Текст книги "Становление"

– Маш, всё нормально?

Вода из крана выключилась, и через секунд пять Маша открыла дверь, продолжая чистить зубы на ходу.

– Что-то случилось? – спросила она, возвращаясь к раковине.

Я сделал шаг и осмотрелся по сторонам, дабы убедиться, что вокруг нас никого нет.

– Я видел священника, – лишь через полминуты ответил я, проводя носком ботинка по засохшей крови на полу, – и разговаривал с ним.

Выплюнув зубную пасту, Маша с удивлением посмотрела на меня через зеркало, а я кивнул и пересказал два момента: когда я увидел его среди деревьев и когда он зашёл в дом. Выслушав меня, Маша на пару секунд опешила от последних слов священника перед уходом, которые поразили и напугали меня в несколько раз больше.

– Иди пока что позавтракай, – вздохнул я, хлопая её по плечу.

– А Вы?

– У меня пропал аппетит.

Пройдя в гостиную, я выглянул из окна, опёршись на подоконник, и, остановив взгляд на море, посмотрел чуть выше. То тёмное облако, что преследовало судно, сейчас наблюдало за домом в ожидании момента, когда наконец-то сможет поглотить одного меня или Машу. Я вспомнил ситуацию с Соней и до конца хотел надеяться, что это облако не заберёт Машу. Я не позволю подобному повториться.

8

Приведя свои чувства в порядок, я вернулся на кухню и, увидев, что Маша всё-таки принялась завтракать, пожелал ей приятного аппетита. Она с набитыми щеками кивнула головой в знак благодарности, и я съел одну из печенек, опираясь одной рукой на спинку стула.

– Слушай, Маша, – вдруг сказал я, не желая в этом разговоре смотреть на неё, чтобы не смутить, – тебя кто-нибудь ждёт? Парень, там, или ещё кто-то?

Маша молчала совсем недолго, пережёвывая еду и запивая её чаем, после чего ответила с некоторой грустью:

– Нет, меня там никто не ждёт. Ни семья, ни молодой человек. – Она подняла глаза на меня. – Почему Вы интересуетесь?

Я спрашивал это на случай того, если она погибнет по моей вине и выживу я, из-за чего мне придётся сообщать близким о её смерти и раскаиваться перед ними до конца своих дней, что не смог уберечь её.

– Просто так, – соврал я, тряхнув головой. Я не был уверен, что Маша мне поверила, но облегчённо выдохнул.

Машу немного напрягло моё поведение, это было видно по её лицу: она опускала уголки губ, слегка хмурила брови, а глаза её были по-кошачьи грустными. Однако она ничего более не сказала и, хоть я и не просил, налила мне чая в чашку, одну из которых я достал из шкафчика до её прихода.

– Держите, – протянула она кружку, встав из-за стола и подойдя ко мне.

Я поблагодарил её и отпил немного, коротко выдыхая. Мы простояли в тишине больше минуты, и я, повернув голову к Маше, пересёкся с ней взглядами, после чего мы услышали, как открывается главная дверь, и пошли в гостиную.

Закрывая за собой дверь, Влада протянула мне один из крестиков, и я сразу надел его, пряча под свитер. Увидев Машу, она передала ей второй, и мы оба поблагодарили её за это.

– Благодарить будете, когда я…

Влада оборвалась на полуслове и, принюхавшись, быстро пошла на кухню. Мы с Машей переглянулись и двинулись следом за ней.

– Он был здесь? – поворачиваясь к нам со злостью в голосе, которую она испытывала к этому человеку.

– Ты говоришь про…

– Да, про священника! Про Виктора Колесникова!

– Он приходил относительно недавно, – отозвался я, делая свой голос как можно мягче, чтобы успокоить девушку. – Он поздоровался, назвав мою фамилию, спросил о твоём местонахождении и пригрозил.

Влада, услышав мой ответ, уселась на стул, подпирая голову рукой, и мы с Машей расположились за столом по обе стороны от неё.

– Ты можешь наконец рассказать нам, кто он такой и что происходит на этом острове?

9

На нашем острове уже давно распространено православие. Каждый из нас верит в Бога, без исключения.

