Текст книги "Маракотова бездна. Страна туманов (сборник)"

– Звучит весьма поучительно, – сказала Энид.

– Весьма абсурдно. Но что это, я вижу наших общих друзей.

В зале появилась чета Болсоверов. Оба разгоряченные, слегка растрепанные, но с искренними лицами. В спиритуализме не существует классовых различий. Горничная, которая обладает способностями медиума, выше по рангу, чем миллионер. Аристократы встретили Болсоверов теплыми улыбками. Герцогиня пыталась получить приглашение на сеансы в доме бакалейщика, когда в комнату вошла миссис Огилви.

– Кажется, все в сборе, – произнесла она. – Пора подниматься наверх.

Уютная, хорошо обставленная комната для сеансов находилась на втором этаже. Легкие стулья были расставлены полукругом напротив задернутого шторой дивана. Медиум и его жена уже поджидали гостей. Мистер Линден оказался породистым человеком с крупными чертами лица, коренастой фигурой и широкой грудью. У него были непокорные волосы цвета соломы; лицо было чисто выбрито. Голубые, слегка мечтательные глаза светились. Жена Линдена казалась намного моложе его. Она поглядывала по сторонам острым, критическим взглядом. Лишь когда ее глаза останавливались на муже, они наполнялись обожанием. Ее роль заключалась в том, чтобы объяснять происходящее и оберегать мужа, пока он находится без сознания.

– Предлагаю гостям занять свои места, – произнес медиум. – Желательно, чтобы мужчины и женщины сидели вместе. Не скрещивайте колени. Скрещенные колени препятствуют свободной циркуляции. Если перед вами появится материализованный объект, не хватайте его руками. Вы можете ранить меня.

Представители Исследовательского общества переглянулись с понимающей ухмылкой. Это не укрылось от взгляда Мэйли.

– Все правильно, – сказал он. – Мне дважды доводилось присутствовать при сильнейших кровотечениях у медиумов.

– Почему это произошло? – спросил Мэлоун.

– Потому что эктоплазма, которую используют для материализации, возникает из тела медиума. Она отскакивает при растяжении, словно эластичный бинт. Там, где она проходит сквозь кожу, появляются синяки. Если эктоплазма выходит из слизистой оболочки, то начинается кровотечение.

– А когда она выходит из ниоткуда, то ничего не начинается, – снова ухмыльнулся исследователь.

– Я объясню процедуру в нескольких словах, – сказала миссис Огилви, когда все наконец расселись на стульях. – Мистер Линден не станет заходить за занавеску. Он неплохо переносит красный свет, поэтому каждый из вас сможет удостовериться, что мистер Линден во время сеанса не сдвинется с места. Миссис Линден займет место на другой стороне. Она здесь, для того чтобы держать процесс под контролем и давать объяснения. Мы хотим, чтобы сначала вы внимательно осмотрелись за занавеской. Пусть один из вас закроет дверь изнутри и оставит ключи у себя.

Диван за занавеской стоял на солидном деревянном возвышении. Исследователи долго рыскали внутри, топали ногами по доскам, пытаясь обнаружить подвох. Их усилия не увенчались успехом.

– Какой в этом смысл? – шепотом задал вопрос Мэлоун.

– Пространство за занавесом служит резервуаром и местом для конденсации эктоплазменных испарений, которые испускает медиум. Иначе эктоплазма станет рассеиваться по комнате.

– Это пространство служит и для других целей, – заметил один из исследователей, который подслушал разговор.

– Ваши сомнения вполне понятны, – философски заметил Мэйли. – Я и сам предпочитаю осторожность и детальную проверку.

– Думаю, что сегодня, когда медиум остается снаружи, доказать мошенничество не составит особого труда. – Оба исследователя излучали уверенность.

Медиум уселся у одного края занавески, его жена – с другого. Свет погас, лишь небольшая красная лампа под потолком позволяла гостям видеть очертания предметов. Когда глаза привыкли к темноте, гости смогли разглядеть более мелкие детали.

– Мистер Линден начнет с ясновидения, – произнесла миссис Линден.

Поза, в которой сидела миссис Линден, заставила Энид улыбнуться: прямая спина, руки, сложенные на коленях, делали миссис Линден похожей на восковую фигурку.

Мистер Линден, который еще не вошел в транс, начал сеанс ясновидения. Сеанс нельзя было назвать успешным. Очевидно, слишком большое количество гостей, каждый из которых обладал своеобразным характером, являлось препятствием. Именно этим Линден объяснил несколько неудачных попыток войти в контакт с духами. Но Мэлоуна более поразили удачные попытки, те, во время которых зрители узнавали умерших близких. Мэлоун видел, что участники сеанса непроизвольно подсказывают медиуму. Безусловно, в этом была вина, скорее, зрителей, чем прорицателя. Но тем не менее впечатление оказалось испорченным.

