Текст книги "Лицо во мраке. Этюд в багровых тонах"

Глава LVII
Одри отправляется на обед

В тот вечер ее присутствия не требовалось. Мистер Торрингтон был особенно непреклонен в этом вопросе, хотя в его упорстве ощущалось некое особенное упрямство, которое Одри почувствовала мгновенно.

– Если вас кто-нибудь пригласил в театр или в гости, или если вы хотите заняться шитьем – располагайте временем по своему усмотрению.

Он открыл ей дверь, и она вышла, в душе благодаря его за понимание. Она даже была рада, что у нее появилось свободное время, поскольку получила от Доры приглашение на обед.

Дверь открыла сама сестра.

– Входи, дорогая, – сказала она, целуя ее. – У меня очередное домашнее происшествие. Кухарка сегодня уволилась, а новая горничная отпросилась к больной матери. Я не могла не отпустить ее. Так что ты уж прости, у нас все скромно… К счастью, привередливый Мартин отправился в свой клуб.

– Я думала, вы вместе уходите? – удивилась Одри.

– Так и есть, – улыбнулась Дора. – Мартин потом за мной заедет. Я ему сказала, чтобы он не спешил и пообедал в клубе.

Стол был накрыт на двоих, да так, что можно было засмотреться. Дора при всех своих недостатках оказалась прекрасной хозяйкой.

Где-то в середине обеда Дора с веселой улыбкой произнесла:

– А давай выпьем вина за воссоединение семьи!

Встав из-за стола, она достала из серебряного ведерка бутылку и ловким движением сняла проволоку с пробки. Одри рассмеялась:

– Не пила вина с… – она вспомнила тот вечер, когда обедала с Маршалтом, и поскорее прогнала неприятное воспоминание.

– Не думаю, что ты когда-нибудь пробовала такое вино, – продолжала щебетать Дора.

Пробка с хлопком вылетела из бутылки, и Дора стала наполнять бокалы, пока шипучая густая пена не перелилась через край.

– За нашу следующую встречу! – церемонно произнесла Дора и подняла свой бокал.

Одри тихонько рассмеялась и чуть-чуть отпила.

– До дна! – воскликнула Дора. – Так не пьют, когда произнесен тост.

Одри, придав лицу важное, даже торжественное выражение, подняла бокал и не поставила его, пока он не опустел.

– Ой! – задохнулась она. – Наверное, это очень хорошее шампанское, но я не такой уж знаток… По-моему, горькое, как хина.

Через полчаса неожиданно появилась новая горничная Доры.

– Вы, кажется, собирались в театр, – с недовольным лицом встретила ее Дора.

– У меня разболелась голова, мадам, – сказала горничная. – Извините, но, похоже, билет, который вы дали мне, пропадет.

– Входите, – бросила Дора, поворачиваясь.

– Может быть, вам будет угодно, чтобы я прислуживала за столом вам и мисс Бедфорд…

– Мы уже пообедали, – сказала Дора, – и мисс Бедфорд только что ушла. Странно, что вы не встретились с ней.

Глава LVIII
Мистер Торрингтон удивляет

Человека, который пришел в «Ритц-Карлтон», ждали, и как только он пришел и назвал свое имя, портье позвал мальчика-слугу.

– Отведите джентльмена в номер мистера Торрингтона, – велел он, и Мартин пошел следом за мальчишкой к лифту.

Дэниел Торрингтон, в тапочках и халате, окинул гостя проницательным взглядом и жестом без особого радушия предложил сесть.

– Сдается мне, мистер Торрингтон, что мы с вами уже встречались, – сказал Мартин.

– Я совершенно уверен, что мы не встречались, хотя я и наслышан о вас, – возразил Торрингтон. – Снимите пальто, мистер Элтон. Вы просили о встрече, и у меня есть несколько причин удовлетворить вашу просьбу. Вы, если я правильно понял, – зять моего секретаря?

Мартин серьезно кивнул.

– К несчастью, да.

– К несчастью? – брови старика поползли вверх. – Я, кажется, понимаю. Вы имеете в виду ее тюремное прошлое?

Он не улыбнулся, но в голосе его послышались насмешливые нотки, которые Мартин, очень чувствительный к подобным вещам, тут же уловил.

