Текст книги "Лицо во мраке. Этюд в багровых тонах"

Глава VI
Сестры

Одри прождала на вокзале Виктория четверть часа. Она то отходила недалеко от платформы в поисках Доры, то читала вывешенные газеты, где рассказывалось об ограблении финской королевы и описывались новые подробности, о которых стало известно за прошедший день. Прошло уже двадцать минут, а Дора так и не появилась.

Запас наличности у нее был слишком скуден, чтобы взять такси, поэтому Одри обратилась за помощью к полицейскому, чьи знания автобусных маршрутов оказались поистине энциклопедическими. Прождав несколько минут под моросящим дождем, она наконец увидела автобус, идущий в сторону Парк-лейн, откуда начинается оживленная Керзон-стрит. За время короткого путешествия Лондон явил ей не одну загадку, и все же она разыскала небольшой домик и нажала на кнопку дверного звонка. Еще несколько секунд ожидания – и дверь открыла аккуратная горничная, недоверчивым взглядом окинувшая гостью в запыленной одежде.

– Миссис Мартин Элтон занята. Вы из Севильи?

– Нет, я из Суссекса, – ответила девушка, слегка улыбнувшись. – Передайте, пожалуйста, миссис Элтон, что к ней приехала сестра.

Горничная, поколебавшись, впустила ее в дом, провела в небольшую прохладную гостиную и ушла, закрыв за собой дверь. Одри подумала, что ее явно не ждали, и беспокойство, которое она испытывала по дороге сюда, усилилось. Их с сестрой переписка носила чисто условный характер. Дору никогда не интересовали ни мать, ни то, что в разговорах с друзьями она высокопарно называла «фермой», и когда младшая из сестер в отчаянии обратилась к ней за помощью, та прислала чек на пять фунтов и письмо, в котором недвусмысленно давалось понять, что миссис Элтон не имеет ни возможности, ни желания заниматься благотворительностью.

Дора оставила дом ради сцены в очень раннем возрасте и за несколько недель до смерти матери вступила в брак, который имел все признаки выгодного. Впрочем, в глазах их матери, строгой и несгибаемой женщины, Дора не могла совершить ничего дурного, и даже то, что она абсолютно забыла ее, ни на йоту не уменьшило материнской любви к старшей дочери и, похоже, даже усилило ее. Изо дня в день, из года в год Дора ставилась в пример своей сестре. Дора добилась успеха, а это, по мнению миссис Бедфорд, сглаживало все недостатки. Она добилась успеха даже как актриса, ее имя, написанное аршинными буквами, красовалось на афишах гастролирующих театров, ее фотографии появлялись даже в лондонских газетах. Какими средствами она добилась славы и обрела независимость, миссис Бедфорд не знала, и ей это было неинтересно.

Внезапно открылась дверь, и в гостиную вошла девушка. Она была выше и светлее сестры и почти так же красива, хотя губы у нее были чуть тоньше, а глазам не хватало присущей Одри веселости.

– Девочка моя, откуда ты?! – с тревогой в голосе воскликнула она, протянула вялую, сверкающую драгоценностями руку, наклонилась и скользнула губами по холодной щеке сестры.

– Ты не получила моего письма, Дора?

Дора Элтон покачала головой.

– Нет, я письма не получала. А ты выросла, дитя мое. Когда я тебя видела в последний раз, ты была неуклюжим подростком.

– Все мы растем, – серьезно заметила Одри. – Я продала дом.

Старшая из девушек удивленно распахнула глаза.

– Боже мой, зачем ты это сделала?

– Вернее, он сам продался, – уточнила Одри. – Другими словами, я по кусочкам закладывала его, пока от него не осталось ничего. Потом я избавилась от кур… Это, наверное, были единственные в мире куры, которые не несли яиц и как биологическая загадка стоили, должно быть, сумасшедших денег.

– И ты приехала сюда, – недовольство в голосе Доры нельзя было ни с чем спутать. – Это так неудобно! Я не смогу тебя здесь поселить, и, знаешь, я не думаю, что ты, Одри, поступила умно, продав ферму. Бедная мама умерла на ней, и одно это уже должно было сделать это место для тебя священным.

