Текст книги "Лицо во мраке. Этюд в багровых тонах"

Глава X
Истина

Было хмурое утро декабря, решетчатые ворота Холлоуэйской тюрьмы[12]12
  Самая большая женская тюрьма Англии, основанная в 1883 г.


[Закрыть] медленно отворились, и из них вышла худенькая девушка в старом коричневом драповом пальто. Не повернув головы ни вправо, ни влево, она прошла сквозь толпу друзей и родственников, встречающих других освобожденных в тот день, и быстрым шагом направилась по Холлоуэй-роуд в сторону района Камден-таун. Перейдя через дорогу, она села в трамвай. В тот же миг мимо пронеслась большая машина Дика Шеннона, но она не заметила ее. Если бы он приехал на три минуты раньше, он бы успел ее перехватить.

После года изнурительного труда у нее при себе было не больше нескольких шиллингов. Выйдя на остановке, она двинулась по Юстон-роуд, пока не подошла к маленькому ресторанчику.

У девушки, заказавшей гигантскую порцию острых жареных почек с яичницей, в глазах не было заметно прежнего задора, черты лица ее заострились, и все же это была прежняя Одри. Девять месяцев однообразие тюремной жизни опустошало ей душу, семьдесят два часа в неделю она жила бок о бок с отвергнутыми обществом отбросами преступного мира. Она не опустилась до их уровня и не испытывала чувства неизмеримого превосходства. Ей повезло найти маленькую комнатку в доме на Грейс-Инн-роуд под самой крышей в глубине здания. Здесь она отдыхала до вечера, обдумывая будущее, и, когда стемнело, отправилась на Керзон-стрит.

Дверь ей открыла та же горничная, которая встретила ее, когда она впервые пришла сюда.

– Что вам нужно? – грубо спросила она.

– Я хочу повидаться с миссис Элтон, – сказала Одри.

– Это невозможно, – отрубила девушка и попыталась закрыть дверь.

Но девять месяцев физического труда для Одри не прошли даром. Без особого труда она удержала дверь, открыла ее и вошла в дом.

– Поднимитесь наверх и скажите хозяйке, кто к ней пришел, – холодно произнесла она.

Девушка бегом бросилась вверх по лестнице, и Одри без колебаний последовала за ней. Подходя к гостиной, она услышала, как ее сестра воскликнула:

– Как она смеет являться сюда?!

Дора была в вечернем платье и выглядела особенно красиво, ее светлые волосы сияли, как полированное золото. На сестру она уставилась так, будто увидела привидение. Глаза ее сузились.

– Кто дал тебе право врываться в этот дом? – сердито спросила она.

– Прикажи служанке выйти, – тихим, спокойным голосом сказала Одри, и после того как девушка удалилась, убедившись, что та не подслушивает за дверью, она подошла к Доре, держа руки за спиной. – Я хочу, чтобы ты поблагодарила меня, – просто сказала она. – Я совершила глупый, безумный поступок, потому что чувствовала, что должна отплатить матери за все, что она для меня сделала.

– О чем ты говоришь? – вспыхнув, сказала Дора.

– А вы смелая девушка, раз явились сюда, – это сказал Мартин, который стоял чуть в стороне и тоже был разодет в пух и прах. – Вы попытались втянуть нас в свое… в свое преступление. Вы выставили посмешищем свою… миссис Элтон, и после этого спокойно входите в наш дом, не удосужившись даже спросить разрешения! Дьявол, ну и наглость!

– Хочешь денег – пиши, – сказала Дора, распахнув настежь дверь. – А если явишься сюда снова, я вызову полицию.

– Можешь вызывать прямо сейчас, – ледяным голосом ответила девушка. – Я так привыкла к полицейским и надзирательницам, что ими ты меня не испугаешь, дорогая сестричка.

Дора быстро закрыла дверь.

