Текст книги "Два царя"

–К сожалению, я плохой охотник и предпочитаю не углубляться в лес, чтобы не заблудиться.

Глаза посла пристально рассматривали собеседника.

–Даже если ты заблудишься – это не страшно, – улыбнулся Тигран. – Царь царей не позволит, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

–Я узнаю тебя, принц Армянский! – воскликнул Артигос. – Прошу тебя, пожертвуй своей любовью к охоте, останься со мной.

–Я к твоим услугам, – любезно отозвался принц и поехал рядом.

–Расскажи о своей стране, принц, – неожиданно попросил посол.

–Я давно не был на родине. Вести доходят до меня только урывками, и узнаю их я самым последним. Расскажи лучше ты, что заставило отважных сыновей Антиохии просить помощь на стороне?

–Причина серьезная, друг мой, и называется она Селевкиды. Наши города добились самоуправления, но последние не смирились с этим. Царь Антиохей Селевкид не оставляет мысли вернуть их под свою власть. Он пользуется разрозненностью наших городов, натравливает на нас арабов и теперь собирает большую армию, чтобы покончить с нашей независимостью. Он, как барс, готовится к последнему прыжку.

–Выходит, испугавшись барса, вы собираетесь спрятаться от него в пасти льва?

Лицо посла передернулось от этих слов и побагровело от возмущения.

–Скажи, Артигос, – нисколько не смутившись его реакции, продолжал Тигран, – какими средствами на данный момент обладает твой город?

–Антиохия самый богатый город во всей Сирии, – не удержался от резкого тона посол. – Никому не суждено прибрать его богатства к рукам.

–Ну, допустим, ею владел не один захватчик, – спокойно заметил Тигран. – Поверь мне, я вам друг и не просто так интересуюсь, я лишь стараюсь удержать вас от рокового шага.

Посол уловил в его тоне больше того, что было сказано, и ответил с некоторой важностью:

–На сегодня в антиохийской казне не менее 1000 талантов. Этого с лихвой хватит, чтобы нанять 40 тысячную армию.

–Именно настолько же увеличите численность ваших врагов. Наемное войско всегда можно перекупить. Митридат Великий только в день расходует 4 000 талантов на пиры, что ему ваша 1000, в которые я, честно говоря, не очень то и верю.

Артигос ничего не ответил и в задумчивости вновь склонил голову. Тигран, так же молча, ехал рядом с ним, не мешая его думам. Через минуту тот поднял голову и в упор посмотрел на него. В его взгляде уже не было недоверия.

–Меня самого не покидали сомнения в правильности нашего решения, но я вынужден выполнять волю Совета,– признался посол.

–Точно такая же угроза нависла и над моей страной, – негромко сказал принц Тигран. – Моему великому деду Арташесу удалось в свое время оттеснить Парфию, но у Митридата огромный аппетит. Он намерен вернуть потерянное, вновь установить свое влияние не только над моей страной, но и над Иберией и Албанией. До самого Внутреннего моря* нет силы, способного противостоять ему. Сейчас он занят в Согдиане, но когда он сломит сопротивление сакарауков, взор его обратится на нас, а после нас придет и ваша очередь. Ты же своим приездом только ускоряешь это.

–Что же нам делать? – в растерянности спросил Артигос как бы у самого себя.

–Обратитесь к Каппадокии. Ей выгодно иметь соседями разрозненные города, так как на севере появился грозный враг – Митридат Евпатор, царь Понта.

–Уже обращались – безрезультатно,– сникшим голосом сказал посол. – Каппадокия сама опасается своих северных соседей – Вифинии и Понта. Она вынуждена отражать их натиск и сама ищет помощи на стороне. Ее взгляд теперь обращен в сторону Рима, подчинившего почти все эллинские города и царства Малой Азии.

–Тогда ваше единственное спасение в объединении. Угроза едина для всех городов, отбросьте соперничество, ищите компромиссы. Стоит только двум городам объединиться, как их примеру последуют остальные.

–Это легче сказать, чем сделать, – мрачно пробормотал Артигос, затем добавил: – Надо возвращаться, надо прервать переговоры, под каким – либо предлогом.

