Текст книги "Универсальная память"

Глава 8

В последнее время Фагунд любил выпускать свое сознание на «прогулку».

В первый раз это было немного непривычно, неуютно и даже страшно. Позже понравилось свободно путешествовать по пестрому, бесконечно меняющемуся миру. Никаких условностей, обязательств, ограничений и самое главное – нет утомительного однообразия.

Впереди – соблазнительные, поражающие своей необычностью фрагменты пространства, живущие своей уютно-красивой жизнью.

Не сравнить с монотонными серыми буднями.

Искусство созерцания и осознания как яркая вспышка среди черного бархата пустоты, которой еще предстоит завоевать право называться реальностью.

Мысль свободно плавает в безбрежном океане жизни. Он не боится утонуть – увидев что-то действительно стоящее, он ищет еще более красивое, совершенное. Столько всего интересного, что поневоле закрадывается мысль – как бы не упустить что-нибудь ценное.

Не проплыть бы мимо острова сокровищ.

Когда начинаешь видеть мир «изнутри», понимаешь – это богатство не имеет пределов!

Как жаль, что не можешь охватить все!

Невозможно передать что он чувствует, ощущая неспособность познать вечность. Что-то главное незаметно ускользает.

Он никогда долго не задерживался в одном месте, пытаясь запомнить, чем именно оно его привлекло, удерживая в памяти самое интересное – изюминку, которую больше нигде не встретишь.

Нет нужды вникать в сам метод создания форм жизни – он не Творец, а всего лишь зритель. Каждый раз перед ним нечто оригинальное, удивляющее. Изящное, словно красивая мелодия, написанная гением. Он не раз путешествовал, возвращаясь с новыми впечатлениями. Каждый раз все удавалось намного проще, и он уходил все дальше и дальше. Ему не надо ничего делать между двумя мирами, вырастающими из сознания – реальным, куда изредка стремится тело и непознанным – где он живет по-настоящему.

Он никому ничего не должен. Он никому ничего не обещал. Он волен поступать так, как ему подсказывает незамутненное сознание.

Мир прекрасен – он это понимал, потому что каждый день в этом убеждался, перебирая отпечатки своих впечатлений, хранимые специальным устройством, которое он собрал своими руками. Прибор он сконструировал почти за пару месяцев, ухлопав приличную сумму денег. Круглов не жалел на это средств.

Собрав его, Фагунд понял, что может быть по настоящему свободным и счастливым – что еще нужно?

Конечно, в принципе, можно было бы обойтись и без прибора. Довести свой дух до предельного совершенства, тренируя сознание. С другой стороны стал бы кто-то сейчас заниматься переписыванием книг вручную, когда есть для этого компьютеры? Так проще, легче.

Сотрудники Института Будущего ему говорили, что его «хобби» не более, чем просто выдумка и ничего не стоящие фантазии. Детские мечты, поросшие красочными цветами внешней стороны жизни – он уходит от настоящих событий – действовать надо в реальном мире.

По другому Фагунд жить не мог.

Нередко на его пути встречались сверкающие грани вселенских драгоценностей с неописуемой радостью воспринимаемых завороженным сознанием. А иногда – мелькающие так быстро и светящиеся так ярко, что он просто не в состоянии понять – с чем встретился его разум. Ему было хорошо. О большем он и не мог мечтать.

С жизнью, которая его окружает непосредственно – сложнее. Она разъедает его время и волю без остатка, вытесняя наслаждение познанием. Время безжалостно и несправедливо по отношению к нему – все исчезает безвозвратно, нет здесь надежной опоры. Есть только вечное познание.

Возможно, поэтому он старался бывать у себя реже.

Он продвигался вперед со скоростью света, возможно быстрее.

Однако, все равно над ним существует невидимая линия, властным жестом очертившая скрытый предел. Он это ощущал.

Может быть, ее придумали специально, чтобы он не вырвался туда, куда ему не следует высовываться. Может быть.