– Вы, должно быть, пришли для того, чтобы защитить меня от ее преступных интриг?

Мартин снова почувствовал холодок в голосе миллионера. Старик насмехался над ним, хотя лицо его оставалось серьезным, а тон в меру учтивым.

– Нет, я пришел не для этого. Меня привело к вам дело более личного характера, – сдержанно произнес он, – которое касается и вас. Вы простите меня, если я позволю себе затронуть болезненную для вас тему?

Торрингтон кивнул. Глаза за мощными линзами застыли на лице Мартина. Весь вид его выражал враждебность.

– Мистер Торрингтон, много лет назад в Южной Африке вы попали в тюрьму за скупку алмазов.

Торрингтон покачал головой.

– Да, это была провокация, дело рук одного негодяя, величайшего подлеца из тех, кто занимается алмазами, некоего Лейси Маршалта, который теперь, к счастью, мертв. В том деле я, понятное дело, был признан виновным и, как вы упомянули, попал в тюрьму.

– У вас была молодая жена… – Мартин выдержал паузу. – И ребенок, девочка. Дороти.

Торрингтон снова кивнул.

– Ваша жена была потрясена вашим арестом, и так и не простила вас за тот позор, который вы, как она считала, навлекли на нее. Вскоре после того, как вас отправили в Волнолом, она покинула Южную Африку и с тех пор ни разу вам не писала.

– Раз. – Короткое слово прозвучало, как удар хлыста.

– Она приехала в Англию с маленьким ребенком и старшей дочерью, изменила фамилию на Бедфорд и стала жить на небольшой доход.

– На пожизненную ренту, – поправил его Торрингтон.

Мартин глубоко вздохнул. Каждое слово, произнесенное перед стариком, давалось ему огромным трудом. Он чувствовал себя, как человек, идущий по минному полю.

– Ваша покойная супруга была немного странным человеком. По какой-то причине, о которой она не рассказала никому, она внушила Дороти, – он выделил интонацией имя, – что она ребенок от первого ее мужа, поэтому младшая дочь росла, считая себя старшей. Я не хочу делать вид, будто могу объяснить поступок этой женщины…

– И не стоит, – произнес Торрингтон. – Она была способна на такое. Что дальше?

И Мартин наконец решился сказать главное.

– Сэр, вы думаете, что ваша дочь Дороти умерла. Это не так. Она жива. Сейчас она в Англии. Это моя жена.

Дэниел Торрингтон смотрел на Мартина. Его глаза как будто прожигали его до самых потаенных закоулков души.

– Вы хотите сказать, – наконец заговорил Торрингтон, – что моя крошка Дороти до сих пор жива и вы на ней женаты?

– Да, мистер Торрингтон.

– Вот как! – старик потер подбородок. – Вы говорите правду?

Последовало долгое и мучительное молчание.

– Вам известно, как меня арестовывали?.. Обстоятельства ареста? Вижу, что нет. Я расскажу вам.

Он посмотрел в потолок и облизнул губы, будто восстанавливая в памяти события далекого прошлого.

– Вы не знали о выстреле, попавшем в колыбель?

– Нет, сэр. Это для меня новость.

– Я так и думал. Рана ребенка оказалась не тяжелой. Пуля лишь коснулась пальца у нее на ноге и сломала кость… Странно, что ваша супруга никогда не рассказывала вам об этом, – добавил он.

Мартин молчал.

– Моя малышка Дороти не мертва… Я узнал об этом много лет назад. Я искал ее, и благодаря своему другу Стормеру нашел!

– Она знает? – Лицо Мартина посерело.

Торрингтон покачал головой.

– Нет, она не знает. Я не хотел, чтобы она об этом узнала. Не хотел ничего рассказывать ей, пока моя работа не была закончена. Я делал вид, что она не знакома мне, и открылся лишь одному человеку. Спросите у невинного мистера Уиллитта, как он почти на коленях умолял меня взять ее в секретари.

Торрингтон не спускал холодных глаз с лица Мартина.

– Значит, ваша жена – моя дочь, да? Попросите ее прийти сюда и показать мне левую ступню. Вы можете подделать метрику, Элтон (О, вижу, вы удивлены?), но пальцы на ногах вам не подделать!

