Текст книги "Маракотова бездна. Страна туманов (сборник)"

Глава 11,
в которой Сайлес Линден приходит в себя

Сайлес Линден – известный в прошлом боксер – знавал и лучшие времена. Тогда его жизнь была до предела насыщена и хорошим и плохим. Однажды он удачно поставил на скачках и получил выигрыш сто к одному. Следующие двадцать четыре часа прошли в пьяном угаре. Точный правый апперкот в нижнюю челюсть{126}126
  Точный правый апперкот в нижнюю челюсть… Апперкот (от англ. – рубануть снизу вверх) – в боксе резкий удар снизу, обычно в подбородок.


[Закрыть] Булла Ворделла вознес Сайлеса на вершину боксерского Олимпа и дал возможность побороться за чемпионский титул. Но все это казалось блеклым по сравнению с одним случаем, воспоминания о котором будут преследовать Сайлеса до последнего вздоха. Фанатичные последователи настаивают, что вступать на путь спиритуализма с нечистыми помыслами весьма и весьма опасно. К длинному списку печальных примеров, подтверждающих их правоту, можно смело добавить имя Сайлеса Линдена. Чаша грехов отставного боксера успела наполниться до краев задолго до того, как свершилось правосудие.

Побывав в доме Альджернона Мэйли, Сайлес смог убедиться, что рука лорда Рокстона не утратила былой силы. В пылу борьбы Сайлес не обратил внимания на увечья, которые получил. Но сейчас, выйдя за дверь, он схватился за покрытое синяками горло и хриплым голосом стал изрыгать проклятия. Грудь тоже болела: Мэлоун надавил на нее острым коленом, когда прижимал разъяренного боксера к полу. Болела даже рука, которой Сайлес так лихо ударил Мэйли. Выбитая кость, о которой он рассказывал брату, давала о себе знать. Подводя итог, можно сказать, что у Сайлеса было отвратительное настроение, и на то была уважительная причина.

– Я подкараулю вас по очереди, – рычал он, поглядывая на окна своими маленькими поросячьими глазами. – Подождите, ребята, у вас все еще впереди.

Вдруг его осенило. Сайлес повернулся и быстро зашагал вдоль по улице. Он торопился в полицейский участок.

Жизнерадостный, румяный, черноусый инспектор Мерфи до сих пор находился на рабочем месте.

– Что вы хотите? – спросил инспектор не слишком радушно.

– Я слышал, что вам удалось осудить медиума.

– Да, удалось. Этот медиум ваш брат.

– Мне все равно. Я не поддерживаю с ним отношений. Что перепадет мне за помощь?

– Ничего, ни единого шиллинга.

– Что-что? Это ведь я снабдил вас информацией! Что бы вы могли сделать, если бы я не дал инструкций?

– Если бы на вашего брата наложили штраф, всем нам, возможно, кое-что перепало бы. Но мистер Мелроуз отправил его в камеру. Мы тоже остались ни с чем.

– Черт побери, не верю! Неужто эти две женщины не получили ни гроша? Какого черта тогда я подставил своего брата? В следующий раз ищите жертву без меня.

Мерфи отличался холерическим темпераментом{127}127
  …холерическим темпераментом… – Для холерического (от греч. cholè – желчь) темперамента характерны быстрота действий и сильные, быстро возникающие чувства, ярко отражающиеся в речи, жестах, мимике, поступках.


[Закрыть] и был преисполнен чувством собственной значимости. Он не позволял подобного тона никому, особенно когда находился в собственном офисе. Инспектор рывком поднялся с места. Его лицо покраснело от гнева.

– Послушайте, Сайлес Линден. Я способен найти преступника, не выходя из полицейского участка. А вы, если не хотите остаться здесь надолго, скорей уносите ноги. К нам поступают многочисленные жалобы на то, как вы издеваетесь над двумя своими детьми. Учтите, больше мы не будем закрывать на это глаза.

Сайлес Линден выскочил из комнаты еще более разъяренный, чем прежде. Два стакана рома с водой, которые он выпил по дороге, ничуть не успокоили его. Наоборот, Сайлес принадлежал к той категории людей, которые становятся более опасными прямо пропорционально количеству выпитого. Поэтому не многие отваживались выпивать с ним.

