Текст книги "Голодный океан. Рикэм-бо"

Исмаилов чувствует, как по щекам его текут слёзы. Он ниже склоняет голову, чтобы никто этого не заметил. Но кроме капеллана рядом уже никого нет, все разошлись по своим делам: трагедия отдельного человека мало что значит на фоне разворачивающейся грандиозной битвы. Техники спешно заправляют вернувшиеся самолёты, пополняют на них боезапас. Объявлено, что через пятнадцать минут в воздух должна подняться вторая волна самолётов…

Игорь вытаскивает из нагрудного кармана друга непромокаемый пакет с прощальным письмом к родителям. Точно такое же написал и он сам.

В этот момент к Исмаилову подходит лётчик с крупными резковатыми чертами лица. Кажется, это у него несчастный Генри был ведомым. Мужчина что-то спрашивает, но Игорь находится в таком состоянии, что плохо соображает, что ему говорят. Мужчина хмурится и отходит. Молодой человек слышит, как он говорит Тичу:

– Я не полечу с ним.

– Почему?

– Посмотри, парень не в себе.

– У меня нет для тебя другого ведомого, Квайл.

– Послушай, Джон, с меня хватит и одного снукера* (так в британской армии называют молодых кадетов-первогодков) на сегодня. Я хочу снова увидеть свою семью. Короче, мне нужен кто-нибудь поопытней.

– Хорошо, я тебя понял, Квайл. Бери моего ведомого, а с новичком полечу я.

…Игорь взволнованно пытался объяснить командиру, что не хочет быть никому обузой. Тич слушал недолго.

– Послушай, сынок, – сказал он, и мужественные складки на его лице проступили глубже и резче. – Накануне своего первого боевого вылета я страдал животом, и добряк-врач предложил освободить меня от полётов. Но я ответил, что пусть лучше обосрусь в воздухе и мне придётся убирать за собой кабину, чем останусь на земле, и всю оставшуюся жизнь буду чувствовать себя полным дерьмом. – Тич оглянулся, чтобы убедиться, что их никто не слышит, и продолжил: – Это я к тому, что если ты ищешь повод для того, чтобы не лететь, то так и скажи об этом прямо. Обещаю, я не стану тебя принуждать. Я даже постараюсь, чтобы никто об этом не узнал. Думаю, что смогу добыть тебе какую-нибудь канцелярскую должность.

– Нет, нет, я этого не хочу! – поспешно воскликнул молодой лётчик.

Они некоторое время смотрели друг другу в глаза. Тёртый жизнью ветеран словно пытался заглянуть ему в самую душу. Растерявшемуся юнцу удалось то, что подчас не удавалось матёрым бойцам – он смог выдержать пронзительный взгляд ярко-синих глаз Тича.

– Тогда не засирай мне мозги перед боем, сынок! – со зловещей ласковостью в голосе хрипло прорычал ас. – Иди лучше к машине, хорошенько всё проверь, и помолись своим богам, коль останется минутка.

Механик в заляпанном маслом выцветшем комбинезоне пытался успеть отмыть кабину от крови за оставшиеся до вылета минуты. Он сообщил новому лётчику, что баки заправлены керосином под завязку, боекомплект для пушек и пулемётов пополнен. Игорь поблагодарил и покосился на бурые пятна на сиденье и кровавые отпечатки на приборной доске. Оттуда же – с приборной доски – ему улыбалась девушка с фотографии, которую Генри прицепил сегодня утром – на счастье. Это была подруга Чаппела – Джейн. Механик хотел убрать фотографию, но Игорь не позволил.

Из палубных громкоговорителей раздался четкий голос командира авиационной боевой части: «Всем отойти от пропеллеров… Включить двигатели…».

Глава 10

8 июля 1947 года. Неподалёку от побережья Калифорнии

Примерно в полумиле по течению дрейфовало что-то похожее на полузатопленное судно. Паром изменил курс и направился туда. Когда подошли ближе, в воздух взвилась стая морских птиц. В воде плавало нечто огромное и зловонное.

Это была туша взрослого кашалота или кита иной породы. Капитан решил развлечь пассажиров впечатляющим зрелищем и приказал застопорить машину.