– Для меня священно все, что связано с мамой, – тихо и уверенно произнесла Одри, – но я не думаю, что мне нужно было умереть там от голода, чтобы доказать свою любовь к матери. Мне много от тебя не нужно, Дора, позволь лишь неделю поночевать у тебя, пока я не подыщу себе какое-нибудь занятие.

Заложив руки за спину и нахмурив брови, Дора прошлась по маленькой комнате. На ней был утренний халат, стоимость которого позволила бы Одри прожить месяц. Бриллиантовые серьги и двойная нитка жемчуга на ее шее стоили небольшое состояние.

– У меня сейчас гости, – сказала Дора, – а сегодня еще званый обед. Даже не знаю, что с тобой делать, Одри. Ты же не можешь на обед явиться в этом. – Она с презрением покосилась на неприглядный наряд девушки. – Лучше тебе пожить в гостинице. В Блумзбери[8]8
  Район в центральной части Лондона.


[Закрыть] много недорогих заведений. Приведешь себя там в порядок и приходи в понедельник.

– Чтобы привести себя в порядок в понедельник, вторник или любой другой день недели, нужны деньги, – спокойно произнесла Одри. – А две ночи в третьеразрядной гостинице исчерпают все мои сбережения.

Дора раздраженно цокнула.

– Нельзя же вот так сваливаться людям на голову! – бросила она. – Даже не знаю, что теперь делать. Подожди здесь, я спрошу у Мартина.

Она выпорхнула из комнаты, оставив за собой едва заметный шлейф аромата quelques fleurs[9]9
  Здесь: цветочного (фр.).


[Закрыть], а губы Одри Бедфорд сложились в легкую улыбку. Она не расстроилась, потому что Дора повела себя в точности так, как она предвидела. Ждать пришлось долго, почти полчаса, пока дверная ручка вновь повернулась и вошла ее сестра. С ней случилось чудесное превращение, ибо теперь лицо ее едва ли не сияло от радости, хотя в веселом голосе проскальзывали фальшивые нотки.

– Мартин говорит, ты должна остаться, – сказала она. – Иди за мной.

Она повела ее по узкой лестнице, мимо зала, из которого доносились громкий смех и шумные разговоры, остановилась на третьем этаже, открыла дверь в одну из комнат и включила свет. Одри догадалась, что это была лучшая в доме спальня после хозяйских, предназначенная для самых важных гостей, пользующихся гостеприимством радушной четы Элтонов.

– Наверное, я была довольно груба с тобой, Одри, – сказала старшая сестра, положив ладонь ей на руку. – Но ведь ты такой ангел, ты же простишь меня, правда? Знаю, простишь, ведь ты обещала маме для меня все-все делать, помнишь, дорогая?

На какой-то миг Одри даже расчувствовалась.

– Ты же знаешь, что прощу, – сказала она.

– Когда-нибудь я открою тебе все свои тайны, – продолжила Дора. – Ты – единственный человек в мире, кому я могу довериться. Помню, мама говорила, будто ты такая упрямая, что, если уж не хочешь разговаривать, так и сам черт тебя не заставит. Гости уже расходятся. Я хочу, чтобы ты спустилась и познакомилась с мистером Стэнфордом и Мартином. Ты Мартина видела?

– На фотографиях, – сказала Одри.

– Он красив, – небрежно обронила Дора. – Смотри, влюбишься… Кролик так уж точно в тебя влюбится. Он обожает новые лица. – В дверях она повернулась. – Я надеюсь на тебя, Одри, – произнесла она, и в ее глоссе вдруг послышалась затаенная угроза. – На Керзон-стрит, как и на ферме, тоже есть свои маленькие секреты.

Дора вернулась в гостиную, и взгляды обоих находившихся там мужчин устремились на нее.

– Где она? – спросил более высокий.

– Я отвела ее в свободную спальню, – ответила Дора.

Мартин Элтон провел пальцем по гладкому черному усу.

– Не думаю, что сейчас ей следует здесь оставаться. Дай ей денег и отправь в гостиницу.

Дора рассмеялась.

– Вы все утро спорили о том, как переправить товар Пьеру. Я думаю, что никто из вас, джентльмены, не хотел бы попасться в руки полиции с ожерельем финской королевы в кармане…

– Черт возьми, не так громко! – прошипел Мартин. – Высунься еще в окно и покричи об этом на всю улицу!