Мой отец считается главным в городе. Он человек очень доброй и мягкой натуры, никогда не скажет зла и другим не позволит. В то же время, при всей своей доброте, он не любит, когда его не слушаются и не выполняют его указания, особенно те, что связаны с городом.

Вторым по важности человеком считается наш священник Иосиф. Он каждой клеткой своего тела верил в Бога и о Нём, как мне казалось, знал всё. Это меня немного пугало, но позже я к этому привыкла. Иосиф был благосклонен к каждому жителю, и все очень любили его.

Когда мне было тринадцать или около того, я сидела в саду и услышала, как кто-то шагает в мою сторону. Эти шаги не были похожи ни на родительские, ни на знакомые мне. Я закрыла книгу и, выглянув из-за высокого куста, увидела мальчика на год старше меня, которого нигде ранее не встречала, поэтому отнеслась к нему с недоверием.

Поднявшись со скамейки, я вышла из небольшого укрытия и окликнула его. Услышав мой голос, он повернул голову и с улыбкой зашагал быстрее. Я с опаской сжала книгу в двух руках на случай того, если придётся ударить его, да посильнее.

– Привет, – поздоровался он, подойдя на достаточное расстояние. Это был мальчик с тёмно-каштановыми волосами и светлыми глазами. – Долго же я тебя искал…

– А кто ты такой? – сразу спросила я, немного нахмурившись.

Мальчик выпучил на меня глаза, словно не понял моего вопроса, и неожиданно рассмеялся. У меня уже появилось желание дать ему книгой по голове.

– Тебе не говорили, что мы приедем? – избавляясь от смеха, поинтересовался он.

– Я всё сегодняшнее утро просидела здесь, поэтому никаких новостей не слышала.

– И даже гудок судна?

– И даже его. Зачиталась, видимо.

Мальчик понимающе кивнул и протянул мне руку, представляясь:

– Меня зовут Кирилл Колесников.

– Я Влада Некрасова. Ну, ты знаешь, наверное.

Пожав ему руку, я коротко вздохнула, понимая, что мой покой будет нарушаться чаще, чем мне бы того хотелось.

– Твоя мама попросила привести тебя, чтобы я заодно познакомился с тобой, – объяснил Кирилл, показывая в сторону тропинки, по которой он пришёл.

Я кивнула ему, и мы вместе пошли к моему дому, но более коротким путём, свернув с намеченного пути влево.

– Надо отдать тебе должное, – сказала я, шагая впереди, – ты единственный человек, который смог найти моё тайное место в этом саду.

– А это… как-то само получилось. Сначала у меня была цель найти тебя, но в какой-то момент я забыл об этом и просто бродил, разглядывая цветы и мелких зверушек. И вот пару минут назад, увидев тебя, вспомнил, зачем я вообще пошёл сюда.

– Вот оно как…

Оставшуюся часть пути, занявшую минуты четыре, мы провели в тишине. Я заметила, что у Кирилла было очень тяжёлое и громкое дыхание, и сразу привыкнуть к этому не смогла.

Подходя к столу, что находился снаружи, я увидела своих родителей и мужчину, сидящего ко мне спиной.

– Милая, ты уже здесь, – с улыбкой сказала моя мама, поднимаясь из-за стола. – Вижу, Кирилл тебя нашёл.

Мужчина неспеша повернул голову на все 180 градусов, и я нехило испугалась, понимая, что так обычные люди не могут делать. Он мягко улыбнулся и, встав со стула, подошёл ко мне. Этот человек казался каким-то великаном.

– Маленькая Некрасова, – сказал наконец он, чуть наклоняясь и протягивая мне свою огромную руку.

Никакого доверия мне этот человек не внушил с первого взгляда. Я хотела уже отойти от него, даже не заговорив, но увидела, как на меня смотрит мама, папа и Кирилл, и всё-таки несильно пожала его лапу.

– Прелестно, – проговорил он, и это слово раздалось каким-то эхом у меня в голове. – Меня зовут Виктор Сергеевич Колесников, приятно познакомиться с тобой.

Разжав мою руку, он вытянулся во весь рост и посмотрел на моих родителей.

– У вас очень милая дочь, хочу заметить, – сказал он, словно оценил какую-то вещь в ломбарде перед продажей.

