Текст книги "22 июня – 9 мая. Великая Отечественная война"

Можайская линия обороны

Москвичи строят укрепления на Можайской линии обороны. Осень 1941 г.

На пути немецких танков к Москве в тот момент стояла так называемая Можайская линия обороны, которая сооружалась с середины июля 1941 года, после потери 120-150 километрах от Москвы. Она не имела гарнизона, на ней находились только ее строители. Укрепления еще нужно было заполнить полками и дивизиями. Первыми сюда отправились курсанты Подольского пехотного и артиллерийского училищ, пехотного училища имени Верховного Совета (знаменитые «кремлевские курсанты») и политического имени Ленина. Бросать в бой будущих офицеров в качестве простых солдат командование любой армии решалось только в действительно критические моменты.

Однако нескольких тысяч курсантов было недостаточно для заполнения позиций на фронте почти в двести километров. Нужны были резервы, и теоретически у командования Красной Армии они были. В Подмосковье на формировании находилось семь стрелковых дивизий, но все они еще учились и не были готовы сразу идти в бой. Необученные части могли как свеча сгореть в первом же бою, задержав противника в лучшем случае на несколько часов. Генеральный штаб и его начальник маршал Б.М. Шапошников прекрасно понимали, что Сталину нужен не доклад о брошенных на защиту столицы «штыках» сегодня, а успешный результат завтра. В этих условиях советскому командованию пришлось принять одно из самых трудных решений за всю Великую Отечественную войну. В сентябре 1941 года в блокадном Ленинграде уже начинался голод, доставлять продукты в окруженный противником город становилось все труднее, и Ставка Верховного Главнокомандования накапливала под Ленинградом силы для прорыва блокады. Однако спустя несколько часов после катастрофы под Вязьмой эта операция была отменена. Ленинградские дивизии получили приказ грузиться в эшелоны, которые пошли под Москву – на Можайскую линию обороны. Также вдали от фронта остались ополченцы, пришедшим в октябре на защиту столицы москвичам нужно было учиться военному делу. На достаточном уровне боеспособности из вновь сформированных соединений были танковые бригады, которые сменяли парашютистов, остатки разбитых дивизий, разрозненные отряды из тыловых служб.

Разведывательный отдел штаба группы армий «Центр» в середине октября был в предвкушении победы: «Противник в настоящее время не в состоянии противопоставить наступающим на Москву силы, способные оказать длительное сопротивление <…> Все, что осталось от противника после сражения, оттеснено на север или юг». Однако «счастливчики», первыми стартовавшими к Москве, вскоре пожалели о своей участи первооткрывателей. Вырвавшиеся вперед немецкие моторизованные подразделения встретили на Можайской линии неожиданное и упорное сопротивление советских войск. Командир легкого танка TII 3-й танковой дивизии Людвиг Бауэр вспоминал: «…сопротивление русских было очень сильным. Бои были интенсивные и очень тяжелые. У нас периодически были проблемы с боеприпасами, потому что приходилось много стрелять. Я не понимал, как русская пехота могла оказывать такое интенсивное сопротивление?!»

На том же Бородинском поле, на котором в 1812 году развернулось генеральное сражение с Великой армией Наполеона, в октябре 1941-го снова был жестокий бой. Прибывшая с Дальнего Востока 32-я стрелковая дивизия сражалась с эсэсовцами из моторизованной дивизии «Дас Райх». Штаб дивизии располагался именно там, где во время Бородинской битвы находился командный пункт главнокомандующего Русской Императорской армией генерала от инфантерии М.И. Кутузова. Командир дивизии полковник В.И. Полосухин, рассматривая в бинокль Бородинское поле, сказал: «Священное место. На таком поле нельзя плохо драться с врагом». Первые немецкие танки показались на шоссе Москва-Минск. Они шли по магистрали колонной по два. По обеим сторонам дороги располагались советские ДОТы с противотанковыми пушками. У деревни Ельня шоссе спускалось в глубокую лощину к реке. Дождавшись, когда танки противника спустятся в низину, советские артиллеристы открыли огонь. Развернуться «панцеры» не могли, и на дороге образовался затор. В результате вся передовая колонна немцев была уничтожена. Приказ командующего Западным фронтом Г.К. Жукова был однозначным – продолжать упорную оборону на Можайском рубеже. Каждый день, выигранный в этих боях, давал возможность подтянуть из глубины Советского Союза к Москве еще одну часть.

