Текст книги "Алма-Ата неформальная (за фасадом азиатского коммунизма)"

Осенью 74-го года я играл в группе у Алексея Попернацкого – известного музыканта, который считался грамотным и продвинутым по тем временам профессионалом. Репетировали в актовом зале Зооветинститута. В основном снимали «фирменные» вещи таких групп, как «Дип Пепл», «Битлз», «Юрай Хип» и так далее. Это было в кайф. Практически все студенческие группы, которых было тогда множество, занимались именно этим. Мало кто писал и исполнял собственные песни. Подрабатывали с этим ансамблем на халтурах: свадьбы, банкеты. Было интересно. Попутно я учился на дневном отделении экономического факультета в Политехе, где вовсю гремел «Дос-Мукасан». Однажды я попал на их концерт, который они давали в альма-матер по поводу перехода в профессионалы. Честно говоря, при всей моей любви к хард-року концертом «Досов» я был потрясен. Они играли другую музыку, не ту которую я обожал, но все было так классно сделано, так отрепетировано и по-настоящему профессионально сыграно, что концерт произвел на меня сильное впечатление. Я долго ходил сам не свой.

И вот однажды во время одной из наших репетиций в «Зоовете» в зал вошли два человека. Я сразу их узнал – это были Мурат Кусаинов – руководитель «Дос-Мукасана», и Нуртас Кусаинов – вокалист группы. Первое время я думал, что они братья, так как фамилии у них были одинаковые. Они о чем-то пошептались с Попернацким, а потом Алексей попросил нас сыграть пару вещей для его друзей. Мы сыграли пару хитов «Дип Пепл» – конечно, коряво, но зато вместе. И после этого своеобразного прослушивания мне последовало предложение серьезно заняться музыкой в составе группы «Дос-Мукасан».

И начались изматывающие репетиции уже в здании «старого» Казахконцерта, которое находилось на углу улиц Пушкина и Гоголя. Репетировали дни и ночи напролет. Мне нужно было освоить почти двухчасовую программу (причем нот я не знал, чтобы сразу с листа исполнять партии. Да и мало кто тогда знал ноты). Это же была профессиональная группа, а не студенческая самодеятельность. До сих пор помню, как это было тяжело. Отрабатывался каждый нюанс, каждая барабанная сбивка, каждая фраза оттачивалась до автоматизма. После того как инструментальная часть была отрепетирована, все сводилось вместе с вокалом. А это еще много часов работы над каждой песней! Я тогда понял, насколько тяжело быть и стать хорошей группой. Это колоссальный труд! Так продолжалось сутками, неделями! И все же, благодаря тому, что Мурат Кусаинов проявлял по отношению ко мне, а также к другому новичку ансамбля бас-гитаристу Мурату Сарыбаеву, завидное терпение, постепенно все вошло в норму. И вот наконец наступил момент истины: мы сдали на «ура» приемной комиссии Министерства культуры КазССР программу, и уже в январе-феврале 75-го года «Дос-Мукасан» выехал на гастроли по Казахстану. Сказать, что это были триумфальные гастроли, значит, не сказать ничего. Это было настоящим наваждением, ураганом, я бы назвал все это «досмукасаманией», аналогично «битломании» на Западе.

Кстати, с «Досами» я проработал до зимы восьмидесятого. А потом после продолжительной пьянки сорвал концертный тур, и меня с треском оттуда выгнали. Будь ты хоть Ринго Старром, но если срываешь гастроли, не даешь чувакам заработать, то с тобой разговор будет короткий. Правда, они пригласили меня в ансамбль во второй раз, уже в 84-м году. И что вы думаете? Опять пьянка! И снова я не еду с ними в тур по городам Советского Поволжья. Невезуха какая-та. Наверное, правильно, что КГБ не пустил меня в США с ансамблем, а то я бы там чего-нибудь натворил непотребного.

Нуртас Кусаинов, вокалист:

– В начале 1975 года начались интенсивные гастроли ансамбля по Казахстану. Дело в том, что «Казахконцерт» был сильно заинтересован поскорее отправить нас в тур. Ансамбль мог принести значительную финансовую выгоду. Так что, быстро подготовив программу со вторым составом, мы выехали в Кзыл-Орду, и первыми слушателями стали работники милиции УВД Кзыл-Ординской области. Концерт состоялся в Доме Политпросвещения. Когда открылся занавес, то меня поразил состав зрителей: одни милиционеры, одни серые мундиры. А когда прозвучали первые песни, которые всегда проходили на бис, то реакция была нулевая. Думаю, что-то не так – может, новый состав ансамбля не воспринимают? Так продолжалось до песни Тлендиева «Куа Бол», которая на русский переводится как «Будь свидетелем». Автор призывает быть свидетелем не преступления, а свидетелем красоты природы Ала-Тау. И зал вдруг как прорвало. Я думаю, тут немаловажную роль сыграл юмор Бахыта Джумадилова, который обыграл название песни. А потом все расслабились, и концерт прошел на «ура».

