Текст книги "Глубокая память (сборник)"

9

Прошла неделя. Андрея выписали из больницы и строго-настрого наказали беречь силы и хотя бы пару дней не использовать парапсихологические способности.

Из больницы Андрей направился прямо в Телецентр. Но, доехав до места, Андрей встретил неожиданное сопротивление со стороны персонала.

– Поймите и Вы нас, Андрей Николаевич, мы люди подневольные. Нам велено не впускать Вас, мы и не впускаем, – сказал один из охранников Телецентра.

– Кем велено? – спросил Андрей.

– Самыми верхами, Андрей Николаевич, самыми верхами, – туманно ответил охранник.

Андрей так и не добился ничего от двух громил. Вернувшись домой, он стал перебирать в голове другие способы установления связи с президентом мутантов.

«Можно, конечно, попробовать связаться телепатически, – сразу пришло ему в голову. – Но мой истощённый мозг вряд ли сможет поддерживать связь на таком огромном расстоянии больше трёх минут. Опять воспользоваться моим растворчиком? Тогда есть вероятность полного истощения или перегрузки нервной системы, и после я в лучшем случае лишусь своих способностей, а в худшем – не поднимусь с койки. Не пойдёт…»

В этот момент зазвонил телефон, прерывая мыслительный процесс Андрея. Он очень не любил этого.

– Ало, – проворчал он в трубку.

– Андрей Николаевич?! – послышался встревоженный голос Лизы.

– Да-да, Лиза. В чём дело?

– Андрей Николаевич, только что в нашу лабораторию приезжали люди из правительства. Они обыскали всё, забрали все образцы Ваших работ, почистили все компьютеры, так что на них больше ничего нет. Я пыталась спасти хоть что-то, но мне не дали! Правда пыталась, но они… они меня…де-ержали-и…

Связная речь лаборантки сменилась рыданиями.

– Лиза, успокойтесь! Объясните толком… Лиза, перестаньте плакать! Они как-то объяснили свой приезд?

Ответ на свой вопрос Андрей получил лишь через несколько минут, когда стенания лаборантки прекратились.

– Они сказали, чт… что это государственная проверка… и что они это проделывают каждый год со всеми лабораториями…

– Но обчистили, я так понял, только мою лабораторию?

– Да, – всхлипнула лаборантка.

– Хорошо, Лиза. Спасибо, что позвонили. Не беспокойтесь, ничего ценного в лаборатории не было. Мы всё восстановим.

– Простите меня ради Бога… Я правда пыталась… – снова начала плакать Лиза.

– Я знаю, Лиза. Вы молодец. Спасибо Вам, – успокаивал её Андрей. – А теперь примите успокоительного и езжайте домой. В лаборатории Вам делать больше нечего.

Андрей положил трубку и опять погрузился в раздумья. Он сразу понял, что искали правительственные агенты. «Они догадались, каким образом я смог повалить целую армию железных «пауков». Они знают о «Психоделиксе». Хорошо, что я не хранил образцы вещества в лаборатории: оно довольно нестабильно и разлагается со временем. Нужно срочно уничтожить все свои записи и почистить компьютер: вдруг они нагрянут сюда. Тогда и мне лучше быть в другом месте. Можно снять квартиру подальше отсюда. К Артёму ехать нельзя: они знают, что он мой близкий друг. Буду связываться с ним телепатически, на это сил должно хватить… Никогда бы не подумал, что когда-нибудь буду бегать от правительства, как преступник! Хотя с моей миротворческой деятельностью стоило об этом подумать».

* * *

Несколько дней Андрей не показывался на работе. Он знал, что как только он выйдет из своего укрытия, которым для него стала съёмная квартира, за ним сразу же установят слежку. А это ему было совсем не к чему.

Андрей так и не придумал другого, кроме телесвязи, способа связаться с президентом мутантов, а второе сражение, как сообщил Артём, состоится уже через два дня. В этот раз оба правительства подготовятся к встрече так основательно, что ни Андрей, ни любой другой экстрасенс не смогут остановить битву. Поэтому Андрей решил связаться с Федоренко, президентом мутантов, сегодня же, и, так как нет другого выхода, установить связь именно через Телецентр. Конечно же, его туда не пустят, да ещё и пришлют отряд правительственных шпионов. Но и Андрей в этот раз не пойдёт напрямик. Артём, узнав о планах друга, разумеется, стал его отговаривать («Они только и ищут повода тебя арестовать, а ты им этот повод предоставляешь!»), но Андрей был непреклонен.

