Текст книги "Вечные знаки"

Туле – легенда Севера[60]60
  «Россия и гнозис» / Сб. материалов IX науч. конф., М., 2003. М.: Рудомино, 2004. С.6. – Прим. сост.


[Закрыть]

Античность оставила современной цивилизации богатый перечень загадок истории, и одна из них, наряду с Атлантидой, – земля, местность, гора или легенда, именуемая Туле.

Некий путешественник из Массилии по имени Пифей, живший в IV веке до н. э., на корабле с водоизмещением большим, чем у «Санта-Марии», на котором плавал Колумб и гораздо более прочном и лучше оснащённом, отправился на поиски земель, где добывали олово и янтарь. Главной его задачей было выяснить, является ли Британия островом или частью материка. Он справился с задачей, но затем шесть дней плыл по морю в сторону земли, называемой Туле.

Споры о результатах этого плавания не утихают уже более двух тысячелетий. Кандидатами на роль Туле побывали Норвегия, Оркнейские острова и Исландия, хотя до последней за указанный срок он вряд ли смог бы добраться.

Рене Генон в своей монографии «Царь мира», посвящённой духовным центрам древности, пишет о Туле так: «…эта Thule была, похоже, тождественна “Острову четырёх Властителей”. Следует заметить, между тем, что то же самое имя “Тула”давалось самым различным областям, так как ещё в настоящее время оно встречается и в России, и в Центральной Америке. Без сомнения нужно думать, что каждая из этих областей в какую-то более или менее отдалённую эпоху представляла собой очаг духовной силы, которая была как бы эманацией силы из изначальной Туле…»

Примерно такой же позиции придерживается и Марсель Омэ. Исходя из ряда признаков, типичный с его точки зрения для культуры северной прародины, центром которой он считает Туле, он прослеживает пути расселения человека в период с 25 до 3 тысяч лет до н. э. буквально по всему миру (см. рис. в гл. II).

Далее Рене Генон отмечает, что Тула ещё называется «белым островом», «обителью блаженных», помещаемой в далёкие северные земли, но при этом же в кельтской традиции говорится о «зелёном острове», в центре которого возвышается «белая гора», или «гора Солнца», и её не может залить никакой потоп.

Прежде чем продолжить тему Туле, необходимо сделать ряд замечаний, касающихся топономики. Географические обозначения семантически могут иметь разное происхождение. Местность может быть названа в соответствии с племенами, её населяющими или населявшими (сарды – Сардиния), или, напротив, все жители города или местности обозначаются по его названию (Москва – москвичи). Одно и то же название могут носить одновременно гора, река, город и деревня под городом (река Москва и город Москва). Местность может отражать мифологию народов (Афины), даже если эти народы давно изменились и больше не поклоняются тем богам или первопредкам, в честь которых появились названия. А они могут также обозначать свойства местности (белая, чёрная, красная гора на разных языках; бурное или, наоборот, спокойное море, к примеру – Тихий океан), причём в ряде случаев, эти свойства нисколько не соответствуют текущей реальности.

Практика показывает, что заимствование, сохранение от предшествующих народов и культур, а также перенос названий из местности в местность является обычным делом, а потому в каждом конкретном случае необходимо специальное рассмотрение для того, чтобы определить истинный генезис всякого топонима. Кроме того, в силу разницы произнесения тех или иных звуков в различных языках, топонимы могут быть видоизменены со временем или быть производными от исходных названий.

Что касается собственно Туле, то названий, подобных этому, или тех, что могли быть произведены от него, в настоящий момент на карте мира можно найти самое малое несколько десятков, причём они разбросаны буквально по всем обитаемым континентам.

Попробуем разобраться в это сбивающей с толку картине. И, прежде всего, необходимо отметить, что нет никаких оснований связывать Туле исключительно с ариями и индоевропейцами в том понимании генезиса этих народов, как он сейчас нам представляется. Есть все признаки того, что Туле, как реальная или же мифологизированная местность, существовала за многие тысячелетия до появления индоариев. Самое интересное, что свидетельства тому имеются и в современной Индии.

