Текст книги "Лицо во мраке. Этюд в багровых тонах"

Глава XLI
Работа для Одри

Мистер Стормер прибыл в свой кабинет непривычно рано. Шефа он застал лежащим на диване в самом жалком виде.

– Вам плохо, сэр? – встревоженно спросил он.

– Мне не плохо. Я умираю, – простонал Стормер. – Пришлите мне крепкого кофе и бочонок фенацетина… Моя голова!

Он осторожно прикоснулся к макушке и тут же от боли втянул голову в плечи.

– С вами что-то случилось ночью?

– Случилось ли со мной что-то ночью? – устало повторил шеф. – Я бы лежал тут, как больная корова, если бы со мной ничего не случилось? Вы думаете, от хорошего настроения и веселья на голове шишки растут? Да, уважаемый, случилось. Найдите мне уксуса. И еще: об этом никому ни слова! Никто не должен знать, что со мной приключилось. Если кто-нибудь спросит – я в Соединенных Штатах… Там, где и должен находиться.

Уиллитт бросился выполнять поручения шефа и первым делом принес то, что он просил.

– Теперь вызовите парикмахера и купите мне свежий воротничок, чтобы я мог привести себя в порядок.

– У вас порез?

– Нет, сэр, не порез. Сотрясение мозга, но раны нет.

Скривившись, он сел и взял с подноса чашку кофе, принесенную Уиллиттом.

– Вам, конечно, не терпится спросить, что произошло. – Отхлебнув кофе, он поморщился. – Ничего особенного. Просто я подрался с привидением… По крайней мере, оно (или тот, кто был с ним) дралось.

– Кто это был?

– Не знаю. Я никого не видел. Я услышал крик, вышел посмотреть, что происходит, и увидел одного, двух, трех (а может, их было и шесть) человек, бегущих по коридору. Я бросился за ними. А потом эти люди, в том же количестве, саданули меня по голове, и я очнулся как раз вовремя, чтобы не дать гостиничному дежурному украсть мои часы.

– Встретьтесь с девушкой еще раз и предложите работу получше. Жалованье посулите любое, какое ей покажется щедрым, сами решите. Но ваша задача – любой ценой заполучить ее. Вам понятно?

– Да, сэр.

Для Одри «идти на работу» было захватывающе новым и интересным занятием. Чувствовать себя одной из толпы в метро, бороться за свободный поручень или втискиваться в переполненный автобус было увлекательно, но все же не настолько, чтобы не заметить сопутствующих этому неудобств. Тем не менее хорошее настроение не покинуло ее, когда она наконец добралась до конторы маленького журнала, где ей отвели место в углу редакторского кабинета.

После короткого сдержанного приветствия мистер Хеппс бухнул перед ней целую кучу писем, которые, очевидно, скапливались у него на столе не одну неделю. Мистер Хеппс, с которым она разговаривала вчера, и тот мистер Хеппс, который теперь рявкал, отдавая указания, и спорил по поводу длины ее статей, как будто были совершенно разными людьми, не имеющими между собой ничего общего.

– Ваши ответы слишком длинные! И мне не нравится ваш почерк, мисс! Вы что, не знаете о существовании пишущих машинок? Соберитесь, если хотите остаться на этой работе. Куда это вы собрались?! – удивленно воскликнул он, когда Одри встала и сняла с крючка на стене пальто.

– Домой, мистер Хеппс, – сказала она.

Выйдя на улицу, она почувствовала, что умирает от голода, и направилась прямиком на противоположную сторону улицы к оживленной закусочной, на которую много раз бросала тоскливые взгляды из окна редакторского кабинета. Стоявший чуть в стороне мужчина подождал, пока она купит газету, вошел следом за ней в закусочную и подсел к ее мраморному столику. Посмотрев на него краем глаза, она подумала, что где-то уже видела это лицо.

– Прошу прощения, мисс Бедфорд. – Вздрогнув, она подняла глаза. Это произнес мужчина, который вошел в закусочную за ней. – Мне кажется, мы с вами встречались раньше. Моя фамилия Уиллитт. Я бывал в Фонтуэлле по делам.

