Текст книги "Десять басен смерти"

– …утонченностью…

– …и пылом, – проговорил Виравольта, вставая рядом с ними.

Все четверо оказались в окружении «баснописцев» и наемников. Эта свора была готова ринуться на них. Пьетро злобно улыбнулся.

– Подрежем же им бороды, – сказал Бомарше.

Его лезвие засвистело.

Командор опустил руку.

В одном порыве «баснописцы» и наемники бросились вперед; д'Эон левой рукой быстро сложил свой украшенный карминным кружевом веер и спустил большим пальцем маленькую защелку у его основания. В тот же миг из каждого ребра веера выдвинулось сверкающее лезвие. Четким движением кисти д'Эон раскрыл веер в направлении нападающих. Ядовитые острия настигли трех или четырех переодетых персонажей. Они сразу пошатнулись под действием сильного яда. Д'Эон подул на прядь волос, помахивая перед собой веером, а Пьетро поглядел на него с удивлением:

– Уж не являетесь ли вы тоже клиенткой господина Марьянна?

В ответ шевалье лишь улыбнулся. Некоторые их противники достали оружие и приготовились стрелять. Пьетро схватил висевший у него на боку пистолет, доставшийся ему от служащего Королевского ведомства. Он нажимал на курок вновь и вновь. С шумом и металлическим скрежетом стволы стремительно вращались, выпуская по шесть пуль подряд и нанося соответствующий урон противнику. Один из врагов, перепрыгнув через стол, повернулся в воздухе, перед тем как приземлиться перед Виравольтой, сломав по пути два стула.

– У меня в запасе тоже найдется парочка козырей.

– Ах! Просвещенный век! – прокомментировал д'Эон.

Затем он отбросил свой веер, а Пьетро – пороховой пистолет. Вместе они кинулись в схватку, сжимая шпаги. В двух шагах от них Сапфир избавилась от платья, под которым обнаружились изящная талия и темно-голубой костюм, более подходящий для боя; она жонглировала кинжалами с безупречным мастерством. Бомарше не отставал. Одним прыжком он перемахнул со стула на мраморный стол. Будучи профессиональным фехтовальщиком, он уничтожал всех вокруг, с упоением предаваясь убийству. Пьетро пришел ему на помощь, вскочив на стол и скрестив шпаги с двумя нападавшими, находившимися на соседнем столе.

– Направо! – кричал Пьетро.

– Налево! – бросил Бомарше.

Тем временем, стоя в проеме входной двери, Командор наблюдал за этой схваткой как за театральным представлением. Его лицо все еще было скрыто капюшоном. Он чуть было не зааплодировал, увидев, как Черная Орхидея прыгнул на люстру и перелетел на ней из одного конца кафе в другой, чтобы приземлиться среди трех «баснописцев», одолевавших Сапфир. Обслуживающий персонал кафе и некоторые посетители не из числа сражающихся упали на пол, закрыв головы руками. Бились стаканы, чашки и бутылки; ломались этажерки; зеркала взрывались, извергая снопы осколков; стулья трещали.

И вдруг все прекратилось.

Виравольта и Бомарше, оба растрепанные, посмотрели друг на друга.

Шевалье д'Эон выпрямился.

Сапфир сделала то же, надевая свой парик задом наперед и пытаясь отыскать в беспорядочной куче свое платье.

Вокруг валялись двадцать тел, некоторые прямо на полу, другие в нелепых позах, положив руки на столы и стулья. Слышалось хрипение. Повсюду виднелись следы крови, битое стекло и куски деревянной мебели. Как после урагана.

Медленно стали подниматься с пола и посетители, вернее, уцелевшие.

Пьетро бросился к выходу.

Но Командор исчез.

Остались лишь черный плащ и красная роза, а сам он как будто испарился.

Пьетро опустился на колени, нахмурившись, взял в руки розу и долго разглядывал ее.

Добыча и тень…

Он отбросил розу в дальний угол, встал на ноги и направился к одному из агонизирующих «баснописцев». Тем временем Бомарше с отвращением очищал шпагу от крови, Сапфир оправляла наряд, а д'Эон складывал веер, который спрятал затем в декольте, между накладных грудей.

– Мне это совсем не нравится, я чувствую боль в икре, – сказал д'Эон.