На юго-западе Индии, в округе Тулува, на западе штата Тамилнад проживает народ, именуемый тулу. Говорит он на языке тулуеа (или тулу) дравидийской семьи и, несмотря на то, что в настоящий момент верующие тулу по преимуществу индуисты, у них, как и у других родственных им дравидских племён, сохраняются доиндуистские верования и мифологемы, в том числе, с древней затонувшей прародины предков. Сохраняется также поклонение растениям, водоёмам, но особенно – горам и камням. Они устанавливаются на местах погребений, на полях битв, а воплощая различные божества и духи, – на специальных платформах, чаще всего под деревьями. Ныне показана связь дравидских народов с протоиндийской, доарийской культурой, но особенно – мифологией создателей Мохенджо-Даро и Хараппы (культ змей, богини-создательницы; жертвоприношение быка или буйвола как часть земледельческих обрядов). Ряд исследователей полагает, что дравидские племена были вытеснены с севера арийским нашествием, тогда как другая точка зрения состоит в том, что дравидские племена являются остатками ещё более древнего автохтонного населения Южной Индии, ранее занимавшего большие территории.

Собственно индуизм (имеющий самоназвание «арья дхарма», что в достаточно упрощённом переводе с санскрита означает «святой закон») в своём развитии и становлении ассимилировал многие доарийские божества и понятия. Например, Тирумаль, божество пастушеских племён, был инкорпорирован в индуизм в качестве Вишну[61]61
  Вишну (санскр.) – вторая ипостась индусской Тримурти (троицы), состоящей из Брамы (созидающего аспекта), Вишну (хранителя, восстановителя), Шивы (разрушителя ради возрождения на более высоком плане). – Прим. сост.


[Закрыть].

Само слово «арии» имеет в санскрите множество трактовок. Нам привычнее всего ассоциировать его с латинским aries (баран), но слово, обозначающее жителей Aria, или восточной провинции персидского царства, звучит как arii. На арамейском же языке Сирии и Палестины слово «ариу» означает «лев», и цари из династии львов – Ариев – правили в Эдесе с 131 года до н. э. Это важная деталь, так как в древности лев всегда был обозначением не только царских династий и солнечных божеств, но и характерным маркером определённых мифологий.

Когда автор попытался разобраться в проблематичном и спорном вопросе происхождения индоариев, то с удивлением обнаружил, что со времён династии Ахеменидов местоположение арианам-вайджа (или авестийского «арийского простора»), мифической прародины иранцев, существенно не менялось в глазах большинства серьёзных исследователей. Скорее всего, это вообще равнины Средней Азии и Восточного Ирана или в так называемой «мидийской теории» долина Аракса. Потомки этих племён по сию пору существуют и дают вполне адекватное представление о том, как могли выглядеть их предки. Все они, в подавляющем большинстве, смуглолицые, черноволосые и черноглазые южане, никак не напоминающие своим видом белокурые грёзы нацистских идеологов. А вот, собственно, светлоглазыми, высокими и светловолосыми являются представители угро-финских племён (самое большое число блондинов и блондинок ныне среди жителей Финляндии), которых совершенно невозможно отнести к индоариям.

Как же могло получиться, что к ариям было причислены именно и только представители белой расы, тогда как на самом деле это совершенно не так?

Попробуем углубиться в вопросы этногенеза на очень ранней стадии развития человечества. Современные исследования дают широкий разброс оценок времени, когда появился человек Homo sapiens, и было ли его происхождение связано с единственным центром гоминизации. Самые крайние сроки этого диапазона – от 700 до 45 тысяч лет до н. э. Автор полагает, что достаточно уверенно можно сказать, что около 100 тысяч лет назад, до последнего оледенения, человек разумный был расселён по всей территории Земли, включая самые высокие широты, на которых в те времена преобладал умеренный климат. Но те географические расы, которые мы знаем ныне (от трёх до пяти по разным системам), были сформированы в их нынешнем виде несколько позже, а именно в период оледенения, около 40–25 тысяч лет назад, когда обитаемые климатические зоны стали резко отличаться друг от друга, что повлияло на культурное и физическое развитие человечества.

В Евразии пик валдайского оледенения приходится на 60–17 тысяч лет назад, в тот же интервал происходит развитие Висконсинского, Вюрмского и других оледенений, и около 17 тысяч лет назад ледовые шапки достигают наибольшего распространения в Старом и Новом Свете. Затем, на протяжении семи тысяч лет, ледники отступают, что сопровождается драматическими климатическими скачками и катаклизмами с массовым вымиранием видов.