– Тихо! – приказал Большой Билл Стэнфорд. – Продолжай, Дора. Это серьезный вопрос. Попадись кто-нибудь из нас с этими камешками – пожизненное, считай, обеспечено. Но Пьер желает получить товар сегодня… Так кто понесет ожерелье?

– Кто? Моя милая младшая сестренка, – холодно произнесла Дора. – Эту девочку нам сам Бог послал.

Глава VII
План

Большой Билл не был сентиментален, но в том, что заменяло ему душу, еще сохранилась тень, слабые отголоски некогда присутствовавших там чести и благородства.

– Сестренка?! Да чтоб вас! Ты что, пошлешь эту девочку на такой риск?

В ответ Дора лишь улыбнулась. Ее муж нервно грыз ногти.

– Может, никакого риска и не будет, – протянул он. – А если и будет, мы рискуем не меньше!

Стэнфорд беспокойно передернул плечами.

– Да, это так. Но мы-то занимаемся этим ради денег… И, кстати, о риске. А что если ее схватят и она сдаст нас?

– Это единственное, чего следует бояться, – подхватила Дора. – Но, скорее всего, этого не случится.

Здоровяк в раздумье уставился на ковер.

– Товар нужно вынести из этого дома и вывезти из страны… Причем как можно скорее, – сказал он. – Ожерелье слишком ценное, чтобы держать его здесь. Опасно будет распродавать его по частям. Газеты такой шум подняли. Запри дверь, малышка.

Она повиновалась. В комнате на каминной полке стояли великолепные эмалевые с позолотой часы, украшенные сверху статуэткой фавна.

Крепко взявшись за фигурку, он потащил ее вверх и вынул большую часть внутреннего корпуса, что никоим образом не повлияло на работу механизма (часы продолжали тикать), нажал на пружину, и одна из стенок бронзового ящичка отскочила в сторону. Внутри лежал сверток, плотно замотанный в папиросную бумагу. Он достал его, положил на стол и развернул. В ту же секунду стол озарился таким фейерверком синих, зеленых и чистейших белых искр, что Дора приоткрыла рот от восхищения и благоговейного страха.

– Эта штука стоит семьдесят тысяч фунтов, – объявил Стэнфорд и, задумавшись, выпятил нижнюю губу. – И десять лет тюрьмы: семь лет за кражу и три года за оскорбление королевской особы. Нельзя ограбить заезжую королеву, чтобы на твой приговор не накинули за это пару годков.

Мужчина в щегольском костюме вздрогнул.

– Только не надо о приговорах, дружище! – недовольно воскликнул он. – Если Пьер не подведет…

– Пьер не подведет. В девять пятнадцать он будет ждать на станции Чаринг-Кросс. Вопрос в том, кто понесет товар.

Наступило молчание.

– Товар понесет Одри, – наконец заговорила Дора. – Мне нужно было сразу об этом подумать, как только я увидела ее. Ее здесь никто не знает, и никто не станет подозревать. Пьера узнать легко. А потом, Кролик, завяжем с этим навсегда.

– Хватит болтать, давайте лучше о деле поговорим, – прервал его Стэнфорд. – Я все-таки хочу понять. Что будет, если она попадется?

Снова в воздухе повисла долгая напряженная тишина.

– Почему камни не могут побыть здесь, пока шум не уляжется? – спросил Элтон. – Ведь ни одна живая душа нас не подозревает.

Стэнфорд посмотрел ему прямо в глаза.

– Ровно год назад, – медленно произнес он, – когда мы обчистили Лейленд-холл, ты вывозил большую часть товара из Англии через посредника в Богноре. Помнишь, сколько с ним было хлопот?

– Да, – коротко ответил Элтон. – Поэтому я и не обратился к нему на этот раз.

– И правильно сделал, – кивнул Билл. – Дик Шеннон встречался в Богноре с твоим дружком и провел с ним полдня!

Бледное лицо Мартина Элтона сделалось еще бледнее.

– Он не мог настучать, – не слишком уверенно произнес он.

– Не знаю. Если все же мог, то, считай, он уже все рассказал Шеннону. Английская сыскная служба стала совсем другой с тех пор, как там стали работать порядочные люди.

