Текст книги "Мертвец на пляже"

Глава двадцать третья

Двое полицейских наблюдали за дорогой, ведущей к вилле Бергендорфа, а остальные четверо сидели на кухне в ожидании дальнейших приказов. Они приехали на двух машинах, которые спрятали на парковке неподалеку. Лена решила не устанавливать наблюдение на пристани, чтобы не рисковать. Вскоре после шести в дверь позвонили. Открыв, Йохан увидел на пороге коренастого мужчину.

– Здравствуйте. Меня зовут Йохан, я ассистент господина Бергендорфа. Прошу вас, проходите.

– Рамке, – представился мужчина. – Неужели старик Бергендорф обзавелся дворецким? Класс.

– Мне поручено проводить вас в библиотеку, – отозвался Йохан.

Мужчина подождал, пока Йохан заберет у него пальто, и, тут же забыв о «дворецком», направился прямиком в библиотеку. Лена, которая пряталась за углом, вошла в комнату сразу за ним.

– А вы кто, тоже прислуга?

Лена закрыла за собой дверь, достала из кармана удостоверение и показала мужчине.

– В каком-то смысле. Но платит мне земля Шлезвиг-Гольштейн.

Мужчина во все глаза уставился на удостоверение.

– Это что, шутка? Где Бергендорф?

Он говорил агрессивно, но в его голосе промелькнули беспокойные нотки.

– К сожалению, господин Бергендорф сегодня не придет. Пожалуйста, представьтесь.

Мужчина отшвырнул удостоверение Лены на пол.

– К чему весь этот фарс? – Он лихорадочно заозирался по сторонам и позвал: – Бергендорф! Шутка затянулась!

Лена подобрала удостоверение, окинула мужчину острым взглядом и приказала:

– Сядьте! Живо. – Мужчина недовольно уставился на нее, но подчинился. – Теперь покажите удостоверение личности.

Мужчина не ответил. Тогда Лена приоткрыла дверь и позвала:

– Коллеги!

В библиотеку вошли двое полицейских в черной форме и встали рядом с Леной.

– У вас есть выбор. Либо вы немедленно назовете свое имя, либо я прикажу вас арестовать.

Нервно дернув кадыком, мужчина полез в карман, достал бумажник и вытащил из него удостоверение личности. Лена прочитала имя и передала удостоверение одному из полицейских.

– Спасибо, коллеги. Думаю, дальше я справлюсь сама.

Подождав, пока полицейские выйдут из комнаты, Лена села напротив мужчины.

– Алоис Рамке? – Тот кивнул. – Дайте мне ваш мобильник, пожалуйста.

Мужчина снова полез в карман и неохотно передал Лене телефон.

– Перейду к сути дела. Вы подозреваетесь в том, что являетесь участником преступной группировки, которая не один десяток лет занималась торговлей детьми и организацией сексуального рабства. К тому же, у нас есть улики, указывающие на то, что вы лично участвовали как минимум в одном акте сексуального насилия. Уверена, в ходе дальнейшего расследования нам удастся доказать вашу причастность к целому ряду подобных преступлений.

– Я хочу позвонить своему адвокату.

– Само собой, вы имеете право хранить молчание, и, конечно же, у вас будет возможность связаться с адвокатом… Но сначала мы доставим вас в Киль, где вам предъявят обвинение.

Алоис Рамке не ответил.

Лена через весь стол бросила ему распечатку переписки из чата.

– Как понимаю, вы – Бейл. Самое позднее через два часа мы обыщем ваш дом. Впрочем, у нас и без того достаточно доказательств, чтобы засадить вас за решетку на многие годы.

– Чего вы от меня хотите?

– Я готова предложить вам сделку. Особый статус свидетеля и смягчение приговора в обмен на показания против своих подельников. Предложение будет действовать… – Лена посмотрела на часы, – ровно пятнадцать минут.

С этими словами она включила на телефоне таймер и положила на стол так, чтобы Рамке видел.

Было заметно: Рамке борется с собой. Он дышал часто и неглубоко, его глаза беспокойно бегали по сторонам, а красное лицо заметно побледнело. Наконец он остановил таймер и сказал:

– Вы не услышите от меня ни слова. Я хочу поговорить с адвокатом!

Лена забрала со стола телефон и распечатку.

– Что ж, выбор ваш.

Она открыла дверь и жестом пригласила внутрь двух полицейских.