–Не играй с огнем, – предостерег его принц. – Пусть все идет, как идет. Горе тебе, если Митридат что – либо заподозрит. Теперь твоя самая большая задача – вернуться назад целым и невредимым, не обещав ему ничего конкретного.

Вернувшись, вы всегда сможете прервать переговоры даже без предлога. И из этой поездки можно кое – что приобрести. Напугай своих соотечественников но-

вой угрозой с Востока, сгущай краски, приври, если необходимо. Быть может, то-

гда остальные прислушаются к твоим словам.

За все время беседы впервые на лице посла мелькнула улыбка.

–Ты мудр, и достоин быть повелителем. Я предчувствую великие дела, сотворенные тобой.

–Я все лишь заложник,– махнул рукой Тигран,– и одним богам только известно, когда я вернусь в Армению.

–Боги очень капризны,– заметил Артигос,– это может произойти в любой момент.

Не успел он договорить, как впереди среди деревьев показалась возвращающаяся царская свита. Поравнявшись с ними, царь царей подозрительно посмот– ______________________

Внутреннее море*– так в то время называлось Средиземное море.

рел на Тиграна и воскликнул:

–Быть того не может, Тигран! Ты не участвовал в охоте?

Прежде, чем тот успел ответить, Артигос поклонился парфянскому царю и сказал:

– Не гневайся на него великий царь царей, так как в том моя вина. Я отстал от вас и заблудился бы, если бы не любезность принца, оставшегося со мной по моей просьбе.

–Я посчитал себя ответственным за твоего гостья, великий царь царей, – добавил в свою очередь Тигран.

Митридат Великий, удовлетворившись ответом, кивнул головой и тронул своего коня со словами:

–На сегодня все, едем обратно, не заходя в лагерь. Во дворце нас ждут важные новости.

***

Во Вратах происходило настоящее столпотворение. Беспрерывно сновали слуги. В честь одержанной победы над скифами – сакарауками готовился великий пир. Царь царей со своими сановниками заперся в тронном зале, приближенные толпились в коридорах, гадая и сплетничая о поступивших важных новостях. Никто толком не знал о них, и строились различные предположения. Увидев мрачно сидевшего в одиночестве Митридата Атропатенца, Тигран направился к нему.

–Приветствую тебя, принц Атропатены. Почему тебя не было на охоте и почему ты такой хмурый? – спросил он у него.

–Причина тому – новости из Согдианы, – невесело ответил тот.

–Этого следовало ожидать, – спокойно заметил Тигран. – Трудно противостоять мощи парфянской.

–Меня огорчает не эта победа, а участь 4тысячной атропатенской конницы. Она завязла в песках, когда на нее налетели сакарауки. Спаслось не более 250 человек.

–Сочувствую твоему горю, принц, – положив на его плечо руку, мягко произнес Тигран. – Но ведь это не единственная новость.

–Да, есть еще одна. Из города выехало 3 всадника. Судя по всему, готовится нечто важное. Давно во Вратах не было такого переполоха.

Едва он успел договорить, как двери в тронный зал раскрылись, и показался царь царей в сопровождении сановников. Приближенные последовали за ним, пытаясь по лицу властителя догадаться о роде новостей.

Зайдя в трапезную, все направились к своим местам, когда прозвучал приказ:

–Сегодня, принц Армянский, ты сядешь рядом со мной!

У Тиграна екнуло сердце, и он несколько побледнел. Стремясь не выдать свое волнение, он поклонился и сказал:

–Благодарю тебя, великий царь царей, за честь.

Лицо Митридата Великого было, как никогда, надменно и непроницаемо. Когда кубки были налиты, он поднял свой и провозгласил:

–Выпьем за великую победу в Согдиане и за ее будущее покорение.

Все вскочили со своих мест и проревели:

–Слава великому царю царей!

Зазвучала музыка и сразу зал наполнился шумом. Все наперебой восхваляли мудрость повелителя и непобедимость парфянского оружия. Пир был в самом разгаре, когда царь царей поднял руку и в наступившей тишине бросил коротко:

–Вводите!