– Которая у вас, между прочим, очень изящна, – проговорил Бомарше.

– Льстец.

– Не волен обвинять…

– Как бы там ни было, ваш удар превосходен.

– Неправда ли?

– Люблю я эти литературные кафе, – сквозь зубы прошипел Пьетро.

Он небрежно схватил фальшивого Баснописца и сдернул с него капюшон. Мужчина, раненный в живот, все еще дышал, но его взор начал затуманиваться. Пьетро дал знак Сапфир подать ему один из ее кинжалов. Он схватил умирающего за волосы и направил острие оружия прямо ему в глаз, взгляд которого выражал лишь панику.

– Кто такой Баснописец?

Мужчина пытался что-то произнести. Струйка крови вытекла у него изо рта.

– Где он скрывается? Отвечай!

Мужчина издал хрип. Пьетро наклонился.

– Что-что?

– Эр… Эрбле… Ос-ос… Особняк…

И глаза его закрылись навеки.

Эрбле.

– Сапфир? Вольф? Ронак?

Все встрепенулись и повернули головы в его направлении.

– По седлам. У нас есть работа.

Он нашел свою треуголку, упавшую во время битвы, и водрузил ее на голову.

На груди он поправил орхидею.

Нехорошая улыбка играла у него на губах.

– Дело не ждет! – закричал он.

Обезьяна-Король

Королевское поместье Шуази

Дорога на Марли

В окна дворца Шуази хлестал дождь; король снова и снова прокручивал в голове недавние разоблачения.

Оцепеневший, он не отрываясь глядел на пляшущие в камине языки пламени.

Из письма Шарля де Брогли он узнал о существовании Тайной службы. Он был ошеломлен. Или, скорее, он начал понимать, что нужно быть готовым ко всему. Итак, его дед в течение двадцати лет пользовался услугами особых агентов в рамках Черного кабинета! Призрачный кабинет! На самой верхушке государства!

Людовик, как и герцог д'Эгийон до него, был совершенно растерян, обнаружив существование параллельной дипломатии. И сейчас, когда он сам оказался во главе государства, ему следовало взять на себя управление этой государственной машиной, еще более сложной, чем спектакли эпохи де Люлли! Людовика смущало не только столь быстрое погружение во все политические дела: он находился на краю пропасти, узнавая о том, какие теневые методы использовала Тайная служба, чтобы посадить на польский престол французского принца, единственным результатом чего стал раздел страны; как она пыталась противостоять английской мощи со столь же ничтожными последствиями; как лишь в Швеции она добилась успеха. Возникал вопрос: если не принимать во внимание Швецию, в чем еще был прок от этой службы?

Граф де Брогли ожидал распоряжений. Итак? Следует ли Людовику объявить об окончательном и бесповоротном роспуске этой агентуры, или же вновь активизировать это подпольное «агентство» и продолжить дело деда? В довершение всего он узнал, что контрразведчики в Вене сумели прочитать сообщения, которые агенты Тайной службы передавали при помощи шифров. В этих шифрах Людовик мало разбирался. Нужно было пересмотреть сами формы деятельности этой сети. Он покачал головой. Наконец, даже имена этих агентов погрузили его в беспокойные размышления. Дюмурье, Бретей, д'Эон, Бомарше, не говоря уже об этом венецианце, Виравольте, слуге двух господ! Их репутациям, если связь между ними станет общеизвестна, будет нанесен немалый вред – а краеугольным камнем в этой конструкции являлся граф де Брогли, заклятый враг герцога д'Эгийона, который представал то конспиратором высокого полета, то второразрядным ловкачом!

Шарль де Брогли защищался: нет, он никогда не участвовал в заговоре против королевства, а все распоряжения ему лично отдавал монарх. Он напоминал, что его ссылка стала результатом происков герцога д'Эгийона и Дюбарри и что ему всегда приходилось быть козлом отпущения. Он разъяснял основы организации Тайной службы и называл имена некоторых агентов: почтовый интендант д'Огни, дворцовый служка Гимар, передававший поручения, а также Дюбуа-Мартин, в обязанности которого входила дешифровка инструкций и кодирование ответов, предназначенных для короля. Все это имело отношение к технической стороне дела. У Людовика, конечно, не было непосредственного списка агентов сети. И скорее всего, никакого списка и не существовало, разве что в голове графа. Хотя…