– Но позволь мне хотя бы тебе помочь, – сдался Артём.

– Нет. Я не уверен, что меня не поймают, – ответил Андрей. – Представляешь, какой удар это будет по твоей репутации, если тебя посадят в тюрьму за антигосударственную деятельность? И вообще, одному мне будет гораздо легче оставаться незамеченным.

В этот же день Андрей как можно неприметнее подъехал к зданию Телецентра. Его охраняли всё те же два гориллоподобных амбала. Оглушив их телепатической волной, что вызвало сильнейший спазм в голове (последствия перенапряжения нервной системы «Психоделиксом»), Андрей быстро проник внутрь.

В коридорах Телецентра отовсюду торчали камеры видеонаблюдения. Отключать каждую по отдельности нет смысла, потому что, во-первых, у Андрея просто не хватит сил, а во-вторых, по гаснущим камерам можно легко вычислить траекторию его движения. Единственный возможный вариант – обнаружение единого центра сбора информации со всех камер и выведение его из строя. На это потребуется много энергии. «Надеюсь, у меня хватит сил», – подумал Андрей и принялся ясновидением искать нужный объект. Невыносимая головная боль мешала обрабатывать информацию, которую он получал. «Это невозможно!» – отчаялся он через пять минут поиска, но вдруг слабый сигнал донёсся откуда-то снизу, из подвала. «Нашёл!» – обрадовался Андрей и, превозмогая боль, направил вниз электромагнитную волну. Он сразу понял, что всё получилось, потому что сигнал исчез. Камеры отключены. Но и плата была высокой. Андрея пробила дрожь, и он упал на глянцевый пол. Сознание помутилось, головная боль усиливалась, силы стремительно покидали его. «Только бы не упасть в обморок!» – промелькнула затухающая мысль. Вслед за ней проплыли изображения Мокрицина, Эльдара Михайловича, металлических «пауков», Артёма…

Внезапно Андрей почувствовал, что снова контролирует своё тело. Слабость отступила, боль лишь немного билась в висках. Мысленно поблагодарив Бога, Андрей поднялся и пошел прямо по коридору.

Ему нужно было отыскать какую-нибудь из комнат трансляций. Хорошо, что он однажды выступал в прямом эфире в одной из таких комнат и знал, где они расположены, а то вновь применить ясновидение ему, скорее всего, не удалось бы. Через десять минут Андрей оказался в небольшом помещении, наполненном самой разнообразной аппаратурой. Но ему нужен был только маленький незаметный столик с небольшим экраном – пульт видеотрансляций. Сев за него, он стал быстро настраивать прибор на частоту мутантов, которой неоднократно пользовался в прошлом. Настройка давалась плохо: оказалось, что пульт очень старый и не использовался Телецентром уже несколько лет.

– Что за хлам! – разозлился Андрей.

Скоро систему видеонаблюдения восстановят, и вычислить его будет проще простого. А тут ещё и пульт не желает работать!

В конце концов, Андрею удалось установить связь. Экран включился, и в нём отобразился человек с грушевидной лысой головой, большими зелёными глазами, короткой тоненькой шеей и очень узкими плечами. По первому взгляду нельзя было определить мужчина это или женщина.

– Здравствуйте, мне нужно переговорить с Виктором Николаевичем. Это очень срочно, – сказал Андрей.

– Вам назначено? – спросил, несомненно, женский голос.

– Нет. Но это срочно. Скажите ему, что звонит Андрей Буранов.

Секретарь уставилась своими большими глазами на Андрея и после секундного промедления соединила его с президентом. На экране появился мутант, очень похожий на секретаря, но с более широкими плечами. Шарообразные глаза сияли небесной синевой, лицо было покрыто многочисленными морщинами и имело болезненный желтоватый оттенок. На тоненькой шейке висел кроваво-красный галстук, чудовищно сочетавшийся с тёмно-коричневым пиджаком.

– Здравствуйте, Виктор Николаевич.

– Здравствуйте, Андрей. Признаться, я ожидал Вашего звонка несколько раньше, – сказал президент спокойным чистым голосом.

