Текст книги "22 июня – 9 мая. Великая Отечественная война"

Потеря Минска

Гудериан совещается с генералами-командующими соединениями его группы. На фотографии справа налево: командующий 2-й танковой группой генерал-полковник Гейнц Гудериан (Heinz Wilhelm Guderian), командир 17-й танковой дивизии генерал-лейтенант Ганс-Юрген фон Арним (Hans-Jürgen Theodor Bernhard von Arnim), командующий 47-м моторизованным корпусом генерал танковых войск Иоахим Лемельзен (Joachim Lemelsen)

Наиболее сильным резервом для противодействия немецкому вторжению в руках командования Западного фронта был 6-й механизированный корпус, который насчитывал почти тысячу танков, в том числе 350 новейших КВ и Т-34. Направление его использования нужно было выбрать уже в первый день боев, до того как германские танковые клинья глубоко продвинутся на советскую территорию. Гродно – район действий 3-й армии В.И. Кузнецова – естественным образом стал узловой точкой боевых действий. Фронтовая разведка также определила здесь сосредоточение немецких «панцеров». Разведчики пришли к выводу, что именно здесь германские танковые клинья наносят основной удар. Без колебаний командующий фронтом Д.Г. Павлов решил бросить в бой свой самый сильный резерв 6-й механизированный корпус, который насчитывал почти тысячу танков, в том числе 350 новейших тяжелых КВ и средних Т-34 именно под Гродно.

Вступила в бой и авиация. Первый удар немцев по ВВС РККА оказался сильным, но не смертельным. Потрепанные ВВС Западного фронта пытались оказывать сопротивление противнику. 24 июня три девятки бомбардировщиков СБ наносили удар по скопившимся у переправы через реку Щара танкам Гейнца Гудериана. Нанеся немецким «панцерам» чувствительные потери и разрушив переправу, на обратном пути бомбардировщики подверглись атаке истребителей противника. Из 27 советских «бомберов» на базу не вернулось только десять. Вскоре целью номер один для советской авиации стали прорвавшиеся к Бобруйску немецкие танки. Приказ штаба фронта был полон отчаяния: «Всем соединениям ВВС Западного фронта. Немедленно, всеми силами, эшелонированно, группами уничтожать танки и переправы в районе Бобруйска». Прикрытие истребителями организовано не было и удары по переправам на Березине 30 июня стоили почти полусотни сбитых дальних бомбардировщиков ДБ-3. Столь же богатыми на потери стали атаки танковых колонн противника, которые были плотно прикрыты истребителями Люфтваффе.

Данное решение в целом соответствовало воле Сталина и Генерального штаба. Только позднее стало ясно, что этот выбор был неверным. Под Гродно находилась лишь пехота немецкой 9-й армии, в донесениях которой появились слова «скопление танков», «сильный контрудар», «тяжелые бои». Таким образом, энергичное наступление на этом участке фронта не могло замедлить продвижение 2-й танковой группы Гудериана. Его танки безостановочно шли на Минск, в то время как советский 6-й механизированный корпус безуспешно таранил позиции пехоты. Здесь тяжелые танки Красной Армии встретил огонь немецких зенитных орудий и сильные удары с воздуха пикирующих бомбардировщиков.

У командиров и командующих Красной Армии 1941 года не было тех знаний о составе и направлении движения группировки противника, какими мы располагаем сегодня. Удар Люфтваффе по аэродромам лишил советское командование авиации как эффективного средства разведки. Поначалу командующий Западным фронтом Д.Г. Павлов недооценивал немецкую группировку в районе Бреста. Разведкой ее ударная мощь оценивалась всего в одну-две танковых дивизии. Огромная масса танков и мотопехоты 2-й танковой группы двигалась вперед, густо окутанная «туманом войны», когда военачальники вынуждены принимать решения в условиях недостатка информации. «Туман» рассеялся неожиданно. Ранним утром третьего дня боев в ходе удачного контрудара Красной Армии под Слонимом был разбит моторизованный отряд противника. В машине у убитого немецкого офицера была захвачена штабная карта с нанесенной обстановкой. В неразберихе первых дней войны прошли сутки, прежде чем ценнейший документ попал по назначению – в штаб фронта. Командующему Д.Г. Павлову как бывшему танкисту было достаточно одного взгляда на трофейную карту для того, чтобы осознать свою страшную ошибку. Вместо одной танковой дивизии из Бреста на Минск и Бобруйск двигались сразу три моторизованных корпуса Вермахта. В каждом из них было по нескольку танковых и моторизованных дивизий. Это означало смертельную угрозу окружения для большей части войск Западного фронта.

