Текст книги "Черная гончая смерти (и еще 12 жутких рассказов)"

Роберт Говард
Адские голубки

Часть первая. Свист во тьме

Гризвел проснулся от предчувствия надвигающейся опасности. Он потряс головой и даже ущипнул себя за левое ухо, но стряхнуть липкую паутину кошмарного сна оказалось не так просто. Лунный свет проник сквозь пыльные окна в большую пустую комнату и создавал призрачные картины на высоком потолке, а потухший камин зиял, как огромная черная пасть дикого зверя. Пару минут Гризвел испуганно озирался, потом вспомнил, где он, и как очутился в этом странном доме. Он разглядел смутный силуэт своего друга, Джон Брэннер спал в темном углу, куда не проникали лучи луны. Массивная фигура приятеля не шевельнулась, словно он не слышал тревожного звука.

Гризвел попытался вспомнить, что за звук разбудил его самого. Да, точно, был какой-то звук… Вряд ли он раздался внутри пустого дома, скорее прилетел снаружи. Но сейчас, за окнами – тишина. Только далекое уханье совы доносится из соснового леса. Однако это совсем не похоже на тот звук, который показался предвестником ужасной беды…

Гризвел собирал обрывки воспоминаний о вчерашнем дне, надеясь ухватиться за любую подсказку, которая поможет отделить реальность от жутких фантазий.

Итак, месяц назад они с Брэннером уехали из скучной и чопорной Новой Англии на юг, в поисках приключений. Они ехали по ухабистым дорогам и останавливались лишь там, где предлагают выпивку, азартные игры и удовольствия иного рода… Ну, вы понимаете… Время пролетало незаметно, но вчера, когда они оказались в том самом сосновом лесу – минуты потекли с черепашьей скоростью. Этот лес, казалось, высасывал из путешественников последние силы, поэтому, как только деревья расступились, было принято решение поскорее найти место для ночлега. Тут, как нельзя кстати, они увидели заброшенный особняк, стоящий на холме и возвышающийся над дикой природой, подобно кораблю, плывущему по зеленым волнам. Солнце садилось прямо за холмом, подсвечивая высокие окна красным светом, будто в доме пылал костер.

В этом багровом мареве угадывалось что-то зловещее, но они слишком устали за день, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Автомобиль оставили на обочине дороги, и стали подниматься на холм, любуясь галереями и балюстрадами, напоминавшими о роскоши старого, довоенного Юга. Извилистая дорожка привела к деревянной калитке с замысловатой резьбой. В тот момент, когда Брэннер распахнул ее, стая голубей выпорхнула с чердака и полетела в закатное небо, громко хлопая крыльями. Гризвелу показалось, что птицы выпорхнули прямо из адского пламени, но он споткнулся о кирпич, вывалившийся из стены, и перестал отвлекаться на мрачные фантазии: важнее смотреть под ноги, чтобы не упасть.

Входная дверь из техасского дуба висела на сломанных и заржавленных петлях. Они вошли в запыленный коридор, поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж, свернули направо и оказались в большой комнате с камином. Забросив пару сломанных стульев на слежавшийся за десятки лет пепел, развели огонь. Не ради того, чтобы согреться – ночи в этих краях теплые, – но как только зашло солнце, дом, холм и окружающий его лес затопила непроглядная тьма. А огонь в камине давал достаточно света, чтобы прогнать мрак из пыльных углов комнаты. Они подогрели бобы, прямо в консервной банке, поужинали и улеглись у камина, завернувшись в походные одеяла.

Утомленный Гризвел сразу заснул, но вот, что удивительно – во сне повторились все события прошедшего дня. Он увидел ухабистую дорогу в сосновом лесу. Увидел заброшенный дом на холме, резко прорисованный на фоне закатного неба. Увидел спину Джона Брэннера, идущего к крыльцу. Голубей, вспорхнувших с чердака. Комнату, в которой двое мужчин, завернувшись в одеяла, лежали прямо на пыльном полу у потухшего камина. После этого момента сон неуловимо изменился, в нем появилось нечто ужасное – таинственное видение на грани грез и реальности, которое невозможно рассмотреть пристально, а только уловить краем глаза. Три туманные фигуры проступили в темном углу и заплясали в воздухе, не касаясь пола. Они кружились, безмолвно поворачиваясь вокруг своей оси, не сходя с места, и их очертания пробудили ледяной ужас в душе Гризвела. Он почувствовал, что в этом темном углу притаилось нечто настолько страшное, что может свести с ума…

Оттого и проснулся.