– Обстоятельства не позволяли, Виктор Николаевич, – сказал Андрей. – Да они и сейчас, собственно… Как Вы уже, наверное, догадались, я хотел бы поговорить с Вами об этой нелепой войне, которая, к моему великому сожалению, всё же разгорелась между Земной республикой и Республикой мутантов…

– Не используйте, пожалуйста, это жаргонное и оскорбительное слово, – перебил его Виктор Николаевич. – Наша республика носит название Веста, а мой народ – вестийцы.

– Простите…

– Хочу сразу Вас предупредить, если Вы хотите просить меня снова отступить и покориться воле людей, Вы зря тратите время.

– Я никогда не просил Вас покоряться людям. Я лишь стараюсь привести обе стороны к разумному компромиссу…

– Компромисс должен быть выгодным для обеих сторон. Между Вестой и Земной республикой никогда не было компромиссов, а были лишь унизительные уступки с нашей стороны. – Голос президента оставался ровным и спокойным, но Андрей чувствовал, что Виктор Николаевич изо всех сил сдерживается от прямых, резких и, несомненно, заслуженных обвинений.

– Прошу Вас, послушайте, – взмолился Андрей. – Остановите боевые действия. Вы же убиваете людей!

– Мы обороняемся! – возмутился президент. – Смерть ваших солдат лежит на совести вашего правительства.

– Я понимаю. Вы совершенно правы… Но не могли бы Вы только отражать атаки, а не убивать людей? Это же намного проще.

– Нет, не проще! Мы не сможем вечно отражать атаки людей. У нас не хватит техники. Мне очень жаль, но у меня нет выбора.

– Не надо отражать вечно. Нужно только выиграть время, чтобы я смог остановить войну с нашей стороны.

Огромные глаза президента моментально превратились в щёлки и подозрительно посмотрели на Андрея.

– А может быть, Вы пытаетесь выиграть время совсем не для этого, а для того, чтобы Земля успела выслать вам новое вооружение и солдат?

– Что Вы такое говорите! – ужаснулся Андрей. – Я отстаивал права мутан… вестийцев столько лет, и Вы мне не доверяете?

– После того, что с нами сделали люди, Вы требуете, чтобы я доверял Вам?! После того, как люди без объявления войны напали на нас, Вы хотите…

– Хорошо-хорошо, – поторопился согласиться Андрей. – Можете не верить мне, но поверьте, что люди хотят мира. Вы же знаете, что в войне нет победителей.

– Эльдар Михайлович не связывался со мной ни по поводу объявления войны, ни по поводу заключения мирного договора, – сухо отозвался Виктор Николаевич.

– Эльдар Михайлович сейчас… не в себе…

– Говорите, что хотите, Андрей, но я не стану останавливать войну. Вестийцы в ярости. Десятилетиями нас унижали, смешивали с грязью, приравнивали к зверью. Мы больше не станем терпеть. Если бы я даже захотел закончить войну, у меня это не получилось бы. Разгневанный народ просто сместит меня с должности и поставит на моё место какого-нибудь военачальника, который отправит вестийцев умирать за свои принципы. Так что скажите спасибо, что президент я. Так хотя бы не гибнет мой многострадальный народ.

– Подождите, Виктор Николаевич! Но гибнет мой народ! И как гибнет! Синильная кислота! Как вы могли опуститься до таких варварских методов?! – в отчаянии воскликнул Андрей.

– Варварских?! – прогремел президент. – Кто бы говорил! Вы без всякой причины, не выдвинув ни одного требования, ударили по нам термоядерной ракетой! И Вы, Андрей, ещё смеете что-то говорить про наши методы?!

– Что?! – не поверил своим ушам Андрей. – Вы тоже попали под термоядерный удар?

– Тоже? Вы успели ещё кого-то обстрелять? Хотя я не удивлён: вы же люди!..

Андрей уже не слушал его. Внезапно свалившаяся на него информация совершенно обескуражила его. «Если и люди, и мутанты обстреляны термоядерными ракетами, то кто же из них начал войну? Может быть, никто? Может быть, есть третья сторона? Но на этой планете всего две республики. Да и кто станет стравливать два народа друг с другом? Нет, скорее всего, мы имеем дело с провокаторами, которые являются либо мутантами, либо людьми. Но, так как Мутантская республика не имеет на вооружении термоядерного оружия, провокаторы, наверняка, люди, причём, люди высокопоставленные, имеющие доступ к оружию. Всё сходится, это точно Мокрицин! Подчинил Эльдара Михайловича, атаковал Мутантскую республику, а заодно и Зариандр, чтобы разжечь в людях давнюю ненависть к мутантам. Надо скорее остановить Мокрицина, пока не состоялась вторая битва».