– Товар нужно сплавить. Я об этом говорю с самого начала, – сказала Дора. – Мартин, заверни это.

Они молча наблюдали, как он обернул ожерелье ватой, потом положил в старый портсигар и обернул коричневой упаковочной бумагой. Затем Стэнфорд осторожно спросил:

– Раз уж разговор зашел о стукачах, как насчет твоей сестры?

Немного помедлив, Дора ответила:

– Я в ней уверена.

– Может, познакомимся с ней? – предложил Стэнфорд, когда пакет был прочно связан и спрятан под подушку дивана, а верхушка часов вернулась на свое место.

Одри сидела в мягком кресле, глядя на газовый камин, размышляя о странном приеме, который она встретила в этом доме, когда услышала с лестницы шаги Доры.

– Теперь ты можешь спуститься. – Она осмотрела сестру и поморщилась, не в силах скрыть отвращение. – Ты похожа на пугало, Одри! Нужно тебе срочно купить что-нибудь приличное.

Одри спустилась следом за сестрой на нижний этаж и вошла в большую гостиную, которая занимала всю ширину дома. Спиной к горящему камину стоял высокий широкоплечий мужчина.

– Мистер Стэнфорд, – представила его Дора. – А это моя сестричка.

Мужчина протянул огромную руку и сжал ее ладонь так, что она поморщилась от боли.

Второй находившийся в комнате мужчина был подтянут и элегантен. Его необычную бледность подчеркивали тонкие черные как смоль усы и брови. «Ничего, – подумала Одри. – Даже, можно сказать, красивый. Так вот, значит, какой он, великий Мартин, которым все так восторгаются».

– Рад познакомиться, Одри, – сказал он, не сводя с нее восхищенных глаз. – Дора, твоя сестра – настоящая красавица.

– Да, немного похорошела, – безразлично сказала Дора. – Но одежда ужасная.

Одри редко когда чувствовала себя неловко. Она была настолько выше внешних проявлений своей бедности, что в другой раз просто рассмеялась бы, услышав подобное немилосердное замечание, но сейчас почему-то смутилась. И причиной тому был прямой, настойчивый взгляд мужчины у камина, холодный и оценивающий.

Стэнфорд посмотрел на часы.

– Мне пора, – сказал он. – Мисс, был рад познакомиться с вами. Возможно, мы еще увидимся.

Она подумала, что многое отдала бы за то, чтобы этого никогда не произошло.

Глава VIII
Арест

Дора коротким движением головы дала понять Мартину Элтону, чтобы он ушел вместе с гостем, и когда они остались наедине с Одри, приступила к рассказу.

То был рассказ об униженной жене, которую жестокость мужа вынудила бежать из деревни. В спешке несчастная позабыла в ненавистном ей доме маленький портретик своего ребенка.

– Тебе я могу признаться, Одри. Мы завладели этим портретом, – взволнованно рассказывала Дора, охваченная порывом откровенности. – Только я боюсь, что наши действия нельзя назвать законными… Одри, я хочу попросить тебя кое-что сделать. Дорогая, ты не согласишься передать ему миниатюру? Тебя ведь никто не знает, и его ищейки не станут тебя преследовать.

– Какая-то странная история! – Одри задумалась. – А почему вы не пошлете кого-то из слуг? Или почему он сам не может приехать к вам?

– Я же говорю тебе, за домом наблюдают! – воскликнула Дора, никогда не отличавшаяся терпением. – Если ты отказываешься…

– Нет-нет, я не отказываюсь, – рассмеялась Одри.

– Только запомни, – с большим чувством произнесла Дора. – Если каким-то образом об этом кто-то узнает, пообещай мне, что о нас ты не расскажешь. Я хочу, чтобы ты поклялась именем нашей дорогой матери…

– Это не обязательно, – довольно сухо ответила Одри. – Я даю слово… Этого достаточно.

Дора обняла ее и поцеловала.

– Ты – чудо, – нежно сказала она. – И стала такой красивой. Нужно будет подыскать тебе достойного мужчину.

– Ну конечно, я сделаю то, что ты просишь, дорогая. Это ведь совсем не сложно. Ну а если встречусь с этим ее жутким мужем – уж я с ним поговорю!

