Текст книги "Изгои"

Шмель

Лев Иванович плакал, как ребёнок. И нервно посматривал на дверь, за которой скрылся Молчун. А Бык сидел рядом и задавал вопросы.

– Лучше рассказать, пока он не пришёл.

– Я получил крупную сумму из центробанка под ваш холдинг. Вернее, не я, а наш банк. Мы должны были сделать вам предложение о покупке.

– Дайте угадаю… Вы потратили деньги по – другому.

– Был один крупный инвестиционный проект. Меня долго уговаривали.

– И уговорили. За откат.

– … Говно… да. Но мне нужно было выполнить задачу по вашему холдингу. У меня оставалась часть денег. Их не хватало. И я решил искусственно занизить стоимость ваших акций.

– Убив меня? А остальные? Неужели не было другого способа? И вас что, не проверяли?

– Остальных можно было подкупить и заставить делать то, что необходимо. Ваши сестра и мать не справились бы с управлением, и стоимость акций упала бы минимум вдвое. А это – несколько миллиардов долларов. Которых у меня тогда не было.

– А с проверками?

– У меня проверяют только результат. Общей денежной массой я управляю, как мне вздумается. Да он вообще всё время занят. Или делает вид. Вряд ли бы стал что – то проверять.

– Подробнее про ликвидации.

– Когда я понимаю, что пора – отдаю распоряжение нужным людям. На цель заводят дело и такие, как ваш друг, едут на задержание. Дальше вы знаете.

– Как заводят дело? На основании чего?

– Как у нас всё делается? Вот так! – он щёлкнул пальцами свободной руки.

В комнату зашёл Молчун и стал медленно подходить к банкиру. Синицын напрягся и замолчал. Неожиданно, Молчун протянул руку к его лицу.

– На ка конфетку…

Синицын, не раздумывая, проглотил её.

«Вот и сломался банкир. Принял их правила игры. Все ломаются рано или поздно».

Когда-то и он готов был убить за конфету.

2008 год

Начало апреля. Он убирал газоны с ещё тремя солдатами его призыва. Им дали час, чтобы проверить всю закреплённую за ними территорию и убрать там, где нужно. Шмеля назначили старшим. Теперь его часто назначали старшим на незначительные работы. Когда они перешли за угол склада, так, что с крыльца и из окон казармы их не было видно, он объявил перекур. Достал припасённые заранее конфеты и показал – мол, налетай. Пакетик шоколадных конфет исчез за три минуты. Голод – постоянный спутник духа… Та еда, что давали в столовой по расписанию, почему-то не заглушала чувство голода, хоть её и было много. А духам ходить в местный магазин, или кафе – строго запрещено. Саша больше не дух, и ходить ему можно везде. Жизнь вообще изменилась после приезда их друга.

Когда Сулейманов ночью пришёл к ним в батальон, чтобы вместе с Ковалёвым провести обряд посвящения в «слоны», все деды притихли. Они явно не были готовы к такому повороту. Скорее всего, кто – то был против, но Сулейманова боялись ещё сильнее, чем Ковалёва. «Поляну» накрыли в каптёрке – там Ваха, как бы между делом, вспомнил все местные понятия, особенно те, которые касались пришедших служить на год. Это специально, чтобы у дедов не оставалось сомнений в том, что всё сделано по понятиям.

Сначала свой призыв относился к ним с презрением и страхом – Саша с Володей участвовали во всех ночных мероприятиях наравне с другими слонами и дедами. Но, когда ребята из их призыва поняли, что друзья ведут двойную игру, отношение поменялось. Эти двое помогали своим, как могли – тайно подкармливали, не замечали, как кто – то филонит в ночной кач. Днём, если их ставили проводить занятия по физической подготовке, давали разумную нагрузку. Если кого – то из них ставили старшим в какой-нибудь работе, как сейчас – для духов был праздник.