Возле борта поглазеть на диковинное зрелище собралась толпа. В голубой прозрачной толще хорошо можно было рассмотреть погибшее животное. Кит выглядел так, словно угодил под винты огромного корабля. Он напоминал огромный огрызок.

Звучали разные версии. Кто-то считал, что это работа китобоев. Просто раненый гарпуном кашалот сумел уйти на большую глубину (кашалоты способны погружаться на глубину более двух километров и оставаться под водой до полутора часов), и промысловикам пришлось обрубить канат. Позже животное издохло и всплыло на поверхность.

Кита могли убить и по ошибке. Метод эхолокации, позволяющий находить субмарины, пока ещё был не слишком надёжен. В результате очень часто глубинное бомбометание применялось военными по крупным морским животным. В прессе также писали, что экипажи некоторых кораблей и самолётов имели приказ в целях тренировки открывать огонь по обнаруженным китам.

…В порту Исмаилов случайно стал свидетелем как какой-то человек договаривается с владельцем небольшой парусно-моторной шхуны отвезти его к месту обнаружения мёртвого кита.

– А, этот тот дохлый горбач, – понимающе кивал хозяин лодки. – Мили три в море. Сто пятьдесят долларов.

Клиент явно сильно спешил. Он подкатил на такси, и вид у него был рассеянный и одновременно решительный, как у человека, все мысли которого устремлены на одну цель. Не удивительно, что хозяин лодки это почувствовал и ломил цену.

– О'кей, – чудак протянул моряку несколько бумажек. Он достал купюры из клеёнчатого кошелька, который висел у него на шее – на длинной тесёмке. Так младшие школьники носят обеденные деньги. Лицо этого человека показалось Игорю знакомым. Он определенно уже где-то видел этот энергичный взгляд, оттопыренные уши. Лоб у него был, пожалуй, более высокий, чем у большинства людей. А нос такой выдающейся формы, что его владелец просто обязан был обладать феноменальным любопытством и совать его повсюду. И голос… Исмаилов мог поклясться, что слышал его раньше.

– Ещё одно, – будто спохватился высоколобый чудак. – По пути никакого мотора, мы пойдём туда под парусом.

– Да что вы такое говорите? – изумился хозяин шхуны. – Это же займёт прорву времени! А время – деньги. Хотите, чтобы я лишился другого заработка? Оставьте себе ваши доллары.

– Хорошо, плачу вдвое. Половина сразу.

Моряк внимательно осмотрел незнакомца с ног до головы.

– Ладно, сэр, значит, три сотни. А теперь скажите, почему не надо мотора?

Лопоухий умник впервые улыбнулся и загадочно произнёс:

– Кто умеет стать тихим, того даже смерть минует.

Больше вопросов хозяин лодки странному чудаку не задавал.

В такси Исмаилова осенило. Ну, конечно же! Похоже, этот голос он слышал на пароме – из громкоговорителя. Он принадлежал приглашённому в студию радиостанции эксперту по морским животным. Вот только фамилию коллеги Исмаилов не запомнил.

И всё же ощущение не до конца разгаданной тайны осталось, ведь помимо голоса и лицо этого господина он точно где-то видел раньше.

В последующие дни Исмаилов был очень занят в университете. Тем не менее, периодически возникали беспокойные мысли о Джордже Габоре: «Как он там один на своём острове?».

Однако выкроить время для совместной поездки в Нью-Йорк никак не получалось. Пришлось звонить и переносить встречу.

– Не беспокойся за меня. Мне выписали хорошее лекарство, так что шпики перестали мерещиться мне на каждом шагу, – бархатистый голос Габора в телефонной трубке был полон добродушной самоиронии. – Зато я снова стал обращать внимание на хорошенькие женские ножки. Мне это по вкусу, хотя Зою это вряд ли обрадует… Как, разве я тебе не говорил? Я померился с женой по телефону. Она будет встречать меня во Франции. В Швейцарию поедем вместе. Зоя уже забронировала номер в хорошем семейном пансионате…

И вообще, – в конце разговора Джордж усмехнулся, – я, видимо, буду жить вечно. Одна гадалка в юности напророчила мне, что вообще не видит меня в гробу.

