Текст книги "Перерождение"

Марина пожала плечами.

– Профессор сейчас вернется и скажет, что она планирует. Она не ставит меня в известность, если речь идет о чем-то интересном, – лаборантка округлила глаза и отвернулась в противоположную сторону.

– Интересном? – насторожился Кир.

В лабораторию вернулась Кроберг. Не доходя до своего стола, она бросила на него толстую папку и подошла к пациенту. Выхватив из нагрудного кармана датчик, похожий на ручку, она приложила его к правой руке Кира. Елена нажала несколько раз на кнопку сверху, после чего в руку пациента вонзилась небольшая игла. Кир почти ничего не почувствовал.

– Что вы делаете?

– Проверяю, – профессорша посмотрела на небольшой экран датчика; обошла кресло и повторила свое действие на левой руке Кира. – Марина, приготовь раствор деактиваторов.

Кроберг посмотрела в глаза Киру, отодвинула веки. Многозначительно хмыкнула. После чего попросила его несколько раз сжать ладони в кулаки.

– Тебе тяжело дышать? – протараторила она. – Как ты сейчас себя чувствуешь?

– Дышу нормально. Кости ломит немного, и кожа в некоторых местах зудит.

– Ты очень заинтересовал федералов, так что займемся восстановлением твоей памяти. Они настаивали, чтобы я ускорила процесс.

– А это не опасно?

Елена не удержалась и рассмеялась.

– У тебя, мой дорогой, очень много схожего с «объектом 27», – профессорша взяла смех под контроль и улыбалась как школьница, отличившаяся на лабораторной по химии.

Кир смотрел на свою мучительницу широко открытыми глазами.

– Что вы хотите сказать?

– Хоть ты и ничего не помнишь, но ты достаточно интересный материал для изучения, – она, наконец, обратила внимание на ошарашенный взгляд Кира. – Ох, не пугайся. Тебе совершенно нечего бояться. Видишь ли, эта резервация создана для того, чтобы изучить и понять заболевание, которое условно называется «белая язва». Каждый из живущих в Деревне регулярно проходит обследования. Мы берем у них анализы…

– Если эта болезнь так заразна, то почему вы не в масках? – перебил Кир.

– Верно подмечено, – Елене понравился вопрос подопечного. – «Белая язва» не передается воздушно-капельным путем. Только через кровь и непосредственный контакт с поврежденной кожей больного, – к Елене подошла лаборантка с готовыми показаниями.

– Так в чем же она так опасна? – Кир вернул врача к разговору.

– Высокой смертностью и скоротечностью.

– Так я… – не успел он договорить, как Елена предугадала его вопрос.

– О, нет, – она улыбнулась. – Боже, с тобой как с ребенком. Ты такой забавный оттого что потерял память.

На лице у Кира ясно читалось отчаяние.

– Ох, прости меня. Что-то я сегодня крайне бестактна, – Елена прикрыла ладонью свою улыбку и попыталась собраться. – Просто я так долго изучаю эту болезнь, что твои слова невольно вызвали у меня смех. Еще раз прошу прощения. Ты не умрешь и успокойся.

– Но руки? – не уступал Кир.

– Вот ведь ты странный! – фыркнула она. – Ему говорят, что он не умрет, а он про руки. «Белая язва» по-разному проявляется у людей. Есть те, кто является ее носителями и те, кто от нее умирает. Ты – носитель. И они не умирают, если ты еще не понял.

– И эти белые язвы тому подтверждение?

– Это не язвы, а кожа, она становится грубее и белее. Так твой организм реагирует на инфекцию.

– Я могу стать полностью таким?

– Таких случаев не было еще. Мы не знаем.

– А лекарство? Вакцина?

– Нет. О них вообще еще рано говорить. Мы на начальном этапе наших исследований. Так что, голубчик, может и хорошо, что ты ничего не помнишь – тебе не ведомо, что ты потерял.

– Раствор готов, профессор, – Марина подошла с автошприцем.

– Хотя скоро ты все вспомнишь, – Елена кивнула головой, и лаборантка сделала Киру укол в шею.

Через пару секунд его тело ответило на препарат дрожью.