– Влада, Виктор Сергеевич приехал к нам, чтобы поселиться здесь со своим сыном, – начала рассказывать мама.

– У нас ведь нет свободных домов, – тут же ответила я, надеясь, что это как-то поспособствует скорейшему уходу этого человека.

– Мы с Кириллом займём вот тот дом, – не согласился Виктор, показывая на домик, что стоял недалеко от нашего. – Там раньше жил мой отец.

– Отец? Сергей Петрович?

Так звали мужчину, который ещё задолго до моего рождения жил здесь, прежде чем покинуть остров. Многие считали его сумасшедшим, но все относились к нему и его байкам о жизни с уважением и улыбкой.

– У него ведь не было детей, – продолжила я. – И когда он уехал отсюда, возраст у него был преклонный. Явно не тот, чтобы заводить потомство.

Услышав такие слова об этом человеке, каждый показал разную реакцию: отец с мамой выпучили на меня глаза и явно хотели наругать за такую манеру общения с малознакомым взрослым человеком, Кирилл усмехнулся в сторону, а его отец лишь широко улыбнулся, но как-то зловеще. Кажется, это замечала только я.

– Ты права, – кивнул Виктор. – Он меня усыновил. Точнее – подобрал на улице. Законным отцом он мне не считался.

Вероятно, мама смотрела на меня с укором, желая, чтобы я извинилась, но мне даже в мысли это не приходило.

Чтобы хоть как-то разбавить напряжённую атмосферу, мой папа подошёл ко мне и, потрепав по волосам, сказал:

– И теперь тебе будет намного легче учиться. Виктор Сергеевич любезно согласился стать твоим учителем.

– Но я… я ведь прекрасно училась и сама. Мне не нужен никакой…

– Влада… – совсем тихо сказал папа, надеясь усмирить моё нарастающее недовольство. Я не любила расстраивать этого человека, поэтому согласилась только ради него.

– Хорошо, – вздохнула я и посмотрела на Виктора, который закивал головой, довольный ответом. Он положил руку на моё плечо, казавшуюся мне тяжеленной, и вновь улыбнулся.

С момента его приезда прошло около пары месяцев. У нас с Кириллом сложилась достаточно хорошая дружба. Мы почти каждый день гуляли по той части острова, которая не была занята лесом, и постоянно находили что-то новое. Наряду с этим, учитывая наши хорошие взаимоотношения, подружились и наши семьи. Старший Колесников почти всегда приходил к нам на ужин и частенько занимал моё любимое место за столом. Из-за такой мелочи я могла отказаться от ужина, потому что я не хотела, чтобы этот человек становился частью нашей семьи, но это было неизбежно. Виктор часто подавал идеи моему отцу, связанные с улучшением жизни в городке, и начал хорошо общаться с Иосифом. Когда они разговаривали, а я оказывалась рядом, я иногда замечала, как Колесников, увлечённый темой разговора, часто жестикулировал и смеялся даже в тех моментах, когда ничего смешного и не было.

Как и договаривались, Виктор стал моим учителем. Мне приходилось вставать чуть раньше обычного и идти к нему домой, чтобы отсидеть несколько скучных часов за его лекциями. Могу признаться, что не все его уроки были занудными и вызывали желание уснуть. Виктор часто рассказывал о нашем мире, о людях, и я увлечённо слушала. Это единственное, за что он мог получить звёздочку с надписью «лучший учитель».

Спустя полгода я пошла в церковь, чтобы навестить Иосифа. У него в то время было очень плохое здоровье, он начинал бредить и почти не выходил из своей комнатки, которая служила чуланом на втором этаже в церкви. Меня очень смущало его ухудшенное состояние, ведь он всегда был очень бодр и здоров.

Я зашла к нему без стука и увидела, что он лежал под одеялом на спине. Его лоб покрылся испариной, он бормотал что-то невнятное и выглядел на десятки лет старше своего возраста.

– Иосиф? – обратилась я, осторожно подойдя к нему. – Что с Вами такое?

Священник тяжело дышал и неожиданно схватил меня за руку, испуганно посмотрев на меня. Капилляры у него полопались, и глаза залились кровью.

– Дьявол… На острове дьявол… Он всех погубит!..