После этого телефонного разговора Исмаилов как-то сразу успокоился, и несколько дней почти не вспоминал о друге. Всё разом изменил один случайный разговор.

За обедом они сидели небольшой компанией в университетском кафетерии. У коллег зашёл разговор о недавно пропавшем члене Палаты представителей конгресса Моррисе Элтхаузе, который с семьей и друзьями проводил время на личной яхте возле побережья. Об этом сейчас много писали в прессе. Игоря эта тема не могла не заинтересовать, ему сразу вспомнился визит двух флотских контрразведчиков.

Оказывается, незадолго до своего исчезновения политик публично пообещал выступить с докладом на специальных слушаниях в Конгрессе. Вроде бы даже благодаря ему должна была появиться резолюция Конгресса о порабощённых народах. Имелось в виду население прибалтийских республик, Украины. А также жители территорий, насильственно присоединённых к СССР по соглашению с союзниками, которое было достигнуто в конце войны. Сенатор будто бы хотел поставить под сомнение существование самой ялтинско-потсдамской системы, на основе которой был выстроен послевоенный мир и благодаря чему поддерживался хрупкий баланс мира между коммунистическим Востоком и капиталистическим Западом.

По словам коллег, об этом своём намерении политик рассказал в недавнем интервью «Вашингтон пост». В нём Элтхауз сообщил, что «намерен открыть глаза общественности на то, что делается в Советском Союзе, с которым у Америки слишком хорошие отношения в последние годы». Моррис Элтхауз был уверен, что власти СССР скрывают информацию о грандиозном голоде в своей стране. Между тем, по его данным, в этом 1947 году голод достиг пика. Число жертв приближается к двум миллионам. Больше всего умерших в России – до 700 тысяч человек, а также в Молдавии и на Украине. Поступают сведения о массовых случаях каннибализма. И это не смотря на то, что американский Красный крест уже поставил в этом году СССР грузов гуманитарной помощи на 31 миллион долларов. Из Швеции, Дании и других европейских стран тоже посылается продовольствие. Но при этом СССР продолжает широкомасштабные закупки иностранного оборудования, особенно для тяжёлой и военной промышленности. И делается это, якобы, за счёт хлебопоставок. Ибо это главный источник валюты русских. В этом году СССР вывез больше 3 миллионов тонн зерна, как в 1938-1940 годах вместе взятых.

Элтхауз был готов потребовать создания специальной парламентской комиссии для расследования массового геноцида в СССР. Коллеги и помощники конгрессмена уверенно заявляли прессе, что он собирался по возвращению из отпуска добиваться введения экономические санкций против СССР. И даже приостановить членство СССР в ООН.

Не то, чтобы это был глас вопиющего в пустыне, но у многих здесь на Западе ещё свежи были воспоминания о Сталинграде и Нюрнберге. Тем не менее, Элтхаузу удалось привлечь внимание к скандальной теме и добиться парламентских слушаний по этому вопросу. А это в перспективе могло стать новым Фултоном в отношениях между Россией и Западом.

Но скандальный доклад не состоялся, так как Элдхауз просто испарился. И никто из его коллег при всём своём желании не мог продолжить расследование, ибо вместе с политиком исчезли документы, с которыми он работал в последнее время.

Перед мысленным взором Игоря возник чёткий образ двух жёлтых папок в кабинете Габора. Они лежали отдельно, и потому обращали на себя внимание. А ведь на них точно имелась фамилия Элтхауз. Не исключено, что они то и содержали те самые разоблачительные материалы для доклада в Конгрессе…

Игорь решил, не откладывая, позвонить другу. К счастью, писатель был дома.

– Привет, Габи! Кажется, я начал кое-что понимать… Это не паранойя, Джордж. Ты оказался прав.

– Я рад, что ты это понял, – ответил Габор, и в голосе его прозвучала улыбка – немного усталая, застенчивая и идущая от самого сердца. Так обычно улыбаются только дети.

– Давай я к тебе приеду?