Контрастная струя жизненной прозы не дает возможности оторваться от суеты, тяжелым якорем удерживая от свободного полета мысли. Мир устроен бесконечно сложно. Каждому здесь досталась «своя» роль. Кто-то не разгибая спины, трудится не успевая смахнуть пот со лба. Птицы же летают высоко и далеко, не обремененные повседневными человеческими заботами. И все равно они не долетают до солнца, они никогда не долетят до края света, они никогда не увидят и тысячной доли того, что видел Фагунд.

Все относительно.

Ему надо идти, смотреть в неизвестность. Болезненная жадность – увидеть красоту, увидеть, чтобы опять искать, искать, искать…

Все заканчивается быстро, также быстро, как растет объем памяти его прибора. Он пошел дальше своего учителя – создавая новые формы памяти.

Неудержимо тянет вперед, ничто не в силах его остановить. Покой был потерян навсегда. Может быть, он сам рванул ввысь слишком сильно, увидев жизнь с другой, необычной стороны. Неподготовленный.

И как взмывающая в небо птица, он целиком отдался мощным потокам, несущим его все дальше и дальше, раскрывая все новые и новые горизонты.

Сегодня ему нужно было встать рано – на работу!

Уходить совсем не хотелось – самые благоприятные часы, когда сознание наиболее подготовлено для «походов».

Кофе, комплексный завтрак, стандартные десять минут зарядки.

От сна не осталось и следа. Вообще-то можно было включить «будильник» – специальный прибор, который при помощи электростимуляции за считанные минуты подготовит идеально полусонный организм к работе. Михаил не любил его, предпочитая еще немного «подремать на ходу». Организм сам разберется, что ему нужно и сам отрегулирует процессы. Любое вмешательство – почти преступление. Никто не может предсказать последствия.

Фагунд любил отправляться на работу стоя. Новинка, разработанная Институтом – в качестве эксперимента соединяла центральное здание и институтский жилой массив. Перемещался он в общем потоке – большой трубе диаметром метров десять – двадцать. Все завесило от магистрали: главные – потолще, остальные поменьше. Изнутри она освещалась равномерным матовым светом. Люди перемещались в шарообразных оболочках, где можно было стоять, сидеть, лежать – кому как нравится.

Оболочка – синтетический многокомпонентный материал, способный пропускать воздух через сплошные отверстия – шар кажется сотканным из составных ячеек. Такой способ перемещения имел много преимуществ. Шар передвигался в специальном поле, развивая приличную скорость. При желании, приложив незначительные усилия, можно было направить его в нужную сторону, вверх или вниз. Еще несколько функций шар выполнял автоматически – мог перескакивать препятствия, не сталкивался с другими шарами и не разгонялся очень сильно, если его владелец чувствовал себя не важно.

Никаких пробок, «застрять» здесь никто не может – даже если с человеком что-то случится – на медленной скорости шар доставит его до ближайшей станции.

Михаил добирался до своего офиса за тридцать минут – компьютерный талон, выдаваемый автоматическим хранилищем шаров – неизменно фиксировал девять часов.

Рядом со стоянкой – многоступенчатой конструкцией из металла и пластика – транспортный контейнер, ведущий в длинный, почти бесконечный корпус

Института Будущего.

Стекла офиса пропускали свет только внутрь – защита информации имеет первостепенное значение в мире где господствуют высокие технологии.

Электронный сторож – выносная камера на шарнирной опоре мрачно покосилась – зеленый светодиод радостно замигал: вход свободен.

Фагунд все эти пропускные пункты проходил с недовольным выражением лица, стараясь вспомнить о чем-то более приятном.

Офис сверкал радостными огоньками и чистотой, поддерживаемой неутомимыми роботами, напоминающими пылесос с огромными ушами-антеннами и рюкзаком – мощным энергоблоком.

Сосредоточенные люди спешили, не глядя друг на друга.

