Текст книги "Два царя"

Гурас ничего не ответил царю.

– Ты свободен, – отпустил его Тигран. – Позже встретимся.

Оставшись один, Тигран некоторое время шагал по комнате, затем направился в комнату Зареха, но слуги доложили, что тот уехал, никому ничего не сказав.

Царь зашел за Арташесом и вместе с ним поехал на прогулку. Как и в экбатанские дни они долго разговаривали, шутили, пересказывали все новости, в основном домашние.

Тигран никак не мог заставить себя навести Зарухи после возвращения и теперь подробно расспрашивал о ней у сына. Он не скрыл от сына, что вскоре возьмет вторую жену, терпеливо объяснял, что это вызвано политической необходимостью и союз с Понтом необходим для царства.

Но было что-то, что тревожило Тиграна, и он скрытно наблюдал за Арташесом, как бы стараясь проникнуть в его мысли.

***

Зима только начинала заснеживать вершины Тавра, когда внушительная процессия с 16-ти летней юной Клеопатрой, дочерью понтийского царя, пересекла границу Великой Армении и вступила в Западное бдешхство. Ее свита состояла из 200 эллинов, среди которых были философы, архитекторы, артисты, скульпторы, поэты и ремесленники, тщательно подобранные самим понтийским царем и его советником Калимахом.

Перед прощанием между царем Митридатом и дочерью состоялся разговор.

– Ты знаешь, Клеопатра, как я люблю и ценю тебя,– говорил ей ее монарший родитель, – и мне больно расставаться с тобой. Если я так поступаю, значит – вынужден.

– Ах, отец, – Клеопатра с тоской посмотрела на него, – мое сердце навсегда остается с тобой.

– Знаю, дочь моя, я отрываю от себя самое дорогое мне существо, лишаюсь самого преданного человека. Ты не похожа на своих братьев, мечтающих скинуть меня с престола, ты мудра не по годам и прекрасна, как наше царство, – Митридат грустно вздохнул и обнял дочь за плечи.

Правитель Понта не лукавил, он действительно любил ее всем сердцем. Клеопатра, в отличие от своих братьев, была привязана к нему, и теперь она сидела рядом со своим отцом печальная с влажными глазами, прижавшись головой к его плечу.

– Тебя ждет великое царство, – почти шепотом продолжал ее отец, – это страна варваров отсталых и диких, но сам царь Тигран очень скоро изменит все. Я это видел в его глазах, о нем вскоре заговорит весь мир. Армения станет грозным противником или грозным союзником, и только от тебя зависит, что выберет она.

Клеопатра несколько отстранилась от отца и удивленно, но внимательно, посмотрела ему в глаза.

– Да, моя Клеопатра, именно от тебя, – утвердительно кивнул головой Митридат. – Мне удалось добиться ее согласия только по отношению к Каппадокии, но не смог заключить союз против нашего главного врага – Рима. То, что не удалось мне, должно удаться тебе.

– Но как я могу достигнуть того, чего не удалось тебе, отец?

– Ты должна пустить в ход свое неподражаемое очарование, и Тигран не должен устоять против него. Ты должна завоевать его сердце, и только тогда ты сможешь вселить в него эту мысль. Мне необходимо, чтобы каждый куст, каждый камень, сами стены дворца кричали ему об этом.

У армянского царя три наследника – старший мечтает о подвигах и славе, средний слаб в разуме и воле, младший еще ребенок – очаруй их.

Армянская знать глупа и тщеславна, как и везде, – подкупи ее. Куда бы ни пошел Тигран, что бы он ни делал, он постоянно должен слышать о Риме, тот должен стать и его врагом. Тигран падок до всего эллинского, с помощью нас он хочет внедрить в своем царстве нашу культуру – используй это. Я же буду помогать тебе со стороны.

–Хорошо, отец, – вздохнула Клеопатра,– если это тебе необходимо, то так и будет.

Митридат Евпатор улыбнулся и поцеловал лоб дочери.

