Текст книги "Иные"

Глава 6

«Нет» – выстрелом раздалось в голове.

Не вдаваясь в какие-либо подробности, Иной переместил взгляд в сторону стола, где остался мой недоеденный завтрак.

– Ты слабая, – констатировал он своим бесстрастным голосом. – Твоему организму требуется время, чтобы перестроиться. Сейчас ты не способна даже зачать.

Внутренности будто жгутом стянуло. Боже мой… Просто не верилось. Неужели это только начало?! Меня охватил ужас от одной только мысли, что придется еще раз пройти через… через то, что я испытала этой ночью.

– Я… я не понимаю, – проронила напряженными губами.

Праймер взглянул на меня так, словно это непонимание казалось ему крайне неуместным.

– Внутри тебя остался мой биологический материал, – выдал он, и мои щеки мгновенно загорелись от прилива крови. – Твое тело получило необходимый набор клеток для мутации. Считай – это вирус, которым тебе придется переболеть, чтобы стать сильнее.

От этих слов все мои мыслительные процессы замерли. Не знаю с чего, но у меня возникло чувство, будто этот важный мистер проявил снисхождение, объясняя мне прописную истину, которую я и так должна была знать. В любом случае, эта новость привела меня в полную растерянность! Страшное слово мутация и куча не самых приятных ассоциаций тут же оттеснили все прочие переживания на второй план.

– Я стану такой как… вы? – выдавила я из себя мысль, которая пульсом билась в голове.

Взгляд Праймера сосредоточился на моем лице, а потом почему-то скользнул к руке, в которой я сжимала флакон с мазью. Он нахмурился, словно каким-то образом разглядел то, что пряталось в моем кулаке.

Не задавая вопросов, Форд поддел мой локоть и схватил меня за руку. От неожиданности я раскрыла ладонь, а он увидел флакон.

– Это мазь, – тут же выдала я. – Чтобы… быстрее зажило.

Глаза-цунами лишь мельком взглянули на меня, прежде чем Праймер взял флакон и открыл его. Мне показалось, что лицо Иного на мгновение напряглось, но когда в воздухе распространился запах содержимого, он понял все, что ему нужно.

– Встань.

Я не сразу послушалась, настороженно глядя на Форда. А как только встала, он обмакнул свои пальцы в мазь и уверенно выхватил из моих рук халат, которым я прикрывалась.

– Что вы?..

Я и ахнуть не успела, как рука Праймера оказалась у меня между ног и вторглась в складочки. Второй рукой он держал мои плечи, не позволяя отстраниться.

Когда мужские пальцы начали проникать в меня, я вцепилась в крепкое предплечье Иного и рвано простонала. Он двигался плавно, будто точно зная, что делать, но легче не становилось: после вчерашней ночи кожа была особенно чувствительной…

Тихо всхлипнув, я подняла глаза к лицу Праймера и тут же застыла, встретившись с его взглядом.

– Можешь не волноваться, – сказал он небрежным тоном. – Ты не станешь такой, как мы. Все, что будет меняться, останется внутри тебя.

С этими словами Форд отстранился и вытащил из внутреннего кармана платок. Стыдливо отступив к кровати, я нервно обняла себя руками, недоумевая, зачем он так поступил. Словно я девчонка-несмышленыш, а он здесь единственный взрослый…

– Сколько в-времени понадобится для мутации? – выдавила я, плотно сжав бедра.

– Все зависит от организма, – терпеливо отозвался Праймер. – Может месяцы, а может и годы.

Я прикрыла глаза, с трудом набирая воздух в легкие. Все оказалось гораздо хуже, чем я ожидала.

– И все это время… я буду жить здесь?..

– Нет, – тут же раздался ответ. – Ты поселишься достаточно далеко, чтобы твой запах не мешал мне.

Я хмуро покосилась на Иного, подавив волну негодования. Почему-то у меня возникло стойкое ощущение, что меня ему навязали. И меньше всего Праймеру хотелось возиться с такой проблемой, как я.

Хотя… тем лучше! Чем дальше я от него буду, тем больше шансов, что он не тронет меня.

Вдохновившись этой мыслью, я осторожно спросила:

– Значит, вы отпустите меня домой?

О, Кристин… Нет, конечно, ни за что! Это было бы слишком просто.

Форд как-то странно посмотрел на меня, будто подтверждая правоту моего предположения.

– И где же твой дом, Кристин? – спросил он вдруг наводящим тоном.

