Текст книги "22 июня – 9 мая. Великая Отечественная война"

Брестская крепость

Снимок солдата 45-й пехотной дивизии Михаэля Вехтлера: «Женщины и дети, попавшие в плен на Южном острове крепости». Девушка в белом халате в центре снимка – старшая медсестра хирургического отделения госпиталя Прасковья Ткачева. 24 июня 1941 года

На границе между Советским Союзом и Германией была точка, развитие событий в которой происходило по наихудшему из всех возможных сценариев, – Брестская крепость. Ее исхлестанные пулями стены до сих пор остаются в людской памяти одним из символов Великой Отечественной войны. К моменту немецкого вторжения крепость уже утратила свое оборонительное значение и на 22 июня 1941 года представляла собой комплекс казарм личного состава 6-й и 42-й стрелковых дивизий 4-й армии. По предвоенным планам в случае начала боевых действий в крепости должен был остаться один батальон. Однако приказание вывести войска и занять позиции на границе поступило только за полчаса до начала немецкой артиллерийской подготовки. Части двух дивизий не успели даже поднять по тревоге. В крепости оказались запертыми более восьми тысяч человек, многие из которых погибли в первые же часы Великой Отечественной войны. Оставшиеся в живых бойцы сделали выбор, который стал типичным для окруженцев 1941 года, – сопротивление до последней возможности.

В кратком боевом отчете о действиях 6-й стрелковой дивизии первый страшный удар противника был описан следующим образом: «В 4 часа утра 22 июня был открыт ураганный огонь по казармам, по выходам из казарм в центральной части крепости, по мостам и входным воротам и домам начальствующего состава. Этот налет внес замешательство и вызвал панику среди красноармейского состава. Командный состав, подвергшийся в своих квартирах нападению, был частично уничтожен. Уцелевшие командиры не могли проникнуть в казармы из-за сильного заградительного огня, поставленного на мосту в центральной части крепости и у входных ворот. В результате красноармейцы и младшие командиры без управления со стороны средних командиров, одетые и раздетые, группами и поодиночке, выходили из крепости, преодолевая обводный канал, реку Мухавец и вал крепости под артиллерийским, минометным и пулеметным огнем. Потери учесть не было возможности, так как разрозненные части 6-й дивизии смешались с разрозненными частями 42-й дивизии, а на сборное место многие не могли попасть потому, что примерно в 6 часов по нему уже был сосредоточен артиллерийский огонь».

Снаряды сыпались не только на казармы. Все выходы из Брестской крепости находились под сильным артиллерийским и минометным обстрелом противника. В итоге бойцы и командиры 6-й и 42-й стрелковых дивизий остались в крепости не потому, что они имели задачу оборонять ее (по плану на это выделялся всего один батальон), а потому, что не могли выйти за ее пределы. Все, что находилось вне прочных казематов крепости, было сметено огнем. Артиллерия, находившаяся в открытых парках крепости, в большей своей части была уничтожена. Рядом с орудиями у коновязей стояли лошади артиллерийских и минометных частей и подразделений дивизий. Несчастные животные уже в первые часы войны были перебиты осколками. Автомашины частей обеих дивизий, стоявшие в объединенных открытых автопарках, сразу же запылали.

Поднимающиеся вверх султаны взрывов, дым и пламя над крепостью наблюдали стоявшие на берегу солдаты и офицеры 45-й пехотной дивизии Вермахта. Казалось, что в этом аду никто не может уцелеть. Однако вскоре им пришлось убедиться в обратном. Когда огонь был перенесен в глубину обороны, в воду были спущены резиновые лодки и штурмовые группы начали высадку на острова Тереспольского, Кобринского и Волынского укреплений. Они спешили – на захват крепости по плану было отведено всего восемь часов. К 4 часам утра наступающими были заняты Пограничный остров (Тереспольское укрепление) и Госпитальный остров (Волынское укрепление). Небольшой группе немцев удалось прорваться через мост у Тереспольских ворот в цитадель и захватить церковь (ставшую клубом) и здание столовой командирского состава. В 6 часов 23 минуты командование дивизии сообщало в штаб корпуса, что северный остров (Кобринское укрепление) вскоре будет захвачен. При этом отмечалось, что сопротивление противника усилилось. Однако надежды на быстрый захват крепости рассыпались как карточный домик. В официальной истории 45-й дивизии этот форс-мажор описан следующим образом: «В крепости бои приняли такой характер, которого никто не ожидал. Уже через несколько часов после начала вступления командование корпуса должно было отдать из своего резерва наш 133-й пехотный полк, чтобы целиком бросить его на взятие крепости. Вскоре пришлось бросить против крепости и все дивизионные резервы. Наши потери в людях, особенно в офицерах, вскоре приняли прискорбные размеры». Даже уже достигнутые успехи оказались поставлены под сомнение.