Домой Мартин вернулся сам не свой. Дора, увидев его мертвенно-бледное лицо и блуждающий взгляд, поняла, что произошла беда. Она провела его в гостиную и закрыла дверь.

– Что случилось, Мартин? Ты встретился с ним?

Он кивнул.

– Он знает, – хриплым голосом произнес он.

– Знает?..

– Знает, что Одри – его дочь… Все! Он знал об этом с самого начала. Люди Стормера по его указанию следят за ней. Сегодня вечером он собирался ей все рассказать. Я полагаю, ты понимаешь, что это означает для нас?

– Это может принести нам состояние, – произнесла она, и Мартин быстро поднял на нее глаза.

– Откуда взяться состоянию?

Она медленно кивнула.

– Он заплатит, чтобы вернуть ее, если только…

– Если что?

– Если только она еще жива, – глухо произнесла Дора Элтон. – И если… не случилось ничего другого.

Глава LIX
Гостья Смита

Владелец дома, в котором снимал комнаты мистер Ловкач Смит, был человеком спокойным и покладистым. Он знал, что его постоялец занимается темными делами, но никогда не выносил ни положительных, ни отрицательных оценок Ловкачу Смиту.

На гостей своего постояльца он смотрел сквозь пальцы, потому что все они старались вести себя как можно тише и незаметнее, и Ловкач Смит, нужно отдать ему должное, всегда в этом отношении оправдывал оказанное ему доверие.

В тот вечер домовладелец услышал стук в дверь. Было одиннадцать. Он сам спустился к двери и увидел молодую приятную женщину, ему незнакомую и, насколько ему было известно, никогда ранее не бывавшую у его постояльца.

– Мистер Смит? – с сомнением в голосе произнес он, рассматривая гостью. – Нет, я не думаю, что он дома. Могу я ему что-нибудь передать?

– Это очень важно, я должна увидеть его, – почти повелительным тоном произнесла девушка.

Домовладелец колебался. Он вообще не любил, когда к кому-то из его жильцов приходили гости, а уж женщина, да еще в одиннадцать часов – это ему совсем не понравилось. Тем не менее он поднялся наверх и постучал в его дверь. В комнате никого не было, поэтому он вернулся с сообщением, полностью согласующимся с его принципами.

– Мистера Смита нет дома, мисс, – сказал он, закрыл дверь и пошел к себе, где его ожидали отложенная трубка и сборник законов.

Через какое-то время ему показалось, что кто-то спускается по лестнице. Он открыл дверь и выглянул. Это был мистер Смит.

– Я не слышал, как вы вошли.

– Я заходил на секунду, – обычным жизнерадостным тоном отозвался Смит.

– Вы уходите?

– Я услышал, что постучали в дверь, и подумал, что это ко мне.

– К вам приходила дама… – начал домовладелец.

– Думаю, это она, – сказал Смит. – Может быть, вы позволите мне на время занять вашу гостиную? Я жду очень важного делового сообщения. Кстати, от моего друга, капитана Шеннона, главного Шерлока Холмса в Скотленд-Ярде.

Домовладелец слышал это имя и знал капитана Шеннона как очень уважаемого человека, поэтому дал свое разрешение, позволив даже включить в гостиной весь свет.

– Входите, – сказал Смит. – Вы от капитана Шеннона?

– Да, – был ответ.

Это было то, что услышал домовладелец и что предназначалось для его ушей. Это его полностью успокоило.

Следующую четверть часа из гостиной доносился неразборчивый звук приглушенных голосов, после чего девушка ушла, а Смит направился к домовладельцу.

– Вести оказались важнее, чем я ожидал, – с серьезным видом сказал он. – У капитана Шеннона большие неприятности, он просит меня прийти… Мы часто помогаем полиции, когда они садятся в лужу.

Ловкач переоделся из фрака в обычный костюм, надел шерстяное пальто и, прихватив из ящика комода один из множества хранившихся там инструментов, необходимых в его ремесле, присоединился к девушке, которая дожидалась его на углу улицы. Вместе они дошли до самой Саутгемптон-роу.