– Если хочешь знать, мы с тобой не сестры. Ты даже не англичанка! – произнесла она злобным шепотом. – Твой отец был у матери вторым мужем, и он был американцем! А сейчас он на каторге, пожизненно, в кейптаунском Волноломе[13]13
  Волнолом (Брейкуотер) – каторжная тюрьма в Кейптауне, построенная в 1859 г. для содержания заключенных, строивших волнолом в заливе Тейбл-бей.


[Закрыть].

Одри схватилась за спинку стула.

– Это неправда! – воскликнула она.

– Правда! Правда! – шипела ее сестра. – Мать рассказала мне, и мистер Стэнфорд знает об этом. Твой отец скупал алмазы и застрелил человека, который предал его. В Южной Африке скупка алмазов считается преступлением. Он обесчестил мою мать. Когда его арестовали, она на следующий же день сменила фамилию и вернулась домой. Ты даже не имеешь права на фамилию Бедфорд. Она его так ненавидела, что изменила все!

Одри кивнула.

– Конечно же, мать бросила его, – она говорила словно сама с собой. – Я в этом и не сомневаюсь. Она не осталась, чтобы хоть как-то помочь ему или утешить, как поступают жены даже самых страшных бандитов. Она просто выкинула его из головы! И все! Как это на нее похоже!

В ее голосе не было ни злости, ни горечи. Одри имела дар не поддаваться эмоциям и трезво смотреть на вещи. Медленно она подняла глаза и встретилась взглядом с Дорой.

– Мне не стоило идти в тюрьму, – промолвила она. – Ты не стоишь этого. И мать тоже. Как меня зовут на самом деле?

– Сама узнай! – бросила женщина.

– Попрошу мистера Шеннона помочь мне, – сказала девушка, и это были единственные за весь разговор слова, которые она произнесла со злостью, но, судя по тому, как изменились лица четы Элтонов, удар попал в цель.

Глава XI
Мистер Мальпас

Квартира Дика Шеннона на улице Хеймаркет служила одновременно жилым помещением и рабочим местом, поскольку в комнате, выходившей окнами на одну из самых оживленных лондонских улиц, он выполнял гораздо больше работы, чем в своем неуютном кабинете в полицейском управлении на набережной Темзы.

Стил, его помощник, окрестил эту квартиру «Новейший Скотленд-Ярд»[14]14
  Официально центральное управление полиции в Лондоне называется «Новый Скотленд-Ярд».


[Закрыть].

В день, когда Одри Бедфорд освободили из тюрьмы, здесь собралось некое подобие подкомитета. Кроме Дика Шеннона, присутствовали сержант Стил, специалист по делам, касающихся высшего света (в Ярде частенько не без гордости называли его самым элегантным мужчиной в Лондоне), и инспектор Лейн, некогда работавший на Боу-стрит, а теперь переведенный в Марилебонское отделение.

– Что известно о мистере Мальпасе? – раздраженно спросил Дик.

– Почти ничего. Он – сплошная загадка, – заметил Лейн. – А его дом и того больше. Насколько я сумел разузнать, он проживает в пятьсот пятьдесят первом номере на Портмен-сквер с января 1917 года, и все это время почти никогда оттуда не выходил. Никто не видел его. В прошлом году мы получили от живущего по соседству мистера Лейси Маршалта жалобу на то, что по ночам ему не дает спать стук.

– Слуги в доме есть?

– Ни одного, и это самое странное. В дом не доставляют еду, то есть, он либо питается где-то в другом месте, либо голодает. Я поставил людей наблюдать за домом с фасада и с тыла, но он каким-то образом обходит их. Хотя кое-что интересное им удалось увидеть.

Дик Шеннон погладил подбородок.

– Желание жить затворником не является преступлением, – заметил он. – Зато преступлением считается участие в заговоре. Стил, приведите девушку.

Стил вышел из комнаты и вернулся с чрезмерно напудренной молодой особой, которая холодно кивнула собравшимся и села на стул, галантно придвинутый ей Стилом.