– Спасибо за заботу, друг. Но в этом действительно нет необходимости. Паромы на материк ходят регулярно, всего пара часов в море – не бог весть какое путешествие. Потом мне надо будет завершить кое-какие дела с издательством… ещё тут кое с кем встретиться… Ты тоже спокойно заканчивай свои дела. Предлагаю встретиться в Нью-Йорке за день до моего отъезда. Нам надо славно отметить мой отъезд, потому что в Европе Зоя возьмёт меня, как у вас русских говорят: «в ежовые перчатки».

Глава 11

Вечером Исмаилову позвонила Нэнси Кологан и сообщила, что её любимая тётушка оказалась в госпитале.

– Ты не мог бы отвезти меня к ней, а то моя машина в ремонте?

– Охотно, – ответил Игорь, и подумал, что, может быть, эта поездка спасёт их гибнущие отношения.

Тётушка Нэнси проживала в городке Санта-Круз в ста километрах от Сан-Франциско. По дороге Нэнси завела давно назревший разговор:

– Послушай, Крэг, почему бы нам не попробовать пожить вместе? – спросила она и по глазам мужчины осознала нелепость своего вопроса. Нэнси не могла понять причину его странной рассеянности, появившейся в последнее время. Они реже стали встречаться, а когда это всё же случалось, Исмаилов невпопад отвечал на вопросы, подолгу задумчиво молчал, и ни дансинги, ни секс, ни её новые наряды, на которые Нэнси тратила своё небольшое секретарское жалованье, его больше не радовали. Ему явно стало смертельно скучно рядом с ней.

По пути они заехали в ресторанчик. Исмаилов понимал, что Кологан ждёт от него прямого ответа, ёрзал на стуле, нервничал и беспрерывно курил. Образ другой женщины, который ещё недавно казался таким далёким и зыбким, не шёл у него из головы. Он немного выпил. Перед глазами снова проплыл образ, как они целуются с той женщиной. Яркое ощущение счастья, от которого электричество пробегало по телу, снова овладело им. Рыжеволосая островитянка похожа на утреннее солнце, от неё веет каким-то особым, светлым, романтическим счастьем, запах, от которого у него снова голова пошла кругом…

Оскорблённый голос Кологан возвратил Исмаилова в реальность:

– Милый, – поинтересовалась она ядовито, – ты случайно не забыл о моём существовании?

С чувством вины Игорь поднял бокал шампанского:

– За нас! – Залпом выпил, налил себе ещё и незнакомым деревянным голосом, стараясь не смотреть Нэнси в глаза, признался, что не смог отказать приятелю, который поссорился со своей женой и попросился несколько недель пожить в его доме.

Это была ложь. И следовало признаться себе, что, гоняясь за призраками, он своими собственными руками, закапывал всякую надежду на нормальное будущее. Ведь с Нэнси он мог начать нормально жить одним домом: завести полноценную семью…

Игорь оставил подругу в госпитале, а сам поехал заправить машину.

Залив полный бак, Исмаилов зашёл в магазинчик при заправке.

– Эспрессо, пожалуйста, – попросил он.

Получив заказ и расплатившись, Игорь опустился за ближайший столик и стал неспешно потягивать кофе. Через прозрачное стекло открывался великолепный вид на океан.

Практически сразу его внимание привлекла странная группа на пляже. Эти люди как будто сошли с ума. Точнее свихнувшейся выглядела только полная женщина лет пятидесяти в чёрном платье и в чёрной косынке. А бывшие с ней рядом трое мужчин и две женщины явно пытались её успокоить и вразумить. Некоторое время они разговаривали, бурно жестикулируя. Вдруг женщина в чёрном вырвалась из живого кольца и бросилась к воде. Причём с ловкостью и быстротой весьма удивительными при её возрасте и комплекции. Словно профессиональный нападающий в американском футболе толстушка ушла из-под опёки защитников и достигла прибоя.

Её едва успели нагнать, взяли под руки и очень вежливо отвели подальше от воды. Но через несколько минут последовала новая попытка утопиться. Растрёпанные волосы на голове безумной колыхал ветер, платье её намокло и порвалось.