Сайлес проживал в длинном кирпичном доме, называемом Болтон-Корт, на задворках Тотнэм-Корт-роуд. Дом располагался в тупике. Узкая улица упиралась в высокую стену, которая огораживала большой пивоваренный завод. Квартиры в доме не отличались большими размерами. Очевидно, именно поэтому обитатели Болтон-Корта, взрослые и дети, проводили большую часть времени на улице. Вот и сейчас несколько человек толпились перед входом. Стоило Сайлесу подойти к одинокому фонарю, как его коренастую фигуру окинули неодобрительными взглядами. Моральные устои обитателей Болтон-Корта не были слишком суровыми. Но даже в этом месте Сайлес вел себя хуже остальных. В дверях стояла высокая худая еврейка с орлиным носом и строгими глазами – Ребекка Леви, жившая в соседней квартире. За ее фартук держался маленький ребенок.

– Мистер Линден, – произнесла Ребекка, когда боксер проходил мимо. – Вашим детям требуется больше заботы. Маленькая Марджери провела целый день у меня. Девочка недоедает.

– Не суй свой длинный нос не в свое дело! – зарычал в ответ Сайлес. – Я уже говорил тебе, а сейчас повторю: держись от меня подальше. Если бы ты была мужчиной, я поговорил бы с тобой по-другому.

– Если бы я была мужчиной, то вы ни за что не осмелились бы так со мной разговаривать. Сайлес Линден, вам не стыдно так обращаться с детьми? Если дело дойдет до суда, я найду, что сказать.

– Проваливай к черту! – рявкнул Сайлес и ударом ноги распахнул незапертую дверь в свою квартиру. Из гостиной выглянула большая неряшливая женщина с копной крашеных волос. В ее чертах можно было заметить следы былой красоты, но сейчас она выглядела перезревшей и запущенной.

– А, это ты? – протянула женщина.

– А кто ты думала это может быть? Герцог Веллингтонский?{128}128
  Герцог Веллингтонский? – Герцог Артур Вэлсли Веллингтонский (1769–1852) – английский фельдмаршал, участник войн против наполеоновской Франции, герой сражения при Ватерлоо.


[Закрыть]

– Я думала, что это сумасшедший бык заблудился в коридоре и бодает нашу дверь.

– Очень смешно, не правда ли?

– Может быть. У меня больше нет повода для смеха. В доме нет ни шиллинга, не на что купить пинту пива, а твои чертовы детишки продолжают мотать мне нервы.

– Что они опять натворили? – спросил Линден, нахмурившись.

Когда эта пара не находила повода повздорить друг с другом, она объединялась против детей. Линден вошел в гостиную и плюхнулся в деревянное кресло.

– Они снова видели твою первую.

– Откуда ты знаешь?

– Я слышала, как он что-то говорил девчонке. Мол, матушка была здесь. А потом с ним случился один из его обычных приступов.

– Это у нас семейное.

– Конечно, – ответила женщина. – Если бы не припадки, ты бы нашел работу, как остальные мужчины.

– О, заткнись, женщина! Я говорю о своем брате. У Тома бывают видения, а мой сын – точная копия дяди. Он впадал в транс, не правда ли? И что ты сделала?

Женщина выдавила злобную улыбку.

– Я сделала то, что обычно делаешь ты.

– Что, снова капала на него горячим воском?

– Не так уж много воска, лишь для того, чтобы разбудить его. Не существует другого способа вывести малыша из транса.

Сайлес пожал плечами.

– Поосторожней, дорогуша. Ходят слухи о том, что нами заинтересовалась полиция. Если копы увидят ожоги, мы оба загремим в камеру.

– Сайлес, ты совсем спятил. Разве могут родители причинить вред своему чаду?

– Конечно, не могут. Но ты ведь им не родная мать, а мачехи пользуются дурной славой. Чертова еврейка из квартиры напротив видела, как ты лупила маленькую Марджери бельевой веревкой, а сегодня она сделала мне замечание по поводу еды.