Никто ни о чем не спрашивал, никто не шутил, каждый был занят своими, в общем-то невеселыми мыслями. Фагунду стало просто скучно – каждый день одно и то же: одинаковая обстановка, одинаковые люди, стандартные фразы…

Странно.

Вначале все ему показалось более привлекательным.

Никогда в этом роскошном здании он не видел людей крепкого телосложения. За порядком следили все те же вездесущие электронные системы. Сегодня же он столкнулся с двумя верзилами с каменными лицами, наблюдавшими за ним. Фагунду это не понравилось.

Молча он прошел мимо подозрительных людей, старательно делающих вид, что обсуждают какую-то проблему.

Фагунд проследовал до своего рабочего кабинета и приложил палец к контактной площадке – система сверила его отпечаток и загрузила рабочие программы в память компьютерной системы.

Работать совсем не хотелось – вечером «путешествие» в мир, где он похоже немного задержится. Ему удалось встретиться с таким же как он путешественником. Только в отличие от Фагунда тот не имел постоянной телесной оболочки и нигде не работал. Однако, это не мешало найти много общих интересов. Знание человеческих языков оказалось занятием довольно бесполезным – для мысленного общения это не имело никакого значения.

– Что не выспался? – поинтересовался Игорь, его напарник – программист, заглянувший к нему. Высокий, плечистый парень лет тридцати – тридцати пяти.

Слишком задумчивый вид был у Фагунда, ответил он не сразу:

– Скоро испытания аппаратуры. А у нас еще половина дел не сделана, – голос был не громким, но низким и уверенным, движения точными и рациональными.

Программист понимал, что эти слова рассчитаны на определенную реакцию тех двоих, с которыми он также успел повстречаться утром.

В центре офиса вышибалы! Да еще с зажатыми в руках приборами, в утренний час, когда все сотрудники проходят к рабочим местам!

– Что ж, придется поставить начальство в известность, – не легко согласился программист, скрестив открытые по локоть руки. На нем была желтая майка с символикой замысловатой фирмы, темно-фиолетовые джинсы и кроссовки.

– Надо, наверное, – тяжело выдохнул Фагунд, разглядывая ровное, правильное лицо программиста, отражающееся в почти зеркальных стенах кабинета.

Значит, предполагаемые «шпионы» – не просто случайность. Игорь это понял сразу – если у Фагунда были какие-то сомнения, то теперь они полностью развеялись.

Те двое никуда не спешили, уже десять минут – как они невозмутимо

о чем-то беседовали. Монитор можно было подсоединить к системе скрытого наблюдения – для Фагунда и Игоря проблем к доступу не было никаких. Они могли свободно подключиться к любым сетям, заполучить любой файл, даже самый секретный, упакованный и зашифрованный. Свои возможности они скрывали – лишняя, неосторожно выпущенная информация еще никогда пользы не приносила.

– А я думаю, что испытания мы сорвем! Еще ничего не готово – даже чертежи не подготовлены толком! – Фагунд устремил свой взгляд на дверь. Ему показалось, что она сейчас откроется и кто-то войдет.

Оба они знали – подслушать их разговор и записать в память диктофона – пара пустяков для специалистов. Именно поэтому не позволяли себе ничего лишнего.

Опаздывать здесь не принято – все сотрудники приходили на службу вовремя.

Подозрительные люди появились здесь на пять минут раньше, видимо хорошо зная распорядок дня. Мониторы, подсоединенные к записывающим устройствам позволили прокрутить все в хронологическом порядке. Но как могли посторонние проникнуть в офис, старательно охраняемый сложнейшей электронной системой?

Их могли и не заметить. Но это вряд ли, скорее всего у них есть вся информация, возможно, они «числятся» в базе сотрудников. Или еще лучше – они подкупили кого-то из управления. Мысли, одна не лучше другой не давала покоя обоим. Достать бы личные дела обоих, подумали оба вместе и принялись сканировать базу. Четверть часа – компьютер выдал – таких людей среди сотрудников Института нет.