Гимар передал ему письмо де Брогли, а д'Огни – зашифрованные письма. Король вскрыл их, чтобы посмотреть, как выглядит шифр. Из целой килы бумаг, переданных д'Огни, два послания были написаны открытым текстом: одно от шевалье д'Эона, называвшегося Уильямом Вольфом, другое от Дескриво, генерального консула Рагюза. И в том и в другом содержались вопросы о текущих делах. Король готовился ответить Шарлю, послав депешу тем же способом, вместе с майской зарплатой для всех агентов службы. Он позволит Брогли руководить своим «бюро» до июля, пока не отдаст более четкие распоряжения. А до того момента он будет хранить гробовое молчание и обдумывать свое решение. Он осведомится о точных причинах ссылки графа, чтобы лучше оценить ситуацию. До июля, по крайней мере, он составит собственное мнение…

Как поступить с Тайной службой?

Все происходило слишком быстро.

Он вытянул ноги к камину и провел рукой по глазам.

Затем он вернулся к работе. К его величайшему удивлению, он получил сегодня еще одно неожиданное письмо, но зашифрованное иначе. Оно было адресовано ему и оставлено у входа в Шуази, затем передано солдату, который направил его дальше в соответствии с установленным иерархическим порядком. Д'Огни и Гимар утверждали, что понятия о нем не имеют. Они исследовали конверт и восковую печать, на которой не значилось ничего, кроме странной буквы Б. Они даже вообразили, что письмо может содержать яд – не редкость в Версале. Но ничего не нашли. Письмо не было послано через обычные каналы службы, как будто… как будто оно предназначалось специально для короля. Его передали ему, предварительно прочитав, с его согласия, и соблюдая тысячи предосторожностей. Д'Огни было известно от Брогли, что означает буква Б. Он немедленно проинформировал короля, а затем скопировал содержание письма. Что казалось абсурдным и из ряда вон выходящим, так это то, что ключ кода был дан в виде игры, предложенной лично королю! И вот, сгорбившись перед камином, прищурившись, с пером на коленях, Людовик развлекался попытками разгадать шифр. Д'Огни собирался передать его Дюбуа-Мартину, чтобы тот занялся этим со своей стороны.

Но королю не придется ждать. Шифр был совсем детским! Он уже почти разгадал…

8 ♣ 4 ♥ ♣ 24 ♥ 5 ♦ ♠ 3 ♥ 326 ♠ 524 ♥ 3 178 ○ 3 ♥ 243

3 1153173 2 ♦ ♣ ♠ 5 ♦ ♥ 3 ♥ 24 93 ♥ 24 ♣ 143

 
Ваше Величество, прочтите
Вам предназначенный стишок
И завтра снова помяните,
Вступив в танцующих кружок.
 
 
Перу Эзопа эта басня принадлежит,
Над ней задуматься серьезно Вам надлежит.
 

Обезьяна-Король

 
И Обезьяна, шутки ради,
Надела царственный венец, —
Смешные делает движенья,
Кривит ужимками лицо,
И глядь! – без всякого стесненья
В венец пролезла, как в кольцо.
Она кривлялась не напрасно
Пред забавлявшимся Зверьем:
Со смехом все единогласно
Мартышку выбрали царем.
Конца не видно поздравленьям;
Лишь у Лисицы хмурый вид,
И, недовольная решеньем, и лилия
Она Мартышке говорит:
«В лесу я знаю место клада;
Его другой не знает зверь;
Вы – царь: он ваш по праву; надо
Лишь раздобыть его теперь».
Жадна до денег Обезьяна;
И вот, чтоб не было обмана,
Сама за золотом бежит;
Но ликовать ей слишком рано!
В словах Лисицы умысл скрыт.
Рассказ о кладе – испытанье.
Мартышка поймана была…
 

Вскоре Вы умрете.

Баснописец

Король увидел в зеркале отражение своего озадаченного лица. Он ничего не понимал.

Анна Сантамария возвращалась в карете от модистки королевы Розы Бертен.