– Что не так с едой? Твои детки – маленькие прожорливые ублюдки. Когда я обедала, то дала им по куску хлеба. Немного воздержания не повредит. Может, перестанут говорить дерзости.

– Вилли грубил тебе?

– Да, сразу, как только проснулся.

– После того как ты капала на него раскаленным воском?

– Но я делала это ради его же блага, разве не так? Я пыталась избавить мальчика от дурной привычки.

– Что он такого сказал?

– Обругал меня от души. Вспоминал свою мать. Угрожал, что она расправится со мной. Меня уже тошнит от воспоминаний о его маме.

– Помолчи, не трогай Эмми. Она была хорошей женщиной.

– Это сейчас ты так говоришь, Сайлес Линден. Напомнить, как ты отзывался о ней, когда она была жива?

– Держи язык за зубами, женщина! Мне и так хватило неприятностей на сегодня, без твоих причитаний. Неужто ты ревнуешь к покойной? Вот что с тобой происходит.

– А то, что ее чертовы ублюдки уже пять лет оскорбляют меня, тебя совсем не волнует?

– Нет, я не говорил этого. Если Вилли оскорбил тебя, я сам с ним разберусь. Где ремень? Пойди принеси мне его.

Женщина подошла к Сайлесу и поцеловала его.

– Я люблю только тебя, Сайлес.

– О, черт, не морочь мне голову. Я не в том настроении. Лучше приведи Вилли. И не забудь позвать Марджери. Хорошая порка выбьет дурь и из ее головы.

Женщина вышла из комнаты, но через минуту вернулась.

– Он снова впал в транс! – закричала она. – Мои нервы больше не выдерживают! Я не могу видеть его в таком состоянии. Пойдем со мной, Сайлес, увидишь все своими глазами!

Сайлес последовал за женой на кухню. В очаге тлел огонь. Рядом в кресле, свернувшись калачиком, сидел светловолосый мальчик лет десяти. Его голова была запрокинута, тонкое лицо повернуто к потолку. Глаза мальчика были наполовину закрыты, лишь белки выглядывали из-под густых ресниц. В его чертах чувствовалось истинное умиротворение и покой. В углу напротив сидела крошечная девочка, на год или два младше мальчугана. Она не сводила со своего брата испуганных грустных глаз.

– Выглядит ужасно, не так ли? – произнесла женщина. – Кажется, что он не принадлежит этому миру. Почему Господь не пойдет ему навстречу? Ведь ребенку не очень хорошо здесь.

– Эй, а ну-ка вставай! – закричал Сайлес. – Хватит притворяться, твои хитрости не пройдут! Просыпайся! Ты меня слышишь?

Сайлес схватил мальчика за руку и тряхнул. Ребенок даже не пошевелился. На тыльной стороне ладони виднелись красные волдыри от ожогов.

– Черт побери, ты, кажется, перестаралась с воском. Ты хочешь сказать, Сара, что понадобилось столько воска, чтобы разбудить его?

– Не знаю. Возможно, я капнула разок-другой лишку. Вилли так злит меня, что я не могу сдержаться. Но ты ведь знаешь, что он ничего не чувствует, когда находится в подобном состоянии. Ты можешь трубить ему в ухо, он не услышит. Посмотри!

Женщина схватила мальчика за волосы и стала трясти. Ребенок застонал и вздрогнул. Затем снова провалился в сон.

– Послушай, – задумчиво сказал Сайлес и почесал покрытый щетиной подбородок. – Мы сможем заработать кучу денег, если возьмемся за дело правильно. Соберем полные залы. Чудесный мальчик, или как там это делается? Неплохой заголовок для афиши! Его дядя не последний человек в этом бизнесе, следовательно, поверят и малышу.

– Мне казалось, что ты сам собирался этим заняться.

– Ничего не вышло, – рявкнул в ответ Сайлес. – Не смей больше об этом говорить. Все кончено.

– Так быстро?