– Ах да, помню, – улыбнулась Одри, – не долгий у нас тогда вышел разговор, верно? Я как раз уезжала в Лондон.

– Верно, мисс. Я представляю сыскное агентство Стормера. Возможно, вы слышали о нем?

Она кивнула. Агентство Стормера было одним из самых известных и уважаемых частных агентств.

– Мистер Стормер послал меня поговорить с вами.

– Со мной? – удивилась она. – Зачем же я понадобилась мистеру Стормеру?

– Как бы вам сказать, мисс Бедфорд… – Уиллитту приходилось говорить очень осторожно, поскольку он не знал, как она отнесется к его предложению. – Дело в том, что у нас очень не хватает рук. Одна наша сотрудница, которая выполняла для нас очень много работы, вышла замуж и уволилась. Нам некем ее заменить. Мистер Стормер просил узнать, не согласитесь ли вы занять ее место?

– Я? – искренне изумилась Одри. – Вы имеете в виду, чтобы я стала женщиной-сыщиком?

– Вам не придется выполнять никакой неприятной работы, мисс Бедфорд, – задушевно произнес Уиллитт. – Мы поручим вам дела высшего света.

– А мистеру Стормеру известно мое прошлое?

– Мы хотим поручить вам специальное задание – следить за человеком по фамилии Торрингтон.

Улыбка сползла с лица Одри.

– Следить за Торрингтоном? А кто этот Торрингтон?

– Это очень богатый человек, южноафриканец. Вам интересна Южная Африка?

Он заметил, что девушка вздрогнула.

– Да, мне очень интересна Южная Африка, – сказала она, – если все то, что мне рассказывали… правда.

Она никогда особо не верила злобным словам Доры о том, что ее отец был американцем, который отбывает пожизненное заключение в южноафриканском Волноломе, и все же в ее душе поселилось сомнение, от которого не так-то легко было отделаться.

Когда снова заговорили о его предложении, он поспешил заверить ее:

– Вам даже не придется ходить за ним. Все намного проще: вам всего лишь нужно будет завести с ним знакомство.

– А кто же он такой… Вор?

– Нет, – признался Уиллитт. – Не то чтобы…

– Не то чтобы? – испугалась она. – Убийца?

– Нет-нет, мисс, – замахал руками Уиллитт. – Я просто не очень удачно выразился Это совершенно честный человек. Мы просто хотим установить, что за люди вокруг него вьются, и подумали, что вы бы могли бы получить у него ту же должность, что и у мистера Мальпаса.

– Я не могу. Я бы и рада… Это интересная работа, да и по другим причинам мне было бы приятно ею заниматься. Могу я повидаться с мистером Стормером?

– Он уехал обратно в Америку, – быстро сказал Уиллитт. – И последним его указанием было заполучить вас любой ценой.

Одри рассмеялась.

– Ну хорошо, можно попробовать, – сказала она и мистер Уиллитт с великим облегчением вздохнул.

Вернувшись в штаб-квартиру, он застал Джона Стормера в более благостном расположении духа и доложил о своем успехе.

Когда Уиллитт ушел, Джон взялся за телефон.

– Это вы, мистер Хеппс? Стормер говорит. Большое спасибо за помощь.

– Это было ужасно неприятно, – раздался в трубке кающийся голос Хеппса. – Она – милая девушка и удивительно толковая. Я потерял прекрасного сотрудника и, боюсь, что заработал очень дурную репутацию.

Глава XLII
Наводчик

Номер мистера Торрингтона в «Ритц-Карлтоне» (где он зарегистрировался под фамилией Браун) был одним из самых роскошных в гостинице, которая и так не отличалась дешевизной. Гостей у него почти не бывало, поэтому служащие гостиницы его почти не видели. И когда очень невысокий человек в истрепанной одежде подошел к регистратору и попросил, чтобы о нем доложили, дежурный, окинув его критическим взглядом, произнес:

– Лучше бы вам сперва написать ему. Мистер Браун никого не принимает, если встреча не была назначена заранее.