В те дни ансамбль давал по 5–6 концертов в день! Причем все это вживую, без всяких фонограмм и не всегда на одной точке. Бывало, перевозили аппаратуру раза три в день с одной концертной площадки на другую и даже за несколько десятков, а то и сотен километров. И это были не халтуры, а полноценные концерты. Работа была адская. Все просто с ног валились. После первого гастрольного тура я потерял примерно килограммов десять веса. Но, несмотря на все эти трудности, удовольствие от этих концертов было огромное. Народ нас просто носил на руках. Люди стояли возле наших гостиниц, чтобы получить автограф, сфотографироваться с нами. Или просто увидеть кого-либо из ансамбля. Наверное, еще ни одна группа в Казахстане не была предметом такого обожания.

Хочу вспомнить случай, когда во время одного из первых живых наших концертов во Дворце имени Ленина толпа, которая не достала билетов, просто смела охрану и поломала огромные стекла этого уникального строения. Потом этот случай стал предметом обсуждения на Бюро ЦК Компартии Казахстана. И нас даже хотели запретить, но Кунаев, который всегда относился к нам с теплотой, защитил ансамбль. Вот какой случай произошел в одной из поездок по Чимкентской области. К нам за кулисы пробрался возбужденный молодой человек, немного подшофе – оказывается, у него родился сын, и он назвал его Мукасаном! И в честь этого джигит даже встал на колени перед нами, чтобы упросить нас поехать к нему домой. Домой к нему поехали, посидели за столом и пожелали, чтобы мальчик вырос талантливым и удачливым. Уже через много лет этот парень стал певцом и создал свою группу, которую назвал «Нур-Мукасан»!

Вообще было бесчисленное множество историй, которые случились во время гастролей по городам и весям Советского Союза. Но вот особенно запомнилась семимесячная поездка в США и страны Латинской Америки. Для нас, выросших за «железным занавесом», соприкосновение с капиталистической действительностью было настоящим шоком. Особенно первая остановка перед Соединенными Штатами на Канарских островах. Когда мы вышли (а моряки говорят не плавать, а ходить, потому что плавает известно что) из Одессы, был слякотный декабрь 1976 года, а тут – 25 градусов тепла. А когда мы сошли на берег, то сразу же нас просто поразило обилие всего, чего душа хочет. Из голодного и бедного соцлагеря мы попали в настоящий оазис изобилия. К тому же цены тут были без пошлинных накруток, поэтому джинсы стоили от 3 до 5 долларов, а сигареты, например, «Мальборо» – по 25 центов за пачку. Множество отдыхающих туристов, в основном из Англии и Германии, – красивые загорелые женщины и мужчины. А вокруг царит такая безмятежность, что я подумал – если и есть рай на земле, то вот он. Потом мы увидели и другие места, но именно Канары были самым первым и ярким впечатлением от этой поездки.

В то время в Союзе, как известно, был страшный дефицит всего, особенно хорошей одежды, и нам, молодым, прежде всего хотелось хорошо и модно одеться, но той зарплаты, что платили, не хватало. (А нам платили, как старшим офицерам – по 45 долларов в месяц, к тому же шла тройная зарплата в СССР, а также одна зарплата в чеках Международного морского пароходства.) Туристы-американцы постоянно просили кассеты с нашими записями или пластинки. Но ни того ни другого у нас, конечно, не было. И тогда мы с Бахытом Джумадиловым купили кассетный магнитофон и несколько блоков кассет. В Мексике 10 кассет стоили всего 1 доллар. Сделали запись концерта, вложили в кассеты полиграфическим способом выполненную обложку (на теплоходе была своя типография) и начали продавать по 7 долларов за штуку. Отбоя не было от желающих их купить. И мы ощутили себя чуть ли не миллионерами, когда на руках появились первые сотенные бумажки. Нам хотелось привезти из Америки несколько машин. Например, в Новом Орлеане приличная, слегка подержанная машина тогда стоила 300–400 долларов. А в той же Одессе продать ее на месте можно было уже за 20–30 тысяч рублей. Но начальство категорически потребовало прекратить все это «безобразие», грозя отослать обратно в Союз. Так мы не стали воротилами шоу-бизнеса.