Гризвел вспомнил все это, и еще плотнее закутался в одеяло. Он лежал, напряженно вглядываясь в дверной проем. Там, за небольшим коридором, начиналась лестница на третий этаж. Лунный свет освещал только первый ступеньки, – Гризвел насчитал семь, – а дальше лестница была темной. И если смотреть, не мигая, то можно увидеть, как в этой темноте возникает движение. Там что-то шевелится… Что-то искривленное, бесформенное и жуткое… А это тусклое желтое пятно на границе света и тени… Откуда оно взялось? Минуту назад его не было, в этом Гризвел мог поклясться на Библии… Такое впечатление, что это… Лицо старухи… Которая скрючилась на лестнице, наблюдая за двумя спящими путешественниками…

Кровь застыла в жилах и от этого жуткого ощущения Гризвел проснулся. Помотал головой… Но ведь он просыпался и прежде… Неужели то пробуждение было частью кошмарного сна? Или он вовсе не спал?

Гризвел моргнул и с опаской глянул на лестницу. Луна освещала ее целиком и никакой чудовищной фигуры, разумеется, не было. Но тело Гризвела по-прежнему сотрясалось от страха, вызванного то ли сном, то ли видением. Ноги его онемели, будто их окунули в ледяную воду. Гризвел потянулся, чтобы разбудить своего спутника, но внезапный звук остановил его.

Кто-то тихо и протяжно свистел на третьем этаже, – нет никаких сомнений, звук доносится оттуда. Это не опереточная мелодия, которую насвистывают беспечные прохожие в крупных городах Севера, не похоже это и на залихватское посвистывание фермеров Юга. Просто протяжная нота, похожая на змеиное шипение, но звучащая более внятно и достаточно громко. Вот вам и заброшенный дом… Здесь кто-то есть! Но кто? И чего он хочет от бедных путников?

Одеяла Брэннера зашуршали, и Гризвел увидел, что его приятель поднялся и сел прямо. Голову он склонил на бок, словно прислушиваясь к зловещему свисту.

– Джон! – прошептал Гризвел пересохшими губами. Ему хотелось крикнуть приятелю, что наверху кто-то есть, и что лучше немедленно убраться из этого проклятого дома, но голос застрял в горле вязким комом…

Брэннер молча поднялся. Тяжелые шаги гулким эхом отдавались в пустой комнате. Он неторопливо прошел по коридору и стал подниматься по скрипучим ступеням, сливаясь с темнотой, которая снова сгущалась вокруг лестницы.

Гризвел лежал, не шевелясь, его парализовала мысль о том, что там, наверху, кто-то есть. Брэннер запрокинул голову. Он явно видел то, что творится на третьем этаже, но продолжал идти – все так же, без единого звука. Его отрешенное, неподвижное лицо было похоже на лицо лунатика. Брэннер миновал освещенные ступеньки и сгинул во мраке. Гризвел пытался предупредить приятеля об опасности, крикнуть, чтобы он вернулся. Но единственным результатом этих усилий стал хриплый клекот, раздавшийся из его собственного горла.

Свист затих. Гризвел слышал, как скрипела лестница под размеренной поступью Брэннера, потом тяжелые сапоги затопали по коридору третьего этажа. Внезапно шаги прекратились, и казалось, что вся ночь затаила дыхание. Затем тишину разорвал ужасный крик, и Гризвел завизжал, вскакивая на ноги. Он мигом стряхнул оцепенение и побежал к двери, но остановился. Наверху, прямо над его головой, снова застучали подкованные каблуки. Брэннер возвращался, причем на этот раз он двигался спокойнее и размереннее, чем раньше. Вскоре заскрипели ступеньки, в круге света показались ноги, потом рука, скользящая по перилам. Гризвел отпрянул, он увидел, что вторая рука приятеля сжимает топорище большого колуна, который разносит в щепки даже самые упрямые поленья. Секунду спустя в лунном свете показалось лицо Брэннера, и Гризвел снова онемел, не в силах даже закричать от страха. Лицо Джона было бледным, как у покойника, а из раны на лбу стекали крупные капли крови, заливая остекленевшие глаза.