Голос Иосифа сильно хрипел, и я как никогда перепугалась из-за его слов. Я осторожно сжала его руку другой и смотрел в его заполненные кровью глаза.

– Вы бредете, Иосиф… Всё хорошо, я сейчас… я позову кого-нибудь.

– Он всех погубит… – повторил священник, опуская голову на подушку и ослабив хватку.

Я поняла, что он уже на последнем издыхании, и заплакала. Я быстро побежала вниз, спотыкаясь на ступеньках, и покатилась бы вниз, если бы не схватилась вовремя за перила. Выбегая из церкви, я увидела Кирилла, который шёл навстречу, и ринулась к нему. Заметив мой напуганный вид, он быстро обнял меня, когда я оказалась рядом.

– Влада, что случилось?! – спросил он, слыша, как я плачу. – Что такое?

– Нам нужно позвать кого-нибудь… Быстрее!

Я сбежала вниз по склону и, помчавшись к своему дому, увидела там папу. Я позвала его как можно громче и затараторила, что нужно поскорее идти к Иосифу и помочь ему. Я была вся в слезах и ужасе, боясь за жизнь этого человека, и даже папа не был в силах успокоить меня. Он попросил Кирилла посидеть со мной, а сам, позвав некоторых людей из ближайших хижин, побежал в церковь.

Я тряслась, не зная, как успокоиться. Тогда меня охватил ужаснейший страх, и я села на сырую землю и не переставала плакать, а Кирилл, сев рядом, крепко обнял, чтобы хоть как-то обезопасить меня от всего. Его поддержка была для меня очень значимой в тот момент.

Следующим утром Иосифа похоронили. Весь город собрался у его могилы, и каждый оплакивал его смерть. На похоронах я следила за поведением и разговорами того самого дьявола, о котором говорил Иосиф. Он общался с каждым жителем, говоря, как ему жаль, что такой хороший человек покинул нас, и все верили его словам, его «сожалению».

После похорон, когда собрались наши семьи, я сидела на улице и смотрела на море. Из дома вышел дьявол и сел рядом со мной, сложив руки в замок.

– Кирилл сказал мне, что ты последняя заходила в церковь и позвала после этого других на помощь, – заговорил он.

– Да, это так.

– О чём был разговор?

Я опустила хмурые глаза вниз. Сидя рядом с этим человеком, я испытывала ещё больший страх. Я была уверена на все сто процентов, что из-за него и умер Иосиф.

– Бог оставил своего слугу, – сказал вдруг Виктор, – это плохо.

Не желая вести с ним разговор, я встала с лавочки и вернулась в дом. Я слышала, как на кухне разговаривают родители, пытаясь разрешить поступившие проблемы, связанные с церковью, и коротко выдохнула. Посмотрев в сторону, я увидела сидящего на ступеньках Кирилла.

– Мне кажется, тебя что-то тревожит, – проговорил он не слишком громко и встал на ноги.

– Человек умер, – кратко объяснила я, обходя его и поднимаясь на второй этаж.

– Я не про это.

Он двинулся следом и зашёл со мной в комнату, закрыв дверь на ходу.

– Когда ты вышла из церкви, ты явно была напугана не одним состоянием Иосифа. Что-то ещё повлияло на это.

– Не пора ли вернуться на Бейкер-стрит, мистер Холмс?

Мы уселись на кровать, и я, подперев голову руками, посмотрела в пол, коротко вздыхая.

– Нет. – Кирилл положил руку мне на плечо. – Ты мне доверяешь, Влада?

Я ответила ему кивком.

– Тогда расскажи мне, что случилось в церкви.

Услышав, как в дом зашёл Виктор, я коротко выдохнула и дословно пересказала весь наш короткий диалог, упомянув красные глаза и все свои предположения, относящиеся к старшему Колесникову. Я сказала Кириллу, что его отец пугает меня и кажется очень странным, подозрительным.

– В общем… у меня плохое предчувствие на его счёт, – подытожила я, подняв глаза на моего друга и ожидая от него злости ко мне из-за того, как плохо я отзываюсь о его родителе.