– Мисс Нейлсон, вы – профессиональная танцовщица… в прошлом?

– Да, – односложно ответила она.

– Расскажите о том, как вы побывали в пятьсот пятьдесят первом доме на Портмен-сквер.

Она не выглядела взволнованной и, похоже, вовсе не была расположена о чем-то рассказывать.

– Если б я знала, что мне придется объясняться с сыщиками, я бы не болтала столько на днях. Уж лучше бы держала язык за зубами, – откровенно призналась она. – И вообще, вы не имеете права меня допрашивать.

– Вы обвинили человека в том, что он пытался втянуть вас в заговор, – сказал Дик. – А это не шутки.

– Я не говорила о заговоре, – быстро ответила она. – Я сказала только, что какой-то старик, которого я первый раз в жизни видела, предложил мне устроить скандал у мистера Маршалта, он в соседнем доме живет. Он хотел, чтобы я вечером пошла туда и начала кричать, что, дескать, мистер Маршалт – подлец, чтобы я разбила окно и дождалась, пока меня арестует полиция.

– Он не сказал вам, зачем ему это надо?

Бывшая актриса покачала головой.

– Нет. Все равно, ведь я не взялась за эту работу. И рада, и счастлива, что не взялась, потому что этот старик такого страха на меня нагнал, – она вздрогнула. – Вам когда-нибудь встречались уроды? Нет, вы даже не представляете, что такое настоящее уродство. Все это было так жутко! Он сидел в одном конце комнаты, а мне велел сесть в другом. Там было совсем темно, только на письменном столе, за которым он сидел, горел какой-то тусклый огонек. В том доме полно привидений… Это мне так показалось тогда. Двери открываются сами по себе, какие-то голоса обращаются к тебе из ниоткуда. Выйдя оттуда на улицу, я готова была пасть на колени и молиться от радости, что унесла ноги.

– Если вы не были с ним знакомы, как вообще он о вас узнал? – с подозрением спросил Дик, которого этот рассказ привел в недоумение.

Объяснение оказалось очень простым.

– Он нашел мое имя в театральной газете. Я там в рубрике «Ищу работу» упоминаюсь, – ответила актриса.

Лейн задал ей еще несколько вопросов, но получив вполне логичные ответы, отпустил девушку.

– Нужно усилить наблюдение за Мальпасом, – распорядился Дик, и инспектор сделал заметку в блокноте. – Под благовидным предлогом проверьте кого-нибудь из его посетителей, может, у него при себе что-то найдется. А если старик этот просто занимается благотворительностью и не хочет, чтобы об этом знали… Хотя, скорее всего, тут все намного интереснее.

Если бы не история, поведанная танцовщицей одному из сыщиков, следивших за домом, имя мистера Мальпаса, вполне вероятно, и не прозвучало бы в тот день в квартире Дика Шеннона. То, что эта зловещая фигура сыграет свою роль в будущих событиях, в которых Дику пришлось принять самое непосредственное участие; то, что принцесса в рубище, образ которой не оставлял его вот уже девять месяцев, в скором времени войдет в орбиту интересов старика и их судьбы тесно переплетутся, – обо всем этом он тогда не мог даже подумать. Мистер Мальпас был всего лишь «пунктом в повестке дня», любопытным обстоятельством, которое требовалось рассмотреть и обсудить. Но вскоре ему было суждено всецело поглотить внимание капитана Шеннона.

Одри Бедфорд сделала удивительное открытие: оказывается, в жизни важнейшую роль играет некая вещь, о которой она никогда раньше не слышала. Это загадочное нечто называлось «характеристикой», иногда это звали более благозвучным словом «рекомендация».