Фагунд ни на минуту не сомневался – все это совсем не просто!

Слишком большой интерес представляет он. Его новая разработка – также не безынтересна, устройство для ускоренной обработки информации. Несколько лет назад фирма приступила к исследованиям в этой области. И вот теперь получен метод, который позволит практически мгновенно усвоить большой объем информации. Область применения может быть очень широкой – толстенный том с инструкциями может быть глубоко усвоен в экстремальной ситуации всего за несколько минут. Широким массам метод не скоро станет доступным – владение этой технологией имеет много преимуществ. Качество подготовки разведчиков, задействованных в промышленном шпионаже – вот основная цель. Именно поэтому приступили к разработке. Одна из богатейших компаний мира профинансировала исследования. Результат не вызывает сомнений – на какое то время фирма вырвется вперед, обогнав своих конкурентов. Получив возможность завоевать большую часть рынка, потопить ее будет уже не легко.

Рынок забит полностью. Чтобы удержаться, нужно проявить сверх изобретательность.

Прибор, собранный по спецзаказу, был для этой компании сильным козырем. Их пошатнувшийся статус мог поправить только он – достоверная информация о конкурентах, постоянно растущий профессиональный уровень сотрудников – все это не может не принести своих плодов.

Конечно, у Фагунда яркая, примечательная внешность, высокого роста, плотного телосложения, короткие светлые волосы, правильные черты лица. Его портретом вооружен каждый секретный агент «Сапфира». Те двое знают, кого ждут – теперь будет не просто.

Игорь подъехал на кресле к компьютеру и вдавил кнопку «Power».

Взревел привод компакт-диска, зашуршали вентиляторы. Фагунд с нескрываемым интересом посмотрел на него, не произнося ни слова.

Игорь загрузил текстовый редактор.

– Что будем делать? – всплыли буквы на мониторе.

– Я не знаю. Но домой мы отсюда вряд ли попадем, – Фагунд коснулся клавиатуры.

– У нас есть только один выход – спасти наше сознание. Бежать нет возможности, – Игорь не надеялся на положительный исход событий.

– К тому же и охрана нам не поможет. Они все продумали: у нас не работает внутренняя связь, – Фагунд покосился на стол – индикаторы переговорного устройства выдавали: нет линии.

– Мы не должны им давать информацию, чтобы ни случилось.

– Согласен, – подтвердил свою волю Игорь, ударив по клавише.

– Нужно спрятать все основательно.

Фагунд подключил датчики – информация растеклась по отсекам его активной памяти.

В лаборатории они не оставили никаких следов – жесткие диски компьютеров были отформатированы, лазерные диски измельчены. Теперь они могут быть спокойными – информация никуда не уйдет.

– Нам нужно спешить. Время больше не терпит, – отпечатал Игорь.

– Кричать о помощи?

– Нет. Пока понаблюдаем за ними.

Пиджаки, еле застегнувшиеся на этих здоровяках медленно, лениво перемещались по этажу. Часто посматривали на дверь их кабинета с надписью: «Руководитель проекта».

Глава 9

Трудно было утверждать, что Фагунд очнулся. Скорее всего, он просто стал подавать первые признаки жизни, превратившейся в последнее время для него в настоящий кошмар. Но сейчас он об этом ничего не помнил.

Память была крепко-накрепко заблокирована, словно кто-то нарочно погасил свет – сплошная темнота, целиком поглотившая сознание.

Кем, когда и зачем?

Неизвестно.

Он нашел в себе силы задать себе единственный вопрос: жив или нет?

В первое мгновение создалось впечатление, что ему снится страшный сон. Вокруг только, ничем не разбавленная, бархатная чернота.

Никто не нарушал гробовой тишины, растворившей его сущность.

Полное погружение в нирвану.

Что с его телом, есть ли оно вообще?

Попытка пошевелить онемевшими конечностями не увенчалась успехом.

Однако, чуть позже он заметил, что руки и ноги все же целы, но вероятнее всего крепко связаны.