– Что вы мне вкололи?

– Не бойся, все в порядке, – успокаивала Марина.

– Это деактиваторы, мы запускаем процесс восстановления твоей памяти. Процесс не самый приятный на первом этапе, – Елена медленно ходила туда-сюда перед Киром, пристально наблюдая за реакцией организма. – Деактиваторы временно снизят регенеративную функцию «белой язвы». Это нужно для того, чтобы клетки твоего мозга начали быстрее гибнуть.

У Кира округлились глаза, он попытался вскочить, но не смог пошевелиться.

– Мы все контролируем, – Елена кивала каким-то своим мыслям, – деактиваторы будут действовать сутки. За сутки клетки твоего мозга пострадают настолько, что когда «белая язва» вновь вернет контроль над регенерацией, она в первую очередь приступит к восстановлению мозга. И к тебе начнет возвращаться память, – последние слова, как и Кроберг с помощницей, провалились в чернеющую пустоту. Кир был без сознания.

Солнце высоко висело над горизонтом, безраздельно властвуя над небесами. Но даже его сила заканчивалась там, где небо было очерчено линией грязный облаков. Именно они оспаривали власть Солнца. Хмурые и ленивые они ползли над Деревней, заглядывая в каждое окно и цепляясь за вершины столетних тополей и елей, растущих вокруг поселения.

Таш сидел на крыльце дома и читал свежий номер «Петербурга». Он долго всматривался в заглавную статью номера и большую фотографию на первой странице, периодически поглядывая на гуляющих по улице. Дети играли друг с другом, бегая туда-сюда. Никто почти не смотрел в сторону Таша. Как только проходящий ловил на себе его холодный взгляд, то тут же ускорял шаг.

– Интересно, что страшнее: приезд лаборантов на дом или ты, читающий свежий номер газеты? – раздался голос Каро.

Таш резко отвел газету в сторону. Каро незаметно прокрасля мимо зоркого взгляда старосты и уже сидел на краю дальнего края крыльца. Сегодня он не надел бандану, и его безволосая, покрытая шрамами, голова блестела матовым серо-белым цветом. На лице Каро сияла миловидная улыбка. Увидев ее, Таш насупился и раскрыл газету. Каро увидел название статьи: «Появился клон «белой язвы». Он отвел взгляд от газеты и спрыгнул с крыльца.

– Что скажешь о новеньком? – спросил юноша.

– Как будто тебя это волнует, – Таш не отрывался от чтения.

Каро смотрел на проплывающие тучи. Сегодня было теплее, чем вчера и это его радовало. Легкая надежда на то, что запаздывающая весна вот-вот придет в Деревню. В нескольких метрах от их дома резвилась детвора, и прогуливались жители. Их лица были столь же серыми, как и тучи над домами. Лишь изредка детский смех или крик заставлял содрогнуться их лица в робкой улыбке. Она была скоротечна и пуглива, и в тот же миг исчезала. Но дети играли и смеялись. Половина из них попала сюда в малом возрасте и разницу потерянного там и имевшегося здесь они почти не чувствовали. Были среди босоногих деток и те, кто родился в Деревне. Их было легко отличить от других по босым белым ступням. Тень легла на лицо Каро. Брови сами по себе сдвинулись, взгляд стал рассеянным, смотрящим в никуда. Всех детей он хорошо знал. Каждая минута их смеха давала надежду, а каждый новый день здесь ее отнимал. В какой-то из моментов он поймал взгляд одного из детей. Его звали Миша. Озорной мальчуган из тех, кто родился здесь. Ему недавно исполнилось четыре года и белые пигментные полосы начали появляется на его хрупком теле. Мальчик не задавал вопросов откуда они. Здесь они были у каждого. Другой жизни он не видел и не знает что существует там, по ту сторону изгороди. Его мать умерла при родах и сейчас его воспитывает отец, который живет с ним. Мальчуган был бездной доброты и нежности, что особенно странно для ребенка, воспитывающегося суровым отцом. Излишняя эмоциональность Миши не раз выставляла его в невыгодном свете. Из-за этого местная ребятня прозвала его «ревой». Но Миша не обижался. Плещущаяся доброта не позволяла видеть в постоянных окриках: «Эй, Миша Рева» что-то обидное. Прозвище настолько прицепилось к нему, что Ревой его стали называть и взрослые.