Бахыт Джумадилов, вокалист, его еще называют Мистер Кудаша:

– Говорят, что в 73-м году вы поехали в Минск на конкурс артистов советской эстрады по фиктивным документам?

– В Казахстане не нашлось достойного коллектива, чтобы представлять республику на этом престижнейшем конкурсе. И нам дали документ, что мы – профессиональная группа. Это было обманом, санкционированным свыше. Тогда уже появились «Песняры», «Самоцветы», и они тоже участвовали в этом конкурсе, но они были профессионалами, а мы – студенческим ансамблем. И даже и не надеялись на то, чтобы выиграть конкурс – хотелось просто поучаствовать, набраться опыта. Подготовили небольшую программу, в том числе там была песня «Соловьи России» известного советского композитора Валентина Левашова. Неожиданно прошли первый тур, потом второй, а на третий уже вышли «Песняры», еще кто-то и мы. У нас с «Песнярами» установились прекрасные отношения. Они нам даже давали свою аппаратуру «Динакорд», тогда ведь это была целая проблема. В финале выступали вместе с ними во Дворце спорта Минска, и Дворец стоял на ушах. Концерт транслировался на весь Советский Союз. Решение жюри было таким: первое место дали «Песнярам», второе – «Дос-Мукасану». И в Берлин на Всемирный фестиваль молодежи и студентов тоже вместе с «Песнярами» поехали. И там на конкурсе молодежной песни получили золотую медаль. Это была уже вершина для группы из соцлагеря.

В 73-м году, когда ехали на 10-й Всемирный молодежный фестиваль в Берлин, то поезд возглавлял Тяжельников, первый секретарь ЦК ВЛКСМ, который любил иногда пропустить рюмашку-другую. И Гена Янаев, будущий гэкачепист, ехавший в нашем вагоне, тоже любил заложить за воротник. У него был бурный роман с одной из наших молодых танцовщиц, не буду называть ее фамилию, а Женя Мартынов как просыпался, то сразу пел свою «Лебединую верность». Когда в Берлине давали общий концерт, неожиданно на сцену вышел Дин Рид. Высокий, широкоплечий блондин с ослепительной улыбкой, он стал вместе со мной петь на русском «Пусть всегда будет солнце». На следующий день все немецкие газеты вышли со снимками Дина Рида и вашего покорного слуги. А «Песняры» неоднократно приходили к нам на концерты. Мы вместе выступали на фестивале «Белорусская осень» и однажды даже поехали в колхоз, которым руководил молодой энергичный коммунист Александр Лукашенко.

– Говорили, что во время поездки в США вам предлагали остаться…

– На теплоходе мы работали вначале с американским составом под названием «Дэнлепор», но через некоторое время наш импресарио отказал им, так как посчитал, что мы и без них прекрасно справляемся. Этот американский импресарио, опытный профессионал Чарльз Рэо, вообще предлагал нам полугодовые гастроли по Штатам, а потом и американское гражданство. Но, честно говоря, тянуло домой.

Бурные семидесятые:

Так как «Досы» были выходцами из Политеха, то как бы им в противовес появилась группа, которая работала в рамках студенческого коллектива на базе Сельхозинститута, под названием «Алтын-дан» («Золотое зерно»). Одно время «Алтын-даном» взялся рьяно руководить композитор Владимир Львовский, за глаза его называли Тигровским, и эта группа даже заняла первое место на Всесоюзном конкурсе «Алло, мы ищем таланты» в Ташкенте в 1973 году. Вообще, конечно, жаль, что там не было постоянного руководителя. В разные годы у руля «Алтын-дана» находились разные люди, например Тлес Кажгилиев или Кайрат Магавин, которые выполняли прекрасно свои краткосрочные задачи. А ведь ансамбль мог достичь таких же вершин, как те же «Досы». Там играли такие известные в центряке пацаны, как Жаныбек Ашигалиев по кличке Мынко, Нурлан Курмангалиев по кличке Пэж, Константин Соснин, Галым Мухамедов и др.

