Текст книги "Мертвец на пляже"

Глава семнадцатая

Демонстративно положив на стол диктофон, Лена назвала дату, время и поименно перечислила присутствующих. Потом без обиняков спросила:

– Почему вы солгали? Вы знакомы с Анной Бауэр, и это именно вы уговорили ее уволиться из приюта.

Изабель шумно вдохнула.

– Кто вам такое сказал?

– Давайте договоримся: я задаю вопросы, а вы на них отвечаете, – нарочито резко ответила Лена. Теперь она вела себя гораздо агрессивнее, чем раньше.

Изабель подняла руки, словно защищаясь.

– Что происходит? Вы меня в чем-то обвиняете?

– Вы знали Анну Бауэр до того, как устроились сюда?

– Я думала, мне удастся это скрыть, ну да ладно. Мы с Анной познакомились на тренинге. Пошли с коллегами вечером в бар, ну, и разговорились. Через некоторое время Анна позвонила мне и сказала, что увольняется с работы и уезжает за границу. Во время нашей встречи я упоминала, что разослала резюме в разные детские приюты, и, должно быть, обмолвилась, что хотела бы работать на курорте. Как бы то ни было, Анна вспомнила обо мне, и… остальное вы знаете. Она попросила не рассказывать о том, что мы знакомы. Я выполнила ее просьбу. Я не думала, что это важно, но, видимо, ошиблась. Прошу прощения.

– Вы дали Анне Бауэр крупную сумму денег, чтобы она уволилась.

– Что? Конечно же нет. Зачем бы я стала такое делать? Безумие просто… Я не настолько хотела здесь работать. На Амруме здорово, чего скрывать. Но платить за то, чтобы…

– Настоятельно советую вам сказать правду. Самое позднее завтра у нас будет ордер на проверку ваших банковских счетов.

– Я говорю правду. Проверяйте мои счета сколько хотите, вы ничего не найдете. Разве что пустоту, которая там уже несколько лет. Работая воспитательницей, разбогатеть сложно.

– Что именно сказала вам Анна Бауэр? Когда состоялся ваш разговор?

– Она позвонила примерно за неделю до увольнения. Мой номер она нашла в списке участников тренинга.

– Где и когда проходил тренинг?

– В Мюнстерском университете почти два года назад. Где-то в начале августа. Точная дата стоит у меня в документах, я поищу.

– Этой информации нам достаточно, – заметил Йохан.

– Ну, тогда вы быстро удостоверитесь, что я говорю правду.

– Анна Бауэр недвусмысленно заявила, что получила от вас деньги. То, что вы познакомились на тренинге, этого не исключает, – сказала Лена. – Поэтому я настоятельно советую вам сказать правду.

– Вы повторяетесь, – дерзким тоном отозвалась Изабель.

– Скажите, а вы разбираетесь в медицине? – неожиданно спросил Йохан.

– Что вы имеете в виду? Моя специальность вам известна.

– Вы когда-нибудь работали в больнице?

– Если учебную практику можно назвать работой.

– Сколько длилась ваша практика?

– Один семестр, чуть меньше четырех месяцев.

– Довольно долго для практики. Вы проходили медицинскую подготовку?

– Нет. Как я уже сказала, это была обычная практика.

– Вы когда-нибудь работали в больнице помимо этого? – спросил Йохан.

– Я и правда не понимаю, что вы надеетесь услышать.

Лена заметила, что Изабель всячески уходит от ответа, и поэтому решила, что копать в этом направлении сейчас нет смысла.

– Тогда давайте вернемся к Хайну Болену. Нашлись свидетели, которые подозревают, что вы были куда ближе, чем утверждаете.

– В чем заключается ваш вопрос? – спросила Изабель, глядя на Лену бесстрашно и вместе с тем вызывающе.

Не поддаваясь на провокацию, Лена невозмутимо продолжила:

– Ответьте еще раз: как бы вы охарактеризовали ваши отношения с Хайном Боленом?

– Если вы настаиваете… Как я уже говорила вчера, нас с Хайном связывали строго рабочие отношения. Он мне нравился как человек, думаю, это было взаимно. Несмотря на разницу в возрасте, мы называли друг друга по имени и общались довольно дружелюбно. Такой ответ вас устроит?