Ощущение такое, что все тело зажато в громадные железные тиски, которые к тому же изрядно заржавели.

Позже чувство сильного дискомфорта растворилось в море других проблем, поглотивших его с головы до ног.

Время, как таковое, для него перестало существовать, длинной, бесконечной веревкой растянувшись до вечности. Судьба его выбросила на не уютный берег жизни, и теперь с этим надо было что-то делать.

Сознание тяжелым куском льда застыло в неподвижной голове.

Постепенно мировосприятие возвращалось: наплывами, все чаще и чаще, хотя внутреннее ощущение напоминало состояние больного в бреду, когда температура поднимается за сорок. Кровь пульсировала в голову, казалось, в ней плавают миллионы колючек, безжалостно вонзающихся в стенки сосудов.

Спину ломило, словно его только что переехал танк всеми своими железными гусеницами – пошевелиться было неимоверно трудно. В груди все стонало жалобным воплем – будто переломаны все ребра. Любое движение отождествлялось с болью.

С усилием он разомкнул слипшиеся глаза, но ничего не увидел.

Могильная тишина.

Прошло несколько минут.

Попытка приподнять голову закончилась шишкой на лбу и глухим звуком.

Над головой доска!

Его тело находится в деревянном ящике…

Бррр… От этой мысли стало не по себе.

Сразу бросило в холодный пот.

Стиснув зубы, он подтянул к животу задеревеневшие колени.

И тут он понял, что ящик, в котором находится, по своим габаритам больше, чем последнее пристанище человека.

Это уже обнадеживает.

Упершись подошвами ботинок в крышку, Фагунд изо всех сил постарался выпрямить ноги.

Сразу сделать это ему не удалось, но все же крышка немного отошла, пропустив внутрь скупую полоску света, просочившуюся под жалобный скрип петель.

После второй попытки крышка слетела, и с грохотом упала на бетонный пол.

Свой осмотр он начал с потолка, куда невольно уткнулся взгляд.

Шершавые железобетонные плиты перекрытия были без какой либо отделки. Между ними зияли черные щели неровных стыков.

С ужасом заметил, что руки и ноги крепко перевязаны широким скотчем.

Скотч на нем видимо решили не экономить.

Кисти рук затекли кровью, вены на них сильно вздулись. Ужасно хотелось пить, во рту все пересохло.

Кто и с какой целью спрятал его здесь?

Фагунд попытался присесть, но не мог даже пошевелиться – словно его приклеили к полу самым мощным суперклеем. Тогда, он напряг все свои мышцы, извиваясь, попытался вытянуть руки. После долгих и мучительных телодвижений ему удалось ухватиться пальцами за край деревянного ящика.

В глазах неожиданно заплясали яркие огненные круги.

Кто-то основательно попытался ограничить свободу перемещения.

Сознание на миг покинуло его и, словно, хорошенько поразмыслив – взвесив все за и против, вернулось обратно.

Покосившись, он увидел робкие лучи света, пробивающие себе путь сквозь зарешеченное окно, пробитое высоко в стене, почти под самым потолком. Подоконник был очень узким, с наклоном.

Вряд ли удалось бы воспользоваться этим выходом.

Фагунд понял – он оказался в каком-то подвальном помещении, мрачном и сыром, куда с трудом пробивается солнечный свет. Настроение от этой мысли совсем не улучшилось.

Повертев головой, он разглядел могучие, доходящие до самого окна металлические шкафы – великаны, покоящиеся на высоких стойках – опорах. Выкрашенные в чистый желтый цвет, они не создавали душевного комфорта. От них исходило тоскливое, мерное гудение, подавляющее волю.

Под напряжением, подумал он.

Шкафы, словно по команде, выстроились вдоль всей стены с интервалом в полметра.

Хотел было пошевелиться, но крепко связанные руки, отозвались нестерпимой болью.

Очень пригодился бы в данной ситуации острый нож или лезвие.