Брестская крепость утром 22 июня 1941 года. Снимок сделан с аэростата немецкими артиллерийскими корректировщиками

Немецкая штурмовая группа на железнодорожном полотне в районе железнодорожного моста через Буг. 22 июня 1941 года

Бронетранспортеры 192-го дивизиона переправляются через реку Западный Буг. 22 июня 1941 года

Брестская крепость была сооружена в 1836-1842 годах у впадения реки Мухавец в Западный Буг по проекту военного топографа и инженера графа К.И. Оппермана (1765-1831). Внутренним ядром крепости являлась ее цитадель. Кольцевой стеной цитадели была кирпичная двухэтажная казарма с 500 казематами для размещения войск. Под казематами находились складские помещения, а ниже – сеть подземных ходов. Именно эти кирпичные сооружения обычно ассоциируются с боями за Брестскую крепость в 1941 году. Они были построены из особо прочного кирпича, способного противостоять даже тяжелым орудиям. Двое ворот в виде глубоких тоннелей соединяли цитадель с мостами через реку Мухавец, которые выходили на бастионы крепости. Третьи ворота выходили к мосту через основное русло Западного Буга. Кольцо бастионов с крепостными сооружениями, казармами и складами служило внешним прикрытием цитадели. С внешней стороны этого кольца более чем на 6 км тянулся массивный земляной вал десятиметровой высоты, который являлся наружной стеной всей крепости. Земляной вал опоясывался рукавами Западного Буга и Мухавца, каналами и широкими рвами, заполненными водой. Система рукавов рек и каналов в кольце бастионов образовала три острова, на которых располагались Тереспольское, Волынское и Кобринское укрепления. В июне 41-го эти острова назывались Пограничным, Госпитальным и Северным. Немцы именовали их согласно географическому положению – Западный, Северный и Южный. В нескольких километрах от земляного вала крепости проходило кольцо фортов, западная часть которых находилась на оккупированной Третьим рейхом территории Польши. Оставшаяся на советской территории часть фортов использовалась для размещения войск и складов. При разрезанной надвое системе обороны старой крепости форты военного значения уже не имели. Вместо них вдоль границы строились укрепления Брестского укрепленного района. В 1971 году на территории крепости открылся мемориальный музейный комплекс «Брестская крепость-герой».

О боях на занятом в первый час боев Тереспольском укреплении официальный историограф дивизии Рудольф Гшепф писал: «Многочисленные кукушки (снайперы. – Прим. авт.) и бойцы, замаскировавшиеся на Западном острове, не пропускали теперь наших пополнений. Уже в первый день войны на острове были окружены и разгромлены штабы 3-го батальона 135-го пехотного полка и 1-го дивизиона 99-го артиллерийского полка, убиты командиры частей». Основными участниками боев на «Западном острове» были пограничники – бойцы 9-й пограничной заставы 17-го Брестского пограничного отряда войск НКВД. В 10 часов 50 минут штаб 45-й пехотной дивизии доложил командованию корпуса: «Русские ожесточенно сопротивляются, особенно позади наших атакующих рот. В цитадели противник организовал оборону пехотными частями при поддержке 35-40 танков и бронеавтомобилей. Огонь вражеских снайперов привел к большим потерям среди офицеров и унтер-офицеров». В 14 часов 30 минут командир 45-й дивизии генерал-лейтенант Фриц Шлипер фактически отказался от дальнейшего штурма центральной части крепости. Было решено уже проникшие на территорию цитадели подразделения отвести назад с наступлением темноты. Тем самым артиллеристам были бы развязаны руки в бомбардировке цитадели. Однако в центре крепости оставалось блокированными около 70 немцев, захвативших церковь. Штурм, который должен был занять восемь часов, растянулся на несколько дней. Командующий 2-й танковой группой Гейнц Гудериан впоследствии писал: «Особенно ожесточенно оборонялся гарнизон имеющей важное значение крепости Брест, который держался несколько дней, преградив железнодорожный путь и шоссейные дороги, ведущие через Западный Буг в Мухавец».