Миша помахал рукой и Каро очнулся от мыслей, глядя на бирку мальчика «2040.МИША.6.668.6D». Улыбка озарила его лицо, Каро вспомнил о том, как несколько дней назад впервые занимался с Мишей. Первое обязательное занятие, которое позволяло выявить у ребенка наличие каких-то экстраспособностей. Отметины на спине мальчика будут самыми яркими, пронеслось в голове Каро. Повернувшись к Ташу, он поймал на себе его пристальный взгляд: без злобы и наигранной надменности. Но опомнившись седовласый глава Деревни вновь спустил на лицо маску.

– Нам нужно подождать, – сказал Каро с улыбкой безысходности на лице.

Таш посмотрел на Каро со злостью. Но не на его соседа была она направлена.

– Согласен, – фыркнул главный и шумно перевернул страницу газеты.

– Пройдусь до склада. Узнаю, привезли ли мой заказ.

Каро бодро зашагал по улице. Неделю назад он попросил профессора Кроберг, чтобы ему привезли еще красок и бумаги. Те, что привезли пару месяцев назад, уже закончились.

Из переулка ему на встречу выскочила черноволосая девочка. На вид ей было не больше 12 лет. Одета она была в простое зеленоватое платье с зеленой биркой «2245.ТАНЯ.8.854.5D». На правой руке тонкая белая полоска аккуратной спиралью закручивалась вверх под рукав; на левой же три толстые линии почти полностью покрывали ручонку. Ее болезнь находилась на середине своего развития. Вирусологи называли такое состояние «золотым зенитом». «Белая язва» полностью овладевает организмом, но не оказывает фатального влияния на него. По сути же, в организме Тани сейчас шло противостояние двух иммунных систем: белых кровяных телец и клеток «белой язвы», называемых мониями. От результата этого противостояния будет зависеть дальнейшая судьба девочки. Либо «белая язва» поглотит иммунную систему организма и заменит ее собой, либо же проиграет в схватке и останется на задворках хронического заболевания.

– Я разгадала твой ребус, – Таня светилась как фонарик в ночи. В руке она держала альбомный лист, изрисованный непонятными фигурами и буквами.

Каро улыбнулся и потянулся за листком, но Таня отдернула руку и спрятала лист за спиной.

– Нет-нет, там сказано, чтобы я держала его всегда при себе и никому не отдавала.

– Правильно, Танюш. Он приносит удачу, ведь он волшебный.

– Каро, я знаю, что волшебства не бывает, – нахмурилась девочка.

– Но я ведь не о магии говорю. Волшебство бывает разным. А раз ты сомневаешься в моих словах, то разгадала загадку не до конца, – Каро улыбнулся, присел и протянул руку за листком. – Дай я тебе немного подскажу.

Таня вручила ему рисунок, с нетерпением ожидая ответа на вопрос: что же она пропустила?

– Вот смотри, – Каро провел пальцем по изображению, напоминающему облако. – Как они нарисованы? Почему именно так?

Таня внимательно смотрела на рисунок и на облака. Что же в них такого?

– Ты поняла смысл: рисунок нужно держать у себя, но почему? – не унимался Каро. – Ты догадалась, что здесь изображено?

– Мой дом, – смело ответила Таня.

– Это так, но ведь кроме твоего дома тут есть и другие изображения, – Каро пальцем провел по желтым линиям.

– Я подумала это просто тропинки, – оправдывалась Таня.

– Не спеши, Тань. В поисках сокровищ не стоит торопиться. Но и отставать от других не стоит, – Каро посмотрел по сторонам. На них смотрели несколько пар глаз мальчишек и девчонок. Они стояли за домами и украдкой выглядывали, стараясь услышать, о чем Каро говорит с Таней. – И, судя по шорохам вокруг, не ты одна столкнулась с проблемой. Попробуй поговорить с ребятами, узнай, как у них дела обстоят. Не все загадки нужно разгадывать в одиночку. Поняла?