Надо отдать должное генералу Павлову – в тяжелейшей ситуации он принял радикальное решение незамедлительно. Командующий фронтом отдал приказ на общий отход войск на восток. Свой главный козырь, 6-й механизированный корпус, Павлов сразу же перенацелил на Слоним. Тот должен был выйти из боя под Гродно и попытаться устранить неожиданно открывшуюся угрозу. Однако было уже поздно. Танки Гудериана, ворвавшись в Слоним, перехватили шоссе Белосток-Минск. В лесисто-болотистой местности Белоруссии контроль над шоссейными дорогами имел ключевое значение для ведения боевых действий. Даже перехват одной крупной магистрали радикально менял обстановку на театре военных действий.

Герман Гот и Гейнц Гудериан мечтали прежде всего о прорыве к советской столице – Москве. Верховное главнокомандование Вермахта, напротив, предпочитало синицу в руках вместо журавля в небе. «Синицей» было окружение войск Красной Армии восточнее Минска. Оба командующих немецкими танковыми группами получили однозначные приказы: «Главная цель – Минск!» Здесь сразу же проявился различный подход двух немецких танковых генералов к приказам сверху. Гот поворчал, поспорил, но повернул в направлении столицы Белоруссии, а Гудериан в первую очередь стремился вперед – на восток.

Немецкие автомобили из состава 2-й танковой группы вброд преодолевают реку в Белоруссии. Июнь-июль 1941 года. На переднем плане – 1-тонный полугусеничный тягач Sd.Kfz 10, на заднем – средний универсальный легковой внедорожник Pkw

Советское верховное командование требовало от руководства Западного фронта «за Минск драться с полным упорством и драться вплоть до окружения». Столицу Белоруссии бомбили с первых дней войны, город горел, и небо застилал дым пожарищ. Генерал Д.Г. Павлов приложил немало усилий, чтобы превратить его в «крепкий орешек». Командующий Западным фронтом загодя выдвинул к Минску свои резервы – несколько стрелковых дивизий, которым пришлось занять оборону на широком фронте. Некоторую надежду на успех обороны давали укрепления на старой советско-польской границе к западу от Минска – часть так называемой Линии Сталина, построенной еще в начале 1930-х годов. В период между Первой и Второй мировыми войнами многие страны увлекались строительством оборонительных «линий». Так, во Франции возводилась линия Мажино, в Финляндии – линия Маннергейма, Германия строила линию Зигфрида. Советский Союз здесь также не стал исключением. Повинуясь приказу командования, Гот бросил на Минск свои главные силы, два моторизованных корпуса. Тем не менее взять город уже на пятый день войны немцам не удалось. Прорвавшаяся через незанятый участок Линии Сталина одна из дивизий группы Гота сразу же была контратакована войсками Красной Армии и связана боем. Ее передовые части даже на какое-то время оказались в окружении. Остальным дивизиям пришлось, как писал позднее сам Гот, «с тяжелыми боями прорываться через линию укреплений на шоссейной дороге».

Пехотинцы элитного подразделения Вермахта – моторизованного пехотного полка «Великая Германия» – на марше. Белоруссия, июль 1941 г.

88-мм зенитная пушка FlaK 18/36/37/41 была во многом схожа с другими средними зенитными орудиями, разработанными в разных странах перед Второй мировой. При начальной скорости полета снаряда в 795 м/с стрелявшая бронебойными боеприпасами пушка обладала способностью поразить броню всех существовавших в то время танков. При стрельбе фугасами начальная скорость полета снаряда достигала 820 м/с. Снаряд весил 9,4 кг. Максимальная дальность огня против воздушных целей составляла 9900 м, наземных – 14 813 м, скорострельность – 15 выстрелов в минуту, хотя опытный расчет мог вести огонь и быстрее. В полностью снаряженном состоянии масса орудия составляла около 5 тонн. Это орудие пережило немало усовершенствований и в конце войны устанавливалось на тяжелый танк «Тигр».

Под Минском в бою с частями советской 100-й стрелковой дивизии (будущей 1-й гвардейской) был убит командир 25-го танкового полка 7-й танковой дивизии из группы Германа Гота, полковник Карл Роттенбург, у тела которого был найден портфель с документами. Положение германских танковых групп стало известно с почти идеальной точностью. Но эта информация уже безнадежно запоздала. Командующий' Западным фронтом Д.Г. Павлов мог только обреченно смотреть на неизбежное окружение. Минск был взят ударом с севера, с юга к нему также подходили немецкие танки. Фронтовые резервы уже были исчерпаны, 6-й механизированный корпус оставался в полуокружении под Белостоком, и шансов на его вызволение почти не было. Цена за ошибку в оценке планов и сил противника была непомерно высока. Через два дня боев сопротивление советских частей в ДОТах под Минском было сломлено, и 28 июня немецкие танки вошли в столицу Белоруссии.