Ее мизерный денежный запас стремительно истощался. Наконец настало Рождество, когда она проснулась и со здоровым аппетитом позавтракала водой и сухим кусочком хлеба, отложенным вчера вечером. Это было ее обедом и вполне могло бы стать ужином, если бы вечером на небольшой улочке недалеко от Грейс-Инн-роуд не поссорились две сварливых матроны, одна из которых сунула в руку Одри маленький засаленный кулек, чтобы иметь возможность разделаться со своей противницей. Полиция не заставила себя долго ждать. Последовала жуткая потасовка, обеих воительниц отправили в полицейский участок на Теобальдс-роуд, а Одри вернулась с кульком домой и насладилась королевским ужином – жареной рыбой и картошкой. Это было божественно!

Во вторник утром, когда Одри услышала тяжелые шаги поднимающейся по лестнице домовладелицы, ее охватил панический страх.

– Доброе утро, мисс. Вам письмо.

Разорвав конверт, Одри увидела адрес и несколько написанных карандашом строк. В недоумении она прочитала: «Приходите сегодня вечером в 5 часов. Есть для вас работа». Записка была подписана: Мальпас.

Она нахмурила брови. Кто такой Мальпас, и как он узнал ее адрес?

Глава XII
Собеседование

Одри Бедфорд поднесла влажный листик бумаги поближе к глазам, чтобы еще раз сверить адрес.

Сунув письмо обратно в карман, она боязливо посмотрела на мрачную дверь дома номер 551 на Портмен-сквер. Это неприветливое безликое здание с грязным каменным фасадом и темными провалами невыразительных окон могло таить в себе уютные и роскошные апартаменты, но с наружной стороны об этом ничто не свидетельствовало.

«Чем закончится этот разговор?» – подумала она со спокойствием, которое удивило даже ее саму. Ей, как обычно, будет отказано, или, что еще хуже, место для нее найдется, но на условиях, не высказанных прямо, но вполне понятных?

На Портмен-сквер не было ни души. На дальней стороне широкой площади проезжали большие красные автобусы и время от времени проносились закрытые машины и такси. Глубоко вздохнув, она поднялась на две ступеньки и стала искать кнопку звонка. Ее не оказалось. На двери не было и кольца, поэтому она постучала суставами пальцев.

– Кто там?

Голос прозвучал откуда-то сбоку от каменной лестницы.

– Мисс Бедфорд, – сказала она. – Мне назначено к мистеру Мальпасу.

Наступило короткое молчание, а потом дверь медленно открылась.

– Идите наверх. Комната на первой площадке, – произнес голос. Он доносился из небольшого зарешеченного отверстия в стене.

Пустую прихожую освещала единственная тусклая лампочка. Пока Одри осматривалась, дверь у нее за спиной закрылась сама по себе. На какой-то миг ее охватил внезапный безотчетный ужас. Она поискала дверную ручку и не нашла. Черная тяжелая дверь будто слилась со стеной.

У Одри задрожали руки, холод и страх лишили ее последних сил. Холод, страх и голод, поскольку в тот день она не съела ничего, кроме кусочка хлеба, который запила остатками вчерашнего кофе.

Она осмотрела прихожую. Из мебели здесь был лишь один старый стул, стоявший у стены. Мраморный пол покрыт густым слоем пыли, выцветшие стены – без картин и украшений.

Усилием воли уняв дрожь в коленях, она пошла вверх по каменной лестнице. На первой площадке перед ней предстала полированная деревянная дверь, единственная дверь, которую она увидела внутри здания. Собрав остатки мужества, она постучала.

– Мисс Бедфорд? – На этот раз голос шел откуда-то сверху.

Подняв голову, она увидела маленькую решетку в дверном косяке, расположенную так, чтобы тот, кто стучит, находился под ней.

– Да, – ответила она, справившись с волнением. В ту же секунду дверь распахнулась. Одри вошла в широкий хорошо освещенный коридор и увидела прямо перед собой другую дверь, она была приоткрыта.

– Прошу, входите, – на этот раз голос прозвучал из комнаты и был слышен не так отчетливо.