– Ну что? – спросил Йохан, ожидавший в коридоре.

– Рамке отказывается говорить, и предложение о смягчении приговора его не заинтересовало. Может, тебе с ним повезет больше.

У Лены завибрировал телефон – пришло сообщение от полицейских, наблюдавших за домом.

– Второй на подходе. Проводишь его в гостиную, ладно?

– Как скажете, мэм, – усмехнулся Йохан.

Вскоре раздался звонок в дверь. Йохан снова представился ассистентом Бергендорфа и провел высокого светловолосого мужчину в гостиную, где его уже поджидала Лена.

– Добрый вечер, старший прокурор Любберс, – поздоровалась она.

Любберс оглянулся на дверь, словно на мгновение задумавшись о побеге, но потом повернулся к Лене.

– Мы знакомы?

– Не знаю, знаете ли вы меня или нет.

Лена подошла к Любберсу и показала ему удостоверение. Тот взглянул на него и спросил:

– Что вы здесь делаете? Это частный дом моего друга, Герберта Бергендорфа! Предъявите ордер.

– Присаживайтесь. Наш разговор может затянуться.

– Нет, не может. Где господин Бергендорф? – Любберс говорил надменным тоном, который любят использовать начальники, отсчитывая нерадивых подчиненных. – Я ухожу отсюда. Готовьтесь к тому, что завтра вам придется искать новую работу.

С этими словами Любберс резко повернулся, распахнул дверь в коридор, увидел на пороге двух полицейских и… медленно закрыл ее.

– Вы что, совсем спятили? Ваше начальство знает о том, что вы вытворяете?

– Не могли бы вы дать мне свой мобильный телефон? – Лена протянула вперед раскрытую руку. – Пожалуйста. Мне бы очень не хотелось вас принуждать. – Она выразительно взглянула на дверь.

– Возьмите, но учтите, что я отдаю вам телефон под принуждением. Немедленно объясните, что здесь происходит.

– Присаживайтесь, – повторила Лена.

– Обещаю, вы еще пожалеете об этом.

Любберс снял пальто, аккуратно сложил и повесил на спинку стула. Потом сел. Лена положила перед ним распечатку переписки и подождала, пока он ее просмотрит.

– Что это? – процедил он.

– В соседней комнате находится господин Рамке, его сейчас допрашивают. Уверена, он согласится дать против вас показания в обмен на смягчение приговора. Это всего лишь вопрос времени. Я оставлю вас на минутку. – Лена поднялась, распахнула дверь и поманила внутрь двоих полицейских, которые ждали в коридоре. – Эти господа за вами присмотрят.

Пройдя на кухню, она позвонила Варнке и сообщила личные данные Алоиса Рамке.

– А второй – это старший прокурор Любберс.

– Я запрошу ордер на обыск их домов. Переписка из чата, их появление у Бергендорфа… этого должно хватить.

– Я дам вам знать, если что-нибудь узнаю.

– Да, будьте так добры.

Лена вернулась в гостиную и подождала, пока полицейские уйдут.

– Долго вы собираетесь продолжать этот цирк? – осведомился Любберс. – Вы и без меня знаете, сколько законов уже нарушили.

– Господин Любберс, я задерживаю вас до выяснения дальнейших обстоятельств. – Лена зачитала Любберсу его права и сказала: – Давайте поговорим серьезно. Вам прекрасно известно, что будет дальше. В эту самую минуту судья оформляет ордер на обыск вашего дома и офиса. Полиция будет там не позднее чем через полчаса.

– Вы спятили. Я засужу вас по полной. Вы хоть понимаете, что путь в полицию теперь для вас закрыт? И вам еще очень повезет, если обойдется без ареста!

– Господин Любберс, – тихо, но твердо начала Лена. – У меня есть полномочия заключить с вами сделку в обмен на дачу показаний против ваших пособников. Смотрите. – Она указала на распечатку. – Из этой переписки видно, что вы главный в группе.

– Вы сошли с ума!

– А вы – бессердечный насильник! – сердито крикнула Лена. – Все кончено! Хотите – используйте свой последний шанс, хотите – не используйте! Мы докажем каждое ваше преступление, и вы на долгие годы попадете за решетку! Знаете, что вас там ждет? Я знаю!

– Вы правда думаете, что сможете меня убедить этим глупым спектаклем? Ваши слова – пустая болтовня, не более.