– Я вижу молодого человека с карими глазами и обвисшими усами.

– О, милый, милый, ты вернулся! – воскликнула мисс Бэдли. – У него есть послание?

– Он говорит, что любит и никогда не забудет.

– Это так на него похоже! Что еще мог сказать мой милый мальчик? Это моя первая любовь, – добавила она жеманным голосом. – Он всегда появляется здесь. Мистер Линден приводит его снова и снова.

– В углу появился молодой человек в форме цвета хаки. Я вижу знак над его головой, кажется, греческий крест…

– Джим… Джим, без сомнения! – воскликнула леди Смит.

– Да, – кивнул медиум.

– А греческий крест над головой, очевидно, пропеллер, – произнес сэр Джеймс. – Наш сын служил в авиации.

Мэлоун и Энид были шокированы. Мэйли также чувствовал себя неловко.

– Все идет неважно, – прошептал он на ухо Энид. – Давайте подождем. Надеюсь, что мы увидим кое-что поинтересней.

Затем последовало несколько неплохих узнаваний. Некто отдаленно похожий на Саммерли снова предстал перед Мэлоуном. Эта встреча не произвела на журналиста должного впечатления: ведь Линден мог присутствовать на сеансе миссис Деббс. Такое объяснение показалось Мэлоуну более убедительным, чем откровения Линдена.

– Подождите немного, – снова прошептал Мэйли.

– Сейчас медиум займется материализацией, – сказала миссис Линден. – Пожалуйста, не прикасайтесь к возникшим предметам, до тех пор пока Том не разрешит.

Медиум удобно расположился в кресле и стал равномерно дышать. Воздух с легким свистом проходил между его губами. Затем Линден вытянулся и, кажется, провалился в глубокий обморок. Его подбородок бессильно упал на грудь. Медиум начал что-то бормотать, но теперь казалось, что голос принадлежит другому человеку, более образованному и утонченному.

– Добрый вечер, – произнес голос.

– Добрый вечер, – раздался нестройный хор в ответ.

– Боюсь, что вибрации не слишком гармоничны. Присутствует элемент скептицизма. Но он не является доминирующим, поэтому мы можем рассчитывать на положительный результат. Мартин Лайтвуд сделает все, что сможет.

– Это его надзиратель из Индии, – прошептал Мэйли.

– Думаю, что стоит завести граммофон. Музыка полезна. Церковные гимны дают наилучший эффект, но и светская музыка может помочь. Миссис Огилви, поставьте что-нибудь на свое усмотрение.

Раздалось шипение иглы, которая не могла попасть в канавку. Затем хор мощно затянул: «Зажги свечу добра». Аудитория вполголоса подхватила песню. Затем миссис Огилви переменила пластинку. Теперь звучало: «Боже, твоя милость не угасла в веках».

– Духи часто меняют пластинки самостоятельно, – пояснила миссис Огилви. – Но сегодня, кажется, недостаточно энергии.

– О нет, – раздался голос. – Энергии достаточно, миссис Огилви, но мы бережем ее для материализации. Мартин говорит, что все идет превосходно.

В этот момент штора, которая прикрывала диван, начала колебаться. Она развевалась, словно ее поднимал сильный ветер. Присутствующие ощутили порыв воздуха и дыхание холода на лицах.

– Становится прохладно, – прошептала Энид и зябко повела плечами.

– Это не субъективное чувство, – ответил Мэйли. – Мистер Гарри Прайс производил измерения температуры. То же самое проделал профессор Кроуфорд.

– О Господи! – воскликнул удивленный голос.

Голос принадлежал напыщенному масону, который не смог скрыть удивления при встрече с настоящим чудом. Шторы раздвинулись. Перед гостями беззвучно появилась расплывчатая человеческая фигура. Медиум не вставал со своего места, его жена находилась напротив. А между ними в воздухе колебался темный силуэт. Фигура, казалось, сама была до смерти напугана своим нынешним положением. Миссис Линден как могла успокоила ее.

– Не волнуйся, дорогая. Все в порядке. Никто тебя не обидит. Перед нами существо, которое никогда не было здесь прежде, – объяснила миссис Линден. – Естественно, что все кажется ей странным. Таким же странным казался бы нам их мир. Очень хорошо, милая. Ты набираешь силу. Я вижу это. Очень хорошо!