На основании ориентации мустьерских погребений астроном Э.Н.Кауров делает вывод, что возраст первоначального выделения Ковша созвездия Большой Медведицы составляет не менее 100 тысяч лет, а начало фиксирования Полюса мира – примерно 80—100 тысяч лет. В этот же период происходит и выделение основных пространственных осей (север – юг и восток – запад) и появление крестообразных ритуальных знаков. Заметим также, что ингумация, или преднамеренное погребение, несомненно, свидетельствует о наличии представлений о посмертном существовании человека. Очень важным также является то, что мустьерские захоронения привязаны к высокогорным пещерам (пещера Драхенлох – самая высокогорная в швейцарских Альпах), и в погребальных памятниках присутствуют такие элементы, как каменный ящик с перекрытием, заполненный черепами медведей, и отгороженные костные выкладки вдоль стенок. Причём альпийские погребальные медвежьи пещеры находились куда выше снеговой границы в период оледенения.

Рис. 1. Одно из старейших в Европе изображений полярных сияний (выполнено в 1575 г.).

Видны формы, соответствующие классификации Аристотеля («пламя горящей травы», «прыгающие козлы»)

С сугубо биологической точки зрения, человечество как вид начало своё формирование в условиях куда более тёплого климата, и первоначальной зоной расселения сапиенсов были те же регионы – тропики, где и поныне обитают крупные приматы. В процессе своего первичного распространения человек вместе с другими теплолюбивыми видами продвинулся далеко на север в эпоху Микулинского межледниковья, но затем, как и все другие виды живых существ, должен был либо адаптироваться к условиям ледниковой жизни, либо исчезнуть.

К несомненным физическим адаптациям относится депигментация (осветление покровов) у приматов в условиях понижения солнечной радиации. К ней склонен не только человек, но и все остальные высшие приматы, и именно поэтому у приполярных угро-финских народов (среди которых выделяю племена, относящиеся к древнейшему населению Европы) в условиях высших широт и могли появиться светловолосые и светлоглазые индивиды и целые их группы.

В условиях понижения среднегодовых температур для млекопитающих характерно увеличение размеров тела, что у человека породило ледниковую акселерацию, связанную также с переходом с растительной на преимущественно белковую пищу; именно поэтому человек кроманьонского типа в среднем выше современного населения Европы.

Все эти изменения для генетического закрепления требуют значительного числа поколений, но в условиях Ледникового периода на севере человечество жило, по крайней мере, в течение 1200 поколений (ок. 20 тысяч лет).

Но не всё человечество адаптировалось к резкому похолоданию. Видимо, уже в самую раннюю эпоху некоторые группы сапиенсов отступили перед великими холодами в более тёплые широты. Несмотря на то, что вопрос о конкретном значении ледниковых миграций для культурного развития тех или иных народов всё ещё недостаточно изучен, тем не менее, огромное значение этих событий для древнейшего человека никогда не оспаривалось.

Несомненно, что смена регулярных годовых сезонов на более низких широтах так же влияла на развитие и становление культурного растениеводства и животноводства, как и соседство больших промысловых стад на севере – для формирования охотничьих племён так называемой «культуры охотников на оленей северной Евразии».

Если вернуться к вопросу о происхождении индоевропейцев, то очень существенными представляются результаты ГН.Матюшина по изучению микролитов – каменных остро заточенных вкладышей в костяные серпы как прообразов современных серпов из металла. Если сопоставить зоны распространения микролитов в период с X до VIII тыс. до н. э. с территорией, которую занимают индоевропейские народы, то они очень близко совпадают (либо очень близки, либо совпадают). Племена, распространившие микролиты, равно, как и домашний скот (все домашние овцы – генетические потомки только одного вида дикой овцы, которая и ныне обитает на своей прародине в Южном Прикаспии и Закавказье), действительно занимали в те времена земли, в том числе считающиеся и прародиной индоариев, то есть область Ближнего и Среднего Востока, зоны «полумесяца плодородия». Именно отсюда после бурного таяния ледников (ок. 10 тысяч лет назад) и глобального изменения климата расселились индоарийские народы, по дороге смешиваясь с автохтонными племенами Евразии и образуя синкретические мифологии и культурные слои. Очень рано (никак не позже VII–VI тыс. до н. э.) они достигли Южного Предуралья, где ныне обнаружено уже более двадцати поселений этого времени, в которых найдены кости домашних коз, овец, лошадей, коров. Но самое важное, что там же были обнаружены и легендарные города индоариев, в том числе и Аркаим (у слияния рек Утяганки и Караганки, притоков реки Урал, южнее г. Магнитогорска). Этот город, фигурирующий во многих легендах, был ориентирован по сторонам света; его жители обладали развитой металлургией и сельскохозяйственной культурой, но, по неизвестной археологам причине, он был сожжён и оставлен жителями около четырёх тысяч лет назад.