Гризвел не помнил, что было дальше. Осталось смутное ощущение, что он протискивался сквозь пыльное окутанное паутиной окно, бежал, спотыкаясь, по заросшему сорняками двору, неистово завывая от ужаса, а полная луна плыла в кроваво-красном тумане над черной стеной вековых сосен…

Выбравшись на дорогу, Гризвел остановился. Он увидел автомобиль – самый обыкновенный, прозаический и реальный. Единственная надежда, спасательный круг в море безумия и кошмара. Трясущимися руками Гризвел открыл дверь, и хотел было юркнуть внутрь, но отпрянул, жалобно поскуливая. На водительском кресле свернулась в кольцо гигантская змея. Она презрительно шипела и раскачивалась из стороны в сторону. Гризвел торопливо захлопнул дверь и побежал по дороге, даже не соображая в каком направлении движется. Он просто повиновался слепому инстинкту: бежать – бежать – бежать.

Черные стены сосен бесконечно текли мимо него; как река, и в какой-то момент испуганному человеку показалось, что он не движется. Бежит на месте. Может, так оно и было? Гризвел оглянулся и закричал, уже в полный голос: его нагонял дикий зверь – волк или собака, он не мог определить, кто именно, – но его глаза светились во тьме, как два зеленых факела. Задыхаясь, беглец припустил во все лопатки, свернул за поворот и налетел на вороную лошадь. Он услышал недовольное фырканье и проклятие всадника, а еще увидел блеск голубой стали на барабане револьвера.

– Спасите! Ради Бога, спасите! – умолял Гризвел, вцепившись в уздечку. – Эта тварь убила Брэннера, но ей мало! Она преследует меня!

Зеленые огни вспыхнули во тьме, всадник снова выругался, и почти сразу заговорил его «смит-вессон», выплевывая скороговоркой шесть свинцовых пуль, которые крепче и надежнее самых отборных оскорблений.

– Успокойтесь, и ждите здесь! – всадник скрылся за поворотом на пару мгновений, затем вернулся галопом. – Никого. Скорее всего, это был волк или одичавшая собака. Хотя я давно не слышал, чтобы в наших краях эти зверюги загрызли человека. У нас на Юге мужчины редко выходят из дома без оружия, и способны дать отпор любому хищнику.

Он размахивал дымящимся пистолетом и смотрел на Гризвела сверху вниз. Это был плотно сложенный мужчина средних лет в широкополой шляпе и ковбойских сапогах.

– Но вы сказали, что где-то поблизости убили человека, – продолжал он. – Брэннера, верно?

– Да, – плечи Гризвела опустились. – Меня зовут Гризвел. Мы с Джоном Брэннером – моим старым другом, – уже месяц путешествуем по стране. Вчера остановились на ночлег в заброшенном доме, но…

Его захлестнули воспоминания о недавнем кошмаре.

– О, Господи! Я, должно быть, сошел с ума! Но я помню желтое лицо, смотревшее на меня с лестницы. Потом кто-то засвистел наверху, и Брэннер поднялся по лестнице, двигаясь как кукла-марионетка или загипнотизированный… Потом я услышал крик боли и ужаса, Джон спустился с окровавленным топором в руке – и Боже мой, сэр, он был мертв! Его голова была расколота! Но он спустился по лестнице! Бог свидетель, Джон Брэннер был убит в темном коридоре, а затем его мертвое тело спустилось по лестнице, чтобы зарубить меня топором!

Всадник ничего не ответил. Он сидел на лошади неподвижно, как статуя, и Гризвел не мог прочитать выражение его лица, скрытого под широкополой шляпой.

– Вы думаете, что я сошел с ума, – безнадежно сказал Гризвел. – Возможно, я и вправду рехнулся…

– Я не знаю, что и думать, – хмуро ответил всадник. – Ведь тот заброшенный дом, где вы ночевали – это прОклятое поместье Блассенвилей… Ну, посмотрим… Меня зовут Бюкнер. Шериф Бюкнер. Я слежу за порядком в этом округе.

Он спрыгнул с лошади и встал рядом с Гризвелом. Не такой высокий, как долговязый житель Новой Англии, но намного шире в плечах. В шерифе было столько решимости и уверенности, что Гризвел тут же перестал дрожать.