Фагунд шевелился осторожно, без рывков, стараясь не делать никаких резких движений, от которых в голове все перемешивалось, ненадолго швыряя его в черную бездну.

Придерживаясь обеими руками за борт короба, он разогнулся и встал во весь рост.

Теперь нужно было как-то вылезти из этого огромного ящика, выкрашенного снаружи в темно-зеленый цвет.

Осторожно перегнувшись через высокий край, он после долгих усилий, выполз наружу и …растянулся на твердом и неуютно-холодном полу.

Взгляд опять наткнулся на единственное окно размером меньше квадратного метра, с крепкой металлической решеткой из толстых прутьев – арматуры, выкрашенной белой масляной краской. Вряд ли через него можно выбраться без ножовочного полотна, которое он не отыщет здесь, даже при всем своем желании.

Повернув голову влево, он встретил входную дверь, с которой серая краска местами облетела. Конечно же, дверь была закрытой. Трудно сказать – была ли она просто прикрытой или запертой на замок. Скорее всего, верно второе предположение.

Здесь, в подвале, размещалось силовое оборудование – судя по всему электрические распределительные шкафы.

Но что он здесь все-таки делает? Лучше не забивать себе голову вопросами, на которое при всем желании он не найдет ответа.

Фгунд разглядел на некоторых из них большие стрелочные приборы: вольтметры и амперметры. Также на двери шкафов укреплены рукоятки и предупреждающие символы в виде молнии в треугольнике, где указано значение смертельного напряжения, под которым находилось оборудование.

Фагунд лежал посреди помещения и казался сам себе ничтожно маленьким, пренебрежительно маленьким по сравнению с окружением. Впрочем, это еще не самая плохая ситуация, в которой может оказаться человек. Во всяком случае, он жив, и имеет шансы выжить, а это самое главное. Все могло бы быть значительно хуже – все его конечности целы, он не ранен и не истекает кровью.

В душе теплилась надежда на спасение, тоненькая, как стебелек.

Самое странное, что ему нечего было вспомнить, мозг отказывался сообщить ему, что ни будь дельное, способное помочь в этой ситуации.

Фагунд подтянулся к исполинам – могучим шкафам, призывно смотрящим на него зелеными глазками индикаторов, и попытался зацепиться рукой за трехдюймовую трубу, проходящую над полом.

Усилие заставило взвыть от боли, уже и так чрезмерной, глухо отзывающейся в области сердца.

Затем предпринял еще несколько попыток ухватиться.

Все оказалось впустую.

Через минуту ему стало хуже.

Мелькнула мысль, что он еще несколько дней будет умирать от голода и жажды, если не предпримет решительных действий. Преодолев слабость и сделав над собой усилие, он попытался прогнать эту неуютную, пугающую мысль, сменившуюся следующей, совершенно не обнадеживающей. Его могли здесь оставить на время, не известно, что ждет его, если за ним вернутся.

Внезапно в голове все изменилось – прежнее расплавленное состояние рассудка уступило место ясности и необыкновенной прозрачности. Казалось, мозг заработал независимо от закованного и измученного тела. Словно внутри переключились контакты какого-то очень важного реле.

Вмиг наступило спокойствие, создавшее благоприятную почву рассудительности. Думай без спешки, приказал он себе – ведь здесь никого нет и угрожать некому. А что если вдруг откроется дверь и войдут люди… Это вряд ли произойдет в ближайшие минуты, успокоил он себя.

Он стал последовательно перебирать различные варианты.

И тогда взгляд остановился на кромке местами проржавевшей трубы, уходящей от него в сторону стены. Она была неровной, с торчащим рваным выступом.

Несомненно, это его спасение, до которого нужно проползти вдоль всей трубы – всего метров восемь.

Фагунд, держась за холодный шершавый металл, полз с черепашьей скоростью, часто останавливаясь и переводя дыхание.