Потеря Минска произвела большое впечатление на советское руководство. В сущности, это был первый занятый противником крупный город, к тому же столица союзной республики. Мало кто ожидал, что такое может произойти уже на седьмой день войны. В послевоенные годы появилась легенда о том, что в первые дни после немецкого нападения Сталин впал в прострацию и на неделю самоустранился от руководства. В конце 1990-х годов был опубликован журнал посещений сталинского кабинета в Кремле. По нему видно, что в первые дни Великой Отечественной вождь достаточно интенсивно принимал высших руководителей страны и Красной Армии. Однако в журнале имеется пропуск в приеме посетителей длительностью около суток с 29 по 30 июня. Скорее всего именно этот кратковременный уход от дел и отъезд на дачу после донесения о сдаче Минска дал почву для рассуждений о недельном затворничестве Сталина.

ДЕБЮТ ИЛ-2

27 июня 1941 года в 19 часов 40 минут состоялся неудачный дебют ставшего впоследствии легендарным штурмовика Ил-2. Основной задачей этого самолета была непосредственная поддержка сухопутных сил на поле боя, когда приходилось наносить удар буквально в сотне метров от своих войск на узком участке фронта. При прорыве обороны противника необходимо подавить его огневые точки, заставить вражескую пехоту залечь, спрятаться для того, чтобы дать возможность атакующим без потерь преодолеть нейтральную полосу. Справиться с такой задачей могут только штурмовики, хорошо бронированные самолеты, которые несут мощное вооружение – пушки, пулеметы, бомбы и реактивные снаряды. Летчики 4-го штурмового авиаполка шли в свой первый бой не успев не только освоить боевое применение Ил-2, но и отработать технику пилотирования новой крылатой машины. Атаку немецкой колонны на Слуцком шоссе около Бобруйска они провели с малой высоты, сбросив бомбы с взрывателями замедленного действия и обстреляв врага только из пулеметов, поскольку пушки отказывали из-за заводского брака. Все три участвовавших в налете «Ильюшина» вернулись обратно. Хотя, напоровшийся на батарею зенитных автоматических пушек «Эрликон», самолет капитана К.Н. Холобаева дотянул почти что «на честном слове» – весь в пробоинах разных размеров, оставленных в плоскостях залпами немецких зенитных орудий. Бронекорпус штурмовика превратился в рванину, а фюзеляж до самого хвоста был залит маслом. На аэродроме поврежденный «Ильюшин» «добил» совершивший вынужденную посадку бомбардировщик СБ. Практической отработкой всего комплекса способов боевого применения Ил-2 пришлось заниматься в тяжелой обстановке 1941 года ценой потерь летчиков и самолетов. Только за три дня боев 4-й штурмовой авиаполк потерял 23 «Ильюшина». 2 июля, за уничтожение 9 переправ через Березину полк получил благодарность от командующего Западным фронтом Д.Г. Павлова. Всего за неделю боев погибли 20 летчиков, а из 56 штурмовиков полка в строю осталось всего 19 боеспособных самолетов. Тем не менее 4 июля все оставшиеся Ил-2 несколько раз вылетали на штурмовку Бобруйского аэродрома, где уничтожили около 30 крылатых машин Люфтваффе. К 10 июля в 4-м штурмовом авиаполку насчитывалось не более десятка «Ильюшинов». В августе его личный состав, передав последние три самолета соседнему полку, по пыльным военным дорогам пешком двинулся на восток для переформирования.

Прорыв частей Западного фронта из окружения

Советские легкие танки Т-26 105-й танковой дивизии атакуют немецкие позиции. Западный фронт, июль 1941 г.

Спустя более семидесяти лет после боев кровавого июня 1941 года генерала армии Д.Г. Павлова можно упрекнуть во многом, что он не сделал. Однако командующий Западным фронтом отдал войскам приказ отходить, когда угроза немецкого окружения только обозначилась на карте. Тем самым Павлов дал шанс на спасение множеству бойцов и командиров Красной Армии. Советские войска снялись с позиций и начали отступать на восток, в направлении Волковыска, Слонима и Минска. О сдаче никто не помышлял, войска сохраняли порядок и управляемость. Вместе с другими отступала 3-я армия генерала В.И. Кузнецова. По пятам, не отставая ни на шаг, ее преследовала немецкая пехота. Отступающих непрерывно атаковала авиация.