Девушка помедлила, сердце ее бешено колотилось. В комнате было темно, виднелся только какой-то тусклый отсвет. Толчком открыв дверь, она вошла и оказалась в просторной комнате, около тридцати футов в ширину и почти вдвое больше в длину. Высокие стены скрывались за шторами настолько плотными, что невозможно было определить, есть ли за ними окна. Да и высота стен в сочетании в густым мраком позволяла только гадать, где же они заканчиваются и начинается потолок. Пол застилал такой густой мягкий ковер, что ноги Одри погрузились в его ворс чуть ли не по лодыжку, когда она, сделав три шага, остановилась и изумленно осмотрелась по сторонам.

В дальнем углу комнаты за письменным столом сидел человек. Перед ним стояла лампа с зеленым абажуром – единственный источник света в этом темном помещении. Внешность человека была на удивление неприятной, даже отвратительной: узкая, совершенно лысая голова, желтое, напрочь лишенное волос лицо, сплошь покрытое морщинами и глубокими складками, огромный вислый нос. Длинный острый подбородок все время находился в движении, как будто он разговаривал сам с собой.

– Садитесь на стул, – глухо произнес он.

Стул она увидела, когда ее глаза привыкли к темноте. Он стоял у небольшого столика. Медленно, словно через силу, она опустилась на него.

– Я вызвал вас, чтобы сделать богатой, – негромко и каким-то скованным голосом произнес он. – Многие из тех, кто сидел на этом стуле, уходили отсюда богачами.

В зеленом свете, который освещал его лицо сбоку, он казался похожим на жуткое чудовище, порожденное фантазией какого-нибудь китайского художника. Она содрогнулась и, чтобы не смотреть на него, отвела взгляд чуть в сторону.

– Взгляните на стол! – сказал он.

Наверное, он нажал какую-то кнопку, потому что в ту же секунду над Одри вспыхнула мощная лампа с коническим абажуром, и прямо перед ней на столе возникло яркое желтое пятно света. Одри увидела тонкую пачку денег.

– Возьмите! – приказал он.

После секундного раздумья она протянула руку и взяла банкноты, хоть и дрожала вся с головы до ног. Свет начал постепенно тускнеть, пока не погас совсем, и Одри снова оказалась в темноте. В руках она сжимала богатство… И ключ, о назначении которого узнала позже.

– Вас зовут Одри Бедфорд?

Она промолчала.

– Три недели назад вы были освобождены из тюрьмы, где отбыли год, а точнее, девять месяцев, за соучастие в ограблении. Все верно?

– Да, – тихо ответила девушка. – Я этого не скрываю. Я всегда рассказывала об этом, когда приходила устраиваться на работу.

– Не виновны, разумеется? – спросил он.

На его застывшем лице не было улыбки, и она не могла определить, было это сказано с иронией или серьезно. Она решила, что все же с иронией.

– Да, я была невиновна, – уверенно ответила она.

– Ложное обвинение… Состряпанное дельце, верно? Все это было делом рук Элтона. Вы ничего не знали об ограблении? Были пешкой в чужой игре?

Он замолчал, дожидаясь ответа.

– Я ничего не знала об ограблении, – негромко произнесла она.

– Вы говорили об этом на суде?

Она не ответила. Тот, кто задавал вопросы, сидел так неподвижно, что у нее сложилось впечатление, будто это не живой человек, а восковая фигура, творение одурманенного наркотиками скульптора.

– Вы скверно одеты… Это раздражает меня. У вас есть деньги, купите лучшее. Приходите ровно через неделю в это же время. На столе вас будет ждать ключ, который открывает все двери, если отключено электричество.

К Одри вернулся голос.

– Я хочу знать свои обязанности, – сказала она, и в этой комнате с задрапированными стенами ее голос прозвучал глухо и безжизненно. – Я благодарна вам за то, что вы доверяете мне и даете все эти деньги, но, надеюсь, вы понимаете, что я не могу принять ваше предложение, пока не буду знать, что меня ожидает.