В аристократический дом он вошел с хозяйским видом, поскольку с некоторых пор он состоял временным жильцом прекрасного номера на третьем этаже, и портье в ливрее полагалось приветствовать его наравне с остальными жильцами.

Ночной лифтер отвез его наверх, обменявшись парой вежливых слов о погоде, и оставил его, как он полагал, наслаждаться сном без сновидений – неотъемлемым правом каждого достаточно богатого человека, который может позволить себе снимать квартиру ее светлости за двадцать гиней в неделю.

* * *

Тем же вечером в квартире Дика собрался совет трех. Кроме сержанта Стила и его начальника, присутствовал главный инспектор отделения на Мерилебон-лейн. Темой разговора был дом номер 551 и находящаяся в нем скульптура.

Собрание закончилось в половине одиннадцатого, после того как был разработан план действий на следующий день, а в без четверти одиннадцать Стил приступил к обходу многочисленных и разнообразных клубов, которые после войны стали появляться по всему Лондону, как грибы после дождя. Здесь собирались любители танцев, либо размещались клубы, куда приходили поужинать; некоторые из них в золоченых салонах, а некоторые, и таких было немало, – в полутемных подвалах, превращенных в места увеселения, для чего туда приглашался какой-нибудь дешевый оркестрик и вводилась нестрогая система членства. Стил, как обычно, заметил множество мелких нарушений, но решил разобраться с ними позже. Закончив обход, он отправился домой пешком. Часы пробили без четверти двенадцать, когда он дошел до Аппер-глостэр-плэйс, где находился дом, в котором он снимал квартиру. Опустив руку в карман за ключом, он увидел человека на противоположной стороне улицы, который шел быстрым шагом навстречу ему. В такое позднее время увидеть торопливо идущего прохожего было делом обычным, и даже то, что в руке у него был чемодан, не вызывало подозрений, поскольку отсюда до Мерилебонской станции было рукой подать, и люди, приехавшие поздними поездами, часто проходили через Аппер-глостэр-плэйс, спеша по домам.

Когда этот человек прошел под уличным фонарем, Стил не узнал его, но вот очертания чемодана показались ему смутно знакомыми. После короткого внутреннего спора, несмотря на то что каждая клеточка его организма требовала сна, он развернулся и пошел за чемоданом.

Путь незнакомца пролег через Харли-стрит. Стил не отставал, но потом, не совладав с раздражением, побежал. Он уже был в десятке шагов от своей добычи, когда человек с чемоданом обернулся и, увидев преследователя, быстро побежал, свернув в один из узких переулков, которыми изобилует эта часть города. Хоть с чемоданом, хоть без, раз незнакомец побежал, значит, у него есть на то причины! У Стила проснулся сыщицкий инстинкт, и он припустил еще быстрее. Полицейских поблизости не было, и бегун с чемоданом, очевидно, был достаточно хорошо знаком с расположением улиц в этом районе, чтобы избежать неприятной для него встречи с представителем закона, потому что снова свернул, но на этот раз ему не повезло: на углу улицы стоял констебль. Неизвестный резко остановился, секунду подумал, а потом, когда Стил был уже совсем рядом, поставил чемодан, прошмыгнув под рукой сыщика и задал стрекача в обратном направлении.

Этого короткого мгновения Стилу хватило, чтобы узнать его. Это был Ловкач Смит! Побежать за ним? Он решил, что главной его целью все же был чемодан. Тут подбежал полицейский, который увидел окончание погони.

– Догоните его и арестуйте! – крикнул Стил и сосредоточил внимание на чемодане.

Рассмотрев его, он обомлел…

Дик готовился лечь спать, когда к нему ворвался его помощник. От волнения глаза его сверкали, в руке он держал кожаный чемодан.

– Смотрите! – крикнул он с порога и распахнул чемодан. Дик в изумлении воззрился на его содержимое.

– Алмазы! – с удивлением произнес он.

– Они были у Ловкача! – лихорадочно затараторил сыщик. – Я случайно увидел его на Аппер-глостэр-плэйс с этим чемоданом и пошел за ним, хоть и не знал тогда, что это он. Потом он побежал, а когда я догнал его, он бросил чемодан и скрылся.

– Ловкач Смит? Откуда он шел?