Четыре воина в остроконечных шлемах втащили, как дикого зверя, лохматого обнаженного по пояс человека, весьма дикого на вид. Голова и борода его были взлохмачены, на груди и на плечах также была густая растительность, раскосые карие глаза сверкали гневно. Стражники подвели его к царскому столу и заставили опуститься на колени.

С минуту царь царей брезгливо рассматривал его, затем обратился к нему:

–Назови свое имя, если оно у тебя есть.

Пленный вызывающе поднял голову, отчетливо и громко проговорил:

–Я Раксар, предводитель одного из родов бесстрашного племени сакарауков. Я тот, кто заманил твою конницу в пустыню и перебил ее.

По залу пронесся гул возмущения, лицо атропатенского принца даже почернело от ненависти.

–Мои полководцы говорят, что ты отважный воин и славно сражался, но как ты посмел, безумец, противостоять моему величию? – гневно спросил Митридат Великий.

–В пустыне одно величие – солнце, и один непобедимый – песок, – с достоинством ответил тот.

–Солнце – это я, и мне решать, кому жить, а кому нет. Я покорил не одну пустыню, под моим владычеством столько народов, сколько песка в твоей пустыне, – в бешенстве вскочил царь царей.

–Ни одному царю не удержать в руках песок, он уходит сквозь пальцы и смеется в лицо, – со злорадством ответил скиф.

Царь царей на минуту потерял дар речи от ярости, затем завопил:

–Выпороть и бросить в темницу! Не давать ему ни есть, ни пить, ни спать. Если не образумишься, несчастный, я прикажу вырвать тебе язык и бросить к моим леопардам.

Пленного вывели из зала, таща по полу цепями. Митридат сел, недовольно отбросил с лица взмокшие волосы и залпом выпил свой кубок. Когда его гнев несколько поостыл, он с ядовитой усмешкой повернулся к Тиграну.

–Я слышал, что у тебя, Тигран, подросла дочь, прекрасная Ариазат-Автома. Все только и говорят о ее красоте.

Принц Тигран зашатался на стуле и вымолвил с трудом:

–Благодарю тебя за твое внимание, государь!

–Как отца тебя не может не заботить мысль, что настало время выдать ее замуж за достойного человека, – все так же улыбаясь, продолжал царь царей.

–Ты, как Аура-Маздао, ничто не скроется от твоих глаз, владыка, – упавшим голосом ответил Тигран.

–У тебя есть кто-нибудь на примете, мой принц? – спросил Митридат, доведя свой тон до львиной ласковости.

Принц Тигран, прекрасно зная, что это опасный признак, собрал всю волю, спокойно посмотрел на царя и проговорил:

–Я ждал мудрого твоего решения.

Митридат Великий удовлетворенно хмыкнул и сказал:

–Я знаю твою преданность, ценю твою покорность, и я награжу тебя. Я сам возьму несравненную Ариазат-Автому в жены.

По залу пролетел шепот зависти. Тигран от неожиданности не нашел, что сказать, но невозможно было не отвечать царю царей и, пересилив себя, он проговорил задыхаясь:

–Честь не по мне, великий царь царей.

Митридат подозрительно посмотрел на него. В словах принца ему почудилась двусмысленность.

–Всем воздается по заслугам,– произнес он с напыщенной важностью и добавил: – Вместе с ней ко мне отойдут в качестве приданного “земли 70-ти долин,”* сообразно моему рангу.

Тиграну показалось, что земля уходит у него из-под ног. Голова закружилась, он обеими руками ухватился за край стола и попытался встать, но не хватило сил.

Царь царей с минуту смотрел на него, затем стукнул по столу.

–Так тому и быть! Завтра же подпишем договор.

“Не может быть! Неужели это случилось? Отец!” – в голове у Тиграна царил полный хаос. Он оцепенел. Все дальнейшее впоследствии вспоминалось ему, как кошмарный сон.

_______________________

Земли “70-ти долин” * – область севернее озера Урмия, называвшегося также “Басропеда”.