Здесь следует обратить внимание на то, что понятие «северные земли», или «крайний север», довольно относительно для обитателей разных регионов Земли. То, что для Индии и Пакистана будет севером (Кавказский хребет, например), для Евразии – югом.

Заметим, что для большинства древних народов реальный север и его этнографические маркеры так же суть далеко не одно и то же. И если географический маркер (например, высокая гора, прежде обозначавшая на данной местности север) при кочевых перемещениях и миграциях оказывается на юге, то с точки зрения родоплеменной мифологемы происходит «переворачивание мировой оси», то есть тех ориентиров, к которым привык этот народ. Такое положение дел сохранялось столь долго, что средневековые теософы, считавшие центром (пупом земли) Иерусалим, располагали восток на картах там, где ныне находится Северный полюс, и его высшей точкой полагали некую гору в Азербайджане (ныне она идентифицирована как Такт-и-Сюлейман). Именно там, как считалось, и находился земной рай, и именно оттуда вытекали реки Тигр, Евфрат, Фисон (предположительно Ганг) и Геон (то есть Нил). Кстати, именно восток (а не север) обозначался белым (священным) цветом неба, и это было не расовым маркером, а семантическим качеством этого направления.

Дополнительную путаницу в этногенетическую мифологию и географию внесли частные миграции с севера на юг и обратно под влиянием быстрых смен климата, происходивших с 17 до 10 тысяч лет назад. При этом северные народы отступали на юг, а южные (когда теплело) начинали двигаться на север. Но эти ледниковые миграции имели ряд ограничивающих их факторов.

По всей видимости, именно О.С.Ткаченко (устное сообщение) впервые обратила внимание автора на то, что города в архаике связаны с некоторыми особо значимыми широтами по всей Земле. Так, Аркаим расположен на широте 52°30′ с.ш. и 60°в.д.; на Алтае на 52°с.ш. расположено городище Аржан (VIII в. до н. э.); Стоунхендж размещается на 51°17′ с.ш. и 1°50′в.д. Исследуя расположение географических названий, связанных с Туле, автор обнаружил, что по крайней мере некоторая их часть также тяготеет именно к этим широтам. Российская Тула (южнее Москвы) размещается около 54°с.ш., и она окружена целым набором сходных названий, таких как Тума или Тулва на Тулвинской возвышенности. В Германии на широте 51° располагается город Тале. А вблизи Байкала, где, как и прежде, помещается множество мест, почитающихся священными, около 54°с.ш. находится (город) Тулун и очень близко к нему (но с другой стороны этого древнего озера) (посёлок) Тулдун (возле 52°с.ш.). Более того, Тулун есть и на Кавказе, на границе Азербайджана и Ирана, около 39°с.ш., причём как раз там, где расположены пещерные погребения мустьерского периода (например, Шанидар), ориентированные на север. И в Швейцарских Альпах, где известно множество мустьерских погребальных пещер, имеется город и озеро Тун (ок. 46° с.ш.). В Румынии, вблизи устья Дуная и на этой же широте размещается (город) Тулча. Украинский Тулчин чуть севернее – около 49°с.ш. Французский город Туль находится вблизи 48° с.ш. А в северном Китае, вблизи горного Алтая и мистических гор Белуха и Богдо-Ула, на той же широте 46° расположен город Толи.

За океаном указанные широты тоже не пустуют. Если французский Тулон находится около 41°с.ш., то и североамериканский Тулон размещается ровно там же (только через Атлантику). Как и другим, ему сопутствуют аналогичные названия: Толука на том же 41°с.ш. и Тулия на 36°с.ш. Из приведённого длинного перечня, разумеется, есть исключения, о которых мы поговорим ниже. Но вначале автор хочет сделать предположение о таком, явно избирательном, расположении топонимов.