До войны в Красной Армии не изучался опыт окружений, войска не учили, как действовать, если оно все же происходит. Ситуация на Западном фронте ухудшалась наличием «бутылочного горла» в районе Волковыска. Количество дорог и переправ в этом лесисто-болотистом районе уменьшается при движении с запада на восток. Преодолевшие «бутылочное горло» части попадали в район к западу от Минска, стиснутый двумя немецкими танковыми группами. Кузнецов вел свои войска быстро и энергично. Попытка врага перехватить его части еще на пути к «бутылочному горлу» была пресечена. Немецкие передовые отряды были решительно выбиты с переправ у местечка Мосты на Немане, затем у местечка Пески на Зельвянке. Едва ли не в первый раз за все время войны на территории Советского Союза немецкие части оставляли захваченное. Благодаря этому потрепанным частям 3-й армии удалось прорваться через «бутылочное горло» в район Ново-грудка, к западу от Минска. Под Минском остатки армии Кузнецова соединились с попавшими в окружение защитниками столицы Белоруссии. В штабной землянке состоялось совещание. Предложение других командиров перейти к партизанским действиям Кузнецов отклонил. Более трудным был выбор между прорывом на северо-восток (где находились войска Германа Гота) и на юго-восток (там действовали части Гейнца Гудериана). Выбор окруженцев пал на второе направление, поскольку по нему можно было быстрее выйти к своим.

Если бы Гейнц Гудериан проявил в выполнении приказов командования такую же настойчивость, как Герман Гот, шансы окруженных частей Красной Армии на прорыв были бы ничтожными. Однако этого не произошло – командующий 2-й танковой группой грезил о Москве и главные силы бросил на восток, к Березине и Днепру. Гот позднее с досадой написал в мемуарах о своем прорыве в Минск: «Но соединиться со 2-й танковой группой <…> все же не удалось». В официальных документах он был более резок: «2-я ТГр (танковая группа. – Прим. авт.) не выполнила свою задачу завершить кольцо окружения, соединившись с 3-й ТГр восточнее и южнее Минска». Построение немецких частей на юге и юго-востоке «котла» под Новогрудком было неплотным. Гот мог лишь смотреть на ускользающие советские войска. В.И. Кузнецов в штабной землянке под Минском всего этого знать не мог, однако он знал одно: надо прорываться из окружения, и будь что будет. Прорыв оказался удачным, но фронт уже ушел далеко на восток. Впереди вырвавшихся из «котла» красноармейцев ждали дни и недели скитаний по лесам.

Прорыв из окружения летом 1941 года был если не редкой, но все же удачей. Выход войск В.И. Кузнецова стал возможен благодаря его выдержке и профессионализму, помноженным на простое везение. Однако так везло далеко не всем. В окружение под Белостоком и Минском попало почти 270 тысяч солдат и командиров Красной Армии. Окружавшие их две немецкие армии превосходили их в численности почти вдвое. Советские части пытались пробиться через «бутылочное горло», яростно атаковали германские заслоны на реках Зельвянка и Щара. Последней задачей окруженных стало удержание возможно больших сил врага на периметре «котла». Эту задачу благодаря новым танкам КВ и Т-34 6-го механизированного корпуса они выполнили и даже перевыполнили. Для сдерживания попыток прорыва на Слоним немцам пришлось направить туда не только пехоту, но и часть 2-й танковой группы Гудериана. Численное превосходство немецких войск сделало свое дело – как организованная вооруженная сила окруженные войска перестали существовать в первых числах июля.

На Юго-Западном фронте первые бои с немцами обошлись без крупного окружения. На этом направлении было около 800 новейших танков КВ и Т-34. Также фронт сохранил после ударов по аэродромам большую часть своей авиации. На немецкие танковые колонны обрушились удары бомбардировщиков, с фронта и с флангов их атаковали механизированные корпуса. Поэтому на Украине за первую неделю войны Вермахт с тяжелыми боями смог пробиться лишь на 150-170 километров. Катастрофа Западного фронта заставила Юго-Западный откатиться на восток сразу на 450-600 километров.

Прорыв красноармейцев из окружения под Минском. Июнь 1941 г.