– Угу.

– Продолжай разгадывать. У тебя это хорошо получается. Скоро ты найдешь тайник со следующей загадкой, – подбодрил Каро.

Таня резво побежала в переулок. Через мгновение оттуда донеслись детские возгласы. Ребятня резвилась в игру, которую предложил Каро. Он часто просил у Кроберг краску и бумагу. С их помощью Каро рисовал таинственные знаки и раздавал детям со словами, что где-то в деревне сокрыт удивительный клад. Для одних задачки с таинственными знаками были простыми: пойди – найди. Другим же, как Таня, Каро рисовал куда более сложные ребусы. Следуя своей задумке, он наносил на углах домов «таинственные» знаки той же краской. И каждый из детей должен был найти свой символ. Некоторые символы Каро умудрялся наносить в самых труднодоступных местах. Под домами, на дне бочек и на спинках кроватей, приставленных к стенке. Каро был очень изобретателен. Он наслаждался, видя, как дети в одиночку или гурьбой проносятся мимо домов, разыскивая знаки, и пытаются раскрыть таинственную загадку Каро.

Не все дети были общительны, не до всех Каро мог сразу достучаться, но рано или поздно попытки разгадать загадку Каро предпринимал каждый. Время за поисками сокровищ проходило незаметнее. То и дело в домах дети находили изрисованные цветастыми красками альбомные листы. Поначалу не все относились к этой идее с пониманием. Даже некоторые родители не одобряли такого отношения к их детям. Для многих жизнь здесь настолько потеряла смысл, что цветастые картинки, с которыми носилась ребятня ничего кроме злости и раздражения не вызывали. Серые мысли, превращали их в истлевших манекенов, осыпающихся под громким смехом детей. И без того редкие рисунки иногда вырывались из детских рук и разрывались на куски теми, кто считал это глупостью.

Бумага и краски закончились неделю назад. Их давно должны были доставить. Однако почему-то произошла задержка. Докучать профессорше Каро не решался – слишком она была непредсказуема. Ему оставалось надеяться, что она не забудет, и в этот раз краски привезли в Деревню. Тогда он сможет продолжить рисовать ребусы-загадки.

Каро почти дошел до площади, когда мимо него проехал электромобиль. Санитары везли Кира обратно в дом. Они заметили друг друга. Кир долго смотрел на Каро, обернувшись назад. Каро с минуту смотрел вслед удаляющемуся электромобилю. Уняв любопытство, он спокойно зашагал в прежнем направлении. Краски сейчас важнее. Каро вышел на площадь и быстро приближался к торцу здания лаборатории, где находилась дверь в складские помещения.

– Здравствуй, Каро, – дверь внезапно открылась, и на улицу вышел смотритель склада. Это был мужчина средних лет, невысокого роста, в белой робе. Он увидел на мониторах, как Каро подходит к двери и сам вышел ему на встречу.

– Добрый день, Владислав Александрович, – Каро улыбнулся от неожиданности. Сегодня была не его смена. – Вы здесь? Но сегодня не ваша смена.

– Подменился, знаешь ли, – развел он руки в сторону, – а ты за красками никак?

Каро кивнул головой. Если Владислав здесь, то наверняка повезет – думал он.

– Не привезли, – обрубил все надежды смотритель.

Каро только и смог что хмыкнуть с досады. Он потупил взгляд. Тихим эхом с улиц доносились детские голоса. Каро глубоко вздохнул, и собрался было пойти назад.

– Не расстраивайся. Я попробую напомнить профессорше, – Владислав попытался подбодрить.

– Не надо Владислав Александрович, – Каро вздохнул, – еще из-за меня не хватало Вам попасть под горячую руку Кроберг. Спасибо.

– Ты это, – смотритель замялся, – когда будут раздавать почту, приходи сюда, хорошо?

Каро, слегка прищурившись, посмотрел на Владислава. Тот одобрительно кивал головой. За оградой у Каро нет никого, кто мог бы писать ему письма и слать посылки. По обыкновению, он не приходил на площадь во время получения ежемесячных писем. Но он кивнул головой в знак согласия и пошел своей дорогой.