ГУДЕРИАН Гейнц Вильгельм (Heinz Wilhelm Guderian; 1888-1954) – немецкий военачальник и военный теоретик, генерал-полковник (1940). Считается одним из основоположников моторизованных способов ведения войны. Родоначальник танкостроения в Германии и танкового рода войск в мире. Имел прозвища «Schneller Heinz» – «Быстрый Гейнц» и «Heinz Brausewetter» – «Гейнц-ураган». В Первую мировую был радистом, а с 1931 г. стал начальником штаба инспектора автотранспортных войск Рейхсвера. В 1932 г. посещал СССР с целью инспекции немецкой танковой школы «Кама» под Казанью, созданной в обход условий Версальского договора. С 1934 г. Гудериан был начальником штаба моторизованных войск, с 1935-го – танковых войск. Однако оторванным от жизни штабистом он не стал, сделав карьеру от командира танковой дивизии до командира танковой группы. Более того, он задал стиль командования. Чаще всего Гудериан руководил сражением с передовой, управляя своим штабом по радио. Видя поле боя своими глазами, военачальник мог быстро принимать ключевые решения. В декабре 1941 г. за поражение под Москвой он был снят со своей должности и отправлен в «резерв фюрера». Вернулся на службу только в феврале 1943 г., был назначен генерал-инспектором танковых войск, а в 1944-1945 гг. даже стал начальником Генерального штаба. После неудачного покушения на Гитлера 20 июля 1944 г. вместе с Кейтелем и Рундштедтом расследовал дела офицеров Вермахта, причастных к заговору. В 1945 г. попал в американский плен, но вскоре был отпущен на свободу. Написал широко известные мемуары «Воспоминания солдата» и книгу «Танки – вперед!», посвященную истории немецких бронетанковых войск.

Солдат немецкой 45-й дивизии на огневой позиции в Брестской крепости справа от казарм 125-го стрелкового полка

На правом борту штурмового орудия нанесен номер 24. Утром 22 июня 1941 года шесть штурмовых орудий первой батареи под командованием капитана Хаманна переправились через реку Западный Буг по железнодорожному мосту и атаковали советские войска. В первом бою были выведены из строя три штурмовых орудия

Подбитые под Брестом советские легкие танки Т-26. Июнь 1941 года

В целом события в Брестской крепости развивались по общему сценарию 22 июня: успех Вермахта в первые часы наступления и резкое возрастание сопротивления советских войск во второй половине дня. Гарнизон, разбитый на несколько изолированных групп сопротивления, сражался до последнего патрона. Только 29 июня пал последний организованный очаг сопротивления под командованием майора П.М. Гаврилова в Восточном форте. Суммарные потери немцев в Брестской крепости составили до 5 % от общих потерь Вермахта на Восточном фронте за первую неделю войны. Есть свидетельства, что последние участки сопротивления были уничтожены лишь в конце августа, перед посещением крепости Гитлером и Муссолини. Камень, который фюрер тогда взял из развалин Брестской крепости, был обнаружен в его кабинете в Рейхсканцелярии после падения Берлина.