Лена почувствовала, как завибрировал ее телефон, взглянула на экран и улыбнулась.

– Как скажете. Это ваша жизнь, вам решать. Знаете, один из моих бывших коллег уже год как в тюрьме. Вы наверняка слышали об его деле. Он брал взятки, запугивал свидетелей и сообщал преступникам о действиях полиции. Его отправили отбывать наказание во Фленсбург, чтобы он случайно не оказался в одной камере с теми, кого собственноручно туда засадил, но… в тюрьме на него все равно напали. Парень чудом выжил. Рассказать вам, что именно случилось?

Телефон Лены снова завибрировал. Прочитав сообщение, она встала и направилась к двери.

– Ваш дружок Рамке изъявил желание поговорить со мной. Я скоро вернусь.

В коридоре она встретила Йохана, они заранее договорились, обмениваться сообщениями.

– Прогресс есть?

– Ни малейшего, – вздохнул Йохан. – Кажется, Рамке уверен, что у нас ничего нет. Но он очень напрягся, когда я вышел из комнаты.

– А вот Любберс – ни капельки. Скорее всего, Рамке расколется первым.

– Как долго мы их здесь продержим?

– Всю ночь, если придется. Нам нужен результат.

– Хорошо. Тогда в бой.

Вернувшись в гостиную, Лена села напротив к Любберса и принялась ждать. Минут через десять тот прочистил горло и спросил:

– Что дальше, госпожа старший комиссар?

– Мы ждем.

– И чего же, раскройте секрет.

– Когда отправится первый паром. Мои люди приехали на машинах, поэтому отправлять вас на вертолете – не вариант.

– В чем именно вы меня обвиняете? В том, что я хотел навестить старого друга, который здесь живет? Вы ведь не всерьез.

«Ну наконец-то», – ликующе подумала Лена, но ничем не выдала своих чувств.

– Когда вы в последний раз разговаривали со своим другом?

– Вчера. Мы договорились о встрече.

– Во сколько вы разговаривали? Ну, примерно.

– Ближе к вечеру.

– Если под своим другом вы подразумеваете господина Бергендорфа, то это невозможно. К тому времени он уже находился в больнице, где его искусственно ввели в кому.

– Не может быть, – облизнув губы, выдавил Любберс.

– Печально, конечно, что вам не сообщили о произошедшем. Мы решили не разглашать эту информацию в интересах следствия. Вы наверняка знаете, как это бывает.

Лена вытащила из кармана ордер и положила на стол перед Любберсом.

– Это не ваше дело, но раз уж вы так любезно спросили…

Любберс взглянул на ордер и отодвинул подальше.

– Вчера я позволила себе поучаствовать в вашей переписке и, чтобы не привлекать внимания, воспользовалась ником вашего друга. Ник не очень изобретательный, скажем прямо.

– Это были вы? – растерянно уставился на нее Любберс.

– Думаете, я шучу? Отыскать ваш чат в даркнете было не так-то сложно.

– Не верю. Вы блефуете.

– Поставщика-румына не существует в природе, Хайн Болен умер не своей смертью, а вы не такой белый и пушистый, каким пытаетесь казаться.

Любберс не ответил.

– Помните приют в Оснабрюке? А мальчика по имени Флориан Мюллер? Или вы зовете детей исключительно по номерам? Флориан, такой маленький, худенький мальчик со светлыми волосами. Не помните? Зато Флориан хорошо помнил вас и все, что вы с ним сотворили. Кстати, ваших подельников он тоже описал подробно. Настолько подробно, что господина Рамке я узнала сразу.

Любберс продолжал молчать.

– Знаете, труднее всего в таких делах найти первого свидетеля. Зато потом они появляются один за другим. Сейчас оперативная группа разыскивает остальных пострадавших. Это только вопрос времени, прежде чем…

– Хватит нести бред! – рявкнул Любберс.

– Вы же знаете, что будет, если вы сядете тюрьму, и что – если согласитесь на сделку. В первом случае вас ждет ад, во втором – относительно нормальная жизнь. Конечно, с вашей карьерой будет покончено. Вам придется переехать и начать все сначала. Будет трудно, очень трудно. Да, вы больше не сможете работать юристом, но у вас появится шанс на новую жизнь. Сколько вам лет? Чуть за пятьдесят? Скажем, вам дадут лет пятнадцать. Если вы сядете в тюрьму, то вам будет семьдесят, когда вы выйдете. Если вы, конечно, выйдете…

Телефон Лены снова завибрировал. Она посмотрела на дисплей, встала и сказала:

– Я оставлю вас ненадолго.