– Меня он примет, – убежденно возразил человечек. – Спросите у него сами. К тому же, мне назначено.

Служащий скептически улыбнулся.

– Я узнаю, – грубовато произнес он. – Как вас зовут?

Через несколько секунд он вернулся:

– Мистер Браун не назначал вам встречи. Вы откуда?

Человечек, не задумываясь, ответил:

– Я из… – Он назвал знаменитую алмазодобывающую корпорацию в Кимберли[19]19
  Город в центре Южной Африки.


[Закрыть].

Служащий снова удалился и, вернувшись, подозвал слугу.

– Проведите этого джентльмена в номер мистера Брауна, – сказал он. – И ждите в коридоре, чтобы проводить его обратно.

Мистер Браун писал письмо, когда к нему привели гостя. Миллионер пронзил неприглядного посетителя настороженным взглядом через блестящие очки.

– Вы из «Де Бирс»? – спросил он.

– Не совсем, мистер Браун, – вкрадчиво улыбаясь, ответил тот, – важнее то, что мы с вами встречались в Южной Африке.

Браун указал на кресло.

– Когда это было? – спросил он.

– До того как у вас начались неприятности, мистер Браун.

– Вы тогда были очень молоды, мой друг, – слегка улыбнулся Браун.

– Я старше, чем выгляжу. Дело в том, мистер Браун, что я оказался на мели, и подумал, что вы не откажетесь помочь старому другу, для которого настали тяжелые времена, если так можно выразиться…

– Не сомневайтесь, помогу, если окажется, что вы говорите правду. Но только, знаете что? Я вам не верю. У меня превосходная память на лица, и я никогда не забываю друзей. Где мы встречались?

Гость бросил наугад:

– Кимберли. – Ему было известно, что Кимберли – центр алмазодобывающей промышленности.

– Я бывал в Кимберли, – сказал Браун, – но любой, кто занимается алмазами, рано или поздно хотя бы раз бывал там. Вы, разумеется, помните, как меня тогда звали?

Посетитель снова не растерялся:

– Помню, – уверенно сказал он, – но ничто не заставит меня произнести это имя. Если джентльмен хочет, чтобы его называли мистером Брауном – меня вполне устраивает мистер Браун. Дело в том, что… – тут его осенило, – я отбывал срок в одно время с вами.

– Друзья по заключению, значит? – хмыкнул Браун и опустил руку в карман. – Я вас не помню.

На столе перед ним лежало письмо, которое старик только что закончил писать. Гость увидел размашистую подпись, но лист лежал от него слишком далеко, чтобы ее можно было разобрать.

Старик вынул бумажник и положил на стол банковский билет.

– Надеюсь, в следующий раз вам больше повезет, – сказал он.

Человечек взял купюру, свернул ее в шарик и прямо на глазах своего благодетеля швырнул ее в камин, который находился у того за спиной. Мистер Браун изумленно обернулся, и этой секунды хватило на то, чтобы его подпись была прочитана.

– Ваши деньги мне не нужны, – сказал маленький человек. – Вы решили, что я явился сюда за подачкой… Торрингтон?

Дэниел Торрингтон пристально посмотрел на гостя.

– Значит, вам известно мое имя. Поднимите деньги и не будьте дураком. Что вам может быть нужно от меня, если не деньги?

– Просто хотел повидаться, – буркнул гость, но все-таки поднял скомканную бумажку, которую намеренно метнул так, чтобы она не попала в огонь.

Торрингтон проводил его и закрыл за ним дверь. Потом вернулся к столу, пытаясь вспомнить лицо этого человека. Никто в тюрьме не знал его под фамилией Торрингтон.

Тут его взгляд упал на письмо, и он все понял. Что ему было нужно? С какой целью он приходил? Торрингтон никогда не слышал о наводчиках и их дерзких методах работы, не знал, на какой риск ради наживы готовы пойти эти информаторы преступного мира. Добытыми ими сведениями пользовались другие люди.