Живот Одри сводило от голода, впереди ее ждал очередной вечер без ужина, проведенный в глухой уродливой комнатенке, и перед глазами стояло укоризненное лицо домохозяйки, поэтому ей потребовалось собрать все свое мужество, чтобы произнести эти слова. Голод действует разлагающе даже на самые прекрасные натуры, а от недоедания она уже с трудом держалась на ногах.

Человек за письменным столом неторопливо произнес:

– Ваша задача – разбить сердце мужчины.

Она едва не рассмеялась.

– Звучит довольно… тревожно. Вы шутите?

Ответа не последовало. Неожиданно она почувствовала, что в спину ей дунул легкий холодный ветер, обернулась и увидела, что дверь в комнату медленно открывается. У нее мурашки забегали по спине.

– Спокойной ночи.

Фигура в дальнем углу комнаты махнула рукой в сторону двери. Собеседование закончилось.

Едва она сделала один шаг вниз по лестнице, дверь у нее за спиной снова захлопнулась, и Одри стала спускаться к прихожей. Мысли ее путались, в голове царила полная неразбериха. Входная дверь оказалась закрытой, очевидно, хозяин дома рассчитывал, что она воспользуется ключом, который получила вместе с деньгами. Дрожащей рукой она попыталась вставить его в крошечную скважину, которую с трудом отыскала на двери. В спешке она выронила ключ, и тот полетел на пол. Ключ был таким маленьким, что Одри не сразу его нашла, к тому же, вставляя, она так сильно нажала на него, что он упал не под дверь, а отлетел в сторону, в угол прихожей. Там он и обнаружился после недолгих поисков, но там же оказалось и кое-что еще – гладкий камешек размером с орех. К нему была прилеплена капля красного сургуча с четким отпечатком крошечной печати. Этот предмет был настолько необычен, что на какой-то миг она даже позабыла о своем желании как можно скорее выбраться из этого неприютного дома. Молодых всегда прельщает таинственное, а в этом простом, но столь тщательно опечатанном кусочке камня было что-то очень таинственное…

Одри посмотрела на лестницу, надеясь увидеть там старика и спросить, не интересна ли ему ее находка, но, вспомнив, что им все равно через неделю встречаться, бросила камешек в сумочку.

И только сейчас она заметила, что все еще сжимает в руке пачку банкнот. Шестьсот фунтов! Три купюры в сто фунтов, четыре по пятьдесят и двадцать по пять.

Вздохнув полной грудью, она оторвала взгляд от денег и повернула ключ в замке, и в следующую секунду в лицо ей ударил сильный порыв ветра со снегом. Такси, медленно едущее в ее сторону, поначалу не вызвало у нее никаких мыслей. Но потом ей вдруг пришло в голову, что она теперь настоящая богачка! Сердце Одри забилось быстрее, она подняла руку и подбежала к машине, которая тут же остановилось у тротуара.

– Отвезите меня…

Куда? Сначала нужно поесть. Еда вернет силы и способность рассуждать трезво, вот тогда и можно будет позволить себе все обдумать.

– Так куда, говорите, вас отвезти, мисс?

Ей неожиданно пришло в голову назвать адрес небольшого магазинчика готового платья на Шафтсбери-авеню, у витрины которого она всегда останавливалась, когда поиски работы приводили ее в западную часть города. О том, насколько вправе она тратить деньги этого жуткого старика, можно будет подумать потом. Пока что для нее были важнее основные человеческие потребности. Напротив конфекциона находился обувной магазин, а в двух кварталах – небольшая, но хорошая гостиница.

– Когда-нибудь этот сон закончится, – промолвила Одри, глядя через залепленные снегом окна на проносящиеся мимо яркие витрины магазинов, – но я проснусь в сухой одежде и не на сырой постели!