– …вы, люди, глупы и бессмысленно жестоки…

– Виктор Николаевич, – прервал его Андрей, – скажите, ведь Веста не изготавливает термоядерное оружие.

– Разумеется, нет, опять-таки в отличие от людей, – ответил президент.

– Хорошо. Я так понял, Вы не станете выполнять мою просьбу.

– Мне искренне жаль, но нет, – упрямо ответил Виктор Николаевич.

– Тогда я постараюсь до начала нового сражения остановить войну с нашей стороны. Вы ведь не станете отказываться от мира, если его вам предложат люди?

– Конечно, нет. Мы ведь цивилизованный народ и, разумеется, не хотим…

Экран внезапно погас, пульт отключился. Дверь за спиной Андрея распахнулась, и в комнату ворвался отряд людей в военной форме, вооружённых лучевым оружием.

– Не двигаться! – крикнул один из них. – И давай без телепатических фокусов, иначе мы быстро тебя поджарим!

Андрей знал, что парапсихологически истощён и не сможет дать отпор целому отряду. Он поднял руки вверх. Солдат, угрожавший Андрею, вынул из-за пазухи маленький пистолетик и пальнул из него по арестованному. Андрей почувствовал укол в шее и спустя секунду упал на пол, усыплённый сильным наркотиком.

10

Андрей ходил взад-вперёд по камере. Он думал. Думал о мутантах, о предстоящем сражении, которое, наверняка, приведёт к ещё большим потерям, думал о мерзавце Мокрицине, думал об Артёме и лихорадочно придумывал, как ему выбраться из заточения. «Стены камеры, скорее всего, снабжены антипарапсихологическими излучателями, поэтому я не чувствую в себе сил. Мне не оглушить даже собаку, не то что охранника! Да даже и без излучателей мой истощённый организм не выдержал бы битвы со всей тюремной охраной. Всё! Нужно перестать рассчитывать только на свои способности! Должны быть и другие выходы… Может быть, Артём сможет меня вытащить. Но почему его до сих пор нет? Он не мог не заметить, что я не выходил на телепатический контакт очень давно… Он всего лишь лейтенант… Ему будет очень сложно повлиять на мою судьбу. Тем более, через несколько часов начнётся неизбежное наступление наших войск… Нет, пусть уж лучше о себе беспокоится, мне хоть ничего не угрожает! А может быть, Виктор Егорович, глава Научного центра, меня выручит? Он возлагал на меня большие надежды и рассчитывал, что я помогу оздоровить химический комплекс и уменьшить вредные выбросы в атмосферу. На это тоже не стоит надеяться. Что есть желание учёного против слова чиновника, тем более премьер-министра! Да, законным путём мне отсюда не выбраться. Тогда, как сбежать? Тоже никак. Не может быть!..»

Дверь камеры, возмущённо заскрипев, отворилась, и охранник, стоящий снаружи, бесцеремонно впихнул внутрь какого-то мужчину.

– Ах, ты подонок! Да ты у меня всю оставшуюся жизнь будешь прощение вымаливать, подметая улицы! Слышишь! – надрывался мужчина, вставая и отряхиваясь.

В тусклом свете, падающим из коридора в камеру, Андрей разглядел товарища по несчастью и к своему огромному изумлению узнал в нём премьер-министра.

– Ну-ну, поговори ещё! – прикрикнул на него охранник, угрожающе вращая электрическую дубинку. – Ещё слово, и получишь полный разряд, понятно?! Отдыхай… премьер!

Ухмыляясь, охранник запер камеру и снова включил электрическое поле, которое монотонно зажужжало.

– Ничтожество, – с отвращением прошипел Мокрицин.

– Вы-то что здесь делаете? – оправившись от шока, спросил Андрей.

Мокрицин резко обернулся. Кажется, влетая в камеру, он не заметил Андрея.

– Ах, вот Вы где, – сказал премьер, подняв брови. – А Вас там уже обыскались.

– Обыскались? Никто не знает, где я?