– Со стороны Парк-роуд, – быстро ответил Стил. – Я чуть не умер, когда увидел, что в чемодане.

Дик провел пальцами по камням.

– На этот раз ошибки не будет, – твердо сказал он. – Вызывайте такси.

Он стал торопливо одеваться. Вскоре вернулся Стил, и на этот раз было сделано все, чтобы не искушать судьбу. Когда они вынесли чемодан на улицу, машину окружала группа полицейских.

– Пусть теперь попробует до них добраться! – сказал Шеннон. – А мы пока…

– Мы пока арестуем Ловкача Смита! – взволнованно воскликнул Стил. – Я еду к нему.

– Вы не найдете его, – сказал Шеннон. – Неужели вы считаете, что он вернется туда, если знает, что там ловушка? Оставьте Смита мне. Думаю, я с ним справлюсь.

Вернувшись на Хеймаркет, мужчины увидели в дверях Уильяма, который с подозрением смотрел на маленького чумазого мальчугана, стоявшего в двух шагах от двери.

– Он говорит, что у него письмо для вас, сэр, но мне отдавать не хочет.

– Он велел мне отдать его только капитану Шеннону, – сказал мальчик.

– Я – капитан Шеннон, – сказал Дик, но маленький посыльный не спешил расставаться с письмом.

Переворошив чуть ли не все свои лохмотья, он извлек какую-то грязную бумажку, которая напоминала вырезку из газеты, сложенную треугольником. Дик развернул ее и увидел, что это кусок страницы одного из утренних изданий. Послание было написано карандашом на краю листка.

«Ради Бога, спасите меня! Я на пристани Фоулда. Это чудовище прикончит меня до наступления утра».

Записка была подписана: «Лейси Маршалт»!

Глава LX
Пристань Фоулда

– Лейси Маршалт! – охнул Стил. – Господи Боже! Это невозможно!

– Откуда это у тебя? – быстро спросил Дик.

– Один мальчик на Спа-роуд дал его мне и сказал отнести, сэр. Вернее, не мальчик, парень.

– Пристань Фоулда? Ты знаешь, где это?

– Да, сэр. Рядом с Докхедом. Это деревянная пристань, я туда часто хожу рыбу ловить.

– Прекрасно, покажешь нам дорогу. Уильям, выводите машину. Посадите парнишку рядом с собой, только сначала помойте! Вот твои деньги, малыш.

Мальчонка жадно схватил протянутый бумажный фунт.

У Скотленд-Ярда остановились и взяли всех офицеров, кто в это время был не занят. На Лондонском мосту остановились еще раз, чтобы захватить сержанта, который знал нужное место.

Они проехали по унылой дороге, обогнули док, где над стеной высились мачты морских судов, один раз промчались под огромным бушпритом, который торчал над стеной, точно мост, нависая над узкой улочкой. Потом сержант подался вперед к водителю.

– Это здесь, – сказал он. – Я думаю, мальчик нам больше не нужен, капитан Шеннон.

Мальчика, к его горькому разочарованию, отправили домой, а полицейский спустился по крутому склону и подошел к старым воротам, через которые они без труда перебрались. Сыщики оказались на грязной дороге, тянувшейся вдоль стены дома, и впереди Шеннон увидел блеск реки. Когда они завернули за угол, холодный северный ветер заставил мужчин поднять воротники.

– Нужная пристань справа.

Сержант указал на угрюмого вида деревянную громадину, которая отозвалась глухим гулом на шаги Шеннона, когда он подошел к краю странного сооружения и посмотрел вниз в воду.

– Здесь никого. Лучше осмотрим склад.

– Помогите!

Голос был очень слабым, но Дик услышал его.

– Откуда это? – насторожился он.

– Точно не из склада, – тихо сказал Стил. – Похоже, со стороны реки кричат.

Они замерли прислушиваясь, и тут голос послышался снова – едва слышный стон, а потом:

– Помогите! Ради всего святого, помогите!

– Это из-под пристани! – выпалил Дик.

Он бросился к краю, свесился и заглянул вниз. Был прилив, поэтому от деревянного настила до воды оставалось всего несколько футов. Справа, немного в стороне он увидел лодку. Перегнувшись через край, он спрыгнул в нее.