Глава XLIII
Откровенность Доры

Побывав в доме Маршалта, Мартин вернулся домой и внешне был совершенно невозмутим. Дора не спустилась встретить его, и он не захотел обедать в одиночку. Его дожидалось полдюжины писем, но он не стал даже просматривать их, пока не переоделся и не сел отдыхать. Мартин, не особенно утруждаясь, пытался написать на одно из них ответ, когда в комнату вошла Дора. Она была в легком халате. Едва взглянув на нее, Мартин понял, что она плохо спала: под красивыми глазами – тени, в уголках – сеточка морщинок, которых до этого он никогда не замечал.

Он приветствовал ее простым «Доброе утро!» и попытался сосредоточиться на письме. Наконец он отложил ручку.

– Дора… Чем ты занималась до того, как мы встретились?

– Что ты имеешь в виду? Я была актрисой.

– А какие роли ты исполняла?.. Как вообще ты попала в театр? Я никогда об этом раньше не спрашивал, дорогая.

Она снова взялась за газету, рассчитывая, что он повторит вопрос, но, когда этого не случилось, сказала:

– Начинала я с разъездным театром Марша и Бигнэлла. Пела в хоре. Потом Марш разорился и бросил нас. Я побывала и примой, и бутафором! Я в электричестве разбираюсь лучше, чем большинство механиков… – Неожиданно она замолчала. – Перепробовала все, – подытожила она и потом добавила: – А почему ты заговорил об этом?

– Просто мне стало интересно, – ответил он. – Странно, но я всегда думал о тебе только как о…

– Пиявке? Когда ты встретил меня, я уже была довольно известной актрисой. Не столичной, конечно.

– Где ты познакомилась с Маршалтом?

Она снова уткнулась в газету. Но через какое-то время заговорила сама.

– Здесь, в Лондоне. Я бы полжизни отдала, чтобы этого никогда не случилось.

Эта тема была для него так же мучительна, как и для нее.

– Дора, ты любишь его?

Она покачала головой.

– Я ненавижу его! Ненавижу! – воскликнула она так горячо, что он вздрогнул. – Ты думаешь… наши с ним отношения что-то значат?

Он откинулся на спинку кресла, глядя на нее из-под черных как смоль ресниц.

– Ты ведь не думаешь, что он умер?

Если бы даже Дора ничего не сказала, по тому, как быстро и раздраженно она повела рукой, он бы догадался, какого ожидать ответа.

– Не знаю. Я этого не чувствую, и мне это безразлично.

Она говорила искренне, Мартин в этом не сомневался.

– Он когда-нибудь разговаривал с тобой о Мальпасе?

– О старике? Да, он часто упоминал его имя. Но уже не помню, что он еще рассказывал. Ты со Стэнфордом встретился?

Он кивнул.

– Он рассказал что-нибудь? О том, что они были знакомы, я, конечно, знала.

– Знакомы? – Мартин усмехнулся. – Да они, по-моему, были закадычными друзьями. Конечно, Стэнфорд – не самый болтливый человек на этом свете, но, думаю, о том, что они с Маршалтом дружили, он должен был мне сказать.

В Сити у Мартина была назначена встреча. Деньги иссякали; полиция накрыла один из его игорных домов, самый прибыльный, и почти тысяча ушла у него на то, чтобы скрыть свою связь с этим заведением.

Главным доходом Мартина были крупные единичные аферы, но в последнее время случаи проявить свои умения предоставлялись все реже. Впечатление создавалось такое, будто всех простофиль упрятали под замок, и теперь, похоже, ему придется опуститься до последнего средства афериста – открыть маклерскую контору и заняться перепродажей подложных нефтяных акций. Такое занятие было ему не по душе, и, хоть он уже встретился с нужными людьми и занялся подготовительной работой, радости не испытывал.

Он зашел в ресторан в Сохо, надеясь позавтракать в одиночестве, но, как водится, без встречи с наводчиком не обошлось.

Подход наводчика к Мартину Элтону несколько отличался от прямолинейной манеры общения с такими знаменитостями, как Ловкач Смит.