С Владиславом Каро знаком давно. В какой-то степени у них сложились доверительные взаимоотношения. Смотритель склада был всегда учтив и приветлив. Чувствовалось, что он хочет облегчить для Каро пребывание здесь, но сделать ничего не может. Единственное, что всегда у него было, это доброе слово. Для многих здесь спокойное, добродушное отношение со стороны надзирателей, стоит больше чем тепло одеял. И так случилось, что Владислав приметил Каро в один из первых дней, как попал сюда на работу. Но по-настоящему общаться они стали спустя пару лет после того, как познакомились. Владислав был несказанно этому рад. И каждый раз, когда ему удавалось видеть Каро, он перекидывался с ним несколькими дополнительными фразочками.

Каро проходил мимо домов. С ним здоровались окружающие, интересовались делами и как там на складе, не будут ли задерживать выдачу писем. На прошлой неделе кто-то из санитаров пустил слух о том, что письма не доставят из-за проблем на распределительной станции. Для многих эта весть стала тяжелой ношей в ожидании почтового дня. Письма сюда приходили не часто, и они всегда были не многословны. Последние весточки от тех, кто отчаивался, живя по ту сторону изгороди. Для тех же, кто писем не ждал, почтовый день приносил новые газеты. Хотя их новости всегда отставали от реального течения жизни и доходили с задержками. О свежей корреспонденции тут не заботились. Официально это делалось для сохранения эмоционального равновесия больных, так как вирусологи не могли понять природу перерождения «белой язвы» в новую фазу. Поэтому все газеты тщательно отбирались и для чтения выдавались лишь самые нейтральные из них.

– Все в порядке. Почту привезли, и сегодня все ее получат, – Каро успокоил Лиану. Она жила в третьем круге и очень ждала новостей от семьи. Каро знал это и, пожелав ей хороших новостей, пошел дальше.

Мысли о полунамеках Владислава вновь заполнили мыслительное пространство. На несколько минут Каро забыл даже о новом соседе по дому. Что же задумал Владислав? Отважился так прямо попросить о встрече. Что он желает от него? Вопросы, вопросы и ничего ясного. Каро улыбнулся мыслям. Его развеселило то, что все эти загадки как те ребусы, которые он рисует для детей. Невольно он сам стал участником какой-то тайны. Его не пугало это, лишь добавляло необычности в размеренные дни. По улице пронеслась волна свежего, но холодного воздуха. Каро шел и глубоко вдыхал леденящий аромат природы. «Весны не будет…», – грустную мысль надул морозный ветерок, холодивший легкие.

Завернув на свою улицу, Каро вскоре заметил Кира, стоявшего рядом с домом в окружении нескольких человек. Каро узнал их. Все они были соседями из ближайших домов. Один из них громко разговаривал. Звонкий голос выдавал своего хозяина. Это был Максим. Они над чем-то смеялись, хотя точнее смеялся один Максим. Самым крупным из всех, на голову выше остальных, был могучий Шакирд. Замкнутый здоровяк с невероятной физической силой, определившей кровавый оттенок его бирки. Его еще можно было узнать по белеющей полоске кожи, спускающейся по затылку к спине. Рядом с ним стояла его гражданская жена Надежда. Миниатюрная, по сравнению с великаном-мужем, не особо стройная, но ее формы ее красили. А белые длинные волосы сильно старили, накидывая добрый десяток лет на ее тридцатник, как и делали ее бирку красной. Болезнь наградила ее белыми кончиками пальцев. К Наде прижималась ее подруга Анна, по совместительству вторая половинка неугомонного Максима, который продолжал тараторить несмешные шутки, разбавляя пространство своим режущим голосом. У Макса и его возлюбленной был один цвет бирки – синий. Даже рисунок их белых пятен был до смешного схож, но в зеркальном отражении. У Максима белые полосы пятен шли вдоль левой стороны тела: от уха до пят, у Анны – вдоль правой. Ближе к крыльцу, опершись о лестницу, стояла Мария, с красной биркой на одежде. Иногда ее звали просто – Мари, так как это имя подходило ее легкому нраву больше. Ее белые печати болезни были сокрыты от глаз. Она, как и все не очень-то смеялась над шутками Макса. Куда больше ее интересовало расположение Таша, стоявшего на веранде и коршуном смотрящего на Сату, стоявшую ближе всех к новичку Киру. Все они относились друг к другу с большим доверием, чем к остальным. Завидев приближающегося Каро, толпа соседей оживилась. На лицах дам появились едва заметные улыбки, а в глазах блеснули искорки. Каро поймал на себе удивленный взгляд Кира. Даже тусклый дневной свет делал неестественно бледную кожу Каро матовой и серой. На фоне всех остальных Каро был похож на инопланетянина-дистрофика. Больше всего Кира напугали шрамы на голове, спускающиеся вдоль висков и затылка.