Артиллерийские расчеты Красной Армии готовятся открыть огонь из трофейных немецких 50-мм орудий 5 cm PaK 38 во время битвы за Москву. Ноябрь-декабрь 1941 года

В окопе под Москвой. Боец вооружен самозарядной винтовкой СВТ-40. На бруствер окопа выложены две бутылки с «коктейлем Молотова» и три «ворошиловских килограмма» – противотанковые гранаты

МОЖАЙСКАЯ ЛИНИЯ ОБОРОНЫ – первая советская оборонительная линия отчетливо противотанковой направленности. Ее возводили армейские строительные части с помощью местного населения, москвичей и ополченцев. Помимо традиционных окопов и противотанковых рвов она включала бетонные долговременные огневые точки, ДОТы. В ДОТах могли устанавливаться как пулеметы, так и противотанковые пушки. Однако, несмотря на амбициозные планы, к началу октября строительство еще не было закончено, поскольку наибольшее внимание все же уделялось оборонительным сооружениям на фронте. Впоследствии немцы отмечали: «Большой размер амбразуры позволяет предполагать, что была запланирована установка бронированных ступенчатых амбразур <…> пулеметы вели огонь по открытым, большого размера амбразурам и выводили из строя гарнизон ДОТ».

Позиционные бои на Можайской линии обороны продолжались несколько дней. Вместе с красноармейцами 32-й дивизии оборону держали танкисты 20-й танковой бригады. Командир тяжелого танка КВ А.В. Боднарь вспоминал: «Когда немцы прорвались на участке 32-й дивизии, на самом Бородинском поле, наша бригада развернулась и встала в оборону. У моего танка КВ только башня из окопа торчала с 76-мм пушкой. Поэтому я без всякой боязни с дистанции метров 500-600 сжег два бронетранспортера. Когда немцы выскочили из этих бронетранспортеров я еще их из пулемета полосовал». Эсэсовская моторизованная дивизия «Дас Райх» понесла огромные потери, большинство ее командиров были либо убиты, либо получили ранения. На Бородинском поле потерял глаз командир дивизии оберстгруппенфюрер СС Пауль Хауссер. До конца своей военной карьеры он носил на лице повязку – напоминание о Бородине.

Рядом, под Малоярославцем, сражались подольские курсанты. На выручку к ним из-под Ленинграда подошла 312-я стрелковая дивизия полковника А.Ф. Наумова, а с запада – вышедшая из окружения 53-я стрелковая дивизия. По оценке немецкого историка Пауля Кареля, в пятидневном сражении атакующие немецкие войска понесли большие потери, большинство батальонных и ротных командиров были убиты или получили ранения. Немцы пытались сломить сопротивление защитников Москвы шквалом огня. Курсант Подольского артиллерийского училища И. Макуха вспоминал: «От прямого попадания в ДОТ нас сбивало с ног взрывной волной, осыпало бетонными осколками, из глаз и ушей выступала кровь. Я получил контузию и семь осколков гранаты».

«Катуков слушает!» Командир 4-й танковой бригады М.Е. Катуков на командном пункте

ЗиС-30 – советская легкая противотанковая самоходно-артиллерийская установка открытого типа, разработанная коллективом разработчиков артиллерийского завода № 92 под руководством П. Ф. Муравьева. Машины этой марки серийно выпускались с сентября по 15 октября 1941 г. путем установки 57-мм противотанковой пушки ЗиС-2 на артиллерийском тягаче Т-20 «Комсомолец». Всего была выпущена 101 единица таких самоходок, которыми осенью 1941-го вооружались танковые бригады и были хорошо приняты в войсках из-за эффективности орудия ЗиС-2. Однако из-за малочисленности, поломок и боевых потерь они не оказали сколь-нибудь заметного влияния на ход войны.