Античный северный край оканчивался где-то за Дунаем, далее, по сведениям греков, находился Мировой океан. Согласно данным палеографии, в эпоху максимального развития оледенения, ледовый щит в Северной Америке достигал 38°с.ш., перекрывая всю зону Великих Озёр. Если сейчас зона тундры (наиболее близкий аналог приледниковой области) в Восточной Европе расположена к северу от 67°с.ш., то в конце оледенения сходные условия простирались до 50°с.ш. С юга к ним примыкала полоса незначительных участков леса, а в южной части Русской равнины, к югу от 47°с.ш. на западе и 53°с.ш. на востоке равнины водились, главным образом, степные животные, но здесь же был широко распространён и северный олень. Именно в этой зоне в эпоху Валдайского оледенения и кочевали охотники на оленей. Граница данной зоны и является той географической полосой, которая в наибольшей степени заполнена названиями, сходными с Туле или производными от неё. Она является первичной зоной формирования «степного мира» кочевников эпохи неолита.

Для понимания процессов, происходивших в постледниковую эпоху, чрезвычайно важна так называемая «лошадиная проблема». Суть вопроса состоит в том, что лошадь, по всей видимости, изначально не была индоарийским животным и включена была в эпос и мифологию значительно позже периода исходного формирования индоевропейцев. Дело в том, что тарпаны (дикая форма домашней лошади) Евразии с XVII до XI тыс. до н. э. вымерли везде, кроме незначительной популяции на севере современной Монголии. (Либо «вымерли все, кроме незначительной популяции…», либо «вымерли везде, кроме территории на севере современной Монголии, где осталась незначительная их популяция».) И их не было в «полумесяце плодородия», то есть на изначальной территории индоевропейцев.

Считается, что период доместикации дикой лошади приходится на VI–V тыс. до н. э., а областью, где это происходило, являются Евразийские степи, протянувшиеся от Монголии до Восточной Европы. Но есть некоторые факты, которые могут повлиять на эти оценки. К примеру, находки вроде мумии тарпана, захороненной никак не позже 20 тысяч лет назад в Северном Китае. Шкура этой мумии явно свидетельствует о доместикации животного. Палеонтология утверждает, что родиной парнокопытных животных является Северная Америка, где они, наряду с другими доледниковыми видами, вымерли к X тыс. до н. э. Обычно, когда идёт разговор о Берингии или северной суше, связывавшей Америку и Азию между собой, историки представляют себе процесс миграции в Ледниковый период в несколько одностороннем порядке. То есть как следование охотничьих племён за стадами из Азии в Америку. Да, бесспорно, такие племена были, и часть индейского населения Северной Америки принадлежит именно к ним. Но, по крайней мере, одно чрезвычайно популярное промысловое животное проделало обратный путь (и очень давно). Стада дикой лошади, тарпана, пришли в Азию из Северной Америки, причём в период, когда там обитали индейские племена. И люди вполне могли, следуя той же логике, мигрировать вслед за животными. Что тарпан был у доледниковых индейцев религиозным символом, связанным с Солнцем, можно предположить хотя бы потому, что в храме инкских императоров, «сыновей Солнца», хранился как величайшая драгоценность лошадиный хвост. Кстати, уже во времена инков возле г. Кито располагался населённый пункт под названием Тулькан. А чуть выше его, в Колумбии, имеется поселение под названием Тулуа. Любопытным фактом является и то, что расположение мексиканских индейских Туле (а их, по меньшей мере, три), более южное, чем в области Великих Озёр, совпадает с областью формирования и первоначального расселения тарпана.

Хотя миграции по религиозным и мифологическим мотивам широко распространены в архаичных этногенетических мифах, но именно у индейцев они прямо связаны с Туле. Заметим, что самоназванием юкатанских индейцев майя было «ах-кех», то есть «охотники на оленей».