Кирилл очень долго молчал, и я уже подумала, что прямо сейчас он встанет и уйдёт, но он осторожно взял меня за руку и проговорил:

– Не переживай, Влада. Жителям он ничего не сделает. Я, по крайней мере, надеюсь на это…

10

Когда Влада рассказала нам это, я поняла, что это одна из тех частей, положившая начало концу жизни всего города. Я видел на её лице огромную печаль из-за этих воспоминаний, и мне стало жаль её ещё больше. Те слова Кирилла не смогли воплотиться в жизнь.

– Ты думаешь, Иосифа убил Виктор? – спросила наконец Маша, слегка подавшись вперёд.

– Я в этом уверена, – ответила Влада, подняв голову, и вышла из-за стола. – Сейчас мне нужно уйти ненадолго в лес. Мне нужно найти моего папу и Кирилла.

– Может, нам пойти с тобой? Одной будет небезопасно, да и Виктор тебя ищет.

– Не переживай. Он меня не сможет найти, потому что лес умеет прятать людей.

Мы с Машей удивлённо переглянулись и посмотрели на Владу, ожидая пояснений.

– Иосиф раньше рассказывал, что одна девушка из нашего городка сбежала в лес. Все жители её искали днями и ночами, но никак не могли наткнуться на след. Я спросила у Иосифа, как это возможно, ведь лес не такой уж и большой, и он сказал, что если человек сам по себе добрый и хочется укрыться, то лес сможет ему помочь с этим.

– Ничего себе… – пробормотал я, хоть и не до конца поверил в эту историю. – И всё же сохраняй осторожность.

– И вы тоже. В сад не смейте заходитесь, а не то… заблудиться можете. Вы ещё нужны мне, чтобы избавиться от Колесникова.

Влада через секунд десять вышла на улицу через кухню, оставив нас с Машей в гордом одиночестве и раздумьях. Я молчал, разглядывая царапины на деревянном полу, появившиеся со временем. Маша не нарушала тишину, рассматривая каждую конфету в той корзинке, что стояла на столике, за которым мы сидели на протяжение всего рассказа.

– Это… пугает, на самом-то деле, – сказала она, подняв на меня глаза.

Я посмотрел на неё и, медленно кивнув, поднялся из-за стола, обдумывая план действий и пытаясь переварить всё сказанное минутами ранее.

– На месте нам сидеть нет смысла, зря время потеряем.

Мою фразу можно было воспринимать в прямом смысле, если вспомнить о том, какое здесь быстротечное время. Это до сих пор удивляло меня, и я не хотел смотреть на часы, дабы не пугать себя этим.

– И куда предлагаете пойти? – вставая следом, спросила меня Маша.

– В сожжённую церковь и на могилу Иосифа.

– Я думала, мы пойдём домой к Виктору.

– А если он закрыт?

– Это бы нам помешало?

Маша с хитрой улыбкой смотрела на меня, опираясь одной рукой на стол, и я со смехом покачал головой.

– Никак нет. Но пойдём сначала по намеченным мною местам.

– Слушаюсь, капитан.

Дружной командой мы вышли из дома через ту же дверь, что и Влада, и, закрыв вход на оставленные ею ключи, пошли покорять холм. Каждый из нас думал над случившимся с Иосифом, пытаясь понять, как Виктор довёл его до такого состояния.

Поднявшись к церкви, я неспеша обернулся и понял, какой красиво отсюда открылся вид: мрачный, пугающий, но в то же время чарующий. Завороженный, я с небольшой высоты смотрел на городок, чуть приоткрыв рот. Все хижины были так чётко и красиво выстроены в ряды, а дом с садом возглавлял это небольшое войско, возвышаясь над ним.

Маша не смела отрывать меня от наслаждения прекрасным и пошла ко входу в церковь первая. Двери там давно не было, большая часть здания завалена досками, служившими раньше крышей. Маша, насколько позволяли ей силы, отодвинула балку, которая мешала пройти, и вошла внутрь, начиная осматриваться. В стенах зияли дыры, ставшие своеобразными окнами, на полу валялись пострадавшие иконы святых и рамы от них. Некоторые из тех, что смогли спастись от огня, были повреждены уже человеком: лица святых отсутствовали. Судя по всему, человек сильно ударил по этим частям икон ногой, «стерев» лик с изображений. Не трудно было догадаться, кто это сделал.