– Всем доброго дня, – Каро обнял женщин за плечи и широко улыбнулся им. – Знакомитесь с новым членом нашего деревенского клуба?

Кир не ожидал что девушки с такой легкостью примут объятия Каро. Несмотря на их пигментные пятна, они все же были недурны собой. Тогда как внешний облик Каро отпугивал.

– Знакомство было бы результативнее, если бы наш сосед хоть что-то мог о себе рассказать, – буркнул Таш.

– Когда тебя избили дубинкой, ты тоже мало чего мог о себе сказать, – съязвила Сата, похлопав себя по ноге. Она была одета в синие брюки и легкую куртку с красной биркой: 0857.САТА.5.550.9.А. Без преувеличения, она была самой красивой среди всех женщин, стоявших рядом. Кир не разглядел ее рук и не заметил пигментных пятен на других открытых участках кожи, что очень радовало. Несмотря на ее привлекательность, она стояла дальше всех остальных дам.

Каро не обратил внимания на колкости между друзьями.

– Как самочувствие, Кир? – поинтересовался он.

– Голова гудит сильно, – новичок пытался не заострять внимание на голове Каро, – мешанина какая-то. И слабость…

– Немудрено после таких-то травм, – Максим старался быть учтивым.

– Нет, они сказали, что так и будет, – Кир посмотрел по сторонам. Ему хотелось сесть.

– Тебе что-то вкололи? – спросил Каро.

– Мне начали восстанавливать память.

– Так быстро? – удивился Таш.

Кир оглядел всех. По их взглядам он понял, что это необычно.

– Видимо у тебя в голове есть информация, которая им нужна, – предположила Сата.

– Да, я вроде как свидетель… – здесь Кир смолк. Он же не свидетель, а главный подозреваемый.

– Свидетель чего? – мягко спросила Мария.

Ее голос сразу понравился Киру. Нежный и трогательный он как теплый воздух обволакивает замерзшего.

– Какого-то взрыва, – пряча взгляд, ответил он. – Но я ничего не помню. Приходили агенты, спрашивали меня, показывали фотографии.

После этих слов Шакирд повернул голову и пристально посмотрел на старосту. Едва заметно Таш несколько раз кивнул в ответ.

– Теперь понятно, что это была за машина, приехавшая сегодня, – прервал Таш, оглядев соседей. – Они вкололи ему деактиваторы. Ему надо лечь, иначе он свалится. Так, – командовал староста, – народ расходимся. Человеку нужен отдых. Деактиваторы это не шутка.

– Он прав ребят, – Каро подошел к лестнице, приглашая Кира подняться в дом, – после обеда еще встретимся. Почта сегодня будет. Не пропустите.

Расходящиеся соседи одобрительно встретили последнюю новость. Каждый из них ждал весточку с той стороны. Обернулась лишь Сата. Она посмотрела на Таша, словно он ждал ее вопросительного взгляда. Таш в ответ помотал головой. Кир и Каро вошли в дом и закрыли дверь.

– Тебе лучше прилечь, – посоветовал Каро. – Первая стадия восстановления, скажем так, протекает некомфортно. Вскоре у тебя будет ощущение будто твой мозг взбалтывают миксером.

Каро уселся на кровать. Он указал рукой на нее, чтобы Кир лег.

– Я все равно не помню, что такое миксер, – безразлично выдал Кир.