Сразу после их посвящения начались тактико-специальные учения. Начались они первым для Геранина десантированием с вертолёта, а продолжились трёхдневным пешим маршем по лесу и стрельбами. Это был изнуряющий и холодный поход – в начале марта снега в лесу ещё полно, а по ночам может быть до минус десяти. Днём они обычно совершали долгий двенадцатичасовой переход, после – оборудовали места для отдыха, а ночью – выдвигались бегом на место засады, имитируя столкновение с противником и отход на заранее заготовленные позиции. Это была имитация военных действий для разведчиков. Саня помнил, как из-за холода в первую ночь не смог заснуть в днёвке и выполз к костру. Минутой позже он увидел трясущегося деда, тоже выползшего из днёвки, чтобы погреться у костра. По плану, спать ночью они должны были посменно, по два часа. Три смены – одни стоят на часах, другие – дежурят у костра, третьи – спят. Со сном не сложилось… В этом походе дедовщина почти никак не проявлялась – все были слишком заняты, и на это просто не оставалось времени и сил. Да и офицер рядом – хоть он и был в курсе всего, но при нём все вели себя ровно.

Командовал ими капитан Десятников. Один из самых боевых офицеров в части – олицетворение разведчика для всего батальона. Прошедший две Чечни, он имел за плечами не один десяток рейдов на вражескую территорию. Фанат своего дела. Имея недвижимость в Москве, жил в местном общежитии и вёл аскетичный образ жизни. Армейская дисциплина пропитала весь его быт – начиная от того, как были размещены вещи в комнате и заканчивая ежедневными пробежками по вечерам. Этот человек отличался от других офицеров – остальные всегда искали повод, до чего бы докопаться: сбил шаг в строю, бирка противогаза не так пришита, вон там, на кровати, полосы не выровнены, шапки в шкафу неровно сложены. Десятникову такие вещи были неинтересны. Всё, что было важно для него – это боевая и физическая подготовка. Остальные интересовались этим ровно настолько, насколько было необходимо, чтобы сдать всеобщие нормативы. А Десятников действительно учил их военному делу. От него могло прилететь, если боец высоко задрал автомат при смене позиции лёжа, или за неправильное передвижение в тройках. Выбор позиции при обстреле, развороты группы, организации засад, перемещение – ему было важно всё. И на этих учениях он постоянно дёргал их – то атака справа, то атака с тыла, то нужно занять круговую оборону. Немногословный, как Молчун, холодный и твёрдый, как сталь, с великолепной подготовкой и имеющий понятие о справедливости. Его уважали и солдаты, и офицеры, хоть и считали отморозком. Десятников был заместителем командира роты и в его отсутствие командовал ими. Командир роты был толстым ленивым хапугой, который при любом удобном случае сдирал копеечку с солдат за всё, что только можно. И, если ситуация не располагала к личному обогащению, предпочитал сваливать работу на Десятникова.

Шмель вернулся со своей группой с уборки и зашёл в казарму доложить капитану, что уходит на тренировку. В расположении, за колонной, отжимался рядовой Копнёв, а рядом на табуретке сидел Карп с другим дедом.

– Отжимайся, тварь! Ты прикинь, идёт первым в головняке, Десятника слушает. А тот всё не уймётся – шире шаг, шире шаг… Так этот и рад стараться. Копчик, ты чё, не слышал, как я тебе говорил медленнее идти? – Бац! Карп ударил духа сапогом по ляжке – Отжиматься будешь у меня до ужина! Задрочу до смерти! Ууу, тварь!

В дальнем углу казармы, уже собравшись, сидел Молчун. Шмель взял всё, что нужно, посмотрел на Молчуна, тот кивнул, и они направились в офицерскую комнату.

– Товарищ капитан, разрешите обратиться! – Переступив порог и вытянувшись по стойке смирно, отчеканил Шмель. Десятников сидел за компом и что – то набирал на клавиатуре. Услышав Шмеля, он прекратил стучать по клавишам и повернул ухо в сторону солдата. Шмель трактовал это, как разрешение. Десятников вообще редко отвечал по уставу.

– Товарищ капитан, разрешите убыть на тренировку!

– Солдат… Да!

Шмель вышел из кабинета – он знал, что Десятников не любит, когда его отвлекают по таким пустякам, но уходить без доклада нельзя. Они с Молчуном пошли вдоль казармы в сторону спортзала.

