда, я сел за стол и стал наслаждаться вечерней трапезой. Я начал ностальгировать по тем временам, из-за чего намокший в молоке кусок хлеба вставал колом в моем горле. Я не мог разобраться в своих чувствах. В мгновенье перед глазами проносилось мое детство, где я был беззаботным и счастливым. Через секунду мой мозг посетила мысль, что Ба уже нет с нами. Что я ее еще даже не видел и увидеть смогу только завтра, когда ее привезут сюда. Главное, чтобы те люди, у которых она сейчас находиться, достойно позаботились о ней. Мое тело – опустошённый сосуд, который был весь покрыт трещинами, но воспоминания, находившиеся внутри, не позволяли мелким осколкам разлететься.

За сегодня я сильно устал, и чтобы не мучить себя, мной было принято решение пойти спать. Я быстро убрал все по местам и, сполоснув кружку из-под молока, направился в свою комнату. Пробираясь через лабиринт комнат, благо моя мышечная память меня не подвела, я дошел до зала, где спала Машка. Сестра мирно сопела под тяжелым одеялом, свернувшись в калачик. Федька крепко спал на соседнем диване, развалившись, как тюлень к верху брюхом. Я даже на секунду испугался, что еще чуть-чуть и брат свалится на пол, но словно чувствуя край дивана и мои переживания, Федька перевернулся на бок. Убедившись, что с этими двумя все в порядке, я тихо выдохнул и направился в свою комнатушку, стараясь не шуметь.

В моем маленьком мирке, помещавшимся в этой комнате, все было так же, как и в моем детстве. Кровать, шкаф, ковер и маленький стол, окно и дверной проем. Что еще было нужно?

Лунный свет проникал в помещение через небольшое окно, отражаясь в глянцевой поверхности гардероба. Стянув с кровати покрывало и аккуратно сложив его на стуле, я сел на постель. Как и раньше она была мягкой. В детстве я был уверен, что моя перина была сделана из облаков. От постельного белья пахло свежестью, оно скрипело от чистоты. Даже тогда, когда я стал посещал бабушку реже, она все равно стирала мое белье раз в неделю и застилала мою кровать, ожидая, что я приеду неожиданно. Прости меня, Ба, что я был таким плохим внуком и ездил так редко. И спасибо тебе, нэнэ, что заботилась обо мне до своей смерти. Из-за нахлынувших эмоций я начал задыхаться. Мое сердце билось, словно бешеное, ломая ребра изнутри. Ком в горле двигался вверх-вниз, от гланд до нёба. В носу защекотало, а глаза защипало от соли слез. Я глубоко вдохнул и медленно выдохнул, чтобы успокоиться. Мне нельзя было шуметь, чтобы не разбудить остальных. Раздевшись, я лег на кровать и накрылся одеялом. Такое приятное ощущение чистого белья и прохлады. Мягкий матрац и моя маленькая подушка из детства, которую я до сих пор любил и люблю. Постепенно под одеялом стало тепло от моего тела. Повернувшись на бок и, приняв удобное для меня положение, я начал рассматривать ковер. Такие незамысловатые узоры, и так успокаивают. Я начал, как маленький, водить глазами по загогулинам55
  Загогулина – замысловатая закорючка.


[Закрыть] ковра, прокладывая невидимую траекторию. В комнате постепенно все погрузилось в темноту. Мои веки стали тяжелее, тело расслабилось, и я окунулся в страну грез.

Глава 2

Прощание

Тихо. Ужасно тихо. Слышу какой-то шорох. Кто-то топает по дому, шурша тапочками. Слышу теперь и звон посуды, бряканье на кухне, ложка стучит по стакану. Слышу даже как капли из гусака падают в глубокую железную миску в раковине. Я потихоньку начал возвращаться в реальный мир из своего сна. Теперь я слышал и голоса своей семьи. Я открыл глаза и сладко потянулся в постели. В голове пронеслась горькая мысль, которая заставила сжаться мое сердце в маленький комок. Я замер. Мое тело словно окоченело. «Сегодня бабушку привезут сюда» – будто кто-то прошептал мне эти слова на ухо. Мурашки покрыли мое тело с головы до пят. Я чувствовал, что сердце вот-вот выскачет через рот, сквозь зубы.

– Ты уже проснулся? – В дверном проеме соседнего зала я увидел Федьку.

– Где бабушка? – Не знаю почему, но именно этот вопрос вырвался хрипом из моей груди.

– Скоро должны привезти. Ближе к 11.

– А сейчас сколько часов?

– Сейчас только 10.

На этих словах я почему-то выдохнул с облегчением. Федька кивнул мне головой в сторону кухни и ушел. Я накрыл свое лицо ладонями, потирая его. Мои тело и разум полностью вернулись в реальный мир из мира грез.