На самом деле майя – это собирательное название целой группы племён, говорящих на родственных языках и имеющих сходный этногенез. Если обратиться к мифологической истории народа киче, принадлежащего к этой группе, в изложении эпоса «Пополь-Вух» («Книга света») можно обнаружить, что предки киче блуждали в темноте (и долго) в поисках своих богов и имён, пока не добрались до Тулан-Суйва – города семи пещер, или семи ущелий. Там они получили некие священные предметы, имена свои и богов, а также инструкции по дальнейшим миграциям. Этих главных, исходных родов киче, восходящих к Тулану (по тольтекски – Толлану), было три. В «Пополь-Вухе» существуют и представления о четырёх могущественных первопредках, которые затем сделались богами – покровителями всех концов света. М.Стингл пишет о том, что в Тулуме, городе-крепости (а крепости, окружённые стенами, майя строили только на берегу моря, города в джунглях строились без стен) обнаружена гробница-крипта в форме креста. Центр её занимали останки человека, а по четырём сторонам располагались кости акулы, игуаны, цапли и ящерицы. Облик ящерицы носил бог земли мёртвых, пожирающий тела усопших. Боги киче имели как человекообразный, так и териоморфный вид. Сумма трёх прародителей и четырёх священных предков составляет семь – ритуальную основу календаря: 364, разделённое на 7, даёт 52 – мистическое число создания и разрушения мира (кстати, в среднем и выделенной широты. – Сост.). Конец света у ацтеков (во многом – наследников киче) наступал регулярно через 52 года, когда гасились и снова зажигались все огни. (В «Пополь-Вухе» также присутствует мотив кражи огня, сопутствующий идее о регулярном конце света.) Сооружение ритуальных платформ со статуями богов и первопредков тоже очень характерно для майя. Они прекрасно знали и о лошадях, и, по-видимому, в качестве промыслового животного лошадь у них, как и у евразийцев, приравнивалась к оленю.

Лошадь традиционно считается в индоевропейской мифологии главенствующим священным животным, связанным с Солнцем. Мотив солнечного коня, солнечного всадника и солнечной колесницы полагают наиболее универсальными для всех индоевропейских племён. Созвездие Большой Медведицы тоже связано в индоевропейских мифологиях с колесницей, повозкой (иногда – погребальной) или «колесом небес», где Полярная звезда представляется осью этого колеса.

Но в индуизме среди священных животных, на которых ездят боги, лошадь отсутствует. Нет её и среди главных богов, кроме одной, единственной Аватары (одного из десяти воплощений) бога Вишну – Калки-Аватара в виде всадника на белом коне с огненным мечом. Это воплощение считается последним, и есть все основания полагать, что оно является вставленным гораздо позднее формирования всей остальной мифологической базы индуизма. И это несмотря на то, что в военном смысле боевые колесницы, запряжённые лошадьми, сыграли выдающуюся роль в распространении индоариев. Видимо, поэтому только Кришна на поле боя вместе с Арджуной пользуется конной упряжкой.

Так, в индоарийском городе Синташта в Южном Зауралье (первая половина II тыс. до н. э.) были найдены не только отпечатки колёс боевых колесниц, но и остатки жертвоприношений, к примеру, семи коней в жертвенном комплексе.

Во многих индоевропейских мифологиях прослеживаются смены поколений богов. В славянской мифологии этот процесс хорошо иллюстрирует смена палеолитических богинь-рожениц, изображавшихся в виде северных оленей-маралов, на божества в виде солнечных коней и всадников, пришедшие из степного мира евразийской зоны.

Автору представляется возможным, что древние легенды о Туле были также ассимилированы через степной мир и вошли вместе с другими компонентами в индоевропейские мифологемы там, где народы частично сохранили элементы доледниковых и ледниковых мифов и сказаний.

Рис. 2. Крашеное яйцо с изображением небесных оленей

Итак, заключая всё сказанное, автор предполагает, что образ Туле как северной «несравненной страны» в буквальном переводе сформировался в тёплый доледниковый период; и тогда она была семантически окрашена в зелёный цвет; отсюда – современная Гренландия, где тоже есть Туле. Затем, в Ледниковый период, этот образ трансформировался в «белый остров» и утерянную землю предков, и расположение аналогичных топонимов указывает на их приледниковый характер. Для этого периода характерно сооружение ритуальных комплексов, как пещерных, так и в виде отгороженных площадок, где сначала устанавливались менгиры, потом статуи на платформах, посвящённые обожествлённым первопредкам, часть из которых была связана с символикой ориентационного креста (выделением осей север – юг и восток – запад). Так как это происходило в период, когда расы современного типа ещё не сформировались до конца, то топонимы подобного рода можно обнаружить у самых разных в этническом и расовом отношении народов. Позднейшее, постледниковое распространение мифологемы о Туле как о священном месте происходило первоначально через единую североамериканскую и североевразийскую зону кочевых племён, условно называемую «культурой охотников на северного оленя», а затем, в евразийских степях, через смешение с пришедшими с юга земледельцами и скотоводами из «полумесяца плодородия». Таким образом, Туле оказалась идеей, связанной с белыми (угро-финскими) племенами и белой расой, которую они ныне представляют, а позже – и индоариями, которые вторично распространились с севера на юг, включая Индию и весь Ближний Восток.

Первая книга А.В.Добряковой