– Болен никогда не хотел от вас большего? – осведомился Йохан.

– Могу представить, что вы себе навоображали. Молодая, достаточно привлекательная девушка соблазняет начальника, и они развлекаются на столе или на полу посреди детских игрушек… Вы это хотите услышать?

– Что ж, если все было именно так… – не моргнув глазом отозвался Йохан. – Вы всерьез пытаетесь сказать, что господин Болен не проявлял к вам ни малейшего интереса? Это маловероятно, учитывая все, что мы о нем слышали.

– Что ж, может, с вашей точки зрения, так и есть. Но я не буду врать, чтобы вам угодить.

– Почему ваш брат покончил жизнь самоубийством? – спросила Лена. Она решилась на этот вопрос, когда поняла: Изабель сложно выбить из колеи.

– Не ваше собачье дело! – сердито рявкнула та.

– Извините, госпожа Мюллер, но во время расследования убийства приходится проверять все зацепки. Самоубийство вашего брата связано с его жизнью в приюте?

– Вы перешли к псевдопсихологии? Этому вас учат в полицейской академии? Я отказываюсь отвечать!

– Вы сказали, что сидели без работы и нашли это место случайно. Почему вы солгали?

Лена понимала: если не предъявить Изабель убедительных доказательств, та ничего не скажет о своем брате. Поэтому Лена решила резко сменить направление допроса.

– Без работы? Должно быть, вы меня неправильно поняли.

Йохан кашлянул, привлекая к себе внимание, и пролистал свою записную книжку.

– Вы сказали, цитирую: «Я сидела без работы и услышала о том, что сюда требуется воспитательница. Один телефонный звонок – и уже на следующий день меня приняли».

На мгновение Изабель растерялась, но потом взяла себя в руки.

– Нет, я не могла такого сказать. Это было бы неправдой.

– Госпожа Мюллер, – резко сказала Лена. – Перед вами сидят двое опытных сотрудника уголовной полиции, поэтому не сомневайтесь: мы точно записали ваши показания. Почему вы солгали нам во время первого опроса?

– Я не лгала! Не знаю, что тогда произошло… Не каждый день приходится иметь дело с полицией, ничего удивительного, что я ошиблась. Видимо, из-за волнения у меня в голове все перепуталось!

– Но вы совсем не выглядели взволнованной, – заметил Йохан. – Я даже специально это отметил.

– Это просто смешно. Отметил он, понимаешь! Да что вы знаете! – воскликнула Изабель, обращаясь больше к себе, чем к следователям.

– Вы знали Хайна Болена до того, как устроились сюда? – Лена перешла к следующему вопросу. – Почему ради этой должности вы в одночасье бросили стабильную работу? Что ни говорите, а совпадением это назвать трудно.

Изабель не торопилась с ответом, полностью погрузившись в свои мысли.

– В жизни столько совпадений, – пробормотала она.

– У нас нет причин сомневаться в показаниях Анны Бауэр. Сколько вы ей заплатили, чтобы она уехала?

– Я уже отвечала на этот вопрос. К чему вы ведете? – Изабель потерла лоб. – Мне нужно прилечь, я плохо себя чувствую.

Взглянув на Йохана, Лена решила продолжить допрос после обеда. Взяла со стола диктофон, поднесла поближе и сказала:

– Настоящим допрос Изабель Мюллер прерывается. – Потом выключила его и добавила: – Отдохните. Мы вернемся около трех часов, чтобы продолжить допрос. Вы меня слышите, госпожа Мюллер?

Кивнув, Изабель встала и молча направилась к двери. Стоило ей выйти из комнаты, как телефоны Йохана и Лены завибрировали почти одновременно. Лена открыла почту, где ее ждали два письма – одно от Варнке, другое – от Леона. Когда она подняла взгляд на Йохана, тот сказал:

– Пришли результаты судебно-медицинской экспертизы одежды, которую мы забрали у гробовщика, и информация по номерному знаку с кодом Гамбурга. А у тебя что? Есть новости?

– Давай вернемся домой. Неудобно изучать материалы дела с телефона, – отозвалась Лена.

Не прошло и четверти часа, как они с Йоханом уже сидели за кухонным столом, каждый уткнувшись в свой ноутбук. На заднем плане громко булькала вода в кофеварке.