– Не побоитесь вернуться в дом? – спросил Бюкнер.

– Меня тошнит при мысли о новой встрече с этим ужасом. Но бедняга Брэннер… Мы должны найти его тело. Боже мой! – воскликнул Гризвел. – Что мы найдем? Если мертвец ходит, то…

– Посмотрим, – перебил шериф и перезарядил свой револьвер.

Он двинулся вперед, ведя лошадь под уздцы. Гризвел семенил рядом, ежеминутно ожидая встретить мертвеца, неуклюже ковыляющего по дороге в окровавленной ухмыляющейся посмертной маске. Но видел только дом на холме.

– Боже, как злобно выглядит этот дом на фоне черных сосен! – содрогнулся Гризвел. – Он не понравился мне с самого начала. Когда мы шли по разбитой дорожке и эти голуби вылетели с чердака…

– Голуби? – Бюкнер бросил на него быстрый взгляд. – Вы видели голубей?

– Да, да! Целая стая голубей. Это важно?

Некоторое время они шли молча, а потом Бюкнер резко сказал:

– Я прожил на Юге всю свою жизнь. Дом Блассенвилей видел тысячу раз, в любое время дня и ночи. Но я никогда не видел голубя где-нибудь поблизости. Эти пташки не залетают в сосновые леса…

– Их было множество, – упорствовал Гризвел. – Не меньше дюжины.

– Я знал людей, которые клялись, что видели стаю голубей, сидящих на крыше этого поместья. Это всегда случалось на закате, – медленно произнес Бюкнер. – Это были темнокожие слуги, старики, в основном. Все, кроме одного человека. Помню, белый бродяга с Запада разводил огонь во дворе заброшенного поместья. Намеревался разбить лагерь той ночью. Я проезжал мимо, как раз на закате, и бродяга рассказал мне о голубях. Я вернулся туда утром. Нашел пепел его костра, и оловянную кружку, и сковородку, на которой он жарил свинину, и смятое одеяло… Но бродягу ни я, ни кто другой больше не видел. Это было двенадцать лет назад. Старики говорят, что голуби – это души Блассенвилей, которые выпускают из ада на закате. Всю ночь они проводят в обветшалом особняке, а утром возвращаются в ад.

– Кто такие Блассенвили? – дрожа, спросил Гризвел.

– Когда-то это семейство владело всей этой землей. Гражданская война разорила их. Потом в поместье доживали немногочисленные потомки, а в 1890 году мисс Элизабет Блассенвиль, последняя из рода, сбежала однажды ночью, как будто за ней гнались все демоны ада, и никогда не возвращалась… Это ваш автомобиль?

Он остановился возле машины, но Гризвел не услышал вопроса. Он замер глядя на мрачный особняк. Пыльные окна напоминали пустые глазницы черепа. Ему казалось, что жуткий дом смотрит на него с жадностью голодного хищника. Бюкнер повторил свой вопрос.

– Да, – встрепенулся Гризвел. – Будьте осторожны. На переднем сиденье змея!

– Нет там никого, – проворчал шериф, посветив электрическим фонариком в стекло.

Он привязал лошадь к ближайшему дереву, взял фонарик в левую руку, а револьвер в правую.

– Что ж, давайте зайдем в дом.

Бюкнер зашагал по кирпичной дорожке. Гризвел следовал за ним по пятам, его сердце бешено колотилось. Он вдохнул удушливый запах тления и внезапно почувствовал отвращение к этим черным лесам, этому древнему дому, который скрывал жестокие тайны рабовладельцев, этой прожаренной солнцем, ленивой земле, обдуваемой суховеем, усыпанной пряностями и политой кровью. Он всегда завидовал южанам, чья жизнь безмятежно текла в ритме блюза. Но теперь он открыл для себя изнанку Юга – темную, колдовскую, пропитанную страхом…

Дубовая дверь по-прежнему висела на сломанных петлях. Шериф приоткрыл ее и направил луч света в коридор. Никого. Только пыльная лестница. Гризвел не смел дышать. Ему казалось, что в любую минуту из темноты выпрыгнет жуткое чудовище с зелеными огнями в глазах. Ему хотелось одного: поскорее убраться отсюда. Шериф поманил его рукой и сам шагнул в темный особняк, крадучись и пригибаясь, как пантера или дикий кот. Они осторожно поднялись по лестнице, подошли к комнате. Свет фонарика заплясал по каминной полке, а когда спустился ниже, Гризвел с трудом сдержал крик.