– Слышал, Иванов в санчасти чего учудил?

– Не…

– Прикинь, моющую жидкость выпил, чтобы в роту не возвращаться… Вчера на скорой увезли…

Молчун молчал.

– А Симонов – вроде достойный парень был – тоже сломался. В районный госпиталь увезли с болячкой какой – то… И сильных ломают только так… Мы могли быть на их месте…

Молчун остановился, повернулся к Шмелю и сказал:

– Мы дослужим. Если всё, как сейчас будет – дослужим.

Шмель подумал, что им всё – таки пришлось подстраиваться под систему. Давать кому – то деньги, чтобы обеспечить к себе особое отношение, изворачиваться, притворяться, вести двойную игру… Когда он принял решение идти в армию, думал, что бытовые трудности сплачивают коллектив в единое целое. Спецназ ВДВ – элита элиты. Братство… Он сильно ошибся на этот счёт. Получалось наоборот – человек человеку – волк, и невозможно прожить здесь, не измазавшись в каком-нибудь дерьме. Нельзя оставаться честным, и постоянно приходится идти на сделки со своей совестью. Здесь дал сигарет, чтобы тебя поставили в нормальный наряд, тут – подыграл своему призыву, проведя зарядку полегче, а через два часа – выловил двоих и прокачал за очевидные косяки, чтобы у дедов не возникало вопросов. Противно, но нужно как-то жить…

– Мы изменились – неожиданно сказал Молчун.

– Ты про что?

– Я про то, что начали скатываться до их уровня. Посмотри, ты скоро будешь матом крыть, как наш ротный. Да и в остальном – вспомни, как ты вчера салаге колобаху отвесил, не задумываясь. Сначала ударил, а потом уже увидел, что рядом дедов нет… Оскотиниваемся потихоньку. Нужно это заканчивать.

Молчун

Фургон снова вёз их к ближайшей трассе. Молчун испытывал облегчение от того, что не нужно больше никого пытать. Гражданская одежда, взятая у одного из охранников банкира, была не по размеру – где – то давила, а где – то висела свободно. Оружие сложили в старый рюкзак Михалыча, прикрыв сверху всяким хламом. Володя перебирал в голове список того, что им нужно будет купить в рыболовном. Бык выгреб из сейфа много денег, и можно было не экономить. Они решили пробираться на юг и переходить границу через горы. Чтобы не светить паспорта – брать местные такси или маршрутки. Рядом сидели Шмель и Меркулов. Володя глотнул из своей фляги – он не смог бросить её вместе с остальным снаряжением. Глаза зацепились за гравировку «Чемпиону в/ч 6702484 по Армейскому Рукопашному Бою. 2008 год.»

2008 год

Примерно за десять минут до выхода Молчун ушёл в себя и перестал замечать окружающих. Настраивался. Стоял в сторонке от борцовского ковра и легко делал бой с тенью. Раз-два-три, ушёл в сторону, раз-два, ушёл в сторону, раз-два, разорвал дистанцию. В таком темпе это напоминало какой – то танец, или немного ускоренную китайскую зарядку – медитацию. Это был открытый чемпионат части по армейской рукопашке, и впереди его ждал финал. Самый титулованный боец их части, Сулейманов, выступал на категорию выше. Поэтому шансы Молчуна на победу в чемпионате были очень высокими. Вместе с финалом получалось четыре боя с перерывом в полтора-два часа. Как всегда на соревнованиях, участники погружались в тягучее ожидание неотвратимого, которое могло измотать ещё до боя, если боец не готов к этому ожиданию. Молчун был готов. Волнение проявлялось, но он знал, как с ним справиться. Первые три боя особых проблем не доставили – два из них даже удалось закончить досрочно. Шмель, который уже отстрелялся и победил в своей весовой, сделал знак – мол, пора. С помощью друга, Молчун начал надевать экипировку для соревнований. Затягивая шлем, Шмель негромко сказал ему:

– Давай, братишка! Нужно выиграть, и наш бат – лучший в командном зачёте. Увал дадут!