Дома было тепло, но из-за того, что я скинул с себя одеяло меня пробила дрожь. Мои зубы застучали от озноба, а волосы на руках встали дыбом. Я быстро достал из своей сумки нужные мне вещи и оделся. Согрев теплом своего тела одежду, мне стало легче и озноб исчез.

– Ой, а кто это проснулся? Ядыгар, как долго ты сегодня собирался спать? – За моей спиной послышался ехидный смешок Глашки.

Я хотел было ответить ей колкостью на колкость, но в голове было пусто, да и отвечать то сестре я не сильно хотел, поэтому я промолчал.

– И что ты молчишь? – Возмутилась Глашка, понимая, что не смогла вывести меня из себя.

– Я не молчу, просто больше предпочитаю разговаривать с умными людьми. – Я до конца заправил кровать и вышел из своей комнаты.

– Это сам с собой что ли?

– Ну не с тобой же. – Я скрылся в коридоре.

Спиной я чувствовал, как Глашка закипела, словно чайник. Я еще пару минут чувствовал ее пронзающий взгляд на своих лопатках. В голове я четко представлял, как лицо сестры стало багровым, а потом стало переливаться всеми цветами радуги. Все-таки я не сдержался и вывел сестру из себя.

Зайдя на кухню, я сразу заметил сидящих за столом мать и Машку. Они обе сидели и пили чай. У мамы были заделаны волосы в конский хвост, и на макушке завязан полупрозрачный черный платок – знак траура. Машка же была похожа на смерть: вся бледная, глаза красные и растертые, губы, искусанные в кровь, дрожали, словно сестра замерзла. Большой черный платок покрывал волосы Маши, то и дело спадая на ее худые плечи.

– Садись есть, пока есть время. – Буркнула мать, допивая чай и вставая из-за стола.

Я подошёл к столу и сел на то место, где только что сидела мать. Она вымыла свой бокал и, быстро выйдя из кухни, скрылась в одной из комнат.

– Пей чай, сама сегодня заварила. – Еле слышно выдавила из себя Маша и пододвинула ко мне мой бокал.

Я сделал глоток и внутри разлилось приятное ощущение тепла.

– Ты кашу будешь? – Спросила сестра, пытаясь встать из-за стола.

– Нет, спасибо. Я не голоден. Сиди лучше. – Остановил я Машку, заставляя этой фразой сесть ее обратно.

Окно, выходящее на улицу, было покрыто инеем. Резные узоры, напоминали замерзшие волны. Старая выцветшая тюль, расползалась на клочки от дряхлости. Неожиданно я почувствовал щекочущий нос запах пыли. Картина за окном не радовала глаз. Серое и мрачное небо, барханы слепящего белого снега, старые облупившиеся домики.

Меня вывел из раздумья тихий кашель Машки.

– С тобой все в порядке? Ты не заболела? – Разволновался я за сестру, взяв ее дрожащую холодную руку в свою.

– Все нормально. Я в полном порядке.

Громкие разговоры, доносившиеся с улицы, заставили меня повернуть голову в сторону окна. К дому подошла та самая соседка, которая всегда приносила бабушке мед и молоко. Она о чем-то разговорила с Федькой, который расчищал дорогу к дому, что бы машина с Ба смогла подъехать. Честно, даже стыдно, что я старше Федьки на четырнадцать лет и не я сейчас занимаюсь такой тяжелой работой, как уборка снега. Хотя это я должен был встать раньше всех и пойти все подготавливать к приезду ритуальщиков. Стыдоба! Бабушка бы лишь покачала бы головой на мое поведение.

– Машка, помоги мне в зале все подготовить. – Как вихрь в кухню влетела Глашка.

Маша ничего не ответила, а лишь еле заметно кивнула головой и, встав из-за стола, направилась следом за Глафирой в зал. Я еще долго провожал их взглядом, даже тогда, когда они скрылись в другой комнате, я смотрел им вслед. Через мгновенье я осознал, что все чем-то да заняты. А я? Так и буду сидеть на кухне сложа руки и пялиться в окно? Нет! Так дело не пойдет, нужно что-то сделать, чтобы не оставаться без дела. Я встал из-за стола и, помыв свой бокал, направился одеваться. Пару секунд и я уже стоял в огороде.

В голову мне пришла лишь одна мысль: надо наколоть дров, чтобы вечером можно было натопить баню и помыться. Я подготовил все мне необходимое и начал воплощать задуманное мной дело в реальность.

Мое тело было занято физической работой, а разум начал заполняться разными мыслями. В голове, словно стая птиц, закружились различные вопросы, которые от бешеной скорости врезались в стенки черепной коробки и, звонко ударяюсь о них, отлетали обратно в вихрь, вокруг мозга.

А что дальше делать? Ну, скоро привезут бабушку, поставят, как это принято, в зале. А дальше-то что? Придут ее соседи и знакомые, приедут некоторые родственники. Ба будет лежать в зале, в деревянной коробке, которая носит свое страшное название – гроб. А что дальше? Суета, слезы, скорбь. Такие противные эмоции и ощущения.