***

Большую часть дня Митридат Евпатор, провел в библиотеке. Он был занят составлением каталога для имеющихся здесь тысяч фолиантов, которые он собирал по всему свету не один год. Огромные полки по всему залу были забиты рукописями, на которые понтийский царь не жалел ни средств, ни времени, ни труда. Вместе со своим библиотекарем, который являлся единственным представителем этой не зародившейся еще профессии, но уже созданный Евпатором в единственном числе, Митридат обходил полки. Царь перебирал и тщательно раскладывал рукописи. Уже было собрано все, что касалось истории и географии, и теперь они лежали отдельно, занимая целый шкаф высотой в два человеческих роста.

Здесь царила тишина, между шкафами стояли большие светильники, равномерно освещающие библиотечный зал длиной в 100 и шириной в 30 стадий. Окон здесь не было, в стене были прорублены 3 дыры для вентиляции и прикрыты декоративными деревянными решетками, в концах зала находились два очага, в которых в холодные дни постоянно поддерживался огонь.

Митридат Евпатор, правитель могущественного Понтийского царства, которому подчинялись Малая Армения, Колхидское и Боспорское царства, очень гордился своей библиотекой. Этот непреклонный и деспотичный человек, не знавший слабости, совершенно преображался, когда входил сюда. Резкие и стремительные движения становились неторопливыми. Его грубые сильные руки, привыкшие держать оружие, ласково и нежно прикасались к хрупким рукописям; красивые, но несколько резковатые черты лица, приобретали задумчивость и мягкость, все замечающие карие глаза теряли свою пронзительность. Здесь он становился простым человеком, тянувшимся к знанию и мудрости, правитель и воин оставались у порога. Сюда он приходил в свободное время, чтобы отдохнуть или собраться с мыслями.

Царь Понта был человеком неординарным и противоречивым. Как правитель он был довольно жесток и непреклонен, всегда рассчитывал свои шаги, пытался предвидеть последствия своих действий. В достижении же своих целей не брезговал ничем. Долог был его путь к престолу и был наполнен он упорством и настойчивостью.

После гибели своего отца Митридата Эвергета, он с младшим братом Хрестом остался на попечении матери-царицы Лаодики, которая, до исполнения их совершеннолетия, правила обширным царством от их имени. Мать лучше относилась к брату и недолюбливала юного Митридата. Хрест уступал ему во всем, слабый и бесхарактерный он тянулся к матери, слушался ее во всем. Митридат же с ранних лет показал себя одаренным и способным юношей. Он легко усваивал грамматику, увлекался историей, философией. Верховая езда и охота являлись его страстью, он мечтал о славе полководца и с не юношеской настойчивостью изучал военное искусство. Обладая хорошими физическими данными, Митридат почти не уступал закаленным в боях воинам в военном искусстве, легко переносил неудобства и тяготы военной жизни и никогда не жаловался. Для него, в отличие от Хреста, не существовало таких понятий как ”не хочу” и ”не могу.” Когда в какой – либо сфере выражалось сомнение в его силах и способностях, он воспринимал это как личное оскорбление и стремился доказать обратное.

Митридат еще с младенчества получил от своего отца Эвергета прозвище ”Ди-онис” в честь божества. Когда он был еще в колыбели, в нее ударила молния и зажгла пеленки, но младенец остался невредим. После этого случая на его лбу остался маленький шрам, который был почти незаметен.

Лаодика сразу распознала в нем опасного противника. Она не собиралась делить власть с кем-либо и всячески возвышала младшего сына, ни шагу не делавшего без одобрения матери. Митридат не зря опасался за свою жизнь, так как прекрасно знал историю правящих семейств Ахеменидов и Отанидов. Представительницей первых – была его мать, ее род шел от Александра Македонского, а отец был из поколения персидских царей Кира и Дария. В обеих родах было привычным делом убийство царственных родственников. Сам царь Эвергерт был отравлен, и втихомолку называлось имя царицы.

Лаодика была властной правительницей, не переносившей возражения. Особенно немилостиво она относилась к приверженцам своего покойного супруга и те постепенно стали сплачиваться вокруг юного царевича. Вокруг него собиралась также большая часть жрецов, предрекавших Митридату великие деяния. В храме Диониса была запись, в которой подробно описывалось небесное знамение. В год, когда родился царевич, появилась комета, которая в течение семидесяти дней светила ярче солнца.