Молчун встал напротив соперника и ждал команды судьи. От долгого ожидания и внезапно нахлынувшего адреналина, которому пока не давали выхода, конечности налились неприятной тяжестью. Судья поприветствовал их, скомандовал начало, и соперник тут же подскочил к Молчуну. Постоянно двигая головой из стороны в сторону и поддавливая, он таким образом провоцировал Молчуна атаковать. Молчун наблюдал за ним раньше – это был лейтенант из другого батальона – универсал, который в равной степени пользовался как борьбой, так и ударной техникой. Встречный джеб Молчуна получился вялым, и соперник легко отвёл его в сторону. Молчун бил ещё, но все удары были какие – то тягучие. Его оппонент удачно поднырнул под правый прямой, и Володя тут же взлетел в воздух. Проводя бросок, соперник придавил его сверху, выбивая воздух из лёгких. Он хотел продолжить атаку болевым приёмом, но Молчун научился защищаться от болевых на местных занятиях. Через десять секунд возни в партере, судья скомандовал остановку. Молчун стал подниматься, но тут его опять придавила к земле нога его соперника. Перешагивая, тот намеренно наступил ему на грудь. Молчун знал о таких уловках – просто попытка вывести соперника из себя. Но на него всё – равно что – то накатило… Зрение стало совсем туннельным. Судью он больше не видел, а только слышал. Внутри Молчуна как – будто щёлкнул какой – то тумблер, и после этого щелчка не существовало никакой другой цели, кроме как сожрать того, кто напротив. С ним такое случалось всего два раза – когда он вырубил отца в детстве, и в той драке, на проводах.

Судья дал команду, Молчун издал какой – то звук, похожий на рычание, сделал финт и тут же удар левой. Его соперник еле успел отскочить назад. Молчун сразу сократил дистанцию и пробил правый прямой на опережение встречного левого. Попал. Противник отлетел назад, но собрался в стойку. Ситуация поменялась – теперь Молчун атаковал, а его визави пытался отогнать его от себя встречными ударами. Но на один встречный Молчун выбрасывал два – три своих. На попытки противника перейти в борьбу он отвечал очень быстрым разрывом дистанции и такой же быстрой подхватывающей атакой. Он как будто знал наперёд, что делать. Всё получалось само собой, как в трансе, а соперник не успевал за ним. В какой – то момент лейтенант попытался встретить его лоу-киком – Володя отработанным движением убрал переднюю ногу назад, тем самым провалив бьющего и тут же обрушил на него правый прямой и левый боковой. Голова в шлеме откинулась назад, а руки чуть опустились. Молчун добил правой – как гвоздь вбил. Лейтенант лежал на полу, голова его откинулась на бок и было видно, что удар согнул решётку, которая врезалась в кожу около уха. Кровь уже заполнила ушную раковину и постепенно стекала дальше под шлем, на волосы. Володя вышел из транса. В зале стояла тишина…

Шмель

Саша узнал флягу в руках друга. Та самая. С гравировкой. У него когда – то были часы с такой же. Памятный чемпионат, который принёс им столько хорошего. Момент, с которого армия перестала быть похожей на зону. Новые солдаты, новые офицеры. Новый статус. Они выстрадали этот чемпионат – продолжали заниматься, несмотря на издевательства дедов и все остальные трудности службы. Тогда ему казалось, что самое трудное позади и оставалось только пройти путь до конца. Сейчас, оставив пленников, он испытывал чувства, похожие на те, в далёком прошлом. Но их старательно подтачивал червь цинизма – его собственный жизненный опыт, говоривший – рано или поздно тебе дадут по башке и опять свалят на дно. Шмель вспомнил, где же его часы с гравировкой. В один из вечеров он пришёл после работы и не обнаружил их на столе. Дочка разбила, а жена выкинула, даже не посмотрев на гравировку. «Это были часы «Заря». Русские. Купи себе что-нибудь соответствующее – «Радо», например.» – так она тогда ответила.