– Рад вас видеть, мистер Элтон. Давно мы с вами не встречались… Спасибо, мне бренди, пожалуйста. В последнее время дела у нас тут неважные…

– И что вам известно? – поинтересовался Мартин с притворным безразличием.

Наводчик понизил голос.

– У меня для вас кое-что есть… И кроме меня об этом никто в городе не знает… Я сам все сделал! «Умные» давно уж об этом судачат, да только я один подходы нашел! – Он самодовольно улыбнулся. – Тот тип, которого ждут из Южной Африки, живет здесь уже больше года! Он сидел… на пожизненном, но сейчас у него денег, как у… – он назвал имена нескольких известных финансистов. – Даже больше!

– Сидел? За что?

– Застрелил кого-то или что-то вроде того. Но его больше года назад отпустили. Говорю вам, он точно миллионер, даже богаче. «Умные» слышали, он сюда мылится, но не знали, что он уже здесь, в Англии… В Лондоне. Видать, даже «Умные» не все знают.

«Умные» было понятием обобщающим.

– Из Южной Африки, говоришь? – переспросил он, неожиданно заинтересовавшись. – И сидел в тюрьме… В Волноломе? Может быть, за скупку алмазов?

– Да, там что-то завязано на скупке алмазов. И почему «Умные» его не нашли, ума не приложу? Он колченогий…

– Колченогий? – Мартин встал. – Как его зовут?

– Живет он под именем Браун, но на самом деле его зовут – Торрингтон. Дэниел Торрингтон. И, мистер Мартин, этого гуся будет нетрудно…

Мартин сунул ему в руку деньги, заплатил за его выпивку и отправился домой. На пороге он столкнулся с Дорой, которая собиралась куда-то уходить.

– Дора, задержись на минуту, – сказал он.

Он отвел ее наверх, в гостиную, и закрыл за собой дверь.

– Помнишь, когда Одри была здесь в последний раз? Ты упрекнула ее в том, что она носит фамилию, которая ей не принадлежит. Ты сказала ей, что ее отец – каторжник и сидит в Волноломе за воровство алмазов. Это правда?

– Да, – удивленно промолвила она. – А что?

– Я тогда у тебя о нем спрашивал, и ты рассказала, что во время ареста он был ранен и с тех пор хромает. Как звали отца Одри?

– Его звали Дэниел Торрингтон.

Мартин присвистнул.

– Торрингтон? Вот это да! Наверное, это он. Он здесь, в Лондоне.

– Отец Одри? – изумилась она. – Но он же в тюрьме. У него было пожизненное заключение! Мне Маршалт рассказывал. Поэтому он и хотел жениться на Одри.

– Его освободили больше года назад, – сказал Мартин. – И почти все это время он провел в Лондоне.

Он заметил, как изменилось ее лицо, и быстро спросил:

– Маршалт знал об этом?

Она покачала головой.

– Нет, если бы он это знал, он не был бы так счастлив. Ох! – она вдруг зажала рот ладонью. – Мальпас! – прошептала она.

Мартин удивленно повел бровью, но тут и ему в голову пришла мысль, заставившая ее произнести это имя.

– Должно быть, Маршалт как-то узнал или догадался, – чуть слышно произнесла она, охваченная ужасом. – Он все это время жил в соседнем доме. Кролик, Мальпас и Торрингтон – это один и тот же человек!

Глава XLIV
Новая наследница

– Этого не может быть! – воскликнул Мартин. – Человек не может так сильно кого-то ненавидеть, чтобы двадцать лет вынашивать планы расплаты. Особенно Торрингтон, который ищет дочь.

Их глаза встретились.

– Он поэтому здесь? Ты уверен? – быстро спросила она.

Он пожал угловатыми плечами.

– Я ничего не знаю. Просто рассматриваю возможные варианты.

Дора покачала головой.

– Торрингтон думает, что Одри мертва. Мать ему об этом сказала, и Маршалт говорил то же. Маршалт мне много чего рассказывал после того, как узнал, что Одри – моя сестра. Если Торрингтон и Мальпас не одно и то же лицо, то у Лейси был еще один враг.