Повсюду виднелись кровавые следы, а на одеялах лежал труп Брэннера с расколотым черепом. Но не это испугало Гризвела. Он увидел, что мертвец все еще сжимает в руках топорище, а огромное лезвие вонзилось в доски пола чуть не до середины. Вонзилось в том самом месте, где совсем недавно покоилась голова спящего Гризвела. Вот, что было особенно жутко. Путешественник чуть не потерял сознание, но Бюкнер вовремя подхватил его и хорошенько встряхнул.

– Придите в себя, – прошипел он.

Гризвел кивнул и тут же его стошнило. Он сполз по стене и привалился к камину, пытаясь унять предательскую дрожь и сдержать новые приступы тошноты.

Шериф ослепил его лучом фонарика.

– Знаете, то, что вы рассказали мне на дороге – полная чушь, – голос Бюкнера звучал из-за пределов освещенного круга, поэтому Гризвел не мог разглядеть его лица, но готов был поклясться, что шериф нахмурился. – Я видел волка, который преследовал вас в лесу, тут сомнений быть не может. Но как можно связать нападение дикого зверя с убийством вашего приятеля. Брэннера – так вы назвали его фамилию?

Гризвел кивнул.

– Не скрывайте от меня ничего, – продолжал шериф. – Лучше признайтесь чистосердечно: вы убили его? Суд не поверит в байку о мертвеце, который спускался по лестнице. Да и я, признаться, не верю… Скорее всего, вы поругались. Брэннер замахнулся топором, но вы увернулись. Потом вырвали у него из рук смертоубийственную сталь, и раскроили приятелю голову. А дальше пытались подстроить все так, будто он и дальше орудовал топором…

– Я не убивал Джона! – простонал Гризвел и закрыл лицо руками. – С чего бы мне желать его смерти? Мы с детства дружим, уже больше двадцати лет! Нет, нет, шериф, я рассказал все, как было. Пусть вы не верите мне, но призываю Бога в свидетели: я не лгу.

Бюкнер некоторое время осматривал покойника.

– Судя по всему, Брэннера убили тем самым топором, который он держит в руке. На лезвии кровь и прилипшие черные волосы, а ваш приятель был брюнетом. Похоже, Гризвел, ваша песенка спета. Самообороной здесь и не пахнет. Не мог Брэннер замахнуться на вас топором после того, как вы этим же топором его же и зарубили. Все выглядит так, будто вы совершили расчетливое убийство, а потом сомкнули пальцы трупа на топорище, в попытке убедить всех, что это Брэннер напал на вас. Но знаете, что меня и сбивает с толку? Ваша безумная история про свист посреди ночи и страшное существо на лестнице. Будь вы преступником, уж, наверное, сообразили бы, что это слишком неправдоподобная версия. Сочинили бы что-нибудь попроще… Так… Эти капли крови на полу указывают, что тело перетащили, – шериф встал и прошелся по комнате, размышляя вслух. – Хотя нет, если бы тащили, то кровь размазалась бы по полу. Труп несли на руках? Вы вряд ли подняли бы этакого увальня. К тому же, на вашей одежде нет пятен крови. Допустим, вы переоделись, вымыли руки, а потом уже побежали в лес и устроили все это представление… Нет, не сходится. Вы же не могли знать, что я буду проезжать по дороге именно в это время. Тогда кто же притащил труп в эту комнату?

– Говорю же вам, Джон сам спустился по лестнице, – в который раз повторил Гризвел. – Он хотел убить меня, я сразу понял это. Если бы я спал, то этот топор отрубил бы мою голову – посмотрите на одеяло, сэр! Видите, куда вонзилось лезвие? А теперь взгляните на окно. Я выбил раму и выпрыгнул со второго этажа, только так мне удалось спастись.

– Вижу, вижу, – примирительно поднял руки шериф. – Но почему же мертвец, который прежде умел ходить, не ушел отсюда, а лежит неподвижно, как… Как, собственно, и положено трупам.

– Откуда мне знать? – пожал плечами Гризвел. – Я думал, Джон все еще преследует меня, когда бежал по дороге. Я боялся оглянуться, поскольку не хотел снова видеть эту зловещую ухмылку на его мертвом лице.