– Как успехи? – спросил Йохан, протягивая Лене чашечку горячего кофе.

– Так себе. У тебя?

– Мне кажется, что Рамке медленно, но верно сдает позиции. Но ничего не могу обещать.

– Проклятие! Завтра после встречи с адвокатами они не скажут ни слова. И я не уверена, согласится ли судья предъявить им обвинения. Два уважаемых господина с кристально честной репутацией, бла-бла-бла…

– У нас в запасе несколько часов, – успокаивающе ответил Йохан. – Я попробую надавить на Рамке.

Кивнув, Лена вернулась в гостиную.

– Ну, что вы придумаете теперь? – спросил Любберс с видом собственного превосходства. – Снова скажете, что Рамке вот-вот запоет?

Он насмешливо фыркнул.

Лена выждала несколько минут, а потом сказала:

– Вы когда-нибудь задумывались о том, что делаете с детьми? Вы же тоже когда-то были маленьким мальчиком. – Она заглянула Любберсу в глаза и негромко продолжила: – Вы только представьте. Большие руки блуждают по всему телу, касаются в тех местах, которые прежде трогала разве что мама, когда помогала тебе мыться… Тебе страшно, очень страшно. Страшно, что ты сделал что-то плохое, и тебя наказывают… Тебе стыдно, ты до глубины души ненавидишь себя за то, что с тобой сделали, ты не можешь спать, потому что в любой миг за тобой могут прийти и вернуть тебя в ад, который ты никогда не забудешь…

Любберс дернул кадыком. Впервые за весь разговор он, похоже, почувствовал себя не в своей тарелке.

– По ночам ты плачешь, пока не заболят глаза. Тебе нечем дышать, ты подбегаешь к окну, распахиваешь его настежь… Но все равно чувствуешь, что задыхаешься. Все тело болит. Ты смотришь на свои руки, и они кажутся чужими. Где-то слышится шорох – и ты в ужасе вздрагиваешь. Неужели это он? Он вернулся за тобой? Что он захочет сделать с тобой на сей раз? Так больно… Почему никто не приходит на помощь? Ты хочешь умереть, берешь нож, но он оказывается недостаточно острым. Тебя окружает непроницаемая чернота. Никто не слышит, как ты кричишь. Никто. – Лена некоторое время молча смотрела на Любберса, а потом добавила: – Такое будущее ждет вас в тюрьме, вы уж мне поверьте. Вот только вы заслужили то, что с вами сделают. Вы не будете в безопасности ни в душевой, ни в темном углу прачечной, ни даже ночью в собственной камере, потому что охранник случайно забудет ее запереть… Ваша жизнь превратится в нескончаемый кошмар…

– Чего вы от меня хотите? – прошептал Любберс побелевшими губами, и Лена поняла, что он вот-вот расколется.

– Я хочу, чтобы все закончилось. Здесь и сейчас. Признайтесь, если у вас осталась хоть крупица чести. Я обещаю вам сделку в обмен на дачу показаний против ваших пособников. Иначе… В тюрьме растлителю малолетних лучше сразу повеситься. И поверьте, я лично прослежу за тем, чтобы остальные заключенные узнали, кто сидит в соседней с ними камере. До суда вы не доживете.

– Какие у меня гарантии?

Любберс, казалось, был полностью сломлен. Его лицо стало пепельным, руки затряслись. Он невидящим взглядом уставился на сцепленные в замок пальцы.

– Если вы назовете мне имена двух других участников чата, то я позвоню генеральному прокурору, и вы сможете с ним договориться. Потом дадите мне исчерпывающие показания.

– Откуда мне знать, что вы меня не подставите? – из последних сил спросил Любберс.

– Говорить мы будем наедине, и я не стану записывать ваши показания на диктофон. Так вы сможете от них отказаться. Ваше слово против моего. Завтра мы поедем в Киль и по всем правилам оформим сделку. После этого вас отвезут на конспиративную квартиру, где продержат до суда. Впрочем, процедура вам известна.

Любберс на мгновение прикрыл глаза, потом открыл их и начал говорить:

– Мартин Вольтерсхаузен, живет в Мюнстере, он председатель совета директоров компании «Машенс». Юрген Визнер, живет в Ганновере, член парламента.