Подбитые БА-10 и Т-37 в крепости

ГАВРИЛОВ Петр Михайлович (1900-1979) – советский офицер, участник обороны Брестской крепости в 1941 году, майор, Герой Советского Союза (1957). В 1918 году вступил добровольцем в Красную Армию, сражался против войск Колчака, Деникина и повстанцев на Северном Кавказе. После окончания Гражданской войны остался в армии. В 1939-м окончил Военную академию имени Фрунзе. В звании майора был назначен командиром 44-го стрелкового полка. Участвовал в Советско-финской войне 1939-1940 годов. После окончания боевых действий полк Гаврилова был переведен в Западную Белоруссию, а в мае 41-го – в Брест. Только через месяц после начала штурма Брестской крепости – 23 июля немцы смогли взять в плен раненого майора. До освобождения в мае 45-го Гаврилов содержался в лагерях Хаммельбург и Равенсбрюк. Вернувшись на Родину, он был восстановлен в армии в прежнем звании. Свою семью ему удалось найти лишь в 1955 году. Через год он стал Героем Советского Союза и был награжден медалью «Золотая Звезда». Похоронен в Бресте.

Сражение в воздухе

Атакует «Мессершмитт» Bf 109

В противоположность разрозненным стычкам на земле воздушное сражение в первый день Великой Отечественной войны – 22 июня 1941 года было одним из наиболее интенсивных в истории авиации.

В промежуток с 4 до 5 часов утра 22 июня около 300 самолетов немецкого 5-го авиакорпуса атаковали 24 аэродрома, на которых базировались бомбардировочные и истребительные полки ВВС Киевского особого военного округа. Немецкие истребители и бомбардировщики шли на большой высоте над лесисто-болотистыми районами. Внизу, на земле, было тихо – артиллерийская подготовка должна была начаться с минуты на минуту. Немцы считали, что если перелетать границу одновременно с началом операции наземными войсками, то у советских летчиков будет примерно 3040 минут на приведение в боевую готовность. Опасения немецких авиаторов были не напрасными. Командир одного из истребительных полков капитан Ю.М. Беркаль, услышав артиллерийскую канонаду, тут же на свой страх и риск объявил боевую тревогу. С аэродрома Тарново поднялись истребители. Уже в 4 часа 5 минут утра три эскадрильи были в воздухе и заявили об уничтожении в завязавшихся схватках трех немецких самолетов. Всего за день ими было выполнено 74 вылета на прикрытие аэродрома. Советские летчики заявили об уничтожении 2 истребителей Ме-109. В воздушном бою был потерян 1 самолет, еще 1 не вернулся с боевого задания. На земле было потеряно 27 МиГ-3, 11 И-153. В соседнем 124-м истребительном авиаполку майора И.П. Полунина также вовремя объявили тревогу. В воздух поднялись заместитель командира полка капитан Н.А. Круглов и младший лейтенант Д.В. Кокорев. Последнему удалось перехватить и сбить таранным ударом двухмоторную двухкилевую машину, опознанную им как До-217. В действительности это был истребитель Ме-110, которому было суждено стать первым потерянным немцами самолетом на Восточном фронте.

Существует распространенное заблуждение о том, что советская авиация была разгромлена буквально в первые минуты Великой Отечественной войны. Однако секретом успеха Люфтваффе 22 июня был не первый удар по «спящему аэродрому», а конвейер следующих один за другим ударов, когда один аэродром за день подвергался нескольким ударам с воздуха, которые авиаполки приграничных военных округов уже не выдерживали. Авиатехники не успевали подготовить самолеты к вылетам, не хватало заправщиков, боеприпасов, автостартеров. К примеру, по аэродрому 124-го полка немецкими летчиками за день было выполнено около 70 вылетов, при этом чередовались атаки бомбардировщиков Не-111 и истребителей Ме-110. Рано или поздно наступал момент, когда все самолеты оказывались прикованы к земле, заправляясь или перезаряжая оружие. В итоге немцам удалось подбить и уничтожить 30 советских самолетов. Многие авиаполки ВВС Красной Армии были полностью уничтожены после четырех-пяти налетов немецкой авиации. Летчик базировавшегося на Украине 17-го истребительного авиаполка Герой Советского Союза Ф.Ф. Архипенко вспоминал: «Противодействовать ударам бомбардировщиков мы не могли: летный состав находился в Ковеле у своих близких». Пилоты полка на выходные обычно уезжали к семьям в Ковель. Суббота 21 июня 1941 года не стала исключением. Последствия их отсутствия на базе были самыми печальными. Этот случай был не единственным. Экипажи 64-го штурмового авиаполка утром 22 июня прибыли на летное поле с опозданием, поскольку решили, что в выходной день объявлена обычная учебная тревога. Однако тревога оказалась боевой и результаты несерьезного отношения к своим служебным обязанностям не заставили себя ждать – половина самолетов полка была сожжена или повреждена немецкой авиацией.