Фигура двинулась вперед. Зрители замерли, уставившись на привидение. Мисс Бэдли начала истерически смеяться. Вэзерби откинулся в кресле и лязгал челюстями от страха. Мэлоун и Энид не чувствовали страха, напротив, их переполняло любопытство. Как удивительно было встретиться лицом к лицу с настоящей тайной на фоне обыденного уличного шума, проникающего сквозь окна.

Фигура медленно двинулась по кругу. Сейчас она находилась рядом с Энид, заслонив собой красную лампу. В лучах света силуэт виделся более отчетливо. Существо оказалось пожилой женщиной небольшого роста с острыми чертами лица.

– Это Сюзан! – воскликнула миссис Болсовер. – Сюзан, ты узнаешь меня?

Фигура повернулась и качнула головой.

– Да, да, дорогая, это твоя сестра Сюзи! – закричал Болсовер. – Она всегда одевалась в черное. Сюзан, поговори с нами!

Голова снова затряслась.

– Они редко говорят сами, когда приходят в первый раз, – объяснила миссис Линден, чьи умудренные, даже деловые интонации являли собой разительный контраст с горячими эмоциями остальных гостей. – Боюсь, что она не сможет надолго задержаться. Ах, вот и все! Она исчезла. Пожалуйста, граммофон, – попросила миссис Линден.

Гости расслабленно откинулись в креслах. Музыка внесла некоторое оживление. Неожиданно шторы распахнулись вновь. За ними стояла еще одна фигура. На этот раз силуэт принадлежал девушке с длинными вьющимися, ниспадающими на спину волосами. Девушка быстро вошла в круг и остановилась. Миссис Линден с удовольствием засмеялась.

– А сейчас вам предстоит увидеть нечто интересное, – сказала она. – Познакомьтесь с Люсиль.

– Добрый вечер, Люсиль, – приветствовала девушку герцогиня. – Мы встречались месяц назад. Помните, на сеансе в Мальтравер Тауэрс?

– Да, да, миледи, я помню вас. Вам тогда являлся маленький мальчик по имени Томми. Нет, нет, он не умер. Мы здесь так же живы, как и вы. Наш мир полон радости и веселья.

Люсиль говорила высоким приятным голосом, на превосходном английском языке.

– Я хочу показать, чем мы там занимаемся. – Девушка заскользила по полу в танце. Она насвистывала мелодию, как птица. – Бедняжка Сюзан не может делать этого. У Сюзан нет опыта. Люсиль хорошо знает, как использовать материализованное тело.

– А меня ты помнишь, Люсиль? – задал вопрос Мэйли.

– Я помню вас, мистер Мэйли – большой человек с рыжей бородой.

Второй раз в жизни Энид вынуждена была ущипнуть себя, чтобы удостовериться, что не спит. Было ли грациозное создание, сидевшее в центре круга, действительно материализацией эктоплазмы, которую ушедшая душа использовала, чтобы явиться людям? А может, происходящее является иллюзией или, хуже того, хитроумным обманом? Версия об иллюзии была отброшена сразу: все вместе не могли видеть одно и то же. Мошенничество? Но юная девушка совершенно не походила на сморщенную старушку. Она была выше на несколько дюймов и стройнее. Кроме того, у девушки были светлые волосы в отличие от темноволосой старушки. Перед сеансом комнату тщательным образом обследовали. Вероятность обмана была исключена. Значит, все происходящее реальность. Но если это реальность, какие перспективы она открывает перед наукой? Разве есть в мире нечто, более достойное пристального внимания?

Тем временем Люсиль вела себя настолько естественно, а ситуация казалась столь нормальной, что даже самые напряженные наконец расслабились. Девушка доброжелательно отвечала на вопросы, которые сыпались на нее со всех сторон.

– Где ты живешь, Люсиль?

– Пожалуй, я смогу ответить лучше, – вмешалась миссис Линден. – Это сохранит энергию. Люсиль родилась в Южной Дакоте в Соединенных Штатах. Девочка покинула наш мир в возрасте четырнадцати лет. Мы проверяли ее сообщения.

– Ты рада, что умерла, Люсиль?

– Рада за себя, но мне жаль маму.

– Мама видела тебя с тех пор?

– Бедная мама, она словно закрытый наглухо сундук. Люсиль не смогла приоткрыть крышку.

– Ты счастлива?

– Конечно, невыразимо счастлива.

– Разве являться людям не грешно?

– Господь не позволил бы этого, если б это было грешно.

– К какой конфессии ты принадлежишь?