– К нам редко кого привозят, – начал Каро, – так что первое время тебе придется потерпеть всеобщее чрезмерное желание с тобой пообщаться. Ты с той стороны и все хотят узнать последние новости: как там, чем живут люди, что происходит.

– Да я не против внимания, – Кир улегся поудобнее. – Оно меня не смущает, наверное так. Мне очень хочется понять, что вокруг меня происходит. Вспомнить. Какие я могу поведать новости, если я про себя ничего не помню?

– Не унывай. Мой совет: набраться терпения. Раз уж тебе начали восстанавливать память, то вскоре ты все вспомнишь, – твердо заявил Каро.

– Надеюсь. А как скоро?

– Около месяца, может больше. На деактиваторах тебя будут держать неделю. Так что состояние у тебя будет не самое хорошее. Зови, если понадобится вдруг помощь.

– Спасибо.

– Ты сказал, что был свидетелем взрыва… – осторожно интересовался Каро.

– Что за взрыв, я сам не знаю. Агенты разложили передо мной фотографии. Я указал на одну – она показалась мне знакомой. После этого они спешно все забрали и удалились. Правда, они перед этим сказали еще кое-что… – Кир не решался, но он очень хотел рассказать.

– Что?

– Что, вроде как, – я преступник.

Скрипнула дверь и в дом вошел Таш.

– Как неожиданно-то… – выдал староста. – Ребят у вас тут интимный разговор? Я помешал?

Но выходить Таш не собирался. Не дожидаясь ответа, он прошел к своей кровати, и сел на нее, опершись о стену.

– Не спеши с выводами, – остерег Каро. – Возможным преступником его назвали федералы. Они приходили допрашивать его.

Таш внимательно смотрел на Кира, пытаясь углядеть хоть какие-то эмоции. Но сделать это было невероятно сложно. Лицо было сильно обожжено и все мельчайшие игры лица были незаметны.

– Что скажешь? – Таш перевел взгляд на Каро.

– Что тут можно сказать? Мне все равно, – Каро потянулся к прикроватной тумбочке. Он достал из верхнего ящика батончик и начал разворачивать его. – Во-первых, методы федералов достаточно извращенны, и они могли нагнать напраслину на него, лишь бы он в чем-то сознался. Во-вторых, тебе ли не знать, – он посмотрел на Таша, – что вся наша жизнь остается на той стороне. На этой – Деревня. К тому же он ничего не помнит. Ты извини, – Каро посмотрел на Кира. – Мы обсуждаем тебя. У меня в твоем случае нет никаких секретов и, уж тем более, претензий к тебе. Сейчас ты здесь и скоро ты поймешь, что кроме этого у нас ничего нет, – Каро откусил батончик и направился за теплой водой к раковине у дальней торцевой стены, которая служила своего рода кухонным углом.

Кир проводил взглядом своего спасителя, опасаясь терять его из виду. Каро словно парил над полом. Плавно обогнув узкую барную столешницу, отделявшую торцевую стену от остального пространства комнаты, Каро подошел к раковине, стоявшей рядом с холодильником в углу. Помимо них, вдоль всей стены располагались напольные шкафчики без ручек. Они, как и все в доме, были изготовлены под общий светлый тон комнаты и сливались со стеной. Если бы Каро не оперся о шкаф возле раковины, то Кир еще долго бы не замечал наличие кухонной мебели. Пустующей по большому счету. Лишь три вилки, столько же ножей и ложек, белая доска для нарезки, три прозрачных стакана и матовые кружки, столько же по количеству неглубоких мисок. Вся утварь была сделана из пластикового полимера, который не обладал острыми гранями и его сложно было сломать. Если жильцам требовался дополнительный инвентарь, они могли обратиться к старосте, чтобы он сделал запрос на склад в лаборатории. В метре от барной стойки, у окна, стоял узкий стол с двумя стульями. В доме старосты он чаще выполнял чисто декоративную функцию поверхности для кружек и стаканов. Обедали за ним редко.

– Не виновен, – вынес приговор Таш. – В общем так приятель, слушай и запоминай. Ты попал в Деревню. Это большая резервация для тех, у кого нашли «белую язву». Живем мы здесь как в далеком древнем веке. У нас, как ты заметил, нет ни радио, ни телевидения: ничего информационно полезного. Мы отрезаны от цивилизации намеренно, дабы уберечь эту цивилизацию от нашего влияния.