Лена открыла письмо Варнке, содержащее два вложения: список номеров, совершавших и принимавших звонки в вечер убийства Болена, и детализацию звонков Вальтера Раймерса. Удивившись, Лена первым делом проверила, кому ее коллега звонил в тот злосчастный вечер. Вскоре выяснилось, что в девять минут одиннадцатого он звонил Герберту Бергендорфу. Их разговор продлился семь минут.

Лена подозвала Йохана, он придвинулся к ней и бегло просмотрел список.

– Поверить не могу… Похоже, ты была права насчет этого Бергендорфа. Вряд ли Раймерс звонил ему, чтобы пожелать сладких снов. Неужели он думал, что мы не узнаем об этом?

Лена открыла первый файл. В интересующий их промежуток времени было совершено шестьдесят с лишним звонков. Они с Йоханом изучили список, но знакомых имен не нашли. Изабель Мюллер, Анна Бауэр, Сабина Болен… их там не оказалось.

– Твоей школьной подруги тоже нет, – заметил Йохан.

– Нам придется опросить всех людей из списка. Это займет некоторое время.

После того, как Йохан вернулся к своему ноутбуку, Лена открыла письмо от Леона. В нем была выписка из истории болезни Флориана Мюллера, брата Изабель. Прочитав семь страниц, Лена нашла несколько упоминаний о травме, которую Флориан получил во время проживания в приюте. Лечащий врач придерживался мнения, что в детстве Флориан стал жертвой сексуального насилия. Впрочем, врач прямо заявлял, что это всего лишь предположение, поскольку Флориан не был с ним полностью откровенен.

«Надо будет перечитать выписку повнимательнее», – подумала Лена, решив вернуться к ней вечером. В этом документе могут найтись важные отправные точки. Как бы то ни было, нужно как можно скорее проверить, в каких приютах жил Флориан Мюллер и не работал ли в них Хайн Болен. Лена поручила это Йохану и сосредоточилась на втором файле, который прислал Леон. Это была переписка из чата. Чуть раньше Лене пришло сообщение следующего содержания:

«Чат в даркнете – логин-пароль, все там – у нашего типа ник «Берг» – берегись, это просто осиное гнездо!»

В целях конспирации Леон отправил его смс, а не письмом – был у него такой пунктик.

Лена открыла файл. Судя по всему, пять участников чата (у одного из них был ник «Берг»), договорились выйти в даркнет в заранее оговоренное время. Лена принялась читать переписку.

Бейл: Все живы-здоровы?

Роуз: Перейдем к делу. У меня мало времени.

Шварц: Берг, давай в двух словах.

Берг: Ситуация выходит из-под контроля. Вы уже в курсе, что на остров заявилась девка из полиции. Завтра наш друг из Киля отправит ей детализацию звонков. Тут ничего не поделаешь. Тупой коп позвонил мне на мобильник. Она начнет разнюхивать.

Вайсс: Я всегда говорил, зря мы связались с этим деревенщиной!

Шварц: Что сделано, то сделано. Берг, что ему известно?

Берг: Он может меня сдать. Этот трус будет хвататься за любую соломинку. Зря мы общались с ним напрямую.

Бейл: Что толку теперь ныть, Берг. Лучше ответь на вопрос Шварца. Что ему известно?

Берг: Почти ничего. Вряд ли он сообразил, какой у нас бизнес. Впрочем, он знает, что мы интересовались ХБ. Думаю, надо вывести его из игры.

Бейл: Вывести из игры?

Шварц: Согласен. Его надо срочно убрать. Берг, займешься?

Роуз: Ок, тогда один вопрос решен. Остается другой. Наши инвестиции не окупились от слова «совсем». Как насчет договориться со вдовой?

Шварц: Нет. Тут без вариантов.

Бейл: Деньги придется списать.

Шварц: Сейчас это меньшая из проблем. Меня беспокоит дамочка из полиции. Я навел о ней справки. Она не успокоится, если почует след.

Вайсс: Риски можно спрогнозировать?

Шварц: Пока да. Мы хорошо защищены.

Вайсс: Давно надо было избавиться от ХБ, а не ждать, пока он откупится.

Бейл: Большинство проголосовали «за», так что кончай ныть.

Роуз: Когда следующая партия?

