Текст книги "Исчезнувшие"

Глава 27

Карен была удивлена своей способностью нормально функционировать при выполнении рутинных действий. Какая-то ее часть была уверена, что, если только она будет вести себя как обычно, Чарли просто появится в доме. Как это произойдет, для нее было не важно. Умом Карен понимала, что ее ребенка держат в заложниках и он не сможет просто так материализоваться перед ней, но, когда она занималась рутинными делами, это казалось ей вполне возможным.

Каждые несколько минут Карен поднимала глаза на входную дверь – ее всю ломало от желания оказаться на свободе. Хотелось закричать, завизжать, начать поиски – она была уверена, что Чарли услышит ее и появится. А потом окажется, что все эти телефонные послания были просто глупым розыгрышем, а девочки все это время находились в безопасности.

Карен сморгнула слезы, которые появились у нее на глазах, когда ее бесполезные мечты уступили место неумолимым фактам. В те несколько минут, что она длилась, фантазия была даром божьим, но ей на смену всегда приходила суровая действительность. Прошли уже целые сутки, а ее девочка все еще не вернулась домой.

Приготовление ланча давало отдых ее измученному сознанию и отвлекало от единственной свербевшей у нее в мозгу мысли. Но она не могла и не хотела произносить эту мысль вслух. Если она это сделает, то мысль уничтожит ее. Чарли жива. Она в этом уверена.

Карен занялась мытьем посуды. Еда на четырех тарелках была практически не тронута, но она не обратила на это внимания. Ее целью было приготовить еду, а не съесть ее.

Женщина наполнила раковину горячей водой, не притронувшись к посудомоечной машине. Она не хотела, чтобы мытье посуды завершилось в течение нескольких минут, – ей нужен был длительный процесс, который займет ее на несколько часов. Как раз до того момента, когда Чарли вернется домой.

С каждым разом ей становилось все труднее и труднее общаться с Робертом – ведь она знала то, что знала и что было неизвестно ему. И хотя Ким, фигурально выражаясь, ее здорово выпорола, Карен понимала, что инспектор права. Если б она хоть на минуту подумала, что это может повлиять на судьбу ее дочери, она провозгласила бы правду с крыши своего дома. Но никакой связи здесь не было. Просто не могло быть.

– Разреши, я помогу тебе, – попросила Элизабет, входя на кухню.

Карен была уже готова отказать ей – если она разделит работу с Элизабет, то закончат они ее достаточно быстро, и она опять останется наедине со своими мыслями. Но один взгляд на лицо подруги заставил ее изменить свое мнение. В конце концов, ей еще повезло – она находится у себя дома. Она может заняться готовкой, уборкой или чем-то еще.

– Бери чайное полотенце, – ответила Карен. – А что делают мальчики?

Их сложно было назвать мальчиками, но именно так они называли своих мужей в разговорах между собой.

– Оба сидят за компьютерами. Роберт притворяется, что читает почту, но вот уже десять минут не нажимает ни одной кнопки.

– А Стивен?

– Сделал пару телефонных звонков. По-видимому, существуют какие-то вещи, которые он должен сделать сам. И в этом нет его вины. Просто его работа не такая легкая, как моя, – неловко пояснила Элизабет.

– Правда? – уточнила Карен.

– Ну да. Я совсем не такая незаменимая, как мой муж. Если я заболеваю, то документы просто передаются следующему свободному помощнику. Со Стивеном это не так. Даже тяжелого пищевого отравления бывает недостаточно, чтобы остановить поток вопросов, связанных с разбираемым делом.

Карен притворилась, что не заметила некоторую горечь в тоне Элизабет. Она знала, что подруга встретилась со Стивеном в университете, где они оба должны были получить свои ученые степени, но когда занятия стали мешать их отношениям, Элизабет отказалась от своей карьеры в пользу карьеры Стивена. План был такой, что она возобновит ее после того, как Стивен твердо станет на ноги. Но потом неожиданно появилась Эми, а за ней последовал Николас.

Карен хотела бы родить еще одну дочь или даже сына. Она все еще не отказалась от мысли заиметь ребенка от Роберта, поэтому никогда не пользовалась средствами контрацепции, а Роберт никогда не сомневался в ее фертильности. Ведь он считал себя отцом Чарли.