– Таш хочет сказать, что мы очень опасны. Вирус, сидящий в нас, очень опасен, если попадает в воздух.

– Но в лаборатории, главврач сказала, что он не передается по воздуху, – не понимал Кир.

Каро и Таш усмехнулись, услышав слово «главврач».

– Он не передается по воздуху пока мы в состоянии покоя. У моний, клеток «белой язвы», есть агрессивный механизм перерождения. В наших телах он протекает нейтрально. Когда же это происходит у других людей, то монии становятся крайне агрессивны и передаются по воздуху.

– Хватит! – прервал староста. – Мы живем здесь общиной. Все друг друга знают. К любому ты можешь обратиться. Может тебя не встретят с объятиями, но не прогонят, если тебе плохо. В Деревне нет прямых надзирателей, но есть косвенные. Вот эта штука, – Таш показал на зеленоватую полоску на стене, – это камеры слежения. Они считывают наши параметры: голос, визуальная картинка, температура, давление и степень ороговения язвой. Они везде в доме, даже в туалете. Привыкай. Эта система слежения самая совершенная в своем роде.

– Наверное это необходимо… – пожал плечами Кир.

– Ха, – в голос усмехнулся Таш. – Наивный, я посмотрю, как ты запоешь, когда к тебе вернется память. Сейчас ты потерян и не понимаешь ничего. Поэтому ты принимаешь окружающий мир таким, какой он есть. Пусть он для тебя чужд, но тебе не с чем сравнить. Везунчик.

Кир лишь вздыхал. Он слушал и старался свыкнуться с гулом в голове.

– К этому тоже привыкнешь, – с сожалением произнес Каро. – У нас тут нет строгого режима. Спать ты можешь ложиться во сколько хочешь. Единственный запрет – это не нарушать сонного режима первого и второго кругов. Они в отличие от нас бодрствуют ночью, а днем спят. Поэтому на этих двух улицах всегда днем тихо. Со временем все усвоишь. Если из лаборатории планируют за тобой прийти, то у тебя над головой, из стены, появится небольшой экран с оповещением: когда, во сколько и для чего. За тобой пришлют санитаров. Они увезут и привезут. Но это ты уже знаешь.

– Значит, я учусь жить здесь. Постараюсь свыкнуться, кем бы я ни был, – последняя фраза вылетела едва слышимой. Кир погрузился в сон. Его мозг сейчас испытывал большое напряжение от деактиваторов.

– Эх, а я так и не рассказал про питание, – ерничал Таш.

Каро поморщился. Он направился к выходу, держа одноразовый стакан с водой в руке и батончик в другой. Таш направился в душевую.

На улице стало многолюдно. Близился полдень, и большинство деревенских прогуливалось. Хмурости дня слабо противостоял тихий гул множества голосов. Обычная деревенская жизнь. Часть жителей направлялась к площади, к так называемым рабочим блокам, где они могли хоть чем-то заняться. Шесть зданий по периметру площади, окружавшие лабораторию, вмещали в себя библиотеку, столовую, импровизированный спортзал, мастерскую лепки из глины и оранжерею. Жителям Деревни не разрешалось заниматься делами, которые хоть как-то могут навредить их кожному покрову. Поэтому в Деревне не было ни одного острого и металлического предмета. Чтобы как-то отвлечь мысли от апатии и ничегонеделанья, Каро каждый день занимался зарядкой. Он пробегал несколько кругов по самой длинной улице, а потом выполнял упражнения. Вскоре его примеру стали следовать другие. Жители собирались по группам и разбавляли себе день такими упражнениями. Но что объединяло почти всех занимающихся упражнениями, так это массовая тренировка на площади, которой управлял Каро. Он показывал и учил жителей движениям и медитации, о которых прочитал в книгах из библиотеки. Но спустя время он дополнял их, исходя из того, что люди в Деревне мало двигаются и все физические усилия сводятся к нескольким часам прогулки. Он хотел компенсировать это упражнениями.