– Мои родители – католики.

– Это правильная религия?

– Все религии правильные, если делают тебя лучше.

– Тогда религия не имеет значения?

– Значение имеет то, что люди делают, а не то, во что верят.

– Расскажи нам об этом, Люсиль.

– У Люсиль не осталось времени. Немало тех, кто хочет прийти и ждет своей очереди. Если Люсиль использует всю энергию, то другим ничего не останется. Господь милостив и милосерден. Вы, земные люди, не способны понять всей глубины его милосердия, потому что у вас царит серость. Но эта серость окутала землю ради вашего же блага. Она здесь для того, чтобы вы могли заслужить блаженство, которое ожидает вас в следующей жизни. Вы поймете, насколько прекрасен Господь, лишь тогда, когда окажетесь здесь.

– Ты видела его?

– Видеть его? Как можно увидеть Господа? Нет-нет. Он везде, он вокруг нас, он во всем, но мы не можем видеть его. Зато я видела Христа. Ох, он был блистателен, великолепен. А сейчас до свидания… до свидания.

Девушка попятилась и исчезла за задвинутыми шторами.

Пришел черед Мэлоуна удивляться. Из-за занавеса выплыла небольшая темная, довольно широкая фигура. Миссис Линден подбодрила ее, а затем подошла к журналисту.

– Она явилась к вам. Вы можете разорвать круг. Подойдите к ней.

Мэлоун приблизился и с изумлением уставился в лицо призрака. Расстояние между ними не превышало нескольких дюймов. Безусловно, эта массивная голова, коренастая фигура казались ему знакомыми. Мэлоун придвинул лицо ближе. Сейчас он почти касался призрака. Журналист напряг глаза. Черты существа, казалось, пульсировали, плыли и складывались в форму…

– Мама! – закричал он. – Мама!

Фигура немедленно протянула руки вперед с выражением счастья. Резкое движение, кажется, нарушило хрупкий баланс. Фигура исчезла.

– Она еще ни разу здесь не была, поэтому не может говорить, – сказала миссис Линден в своей деловой манере. – Это была ваша мама?

Изумленный Мэлоун вернулся на свое место. Лишь тогда, когда сверхъестественные существа приходят непосредственно к тебе, ты начинаешь понимать их истинную силу. Мама, пролежав десять лет в могиле, встала, чтобы увидеть его. Мог ли он поклясться, что это была его мать? Нет, не мог. Но сердце шептало, что он не мог ошибиться. Мэлоун был потрясен до глубины души.

Вскоре другие чудеса отвлекли его внимание. Из-за штор появился молодой человек. Он приблизился к Мэйли и замер.

– Привет, Джок, – сказал Мэйли. – Мой племянник, – объяснил он другим гостям. – Он всегда появляется, когда я присутствую на сеансах Линдена.

– Энергия падает, – заявил парень. – Я не могу оставаться долго. Очень рад тебя видеть, дядя. Ты знаешь, что мы можем хорошо видеть вас, даже если вы не в состоянии нас рассмотреть.

– Да, я знаю, Джок. Я хотел сказать, что пытался объяснить твоей маме, что видел тебя. Она ответила: «Церковь утверждает, что подобные встречи вредны».

– Я знаю. А еще ей объяснили, что я демон. О, как это глупо и мерзко. Как это мерзко… – голос утонул в рыданиях.

– Не вини ее, Джок. Она верит в это.

– Я не виню ее. Надеюсь, что в один прекрасный день она поймет, что ошибалась. Очень скоро настанет день, когда все церкви с их жестокими доктринами и карикатурными образами Бога будут сметены с лица земли.

– Ты, кажется, становишься еретиком, Джок?

– Любовь, дядя, лишь любовь имеет значение. Какая разница, во что ты веришь, если ты светел и чист, как Христос?

– Ты видел Христа? – задал кто-то вопрос.

– Еще нет. Но надеюсь, что скоро увижу.

– Разве он не на небесах?

– Существует множество небесных сфер. Я нахожусь в одной из самых низких. Но даже здесь прекрасно.

Во время диалога Энид подалась вперед. Ее глаза наконец-то привыкли к темноте. Теперь она могла видеть более отчетливо. Существо, которое стояло перед ней, не принадлежало к человеческой расе. Энид ни на минуту не сомневалась в этом. Нечто особенное в желтоватом лице отличало его от лиц обычных людей. А неловкие, скованные движения делали его похожим на больного, туго стянутого негнущимся корсетом.

– А теперь, Джок, – произнес Мэйли, – окажи любезность гостям, расскажи им о своей нынешней жизни.