На третий раз ей удалось повалить одного из преследователей и забежать в набегающую волну почти по грудь. Здесь она вцепилась в лицо рыжему здоровяку. Но вовремя подоспели другие. Мужчинам пришлось на руках вытаскивать бьющуюся в истерике женщину на берег. По пути толстуха била их и кусала, но удивительное дело, эти люди покорно сносили всё.

– Несчастная Эльза совсем спятила после исчезновения сына! Каждый день такое повторяется, – это сказал продавец. Засмотревшись, Игорь не заметил, как тот вышел из-за стойки и оказался рядом. Печально глядя в том же направлении, гигант с широким розовым лицом и белой шведской бородкой вздохнул:

– И врагу такого не пожелаешь. – Продавец покосился на посетителя и, убедившись, что тому интересно, пояснил: – Её сын исчез около двух недель назад. Он работал тут неподалёку – в супермаркете. Закончил ночную смену и отправился домой. Никто не видел, что произошло дальше. Один здешний любитель утренних пробежек обратил внимание на аккуратно сложенную одежду на берегу, и вызвал полицию. Вместе с Робином исчезла девушка. Только она нездешняя. Их машина стояла в трёхстах метрах на шоссе. – Напоминающий викинга, торговец снова вздохнул и вернулся к стойке. Игорь почувствовал, что должен что-нибудь купить ещё, если желает услышать продолжение:

– Будьте добры: сандвич и банку газировки.

Продавец удовлетворённо промычал и застучал по клавишам кассового аппарата; не отрываясь от своих обязанностей, он украдкой взглянул на клиента:

– Говорят, что Робин утонул – Белобородый «викинг» презрительно хмыкнул. – Только у нас всем известно, какой это был первоклассный пловец. В прошлом сезоне Робин даже подрабатывал на городском пляже спасателем.

– Первоклассные пловцы тоже иногда тонут, – заметил Исмаилов. – Например, можно попасть в отбойное течение, – это что-то вроде зыбучих песков. Говорят, коварная штука. Я читал про одного человека, которого так унесло далеко в море, когда он вошёл в воду лишь по пояс.

Это сработало, потому что продавец перестал заниматься своими делами и внимательно взглянул на посетителя; произнёс с некоторым укором:

– Вот-вот, и вы туда же…

Игорь недоумённо поднял брови. Лицо продавца сложилось в скорбную мину. Он многозначительно покачал головой, давая понять, что дело тут гораздо серьёзней.

– Это ведь уже не первый случай… На побережье пропадают люди! Только полиции велено пресекать панику. Всё списывается на несчастные случаи. Только правды не утаишь. У нас снова поселился страх. На моей памяти так было лишь однажды.

С удивительной естественностью «викинг» налил себе пинту гиннесса (и это в час пополудни!). С каждым глотком лицо его смягчалось, чувствовалась перемена в настроении. Он стал вспоминать, как в феврале 1942 года немецкие подводники по ночам приближались к самому берегу и через свои перископы хищно рассматривали мирные городки. Люди не смели зажигать свет в домах и даже приближаться к линии прибоя. И это были не пустые страхи, ведь пираты Гитлера уже потопили десятки каботажных судов, и обстреляли из пушек несколько городков и нефтеперегонный завод.

– До этого мы были уверены, что нацисты не смогут дотянуться до нас через океан. Но политики и газетчики обманули. Даже континентальный шельф не остановил их! Огромные немецкие субмарины умудрялись чуть ли не вплотную подползать к берегу – «Викинг» взмахнул рукой. – Там неподалёку на пляже была обнаружена торпеда, при попытке её обезвредить погибли четверо солдат.

Кружка тёмного пива сделала «викинга» ещё более словоохотливым, доброжелательно отвечающим на вопросы.

– А этот парень – Робин, может, на него напала акула?

– Это вряд ли – неуверенно произнёс «викинг». – Я всю жизнь прожил у океана. Странно, что не находят останки тел пропавших – большая белая акула редко сжирает человека целиком. Более мелкие акулы не способны перегрызть даже бедренную кость человека. Да и белая акула часто нападает по ошибке: откусив конечность и сообразив, что перед ней костлявый человек, а не жирный тюлень, бросает его.