Ничто, казалось, не предвещало того, что сия модистка когда-нибудь взойдет на олимп славы. Роза Бертен родилась в Аббевилле в семье кавалера конно-полицейского корпуса, и, как поговаривали, – то есть как она сама рассказывала, – цыганка предсказала ей блестящее будущее. Эта маленькая провинциалка прибыла в Париж в возрасте шестнадцати лет, мечтая в один прекрасный день быть представленной ко двору. Она устроилась работницей в модный магазин мадам Пажелль «Верх галантности». На самом деле Розу звали Мари-Жанн, но она сочла, что цветочное имя больше подойдет к ее цвету лица и поспособствует ее продвижению в свете, и в этом был тонкий расчет. Как неугомонная пчелка, она начала разъезжать по Парижу, развозя благородным дамам коробки с побрякушками и воротничками. Она познакомилась с герцогиней де Шартр, принцессой де Конти, принцессой де Ламбаль. Все сочли, что Роза не лишена пикантности; герцог де Шартр, находивший ее очень милой, хотел, чтобы она стала его любовницей. Так как она отвергла его ухаживания, он вознамерился похитить ее и осыпать бриллиантами. Однажды, когда она разговаривала с графиней д'Юссон, объявили о приезде графа; малышка и не подумала встать. Госпожа д'Юссон была поражена и строго отчитала ее, на что Роза спокойно заявила: «Просто госпожа графиня не знает, что стоит мне захотеть, и я сегодня же стану графиней де Шартр… Но месье должен помнить о своем титуле, а я не забуду об огромной дистанции, существующей между нами!» После чего она низко поклонилась и удалилась.

Это благоразумное высказывание решило ее судьбу. Роза Бертен основала свой собственный дом на улице Сент-Оноре, «У Великих Моголов», и очень быстро получила уйму заказов. К ней привязалась сама Мария Антуанетта. Анна Сантамария тоже периодически навещала ее, хотя Роза чаще всего сама приезжала к придворным. Малышка недаром уверовала в предсказание цыганки, она и вправду добилась успеха. Как и Анна; ведь красивой венецианке потребовалось немало усилий, чтобы не рассориться с Дюбарри, пока та жила в Версале, в то же время пользуясь доверием Марии Антуанетты и принцессы де Ламбаль, заклятых врагов графини. Анна всему научилась еще в Венеции, когда состояла в браке с лукавым Октавио; сама она происходила из аристократической венецианской семьи, носившей фамилию Сантамария, издавна искушенной в придворных интригах. Со стороны отца среди ее родственников были многочисленные дипломаты, включая двух послов во Франции.

Анна возвращалась со множеством коробок. Она купила одну необычайно изящную соломенную шляпку, украшенную лентами из тафты, другую из атласа, завязывающуюся под подбородком, а также тюлевую косынку и батистовый чепчик. Улыбаясь, она думала о своих покупках, когда карета резко остановилась. Удивленная, она отодвинула фиолетовые занавески и выглянула наружу.

Согнутый в три погибели мужчина, приближавшийся к ней, показался ей отдаленно знакомым. Он был несказанно уродлив. На его лице виднелись три шрама, у него был беззубый оскал, и он напоминал зверя из детской волшебной сказки. Этьенн тут же убедился, что его не обманули. Эта венецианская куколка была восхитительна. Он оглядывал ее чудную шею и груди, налитые, как спелые фрукты; на ней было платье с глубоким декольте и приталенным корсажем, застегнутое на ряд крючков и удлиненное сзади, чтобы подчеркнуть изгиб спины. Платье это, скроенное из бархата цвета сливы, плотно облегало ее фигуру, подобны песочным часам. Светлые локоны Анны были подобраны. На них как бы случайно опустилась инкрустированная драгоценными камнями бабочка.

Охотничий нож, который вытащил слуга Баснописца, окончательно развеял сомнения венецианки по поводу его намерений, и в то же время в карету проник исходящий от него удушающий смрад.

Анна также заметила, что он был не один. Ее остановили на мощеной дороге, ведущей в Марли. Вокруг кареты стояло еще шесть человек. Хотя Анне этого не было видно, но ее кучер не мог пошевелиться, так как ему приставили нож к горлу.

– Я… я ничего не мог поделать, мадам! – закричал он.

Анна подумала, что, возможно, ей удастся задобрить своего похитителя.

Он просунул голову в дверцу.

Она медленно поднимала свое платье.

– Итак, мой друг, что же вам от меня надо?

– Вы должны выйти и следовать за мной, – проговорил Этьенн медоточивым голосом.