2008 год

После чемпионата их жизнь круто изменилась. Казалось бы – зачем десантнику – разведчику рукопашный бой? Но, зная о том, что ты сильный рукопашник, к тебе относились по – другому в части. Шмель купил себе неуставные облегчённые берцы и ходил теперь в них. Но ему никто слова не сказал. Некоторые офицеры, кто интересовался рукопашным боем, стали здороваться с ними за руку, встречая на территории части. Их всё чаще ставили в пример, сделали сержантами, поручали проводить занятия с личным составом, позволяли делать то, что другим запрещалось, и вообще – доверяли. Большую часть дедов они уже проводили домой, и сейчас в роте остались только Карп и Костюченко. Получается, что из восьми положенных по штату сержантов шестеро были из их призыва… Двое стариков сначала пытались прокачать ночью всю роту, но Шмель сказал своему отделению:

– Отставить подъём! Всем спать!

– Геранин, качать нужно духов! Спать – не по понятиям! – это Карп попытался надавить.

– А если провал на соревнованиях из-за недосыпа будет? Мне Жевенкову что сказать? Что Карп велел понятия соблюдать?

– Давай поднимай своих, пол – часа покачаем и будешь спать.

– Ты лучше своим отбой командуй.

– Что, залупаемся? Рота, подъём!

Вся рота лежала, кроме отделения Карпа и Костюченко, которые и раньше стояли в упоре.

– Значит, такой у нас расклад? Хорошо, я дедов из второго бата подтяну, обсудим с ними, как вы понятия соблюдаете… В духи вас утяну обратно! Сейчас отбой!

Но Карп никого не подтянул – те остатки дедов, с которыми ему удалось переговорить, не захотели связываться с Молчуном. И оставшиеся две недели до дембеля оба деда провели тише воды ниже травы.

Из их призыва тоже было несколько человек, кто хотел так же издеваться над духами, как раньше издевались над ними. Они говорили, что теперь их очередь отдыхать, а духов нужно прессовать, иначе сядут на голову. Но, по счастливому стечению обстоятельств, сержанта из них дали только одному. Да и боялись они Молчуна.

Шмель вообще понимал, что всё сложилось относительно благополучно, и им во многом повезло. Повезло, что они оказались спортсменами и тренировались в одном зале с Сулеймановым. Повезло, что Сулейманов и Ковалёв были друзьями. Что у них есть Бык, который оказался готов поддержать деньгами – тоже повезло. Не будь хоть одного звена в этой цепочке – неизвестно, где были бы сейчас Шмель и Молчун. Он помнил, как мысли об убийстве съедали все остальные. Ещё немного, и было бы поздно… Он посмотрел на своё отделение, лежащее на траве и отрабатывающее смену направлений стрельбы лёжа.

– Цаплин, автомат не задирай вверх, когда переворачиваешься!

– Есть!

– Лукашин, зачем на локти опираешься? Ты так выше. Удобная мишень…

– На что же мне опираться, товарищ сержант?

– На магазин. Не бойся – не оторвётся. Вот так. А здесь уже немного локтями помоги, чтобы целиться удобнее было. Вот. Так нормально.

Прибежал Молчун.

– Шмель, мои всё подготовили. Дай мне минут пять форы и можете выдвигаться.

– Хорошо. Отделение, занять круговую оборону!

Молчун со своим отделением готовил учебную засаду в лесу. Целью отделения Шмеля было обнаружить эту засаду и не попасть в неё. Он уже собирался дать команду выдвигаться, но в последний момент к ним подошёл капитан Десятников.

– Со мной пойдёте. Посмотрю, чему вы научились. Готовы выдвигаться?

– Так точно!

– Геранин, ты в головном дозоре пойдёшь. Если увидите что – то подозрительное – останавливаешь группу и втроём внимательно смотрите, засада или нет.

– Есть!

В походном порядке они выдвинулись в лес, но метров через двести капитан остановил группу.

– Геранин, вы нормально идёте. Только не нужно резко перебегать от дерева к дереву. Иди спокойно, плавно. В лесу самое заметное – это быстрые рывки. Перебежки будешь делать, когда по вам стрелять начнут. Всё, пошли дальше.