Всю обратную дорогу до госпиталя Игорь размышлял над тем, что ему рассказал «викинг». Шоссе изгибалось в сторону далеко вдающегося в океан мыса. Там, на оборудованном навесами пляже находилось десятка три отдыхающих. Дети, надев на себя надувные круги, плескались возле берега, рядом – ярдах в двадцати за линией прибойной волны неспешно плавали туда и обратно двое взрослых в купальных шапочках голубого цвета; худосочный подросток лениво покачивался на доске для серфинга.

   Каждый раз, когда Игорь видел такую картину, на душе становилось неспокойно. Он ловил себя на мысли, как этим людям повезло, что они не могут видеть себя с высоты пары сотен футов. Иначе, возможно, они бы ужаснулись от открывшегося им зрелища притаившейся поблизости опасности…

Нэнси ожидала его возвращения в вестибюле главного здания больницы. Исмаилов кожей почувствовал исходящее от неё напряжение. Всё же надо попробовать наладить с ней отношения. На улице Игорь молча взяла подругу за руку, так они и шли некоторое время, словно влюблённые. Потом Нэнси осторожно освободила свою руку.

– Поедем домой? – Игорь попытался заглянуть в глаза подруги, но она отвела взгляд в сторону:

– Я решила некоторое время пожить здесь – в семье тёти, чтобы почаще навещать её в госпитале. Заодно погляжу эти края.

– Блондинки всегда представлялись мне существами легкомысленными, – усмехнулась мужчина.

– Я знаю, Крэг, втайне ты считаешь меня дурой, просто тебе периодически нужна женщина.

– Послушай, у меня возникла идея: может тебе перекраситься? – попытался отшутиться Игорь. Конечно, это была крайне неудачная шутка и промелькнувшая в её глазах откровенная ненависть подтвердила это.

– Извини, я сморозил ерунду.

– Ничего, я привыкла.

– И когда ты решила, что останешься?

– Ещё вчера.

– Тогда тебе стоило предупредить меня об этом.

Она недоумённо-раздражённо дёрнула плечом:

– Прости.

Нэнси пояснила, что за ней должен заехать племянник. Она нервно помахивала дамской сумочкой и глядела куда-то мимо него.

– А как же твоя работа? – удивлённо спросил Исмаилов.

– Это неважно. Да и вообще слишком долго объяснять.

– Послушай, в последнее время у нас с тобой…

Она перебила:

– Не надо, Крэг. Как говорит моя тётушка, разбитую чашку можно склеить, но лучше купить новую.

Тут к ним подкатил ярко-красный спортивный автомобиль с молодым парнем за рулём.

– Ну, наконец-то, легок на помине! – с лёгким раздражением воскликнул Нэнси и, взяв Игоря под руку, потащила за собой. – Сейчас я вас познакомлю.

Племянник вышел из машины. У него было холёное лицо и высокомерный вид. Парень прислонился к дверце своего сверкающего на солнце кабриолета и скрестил руки на груди. Взгляд его был направлен куда-то в сторону. Всем своим видом он показывал, что считает себя на голову выше всех.

– Ты как раз вовремя, Эдуард! – сказала Нэнси.

– Да? А почему?

– Пора тебе познакомиться с Крэгом.

Хозяин красного автомобиля соблаговолил повернуть к Игорю голову. Сдвинул на нос солнечные очки, осмотрел его с ног до головы, после чего холодно осведомился:

– А кто это?

Исмаилов сдержался, решив проявить вежливость. Всё-таки пижон – родственник Нэнси.

– Мы вместе работаем – пояснила Кологан.

Тёмные очки вернулись на прежнее место. Племянник выпрямился и заговорил с Нэнси так, будто они здесь только двое:

– Я же говорил тебе, что не хочу видеть никаких твоих знакомых. Сколько он здесь пробудет?

– Он уезжает прямо сейчас – оправдывалось Нэнси.

Игорь ничего не мог понять. Но тут Нэнси огорошила его:

– Эдуард – приятель моего племянника и… – она запнулась. – В общем, мы теперь будем вместе.

Игорь перевёл непонимающий взгляд с неё на пижона и обратно.

– Я нашла тебе замену, Крэг, – повторила Нэнси совершенно серьезно и закусила губу.