Вскоре один из полководцев Эвергерта по имени Диофант предупредил царевича о готовящемся его убийстве. Темной ночью Митридат тайно покинул дворец и поспешил в Малую Армению, чей правитель был другом и союзником его отца.

Армянский царь Антипатр принял его с великим радушием. Он быстро оценил недюжинные способности молодого человека и отказался выдать его Лаодике. Не имея наследников, он усыновил его, доверяя ему во всем. Они вдвоем готовили возвращение понтийского престола, тайно поддерживая связь с большинством из его аристократов. Перед смертью Антипатр в присутствии своих полководцев, сановников и жрецов составил новое завещание, по которому молодой Митридат объявлялся царем Малой Армении.

Узнав об этом, царица Лаодика отправила к нему наемного убийцу, но покушение с треском провалилось. Убийца был схвачен, его долго пытали, потом заживо похоронили.

Спустя год Евпатор в сопровождении армянского полководца Наймана с 6000 воинами двинулся в Понт. Местная аристократия во главе с Диофантом сразу перешла на его сторону. Низвергнутая Лаодика была заключена в темницу, где и скончалась. Хрест, попытавшийся ее освободить, вскоре был задушен. Убийца так и остался неизвестным, его даже не искали.

Захватив власть, царь Митридат Евпатор развернул бурную деятельность.

Понтийские войска под командованием Диофанта разгромили роксоланов и захватили Боспорское царство, а вслед за ним – Колхиду. Теперь в Боспоре правил его старший сын Махар, а в Колхиде – Аркафий. Его третий несовершеннолетний сын Ариарат Евсей был назначен правителем Каппадокии, но правил недолго и вскоре был изгнан восставшим населением. Евпатор попытался захватить ее столицу Мазаку, где теперь сидел новый царь Ариобарзан прозванный

”Римолюбец”, но попытка не увенчалась успехом. Все же понтийские войска продолжали удерживать за собой северную часть страны по реке Галис.

Римский Сенат направил консула Гая Мария с постановлением, по которому Понт должен был оставить Каппадокию, и именно его прибытия сейчас ожидал Митридат Евпатор.

В тиши своей библиотеки он должен был принять решение, которое могло стать судьбоносным для его царства. Гординий, предводитель каппадокийской аристократии, в своем письме настойчиво советовал ему не поддаваться решению Сената, но предложить действенную помощь понтийским войскам был не в состоянии. Послушаться его означало напрямую столкнуться с Римом, к которому Понт был не готов, и Митридат отлично сознавал это, но отказываться от Каппадокии, он тоже не собирался. К тому же Евпатор опасался своего третьего соседа – Вифинии, прекрасно зная коварный характер его царя Никомеда Третьего. Решение Сената касалось и Вифинии, войска которой оккупировали царство Пергам.

Царь Никомед решил подчиниться, о чем Митридат был уже осведомлен своими шпионами. Вифинский царь намеревался заключить союз с Римом и с его помощью получить новые территории за счет земель Понта, так как был уверен, что ”Дионис” не подчинится воле Сената. Вифиния готовила удар с запада, Каппадокия – с юга, в Боспоре пока спокойно, но это как затишье перед бурей. Скифские вожди, с которыми заключены мирные соглашения, ждут удобного момента, чтобы вторгнуться в царство ненавистного им Махара.

Приходилось опасаться на юго-востоке и другого армянского царства – Софены, который придерживался союзнических отношений с Каппадокией.

Переговоры ничего не дадут, в этом Митридат был более чем уверен. Гай Марий прибыл с единственной целью – ослабить Понт. Рим, захвативший полмира, ищет предлог, чтобы двинуть свои легионы на Восток и посланник прибыл не для переговоров, а чтобы выразить волю Сената.

“Либо постарайся накопить побольше сил, чем у Рима, либо молчи и делай так, что тебе приказывают”,– заявит впоследствии при встрече римский посланник.

“Придется подчиниться и ждать, пока обстановка в регионе не изменится, – решил Митридат, – или попытаться изменить ее в свою пользу, а пока мы будемплыть по течению “.