Я догнал Машу через минуту, пройдя тем же путём, что и она. Мы стояли у обломков лестницы, ведущей на второй этаж. Тот, к нашему удивлению, немного сохранился, но, казалось, он мог обвалится на нас в любой момент, учитывая шаткое состояние здания.

– Откуда у Виктора такая ненависть к Богу? – спросила Маша и тут же закрыла ладонью рот, предвидев возможную боль, но на ту не было даже намёка. Она удивилась и выдохнула с облегчением.

– И правда защищает, – проверяя, что крестик на месте, улыбнулся я. – А что до твоего вопроса… Возможно, у него случилось нечто похожее, что было со мной. Когда умерла Соня, я злился на всех богов, в которых верят люди, ненавидел их. Может, он тоже кого-то потерял?

– Либо жену, либо отца, – предположила Маша, соглашаясь со мной. – Но и всё же это не повод убивать священника.

– У каждого свои моральные устои…

Мы осматривали это место ещё около минут десяти, пытаясь найти уцелевшие вещи, которые бы могли поведать нам историю или хотя бы дать намёк на происходящее здесь.

– Как Влада вообще что-то здесь нашла? – недовольно пробормотал я, зацепившись свитером за торчащий из стены гвоздь.

– Где-то обязаны быть тайники, – совсем тихо ответила Маша, садясь перед какой-то иконой на корточки и рассматривая её.

Рамка немного отходила, и Маша, дотронувшись до её задней стороны, почувствовала что-то тёплое, и сразу отдёрнула руку. Посмотрев на свои пальцы, она увидела, что это была свежая кровь, и тут же подскочила на ноги, делая быстрые шаги назад.

Я вовремя спохватился и поймал её, чтобы она не упала назад на деревянные балки. Я посмотрел на её трясущуюся руку и сглотнул комок в горле.

– Идём отсюда, – сказал я, придерживая Машу и выводя её из этого места. Перед выходом я на миг повернул голову в сторону иконы и увидел, как глаза святого стали красными, залившись кровью.

Покинув церковь и отойдя от неё на метров восемь, я остановился с Машей, всё ещё держа её за локоть, и смотрел, как она пытается дышать ровно. Я понятия не имел, что творилось у неё в голове, но быстро достал из своего кармана маленькую пачку бумажных салфеток и, вытащив одну, вытер кровь с пальцев Маши.

– Всё хорошо, мы туда больше не зайдём, – проговорил я, скомкав салфетку и сжав её в кулак. – Ты в порядке?

– Да, – кивнула она, шмыгая носом, – просто… это было неожиданно и пугающе.

– Больше мы туда не зайдём.

– А если что-то понадобится?

– То пойду я. Не стоит лишний раз пугать тебя.

– Спасибо.

Мы в тишине спустились с холма, и я представлял, как маленькая Влада по этому же пути бежит вниз, натыкается на своего отца и в слезах сообщает о случившемся с Иосифом. Погрузившись в мысли об этом, я чуть не споткнулся о свои же ноги, но Маша вовремя схватила меня за свитер.

– Мне не хочется, чтобы Вы снова сознание теряли, – улыбнулась она.

– Да перестань.

Обойдя дом, мы подошли к саду и, ещё раз оглядевшись, направились к кладбищу. Я решил, что лучше посетить его сейчас, нежели вечером.

То место было окружено невысоким ржавым забором. Как таковой главный вход отсутствовал, на кладбище вели разные тропинки, ветвящиеся и составляющие необычное дерево.

Блуждая вдоль могил, мы разглядывали надгробия. Они все были совершенно одинаковые. Рассматривая их, мы читали имена тех, кто покинул мир живых, и мне стало не по себе. Появилось ощущение, что у каждого домика мёртвого сидел его призрак и, завидев меня, хмурился, стараясь отогнать от своего жилища.

Найдя могилу Иосифа, я посмотрел в сторону, куда ушла Маша, чтобы убедиться, что она в поле моего зрения, и вернул взгляд обратно. Деревянный крест был сломан, его части лежали позади надгробия. В вазе были свежие цветы, которые, как я подумал, положила Влада. Виктор навряд ли бы стал так делать.