Упрощало уничтожение советских самолетов прямо на аэродромах базирования то, что крылатые машины не были рассредоточены, а стояли в линейку поэскадрильно для удобства их обслуживания. Гауптман Герхард Беккер вспоминал об одной из таких штурмовок утром 22 июня: «Ночь была прозрачная. Наша цель был аэродром на котором базировалась истребительная часть, вооруженная И-16, как мы их называли, «Крыса». Они стояли в несколько плотных рядов представляя для нас отличную цель».

Однако было бы ошибкой считать «Хейнкели» и «Юнкерсы» вездесущими. Во втором эшелоне на направлении главного удара противника находились полки 62-й авиадивизии. Они базировались в районе Киева и восточнее города. Однако ударам с воздуха аэродромы дивизии в первый день войны не подвергались. Напротив, немецкие самолеты просто пролетели мимо них. Техник 94-го авиаполка 62-й авиадивизии А.Д. Будучев вспоминал: «Война началась с боевой тревоги в 3.30 утра. Самолеты были быстро подготовлены к боевому вылету. Время идет, а наши самолеты никуда не летят и летного состава нет. Все думали, что это очередные учения (их было много в то время). Но когда увидели большие группы незнакомых самолетов, летящих мимо нас на восток, забеспокоились – не война ли? <…> В 10 часов был зачитан приказ, что фашистская Германия напала на нас и что надлежит делать нашей армии, в частности авиации». Только во второй половине дня, когда командующий ВВС Киевского особого военного округа Е.С. Птухин и его заместители по летной и политической части вернулись из Киева, 62-я авиадивизия получила боевую задачу. В 15 часов 15 минут Птухин отдал приказ атаковать танки противника, движущиеся по шоссе Владимир-Волынский Луцк. Задача была поручена двум девяткам СБ из 52-го и 94-го полков, которые сбросили на цель 232 бомбы ФАБ-100 и 2 ФАБ-50. СБ в этом первом вылете на бомбардировку вражеских «мотомеханизированных колонн» сопровождали истребители 17-го истребительного авиаполка.

Немецкие самолеты «Мессершмитт BF.110E-2/N» из 1./SKG210 в полете над территорией СССР. Самолет на переднем плане потерян на Украине в районе аэродрома Трембовля во время боевого вылета 1 июля 1941 года. Пилот и радист погибли

И-16 – советский истребитель 1930-х гг., созданный в особом конструкторском бюро Н.Н. Поликарпова, первый в мире серийный истребитель-моноплан с убирающимися шасси и самый массовый истребитель советских ВВС накануне Великой Отечественной войны. В Красной Армии эта крылатая машина за надежность и неприхотливость в эксплуатации получила прозвище «Ишачок». Первый полет на прототипе И-16 в 1933 г. был выполнен легендарным летчиком Валерием Чкаловым. Боевое крещение самолет принял во время Гражданской войны в Испании. И-16 тип 5 и И-16 тип 10 показали хорошие результаты в боях с немецкими бипланами, и до появления в испанском небе Мессершмитта Bf.109 были «королями воздуха». Стоявшие на вооружении Люфтваффе бипланы Хейнкель-51 и Фиат ЦР-42 уступали машинам Поликарпова по всем параметрам. Тем не менее, пилоты «Мессеров» считали И-16 серьезным противником, у которых он получил прозвище «Крыса». В официальной инструкции для летчиков-истребителей Люфтваффе указывалось: «Не загоняй «Крысу» в угол!» С 1934 по 1942 г. было выпущено более 10 тыс. И-16 всех типов. Именно эти самолеты к началу Великой Отечественной войны составляли основу истребительного парка ВВС Красной Армии, и более 40 % от общего числа истребителей, сосредоточенных перед немецким вторжением на западной границе СССР (4226 машин). На И-16 начали свою летную карьеру многие асы советских ВВС.