–Я никогда не сомневался в тебе.

***

Мирабарзан с отборной конницей спешил навстречу приближающейся процессии. По его приказу город Аршамашат срочно стали приводить в праздничный вид. Были разосланы гонцы, которые выводили жителей населенных пунктов навстречу будущей царицы. Ее осыпали цветами и благословениями, выпускали в ее честь голубей. Чтобы достойно встретить будущую царевну, Мирабарзан Зарегский не жалел ни средств, ни времени.

Клеопатра поразила его своей красотой. Ее очаровательные глаза переливались изумрудным блеском, длинные изогнутые ресницы в концах взлетали к бровям. Она держалась очень прямо и уверенно в седле, была похожа на своего отца, переняв от него упрямый подбородок. Но Клеопатра переняла от царственного родителя не только это, а прежде всего чрезмерную гордость, зачастую переходящую в надменность, тонкий изощренный ум и врожденную властность. Для нее существовал лишь один мужской идеал, и это был ее великий отец.

Мирабарзан прямо таки лез из кожи вон, чтобы с первых же дней угождать ей во всем. На всем протяжении пути непрерывно организовывались празднества. Клеопатра благосклонно, но спокойно, а временами почти равнодушно, принимала знаки внимания, оказываемые бдешхом.

“Он хороший и довольно приятный, но несколько неуклюж и назойлив, – думала она про себя, не переставая поощрительно улыбаться Мирабарзану. – И все же он лишь слуга, каких у меня самой немало”.

Не отставала от нее и ее пышно разодетая свита. Эллины несколько свысока воспринимали окружающих их армян, считая их варварами.

Царь Тигран встретил их в Ервандашате с особой пышностью. Торжественно загремели литавры, как только нога Клеопатры вступила на ступеньку дворца, покрытую пышными коврами.

Будущая царица гордо поднялась по ней, высоко неся свою прекрасную головку, прошла по коридору в сопровождении свиты, вступила в огромный зал, в конце которого на троне сидел ее будущий повелитель, и спокойно пошла по направлению к нему.

Зал, наполненный сановниками, замер в тишине, и слышалось только шуршание ее платья, подол которого придерживали две служанки.

Царь Тигран встал навстречу. Клеопатра остановилась перед ним, низко поклонилась и, ясно посмотрев ему в глаза, проговорила журчащим голосом:

– Великий царь, я явилась к тебе вручить свое сердце и служить тебе.

По толпе пробежал шепот восхищения. Царь, оценив произнесенные слова, улыбнулся и ответил:

– Я рад приезду несравненной красоты Понта.

Тигран подошел к ней, взял за руку и проводил к огромному праздничному столу, заставленному многочисленными блюдами. Когда все сановники расселись, он поднял наполненный кубок и провозгласил:

– За будущую прекрасную царицу!

Все встали со своих мест с возгласом:

– Да хранят ее боги!

Зазвучала музыка, и вбежали танцовщицы. Все за столом не прекращали восхищаться красотой Клеопатры, беспрерывно звучали за здравия в ее честь. Не отрывая от нее восхищенного взгляда, Тигран знакомил ее с людьми, сидящими за столом. Клеопатра внимательно вглядывалась в лица, старалась их запомнить, в свою очередь, называя своему будущему супругу лиц, прибывших вместе с ней.

Пир продолжался весь день. Когда начало темнеть, ее по приказу царя отвели в покои, где она, наконец, смогла отдохнуть от долгой дороги, от новых лиц и впечатлений.

Спустя два дня огромная кавалькада тронулась в сторону Арташата и через неделю вступила в столицу.

Столица также была тщательно прибрана, от ворот до самого дворца дорога была покрыта коврами. Только за последний месяц сюда привезли и установили около 30 скульптур, здания на главной улице были разукрашены флагами и гирляндами цветов. Повсюду звучала музыка, народ толпами валил со всех сторон, и стражникам приходилось их сдерживать. Люди осыпали своего царя и новую царицу цветами, выпускали голубей и восторженно кричали.