– Я ведь предупредил: не смей вспоминать об этом! – заорал Сайлес. – У меня такое паршивое настроение, что я готов переломать кому-нибудь кости. Не трогай меня, иначе пожалеешь! – Он подскочил и ущипнул мальчика за руку со всей силой, на какую был способен. – Вот те на, он просто чудо! Посмотрим, насколько далеко это может зайти.

Сайлес наклонился к затухающему огню и щипцами вытянул багровый уголек. Затем опустил щипцы на голову мальчика. Раздался запах паленых волос и обожженной плоти. С криком боли мальчик пришел в себя.

– Мама, мама! – закричал ребенок.

Девочка в углу подхватила крик. Дети плакали, как испуганные ягнята, которые отбились от стада.

– Черт возьми вашу маму! – закричала женщина, схватив Марджери за воротник потрепанного черного платья. – Перестань визжать, ты, маленькая вонючка!

Она ударила девочку по лицу. Вилли подскочил к мачехе и стал колотить по ее голеням ногами, пока тяжелый удар Сайлеса не отбросил его в угол. Разъяренный боксер схватил деревянную рейку и начал хлестать скорчившихся от боли и ужаса детей. Они закрывались руками от жестоких побоев и громко молили о пощаде.

Неожиданно раздался голос:

– Немедленно прекратите!

– Опять эта чертова жидовка! – воскликнула жена Сайлеса и помчалась к двери. – Что ты делаешь у нас на кухне? Проваливай немедленно или получишь!

– Если я еще раз услышу детский плач, то тут же пойду в полицию.

– Убирайся отсюда! Проваливай!

Разъяренная мачеха, как боевой корабль, ринулась в бой, но высокая костлявая еврейка преградила ей дорогу. Столкнувшись с соседкой, миссис Линден громко вскрикнула и попятилась назад. Кровь потекла по ее лицу – острые ногти оставили четыре полосы на пухлой щеке. Сайлес, выругавшись, отодвинул жену в сторону, обхватил незваную гостью за талию и вышвырнул за дверь. Соседка упала плашмя на землю. Ее конечности распростерлись в стороны, как у наполовину выпотрошенной птицы. Не вставая с земли, Ребекка подняла скрюченные руки к небу и стала осыпать Сайлеса проклятиями. Боксер с грохотом захлопнул дверь. Со всех сторон начали собираться привлеченные шумом ссоры соседи. Миссис Линден, которая стояла у окна, с облегчением заметила, что соседка нашла в себе силы встать и доковыляла до дверей собственной квартиры. Женщина громогласно высказывала все, что думала о своих обидчиках. Евреи никогда не забывают ни тех, кто их обидел, ни тех, кто помог в трудную минуту.

– С ней все в порядке, Сайлес. Я боялась, что ты убьешь ее.

– Именно этого она и хотела, чертова сука. Мало того, что я встречаю ее каждый день во дворе? Так у нее хватило наглости ворваться к нам в дом! Я спущу с Вилли шкуру. Он во всем виноват. Куда он подевался?

– Дети убежали к себе в комнату. Я слышала, как они заперли двери на замок.

– Это им не поможет.

– Я больше и пальцем их не трону, Сайлес. Под окнами собрались соседи. Я не хочу неприятностей.

– Ты права, – прорычал Сайлес. – Порка подождет до моего возвращения.

– Куда ты собрался?

– Прогуляюсь до «Адмирала Вернона». Возможно, удастся подработать спарринг-партнером{129}129
  …спарринг-партнером… – Спарринг (англ.) – в боксе тренировочный бой с целью всесторонней подготовки к соревнованию.


[Закрыть] у Лонга Дэвиса. В понедельник он начинает тренироваться, и ему понадобится партнер моего веса.

– Надеюсь, что ты говоришь правду. Мне уже надоело слышать об этом пабе. Я прекрасно знаю, чем заканчиваются твои походы в «Адмирал Вернон».

– Паб – единственное место, где я чувствую себя спокойно, – ответил Сайлес.

– Ты зачастил туда в последнее время.

– Не ворчи, – сказал Сайлес. – Если бы ворчание делало мужчину счастливее, я стал бы самым счастливым на земле.

Сайлес натянул на голову шляпу и вышел на улицу. Он тяжело ступал по деревянным доскам, которыми были вымощены подвалы пивоварни.