Карен знала, что Элизабет никогда не винила своих детей в своей неудавшейся карьере. Она была прекрасной матерью, а ее скрытая враждебность по отношению к мужу имела совсем другие корни.

То, что началось как случайное знакомство из-за того, что их дети ходили в один и тот же детский сад, позже переросло в крепкую дружбу, которая уже не зависела от нежных чувств, которые их дочери испытывали по отношению друг к другу.

Обе они любили музыку 80-х и китайскую кухню, что и стало фундаментом для совместных вечеров по пятницам. Отношения между мужьями были не такими близкими, но они тоже подружились и переносили компанию друг друга ради своих жен и дочерей.

Стивен, Роберт и Элизабет сделали массу звонков своим сотрудникам, коллегам и друзьям, чтобы объяснить свое отсутствие на работе, встречах, светских мероприятиях. Их телефоны разрывались от ответных звонков с вопросами, подтверждениями и просто пожеланиями доброго здоровья.

Карен не звонила никому. У нее был очень узкий круг общения. И ее это совсем не беспокоило. В самом начале их знакомства Элизабет была потрясена отсутствием в таком большом доме помощницы по хозяйству, но Карен упорно отказывалась от нее, хотя Роберт неоднократно поднимал этот вопрос.

– Как дела у Николаса?

– Он прекрасно проводит время, – кивнула Элизабет. – Я не смогла долго говорить с ним – соблазн слишком велик.

Карен хорошо понимала, что ощущает подруга. Что-то подсказывало ей: чем больше людей знают о случившемся, тем лучше. Напоминает сбор войск по тревоге. Глядишь, кто-то и предложит что-то, способное вернуть их детей.

– Ты думаешь, мы правильно согласились на этот режим полного молчания в отношении средств массовой информации? То есть я хочу сказать, что, может быть, стоит привлечь к этому побольше людей? – заговорила Элизабет, вслух повторяя мысли Карен.

Часть Карен хотела рассказать об этом всему миру. Она хотела, чтобы сотни людей вышли на улицы в поисках девочек. И если б глубоко в душе она поверила бы в то, что это поможет ее дочери, то сделала бы это не задумываясь.

Но она приходила в ужас от того, что у нее в доме будут толпится родственники, друзья и коллеги с банальными пожеланиями успеха. Она не могла даже представить себе, как будет мило улыбаться этим людям, зная, что Чарли все еще не нашли. Вот когда девочка вернется домой, Карен устроит вечеринку, на которую пригласит весь свет.

Она сконцентрировалась на кухонной утвари, следя, чтобы каждая поверхность была протерта не менее трех раз.

– Знаешь, Каз, – сказала Элизабет с дрожью в голосе, – где бы наши девочки сейчас ни были, я надеюсь, что они вместе.

Карен почувствовала, как от эмоций у нее перехватило горло. Иногда ей казалось, что у нее больше не осталось слез. Но увидев слезы, текущие по щекам подруги, она поняла, что они никогда не кончатся.

Они упали в объятья друг друга и зарыдали так, как будто от этого зависели их жизни, – так они разделяли между собой боль, которую только они могли понять.

– Я тоже на это надеюсь, – прошептала Карен в плечо подруги.

Уже через минуту Элизабет отодвинулась от нее и вытерла слезы.

– А ты ей веришь? – спросила она.

Без всяких колебаний Карен утвердительно кивнула, зная, что Элизабет говорит о Ким.

В детские годы их пути пересекались несколько раз. В самом начале девочка с абсолютно черными волосами и темной кожей заинтриговала Карен. Выглядела она довольно экзотично.

Ким всегда была одиночкой, что делало ее еще загадочнее. Карен не могла вспомнить ни одной подружки Ким. Она ни с кем не искала близких отношений и пресекала все попытки подружиться с ней. Ким ни с кем не хотела водить компанию, чтобы облегчить себе жизнь. Ее главной задачей было выжить.

Элайн была лучшей подругой Карен и страстно ненавидела Ким. Когда-то она попробовала завербовать ее в свою компанию, но потерпела неудачу. После этого она пыталась повлиять на Ким пристальными взглядами и «случайными» тычками и толчками.

Карен вспомнила тот день, когда Элайн решила сыграть с Ким в жестокую игру под названием «Тень». Она целый день провела, пародируя каждое движение Ким и находясь при этом всего в паре футов за ее спиной. Многие другие решили, что игра классная, и присоединились к Элайн, так что к чаю в игре принимали участие практически все дети.