Царь Тигран по достоинству оценил красоту своей юной супруги, но особенно заинтересовали его два человека в ее свите. Это были Метродор Скепсий и

Амфикрат Афинский. Тигран успел познакомиться с поэмами последнего и оценил его творчество. Большую часть дороги он провел в долгих беседах с ними, чем вызвал у Клеопатры недоумение и ревность. Царь Митридат подробно описал его внешность и характер, но ничего не сказал о его склонности к искусству.

Прибыв в столицу, царь вызвал во дворец свою гордость – Тирана Айказца, и торжественно, даже несколько помпезно, представил его своим новым друзьям. Пока свита размещалась, царь взял Метродора и Амфикрата в театр, где шла трагедия Тирана. Эллины были приятно поражены и шумно восхищались талантом армянского коллеги, а царь на радостях подарил ему роскошную повозку.

На следующий день начался пир, который длился еще три дня. Царь и царица принимали поздравления и пожелания многочисленных гостей и были буквально завалены подарками. Подарки послали все вожди, каждый город и каждый храм со всей Армении.

Не был забыт и простой народ. Для него на улицах были выставлены столы с обильной едой и выпивкой. Многие заключенные были выпущены из тюрем.

После свадьбы царь Тигран отправил Раксара к бдешху Арцруни с наказом показать ему земли Каспианы, затем вместе с купцами переправить в Согдиану. Отослав Раксара, царь занялся размещением прибывших с царицей эллинов. Оставив малую часть при Клеопатре, он остальных расселил по городам Армавир, Зарехаван, Заришат и Нахчаван. Во всех этих городах и в самой столице были открыты школы, где обучали юных аристократов – армян. Одновременно началось строительство городов Тигранакерт в Арцахе и Тигранавана в гаваре Голтн.

Времени не теряла и Клеопатра. Она встретилась с Фарнаком Коменским, и они долго беседовали. Тот подробно рассказал ей о членах царской семьи, ознакомил с их характерами.

Первый свой визит Клеопатра нанесла Зарухи, которая томилась в одиночестве. Зарех отсутствовал, выполняя поручение своего отца, оставила ее и золовка, с которой она очень сблизилась. Когда ее супруг получил бдешхство, Тигрануи последовала за ним.

Арташес, как всегда, был непостоянен и редко заходил к ней. Единственным утешением для Зарухи оставался ее младший сын Тигран, и только в нем она находила утешение.

Обе женщины встретились на половине Зарухи, и эта встреча оказалась первой и единственной. Они оба сразу не возлюбили друг друга, так как были слишком разные.

Клеопатра, уверенная в своей красоте и черпавшая силы в своей юности и расположенности царя, встретила в Зарухи спокойную твердость.

Глаза Клеопатры, встретив полное непонимание, поблескивали хищно, Зарухи же с любопытством и с некоторым сожалением оглядывала новую забаву царя.

Темперамент новой царицы разбивался о равнодушие прежней, ее изворотливость постоянно спотыкалась об простоту и незатейливость последней.

Мило, но неприкрыто фальшиво, улыбнувшись напоследок, Клеопатра поспешила на свою половину, стараясь быстрее вернуть уверенность в себе, растерянную в покоях “старухи“.

Довольно скоро ей удалось отыграться на старшем сыне. Тот вернулся в середине зимы усталый и измотанный, но довольный собой, и сразу предстал перед отцом.

Царь Тигран принял его в своих покоях вместе с Клеопатрой. Внимательно выслушав подробный доклад, он улыбнулся одобряюще:

– Я горжусь тобой, царевич. Ты не разочаровал меня и достоин награды. Проси что хочешь.

– Великий царь, позволь мне участвовать в готовящемся походе на Каппадокию,-

Зарех почти с мольбой посмотрел на отца.

– Ну-у,это не награда! – рассмеялся тот. – Наверное, настало время тебе вкусить все прелести войны. Но одно условие все же я поставлю.