Тактико-технические характеристики И-16 тип 29: экипаж – 1 чел., размах крыла – 9 м, длина – 6.13 м, высота – 2.25, масса: пустого – 1383 кг, взлетная – 1882 кг, тип двигателя 1 ПД М-63, мощностью 900 л.с, максимальная скорость: у земли – 410 км/ч, на высоте – 462 км/ч, практическая дальность – 440 км, скороподъемность – 882 м/мин, практический потолок – 9700 м, вооружение: два 7.62-мм пулемета ШКАС и один 12.7-мм пулемет БС, до 200 кг бомб или установки РС-82.

62-я авиадивизия была не единственным в КОВО, избежавшей опустошающих налетов на аэродромы. Совершенно тихо и буднично, несмотря на начавшуюся войну, прошел день 22 июня в 17, 18, 19-й и 44-й авиадивизиях. Они дислоцировались в глубине построения войск округа, причем в стороне от ведущих к Киеву воздушных путей.

В условиях хаоса и неразберихи среди советских летчиков нашлось немало тех, кто сумел достойно встретить противника. В воздушных схватках 22 июня 1941 года, развернувшихся от Балтики до Черного моря, советские истребители сбили более 200 немецких самолетов. Иногда в отражении авиаударов противника ВВС Красной Армии удавалось добиваться просто выдающихся результатов. Так, самый результативный ас первого дня войны командир звена 123-го истребительного авиационного полка ПВО двадцатипятилетний лейтенант И.Н. Калабушкин «завалил» 5 немецких самолетов: два «Мессершмитта», два «Юнкерса» и один «Хейнкель». Всего 22 июня 123-й истребительный авиаполк под командованием майора Б.Н. Сурина сбил 30 самолётов противника. Из них к 5 утра сам Сурин на И-153 уже имел личную победу сбив Bf.109. В четвертом боевом вылете он сбил третий самолет противника, но получив тяжелое ранение, скончался после посадки. Аэродром Млынув на Украине стал настоящим кладбищем бомбардировщиков Люфтваффе. Над ним 51-я бомбардировочная эскадра «Эдельвейс» (Kampfgeschwader 51 «Edelweiss») потеряла семь своих «Юнкерсов». Все немецкие «бомберы» были сбиты истребителями с красными звездами. Журнал боевых действий эскадры рисует далеко не радужную картину завершения самого длинного дня 1941 года: «После посадки последнего самолета в 20.23 во дворце Полянка около Кросно коммодор подполковник Шульцхейн подвел итоги дня: 60 человек (15 экипажей!) летного персонала погибли или пропали без вести, в третьей группе оказались сбиты или получили повреждения более 50 % машин».

Всего летчикам Люфтваффе в первый день войны на Восточном фронте удалось сбить около 400 самолетов ВВС Красной Армии. Причины этого крылись, в том числе в отсутствии боевого опыта у большинства советских пилотов и недостатках техники. Летчик 31-го истребительного авиаполка А.Е. Шварев вспоминал: «22 июня нас разбудила стрельба зениток. Мы быстро оделись и побежали на аэродром <…> Ангар горит. Кто прибежал, успели выкатить оттуда самолеты. Командир звена Волчок приказал: «Вылетай за мной!» Мы стали вылетать парами. Навстречу нам шла группа самолетов Хе-111 – грозные самолеты, с сильным бортовым вооружением. Мы подлетели к ним, стреляем, но вся беда была в том, что у МиГ 3 стояли пулеметы БС калибром 12,7-мм, которые частенько заедали – пых, и дальше не стреляет. А по нам стреляли из пулеметов. После первого вылета в моем самолете насчитали около сорока пробоин».