Наконец, всё стало понятно. Это была месть. Игорю ничего не оставалось, как пожелать бросившей его любовнице удачи с новым ухажёром и оставить их наедине.

Он уже сел в машину и завёл мотор, когда подошла Нэнси:

– Не ожидала, что ты так проявишь себя… Ты странный, Крэг. Прости, что я так поступила с тобой.

Игорь улыбнулся:

– Ничего. Желаю вам счастья.

Нэнси переменилась в лице. Быстро оглянувшись, вдруг предложила:

– Хочешь, уедем вместе?

– А как же твой новый бой-френд?

– К чёрту этого напыщенного придурка! Я всё придумала только, чтобы ты почувствовал, какую боль ты причинял мне в последнее время.

Игорь взял её руку и осторожно поднёс к губам:

– Будь счастлива!

Машина с визгом рванула с места.

Глава 12

Быстрая езда успокоила Исмаилова. Название населённого пункта на дорожном указателе показалось знакомым. «Ну, конечно же! – вспомнил он. – Ведь о нём упоминал в недавнем разговоре «викинг». Здесь жили четверо школьников, которые месяц назад отправились порыбачить с баркаса, и с тех пор их никто не видел ни живыми, ни мёртвыми».

Повинуясь мгновенному импульсу, Игорь свернул с шоссе. У него было такое чувство… не узнавания, нет. Что-то другое… Зов – Он бы назвал это так. Что-то притягивало его к этой тайне и к местам, с которыми она связана. Увидев название на указателе, он вдруг понял, что просто не сможет проехать мимо, и повернул…

Узкая двухполосная дорога вилась среди полей и фруктовых рощ, и была обнесена изгородью. Небольшой городок возник из-за поворота внезапно. Машина въехала на прямую широкую улицу, по обе её стороны располагались магазинчики и разные конторы. На многих дверях почему-то висели таблички «сдаётся» и «продаётся».

Игорь притормозил возле офиса адвоката. Из дверей выглянул полный человек. Не глуша мотора, Исмаилов крикнул первое, что пришло в голову:

– Здравствуйте! Я знаю, что у вас люди недавно пропали в океане.

Вышло довольно глупо. Но странное дело, толстый мужчина вовсе не был удивлён таким началом. Он обвёл внимательным взглядом автомобиль, затем оценивающе уставился на сидящего в нём незнакомца, понимающе качнул головой и определил:

– Вы ведь из страхового бизнеса.

Игорь обрадовано пожал плечами:

– В общем, да… мне надо кое-что выяснить…

Толстяк задумчиво заметил:

– Всё верно: страхование жизни – ходовой товар по нынешним временам.

– Выходит, я не зря проехал столько миль – улыбнулся Исмаилов.

Толстяк взглянул на него как-то странно, но подтвердил, что, конечно, не зря, ибо теперь каждый порядочный человек в этом городке должен позаботится о том, чтобы в случае чего, его семья не осталась без кормильца и средств к существованию.

– По-хорошему, так надо уезжать из этих мест – размышлял он вслух. – Но с другой стороны, столько лет выстраивать дело по кирпичику и всё бросить…

– Что у вас тут происходит?

Пухлый горожанин посмотрел на незнакомца с недоумением и беспокойством, отвёл глаза, с растерянным видом уставился куда-то вдаль, пробормотал:

– Что делать, ума не приложу.

Игорь почувствовал, что напрасно теряет время. Навстречу катил на велосипеде маленький седой человек, Игорь стал ещё издали объяснять ему, кто он, и зачем приехал:

– Понимаете, мне поручено навести справки…

Не переставая крутить педали, велосипедист поднял голову, увидел чужака, и прищурил на него один глаз, словно целясь из ружья. По его физиономии трудно было определить: ответит он или проскочит мимо. Игорь ждал. Поравнявшись и уже почти разминувшись с ним, велосипедист махнул рукой вдоль улицы:

– Второй поворот налево и до конца – буркнул он бесцветным голосом. – Белый дом с синей крышей… Там увидите. Он стоит особняком возле самого океана.