Он еще шире улыбнулся, не стыдясь обнажить свои гнилые зубы.

Нежные пальцы Анны скользили вдоль бедра, – из-под платья показался кусочек тела… а также соблазнительная подвязка из черного кружева.

Сверкнул перстень.

Этьенн смотрел во все глаза.

– Но, месье… Вы знаете, кто я такая и как меня называли в Венеции?

Он не заметил небольшой венецианский кинжал, который она вдруг выхватила из-за набедренной застежки; рука ее описала небольшой полукруг. Он едва успел уклониться. Клинок оставил на его подбородке глубокий шрам. Еще один!

– Меня называли Черной Вдовой!

– ШЛЮХА! – взревел он.

Тут же подскочили остальные мужланы, вооруженные кинжалами и пистолетами.

Увидев, что она окружена, Анна гордо вышла из кареты.

С надменным видом она стояла перед ними.

Этьенн отступил на несколько шагов, хватаясь рукой за кровоточащий подбородок.

– Ну, сейчас ты поплатишься!..

Один из его спутников удержал его.

– Стой!. Ее велели доставить невредимой. Ты что, забыл?

– Ладно, но когда мы с этим покончим, красотка моя… Ты тоже отведаешь моего клинка.

Он ограничился тем, что ущипнул ее за щеку. Она запрокинула голову, отодвигаясь от окружавших ее людей.

– Не смей дотрагиваться до меня, ничтожный.

– Пошли. Надеть ей повязку на глаза.

И ее увели.

Налет на загородный особняк

Особняк Эрбле

– Ну а что же теперь?

Виравольта отступил в тень.

Вместе с ним за живой изгородью из самшита скрывались д'Эон и Бомарше. Сапфир в это время ехала в Рюффек на встречу с Шарлем де Брогли. Им показалось странным, что шеф службы созвал своих агентов в «Прокоп» на встречу, которая обернулась западней. Или информация так или иначе просочилась… или дело было в самом Брогли. В это предположение не решались поверить ни Пьетро, ни его товарищи. Но надо было все-таки удостовериться. Сапфир вызвалась исполнить эту рискованную миссию. А миссия, выпавшая надолго Виравольты, драматурга и «мадемуазель» д'Эон, была ничуть не легче.

– Я насчитал их около дюжины, повсюду вокруг замка.

Наступила ночь. Сквозь тучи светила луна, на которой четко вырисовывалось пятно Лунного моря. Силуэт заброшенного особняка напоминал готический замок, вокруг которого вились летучие мыши и совы. На первом этаже мерцал огонь. На юго-восточном углу строения находилась башня с остроконечной крышей, служившая тюрьмой. С обеих сторон лестницы, ведущей на крыльцо, можно было различить старинные рвы. Чуть дальше из водоема доносилось кваканье.

– Я пойду на разведку, – предложил Пьетро.

– Куда, интересно? – усмехнулся Бомарше.

– Я проберусь поверху.

– Поверху? – спросил удивленный д'Эон.

Пьетро улыбнулся, проводя пальцем по краю своей треуголки.

– Я подам вам знак.

Он ринулся вперед.

– Но… Виравольта!

Однако больше его не было слышно.

– Он неисправим, – сказал Бомарше.

– Итальянец, – добавил д'Эон.

Силуэт Пьетро растворился во тьме. Он проскользнул между двумя часовыми с факелами в руках, которые несли вахту с южной стороны, шагая взад и вперед от одного бывшего рва до другого. Спрятавшись за тюремной башней, Пьетро поднял глаза. На первом этаже, расположенном на высоте тридцати футов над ним, находилось открытое окно, достаточно большое, чтобы через него пролез человек; створки со свинцовыми украшениями закрывались снаружи. Пьетро нащупал на своем ремне пистолет господина Марьянна. Он осмотрел крюк над стволом и проверил приводной механизм. Сначала нужно было распутать железный трос, по-змеиному свернутый петлями. Ну же! Эти узлы… просто безумие. Поминутно оглядываясь, он много раз принимался распутывать – петля снизу, петля сверху… В любой момент его могли обнаружить. Он вложил крюк в гильзу и наконец услышал многообещающий щелчок… Затем он навел пистолет на окно.

Щелк.

Никакого эффекта.

Щелк-щелк-щелк?

Пьетро смотрел на пистолет.