– Ну, почему же никто. Кто-то же отдал приказ, взять Вас под стражу.

– Но я думал, это Вы! – признался вконец растерянный Андрей.

– Я?! – удивился Мокрицин. – Да на что Вы мне сдались?

– Ну, как же? Я мешаю Вам уничтожать мутантов. Вот Вы и заперли меня, чтобы меньше болтал.

– Какие примитивные умозаключения, – ухмыльнулся Мокрицин. – Прямо-таки детские! Вы действительно думаете, что Ваша деятельность каким-то образом мешает власти? Власть это всё! Ей ничто не может помешать. Ничто, кроме более высшей власти. Маленький мутантофил ей не помеха!

– Тогда почему я здесь?! Я всего лишь связался со своим знакомым через Телецентр…

– Вы были в Телецентре? Да ещё и осуществляли какую-то связь? Тогда Вам не стоит удивляться, почему Вы здесь. Вход в Телецентр закрыт для обычных граждан в связи с началом войны. Теперь здание Телецентра своего рода военная территория, и несанкционированный вход в него запрещён. А для нарушителей свои меры. – Он театрально обвёл рукой камеру, как бы приглашая Андрея ещё раз взглянуть на своё наказание. Кажется, колкие насмешки над другим человеком доставляли ему немалое удовольствие и отвлекали от собственной участи.

– Вы так и не ответили: почему Вы-то здесь? – не без яда спросил Андрей.

Мокрицин заметно помрачнел.

– Это не Ваше дело, – отрезал он.

– Да бросьте, неужели это такая секретная информация? Или Вам просто стыдно признаться, что Вы нарушитель закона?

– Я?! Нарушитель?! – вспыхнул Мокрицин. – Я здесь оказался по чистой случайности! Этот остолоп Ядреев приказал арестовать меня! Толстый старый идиот!..

– Погодите-ка, Вас арестовал Ядреев? Генерал? – не поверил Андрей. – За что?

– За антигосударственную деятельность, видите ли! Он посчитал, что я приношу вред Земной республике, хотя вся моя жизнь была посвящена народному служению! Я жил для народа, я жил для родного госу…

– Понятно-понятно, – прервал его пафосное словоизлияние Андрей. – Вы мне объясните, что за деятельность-то такая, за которую сажают премьер-министров?

– Я совершенно обоснованно предложил Эльдару Михайловичу отсрочить наступление на мутантов хотя бы на неделю. Республика понесла большие потери в битве с этими адскими машинами. Да и техники у нас осталось немного. Я предложил дождаться подкрепления с Земли, но идиот Ядреев, яростно раскритиковав моё предложение, отклонил его…

– А причём тут Ядреев? – спросил Андрей. – Вы же, кажется, к президенту обращались.

– Вот именно! Я тоже посчитал это вершиной бестактности и попросил генерала помолчать. Но тут на меня набросился сам президент и стал обвинять меня в саботаже! Ядреев, как услышал это слово, сразу свистнул своих бугаев, и они схватили меня. Мерзкий жирный…

– Стойте, подождите. – У Андрея в голове начала складываться логичная картина происходящего. – А Вам не показалось, что Эльдар Михайлович ведёт себя в последнее время очень странно?

Мокрицин оценивающе взглянул на него и, кажется, решив, что в данной ситуации можно довериться и ему, сказал:

– Показалось. Причём, очень давно. Ещё на Земле. Он стал перекладывать на меня свои обязанности. Я вёл все советы, а он лишь сидел и слушал, чтобы под конец собрания встать и объявить решение, зачастую даже противоположное принятому остальными чиновниками. Это было странно… и очень глупо, ведь все его решения вели страну в тупик! Но кто я такой, чтобы оспаривать его решения?

– Получается, что президент собственноручно посадил Вас в камеру? – спросил Андрей.

– Война совсем расшатала ему нервы. Он вспылил, но, когда он успокоится, я уверен, он прикажет меня освободить и извинится…

Собачья преданность Мокрицина поражала. Хотя он прав, Эльдар Михайлович действительно был не в себе, когда обвинял его в саботаже. Теперь всё ясно.