– Приказывай отец-государь, – в готовности вскинул голову царевич.

– После возвращения с похода, ты займешь должность сариастра.

По тону отца Зарех понял, что решение уже принято и вздохнул.

– И все же он достоин награды, – мило улыбнулась царица Клеопатра. – Великий царь, позволь мне в честь царевича организовать пир.

– Ты, как всегда, опережаешь мои желания, – улыбнулся ей Тигран.

Во время пира, не заставившего себя долго ждать, Клеопатра окружила Зареха вниманием, открыто восхищалась им, чем вызвала его смущение. Посадив его рядом с собой, она в разукрашенных тонах рассказала царевичу о своем отце, грозе Рима и всей Малой Азии, преувеличивая его отвагу и полководческий талант.

– Милый царевич, – говорила она воркующим голосом, – я бы многое отдала за вашу встречу. Уже сейчас мне ясно, что в будущем ты затмишь всех предыдущих полководцев и правителей, включая самого Александра Великого.

Каппадокия положит начало всему, но поверь мне, лишь в войне с Римом раскроется твоя сущность, только она способна принести тебе истинную славу.

Это грозный противник и нет ему равного. Величие понтийского царя заключается именно в этом.

Неопытный в лести царевич, грезивший о славе, был заворожен царевной и после пира стал часто навещать ее. Клеопатра же не упускала возможности для осуществления планов Митридата Евпатора.

Со своим же супругом она опасалась открыто говорить о Риме, так как инстинктивно чувствовала в нем непреклонность. Царь Тигран окружил ее заботой, но иногда относился к ней как к ребенку и частенько подтрунивал над ней.

Заметив сближение ее со своим старшим сыном, он как-то вскользь бросил ей:

–Не порть мне сына!

И Клеопатра впервые уловила в его глазах что-то такое, что заставило ее прикусить губу.

Не осталось без внимания царя и растущая жадность окружавших ее эллинов, которые с каждым днем чувствовали себя все уверенней. Однажды перед сном

Клеопатра, привыкшая к ежедневным подаркам и не дождавшаяся его в этот день, спросила капризно:

– А где мой сегодняшний подарок?

Тигран посмотрел на нее долгим, немигающим, как бы изучающим взглядом, затем не то сказал, не то приказал:

– Попридержи своих псов!

Не людей, не слуг, а именно “псов”, и Клеопатре сразу стало как-то неуютно рядом с этим человеком.

***

Всю зиму царь провел в бурной деятельности. Он объезжал войска, крепости, планировал новые дороги, посетил некоторые рудники. Особенно интересовался он открытыми школами и ремеслами, всячески поощряя их развитие.

В конце зимы из столицы выехало много гонцов, разъехавшись во все стороны царства. Царь созывал войска, и отовсюду потянулись полки. Они двигались в одном направлении – к Северному Тавру.

Царь Тигран за это время собрал достаточные сведения о Каппадокии, часто встречался со своими полководцами Митрасом, Багием, Хорхоруни и с Горди-нием. Между Арташатом и Аршамашатом непрерывно сновали гонцы, за последние месяцы участились поездки армянских купцов в это царство, которые прервались к середине весны.

В гаварах Гугарк и Колт было сосредоточено почти 20-ти тысячное войско во главе с Манке, еще столько же стояло в Голтн под командованием Меружана Арцруни.

Царь Тигран стремился обезопасить свои границы с Вирком, Агванком и особенно с Парфией.

С окончанием сезона дождей армянские основные войска под командованием царя и полководцев Митраса и Багия двинулись в Каппадокию. Хорхоруни остался в Арташате, где был занят комплектованием и сбором новых частей. Царя сопровождали Гординий, Зарех и Метродор Скепсий, который вызвался описать поход.