Я провел кончиками пальцев по имени этого человека и коротко вздохнул, понимая, что его смерть повлекла за собой медленную гибель всего города. Наверное, Влада ошибалась, говоря, что он был вторым по важности человеком здесь. Без сомнений, его можно было считать первым. На нём и вере в Бога здесь всё и держалось.

Откровенно говоря, я не знал, зачем мы вообще сюда пришли, что хотели отыскать. Я стоял ровно, прицепившись взглядом к одному из цветков в вазе, а в моей голове всплывали картинки, как могли выносить Иосифа из церкви, хоронить его, оплакивать.

– Виктор Николаевич… – негромко и с дрожью в голосе позвала меня Маша.

Взглянув на неё, я увидел в её глазах необъяснимый ужас. Она стояла перед какой-то могилой, прикрыв рот рукой от сильного удивления, и я немедля пошагал к ней, огибая захоронения.

Когда я оказался рядом с Машей, она убрала руку от своего лица и указала дрожащей рукой на могилу. Я перевёл озадаченный взгляд на неё и прочитал имя похороненной, буквы которого были обведены свежей кровью, капельками стекавшей вниз.

– Волкова София Викторовна…

11

Я неподвижно смотрел на эту могилу. ФИО, дата рождения и дата смерти были верными. В тот момент я не понимал, что я испытывал. Наверное, какая-то злость пересиливала страх.

– Виктор Николаевич, – снова обратилась ко мне Маша, дёргая за рукав, – пойдёмте отсюда. Это… это не может быть правдой.

Я не поворачивался к ней и продолжал смотреть. Как я упоминал, ни одна из могил не отличалась внешним видом, и эта не выбивалась из числа остальных. Я прекрасно понимал, что она не может быть настоящей, что моя дочь похоронена в том городе, где и умерла, но какое-то странное чувство овладело мной, а потом…

Я сорвался с места и очень быстро побежал ко входу в сад, где недавно заприметил лопату. Она почему-то была тяжелее, чем я ожидал, но я всё же поднял её и помчался обратно. Маша, всё стоявшая там, увидев лопату, тут же попыталась остановить меня:

– Виктор Николаевич, подождите! Не нужно!

Но я её не слушал. Маша хотела как-то увести меня отсюда, но я оттолкнул её локтем и начал задуманное. Примерно рассчитав, как лучше это делать, я принялся раскапывать могилу, ничего не видя, кроме неё.

Я отбрасывал землю с дикой скоростью, подбавляемой злостью, а Маша, понимая, что сейчас никак не сможет меня остановить, отошла на несколько метров, чтобы не мешать, и уселась на металлическую маленькую лавочку.

Через пару минут, когда я увидел доски деревянного гробика, я сел на колени и голыми руками стал отрывать заколоченную гвоздями крышку. Я чувствовал боль от впивающихся в мои пальцы заноз, но продолжал открывать гробик.

Я смог сделать это и, откинув крышку, ничего внутри не увидел. Только сейчас я понял, что сижу весь в грязи и в слезах. Я увидел, как они упали в яму, и заплакал громче, чувствуя, что сейчас задохнусь.

Маша подошла ко мне и, сев рядом, крепко обняла, а я уткнулся в её плечо и заплакал ещё сильнее, практически не сдерживаясь и только сейчас осознавая, как сильно мне не хватает моей дочери. Она была моим самым близким, самым родным человеком, ради которого хотелось жить.

Я не помню, сколько мне понадобилось времени, чтобы успокоиться. Даже когда моё дыхание пришло в норму, Маша сидела со мной, не выпуская из объятий.

– Я в порядке, Маш, – пробормотал я.

– Я не верю.

И всё же она немного отодвинулась и оглядела меня с беспокойством, пытаясь понять, смогу ли я встать сейчас с земли и не упасть в яму от головокружения или ещё чего-то. Она встала на ноги и подала мне руку, но я отказался и, опираясь на лопату, уже через пару секунд твёрдо стоял на ногах. Я посмотрел на крышку от гробика и пнул её, попав в яму.

– Идём в дом.

Маша ничего не ответила и пошла, не дожидаясь меня. Я поплёлся за ней и, дойдя до входа в сад, кинул лопату там.