Результат налетов Люфтваффе зависел от соотношения сил противников. Наихудшей ситуация была на направлении главного удара немцев – в Белоруссии, где у них был собран мощный авиационный кулак. Вооруженная новейшими высотными истребителями МиГ-3 9-я смешанная авиадивизия Героя Советского Союза генерал-майора С.А. Черных за 22 июня лишилась 347 самолетов из 409 имевшихся. Всего Белорусский особый военный округ потерял 738 крылатых машин, из них 528 самолетов было уничтожено немцами на земле. Наименьшими потерями отделались советские ВВС на Юге – в Одесском особом военном округе. Там командующий ВВС округа генерал-лейтенант Ф.Г. Мичугин заблаговременно отдал приказ рассредоточить самолеты, как того требовал план проводимых в округе учений. Поэтому потери авиации округа составили всего 6 самолетов.

Ответные удары советской авиации были нацелены на известные аэродромы противника, переправы через Буг и колонны механизированных частей Вермахта. Однако уже с первых часов войны стало себя проявлять несовершенство организационной структуры ВВС Красной Армии. 9-я, 10-я и 11-я авиадивизии были формально подчинены армиям. В руках командующего ВВС Западного фронта Героя Советского Союза генерал-майора И.И. Копца оставались только 12-я, 13-я бомбардировочные авиадивизии, 3-й авиакорпус дальней авиации и 43-я истребительная авиадивизия. Истребители последней базировались в районе Орши и участвовать в боях на границе не могли. Так что Копец мог бросить в бой только бомбардировщики СБ и ДБ-3, причем без истребительного прикрытия. С середины дня 22 июня он активно использовал бомбардировочную авиацию 12-й и 13-й авиадивизий, а также 3-й дальнебомбардировочный корпус.

МиГ-3 – самый массовый советский истребитель «нового поколения» накануне немецкого вторжения в СССР. К рассвету 22 июня в пяти приграничных округах находилось 917 «МиГов», что составляло почти 22 % от общего числа истребителей. На высотах до 5 км МиГ-3 проигрывал в скорости как Bf 109F-2, так и более старому Bf 109E-4. В горизонтальной маневренности МиГ-3 также сильно проигрывал, особенно ранние серии машины, не имевшие предкрылков. Кроме того, самолет тяжело и неохотно входил в любой маневр, особенно на больших скоростях. Летчик-истребителя генерал Н.Г. Захаров отмечал: «МиГ-3 был тяжеловат для истребителя. Ошибок при пилотировании он не прощал, был рассчитан на хорошего летчика. Средний пилот на «МиГе» автоматически переходил в разряд слабых, а уж слабый и вовсе не смог бы на нем летать». К преимуществам истребителя Микояна и Гуревича можно было отнести высокие разгонные характеристики при пикировании. В пике гораздо более тяжелый МиГ-3 набирал скорость быстрее «Мессершмитта», а затем за счет инерции мог выполнить более высокую и крутую «горку». Оборудование МиГ-3 вызывало немало нареканий: отсутствие среди приборов авиагоризонта и гирокомпаса затрудняло полеты в облаках и в темное время суток. Через тусклое стекло коллиматорного прицела ПБП-1 сложно было прицелиться даже на близких дистанциях, а плохое охлаждение пулеметов, размещенных вплотную к раскаленному двигателю, не позволяло стрелять длинными очередями из-за риска «пережечь» стволы. В конце 1941 г. производство этих машин было прекращено, и уже спустя год «МиГи» на фронте практически не встречались, в малых количествах оставшись в частях ПВО и морской авиации. Всего было выпущено 3 тысячи 278 этих истребителей.