Армянские войска, спокойно переправившись через реку Мел, двумя потоками устремились вглубь Каппадокии. По пути к ним присоединялись сторонники Гор-диния из местной аристократии. Вокруг него собирались все те, кто ненавидел

Ариабарзана “Римолюбца “. Выступая против него, каппадокийская аристократия выступала против Рима, который с каждым годом наращивал здесь свое присутствие и постепенно сводил на нет независимость этого царства.

Каппадокия всегда являлась яблоком раздора между Римом, Понтом и Вифинией. Не успела она отразить вторжение вифинского царя Никомеда, как вслед за ней вторгся Митридат. Ценой огромных усилий удалось изгнать и его, но теперь маячила еще большая угроза. Рим, воспользовавшись ее ослаблением, добился воцарения на престол Ариабарзана, широко раскрывшего ворота своего царства перед римскими ростовщиками.

Царь Тигран всячески высказывал свою благосклонность к каппадокийской аристократии, не разрешал своим войскам разорять страну. Вокруг Гординия постепенно собирались все патриотически настроенные силы этого царства.

Перевалив хребет Антитавра, армянское войско встретило с трудом собранную 33 тысячную армию Ариабарзана. Сражение было недолгим. Во время битвы две части каппадокийцев перешли на сторону царя Тиграна, некоторые, даже не вступив в схватку, оставили поле боя и рассеялись.

В сражении Зарех проявил себя отважным воином с задатками военачальника. Встав во главе конного отряда, он стремительной атакой прорвался к каппадокийскому царю и чуть не захватил того в плен.

Ариабарзан в панике бежал, стремясь поскорее спрятаться за римские мечи, столица Мазака встретила подходившие войска с открытыми воротами.

Устроившись во дворце бежавшего правителя, царь Тигран вечером вызвал к себе Гординия.

– Ты славно помог мне, мудрый Гординий, – почти ласково встретил его Тигран.– Скажи, чем я могу вознаградить твои услуги?

Тот низко склонился перед армянским царем и сказал подобострастно:

– Тем, чем найдешь нужным, великий царь!

– К этому мы еще вернемся, – улыбнулся его ответу Тигран, – а пока поговорим о наших дальнейших действиях. В ближайшее время Митрас и Багий возьмут Гарсавру и Тиану, и нам надо решить, как поступить с Каппадокией.

– Как договаривались с царем Понта, владыка, – ответил Гординий, попытавшись также улыбнуться.

– И о чем мы договаривались с ним? – спросил царь, в упор рассматривая собеседника.

– Что на мазакский престол будет посажен его малолетний сын Ариарат …– начал, несколько запинаясь, Гординий.

– А ты будешь назначен регентом, – не дал ему закончить Тигран. – Мы говорили об этом, но этого нет в договоре. Там было написано о власти Понта над Каппадокией и только. Такие вещи не следует путать, Гординий.

– Но, царь …– промямлил нерешительно Гординий.

– Гординий, ты сейчас похож на мальчика, который разоряет орлиное гнездо, не понимая, что орел – такой же царь среди птиц, как мы среди людей, а особа царя священна. Я хочу дать тебе почувствовать это.

Греческий сановник посмотрел на царя в недоумении.

– Ситуация такова, – усмехнувшись неприкрыто, продолжал Тигран. – Мы сажаем на престол Ариарата, и ты, как регент, правишь от его имени страной до его совершенолетия, постоянно оглядываясь на Митридата Евпатора, фактического господина Каппадокии. То есть и тогда ты остаешься его слугой и продолжаешь являться лишь орудием в его руках.

Тигран почувствовал, как напряженно ловит каждое его слово Гординий.

– Но может сложиться и другая ситуация, на мой взгляд, более приемлемая,– продолжал царь, не меняя тона. – Каппадокия нуждается в сильном царе, который, опираясь на третью силу, способен будет противостоять притязаниям, как Рима, так и Понта. Эта третья сила поддерживает этого самого царя, прекрасно понимающего, что у него нет другого выбора, кроме как придерживаться этой самой силы, хотя номинально и признает верховную власть Митридата.

На лице Гординия мелькнула сдерживаемая улыбка, и он уже открыто посмотрел на царя.