Шварц: Я приостановил поставки. На некоторое время придется залечь на дно.

Берг: Девке из полиции нужен убийца.

Вайсс: Откуда его взять?

Шварц: Некоторые дела остаются висяками. Время у них ограничено. Я посмотрю, получится ли ускорить процесс.

Вайсс: Давай. Мне происходящее не нравится.

Берг: Можно подумать, кому-то нравится. Не все получается предусмотреть. Мы собирались надавить на ХБ, припомнив ему старый долг. Если бы он не умер, план бы сработал.

Вайсс: Если бы да кабы. Что толку теперь об этом говорить?

Шварц: Хватит спорить. Мы в полной безопасности.

Вайсс: Твои слова да Богу в уши…

Роуз: Поставка в надежном месте?

Берг: Этот вопрос улажен.

Шварц: Если нужно, я созову еще одну встречу в Г.

Берг: Без проблем. Но мне нужен день на подготовку.

Шварц: Хорошо. Вопросы есть? Если нет, то давайте сворачиваться.

Лена показала Йохану переписку, и тот на мгновение потерял дар речи.

– Откуда она у тебя?

– Из даркнета. Берг – это Герберт Бергендорф, личности остальных не установлены.

– Что? Раз удалось вычислить Бергендорфа, то мы наверняка сможем…

– Нет, не сможем.

– Ты же… Ты что, взломала его компьютер? Без ордера? Да ты с ума сошла! У Бергендорфа большие связи! Судя по этой переписке, у него свои люди в полиции!

– Я тоже так думаю. Но какой бы судья дал нам ордер без убедительных доказательств? Сначала нужно что-нибудь найти. Не бойся. Если попадемся, я скажу, что ты ни при делах.

– Ну спасибо, теперь я абсолютно спокоен!

– Давай сосредоточимся на работе, – сказала Лена, не обращая внимания на иронию. – Что у тебя есть?

Похоже, Йохан хотел еще повозмущаться, но потом взял себя в руки, откашлялся и начал рассказывать:

– Помнишь, ты просила изучить дело об изнасиловании туристки? Как оказалось, дела как такового не было. Позже потерпевшая призналась, что все выдумала. Вот тебе и слухи… Теперь о результатах судмедэкспертизы. Кроме ДНК гробовщика, на одежде Болена присутствует ДНК еще одного человека, мужчины. Судя по отчету, она не могла появиться в результате рукопожатия. Речь о более тесном контакте.

– Например, драке? Но на теле Болена нет ни синяков, ни ушибов.

– Возможно, до полноценной драки у них не дошло… В любом случае, нам не с чем сравнить найденную ДНК.

– Это подводит нас к вопросу, на который мы не нашли ответа. С кем встречался Болен в день своей смерти? После того, что мы узнали из этой переписки, я бы поставила на Бергендорфа… Как эти подозрительные личности связаны с Боленом и почему одолжили ему восемьсот тысяч евро?

– Что он мог им предложить?

– Детей.

– Хочешь сказать…

– Такой вариант кажется мне наиболее правдоподобным. Детский приют – не то место, куда люди вкладывают инвестиции. Разве что там отмывали деньги… но налоговая наверняка бы это заметила. В конце концов, приют финансируется государством, у них все подотчетно.

– Поверенный упомянул, что поначалу в приюте было совсем мало детей. Как это вписывается в общую картину?

– Возможно, Болен держал свободные места для детей, которые приходили с «поставками», – предположила Лена и, заметив взгляд Йохана, торопливо добавила: – Знаю, звучит ужасно, но для таких людей дети – это товар.

– Ты потому хотела, чтобы я выяснил, в каких приютах жил Флориан Мюллер и не работал ли в них Болен? Думаешь, он был связан с этой группировкой?

– Не знаю. Когда информация будет у нас?

– Я направил запрос во Фленсбург. Это займет какое-то время. Надеюсь, обойдемся без ордера…

– Еще что?

– Машина, которую видела Изабель Мюллер. Она зарегистрирована на гамбургскую фирму, занимающуюся импортом и экспортом. Мне кого-нибудь туда послать?

– Нет, давай пока не будем ворошить осиное гнездо. К тому же Изабель могла солгать, чтобы направить нас по ложному следу. Сначала поговорим с главным комиссаром Раймерсом, посмотрим, что скажет он. Потом заглянем к достопочтенному господину Бергендорфу.