В результате нескольких дней боев противнику удалось продвинуться только на триста метров. Тогда немецкие танки попытались их обойти, но охват и обход не вызвали панического бегства. Более того, когда немцы двинулись на подольских курсантов с тыла, их встретили меткие выстрелы поставленных на прямую наводку зениток. Запертые в лощине, немецкие танки метались, вспыхивая один за другим. Из колонны в 14 «панцеров» ускользнул только один. Зенитки снимали с позиций противовоздушной обороны Москвы и придавали сражавшимся на подступах к ней дивизиям. В качестве противотанкового средства эти орудия сыграли заметную роль в обороне столицы Советского Союза. Уже к середине октября войскам Красной Армии удалось привести фронт в состояние неустойчивого равновесия. В донесении штаба 57-го танкового корпуса, который вел наступление в районе Медыни и Можайска, сообщалось, что «последние бои за овладение русскими позициями были самыми ожесточенными за весь период кампании в России, так как противник оказывает яростное сопротивление, укрепившись в бетонных долговременных сооружениях, построенных еще в мирное время. Потери в танках с начала операции до середины октября сильно возросли». «Счастливчикам», первыми рванувшимся на Москву, в немецкой армии теперь уже мало кто завидовал.

Курсанты и свежие дивизии были не единственными защитниками Москвы. Крупные силы группы армий «Центр» в решающие дни середины октября 1941 года были скованы боями с окруженными под Вязьмой и Брянском советскими армиями, которые не капитулировали, а дали свой последний бой. На трехсоткилометровом периметре окружения они сдерживали 24 немецких дивизии. Для немцев сражение с окруженцами не было легким. Командир 7-й танковой дивизии Ганс фон Функ отмечал: «Последовавшие затем (после окружения. – Прим. авт.) бои относятся к числу самых тяжелых, какие только приходилось вести дивизии. Целые гренадерские взводы были уничтожены до последнего человека». Пробиться из «котла» удалось немногим красноармейцам. Так, из состава 20-й армии вышло всего 5 тысяч человек. В течение недели боев сопротивление окруженных было сломлено, остатки войск трех фронтов были взяты в плен. Был ранен и попал в плен командующий армией генерал-лейтенант М.Ф. Лукин, уже в плену ему ампутировали ногу. В своем дневнике генерал-фельдмаршал Федор фон Бок записал: «Впечатление от созерцания десятков тысяч русских военнопленных, тащившихся почти без охраны в сторону Смоленска, ужасное. Некоторые падали и умирали прямо на шоссе от полученных в боях ран». Большинство увиденных немецким военачальником пленных красноармейцев погибли в лагерях зимой 1941/42 года. Однако за время боев с окруженными частями и дивизиями Красной Армии немцы упустили время и теперь были вынуждены преодолевать раскисшие после дождей дороги. Фон Бок с досадой отмечал: «Войска группы армий постепенно начинают застревать в грязи и болотах».

Горящий советский средний танк Т-34, подбитый под Москвой. 1941 год. Экипаж, скорее всего, не смог покинуть гибнущую «тридцатьчетверку» – все люки бронемашины закрыты

«Автобан» по-советски. Для обеспечения снабжения войск в октябре 1941 г. немцами была построена гигантская гать из 35 тысяч деревьев

Командир 32-й стрелковой дивизии В.И. Полосухин

Командир моторизованной дивизии СС «Дас Райх» П. Хауссер

Советская 85-миллиметровая зенитная пушка образца 1939 года на прямой наводке. Октябрь 1941 года. Это орудие в противотанковом варианте стало одним из символов Битвы за Москву