Мы зашли в дом через ближайшую дверь, и я сразу повернул в ванную комнату. С трудом вытащив занозы, я умылся, ополоснул руки, прежде долго подержав их в достаточно горячей воде, пока не почувствовал, как вода начинает обжигать кожу. Я открыл глаза и, посмотрев на льющуюся жидкость из крана, увидел кровь. С испугом отшагнув назад, я тряхнул головой и, вновь взглянув на неё, увидел там обычную, хоть и не на сто процентов чистую, воду.

Поднявшись в комнату, я застал там Машу, сидящую на кровати с грустным видом. Мне было не по себе от своего же поступка, и я, ничего не сказав, достал из рюкзака более чистую одежду и, стоя боком к Маше, стал так же молча переодеваться, пытаясь понять хоть что-то.

– Вы меня напугали, – сказала вдруг Маша, подняв голову.

– Я знаю. Я не хотел этого делать, просто… что-то пошло не так и…

Я понял, что мои слова звучат глупо и похожи на какое-то оправдание, нежели объяснение ситуации, и после я промямлил непонятное извинение. Натягивая свитер, я поправил свои волосы и посмотрел на Машу.

– Зачем Колесников сделал эту могилу? Откуда у него вообще так много информации? И… когда он успел сделать это?

– У меня те же самые вопросы, – вздохнула она, подпирая голову руками, и опустила глаза в пол. – Он как-то… играет с Вами.

– И втягивает в это дело тебя, что мне очень не нравится.

– Вы уверены, что не видели его раньше? Ну, хотя бы мельком? Могли Вы насолить кому-то, не подозревая об этом?

Я скрестил руки на груди и, прислонившись к стене спиной, задумался, прокручивая в голове некоторые серьёзные столкновения с людьми, произошедшие из-за моего юного вспыльчивого характера или обычной неосторожности, но никаких воспоминаний, связанных с Виктором Колесниковым мне так и не пришло. Я покачал головой и отлип от стены, подойдя после этого к окну. Взгляд застрял на доме Колесникова.

– Ты всё ещё хочешь сходить туда? – спросил я, повернув одну лишь голову к Маше. – Если нет, я могу один.

– Раз уж приехали вместе, то будем вместе и умирать.

– Звучит мрачно.

– У нас по-другому быть не может.

Я на секунду задержал дыхание и ухмыльнулся, кивая головой в коридор, как бы говоря, что нам уже пора идти. Она встала с кровати и направилась следом за мной.

Дом Колесникова был относительно небольшим. Обычный деревянный домик, который снаружи выглядел бы довольно привлекательно, если бы не голое высокое дерево с острыми, как хорошо заточенные вилы, ветками.

– «Не хватает только цербера у входа», – подумалось мне.

К общему удивлению, дверь была не заперта. Я толкнул её вперёд и, шагнув через порог, очутился в уютном помещении. Справа у окна стоял рабочий стол, на ножках которого было много засечек, сделанных ножом. У левой стены был потрёпанный, но всё ещё удобный диван. Чуть дальше находилась скромная ванная комната, а ещё дальше – малюсенькая кухня и комнаты старшего и младшего Колесникова.

– Не похоже на убежище сумасшедшего убийцы, – сказала Маша, тихо шагая вперёд.

– Ожидала увидеть развешанные на стенах топоры и коллекцию ножей?

– Возможно.

Видимо, у неё появилось такое предположение, что Виктор убил не только Иосифа, но и всех жителей, за исключением Влады. Я бы посчитал это абсурдом, но, наверное, в нашей ситуации всё абсурдное может стать вполне вероятным и верным.

Маша прошла дальше, а я остался осматривать стол. Моё внимание сразу же привлекла раскрытая книга. Буквы, что были выведены изящным почерком, шли под большим правым наклоном. Я недовольно цокнул языком, вспоминая, как от чтения текстов такого вида у меня болели глаза, но всё же взял книгу в руки. Заложив палец меж страницами, чтобы не потерять нужную, я закрыл её и увидел, что на чёрной обложке красными буквами написано: «УЧЕНИЕ».

Хмыкнув, я уселся за стол и, открыв заложенную страницу, уткнулся в текст, подперев голову руками. Как бы я ни старался, как бы я ни приближал его к своим глазам, текст мною не воспринимался, я не мог понять ни единого слова.