– Значит, на Фёр я сегодня не поеду? Ну, чтобы проверить алиби Анны Бауэр?

– Попроси об этом наших коллег из тех мест. Если засомневаемся в ее показаниях, то съездим на Фёр завтра.

– Хорошо, сейчас позвоню. Думаю, минут через десять можно будет выезжать.

Глава восемнадцатая

В полицейском участке их встретил молодой полицейский. Лена показала ему удостоверение и спросила, где Раймерс.

– Здесь его нет, – ответил полицейский. – Он позвонил утром, сказал, что болен.

– В таком случае нам нужен его адрес.

Поколебавшись, юноша назвал улицу и номер дома.

– Сообщить главному комиссару о том, что вы едете?

– Нет. Мы сами ему сообщим.

После того, как они вернулись в машину, Йохан пробормотал:

– Готов спорить, нашего уважаемого коллеги нет дома.

– Боюсь, ты прав, – сказала Лена, заводя мотор.

Четверть часа спустя они стояли перед трехэтажным домом. Когда на звонок никто не ответил, Лена поочередно позвонила в другие четыре квартиры. Ответил женский голос.

– Мы из полиции, – сказала Лена. – Не могли бы вы открыть дверь?

На лестничной площадке их с Йоханом встретила старушка лет семидесяти.

– А документы у вас есть?

– Конечно, госпожа Бензен.

Старушка внимательно изучила удостоверение, которое Лена держала перед собой, а потом сказала:

– Лена Лоренцен? Ваше имя мне знакомо.

– Вы были моей учительницей немецкого в начальной школе.

– Ну и ну! – улыбнулась старушка. – Значит, теперь ты стала детективом… Я была уверена, что ты пойдешь в лингвисты. С твоим-то талантом! Да, никогда не угадаешь, как повернется жизнь… Но, думаю, ты пришла не потому, что решила меня навестить?

– Я бы с удовольствием, но, к сожалению, сейчас я при исполнении. Нам нужно поговорить с главным комиссаром Раймерсом. Он живет прямо над вами.

– Я знаю, где он живет. Главного комиссара нет дома. Утром он занес мне ключи от своей квартиры – обычно я поливаю цветы, когда он уезжает, и почту беру. Иначе ящик быстро переполняется…

– Комиссар Раймерс сказал, надолго ли уезжает?

– Он и сам не знал. Сказал, что его отправляют в командировку и что она может затянуться на несколько недель. Он взял с собой большой чемодан. Мне жаль, но вы зря приехали.

– Ничего, бывает, – сказала Лена, протягивая старушке визитную карточку. – Вас не затруднит позвонить, если главный комиссар Раймерс вдруг вернется?

– Не затруднит, конечно. Я буду рада помочь. Так здорово было встретить тебя спустя столько лет…

Лена тепло попрощалась со своей бывшей учительницей, и они с Йоханом вышли из дома.

– Объявим его в розыск? – спросил Йохан.

– На каком основании? Думаю, в ближайшее время Раймерс уйдет на больничный и ляжет в какую-нибудь дорогую клинику подальше отсюда. Эмоциональное выгорание, нервный срыв или еще какая-нибудь фигня. А его лечащий врач не позволит нам с ним поговорить.

На всякий случай Лена позвонила Раймерсу, но его телефон был выключен, и она попала на автоответчик. Лена сердито ударила по рулю.

– Проклятие! Они и правда вывели его из игры.

– Ничего не поделаешь, – расстроенно сказал Йохан. – Придется ждать больничного.

– Да. Раймерс сбежал.

– Теперь поедем к Герберту Бергендорфу?

– Бергендорф – скользкий тип. В чем мы его обвиним? В том, что он разговаривал по телефону с полицейским?

Лена завела двигатель.

– Думаешь, эта зацепка к чему-нибудь приведет? – спросил Йохан. – Бергендорф с Раймерсом замешаны в каких-то грязных делишках, но связаны ли они с убийством Болена? Напрямую или косвенно? Может, передать дело отделу внутренних расследований?

Лена выключила двигатель.