52-К – советская 85-мм зенитная пушка образца 1939 г., разработанная конструкторским бюро завода № 8 под руководством Г.Д. Дорохина наложением 85-мм ствола на лафет 76-мм зенитки 3К образца 1931 г., при этом ствол пришлось снабдить дульным тормозом. В ходе испытаний и тестов первых серийных образцов был выявлен ряд недостатков. В результате было предложено использовать лафет от 76-мм зенитки образца 1938 г., а также ряд других незначительных изменений. Новое орудие было испытано и летом 1940 г. принято на вооружение под индексом 52-П-365. Тем не менее в подавляющем большинстве документов обе системы не различаются и именуются «85-мм зенитная пушка обр. 1939 г.». Пушки выпускались только заводом № 8 (имени Калинина). «85-мм дистанционная граната пробивает немецкие танки всех размеров» – так о ней отзывались даже в конце 1942 г., под Сталинградом. Стрельба из 85-мм зенитной пушки была очень тяжёлым для женщины делом. Вспоминает командир зенитного орудия сержант Валентина Чудаева: «Первое время из носа и ушей кровь шла, расстройство желудка наступало полное… Горло пересыхало до рвоты… Ночью еще не так страшно, а днем очень страшно. Кажется, что самолет прямо на тебя летит, именно на твое орудие. На тебя таранит! Это не для девчонки… Не для ее ушей, не для ее глаз…» Зенитная пушка оснащена подъемным механизмом, при помощи которого можно быстро придать пушке любой угол возвышения от 3 градусов ниже горизонта до 82 градусов выше горизонта. В боекомплект орудия входили не только снаряды с дистанционным взрывателем, применявшиеся против самолетов, но и бронебойные. Их высокая начальная скорость позволяла успешно бороться с танками.

Позднее неудачи октябрьского наступления Вермахта на Москву стали объяснять исключительно погодными условиями. К примеру, известный немецкий историк Пауль Карель писал: «Дождь превратил землю в болото – непроходимое болото. Генерал-фельдмаршалу фон Боку пришлось уступить победу трясине». Однако очевидно, что раскисшие в период дождей дороги одинаково отрицательно действовали на обе противоборствующие стороны. Если немцам они мешали наступать, то Красной Армии – обороняться. Вот как М.Е. Катуков описывал переброску своей танковой бригады на правый фланг Западного фронта: «Танки и штабные машины с трудом пробирались по разбитым проселочным дорогам. Даже «тридцатьчетверки» садились днищем на междуколейные бугры. Это был тяжелейший марш. Танки, густо коптя, надсадно ревели, выбираясь из глубоких колдобин. Экипажи прилагали нечеловеческие усилия, чтобы вытащить застрявшие боевые машины из грязи. Штабные автомобили шли на буксире у танков: иначе бы им не пробиться». Сам фон Бок, об участи которого сожалел немецкий историк, называл в качестве причины своего фиаско под Москвой «недооценку способности противника к сопротивлению, а также его резервов в плане личного состава и материальной части». Трудности распутицы немецким генерал-фельдмаршалом тоже упоминались, но лишь как один из пунктов.

Трофейный советский средний танк Т-34-76 под Москвой. Осень 1941 года

БОК Федор, фон (Fedor von Bock; 1880-1945) – немецкий военачальник, генерал-фельдмаршал (с 1940 года). Первую мировую войну встретил в должности начальника оперативного отдела штаба гвардейского корпуса. Помимо Железных крестов 1-го и 2-го класса был награжден еще десятью германскими, австро-венгерскими и болгарским орденами. В 1931 году фон Бок становится генерал-лейтенантом, а в 38-м назначается командующим 8-й армией и в этом качестве участвует в аншлюсе Австрии и оккупации Судетской области. Фон Бок являлся одним из ведущих разработчиков плана Польской кампании, и в конце августа 1939 года был назначен командующим группой армий «Север», состоявшей из двух полевых армий. За успешное руководство войсками в ходе войны с Польшей фон Бок был награжден Рыцарским крестом с порядковым номером 1. В 40-м году группа армий под его командованием оккупировала Бельгию и Нидерланды. В июне того же года после оккупации Франции он принимал парад Вермахта у Триумфальной арки в Париже, а через месяц получил чин генерал-фельдмаршала. Вершиной карьеры фон Бока стала война с Советским Союзом, когда он возглавил сильнейшее объединение немецкой армии – группу армий «Центр». После фиаско под Москвой фюрер снял его с этого поста. При этом, в противоположность другим немецким военачальникам, написавшим мемуары, фон Бок не утруждал себя обличением Гитлера и взваливанием на него вины за неудачи Вермахта. После самоубийства Гитлера предложил свои услуги новому немецкому правительству во главе с гросс-адмиралом Карлом Деницем. 3 мая 45-го года машина, в которой ехал фон Бок, попала под обстрел британского самолета. На следующий день он скончался от полученных ран.