– Итак, запомни. Меня ты не знаешь, ты никогда не бывала в пятьсот восьмом доме на Керзон-стрит… – она несколько раз повторила строгое предостережение и подробно описала загадочного Пьера. – Когда увидишь его, подойдешь и скажешь: «Это для мадам». Слово в слово и ничего больше.

Затем она заставила сестру повторить инструкции. Поначалу Одри это забавляло, но потом стало надоедать.

– По-моему, слишком много предосторожностей ради такого пустяка. Однако надо отдать тебе должное, ты сумела заставить меня почувствовать себя заговорщиком.

Спрятав пакет во внутренний карман пальто, она вышла на Керзон-стрит и быстро зашагала по направлению к Парк-лейн. Как только она отошла, из дома появился Мартин Элтон и двинулся за ней. Подождав, пока она села в автобус, он остановил такси и велел ехать следом.

Одри это приключение не захватило.

Автобус остановился напротив станции Чаринг-Кросс, и, перейдя через оживленную дорогу, Одри поспешила к зданию вокзала. На платформах толпились сотни людей. Прошло немало времени, прежде чем она наконец увидела мистера Пьера, невысокого коренастого господина с квадратной светло-желтой бородой, который, кажется, был полностью поглощен созерцанием суетливой толпы. Чтобы быть абсолютно уверенной, она осторожного обошла его с другой стороны и увидела небольшую родинку у него на щеке, главную примету, по которой она должна была его опознать. Недолго думая, она достала пакет, подошла к нему и сказала:

– Это для мадам.

Мужчина вздрогнул, подозрительно осмотрел ее и так быстро сунул пакет в карман, что она едва успела заметить его движение.

– Bien![10]10
  Хорошо! (Фр.)


[Закрыть] – сказал он. – Поблагодарите месье и…

Вдруг он рванулся в сторону, но у человека, который схватил его за руку, как видно, была стальная хватка. В ту же секунду кто-то взял за локоть и Одри.

– Позвольте, юная леди, – произнес приятный голос. – Я – капитан Шеннон из Скотленд-Ярда. – Он замер, глядя на поднятое испуганное лицо, и удивленно пролепетал: – Принцесса в рубище!..

– Отпустите! Прошу вас! – Одри попыталась высвободиться. Она до того испугалась, что на какую-то секунду ей даже стало плохо. – Мне нужно возвращаться к… – она вовремя спохватилась.

– К миссис Элтон, разумеется, – сказал Шеннон, пристально разглядывая ее.

– Нет, не к миссис Элтон. Не знаю я никакой миссис Элтон! – тяжело дыша, выкрикнула Одри.

Он покачал головой.

– Боюсь, нам нужно с вами поговорить. Послушайте, я не хочу держать вас всю дорогу за руку. Вы пойдете со мной добровольно?

– Вы меня арестовываете?! – испуганно вскричала она.

Он серьезно кивнул.

– Я вас задерживаю, пока мы не разберемся. Я уверен, вы не понимаете, что происходит, и не имеете к этому делу никакого отношения. И точно так же уверен, что ваша сестра имеет к нему самое непосредственное отношение.

– Я с удовольствием поговорю с вами, и я не попытаюсь сбежать, но я приехала сюда не от миссис Элтон. То, что я рассказала вам сегодня утром, – неправда.

– Но зачем вы солгали? – спросил он, когда они направились по каменному коридору к выходу.

– Потому что… я поняла, что вы из полиции, – не растерялась Одри.

Он остановил такси, назвал адрес и помог ей сесть.

– Вы защищаете сестру и Кролика Элтона, – сказал сыщик. – Мне бы очень не хотелось говорить, что вы лжете, но это именно то, что вы сейчас делаете, дитя мое.

Голова у нее пошла кругом, и из калейдоскопа мыслей вылетел и заслонил все остальные один совершенно четкий факт: в предназначенном для мифической жены пакете, который вручила ей Дора, находится не портрет ребенка, а нечто гораздо более важное. Что-то ужасно серьезное.

– Что в пакете? – охрипшим голосом спросила она.

– Я полагаю, алмазное ожерелье королевы Финляндии. Четыре ночи назад ее машина была остановлена на Мэлл, и это украшение сняли с ее шеи.

Одри вздрогнула и скорчилась, словно от боли. Дора! Она читала об этом происшествии в одной из газет, которые он купил ей на Барнемском узле.