– Помогите! – на этот раз голос прозвучал отчетливее.

Дик всмотрелся в темные глубины под деревянной конструкцией на сваях и как будто заметил там какое-то движение.

– Где вы? – крикнул Шеннон.

– Здесь!

Голос Лейси Маршалта!

В лодке не было весел, поэтому, отвязав канат, которым она крепилась к пристани, Дик, отталкиваясь от свай, направил ее к тому месту, откуда слышался голос. Включив фонарь, он стал всматриваться в темноту и вдруг увидел призрачное, изможденное лицо Маршалта. Он висел по плечи в воде с поднятыми вверх скованными руками, которые, похоже, были привязаны к одному из бревен.

– Потушите свет… Он увидит вас! – крикнул привязанный.

Дик щелкнул кнопкой, и едва погас свет, один за другим шарахнули два выстрела. С головы Шеннона слетела шляпа, левое ухо обожгло огнем, на секунду он оторвал руки от сваи, за которую держался, и лодка поплыла в сторону. Бросившись на колени, он стал грести руками, а в следующий миг с края пристани свесился Стил и спрыгнул рядом с ним.

– Достаньте пистолет и включите фонарь, – сказал Дик, проводя лодку через лабиринт гнилых опорных столбов. – Увидите голову – стреляйте.

В считанные секунды они подплыли к Маршалту. Он висел на руках, скованных ржавыми наручниками, прикрепленными к крюку высоко над головой, и был прикован цепью с замком к деревянной свае. Не оставалось сомнений, что останься он в таком положении еще минут десять, его бы уже ничто не спасло.

– Ключ от наручников, скорее! У вас с собой?

– Да, сэр.

В следующую секунду наручники были расстегнуты и Дик занялся замком на цепи. Ему приходилось работать в темноте, пока Стил водил лучом фонаря вокруг, высматривая того, кто стрелял. Под самым началом пристани показалась стена, вся в зеленых водорослях, с тремя торчащими ржавыми прутьями, похожими на верхушку решетки. Через три минуты Маршалт со стоном облегчения соскользнул вниз, и его затащили в лодку. Маршалт выглядел жалко. Его трясло от холода, на лице – щетина, щеки ввалились. Его в срочном порядке отвезли в ближайшее отделение полиции. Там, приняв горячую ванну, он переоделся в чужой костюм, и вскоре в его внешнем виде почти ничего, кроме сильной бледности, не говорило о том, какое ужасное приключение ему пришлось пережить. И все же он был очень слаб, его всего трясло.

– Я не знаю, где меня держали, – преодолевая усталость, сказал он. – Сколько прошло времени с моего исчезновения?

Когда ему рассказали, он застонал.

– Два дня я провел в подвале под складом. Если бы я не нашел обрывок газеты, который занесло туда с улицы, я бы уже погиб. Когда вернется капитан Шеннон?

– Сейчас он обыскивает склад, – ответил сержант.

Осмотр склада не принес почти ничего.

– Мальпас где-то здесь, – прошептал сыщик и нервно осмотрелся.

– Не думаю, – негромко отозвался Шеннон. – Наш друг наносит только один удар за ночь. – Он посмотрел на крутую лестницу, ведущую в верхнюю часть склада. – Думаю, сейчас искать наверху бессмысленно. Попрошу сержанта заняться этим завтра утром.

Человек, стоявший в верхнем помещении у провала в стене, которое раньше было окном, облегченно вздохнул, услышав эти слова. Они избавляли его от рискованного прыжка в темноту.

После того как Дик Шеннон ушел, он еще долго оставался наверху, прежде чем ощупью пробрался вниз. Потом, осторожно проверив, не оставили ли полицейские дежурного офицера на посту (была у них такая отвратительная привычка), он подошел к краю пристани, посмотрел вниз, с некоторым отвращением спрыгнул в лодку, оттолкнулся и поплыл в непроглядную темноту. Его рука коснулась холодной воды, и он вздрогнул.

– Действительно, война – это ад![23]23
  Слова американского генерал-лейтенанта Уильяма Текумсе Шермана, произнесенные им перед курсантами военного училища в 1879 году.


[Закрыть] – произнес Ловкач Смит.