Москва на осадном положении

Советские легкие танки Т-60 на Красной площади. 7 ноября 1941 года. Это был первый и последний парад, в котором принимали участие танки этой модели

Москвичи, конечно же, не обладали всей полнотой информации о положении на фронте. Однако слухи о приближении немецких танков неизбежно проникали в столицу Советского Союза. Они усилились с началом эвакуации правительственных учреждений. 15 октября появилось постановление Государственного Комитета Обороны «Об эвакуации столицы СССР г. Москвы». Рабочий военного завода № 205 Н.Я. Железнов вспоминал: «Я видел, как рабочие завода Серп и Молот вышли на площадь Ильича. Именно по этой дороге, бросая на произвол судьбы свои предприятия и рабочих, бежали из Москвы всякие чиновники с домочадцами и со всем скарбом, погруженным на машины. Рабочие их останавливали, вышвыривали из машин этих чиновников с визжащими семьями, выкидывали на дорогу имущество, которое тут же разворовывалось. Очень быстро эти волнения распространились по всему городу. Стали грабить магазины. Я видел, как обезумевшая толпа разграбила трехэтажный универмаг на площади Ильича. Все расхватали и разнесли по своим домам». 16 октября москвич, писавший под псевдонимом К. Лористон, сделал в своем дневнике следующую запись: «Кругом на колхозных полях все желающие копают картофель и убирают капусту, в свою пользу, конечно. В Москве всех охватил психоз эвакуации. Трамваи, троллейбусы, автобусы забиты пассажирами, висят на подножках, едут даже на крышах троллейбусов. На тротуарах пешие не помещаются, идут по мостовой, и вся эта лавина с сумками, рюкзаками, чемоданами, узлами движется к восточным вокзалам, а также на Владимирское шоссе (шоссе Энтузиастов). На то же шоссе едут счастливчики в «эмках», «зисах» и просто на грузовиках. С детьми, с кошками, с собаками и опять с вещами, везут с собой даже стулья. Москва эвакуируется. Пока самотеком. Никто ничего толком не знает. Многие идут на восток пешком и тянут салазки с вещами, воображают далеко уйти».

Если не паника, то опасения немецкого прорыва проникали даже в штабы Красной Армии. Член Военного совета ВВС Западного фронта П.С. Степанов, докладывая Верховному Главнокомандующему обстановку по закрытой высокочастотной линии телефонной связи ВЧ, предложил Сталину отвести штаб ВВС на восточную окраину Москвы. В ответ Верховный задал вопрос: «У вас есть лопаты?» Недоумевая, Степанов спросил, какие нужны лопаты. Сталин ответил, что любые, какие найдутся, а далее обрушился на штабиста с тирадой: «Возьмите лопаты и копайте себе братскую могилу! Отступления не будет! Я остаюсь в Москве!»

К началу ноября 1941 года фронт на подступах к Москве уже обрел достаточную устойчивость. Но говорить об успехе обороны Москвы было еще рано. Лозунгом тех дней стали слова «Ни шагу назад!». Командующий Западным фронтом Г.К. Жуков проводил этот лозунг в жизнь максимально жесткими мерами. 4 ноября командирам и политработникам фронта был зачитан приказ № 054 о наказании командования 133-й стрелковой дивизии за самовольный отход с занимаемых оборонительных рубежей. За невыполнение приказа об обороне города Руза командир дивизии А.Г. Герасимов и ее комиссар Г.Ф. Шабалов по приговору Военного трибунала были расстреляны перед строем. Вместе с тем нужно отдать должное советским руководителям – тезис «Ни шагу назад!» они относили и к себе. Сталин остался в Москве и 7 ноября лично принимал парад на трибуне Мавзолея. Красноармеец 1-го отдельного истребительно-диверсионного полка управления НКВД по Москве и Московской области В. Захаров вспоминал: «Буквально за несколько дней до 7 ноября поступила команда подготовить части для марша, показать москвичам, что Москва готова к обороне. Но никакого разговора о параде не было. В 6 утра 7 ноября по боевой тревоге поднимают полк. Полк пешим порядком направляется с Малого Ивановского по Бульварному кольцу к Сретинским воротам и от Сретенских ворот по улицам Дзержинского и 25 Октября – на Красную площадь. Мы встали на свое место – это было буквально напротив Мавзолея, рядом с дивизией Дзержинского. В 8 часов, когда пробили куранты, из ворот выехал Маршал Советского Союза Буденный, его встречал Артемьев, командующий Московским военным округом, он же был начальником Московской зоны обороны. Он доложил рапортом, что войска готовы к параду. Буденный объехал площадь, поздоровался с войсками, поздравил с праздником, с 24-й годовщиной Октябрьской революции, – и направился на трибуны Мавзолея. Выступал сам Сталин. Он выступил с очень короткой речью и сказал, что очень многое зависит от участников парада, которые отправляются на фронт».