Существо покачало головой, словно застенчивый земной подросток.

– О дядя, я не могу.

– Пожалуйста, Джок, мы с удовольствием выслушаем тебя.

– Учите людей, заставьте их понять, что такое смерть, – начал рассказ Джок. – Господь желает, чтобы люди узнали об этом. Поэтому Он и посылает нас. Смерти нет, вы как бы переходите в другую комнату. Трудно поверить в то, что ты умер. Я сам долго не верил, пока не увидел старого Сэма. В его смерти сомневаться не приходилось. Тогда я явился своей матери. Но она, – голос юноши дрогнул, – отказалась от меня.

– Не принимай близко к сердцу, старина Джок, – произнес Мэйли. – Ей еще предстоит выучить урок.

– Научи их истине. Покажи им правду! Истина важнее всего на свете. Если бы газеты в течение недели уделили столько внимания сверхъестественным явлениям, сколько они уделяют футболу, то все бы изменилось. Всему виной невежество…

Гости увидели, как вспышка пронеслась по направлению к шторам. Молодой человек исчез.

– Энергия ослабевает, – заявил Мэйли. – Несчастный парень держался до последнего. Он всегда был таким. И не изменился после смерти.

Последовала долгая пауза. Затем граммофон снова заиграл, шторы зашевелились. Смутная фигура начала материализоваться. Миссис Линден вскочила на ноги и затолкала существо за занавески. Медиум стал вертеться в кресле и застонал в первый раз за время сеанса.

– Что случилось, миссис Линден?

– Частичная материализация, – ответила она. – У существа отсутствовала нижняя часть лица. Кто-то мог бы испугаться. Думаю, что мы должны на этом остановиться. Энергия на очень низкой отметке.

Лампы загорелись вновь. Медиум лежал в кресле с белым, покрытым липким потом лицом. Его жена принялась хлопотать над бесчувственным телом. Она расстегнула воротник рубашки и брызнула водой из стеклянного стакана в лицо мистера Линдена. Гости разбрелись по небольшим группам и принялись обсуждать увиденное.

– Разве это не захватывающее зрелище?! – воскликнула мисс Бэдли. – Сегодня было по-настоящему увлекательно. Как жаль, что нам так и не удалось увидеть существо с наполовину сформированным лицом.

– Ни за что. Мне уже приходилось видеть нечто подобное, – произнес мистик. Сейчас все высокомерие с него как ветром сдуло. – Должен признаться, что это было слишком тяжелым зрелищем.

Мистер Аткинсон оказался в компании с исследователями парапсихологических явлений.

– Ну и что вы об этом думаете? – спросил он.

– Я видел более профессиональное представление в Маскелайн Холле, – ответил один.

– Перестань, Скотт, – возразил второй. – Ты не имеешь права так говорить. Мы же удостоверились, что мошенничество исключено.

– То же самое говорилось о сцене в Маскелайн Холле.

– Но в Маскелайн Холле собственная сцена. А здешняя Линдену не принадлежит. Возможность применения механизмов исключена.

– Pupulus vult decepi[7]7
  Полностью: populus vult decipi: decipiatur – желающие быть обманутыми да будут обмануты (лат.).


[Закрыть], – ответил скептик, пожав плечами. – Свое суждение я оставлю при себе.

Он зашагал к дверям с достоинством человека, которого не просто ввести в заблуждение, в то время как его более рациональный товарищ продолжал приводить аргументы.

– Вы слышали это? – спросил Аткинсон. – Существует особый класс исследователей, которые абсолютно неспособны воспринимать доказательства. Они используют мозг для того, чтобы найти обходные пути, когда перед ними лежит открытая дорога. Когда человеческая раса вступит в новое царство, этим так называемым интеллектуалам суждено плестись в хвосте.

– А вот и нет, – со смехом заявил Мэйли. – Движение замкнут епископы. Я уже вижу, как они, сбившись в кучу, бредут, путаясь в сутанах, и последними входят в царство истины.

– Перестаньте! – воскликнула Энид. – Это слишком жестоко. Они неплохие люди.

– Конечно, неплохие. Их проблема большей частью физиологическая. Это в основном пожилые люди с мозгами, пораженными склерозом, поэтому не способны воспринимать новые знания. Это не их вина, но факт остается фактом. Почему вы молчите, Мэлоун?

Мэлоун не ответил. Его не оставляли воспоминания о небольшой коренастой фигуре, которая так приветливо махнула рукой в ответ на его слова. С мыслью об этом образе он повернулся, покинул особняк и вышел на улицу.