После поворота дорога плавно сбегала к океану. Можно было выключить мотор и последние сто метров прокатиться по инерции.

Возле указанного дома Исмаилов плавно нажал на тормоз и поставил автомобиль на ручник. Перед ним был самый обычный дом, каких в этих краях тысячи. Возле крыльца с тоскливым скрипом покачивались на ветру качели, у палисадника на бельевой верёвке сушилось бельё. До океана, на поверхности которого поднялась мёртвая зыбь, оставалось шагов пятьдесят.

Здесь было как-то тихо и неуютно, даже волны едва слышно шуршали в этой мертвой бухте, словно шаги убийцы. Пустое белое небо, безжизненные белые дюны, всё сухое, горячее, застывшее. Пахло бедой и смертью.

Мужчина неторопливо выбрался из машины. Из дверей во двор с благодушным видом выбежали две крупные собаки. Но стоило им увидеть незнакомца, как они попятились назад. Угрожающее рычание сразу перешло в лай.

Игорь остановился. Окно на веранде было открыто и в нём мелькнуло женское лицо.

На крыльце появилась ещё молодая женщина с темными волосами, заплетенными в косу. Щурясь, она смотрела из-под руки на залитый солнцем двор, на мужскую фигуру возле калитки. На хозяйке был фартук, она держала полотенце, которым вытирала руки.

Игорь смущённо оглянулся, не зная, как начать.

– Красивые у вас места – громко заметил он.

– Входите, – предложила хозяйка. – Входите, мистер!

В выражении лица у нее была спокойная доброжелательность.

Женщина уняла собак и вернулась в дом. Он последовал за ней, отодвинув по пути сетку от мух. Внутри аппетитно пахло жареным мясом.

– Располагайтесь в гостиной, – услышал он, – я сейчас. Кофе хотите?

– Да, пожалуй.

Игорь прошёл в большую комнату и присел на стул. На диване притворялась спящей одна из псин, бдительно наблюдая полуприкрытом глазом за незнакомцем. Её приятельница пока куда-то спряталась.

Внимание гостя привлёк фотопортрет на стене – подростка лет четырнадцати. Исмаилов подошёл и долго его рассматривал.

В это время в конце коридора, на кухне хозяйка лопаткой переворачивала на сковороде котлеты. Духовка была открыта, и в ней виднелась вторая сковорода, кажется, с лепёшками. Энергично хлопоча, хозяйка то и дело поглядывая в окно, которое выходило на тропинку, ведущую к океану.

– Сейчас должен вернуться мой Том – пояснила женщина. – Понимаете, он ушёл на рассвете и до сих пор ещё не вернулся. Я немного волнуюсь – Она вздохнула – И что с этими мальчишками поделаешь. А когда он станет взрослым?! – Она перевернула очередную котлету, потом поставила на край плиты бурлящий кофейник.

– Я слышал, в вашем городе пропали люди?

Женщина пожала плечами. Нет, она ничего об этом не знает. Это удивило Исмаилова, и он осторожно подсказал:

– Четверо подростков… Говорят, они ушли в море на лодке и исчезли. Мне надо выяснить, что произошло.

Хозяйка снова вздохнула и сочувственно протянула:

– Да-а… вот горе то для их матерей…

Наконец можно было нормально поговорить, для этого они расположились за столом. Хозяйка разливала кофе и, с гордостью глядя на фотографию улыбающегося подростка на стене, без умолку говорила о своём единственном сыне. Исмаилов не решался перебивать, пока услышал нечто такое, что заставило его изумлённо переспросить:

– Вы сказали, ваш сын ушёл рыбачить с тремя друзьями на моторной лодке?

– Ну да, – с виноватой улыбкой подтвердила женщина. – Чарли – соседский сынок, Рой, и этот непоседа и вечный заводила Харри Кребстон зашли к нам вчера вечером и условились с моим мальчиком на рассвете идти ловить рыбу. Обещали к обеду вернуться, да вот задерживаются – Улыбка сползла с её губ, а в глазах мелькнула тревога. Женщина перевела взгляд туда же, куда уставился неприятно поражённый гость: на комоде у стены стоял перекидной металлический календарь, на котором уже больше месяца не переводили дату.