Парад 7 ноября 1941 года Красной площади. На снимке – военнослужащие с самозарядными винтовками Токарева образца 1940 г. CВТ-40 в положении «на плечо», которым примкнуты клинковые однодольные штыки. За спинами бойцов – ранцевое снаряжение образца 1936 года, на боку – малые пехотные лопаты. Авторское название фотографии: «После парада – в бой!» Автор: Д.Н. Бальтерманц

Т-60 – советский легкий танк, разработанный в начале Великой Отечественной войны на Горьковском автозаводе на базе автомобильных агрегатов. Все чертежи и документация были готовы уже в конце июля 1941 г. – всего лишь через две с половиной недели после начала работ. Несмотря на спешку в проектировании, бронемашина получилась достаточно удачной и превосходила сходные образцы в иностранных армиях. Танк имел броневую защиту, установленную с большими углами наклона, что заметно повышало уровень его защищенности. Несмотря на малый калибр, длинноствольная 20-мм пушка при использовании снаряда с вольфрамовым сердечником могла пробивать броню даже средних «панцеров». В Вермахте Т-60 прозвали «неистребимой саранчой». Однако низкая проходимость Т-60 и слабое вооружение не снискали этим танкам громкой славы Т-34.

Тактико-технические характеристики: боевая масса – 5,8-6,4 т; экипаж – 2 чел.; размеры: длина корпуса – 4100 мм; ширина – 2392 мм, высота – 1750 мм; клиренс – 300 мм; бронирование – от 15 до 35 мм; вооружение – 20-мм пушка ТНШ (боекомплект – 750 выстрелов), 7,62-мм пулемет ДТ; подвижность: двигатель ГАЗ-202 мощностью 70 л.с, скорость по шоссе -42 км/ч, скорость по пересеченной местности – 20-25 км/ч, удельное давление на грунт – 0,53-0,63 кг/см².

По заснеженной брусчатке у стен Кремля прошли танки: тяжелые КВ, изящные «тридцатьчетверки», чудом выжившие в огне первых месяцев войны легкие БТ и малютки Т-60. В столице, у стен которой стоял враг, правительство страны принимало парад войск, идущих мимо храма Василия Блаженного прямиком на ее защиту. Показательно, что в 1942-1944 годах парады на Красной площади не проводились и танки вновь загрохотали по ее брусчатке только во время Парада Победы 24 июня 1945 года. Парад 7 ноября 41-го имел огромное политическое значение, поскольку правительство Советского Союза и лично Верховный Главнокомандующий продемонстрировали свою решимость сражаться до конца. Парад также подчеркивал тот факт, что, вопреки декларациям немцев о громких успехах на Восточном фронте, Вермахт все еще далек от захвата Москвы.

МОСКВИЧИ ЗАЩИЩАЮТ СВОЙ ГОРОД

Защищала Москву в 1941 году не только Красная Армия, но и ее жители, которые строили укрепления и производили оружие. На заводах имени М.И. Калинина и «Динамо» был налажен выпуск минометов. Производство пистолетов-пулеметов началось на Автозаводе и на заводе Счетно-аналитических машин. Мины и снаряды производились на заводах имени Владимира Ильича, «Красный пролетарий» и «Борец». К 5 ноября 1941 года добровольные пожертвования москвичей в Фонд обороны составили более 80 миллионов рублей. Около восьми килограммов золота, 370 килограммов серебра и 1410 граммов платины также стали весомым вкладом в борьбу с врагом.

Советские средние танки Т-34-76 идут по брусчатке Красной площади на параде 7 ноября 1941 года

Оборона Москвы. 30 сентября – 5 декабря 1941 г.