– «Напрямую или косвенно». Подходящая формулировка. Нам до сих пор неизвестно, куда поехал Болен после супермаркета. Где и с кем он встречался? С Бергендорфом? Если мы имеем дело с медленно действующим ядом, то Бергендорф может оказаться нашим убийцей.

– Тогда он был не до конца честен со своими сообщниками.

– Бергендорф выполнял роль посредника между ними и Боленом. А что, если Болен угрожал ему разоблачением? Возможно, Бергендорф испугался своих подельников. Похоже, они не очень разборчивы в средствах… Поэтому он избавился от проблемы.

– В твоей теории слишком много предположений, – отозвался Йохан. – Другие зацепки кажутся мне более перспективными. Практически у всех женщин, связанных с детским приютом, был мотив.

– Не волнуйся, мы не оставим их без внимания. – Лена снова завела двигатель и поехала. – Но давай сначала повидаемся с господином Бергендорфом.

Когда они подъехали к вилле, Йохан пробормотал:

– Похоже, этот Бергендорф буквально купается в деньгах…

Выйдя из машины, они с Леной позвонили в дверь. Ждать пришлось больше минуты.

– У вас появились новые вопросы, госпожа старший комиссар? – осведомился Бергендорф, появившись на пороге. – О, сегодня вы не одна.

Лена представила Йохана и спросила:

– У вас найдется несколько минут?

– Конечно. У пенсионеров жизнь не особо насыщенная. Пожалуйста, проходите. – Бергендорф посторонился, пропуская Лену с Йоханом внутрь. – Давайте поговорим в библиотеке. Может, сегодня вы согласитесь что-нибудь выпить?

– Нет, спасибо, – отозвалась Лена и быстрым шагом направилась по знакомому маршруту.

Бергендорф предложил гостям сесть, устроился напротив и спросил:

– Итак, чем я могу вам помочь?

– Ваше имя всплыло в ходе проверки звонков, совершенных двадцать девятого мая в предполагаемое время убийства.

– Вполне возможно. Я часто пользуюсь телефоном.

– Вы помните, с кем и о чем разговаривали?

– Во сколько, говорите, был сделан звонок?

Лена посмотрела на Йохана, который уже листал записную книжку.

– В двадцать три часа девять минут, – ответил он через некоторое время. – Соединение длилось семь минут.

– Хм-м-м… Прошло уже больше двух недель. Боюсь, я уже не вспомню, с кем тогда говорил… Как я уже сказал, я часто пользуюсь телефоном.

Йохан неловко прочистил горло.

– Господин Бергендорф, можно воспользоваться вашим туалетом?

– Конечно, молодой человек. Вторая дверь направо.

Йохан вышел из библиотеки, и Бергендорф снова повернулся к Лене.

– У вас остались какие-нибудь вопросы?

– Я бы хотела продолжить опрос после возвращения моего напарника, если не возражаете.

– Конечно, как вам будет угодно. Точно не хотите выпить?

– Слышала, вы оказываете значительную финансовую помощь центрам по работе с детьми и молодежью. В том числе, детским приютам, – сказала Лена, пропустив вопрос мимо ушей.

– Уважаемая госпожа старший комиссар, я уже три года как на пенсии. Само собой, мой банк принимает финансовое участие во многих проектах. В том числе в этой сфере.

– О, значит, я ошиблась. Я думала, это ваша личная инициатива.

В следующую секунду в библиотеку вернулся Йохан.

– Можно продолжить, – сказала Лена. – Двадцать девятого мая у Хайна Болена было две встречи, вот только мы не знаем с кем.

– Я уже сказал, что мы с Хайном не виделись около месяца.

– Да, помню. Однако в ходе расследования появился свидетель, утверждающий, что видел вас с Боленом в день его смерти.

Впервые с начала разговора в глазах Бергендорфа вспыхнуло раздражение. Он дернул кадыком, сделал глубокий вдох и переспросил:

– Свидетель? Он, наверное, ошибся.

– Значит, в тот день вы с Боленом не встречались? – уточнила Лена.

– Нет, как я уже сказал. Кто ваш свидетель?

– В интересах следствия мы не можем раскрыть вам подробности, но у нас нет оснований не доверять показаниям этого свидетеля.

– Доверяйте ему сколько хотите, но это не меняет того факта, что он глубоко заблуждается.