Тактико-технические характеристики МиГ-3: экипаж – 1 чел., размах крыла – 10,2 м, длина – 8,25 м, высота – 3,325 м, масса: пустого – 2699 кг, взлетная – 3355 кг, тип двигателя 1 АМ-35А, мощностью 1350 л.с, максимальная скорость: у земли – 495 км/ч, на высоте – 640 км/ч, практическая дальность – 820-857 км , практический потолок – 11 500 м, вооружение: 12,7 мм пулемёт БС с 300 патронов, 2х7,62 мм пулемёта ШКАС с 750 патронов на ствол, 2х12,7 мм пулемёт БС под крылом (дополнительно).

Messerschmitt Bf.109 (в СССР традиционно назывался Ме-109) – основной истребитель Люфтваффе на Восточном фронте и во всей Второй мировой войне. Один из самых массовых самолетов в истории мировой авиации, уступая по количеству произведенных крылатых машин только советскому штурмовику Ил-2. К апрелю 1945 г. было выпущено 34 тысячи Bf.109. В зависимости от модификации «мессер» применялся в качестве истребителя, истребителя-перехватчика, высотного истребителя, истребителя-бомбардировщика и самолета-разведчика. Во время нападения на СССР Люфтваффе использовали свыше одной тысячи Bf.109, из которой почти половину составляла его новейшая модификация – Bf.109F («Фридрих», или «Фриц»). Среди летчиков ВВС Красной Армии «Мессершмитт» считался наиболее опасным противником, превосходя другой массовый немецкий истребитель – «Фокке-Вульф» Fw-190, который был менее приспособлен для ведения маневренных боев на малых высотах, характерных для воздушных сражений на Восточном фронте. За тонкий удлиненный профиль у советских летчиков Bf.109 получил прозвище «Худой», а в разговорах между собой они называли их «шмитты» или «мессера». Самая массовая серия «мессеров» – G, выпускавшаяся с 1943 г. имела в развале двигателя пушку и два тяжелых пулемета. Мотор «Густава» был еще мощнее, а для экстренных ситуаций был предусмотрен впрыск метанола – жидкости, которая увеличивает октановое число двигателя. Мощное бронирование пилотской кабины позволяло летчикам Люфтваффе выживать даже тогда, когда самолет превращался в груду металолома. Так, гауптман Вальтер Крупински, имевший на своем боевом счету 192 самолета противника, потерял за годы войны 21 Bf.109. К серьезным недостатком машины относились маленькое лобовое бронестекло и чересчур развитая оплетка фонаря кабины, существенно ограничивавшие обзор в воздушном бою. Только к концу войны на последней модификации – «Курфюрст» – форму фонаря сделали более обтекаемой и выпуклой. Из-за слишком узкой колеи шасси «мессеры» могли завалиться при посадке. Тем не менее исключительно на «Худых» летали пилоты истребительной эскадры JG52, в которой служили самые результативные асы Второй мировой – Эрих Хартманн, Герхард Баркхорн и Гюнтер Ралль, «на троих» сбившие 918 советских самолетов.

Одной из целей советских бомбардировщиков стал аэродром Бяла Подляска, на котором базировались пикировщики из 77-й эскадры (Sturzkampfgeschwader 77). На летном поле разорвались авиабомбы – в небе над аэродромом медленно плыли шесть двухмоторных самолетов с красными звездами на крыльях. Атака «Мессершмиттов» последовала незамедлительно. Командир отряда капитан Гельмут Пабст записал в своем дневнике: «Первый с ходу открыл огонь, тонкие полоски трасс протянулись между двумя машинами. Огромная птица неуклюже заваливается набок, на солнце засверкал ее серебристый фюзеляж, после чего она вертикально устремилась к земле, сопровождая падение усиливающимся, безумным воем двигателей. Вверх поднялся огромный столб огня – русским пришел конец! Вскоре второй бомбардировщик вспыхивает ярким пламенем и, ударяясь о землю, взрывается. В воздух взметнулись обломки лопастей. Следующая подожженная машина будто наталкивается на невидимое препятствие и переваливается через нос. Потом погибает еще один бомбардировщик, и еще один. Последний СБ группы падает прямо на деревню около аэродрома, после чего там целый час бушует пожар. У горизонта поднялись шесть столбов дыма – сбиты все шесть бомбардировщиков!»