«У нас начинали свою певческую карьеру Нагима Ескалиева, Айжан Таженова, Айгуль Бабаева, – вспоминает Шамиль Арысов, бывший гитарист группы, ныне успешный бизнесмен. – С нами одно время работал Фархад Мусабаев, сегодня он известный канадский музыкант, и Миша Джураев, ныне преподающий барабанное дело в Германии. В 1978 году, так же как и «Дос-Мукасан», мы сняли музыкальный фильм под названием «Алтын-дан андери». Добавлю от себя, что недавно, как раз накануне 75-летия своей альма-матер, бывшего СХИ, а ныне Аграрного университета, они тряхнули стариной и выпустили компакт-диск, мгновенно ставший раритетным.

Был еще очень популярен молодежный коллектив, такая гремучая смесь варьете вперемешку с выступлениями молодых певцов под состав, называемый эстрадным оркестром. Это уже были профессионалы – такие же, как и «Дос-Мукасан». (Когда я пишу о профессионалах, это означает, что эти люди добывали хлеб насущный исключительно музыкой, только это отличало их от других групп, о которых здесь идет речь.) Коллектив назывался «Гульдер» и был создан в пику гремевшему тогда на весь Советский Союз ансамблю из Узбекистана под названием «Бахор». И, как это всегда бывает в самом начале творческого пути, «Гульдер» очень даже высоко котировался среди союзных администраторов и менеджеров, составлявших схемы туров для всех гастрольных коллективов СССР. Профессиональные музыканты, прекрасные молодые певцы и певицы, современный балет, составленный в основном из девушек титульной национальности КазССР – все это играло только на руку «Гульдеру». Оттуда вышли такие известные исполнители, как Роза Рымбаева, Макпал Жунусова, Сенбек Джумагалиев, Асан Макашев, «А-Студио», «Мюзикола» и т. д. Директором коллектива долгое время был Габиден Туякаев.

Но постепенно коллектив стал понижаться в табели о рангах. Гульдеровский бэнд стал проходным местом, куда можно было устроиться любому страдающему алкоголизмом музыканту, от которого уже избавились другие коллективы, и ансамбль медленно хирел, а потом вообще потерялся во времени. (Нужно заметить, что алкоголизм и наркомания были вообще постоянным фоном жизни всего музыкантского, артистического братства.) Тем не менее это была славная страница в истории эстрады и популярной музыки нашей республики. Зато сегодня «Гульдер» снова возрождается. Пожелаем удачи этому коллективу.

Интересно, что примерно в то же время по типу «Гульдера» стали создавать национальные коллективы – корейский «Ариран» и уйгурский «Яшлык», которые пользовались бешеной популярностью в среде своих соплеменников. К тому же следует добавить, что и другие города республики тоже славились своими музыкантами. Чимкент был известен крепкими джазовыми традициями, Караганда – школой гитаристов, Целиноград – своими рок-музыкантами братьями Ушаковыми, а Усть-Каменогорск – движениями теперь уже российского продюсера Барри Алибасова.

Вообще, начало семидесятых годов ознаменовалось в Алма-Ате настоящим всплеском музыки в стиле рок и поп. Тогда еще коммунистические надзорные органы не понимали, какое это было зло для советского режима, потому что именно с проникновением рока, этой поистине бунтарской музыки, и началось падение империи зла. Но в те годы с удовольствием, я бы даже сказал, с неким комсомольским задором всякие молодежные комитеты, ответственные за работу с новым поколением, организовывали фестивали и конкурсы популярной музыки. Советская власть сама рыла себе могилу.

Итак, комсомол вызвал к жизни такие группы, как, например, «Золотые Оливы», в которой играл покойный теперь уже Виктор Назаров по кличке Бэк, друг Барри Алибасова, в последующем известного продюсера «Интеграла» и «На-Ны», который и сам не гнушался в те времена играть на танцах. Совершенно хипповый был состав. (Потом вместе с Бэком стал работать просто крутейший барабанщик Толик Котов по кличке Мурзилка, который затем ушел из музыки и сделал головокружительную карьеру профессионального юриста и политика. Со временем профессор Котов стал сенатором нашей республики. Хочу добавить, что нынешний министр культуры, спорта и средств массовой информации господин Есет Косаубаев тоже был прекрасным барабанщиком. И тоже выбрал иную стезю.)