Несколько смягчив тон, Тигран сказал:

– Мой Гординий, загляни в свое сердце и открой его самому себе. Будь честным, так как многое зависит от того, насколько мы сейчас поймем друг друга.

Каппадокийская аристократия признает тебя и поддерживает – в этом я уже убедился. Я знаю, что ты сам обращался к Сенату с просьбой признать тебя каппадокийским царем, но получил отказ. Теперь я сам предлагаю тебе взять корону и осуществить свою мечту.

Буду честен и я. Ты моя единственная гарантия, что Каппадокию не подомнут под себя ни Рим, ни Понт, и она останется камнем преткновения для всех в этом регионе. Я помогу тебе собрать армию и укрепить страну.

– Я согласен и благодарен тебе, великий царь, – почтительно склонился перед царем Гординий. – Я возмещу твои расходы и признаю твою верховную власть.

– Не делай ошибок с первого же дня, Гординий. Ты возместишь мои расходы, наградишь мои войска, но ни слова о “верховной власти “, – несколько разочарованно произнес Тигран.

Скороспелый царь Каппадокии опять склонился перед ним и уже в приподнятом настроении покинул царя, сгорая от неудержимого желания действовать.

Тигран вызвал к себе писца и продиктовал короткое письмо;

“Великий царь Понта, Митридат! Оставаясь верным нашему договору, я занял Каппадокию, и оставляю власть твоему верному слуге Гординию, который будет защищать твои интересы. Я и в дальнейшем буду поддерживать его, чтобы дать тебе время выполнить свои намерения по отношению к нашему общему соседу.

Желаю тебе долгих лет царствования и успехов в твоих начинаниях.

Царь Великой Армении, Тигран Второй.”

“Дело сделано. Если Гординий окажется тем человеком, который мне нужен, я остановлю Рим и укреплю свои границы с Запада. Гординий прекрасно понимает, что Митридат не простит ему каппадокийского престола и будет держаться за меня”, – думал царь Тигран, и ему вдруг вспомнились слова Гураса о Митридате Евпаторе: “Раз, поставив перед собой цель, он больше не откажется от нее”.

Тигран не мог предположить, что когда уймется первое волнение, Гординий задумается, так, как не задумывался никогда в своей жизни, оставит при себе Ариарата и в своих дальнейших письмах понтийскому царю все так же станет величать его “мой царь “.

.

***

Царь Тигран покинул Каппадокию и направился в Армению, оставив 8 тысячную армию под командованием Митраса.

–Действуй не мешкая, собери и обучи войска, а Митрас тебе поможет. Уничтожь всех сторонников Ариабарзана, укрепи крепости, построй новые. Опирайся не только на аристократию, она ненадежна, используй их младшие ветви – они твоя опора и не доверяй Митридату, – наставлял Гординия напоследок царь Тигран.

Вместе со своей армией он увозил полтора тысячи эллинов. В основном это были ремесленники, строители, лекари, которых царь намеревался направить в строящиеся города Тигранакерт и Тигранаван. Он прекрасно понимал, что в Великой Армении мало населения, большая часть которой к тому же жила по родовым устоям.

Жизненно необходимо было интегрировать все гавары в единую государственную систему, упрочить монаршую власть и ослабить влияние местных родов.

Необходимо было также постепенное ассимилированние племен в общей армянской среде.

Задача ясная, но чрезвычайно сложная и требовала терпения, тонкого подхода, а способов к ее решению было мало. Сам армянский народ, живущий в основном укоренившимися понятиями, оставался консервативным по своей сущности. Аристократия всячески будет сопротивляться его реформам, уже сейчас Тигран ощущал глухое недовольство. Что ж, в укреплении царской власти помогут бдешхи, в деле объединения важную роль сыграют храмы и торговля. Последняя будет способствовать и развитию страны, греческие переселенцы также помогут ей в этом. Их необходимо расселить по всему царству, по возможности не позволяя им создавать свои колонии, и тогда они передадут не только свои знания, а с течением времени растворятся в армянской среде.