ТАНКОВЫЙ КЛИН (PANZERKEIL)

На поле боя немецкий танковый батальон строился так называемым «танковым клином». Чаще всего к противнику было обращено не острие, а основание «клина». Изюминкой этого построения был узкий фронт атаки. Основание «клина» имело ширину всего километр, на котором атаковало сразу 50-60 танков. В обороняющейся дивизии Красной Армии в 1941 году противотанковые пушки равномерно распределялись по фронту. Таким образом, на атакованном фронте в километр оказывалось всего 5-10 орудий. Вражеские «панцеры» своей массой просто задавливали эти несколько пушек. После пробивание бреши узким «клином» немецкие танки поворачивали вправо и влево, атакуя оборонительную линию противника во фланг и тыл.

Итоги Приграничного сражения

Советские беженцы идут мимо брошенного танка БТ-7А

Приграничное сражение завершилось крупным поражением Советского Союза. Были потеряны почти территории, приобретенные накануне войны, с 1939 года, за исключением Бессарабии, Эстонии и Карелии. За восемнадцать дней Вермахт прошел половину пути от границы СССР до столицы страны – Москвы. Тем не менее относительный уровень потерь Красной Армии хотя и был чрезвычайно велик, но не являлся смертельным. За неполных три недели советские войска потеряли примерно пятую часть орудий и боевых самолетов, потери личного состава были еще меньше – восьмая часть от всей армии (убитыми, пленными и ранеными), но при этом была потеряна половина танковых войск и почти все танки новых типов – средние Т-34 и тяжелые КВ.

Битва за небо «сталинскими соколами» также была проиграна. Однако, несмотря на нанесенное ВВС Красной Армии поражение и потери в размере 7500 самолетов, потери Люфтваффе составили тысячу боевых самолетов уничтоженными и 800 поврежденными. Немецкое командование не было готово к такому уровню собственных потерь. Поскольку успешность продвижения наземных войск находилась в прямой зависимости от поддержки с воздуха, потери авиации привели к тому, что уже через несколько дней после начала войны двухмоторные бомбардировщики «Юнкерс» и «Хейнкель», которые должны были бомбить коммуникации Красной Армии, мосты, железнодорожные станции и другие цели в тылу, вынужденно стали использоваться для непосредственной поддержки войск на поле боя. Люфтваффе превратились в «летающую артиллерию». Это не позволило Вермахту помешать отходу советских частей на новые рубежи обороны, а также сорвать эвакуацию промышленности и переброску резервов из внутренних военных округов Советского Союза.

В «котлах» вокруг Белостока и Минска немецкие войска пленили более трехсот тысяч человек – не только бойцов и командиров Красной Армии, но и просто подозрительных гражданских лиц призывного возраста. Пленных могло быть больше, если бы не упорное сопротивление окруженцев. Франц Гальдер с удивлением записал в своем дневнике: «На отдельных участках экипажи танков противника покидают свои машины, но в большинстве случаев запираются в танках и предпочитают сжечь себя вместе с машинами». Людские потери Третьего рейха были впятеро меньше советских и к этому моменту не превосходили потери в ходе победоносной Французской кампании 1940 года. Гитлер был доволен результатами первых дней «Восточного похода»: «Я все время стараюсь поставить себя в положение противника. Практически войну он уже проиграл. Хорошо, что мы разгромили танковые и военно-воздушные силы русских в самом начале. Русские не смогут их больше восстановить».

Те полки и дивизии Красной Армии, их бойцы и командиры, кто сражался в Приграничном сражении в июне 1941 года, стали истинными героями. Известный американский военный историк полковник Дэвид Гланц справедливо сказал о них: «Непрерывные и иррациональные, зачастую бесполезные советские наступления неощутимо разрушали боевую силу немецких войск, вызвали потери, которые побудили Гитлера изменить его стратегию и в конечном счете создали условия для поражения Вермахта под Москвой. Те советские офицеры и солдаты, кто пережил их серьезное и дорогое крещение огнем, в конечном счете использовали свое ускоренное обучение для нанесения ужасных потерь своим мучителям». От искореженных, обугленных остовов своих боевых машин на восток уходили будущие прославленные полководцы Великой Отечественной войны – К.К. Рокоссовский, В.И. Кузнецов, П.А. Ротмистров, И.Д. Черняховский, Д.Д. Лелюшенко и другие. Мало кому еще известным тогда командирам предстояло опробовать в боях с Вермахтом уроки «ускоренного обучения», полученные ими в схватке с немецкой военной машиной у границ Советского Союза.

Два подбитых советских тяжелых танка КВ-1

Подбитый советский бронеавтомобиль БА-10 и уцелевший член экипажа, взятый в плен. 24 июня 1941 г.