Круги снова проявились перед глазами, яркими пылающими кольцами, а резкая боль в груди заставляла его на миг прекращать всякое движение и даже задерживать дыхание. Пришлось немного отдохнуть, прежде чем вновь возобновить движение.

Наконец, извиваясь змеей, он кое-как встал на колени и изогнулся над кромкой трубы, жадно вдыхая воздух.

Но тут же потерял равновесие и упал лицом на пол, разбив себе лоб. Когда, в конце концов, вновь в голове прояснилось, он потянулся снова к трубе и принялся осторожно двигать руками, пытаясь разрезать скотч.

Терпение было щедро вознаграждено: скотч разорвался, и он осторожно потер занемевшие руки.

С ногами было проще – он отыскал конец и терпеливо размотал скотч, правда ему пришлось крутить очень долго.

И вот в слабоосвещенном полутемном подвале Фагунд стоял на ногах, уставившись на дверь, размышляя.

Но судьба оказалась к нему благосклонней, пожалев его на этот раз.

Несмотря на то, что дверь оказалась запертой, он уже знал, что ему делать.

К счастью, на стене висел пожарный щит, с которого он снял лом.

Дверь подалась не сразу.

Навалился на дверь всем телом, а весил он немало – около восьмидесяти килограммов, его мускулатура была прекрасно разработана, а рост был метр девяносто. Дверь с треском распахнулась, и он вывалился через порог, тяжело и шумно рухнув на цементный пол.

Если бы кто-то стоял за дверью, лучшего случая оглушить его монтировкой не представлялось. Но никто не стукнул его, поскольку никого за дверью не было. И снова он кое-как поднялся на ноги.

Длинный, казавшийся бесконечным, коридор был освещен довольно скупыми светильниками и от их света он напоминал магические полуподвалы в игровых квестах.

Пришлось напрягать зрение.

Он осмотрелся и только теперь заметил, что на нем были потертые джинсы, пестрый свитер и черная кожаная куртка, местами изорванная. На ногах коричневые ботинки с высокой рифленой подошвой.

Воздух в помещении был прохладным, от чего он непроизвольно съежился.

Откуда-то сильно сквозило.

На всем лежала печать заброшенности – грязь, неубранный мусор, настоящая свалка. Наверное здесь много крыс, подумал он.

Стало ясно, что поблизости нет ни единой живой души.

Видимо его здесь спрятали на время, причем спрятали основательно – даже специальный ящик приготовили, выходит за ним должны были вернуться.

Кто и когда? Вряд ли это будут доброжелатели.

Однако, сколько сейчас времени?

Часов у него на руках не было.

Какое вообще время года?

Трудно ответить, не выходя на улицу.

Нельзя терять ни секунды, кто знает, что может произойти в следующее мгновенье. Он направился вперед, к боковой двери, к счастью оказавшейся открытой. Пройдя дальше, вскоре оказался в помещении, откуда тянулись куда-то вдаль широкие трубы и прямоугольные короба вентиляционной системы.

Прыгая через трубы и разбросанные повсюду ящики, он опасливо оглядывался по сторонам – нигде никого, к счастью, не увидел.

Хорошо что, все остальные двери оказались не запертыми. Он толкнул первую и оказался в грязном заброшенном помещении – небольшой продолговатой комнатенке. Огляделся, но вокруг ничего не увидел и не смог сориентироваться – явно не хватало окна или лампочки.

Глаза привыкли к полутьме не сразу.

Видимо давно сюда никто не заходил.

Он попытался включить свет, но единственный светильник торчал острыми клыками осколков. Все покрылось слоем пыли и сильно заросло паутиной.

Здесь, очевидно, некогда располагалась мастерская – комната техника или слесаря. Возле обклеенного плакатами шкафа стоял верстак с массивными ржавыми тисками.

Но сколько ни глядел, не мог обнаружить ничего подходящего.

Выходя из мастерской, он на всякий случай прихватил с собой пару отверток.

Так, на всякий случай, для самообороны.