Вверху, на грязной веранде на набитом соломой потрепанном матраце сидели, прижавшись друг к другу, две маленькие фигурки. Их руки переплелись, по щекам струились горячие слезы. Перепуганные брат и сестра боялись кричать, чтобы звуками не привлекать внимания жестоких взрослых. Когда кто-то из детей начинал громко всхлипывать, другой изо всех сил старался его успокоить:

– Тихо, тихо, не кричи!

Вдруг дети услышали, как хлопнула входная дверь и раздались тяжелые шаги по деревянным доскам. Мальчик и девочка радостно сжали друг друга в объятиях. Возможно, когда отец вернется, он убьет их, но теперь хотя бы несколько часов они будут находиться в безопасности. Что касается мачехи, то несмотря на то, что она была злобной и мстительной, дети боялись ее меньше, чем отца. Они знали, что отец свел в могилу их мать, и опасались, что последуют за ней.

В комнате царил полумрак. Тусклый свет едва проникал сквозь грязное окно и отражался от пола. На стенах шевелились черные тени. Неожиданно мальчик напрягся, крепче обхватил сестру и уставился в темный угол.

– Она идет, – прошептал он. – Она идет.

Маленькая Марджери прижалась к брату.

– О Вилли, это мама?

– Она излучает свет, прекрасный золотой свет. Разве ты не видишь ее, Марджери?

Но девочка, как и большинство людей на планете, была лишена способности видеть духов. Ей все казалось темным.

– Скажи мне, Вилли, – прошептала она грустно.

Девочка не казалась испуганной. Ее мертвая мама уже неоднократно являлась в ночи, чтобы успокоить убитых горем деток.

– Да, да, она идет. О мама, мама!

– Что она говорит, Вилли?

– Она прекрасна. Мама не плачет. Она улыбается. Сейчас она похожа на ангела, которого мы видели на картинке. Она выглядит такой счастливой! Милая, милая мамочка. Она заговорила. «Все кончено», – сказала она. – «Все кончено», – повторила она еще раз. А теперь она манит меня пальцем. Мы должны следовать за ней. Мама подошла к двери.

– О Вилли, я боюсь…

– Не бойся, мама кивнула. Она говорит, что нам не следует ничего бояться. Пойдем, Марджери, пойдем скорей, иначе мы потеряем ее.

Дети на цыпочках подошли к двери и отодвинули засов. Мама стояла на лестнице и махала им рукой. Шаг за шагом они направились в пустую кухню. Похоже, мачеха куда-то ушла. Призрак матери звал детей за собой.

– Мы должны выйти из дому.

– О Вилли, но у нас нет шляп.

– Мы должны идти, Мардж. Мама улыбается и зовет за собой.

– Отец убьет нас.

– Она покачала головой и сказала, что не следует ничего бояться.

Дети рывком распахнули входную дверь и очутились на улице. Они пересекли пустынный двор и последовали за скользящим над землей призраком сквозь лабиринт маленьких узких улочек к шумной Тотнэм-Корт-роуд. Погруженные в каждодневные заботы люди ничего не видели, ничего не замечали. Лишь однажды случайный прохожий окинул детей понимающим взглядом, словно разглядел ангела, который указывал им путь. Мальчик не сводил с призрака глаз, к его плечу прижималась маленькая, дрожащая от волнения девочка. Они шли вдоль улицы между скромными строениями и наконец очутились возле тихого дома из коричневого кирпича. Дух поднялся на крыльцо и остановился.

– Мы должны постучать в дверь, – сказал Вилли.

– Но, Вилли, что мы скажем? Мы ведь не знаем, кто здесь живет.

– Мы должны постучать, – упрямо повторил мальчик. – Не волнуйся, Мардж, мама хлопает в ладоши и улыбается.

Миссис Линден одиноко сидела в комнате и с грустью думала о своем заточенном в тюрьму муже. Неожиданный стук в дверь прервал ее печальные размышления. На пороге стояли две крохотные испуганные фигурки. Не говоря ни слова, повинуясь лишь женскому инстинкту, миссис Линден заключила детей в объятия. Два маленьких существа, жизнь которых протекала так бурно, наконец-то нашли тихую гавань.