«Не Мокрицин телепатически пленил президента, не он ударил по Зариандру и по мутантам термоядерными ракетами, не он стравливает два народа, не он приказал арестовать меня. Всё это сделал Ядреев. Подчинив президента, он не стал руководить страной от его имени, а передал правление Мокрицину. Этот манёвр отводил от него все подозрения. Его парапсихологический потенциал, судя по результатам анализов, достаточно высок, чтобы проводить подобного рода манипуляции. И он ближе всех из чиновников к оружию. Он легко мог запустить ракеты, обманув радары, создав иллюзорную траекторию, ведь всё оборудование находится в его распоряжении. За всё время Главного военного совета он не произнёс ни слова, хотя это был именно военный совет! Причина проста: он управлял президентом и удерживал незримый барьер, защищающий сознание Эльдара Михайловича от новых вторжений. Это отнимало огромное количество телепатической энергии и, скорее всего, очень мешало Ядрееву сосредотачиваться на чём-то ещё. Может быть, в этом и есть причина обыска в моей лаборатории. Ядреев, увидев мою силу на наблюдательной вышке, захотел заполучить её источник, «Психоделикс», захотел также увеличить свои телепатические способности, чтобы не бояться потерять контроль над президентом… Непонятно только одно: зачем Ядрееву понадобилась война, зачем он хочет истребить мутантов, какую цель он преследует?»

– Мстислав Альбертович, нам нужно немедленно выбираться отсюда, – сказал Андрей. – Я знаю, как остановить войну. Но нам нужно успеть сбежать до начала нового сражения.

– Что Вы такое несёте? – Мокрицин удивлённо посмотрел на него. – Побег – это преступление! Да и потом сражение уже началось…

– Началось?! – воскликнул Андрей испуганно. – Когда?

– Несколько часов назад, – ответил премьер-министр. – Ядреев перенёс наступление на более раннее время. Видимо, испугался, что Эльдар Михайлович поймёт, что моё предложение было более разумным и что следовало меня послушать.

«Ядреев действительно испугался, но не этого, – подумал Андрей. – Наверное, он очень ослаб после многомесячных беспрерывных телепатических нагрузок и решил быстрее закончить начатое дело… Теперь понятно, почему Артём не пытался меня найти. Он даже не знает, что я пропал (Ведь, как оказывается, даже премьер-министр Земной республики не ведал, где я нахожусь.), и к тому же его, наверняка, сразу же после рабочего дня отправили на сборы. Надо помочь Артёму. Мутанты не пощадят никого. В этот раз они будут готовы ко всему».

– Мстислав Альбертович, мы должны бежать. Это не будет преступлением, ведь мы попали сюда незаконным путём, – сказал Андрей.

– Я попал сюда незаконным путём, а не Вы, – поправил Мокрицин. – Да и зачем бежать? Не лучше ли отсидеться здесь?

– Люди гибнут, а Вы хотите отсидеться?!

– Никто не сможет остановить битву! И не надо мне читать моралей! И, вообще, каким образом Вы собираетесь сбежать?

Ответ на этот вопрос пришёл Андрею сразу после того, как он увидел влетающего в камеру Мокрицина.

– У Вас хороший парапсихологический потенциал, не так ли?

– Выше среднего, – гордо сказал премьер. – А что?

– Вы знаете, что стены этой камеры излучают антипарапсихологические лучи?

– Знаю.

– Как только человек попадает в камеру, эти лучи останавливают выработку гормонов эпифиза, отвечающих за парапсихологические способности. Но в крови здорового человека всегда находится небольшая доза этих гормонов. Именно она отвечает за моментальное срабатывание той или иной способности, пока в кровь выделяется новая порция гормонов для продолжения парапсихологических действий.

– И что? – спросил Мокрицин, явно сбитый с толку.

– А то, что этой гормональной нормы должно хватить на то, чтобы сбежать! – подытожил Андрей.

Мокрицин молчал, хлопая глазами. Он до сих пор не понимал, чего от него хочет Андрей.

– В Вашей крови сейчас достаточно гормонов, чтобы вырубить охранника и отпереть дверь снаружи, – пояснил свой вывод Андрей.

– То есть я могу пользоваться своими способностями внутри камеры? – уточнил премьер-министр.

– Да, можете! – обрадовался Андрей. «Наконец-то, дошло!»

– Вы уверены?

– Почти на сто процентов.

– Это же ужасно! Любой преступник может сбежать из наших камер заключения! Нужно проводить реформы!..