Карен тоже присоединилась к игре, и не потому, что боялась Элайн, а потому, что ее восхищало железное самообладание Ким, которая продолжала заниматься своими делами так, как будто ее не пародировали 20 глупых девиц.

Ким дождалась вечера. Она разделась в их присутствии, почистила зубы и умылась, не обращая никакого внимания на кривляния у себя за спиной. И наконец, убрав зубную щетку, обратилась к Элайн.

– О, прости, Элайн, а я тебя и не заметила, – сказала она с приятной улыбкой.

Пока Ким шла к двери, все присутствующие замерли. У порога она остановилась и повернулась лицом к ним.

– А не жалко уделять так много внимания человеку, который о тебе совсем не думает?

В течение пяти секунд Ким ждала ответа, а потом растолкала окруживших ее девочек и легла в кровать.

Ким тогда было тринадцать лет, и она была единственным человеком, насколько знала Карен, который совсем не боялся Элайн.

– Я готова доверить ей свою жизнь, – честно призналась Карен.

Но, произнеся эти слова, она вдруг поняла, что сейчас доверяет детективу совсем не свою жизнь.

Глава 28

– О чем задумалась, командир? – спросил Брайант, когда они проезжали Дадли.

– Да ни о чем, всё в порядке.

– Нет, не всё. Ты посадила меня за руль, а так ты делаешь только тогда, когда тебе надо подумать.

– Всякая ерунда… я сама разберусь.

– Ничуть в этом не сомневаюсь, но ты разберешься гораздо быстрее, если все мне выскажешь.

– И что, это поможет? – поинтересовалась Ким.

– Не буквально. Я тебя хорошо знаю, так что обещаю не лезть со своими советами. Просто расскажи о проблеме вслух.

– Трейси Фрост не виновата в смерти Дивэйна Райта, – сказала Ким и сразу же почувствовала некоторое облегчение от того, что смогла вслух произнести эти слова. – Она приходила к дому Тимминсов сегодня ночью – правда, это уже другая проблема – и продолжала настаивать, что не виновата. Тогда я захватила в отделе файл и еще раз внимательно его просмотрела.

– Но она же выдала всю информацию, так как же?..

– Там время не совпадает. Мы… то есть я, решили, что это она, потому что все произошло слишком быстро. Ты не думай, я знаю, что она напечатала эту статью, но он был мертв еще за десять минут до того, как первые экземпляры газеты оказались на полках киосков.

– Черт подери, значит, кто-то другой сообщил Лирону, что Дивэйн все еще жив?

Ким кивнула и уставилась в окно.

Постоянное дерганье на бесчисленных светофорах нового Бирмингемского шоссе начинало действовать ей на нервы. Брайанту надо всего один раз стартовать на желтый, и они будут лететь весь оставшийся путь.

– А ты прикипела к этому парнишке, верно? – уточнил сержант.

Ким на него даже не посмотрела. Да, она прикипела к Дивэйну Райту, потому что он был одним из самых смелых парней, которых она встречала в жизни. Он знал, что разрыв с бандой может стоить ему жизни, и тем не менее все-таки решил сделать это.

– И что же ты собираешься делать? – спросил Брайант. – Ты не любишь оставлять хвосты, а с этим расследованием…

– Я даже не могу себе представить, что придется вести еще одно расследование, и не потому, что я дала слово Карен. Я все силы должна бросить на поиски Чарли и Эми и вернуть их домой.

– Значит, ты не можешь этим заниматься, – с пониманием кивнул Брайант.

– Да знаю я. Но я не собираюсь оставлять без внимания тот факт, что какой-то ублюдок выдал, что парень еще жив, и таким образом убил его. Мальчик заслуживал гораздо большего.

– Не дай бог, если в каком-нибудь из твоих расследований что-то не сходится, – пробурчал Брайант. – Но ведь ты действительно связана по рукам и ногам нынешним преступлением.

Стоун искоса взглянула на него.

– Они что, приплачивают тебе за то, что ты повторяешь за мной все, что я говорю?

– Не-а, я делаю это по собственному желанию.

– Ага, – сказала Ким, и части головоломки наконец встали на свои места. – Я знаю, о чем ты думаешь, и мне это нравится.

– Да я вообще ни о чем не думаю. Просто слушаю, как и обещал.