Лена внимательно ловила малейшие признаки эмоции на лице Бергендорфа. Тот нервно забарабанил пальцем по столу. С каждой секундой его уверенность таяла, взгляд метался между Леной и Йоханом.

– У вас все? – наконец спросил Бергендорф, вставая с кресла.

Лена с Йоханом последовали его примеру.

– Пока да. Я очень прошу вас никуда не уезжать. Скорее всего, у нас возникнут новые вопросы. В конце концов, расследование только началось.

Бергендорф не ответил. Попрощавшись, Лена с Йоханом вышли из дома. Когда они сели в машину, Йохан вытащил из кармана маленький прозрачный пакетик, в котором лежало несколько волосков.

– Отправлю на анализ, вдруг это что-то даст, – сказал он, указывая на пакетик. – Пусть мы не сможем использовать результат официально.

– Посмотрите-ка! Ты растешь на глазах, мой юный падаван, – с улыбкой сказала Лена.

– О, значит, твой осведомитель из Фленсбурга рассказал о моем прозвище?

– Осведомитель? Звучит так, будто мы работаем под прикрытием… И да, я узнала твое прозвище от друга, который работает в полиции Фленсбурга. Знаешь, меня называли и похуже.

– И как же? – широко улыбнулся Йохан.

– Осторожно, дорогой напарничек, ты вот-вот ступишь на тонкий лед!

Йохан собирался ответить, но у него завибрировал телефон. Судя по сигналу, пришло новое сообщение. Йохан взглянул на экран и сказал:

– Мне прислали список приютов, в которых жил Флориан Мюллер. – Он проглядел письмо и кивнул. – Давайте вернемся в гостевой домик, нам нужно сравнить списки.

– Что теперь? – осведомился Йохан, когда они нашли совпадение.

Как оказалось, после расставания с сестрой Флориана перевели в приют неподалеку от Оснабрюка, где Хайн Болен работал заместителем директора.

– Приют все еще там? – спросила Лена.

Поискав в Интернете, Йохан быстро обнаружил, что приют перестал существовать десять лет назад. В газетном архиве нашлась статья, в которой говорилось о том, что приют закрыли из-за «нарушений».

– «Нарушений»? – пробормотал Йохан. – Значит, так это называется?

– Нужно побольше разузнать об этом приюте. Можешь съездить в Оснабрюк и попытаться что-нибудь выяснить? Я свяжусь с начальником уголовного управления, он попросит полицию Нижней Саксонии оказать тебе содействие.

– Конечно! – Йохан взглянул на расписание паромов. – Если отвезешь меня в Витдюн прямо сейчас, то в Оснабрюке я буду часов в пять-шесть и смогу вернуться завтра к полудню. Заодно передам образец волос коллегам в Хузуме и попрошу, чтобы его доставили прямиком во Фленсбург. Тогда результат будет у нас уже послезавтра.

Лена схватила со стола ключи от машины.

– Звучит неплохо.

В Нордорф Лена вернулась к обеду. Оставила машину перед гостиничным домиком и пошла в пляжное кафе. Перекусив, арендовала шезлонг у самой линии моря и устроилась там с ноутбуком и кипой отчетов.

На обратном пути из Витдюна она позвонила Варнке и попросила, чтобы тот предупредил оснабрюкскую полицию о Йохане.

Было время прилива. С полудня ярко светило солнце, температура чуть превышала двадцать градусов. Лена откинулась на спинку шезлонга и закрыла глаза, прокручивая в голове разговор с Варнке.

– Я смогу выбить ордер только в том случае, если вы и правда найдете свидетеля, который видел Бергендорфа с Боленом, – ответил он, когда Лена попросила выдать ордер на обыск виллы Бергендорфа.

Лена не стала рассказывать Варнке о подозрительной переписке и о том, что дело могло быть связано с сексуальным насилием над детьми.

– Вам придется найти другой путь, – сказал Варнке. – Но помните: у таких людей лучшие адвокаты, поэтому не факт, что суд примет найденные улики в качестве вещественных доказательств.

Варнке никогда прежде не говорил с Леной так откровенно. Теперь ясно, почему он отправил на Амрум именно ее… Похоже, Варнке рассчитывал, что ее альтернативный способ вести расследование поможет найти убийцу. Кроме того, он знал, что Лена не боится пойти на риск – в отличие от большинства ее коллег.