– Не любой преступник, а преступник с большим парапсихологическим потенциалом. Таких, я думаю, немного.

– А почему Вы тогда до сих пор не сбежали? Ваши способности намного сильнее моих.

– Да, но мой организм ещё не оправился после битвы с машинами мутантов. К тому же я прибыл в камеру без сознания и долгое время спал. Даже если к моменту, когда меня сюда притащили, в моей крови ещё что-то оставалось, то сейчас это всё разложилось под действием нейтрализующих гормонов и излучателей камеры. Поэтому Вы – наша единственная надежда.

– Я не стану убегать! – заявил Мокрицин. – За мной скоро придут. Что скажет Эльдар Михайлович, когда узнает, что я самовольно покинул место заключения? Нет, это преступление!

– Преступление – сидеть здесь и бездействовать! А если Вы до сих пор надеетесь на благоразумие президента, то боюсь, Вас ждёт разочарование. Он пребывает в телепатическом плену. Ядреев его поработил.

– Что за ахинея? – усмехнулся Мокрицин. – Какой ещё плен? То, чем Вас усыпили, наверное, ещё не выветрилось из Вашей головы…

– Вы же сами заметили странные перемены в поведении президента. А ещё Вы должны были заметить, что Ядреев значительно приблизился к аппарату, управляющему страной. Он бывает на всех съездах чиновников, даже на тех, которые бесконечно далеки от военных дел, не так ли? И президент уже очень давно не появлялся без сопровождения генерала. Я прав?

Ухмылка сползла с лица Мокрицина. В его глазах появилась мысль.

– Он определённо метит на Ваше место. – Продолжал Андрей. – А теперь подумайте сами, станет ли он выпускать на свободу своего прямого конкурента?.. Хотя нет, по-другому… Станет ли он оставлять в живых своего прямого конкурента?

Разумеется, последние слова Андрея были попыткой напугать Мокрицина. «Что может быть страшнее для политика, чем потеря власти и жизни? Ничего, если он, конечно, политик до мозга костей. А Мокрицин именно из таких».

Андрей добился своей цели. В глазах премьера мелькнул страх, сухие тонкие пальцы нервно затеребили галстук.

– Но Вы можете помешать Ядрееву. Для этого нужно выбраться из тюрьмы и освободить президента, за что он, конечно же, отблагодарит Вас и, может быть, даже присудит Вам орден!..

– Мне не нужны никакие ордена! Я освобожу президента и изобличу предателя, потому что того требует долг гражданина! – снова начал распаляться Мокрицин.

– Отлично! – Андрей просиял. – Теперь, пожалуйста, успокойтесь и сосредоточьтесь. Вам нужно оглушить охранника телепатической волной. Вы когда-нибудь это делали?

– Да, когда служил в армии.

– Хорошо. Тогда представьте себе охранника, который стоит за дверью, и отключайте его.

Мокрицин зажмурился и начал работать. По всему его телу было видно, как он старается. Даже капельки пота покрыли его лоб. Но эффекта всё не было: Андрей слышал, как за дверью туда-сюда ходит охранник, как пёс перед своей будкой. И только спустя минут десять, когда Андрей уже отчаялся, он услышал за дверью мягкий стук, словно мешок с песком упал на пол. Мокрицин тяжело вздохнул, утирая пот рукавом пиджака.

– Давненько я не практиковался в подобных делах, – пропыхтел он.

– Вы молодец! – похвалил Андрей. – А теперь представьте панель с кнопками справа от двери. Помните? Попытайтесь нажать большую красную кнопку.

– Вы издеваетесь? – возмутился Мокрицин. – Я сейчас в обморок упаду!

– Прошу Вас, быстрее. Скоро охранник очухается, а ещё быстрее его заметит кто-нибудь, проходящий мимо, и тогда Ваши старания будут напрасны!

– Ох-х-х-х! – выдохнул в последний раз Мокрицин и опять напрягся всем телом.

В этот раз получилось намного быстрее. Спустя пару минут дверь камеры, громко скрипнув («Услышат же!» – испугался Андрей.), распахнулась, и внутрь снова хлынул свет.

Андрей и Мокрицин выбежали из камеры и увидели лежащего на полу охранника. Втащив его в камеру, закрыв дверь и включив электрическое поле, они побежали прямо по коридору, который вёл к выходу из тюрьмы.