Бюкнер посветил фонариком в коридор.

– Кровавый след ведет к лестнице. Эй, почему вы жметесь к стене? Идемте! Вы что же, боитесь подняться на третий этаж?

– Боюсь, – прошептал побледневший Гризвел. – Но сделаю это. Не исключено, что чудовище, убившее Джона, все еще скрывается наверху.

– Встаньте за моей спиной, – приказал шериф. – Если кто-нибудь нападет, я сумею дать отпор. Я стреляю быстро и почти никогда не промахиваюсь. Задумаете ударить меня сзади, пожалеете.

– За кого вы меня принимаете! – вспылил Гризвел, и его возмущение убедило Бюкнера больше, чем сотня клятв и обещаний.

– Остыньте, Гризвел, – сказал шериф. – Я вас пока не арестовал и не предъявил обвинений. Но если хотя бы одно слово из десяти, сказанных вами – правда, то в этом доме творится какая-то чертовщина. В это трудно поверить, но я хочу во всем разобраться…

Они вышли в коридор и остановились возле лестницы. Кровавые пятна выделялись в густой пыли. – Давайте изучим эти следы, пока мы их не затоптали, – предложил Бюкнер. – Так… Человек поднялся наверх и потом спустился вниз. Один и тот же человек, пожалуй, покрупнее вас… Допустим, это Брэннер. И когда он спускался вниз, – видите эту цепочку следов? – он истекал кровью… Здесь даже на перилах видно отпечатки окровавленной ладони…

– Сколько раз повторять, сэр? – раздраженно ответил Гризвел. – Джон спускался по лестнице. Левой рукой он держался за перила, а в правой… Сжимал топорище…

– Или Брэннера несли, – перебил шериф. – Но, в таком случае, должны быть следы тех, кто взвалил на себя такую ношу.

Они поднялись на третий этаж, в мрачный коридор, где не было ничего, кроме пыли и теней. Заросшие грязью окна не пропускали лунный свет, а фонарик в руке Бюкнера светил все слабее и слабее.

Гризвел дрожал, как осиновый лист, представляя, как в этом коридоре некто жестокий и таинственный зарубил его приятеля.

– Помните, я рассказывал про свист? – прошептал он шерифу. – Готов поклясться, свистели именно здесь. Джон повиновался этому свисту, и шел как крыса за крысоловом.

Бюкнер внимательно осматривал пол.

– Следы ведут в зал. Те же, что и на лестнице… Ничего не понимаю. Давайте пройдем чуть дальше и посмотрим… Ах ты, черт побери!

Гризвел подбежал к шерифу и сам с трудом удержался от восклицания. Бюкнер указал стволом своего револьвера, который не выпускал из рук, на пыльный пол. Там расплывалось огромное кровавое пятно. Следы Брэннера в этом месте как раз поворачивали, чтобы вернуться к лестнице. Но в густой пыли виднелись и другие следы. Отпечатки босых ступней, очень узких и вытянутых, с неимоверно широкой пяткой. Эти следы пришли с другой стороны коридора, и так же развернулись у лужи крови в обратную сторону.

Шериф пробормотал сквозь зубы ругательство.

– А вот и место встречи… Здесь и погиб ваш приятель. Видите? Следы сходятся как раз в районе пятна. Босоногий человек зарубил того, что в сапогах, а затем… Сбежал…

Следы исчезали во мраке, куда не пробивался луч фонарика.

– Ну что же… Допустим, ваша бредовая история подтверждается, – Бюкнер говорил это не глядя на собеседника, все его внимание было отдано таинственным следам. – Это не ваши следы, Гризвел. Слишком узкие. Не удивлюсь, если они женские… Допустим, Брэннер, как и вы, услышал свист, решил узнать, что за свистун разгуливает по заброшенному дому, поднялся на третий этаж и встретил свою смерть. Следы говорят, что так оно и было. Но почему же тогда труп не лежит прямо здесь, в луже крови? Может, он умер не сразу, а сумел вырвать топор из рук убийцы, и поспешил к вам за помощью?

– Нет, сэр! Это невозможно! – перед глазами Гризвела всплыла жуткая картина. – Я видел, как Джон спускается по лестнице. Он был мертв. Ни один человек не прожил бы и трех секунд с расколотым черепом!