Через какое – то время Шмель жестом остановил группу и приказал головному дозору начать проверку местности. На изгибе тропы, с густой растительностью, место идеально подходило для засады. По бокам от тропинки они никого не обнаружили, но чуть дальше, на повороте, наткнулись на учебную растяжку МОН – Шмель обезвредил её и передал основной группе по рации, что можно выдвигаться. Когда основная часть группы достигла места растяжки, по ним начали стрелять холостыми.

– Враг справа! – заорал Десятников.

Группа развернулась направо, некоторые начали дёргать затворы, заряжая автоматы. Десятников уже вовсю палил в лес холостыми.

– Быстрее это нужно делать! Быстрее! Ответ – сразу, как только оттуда начали стрелять! Иначе положат всех. Всё, отставить стрельбу! Геранин, иди за их группой – пусть выходят.

Через минуту группа Молчуна вышла из леса.

– Обе группы, построиться! Веснин, где Меркулов?

– Сейчас прибежит, товарищ капитан.

Ещё через минуту на тропинку вышел Меркулов с автоматом через плечо и рацией в руке.

– Товарищ капитан, разрешите встать в строй!

– Разрешаю. Группы, что сейчас произошло?

Все молчали.

– Произошло то, что группа товарища Веснина перебила нахрен всю группу товарища Геранина! Геранин, ты почему так плохо проверял местность? Ты после того, как растяжку нашёл, где проверял?

– Товарищ капитан, мы ещё до того, как растяжку обнаружили, проверили всё вокруг. Врага не обнаружили. Поэтому передали по рации выдвигаться.

– Слишком быстро ты всё проверил! Ты после обнаружения растяжки должен был на пятьсот метров вправо и влево всё проверить, следы найти того, кто её устанавливал, в лесу следы отыскать. Если ясно видно, что враг ушёл, давать команду выдвигаться! Халтура. Веснин, рассказывай, как засаду организовал.

– Вон там замаскировали Меркулова. Место хорошее. Его оттуда не видно, а он вас видит до самого поворота. Поставили МОН, а сами отошли подальше и спрятались. Ждали команды Меркулова, чтобы выйти на место и расстрелять всю группу, когда МОН обезвредят, и основная часть подойдёт.

– Зачем МОН поставили? Почему просто так не расстреляли?

– Чтобы головной дозор далеко не ушёл – иначе могли обойти нас потом и проблем нам доставить. Ну и просто – нервы потрепать вам.

– Хорошо. Нале-во! Шагом марш!

Некоторое время колонна шла молча. Так получилось, что капитан и двое друзей чуть оторвались от остальных, и Шмель задал вопрос:

– Товарищ капитан, М-16 почти в полтора раза легче нашего АК-74. Им намного проще работать?

– Примерно так же. Дело привычки. Понимаешь, самый важный момент для нас – это вес патронов, а он почти одинаковый у них. Наш АК – отличная вещь. Ему не хватает только планки, чтобы вешать всякие прицелы было удобнее. И ещё я бы сделал версию под натовский патрон… Кстати, по – поводу натовского патрона. Будет командировка на юг. Набирать будут из тех, кто отслужил по пол – года или больше. На контракт с возможностью досрочного расторжения по нормальной статье. На дембель сможете уйти вовремя, если захотите. Так вот – вас будут уговаривать, как только могут. Не вздумайте подписывать, если меня там не будет. В составе моей группы – разрешаю. С кем попало пойдёте, особенно из новых лейтенантов – станете моими личными врагами. Это понятно?!

– Ясно, товарищ капитан.

Шмель с Молчуном многозначительно переглянулись. Капитан гаркнул остальной роте:

– Шире шаг!!!

Пропылённые, они возвращались в палатку в лучах заходящего солнца. Шмель подумал, что его рота изменилась за последние пару месяцев. Им давали достаточно отдыхать ночью, и это хорошо сказывалось. Ребята закалились и теперь напоминали не испуганных юнцов, а боеспособное подразделение. Даже люди из нового пополнения. Немного времени и правильный подход творят чудеса… Но на душе было тревожно.