«Помогай Доре чем можешь», – забытое требование, которое так часто повторяла мать, вдруг снова прозвучало в ее ушах. Девушка дрожала, разум ее словно задеревенел и отказывался подсказать ей правильное решение. Единственная мысль, которая не покидала ее: она, Одри Бедфорд, хозяйка птицефермы «Клюв», арестована. Девушка облизала пересохшие губы.

– У меня нет сестры, – судорожно вздохнув, сказала она. – Это я украла ожерелье!

Она услышала приглушенный смех, и ей захотелось убить его.

– Бедный, бедный ребенок! – произнес он. – Ожерелье было похищено тремя опытными налетчиками. Послушайте, – он мягко погладил ее по руке. – Я не позволю вам этих безумных донкихотских выходок. Неужели вы не знали, что Дора Элтон и ее муж – одни из самых опасных преступников в Лондоне?

Одри заплакала, уткнувшись лицом в ладони.

– Нет, нет, – всхлипнула она. – Я ничего не знаю… Она мне не сестра.

Дик Шеннон вздохнул и пожал плечами. Ему ничего не оставалось делать, кроме как предъявить ей обвинение и задержать.

– Итак, имя: Одри Бедфорд, – сказал он. – Адрес: Фонтуэлл, Западный Суссекс. Обвинение… – он заколебался. – Владела украденной собственностью, зная, что собственность была украдена. А теперь расскажите правду, – сказал он, понизив голос, но девушка покачала головой.

Глава IX
Отречение

Одри пробудилась от неспокойного, тревожного сна и с трудом встала на ноги, растирая затекшие плечи. Она спала на досках, прикрытых тонким покрывалом, и теперь все тело у нее ныло.

Разбудил ее резкий звук вставляемого в скважину ключа, это пришла надзирательница, чтобы проводить ее в душ. В камеру она вернулась слегка посвежевшей и увидела, что ее дожидаются кофе и бутерброд с маслом. Как только она доела, снова лязгнула дверь, она подняла глаза и встретилась взглядом с Диком Шенноном. Он кивнул.

– Идите за мной, – коротко сказал он.

– Меня… – она запнулась, – меня будут судить?

– Пока нет, – ответил он. – Но боюсь, что скоро это случится, если только…

Нетерпеливым жестом она дала понять, что предложение отклоняется. Ночью, немного успокоившись, она приняла твердое решение стоять на своем. Шеннону было искренне жаль ее. Он прекрасно понимал, что она невиновна, и утром послал специального человека, чтобы, как он надеялся, лишний раз убедиться в том, что она говорит неправду.

– Сейчас вы кое-кого увидите. Думаю, вы знакомы. – И, открыв дверь, он ввел ее в ярко освещенную комнату.

В комнате находились двое: Дора Элтон и ее муж. Увидев их, Одри изо всех сил сжала кулаки, чтобы не вскрикнуть. Ей это удалось.

– Вам знакома эта девушка? – спросил Шеннон.

Дора покачала головой.

– Нет, впервые ее вижу, – невинным голосом сказала она. – Ты не знаешь ее, Мартин?

Бледный Мартин был столь же категоричен.

– Никогда в жизни ее не видел.

– Миссис Элтон говорит правду, – спокойно произнесла она. – Я ее не знаю, и она не знает меня.

Дик Шеннон открыл дверь, и девушка вышла в коридор, где ее встретила надзирательница.

* * *

Лейси Маршалт сидел в столовой. Перед ним на столе была разложена газета, на лице его застыло сосредоточенное выражение. Он еще раз посмотрел на фотографию, сделанную каким-то оборотистым газетным фотографом. На ней изображалась выходящая из такси девушка, на заднем фоне виднелась толпа зевак со слегка размытыми фигурами, но отчетливо видными любопытными лицами. С одной стороны от девушки стоял полицейский, с другой – широкоплечая тюремная надзирательница. К фотографиям такого рода читатели уже давно привыкли. Ничего особенного, просто очередного преступника ведут на суд.

Сравнивать газетный снимок с фотокарточкой, лежащей у него в кармане, не было нужды. Ему бы хватило и имени арестованной.

Дверь приоткрылась, и в комнату скользнул Тонгер.