Когда Лена спросила, может ли рассчитывать на Варнке, когда дело запахнет жареным, тот сначала долго молчал в трубку, а потом сказал:

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вас прикрыть. Но этого может оказаться недостаточно.

Правда ли Хайн Болен умер от отравления? Правда ли полиция обратилась в Институт тропической медицины с просьбой исследовать этот неизвестный яд? Или это спектакль, разыгранный для того, чтобы выиграть время? Может, Болен и правда умер от инфаркта, и они с Йоханом напрасно подозревают работниц приюта?

Неужели то, что Флориан Мюллер с Боленом находились в одном детском доме, было всего лишь совпадением? Но обстоятельства увольнения Анны Бауэр свидетельствовали об обратном… Возможно, им придется полностью переосмыслить все дело. Возможно, никакого яда не было, и если Болена убили, то иным способом. Для которого не нужны медицинские знания. Лена схватила телефон и позвонила Луизе Станке, патологоанатому из Киля.

– Привет, Лена. Ты все еще на своем острове?

– Привет. Да, похоже, я здесь застряла.

– О чем ты хотела спросить?

Лена улыбнулась. Луиза хорошо ее знает и поэтому сразу поняла, что Лена звонит по делу.

– Я отбросила версию об отравлении супер-ядом.

– Ну и отлично.

– Если Болена и убили, то другим способом, и я пытаюсь понять, каким. Смотри. Есть человек, который страдает от проблем с сердцем и принимает соответствующие лекарства. Можно ли вызвать у него инфаркт, вколов что-нибудь не то?

Лена перечислила лекарства, которые принимал Хайн Болен.

– Все правильно, – отозвалась Луиза. – Эти препараты назначают в случае болезней сердца. Отвечая на твой вопрос: теоретически это возможно, но… во-первых, не у каждого есть доступ к нужным веществами, а во-вторых – они действуют быстро. Нужно точно рассчитать дозировку в зависимости от индивидуальных особенностей организма. Среди подозреваемых есть врач или фармацевт?

– Пока нет.

– Тогда я бы отказалась от этой теории.

– Что бы ты посоветовала потенциальному убийце?

– Избавиться от бета-блокатора. Не сразу, потому что здоровье жертвы резко ухудшится и появится риск, что правда вскроется. Постепенно. Давление будет скакать, и в случае криза – другими словами, если пациент сильно разозлится или расстроится, или и то, и другое – высока вероятность сердечного приступа. И никто ничего не заподозрит. При всем сказанном, это будет самый необычный способ убийства, о котором я только слышала. Но давай предположим, что у кого-то возникла эта сумасшедшая идея. Убитый часто нервничал?

– Да… Я уже думала о том, что кто-нибудь мог подменить его таблетки. Но как такое провернуть, если на блистерах указано название лекарства? Вот в чем вопрос…

– Бинго! Я тоже думаю, что это практически невозможно. Если, конечно, ты не связан с «черным фармацевтами», которые подделывают лекарства – причем именно те, которые принимает жертва. Прости, если тебе это не поможет. Но ты спросила…

– Все в порядке, Луиза. Мне нужны честные ответы.

– Убитый испытывал сильный стресс?

– Хороший вопрос. Ясно одно – за несколько недель до смерти он стал нервным и рассеянным. Это заметили все свидетели. А еще он снял со счета крупную сумму денег, и мы пока не знаем, куда они подевались. Если мои догадки верны, то Болена шантажировали и он боялся потерять все, что он создал. Но я не могу ничего доказать.

– Возможно, не было необходимости подменять таблетки. Убийства не было и убийцы, следовательно, тоже.

– Я думала о таком варианте, но некоторые обстоятельства говорят об обратном… В любом случае спасибо за помощь.

– Обращайся. И дай знать, когда вернешься в Киль. Мы сто лет не устраивали девичник!

Лена рассмеялась:

– Я согласна, если следующий день будет выходным. Не хочу, чтобы меня уволили за пьянство, я же тогда упущу своего преступника!

– Тогда предлагаю следующую пятницу. Дай знать, когда определишься с планами.

Лена пообещала позвонить, как только вернется в город, и отсоединилась.