В это время Бомарше, не желающий терять времени даром, развлекался в меру своих сил.

– Вот видите, мадемуазель д'Эон… Мы здесь вдвоем… Ночью, в этих кустах…

Бомарше обнял его за талию. Шевалье высвободился.

– Какая дерзость!

Получив отпор, Бомарше не настаивал. Он улыбнулся.

Д'Эон пожал плечами.

Драматург вздохнул и вновь посмотрел в сторону Пьетро.

– Ай! – прошептал он.

– В чем дело?

– Идут, – сказал Бомарше, подбородком указывая на укрытие Виравольты.

Приближался часовой. Он был пока еще в нескольких метрах от тюремной башни, где, прижавшись к стене, стоял венецианец. Бомарше поморщился. Они с д'Эоном не сводили с часового глаз.

– Надо что-то предпринять! – выдохнул д'Эон.

– Да, но что?

– Не знаю! Свистите!

– Свистите, как это – свистите?

Он покачал головой, скорчил презрительную гримасу и пригнулся.

– Скорее! Скорее!

Бомарше поднял камешек. Выйдя из укрытия, он энергично бросил его часовому вслед, затем вновь отступил в кусты.

– Это все, что вы придумали?

Бомарше опять скорчил гримасу.

– Иногда у вас довольно вялый стиль, – проворчал д'Эон.

Камешек гулко ударился о стену замка. Тут же факел изменил направление движения; встревоженный часовой пошел назад. Он остановился на расстоянии нескольких метров и прислушался. Бомарше и д'Эон затаили дыхание. Факел раскачивался из стороны в сторону. Человек вглядывался в темноту. Холодный ветерок теребил листву каштанов.

Щелк-щелк-щелк.

Пьетро выбивался из сил, все еще целясь в направлении окна.

Часовой вновь пустился в путь и уже подходил к месту где стоял Виравольта.

На этот раз Пьетро расслышал его шаги.

Ну же! НУ!

Он изо всех сил нажимал на спусковой механизм.

Часовой почти поравнялся с Виравольтой, когда крюк, вибрируя, вылетел вверх.

Трос моментально ослаб, металлический коготок перелетел сквозь открытое окно и приземлился внутри. Пьетро потянул на себя, и крючок с первой попытки вонзился в оконный выступ. Венецианец оперся о стену. Теперь ему оставалось лишь повернуть собачку в другом направлении, и трос начал втягиваться обратно в патронник, плавно поднимая Пьетро вверх. Из-за угла тюремной башни появился часовой. Его факел проплыл прямо под ногами Виравольты. На мгновение он вновь задрожал, как будто человек что-то почувствовал. Затаившийся в кустах Бомарше вздрогнул; д'Эон взял его за руку. Но Пьетро был вне опасности. Тучу пронесло, и вновь вышла луна; они едва успели заметить ногу Виравольты, тут же исчезнувшую внутри.

– Удалось! – сказал Бомарше.

– А теперь что? – спросил д'Эон.

– Поступим в соответствии с его распоряжением. Подождем сигнала.

Виравольта поспешно спустился на каменный пол замка.

«Ну вот. Это было прос…»

Он замер.

В него целились три пистолета.

Он сокрушенно улыбнулся.

Человек в капюшоне с иронией произнес:

– Добрый вечер.

Доставленная в замок в собственной карете, Анна Сантамария находилась сейчас в огромном зале на последнем этаже. Ей навстречу вышел лично Стивенс. К ним присоединился Баснописец. Она стояла среди своих похитителей со связанными руками и белой повязкой на глазах, беспокойно поводя носом в их направлении. Одна прядь упала ей на лоб. Грудь вздымалась при каждом вдохе. Стивенс забрал кинжал венецианки. Сейчас он лежал на столе, стоявшем в центре помещения.

– Ну и… где я? – произнесла она дерзким тоном. – И кто пускается столь низко, похищая беззащитных женщин?

Стивенс улыбнулся.

– Беззащитных… Это еще как сказать.