– Надеюсь, вы не звонили, Лейси? – спросил он.

– Я звонил уже десять минут назад и в последний раз предупреждаю вас, друг мой, не называйте меня Лейси. Мое терпение не безгранично.

Маленький человечек радостно потер руки.

– Сегодня пришло письмо из Америки от моей девочки, – сказал он. – У нее там все хорошо. Она такая умница, Лейси.

– Да, – равнодушно откликнулся Лейси Маршалт, возвращаясь к газете.

– Всегда пишет из лучших отелей, значит, деньги у нее есть. Никогда не думал, что все так получится.

Лейси сложил газету и бросил ее на пол.

– Через пять минут приезжает миссис Мартин Элтон. Она зайдет через черный ход со стороны переулка. Встретите ее и проведете через зимний сад в библиотеку. Потом, когда я позвоню, проведете ее обратно той же дорогой.

Тонгер усмехнулся.

– Настоящий сердцеед! – восхищенно произнес он.

Лейси лишь мотнул головой в сторону двери.

Не прошло и пяти минут, как Дора Элтон отворила тяжелую садовую калитку, пересекла двор и поднялась по железным ступенькам к зимнему саду – большому застекленному балкону, пристроенному к дому с задней стороны над кухней и помещением для мытья посуды. Она была во всем черном, на лице – густая вуаль. Тонгер, открыв ей дверь зимнего сада, сразу заметил в ней признаки беспокойства.

– Вы к нам на завтрак? – любезно поинтересовался он.

Дора слишком хорошо его знала, чтобы обижаться на подобную фамильярность.

– Где мистер Маршалт?

– В библиотеке. Наверное, читает «Старую шарманку Кристи» [11]11
  «Старая шарманка Кристи» (1874) – роман английской детской писательницы Эми Кетрин Уолтон (1849–1939), один из самых известных христианских детских романов викторианской Англии.


[Закрыть], – шутливо предположил Тонгер.

Когда она вошла в библиотеку, Лейси всего лишь смотрел на огонь в камине.

– Еле к тебе вырвалась, – сказала она. – Обязательно было встречаться именно сегодня? Пришлось Мартину наплести с три короба.

– Итак, зачем звал?

– Это похищенное ожерелье, – неторопливо произнес он. – В дело втянута девушка. Насколько я понимаю, в полиции считают, что это твоя сестра.

Она промолчала.

– Я, разумеется, знаю, что ты в этом деле замешана, – продолжил он. – Стэнфорда я давно знаю, еще по Южной Африке, он тоже в вашей банде, но эта девочка? Она с вами заодно?

– Ты и сам это знаешь, – сердито произнесла она. Она не для того рисковала, добираясь сюда на Портмен-сквер, чтобы обсуждать Одри. – И кстати о риске: в переулке я заметила, что за домом следят. Какой-то человек стоял у черного хода. Увидев меня, он ушел.

– Следят? – недоверчиво переспросил он. – Что за человек?

– Мужчина, с виду приличный. Я успела заметить лицо, очень худое и холеное. Он прихрамывал…

Лейси ступил к ней, схватил за плечи и впился ей в глаза горящим взором. Лицо его посерело, губы задрожали. Какое-то время он не мог говорить, а потом:

– Ложь! Хочешь провести меня?

Она в страхе вырвалась из его цепких рук.

– Лейси! Да что с тобой?

Он сделал ей знак замолчать и стал ходить по комнате.

– Я просто нервничаю, – пробормотал он. – Продолжай. Так эта девочка твоя сестра? Я хочу знать.

– Сводная, – понизив голос, произнесла она.

Он остановился.

– То есть… У вас разные отцы?

Дора кивнула.

После этого он молчал так долго, что ей сделалось страшно.

– Она, естественно, пойдет в тюрьму, и тем не менее она тебя выгораживает. – Лейси рассмеялся, но в его смехе не было слышно веселья. – Что ж, лучше не придумаешь, – сказал он.

Спустя месяц, ярким мартовским утром, на широкой скамье подсудимых Центрального уголовного суда Олд-Бейли сидела бледная девушка, рядом с ней расположился широкоплечий бельгиец, дело которого должны были рассматривать первым.

Одри Бедфорд приговорили к двенадцати месяцам каторжных работ.