Теперь Ким точно знала, что ей делать, и решила закрыть этот вопрос по возвращении на базу.

Когда они остановились возле тюрьмы, она повернулась к напарнику и торжественно произнесла:

– Как всегда, Брайант, я благодарю вас за вашу абсолютную никчемность.

– Обращайтесь, командир.

На расстоянии размеры входной двери тюрьмы Ее Величества Фезерстоун, расположенной в стене, выложенной из грубого кирпича, заставили Ким вспомнить мультипликационные фильмы – вход выглядел так, как будто его проделали после того, как завершили строительство самой стены. Ким хотелось думать, что архитектор построил высокую и крепкую стену, а потом посмотрел на нее и подумал: «Черт, а ведь они должны как-то входить внутрь». Тюрьма Фезерстоун в Вулверхэмптоне никогда не была образцом исправительного учреждения. Начало нового тысячелетия она отметила результатами опроса, во время которого 34 % заключенных признались, что употребляют наркотики. Сюда можно смело добавить процентов тридцать тех, кто не захотел в этом признаться. В 2007 году тюрьма выиграла соревнование на звание заведения, в котором самый высокий процент заключенных в Великобритании показывает положительный результат при проверке на опиаты и, в частности, на героин.

За последние несколько лет здесь были построены три новеньких корпуса, которые превратили заведение в супертюрьму и вдвое увеличили количество заключенных категории С, которых она могла вместить.

За входной дверью, которая больше подходила для эльфов, их встретила сотрудница в форме, которая выглядела так, как будто участвовала в маскараде. Ким решила, что ей не больше двадцати одного года. Худощавая фигура, невинное личико.

Ким знала, что внешний вид может быть обманчивым, но не до такой же степени. Она просто молила бога, чтобы эта девочка не решила вдруг, что все заключенные – люди достойные, но непонятые, и не обращалась с ними с уважением, на которое, как она полагала, они должны ответить взаимным уважением. Никогда они таковыми не были и вовсе не собирались так поступать.

Брайант предъявил свой знак, и девочка внимательно изучила его.

– Сегодня посещений нет. Сегодня понедельник, – покачала она головой.

Ким была благодарна за то, что ей сообщили расписание посещений. Она уже открыла было рот, но, к счастью, Брайант опередил ее.

– Мы звонили сюда и говорили с…

– Всё в порядке, Дейзи? – спросил мужчина от двери, которая вела внутрь тюрьмы.

Брайант быстренько продемонстрировал ему свой знак.

– У нас есть разрешение. Если вы свяжетесь с…

– Я в курсе, – отрывисто произнес мужчина.

– Мы должны поговорить с одним из ваших заключенных, – продолжил Брайант. – Это очень важно.

Ким решила, что тюремщику около пятидесяти. Верхние пуговицы его накрахмаленной белой рубашки были расстегнуты, демонстрируя в спешке побритые заросли волос, покрывавших его грудь.

– Проходите сюда, – сказал он, указывая на рамку металлоискателя.

Они освободили свои карманы и положили ключи, мобильные телефоны и мелочь на поднос. Ким прошла с первого раза, а вот Брайанту пришлось задержаться из-за забытой во внутреннем кармане ручки, которая заставила систему завизжать.

– Нам надо поговорить с Ли Дарби, – пояснила Ким, протягивая руку к своим вещам.

– Вам придется оставить их здесь, – сказал офицер, передавая поднос Дейзи.

Ким проследила, как поднос исчез под столешницей.

– Офицер… – она наклонилась к бирке с его именем, – …Бартон, я бы хотела…

– Вы не пройдете за эту линию с ключами, телефонами или служебными знаками.

– Спокойнее, командир, – сказал Брайант сквозь притворный кашель.

Стоун нехотя согласилась, что это не ее песочница, и тяжело вздохнула.

Офицер протянул руку и вручил им два пропуска для посетителей.

– И наконец, у вас есть что-нибудь острое?

– Разве что ее язык, сэр. – Брайант сделал шаг вперед.

– Цель визита? – продолжил Бартон, не обращая внимания на сержанта.

– Не разглашается, – ответила Ким.

Бартон изучал ее лицо целых пять секунд. Стоун ни разу не сморгнула.

– Я проведу вас в помещение для посетителей, – повернулся тюремщик.