Баснописец сидел чуть поодаль, рядом с камином внушительного вида, подперев подбородок рукой в перчатке. Время от времени он машинально тер сапогом по пятнам от пыли и пепла на полу. На железных каминных крюках были подвешены воздуходувный мех и воспламеняющаяся головешка. На высоком потолке виднелись массивные дубовые перекрытия. Зал освещала старинная люстра, цепью прикрепленная к кольцу на северной стене. На южной стене висела потертая шпалера, изображавшая охотничью сцену в Сен-Жермен. С восточной стороны за малиновыми шторами скрывалось другое крыло здания. Посреди комнаты на пыльном ковре стояли стол на витых ножках и шесть стульев. Наконец, в углу, на бюро с парными канделябрами, были разложены планы. Через окно доносился шум ветра, можно было разглядеть луну и верхушки деревьев, а далее – крыши и колокольню Эрбле.

Стивенс подошел к Анне и погладил ее по лицу. Она отвернулась.

– Ну, ну, моя дорогая, моя мегера,… Спокойно.

Он повернулся к Баснописцу.

– Вы схватили лакея, но не смогли заполучить господина… И решили отыграться на супруге?

– Ла… лакея? Господина? О чем вы? – спросила Анна.

– У меня есть свои планы. Раз она в наших руках, Виравольта сделает все, что необходимо. Он сдастся, жертвуя собой, или же станет служить нашим интересам. Не беспокойтесь и позвольте мне продолжать игру. Поле боя будет расчищено, как вы того хотите, и мы вместе нанесем роковой удар.

– Кто вы?! – закричала Анна. – Где Пьетро? Где мой сын? Стивенс оглядел ее с ног до головы. От ее красоты дух захватывало. Щеки горели, и это почти животное исступление делало ее еще прекраснее.

– Раз вам угодно, давайте познакомимся.

Стивенс погладил розу, приколотую к его костюму.

Red for Lancaster, white for the York.

Он снял повязку с глаз Анны.

Она едва сдержала крик, когда лорд Стивенс с улыбкой положил руку ей на плечо.

– Пожалуйста, моя дорогая. У вас чудесные глаза, это бесспорно… От любви к вам можно умереть, прелестная маркиза… Они зеленые, голубые или карие? Всего понемножку, в зависимости от освещения… Удивительно… И если бы только одни глаза…

– Стивенс, – перебил Баснописец. – Не валите все в одну кучу.

Стивенс лукаво улыбнулся.

– Совершенно очевидно, что не вам удастся воспользоваться ею в том смысле, который имею в виду я.

Баснописец промолчал.

Стивенс снова посмотрел на Анну:

– Дорогая моя, я позабочусь о том, чтобы ваш загородный отдых здесь оказался приятным. А если вы будете благоразумно себя вести, то я смог бы даже снять ваши…

Он запнулся. В дверь глухо и настойчиво стучали.

Стивенс выругался:

– Ну, что там еще! Да!

Дверь распахнулась, за ней стоял Этьенн. Изобразив ироничный реверанс, он облизал губы и сказал:

– Здесь Черная Орхидея.

Стивенс и Баснописец переглянулись.

У Анны замерло сердце.

– У вас еще есть время удрать, – сказала она насмешливо.

– В… Виравольта? – переспросил Стивенс недоверчиво.

– Под надежной охраной, – елейным голосом уточнил Этьенн. – Он пытался проникнуть в замок… Мы посадили его в камеру.

– Вы уверены? – уточнил Стивенс.

Этьенн подтвердил. Анна помрачнела.

– Он еще расторопнее, чем мы предполагали, – сказал Баснописец.

– Не стоит так зазнаваться, – заметил Стивенс. – Оказалось достаточно двух-трех человек, чтобы его схватить, в то время как двадцать потерпели поражение в «Прокопе». Нечего особенно ликовать.

– Вынужден с вами согласиться, – произнес Баснописец, нахмурившись.

Воцарилось молчание, затем Стивенс повернулся к Анне.

– Отлично. Вы довольны? Но это еще не самое лучшее. Я думаю… я думаю, ему неизвестно, что вы здесь.

Он повернулся к Баснописцу.

– Друг мой, подготовим же эту встречу, если вы ничего не имеете против… Вы можете подыскать любую подходящую басню. Кем будет наш гость – псом, ослом, совой? А она? Мышь или тигрица?

Баснописец медленно снял перчатки.

Анна опустила взгляд на его руки… Она прищурилась.

Показались его усыпанные перстнями пальцы.

Стивенс повернулся к Этьенну.

– Вы приведете его к нам… как только мы будем готовы.