– Согласен, – кивнул Бюкнер. – А значит, где-то рядом может скрываться убийца. Пойдем по следам и постараемся изловить его… Что за ерунда?!

Луч света угасал. Шериф потряс фонарик.

– Что за ерунда… Батарейка новая, – впервые Гризвел услышал страх в его голосе. – Так! Отступаем к лестнице. Быстро!

Тьма сгущалась все сильнее. Бюкнер взвел курок револьвера и пятился, подталкивая Гризвела к лестнице. Невдалеке послышался скрип, словно отворилась дверь, повернувшись на несмазанных петлях. Но для чего отворяется дверь? Кто-то вышел в коридор, закутавшись в покрывало мрака? Наступившая вслед за тем тишина таила угрозу, Гризвел почувствовал, как мышцы шерифа напряглись, будто он готовился к схватке с врагом. Но Бюкнер не стал паниковать. Он медленно отступил к лестнице, и спустился, ни разу не повернувшись спиной к темному коридору. Гризвелу хотелось бежать, сломя голову, но он не осмелился окунуться в темный омут второго этажа. А вдруг мертвец поджидает его там с занесенным топором?! Покрываясь холодным потом, путешественник пятился вместе с Бюкнером, в круге угасающего света.

По мере того, как они спускались по лестнице, фонарик светил все ярче. Однако, стоило навести луч на темный третий этаж, как он сразу угасал.

– Что за ерунда?! – повторил шериф. – Неужели убийца заколдовал мой фонарик?

– Посветите в комнату! – умолял Гризвел. – Вдруг Джон… Джон…

Он не смог описать словами ужасную картину, которая рисовалась его воображением. Шериф понял и осветил фонариком комнату с камином. Гризвел выдохнул с облегчением. Он и не подозревал, что вид покойника, лежащего на окровавленном одеяле, способен так успокаивать.

– Никуда ваш Джон не денется, – пробормотал Бюкнер. – Допустим, он ходил после смерти, но теперь лежит, как колода… Но что за ерунда с фонариком?

Шериф хмурился и кусал кончики усов. Его мысли были понятны Гризвелу: стоит ли вернуться в темноту и схватиться с неизвестным соперником, или разумнее проявить осторожность? Наконец, Бюкнер со вздохом опустил револьвер.

– Не зная брода, не суйся в воду… Сдается мне, фонарик опять откажет, а вот удастся ли нам второй раз спуститься оттуда живыми – большой вопрос. Я уже убедился, что Брэннера убили не вы. Хотя в вашей байке мало смысла, но гаснущий фонарик я видел своими глазами, а потому готов поверить и в ходячих мертвецов, и в таинственный свист…

Он попятился от лестницы и добавил, уже шепотом.

– Убийца скрывается наверху, и не факт, что это человек… Я не боюсь ни колдунов, ни нежити, но разумнее будет подождать рассвета.

Гризвел горячо согласился с этим доводом и первым выбежал на веранду. Звезды уже потускнели, а небо над верхушками сосен стало понемногу сереть. Бюкнер сел на перила, повернувшись лицом к покосившейся двери. Револьвер из рук он не выпускал. Гризвел устроился рядом, привалившись спиной к деревянному столбу, который поддерживал крышу, и закрыл глаза.

Вся эта история напоминала ночной кошмар, из которого невозможно вырваться. Для всех в этой глуши он, Гризвел, был чужаком. Презренным пуританином. Человеком Севера, которых, по вполне понятным причинам, не жалуют на Юге. Если дело дойдет до суда, присяжные, не задумываясь, отправят его на виселицу. Показания шерифа о заколдованном фонарике не склонят чашу весов в пользу подозреваемого. Да и вряд ли Бюкнер расскажет об этом. Северянина эта сказка все равно не спасет от петли, а стать объектом насмешек до старости лет кому же охота?!

Единственный шанс избежать казни – изловить убийцу Джона Брэннера. Босую женщину, оставившую следы в густой пыли третьего этажа. Но Гризвел подозревал, и не без оснований, что в погоне за призраком придется столкнуться с чернейшим колдовством. Это грозит гибелью настолько жуткой и отвратительной, что смерть на виселице покажется более предпочтительным исходом.

Он прогонял эти мысли, чтобы не сойти с ума от отчаяния и безнадеги, а потом, незаметно для себя, заснул.