Он шел медленно, пугливо озираясь по сторонам и прислушиваясь к каждому шороху. В случае, если появятся здесь люди у него есть шанс выжить – главное не обнаружить себя. А спрятаться в этом, плохо освещенном, помещении можно за любой трубой или металлической коробкой.

Наконец ему удалось выбраться из холодного и, кажущегося бесконечным, помещения на улицу. От свежего воздуха сильно закружилась голова и он, чуть было, не потерял сознание, с трудом заставив себя удержаться на ногах.

Переждав несколько минут, пока к нему вновь не вернулись ясность мышления и относительно нормальная координация, Фагунд внимательно посмотрел по сторонам. Уйти можно было двумя путями. Первый – по открытой всем ветрам бетонированной дороге, которая хорошо просматривалась. И еще по извилистой тропинке, уходящей в густую лесополосу, поросшую потемневшей осенней травой и кустарником. Он выбрал последнюю, ковыляя по ней.

Наверняка она вела к какой-то автодороге.

Он не ошибся.

Вскоре указательный знак сообщил – впереди проходит автомагистраль.

Пройдя несколько шагов, вдруг додумался своей пульсирующей нестерпимой болью головой, что ему собственно идти некуда.

Кто он?

Где его дом?

Чем он занимался в прошлом?

На все эти вопросы он мучительно пытался найти ответ, но ничего из этой затеи так и не получилось.

В его ситуации остается один единственный выход: остановить какого ни будь водителя и попросить у него помощи.

Фагунд запасся терпением и решительней зашагал к автотрассе, закусывая нижнюю губу при каждом всплеске боли.

Тропинка очень скоро привела его к цели.

Он вышел на открытое место и увидел на расстоянии в двести метров прямую, словно вычерченную по линейке, полоску старой заброшенной автотрассы. Рядом он заметил подъемник. Фагунд устало прислонился к шершавому стволу дерева, не выдержал и присел. Просидев так несколько минут, он чуть было не уснул. Собрался духом и нехотя вылез из-под золотисто багровой кроны.

Очень не кстати заморосил холодный дождь, навевающий тоску и безысходность.

Заметив, что в капсулу можно попасть, не опасаясь, он решительно подошел к дороге.

Правда, документов при нем никаких не было и карточек тоже.

Не терпелось поскорее отсюда уехать куда-нибудь подальше.

Он был настолько измучен и обессилен, что действовал скорее интуитивно.

Но его разум точно подсказывал каждый следующий шаг, с каждым разом открывая путь к свободе все шире и шире, хватаясь за любую соломинку. С момента, когда он пришел в себя, память не открыла ему ничего нового.

Двигаясь пешком, глубоко вдыхая воздух, он заметил, что все вокруг прекрасно. Дождь прекратился. Свежевымытые деревья казались сказочными, и только что сотворенными. Небо хотя и было покрыто низкими свинцовыми тучами, но горизонт открылся неописуемо красивой полоской яркого, сильного света. Плавный и причудливый переход от багрово-красного к серо-темному долго притягивал его завороженный взгляд. Словно он увидел чистые, незамутненные, краски впервые в жизни.

Он встал на обочине и поднял руку, которую ему было тяжело долго держать вытянутой.

Чувствовал себя он ужасно скверно.

Фагунд был настолько измучен, что даже не чувствовал боли в груди. Через полчаса замерз основательно, и задрожал мелкой противной дрожью, отстукивая зубами барабанную дробь.

Двадцать минут он стоял, поочередно вглядываясь то вправо, то влево: ему было все равно в каком направлении ехать.

Вдоль всей дороги, вплоть до самого горизонта, росли редкие невысокие кусты, сохранившие лишь жалкие остатки пышной летней шевелюры.

Так, что капсулу можно было разглядеть из далека.

Местность была ему совершенно не знакомой.

На высокой скорости пронесся огромный транспортный тяжеловес с темными крошечными стеклами. Такие никогда не останавливаются – они должны доставить груз вовремя.