Необходимо продолжать строительство городов и дорог. В этом ключ, ведущий к консолидации страны, а также к развитию искусств и экономики.

По возвращении из Каппадокии, царь Тигран атаковал и разорил Мелитену, почти полностью разрушив город этого полу армянского маленького царства. Это также было необходимо. Вклинившись между Цопком и Каппадокией, Коммагена служила угрозой для обоих, и вывезенные отсюда 20 тысяч человек будут служить государственным целям. Они будут работать на строительных работах и рудниках, так как необходимо удовлетворить растущую потребность в меди, железе, золоте и свинце.

Коммагенское вино приятно поразило его своим вкусом, и он приказал пересадить местный сорт винограда и в Араратской долине.

Вернувшись в Арташат, царь Тигран застал засилье эллинов в дворцовой жизни. Они проникали всюду и вели себя надменно, прикрываясь царицей Клеопатрой. Стало известно, что она во время отсутствия царя непрерывно получала письма из Понта. Царю было доложено также и о растущем недовольстве армянской аристократии, многие, из которых разъехались по своим землям.

После обстоятельной беседы с Гурасом, на которой присутствовал и Зарех, царь существенно урезал средства предоставляемые Клеопатре, которые быстро растекались по греческим карманам. Тигран вызывал их по очереди к себе и выселял из дворца, поручая им различные должности и задания.

–Их роль – послужить нашему народу, передать ему свои знания. Они лишь средство к достижению основной цели – развитию нашего царства и, следовательно, должны всегда являться его слугами, – наставлял Зареха царь царей.

Амфикрату Афинскому было поручено составление подробной карты всего царства. Бдешхам, Гурасу и Зареху было поручено провести перепись населения. Перед Хорхоруни была поставлена задача – создание постоянной 60 тысячной армии, жрецы всех храмов должны были восхвалять царскую власть и саму идею единения страны.

По новому выпущенному указу вся судебная власть была отдана бдешхам, все представители крупных родов снова были вызваны в Арташат.

Часть пригнанного с собой скота, была отдана горцам Алиовита и Рштуник, там были открыты 4 кузнечных, 5 гончарных и столько же коже обрабатывающих мастерских. Для обучения этим ремеслам было отобрано 200 человек.

По указу царя армянам переселенцам из Малой Армении, находящейся под властью Понта, предоставлялись различные льготы по выплатам налогов, они получали скот и домашнюю птицу, орудия труда и земельные наделы. Их в основном переселяли в район озера Тоспа, схожего по своим климатическим условиям с их родиной. Для пропаганды переселения использовались купцы.

К концу зимы начали поступать тревожные вести. Рим назначил проконсулом Киликии Суллу, предоставив ему чрезвычайные полномочия. Зная о его энергичности и решительности, царь Тигран предполагал самое худшее.

Его надежды связанные с Гординием не оправдались. Тот только упивался своей властью и ничего существенного за это время не совершил. Митрас в своих донесениях жаловался царю о его нежелании прислушиваться к его советам. Гординий подобострастно отвечал на царские письма, но и они не оказали существенного влияния на него, и Тигран приказал своему полководцу стянуть армянские войска к Мазаке.

Бдешху Мирабарзану был выслан срочный приказ – стянуть имеющиеся под его подчинением полки в гавар Андзит и держать их в постоянной готовности. Но не хватило времени Мирабарзану выполнить приказ своего царя.

Еще не успел растаять снег в горах Киликийского Тавра, когда армия Суллы вторглась в Каппадокию с юга. Действуя быстро, даже не остановившись у Тианы, он обошел город и разбил армяно-каппадокийские войска.

Митрас, не успевший собрать все свои части, начал отступать в сторону Цопка, с трудом отражая натиск напирающих когорт. Чтобы помочь ему, Мирабарзан с

5 000 войском выступил ему навстречу и прикрыл отступление.