Этим же вечером во дворе Болтон-Корта произошли не менее загадочные события. Многие утверждают, что не видят между ними связи. Некоторые говорят, что связь есть. Британский закон хранит молчание по этому поводу.

В квартире, которая находилась рядом с жилищем Линденов, долго горел свет. Суровое лицо с крючковатым носом не отрываясь смотрело из окна на темнеющую улицу. Свеча на подоконнике освещала жестокие, как смерть, черты. За спиной Ребекки Леви стоял молодой человек. Внешность выдавала в нем представителя той же древней восточной национальности, к которой принадлежала и Ребекка. Время шло час за часом, но женщина безмолвно сидела и смотрела в окно. Качающаяся на одиноком фонаре лампа в безлюдном дворе отбрасывала на землю круг желтого неясного света. Грустные глаза женщины смотрели именно на это светящееся пятно.

Кажется, Ребекка наконец увидела то, чего так долго ждала. Она обернулась и прошептала что-то молодому человеку. Юноша выскочил на улицу и через боковую дверь забежал в пивоваренный завод.

Сайлес Линден был пьян. Он находился в самом дурном настроении, которое только можно представить. Обида жгла душу отставного боксера. Ему не удалось достичь того, чего он так хотел, искалеченная рука очередной раз подвела его. Сайлес некоторое время слонялся по пабу в надежде получить дармовую выпивку. Ему удалось выклянчить пару пинт, но этого явно было недостаточно.

Сейчас Сайлес был по-настоящему опасен. Горе мужчине, женщине или ребенку, который попался бы ему на пути. Сайлес с яростью вспоминал о еврейке, которая осмелилась поучать его. Он с ненавистью думал о соседях, которые посмели стать между ним и его детьми. Он им еще покажет! Сайлес решил, что завтра рано утром вытащит ребятишек на улицу и отлупит ремнем у всех на виду до потери сознания. Пусть соседи поймут, что ему наплевать на их мнение. А почему бы не отлупить малышей прямо сейчас? Если крики детей разбудят соседей, они немедленно поймут, что не смогут больше безнаказанно лезть не в свое дело. Сайлес прибавил шаг. Мысль о грандиозном скандале придала ему бодрости. Боксер находился уже в двух шагах от дверей, как вдруг…

Никто так и не узнал, что произошло, почему люк в подвал в эту ночь не был плотно закрыт. Полицейские склонны были обвинять работников пивоварни, но коронер заметил, что Сайлес был грузным мужчиной, крышка могла не выдержать его тяжести. Дно глубокого, восемнадцатифутового колодца было покрыто острыми камнями. При падении Сайлес сломал позвоночник. Его тело обнаружили лишь на следующее утро. Любопытно, что никто из соседей, включая жившую неподалеку еврейку, ничего не слышал. Доктор пришел к мнению, что смерть наступила не сразу. Все свидетельствовало о том, что Сайлес долго мучался в темном каменном склепе – стены и пол колодца были покрыты кровью и рвотой. Смерть Сайлеса оказалась такой же грязной, как и его жизнь.

Не стоит жалеть женщину, которая жила с ним последние годы. Оставшись одна, Сара попыталась вернуться туда, откуда начинала: на сцену мюзик-холла{130}130
  …мюзик-холла. – Мюзик-холл (англ. music-hall, буквально – концертный зал) – вид эстрадного театра, в программе которого чередуются эстрадные, цирковые, балетные и музыкальные номера легкого жанра. Возник в Великобритании в середине XIX века.


[Закрыть]. Ей когда-то неплохо удавались куплеты:

– Привет, привет, привет. Я модная девчушка в круглой шляпе.

Но с тех пор прошло немало времени. Вторая жена Сайлеса больше не походила на девчушку. Большие залы, в которых она выступала, сменились маленькими. На смену маленьким залам пришли грязные пабы. Она опускалась все ниже и ниже. Жестокая жизнь засасывала ее все глубже, пока Сара не скрылась навсегда в людском водовороте.