Вообще, в то романтическое время очень были популярны именно студенческие группы: «Норды», «Оптимисты», «Искатели». Лидер – гитарист «Нордов» Виктор Калюжин по кличке Патрон был тогда популярен в городе не меньше Ричи Блэкмора или Джимми Пейджа. На базе ЖенПИ появился даже вокально-инструментальный ансамбль «Айгуль», в котором работали только девушки титульной национальности. Аульные девчонки стояли на сцене в костюмах с люрексом с гитарами в руках и пели на несколько голосов. Это было оригинально и свежо.

В середине семидесятых в Энергетическом институте образовалась довольно интересная команда «Улан», в которой играли самобытный Насер Кульсариев (он ушел от нас безвозвратно), Ерлан Канапьянов и другие. Очень популярна была и группа «Шалкыма», продолжившая традиции «центровской попсы». Ею руководил ныне покойный композитор Тлес Кажгалиев. Там же подвизался и Жанбота Тауякбаев по кличке Ботя. Позже он напишет для Розы Рымбаевой хит под названием «Атамекен».

Появился в Алма-Ате также чисто центровской коллектив под названием «Жетыген». Их отличал высокий профессионализм. Его руководителем был известный алматинский композитор Талгат Сарыбаев по кличке Татик. К сожалению, сегодня он болен, но все музыканты с теплотой отзываются об этом прекрасном человеке и настоящем профи. Его отец был собирателем музыкальных инструментов, и у них на квартире одно время даже располагался знаменитый Музей профессора Сарыбаева. Я приходил туда неоднократно, и это было потрясающе. Особенно поражали воображение старинные шаманские инструменты – кобызы, которые, даже будучи в состоянии спячки, излучали мистическую энергетику. Татик однажды рассказал мне, как они с отцом нашли один древний кобыз на чердаке заброшенного дома, и когда разворачивали сверток, то в первую минуту ему показалось, что там находится живой ребенок!

А «Жетыген», пропавший было из вида, словно проснулся после многолетней спячки с песней «Тополя». И ныне пребывает в прекрасной творческой форме, о чем свидетельствуют многочисленные выступления по ТВ и живые концерты, особенно на музыкальном фестивале «Алма-Ата – моя первая любовь». Недавно парни выпустили компакт, за которым гоняются коллекционеры. Вот нынешний состав «Жетыгена» – Сагнай Абдуллин, Наджиб Вильданов, Кобланды Мусин, Пернебек Хасенов и братья Мергалиевы.

Можно смело сказать, что господин Валерий Юлевич – один из тех, кто стоял у истоков всей нашей современной музыки: джаза, эстрады, если хотите, рока и попсы. Именно он создал казахстанскую школу драммеров. Вот что он сам рассказывает об этом:

– Начал играть на барабанах в 55-м году. Учился в 39-й школе здесь в Алма-Ате, там был маленький оркестр. Так вышло, что вместе со мной учились трубач, саксофонист и тромбонист. Потом они стали известными музыкантами – Геннадий Билин, Вечяслав Абрамов. Мы выступали на олимпиадах, школьных, вечерах. Играли эстрадную музыку. Уже потом в составе молодежного ансамбля «Факел» мы поехали в 56-м году на Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Москву. Причем добирались туда своим ходом, на машинах. По дороге давали концерты. Обратно вернулись так же. Поездка продлилась 45 дней. А потом всем участникам оркестра выдали аттестаты зрелости без всяких экзаменов. С тех пор я уже не мог жить без барабанов. Родители хотели, чтобы я поступал в Горный институт. Но мне все это было безразлично, на экзамены я не пошел. Устроился на литейно-механический завод в токарный цех и там сделал себе барабаны. Выточил детали, а кожу натянул собачью. И в том же 57-м году в Алма-Ату приезжает передвижка – цирк. Они тогда все от Москвы работали. И они пригласили меня в оркестр. С цирком я проездил 2 года. Было интересно. Всю Среднюю Азию объездили, на Севере побывали. Вернулся в 59-м, как раз здесь организовывался эстрадный оркестр Казахского радио и телевидения.

– Вот об этом поподробнее.

– Первым дирижером был Валериан Павлович Каретников. Вначале был такой состав – 2 трубы, тромбон, 3 саксофона, виолончель, гитара, контрабас, барабаны, 5 скрипок, рояль, ударные. В лучшие времена, когда был полный бэнд, в штате работало порядка 45 человек плюс 9 вокалистов. А через некоторое время Василий Калистратович Лисица стал первым высокопрофессиональным дирижером. И как раз при нем был расцвет оркестра. Руководил он коллективом с середины 60-х годов до середины 70-х. Потом уже Александр Владимирович Гурьянов у нас работал, затем назначили Геннадия Сироту. А последние годы оркестром руководил Кенес Дусекеев. Он, кстати, профессиональный композитор.