Гординия, который позорно бежал с отступающим войском, царь Тигран приказал отправить в Понт. “Он не оценил тяжесть короны, так пускай оценит тяжесть митридатовской руки “,– писал он в своем письме Мирабарзану.

В Цопк срочно была направлена 20 тысячная армия под командованием Багарата, в Западном бдешхстве была объявлена мобилизация. Вскоре поступило известие о еще более серьезной угрозе.

У Милетены состоялась встреча Суллы с парфянским послом Оробазием. Между ними была заключена “симахия”, военный договор, направленный против конкретного третьего государства. Были четко разграничены сферы влияния, река Ефрат признана была границей между Римом и Парфией.

Получив столь грозное известие, царь Тигран объявил уже о всеобщем воинском сборе и стал готовиться к тяжелой войне. Но вскоре поступила новая весть от купцов, позволившая свободно вздохнуть.

Парфянский царь Митридат Второй Великий не только не утвердил договор, но даже подверг мучительной казни Оробазия. Причиной гнева парфянского царя послужила надменность Суллы. Тот повел переговоры, сидя на возвышении в кресле, заставив тем самим Оробазия и всех парфян выслушивать его стоя перед ним, чем показал полнейшее пренебрежение к парфянскому престолу.

Получив это известие, царь Тигран сказал, рассмеявшись:

– Боги дали нам двух Митридатов очень похожих друг на друга, – и приказал щедро наградить купца, от которого было получено донесение.

Вскоре радость армянского царя дополнилась рождением дочери, которая получила имя Наре. Царица Клеопатра получила богатые дары и была окружена всяческой заботой. К ней снова были допущены греческие артисты. В Арташат вернулось спокойствие, а рождение дочери было отмечено большим пиром. Но и в дни празднества царь Тигран продолжал готовиться к войне.

–Мы не можем позволить римского присутствия в Каппадокии, это может иметь непредсказуемые последствия. Гординий оказался никчемным правителем, и нам не остается ничего другого, как вернуть Каппадокию под власть Понта. Пусть она станет его головной болью. Ее он получит такой, какой мы ее оставим, – объявил он на военном совете.

В конце весны следующего года, армянское войско под командованием полководцев Митраса и Багия вновь вторглось в Каппадокию. У Багия был запечатанный приказ царя, который он должен был открыть после того, как займет всю страну.

Армянские войска действовали быстро, особенно части Митраса, который стремился восстановить свой несколько пошатнувшийся авторитет полководца. Он беспощадно громил все подряд, пленных не брал и там, где проходили его части, оставались только трупы и руины.

Заняв без особых помех Каппадокию, Багий в присутствии Митраса распечатал царский свиток, в котором был следующий приказ; собрать все возможные средства передвижения, весь скот и все, что представляет ценность, перегнать в Армению вместе с жителями, сведущими в ремеслах. На каппадокийский же престол посадить десятилетнего сына Митридата Понтийского Ариарата, войск в стране не оставлять.

До самой осени в Армению шли тяжело нагруженные обозы, гоняя перед собой скот и людей. Из Каппадокии было вывезено 20 тысяч населения. Понту оставалась разоренная страна. С уходом армянских войск их места постепенно занимали понтийские полки.

Царь Тигран продолжал пристально следить за развитием событий в Малой Азии. Вифинский царевич Сократ, получив военную помощь от Митридата Евпаторца, поднял восстание против своего брата Никомеда и, изгнав его, захватил все царство.

“Восхищаюсь твоей мудростью, великий царь Понта. Создавая новых врагов Риму, ты расчленишь его силы и отвлечешь его внимание“, – писал армянский царь в своем письме к Митридату.

Не осталось без внимания и начинающиеся раздоры в роде Аршакидов в Парфии. Туда с купцами было направлено немало средств, и вскоре межродовые и межплеменные раздоры переросли в междоусобные стычки.

Была установлена тайная связь с Митридатом Атропатенцем.

ЧАСТЬ II