Мартин Элтон в раздумье принялся ходить по комнате, засунув руки в карманы.

– Какое, по-твоему, у Торрингтона состояние?

– Больше двух миллионов фунтов, – ответила она.

– И сколько он готов заплатить за то, чтобы узнать правду?

Глаза Доры гневно сверкнули.

– Отдать это Одри? – протянула она. – Дать ей и отца, и миллионы, когда я прозябаю тут в канаве с мужем-преступником и друзьями-подонками! Ты что, с ума сошел? Ты не сделаешь этого, Мартин!

– Как ее зовут?

– Дороти Одри Торрингтон. Он не знает, что ее зовут Одри. Когда Торрингтона посадили, ей еще не дали имени. Он хотел, чтобы ее назвали Дороти, и всегда писал о ней как о Дороти, но этим именем ее никогда не называли.

Мартин смотрел на жену.

– Она не должна об этом узнать, – медленно произнес он. – Напиши ей!

Она обожгла его яростным взглядом.

– Напиши или сходи к ней… Лучше сначала напиши. Пригласи на чай, – заговорил он не терпящим возражений голосом.

– Я этого никогда не сделаю, Мартин! Хоть бы ты…

– Дважды повтори в письме, что ты солгала насчет ее отца. А когда она придет, ты скажешь ей, будто бы все, что ты говорила о ней, относится к тебе.

– Да будь ты…

– Подожди… – нетерпеливо отмахнулся он. – Почему ее не назвали именем, которое он выбрал?

– Потому что было нельзя. Это было мое имя, он не знал, что мое второе имя – Дороти, а мать поняла это только после того, как Одри зарегистрировали. Две Доры в одной семье – это уж слишком.

– Где свидетельство о рождении Одри?

Она задумалась.

– Может быть, у меня, – сказала Дора. – Но если оно и у меня, я его никогда не видела. Мать оставила кучу бумажек, однако я не заглядывала в них с тех пор, как они попали ко мне в руки. Неси их сюда, Кролик, они на верхней полке в моем гардеробе.

Сходив наверх, он вернулся со старой жестяной коробкой в руках. Она была заперта, ключа не было, но Кролику не составило труда открыть ее. Коробка была доверху забита фотографиями, старыми акциями, которые в свое время разными путями попадали в руки миссис Бедфорд (Дора, прекрасно помнившая жизнь матери, знала, что все они ничего не стоят). На самом дне они нашли голубой конверт, в котором лежали две бумаги.

– Это мое свидетельство о рождении, а это – Одри.

Она развернула оба документа на столе.

– Дороти Одри Торрингтон, – прочитал он, и его глаза заблестели. – А как тебя зовут, Дора?

– Нина Дороти Бедфорд… Такой была фамилия матери до того, как она вышла за Торрингтона.

– Я могу исправить Одри на другое имя… Одри не подходит. Твое имя останется. Ты напишешь ей, Дора, – с напором произнес он, – и когда вы встретитесь, признаешься ей – со слезами или без них, – что она твоя старшая сестра.

– Но это невозможно… – начала она.

– Ты сделаешь это. Возраст невозможно доказать. А если память у нее окажется слишком хорошей… – лицо его сделалось каменным, взгляд непреклонным. – У меня мягкое сердце, и я всегда готов пожалеть попавшую в беду девушку, и, если бы я мог помочь Одри, если бы мог помочь ей прямо сейчас, я бы это сделал. Но это дело на миллион, и я не упущу такого случая.

– Ты хочешь сказать… – еле слышно прошептала она.

– Я хочу сказать, что ты – Дороти Торрингтон.

– Но если она все-таки помнит? Она не может не помнить, Кролик… Господи, да у меня волосы выросли намного раньше, чем у нее!

Он кивнул.

– В таком случае ей придется куда-нибудь отправиться и все забыть, – сказал он. – Никто не знает, что Одри – дочь Торрингтона…

В дверь постучали, и вошла горничная.

– К вам мистер Смит, сэр, – доложила девушка. – Мистер Смит из Чикаго. Провести?