– Оркестр был создан для пропаганды современной казахстанской песни. Но ведь играли и западную музыку?

– Еще при Лисице интересовались джазовыми программами. Но нам запрещали играть джаз. И все же присылали ноты из Москвы – Каунта Бэйси, Дюка Эллингтона, там с их с записей партитуры снимали один к одному. И мы умудрялись включать их в концертную программу. И все же мы пытались приобщать и наших композиторов, чтобы они писали легкую эстрадную музыку с элементами джаза. Например, очень сильным был Тлес Кажгалиев. Работая на радио, играли параллельно малым составом на танцах в Доме культуры на пересечении улиц Комсомольской и Ауэзова. Исполняли джазовую программу – всегда аншлаг. И Тахир еще пацаном туда приходил. А потом он у меня занимался. Тогда барабанщиков вообще не было. Был еще Леня по кличке Белый. Это 60-е – 70-е годы. Затем создали полный бэнд и начали работать на танцах в Парке панфиловцев. Чтобы был репертуар, по ночам записывали «Голос Америки» на магнитофон, а потом снимали эти произведения «в ноль» и играли…

Там же, на танцах в Парке панфиловцев, появился настоящий джазовый состав, который возглавлял Тахир Ибрагимов – амбициозный и талантливый джазовый барабанщик. А когда к нам приехали знаменитые «Нью-Йорк джаз репертори», в середине 70-х, то именно в его квартиру на втором этаже, теперь уже почти развалившегося дома в центре Алма-Аты, набилось столько американских джазовых звезд, что на квадратный метр в тот момент там их было больше, чем в самой Америке. И вообще, это была некая неформальная штаб-квартира алма-атинской андеграундовой музыки – джаз ведь тоже играли не вполне официально. И когда там пили водку легендарный американский барабанщик Бобби Розенгарден, американская певица Кэрри Смит, немецкая вокалистка Инга Румпф, а также другие иностранные музыканты, то рядом с домом всегда топтались тайные агенты КГБ, и всех, кто туда заходил, брали на галочку…

Наверное, тогда это была наивысшая точка признания алма-атинского джаза как феномена. Потом все пошло накатом. Возник джаз-клуб, постоянно игрались джазовые концерты, создавались коллективы типа «Бумеранга», «Медео» и другие, не такие знаменитые. («Бумеранг» и «Медео» – детище братьев Ибрагимовых: Тахира и Фархада.) Наши музыканты побывали на всех известных в то время джазовых фестивалях необъятной социалистической Родины: Ташкент, Днепропетровск, Тбилиси, Москва, Новосибирск, Самарканд и даже Душанбе! Была и заграница – Германия, Финляндия… Власти в полглаза наблюдали за этой джазовой вакханалией. Времена, когда считали, что джаз играют те, кто родину продаст, прошли. Теперь предполагалось, что это музыка черных рабов, которые выступают против белых угнетателей. Появились, как я уже писал выше, свои джазовые школы и в Чимкенте, Караганде. Имена тех героев джаза до сих пор на слуху: Лева Гофман (прекрасный вокалист, уже покинувший этот мир), пианист Гоги Метакса (живет в Греции), композитор Эдуард Богушевский (эмигрировал в США), саксофонист, основатель известного ансамбля саксофонистов «Сакс хорус» Гаррик Геллер (сегодня в Израиле), пианист Лева Липлавк (тоже обрел Землю обетованную), пианист Михаил Ермолов (играет в джазовом ресторане в Нью-Йорке), трубач Юрий Парфенов (работает в оркестре Олега Лундстрема в России)…

Казахстанские джазмены были всегда востребованы и играли на сценах практически всех мегаполисов СССР. Свингующая Алма-Ата щедро выплескивала лишнюю джазовую магму. Тогда же возникла легенда о джазовом алма-атинском рае, о городе-джазе, о городе-блюзе… И действительно, если уж захотелось послушать местную джазовую звезду именно сейчас, именно сегодня, то можно было пойти в ресторан «Иссык», где играл один бэнд, в «Туристе» работал уже другой, а в ресторане на втором этаже старой гостиницы «Казахстан» зажигал третий состав. Джаз – на любой вкус, настоящий драйв, живой саунд, непосредственное общение, смешение языков и стилей…