– Мы бы хотели сами пройти к нему, – заявила Ким.

– Но это совершенно против правил. – Офицер замер на месте.

– Я все понимаю, – согласилась Ким. Нельзя было, чтобы этот визит выглядел как запланированный. Единственной целью Ким было выяснить, замешан ли Ли Дарби в похищении собственной дочери. А для начала ей надо было понять, знает ли он вообще о Чарли. – Но нам это необходимо, и, боюсь, я не смогу объяснить вам всю важность этой встречи.

С этими словами женщина пошла вперед.

Офицер Бартон, идя рядом, взглянул на часы и на мгновение задумался.

– Он должен быть в спортзале. Тренировка по баскетболу. Там будут и другие заключенные.

– Не беспокойтесь о Брайанте, – сказала Ким. – Пока он со мной, он в безопасности.

– Инспектор, ваша безопасность – это мое дело.

– Хорошо, офицер, – сдалась наконец Ким. – Обещаю, что не отойду от вас ни на шаг. Устраивает?

Если ее план сработает, то ей это и не понадобится.

Бартон на мгновение задумался, а потом согласно кивнул.

– Так что он за человек? – спросил Брайант, пока они шли по коридору. Через равные промежутки им приходилось останавливаться и ждать, пока решетки будут отперты и вновь заперты.

Где-то в самых недрах этого здания небольшая группа людей следила за каждым из заключенных. Они знали, с кем каждый из них общается, а с кем – нет, кто с кем враждует и, что важнее, кто с кем дружит.

– Он один из наших тюремных мечтателей, – ответил Бартон.

– Как вы сказали? – переспросила Ким.

– Мы всех их относим к определенным типажам. Так вот, Ли пытается установить контакт с теми, кто выше его на иерархической лестнице.

– Как это? – заинтересовался Брайант.

– Как и везде, в тюрьме существует иерархическая пирамида. Основу ее составляет слой – самый многочисленный – мелких жуликов, людей, которые постоянно воруют в магазинах, угоняют машины и тому подобное. Каждый раз они попадают к нам на сравнительно короткий отрезок времени. Предпочитают держаться друг друга – и подальше от внутритюремной кухни. В основном потому, что сидят недостаточно долго. Второй слой – это воры, что называется, «авторитетные», часто сидящие за совершение тяжких преступлений, и сроки у них средней продолжительности. Наш мальчик пытается установить контакты с этими взрослыми дядями. Хотя его беседы с ними долгими не назовешь. Времени хватает только на то, чтобы послать его куда подальше.

– То есть он не очень популярен?

– Мог бы им стать, если б не пытался связаться с самыми крутыми парнями, – пожал плечами Бартон. – Оно и понятно: ведь то, что ты избил свою «дражайшую половину», никогда не сделает тебя популярным. Особенно в его случае.

– Это еще почему?

– Потому что она дала показания против него на суде и упекла его сюда. Так что очевидно, что даже его женщина его не боится. Он сейчас здесь хоть и не на уровне педофилов, но недалеко от них ушел.

– И все-таки не прекращает попыток?

– Для него это возможность хоть чем-то заняться, – кивнул Бартон.

– Нарушения режима? – поинтересовалась Ким.

– Несколько драк, но все несерьезные. За это ему добавили несколько месяцев, так что первое прошение об УДО он сможет подать в конце этого года.

Бартон отпер дверь в тамбур, за которым находился спортзал. Ким знала, что обычно заключенным предлагается масса спортивных состязаний, включая бадминтон, волейбол и футбол. Ей также было известно, что заключенные в Фезерстоуне ежедневно проводят около десяти часов вне камер.

Боже, если б только ей доверили управление этим миром…

– М-м-м… – Бартон повернулся к ней, – а вы никак не могли бы держаться в сторонке и позволить вашему коллеге…

– Брайант, пойдите и поговорите вон с тем коротышкой. Притворитесь, что вы его знаете, – велела Ким, просовывая голову в дверь.

Сержант бросил на нее странный взгляд, но сделал так, как она приказала.

Ким вошла в зал и остановилась у стены, глядя в никуда. Бартон глубоко вздохнул и встал рядом.

Запах незнакомой женщины произвел на присутствовавших такое же действие, какое запах кокаина производит на собаку, натренированную на поиск наркотиков. Ей даже показалось, что все сейчас сбегутся к ней и усядутся вокруг. Как и ожидалось, все глаза в зале повернулись в ее сторону.