Лена записала его слова и встала, держа в руке телефон.

– Я скоро вернусь.

Две недели спустя

Лена стояла на верхней палубе у перил, подставив лицо солнцу. Паром отошел от берега и медленно набирал скорость.

Последние две недели выдались непростыми. Дело перешло к специальной следственной комиссии, куда входили тридцать человек. За прошедшее время удалось взять под стражу более двадцати подозреваемых. Бергендорф выжил; не позднее, чем через неделю его переведут в следственный изолятор. Во время допроса он отказался сотрудничать со следствием. Узнав о том, что Любберс дал против него показания, он на мгновение заколебался, но быстро вернулся к десятилетиями отрепетированной маске высокомерия и отказался говорить. Впрочем, Лена была уверена, что даже лучшие адвокаты страны ничем ему не помогут.

Генеральный прокурор готовился передать в суд самый громкий процесс последнего десятилетия. Это дело вызвало большой резонанс как в прессе, так и в обществе. Известия о новых пострадавших приходили каждый день.

Работа специальной комиссии растянется на месяцы. Со всех полицейских управлений земли Шлезвиг-Гольштейн собрали сотрудников, специализирующихся на делах о жестоком обращении с детьми. К ним присоединились специалисты из Федерального управления уголовной полиции. Им предстоит изучить тысячи зацепок и опросить сотни свидетелей. Лена помогала по мере сил – писала бесконечные отчеты и принимала участие в допросах основных организаторов преступной сети. Благодаря признанию старшего прокурора Любберса (точнее, бывшего старшего прокурора – его отстранили от должности), у следователей появилось достаточно информации, чтобы загнать остальных подозреваемых в угол. Во время обысков, которые начались по всей стране, были найдены неопровержимые доказательства. Генеральный прокурор не сомневался: преступная сеть уничтожена, более того – в ходе дальнейших расследований в других странах будет осуждено множество людей, замешанных в этом деле. Впрочем, все понимали, что работа эта затянется на годы и что, несмотря на целеустремленность следователей, некоторым преступникам удастся избежать наказания.

Разговор с Варнке продлился всего десять минут. Варнке поздравил Лену с успешным завершением дела, а она попросила у него две вещи: неделю отпуска и четырех помощников, которые помогут ей с расследованием старого дела о пропаже мальчика. Варнке согласился – с условием, что через две недели Лена должна будет отчитаться о результатах.

Раймерса нашли после того, как он прислал в участок больничный. Во время допроса Раймерс признался, что сообщил Бергендорфу о смерти Хайна Болена. Раймерса отстранили от работы, и теперь прокурор готовился выдвинуть против него обвинение в предварительном преступном сговоре с группой лиц.

Изабель Мюллер находилась под стражей с тех пор, как ее выписали из больницы. Она призналась в том, что подменила таблетки Болена, и ждала суда за нападение на Герберта Бергендорфа. Лена была уверена, что суд примет во внимание историю Флориана и сочтет ее смягчающим обстоятельством. Пока неясно, удастся ли Изабель отделаться условным сроком. Лена переговорила с прокурором, который вел это дело, и настояла на том, чтобы Изабель перевели в психиатрическую лечебницу, где ей окажут помощь.

Одинокие летние облака бесследно рассеялись в небе. Лена взяла телефон и позвонила Эрику. Тот ответил почти сразу:

– Я уже думал, что ты про меня забыла. Я читал о тебе в газетах, но все равно скучал.

– Ты занят в ближайшие шесть дней?

– У тебя там что, чайки кричат?

– Не исключено.

– В ближайшие шесть дней, спрашиваешь? Даже не знаю. Нужно проверить расписание. А, вот и оно. Хм-м-м, как странно… На ближайшие шесть дней ничего не записано. Такое у меня впервые.

– Я по тебе скучала.

– Не так, как я по тебе.

– Расскажешь поподробнее через два часа. У меня есть бутылка вина.

– А у меня – ключ от маяка.

– Ты правда его не вернул?

– Думаешь, я шучу?

– Нет, не думаю.

– Лена?

– Что?

– Не задерживайся там.

– Ты же знаешь, у меня есть полицейская мигалка?

– Вот и отлично.

– Скоро увидимся.

– Скоро увидимся, Лена.