Мужчинам понадобилось около четырех секунд, чтобы понять, что она офицер полиции, и их интерес испарился. У всех, кроме одного.

Ким не смотрела в его направлении, но периферическим зрением заметила, как он вскинул голову и профланировал в ее сторону. Было видно, что ради нее он использует свою лучшую гангстерскую походку. Едва заметное повиливание бедрами и легкое подволакивание ног. Ничего смешнее Ким уже давно не видела.

Бартон придвинулся ближе к ней.

– Всё в порядке, начальник, – Ли поднял руки, – я эту сучку знаю.

– Послушай, за языком…

– Ким? – произнес Ли, встав перед Стоун. – Ким Стоун? Правильно?

Ким перевела взгляд на него, но ее глаза оставались пустыми.

– Это же я… Ли… Ли Дарби. Мы выросли вместе. Мы же были приятелями.

Боже, он говорит с ней так, как будто реально верит в ту чепуху, которая льется из его вонючей пасти. Ее воспоминания о прошлом несколько отличались от его.

Ким склонила голову набок и нахмурилась. Наконец на ее губах появилось подобие улыбки. Что ж, продолжай, приятель. Я с удовольствием поиграю с тобой в воспоминания.

– Ну да, я тебя помню. Мы были вместе в Гудхэмптоне.

Дарби широко улыбнулся, но от этого его неприятная физиономия лучше не стала.

– Точно. Я еще слыхал, шо ты скурвилась, но, чесслово, никада в это не верил.

Ким оглянулась вокруг, как будто только что поняла, где они ведут эту беседу.

– А ты как сюда попал? Я думала, что у тебя все схвачено, – коротко спросила она.

– Да по ерунде. Вы ж всегда дергаете не того, кого надо. Ничего такого я не сделал. Просто оказался не там и не вовремя.

Ага, значит, чисто случайно оказалось, что руки, которыми его женщину избили до полусмерти, принадлежат ему. Как же ему не повезло, бедняжке…

– Ну, а чем ты занимаешься, когда оказываешься там, где надо, и вовремя?

– Да так, торгую помаленьку.

Ким понимающе кивнула. Любой, кто ему поверит, может встретиться и с ней. У нее есть Лондонский мост на продажу.

– Жена, дети?

Ли покачал головой.

– Не-а. Не переношу этих маленьких спиногрызов. Тока и делают, шо тянут из тебя деньги. Так шо я свободен, как вольная пташка.

Он подмигнул, и Ким почувствовала, что ее рот наполняется желчью. Она прикрыла его рукой и откашлялась. Это был ее сигнал Брайанту, что она закончила.

И вот тут Стоун позволила себе снять маску, и глаза ее засверкали от отвращения.

– А ты, Ли, совсем не изменился с тех пор. Может быть, ты и считаешь, что сидишь по недоразумению, но я всегда знала, что ты окажешься именно здесь.

Сбоку к ней подошел Брайант. Она повернулась и вышла из зала.

Ким не обнаружила в этом «недоразумении» никакой склонности к мошенничеству. Если б Ли был замешан в такой сложной операции, как двойное похищение детей, он должен был бы смотреть на всех с видом полного превосходства. Его распирало бы от дешевого самодовольства и восхищения собственным умом.

Ким была уверена, что он ничего не знает о существовании Чарли. На его лице не промелькнуло ни облачка, когда она упомянула детей.

Естественно, она могла бы пойти простым путем и допросить его напрямую, но, сделав это, она бы выдала ему то, что у него есть дочь. А этот факт Ли, без сомнения, попытался бы рано или поздно использовать в своих интересах.

По правде говоря, Ким совсем не волновало сохранение той хрупкой ограды, которую Карен воздвигла вокруг своей семьи. Она состояла из паутины лжи, и рано или поздно Карен придется с ней что-то делать.

Все, что Ким делала, она делала ради Чарли. Такой отец, как Ли Дарби, малышке был не нужен. У нее есть Роберт. По крайней мере, сейчас.

– Куда теперь, командир? – спросил Брайант, когда они вышли на свежий воздух.

– Назад, в штаб, – ответила Ким.

Упершись в тупик, перегороженный кирпичной тюремной стеной, она сильно надеялась, что что-то сможет разыскать в старых файлах.