Коварный вопрос. Ведь столько лет мы не проводили больше года на одном месте! Хотя, возможно, это был грамотный психологический ход, потому что я мгновенно нашла ответ… Мой дом всегда был там, где была моя мама. Только в последний год у меня появились друзья и учеба. Однако я не растерялась.

– Нэшвиль, – ответила я уверенно. – Там мой дом.

Несколько мгновений Праймер задумчиво испытывал меня взглядом, а затем серьезным тоном заявил:

– Я не ставлю перед собой цель отобрать твою свободу. Но ты не сможешь вернуться к прежней жизни. К тому же, пока в твоем организме происходят мутации, ты должна находиться под наблюдением. Ты приедешь в этот дом снова, когда придет время.

– Не смогу вернуться?.. – выдохнула я резко, пропустив мимо ушей все, что он сказал после. – Никогда?..

Меня начало трясти – впервые я начала задаваться самыми страшными вопросами.

– Но… тогда что будет после рождения ребенка? Что вы со мной сделаете?!

– Об этом еще рано говорить, – получила я жесткий ответ.

– Но как же так?! Вы же не можете оставить меня в неведении!..

Неожиданно Праймер сделал шаг вперед и, возвышаясь надо мной как скала, спокойно произнес:

– Твой организм непредсказуем. Мутация поможет, но как будет проходить развитие плода в утробе – неизвестно.

Форд не хотел этого говорить. Я сама его вынудила. Сухая констатация факта: на первом месте цель, а я… я лишь помеха для Праймера! Жалкое создание, недостойное его расы. Еще одно жестокое подтверждение моего незавидного положения в этом новом мире…

Когда Иной отступил, моя кожа покрылась мурашками, словно меня вывели из теплого помещения на холод. Он направился к двери, а я уставилась ему вслед.

– Зачем вы это делаете? – бросила в спину Форда. – Вы ведь не хотите, я… я вижу.

Он медленно обернулся, и у меня ладони вспотели от волнения.

– Тебе только кажется, что ты видишь, – отозвался Праймер низким голосом. – На самом деле ты слепа. Никто из нас не делает выбор.

С этими словами он покинул комнату, а я с тяжелым сердцем осталась наедине с собой.

Никто из нас не делает выбор… На кону не судьбы, а выживание. Естественный отбор.

Ровно через минуту в комнату вернулась Рут, но я остановила ее на пороге, сказав, что оденусь сама. Она не стала возражать и только лаконично сообщила, что будет ждать за дверью.

У меня возникло чувство, что я что-то упустила. Ощущение неудовлетворенности собой, словно я не справилась с важным заданием и потратила последние минуты пребывания в этом доме впустую. Говорила не то, что следовало, когда появилась возможность остаться наедине с Праймером, а теперь… теперь впереди лишь неизвестность.

Когда я наконец оделась и подошла к двери, она тут же открылась, словно по ту сторону кто-то услышал мои шаги. Я столкнулась с оценивающим взглядом прислужницы, для которой, по всей видимости, мой внешний вид имел большое значение. Удовлетворившись увиденным, Рут любезно проводила меня по лабиринтам дома к парадному входу и подала накидку, в которой я приехала вчера.

– Всего доброго, – сдержанно попрощалась она, когда дверь открылась, впуская в холл свежий прохладный воздух.

– Спасибо, Рут, – искренне произнесла я и, стараясь игнорировать саднящую боль между ног, ровной походкой вышла на улицу, где меня уже ждали.

Двое мужчин, лица которых я не запомнила в прошлый раз, усадили меня в глайдеркар, и вскоре дом Праймера остался далеко позади.

Всю дорогу я находилась в какой-то прострации. Или, скорее, в состоянии осознанного равнодушия ко всему происходящему. Как будто я проиграла, и терять больше нечего. Мне было все равно куда меня везут, что меня ждет и через какое испытание придется пройти на этот раз… Все вмиг потеряло смысл.

Когда машина замедлила ход и въехала на парковку одного из скайтауэров – этих элитных великанов, где жилье себе могут позволить лишь обеспеченные люди, мой потухший взгляд оживился любопытством. Наверное, потому что в моем представлении место, находящееся достаточно далеко от Праймера, должно быть значительно скромнее. Я полагала, что меня поселят в каком-нибудь общем поселении или закрытом секторе, где живут такие, как я, до окончания мутации.

На нужный этаж мы за несколько секунд доехали на цилиндрическом мульти-лифте. К счастью, квартира располагалась не в самом верхнем ярусе. Моему взору предстал просторный зал, где из панорамных окон открывался потрясающий вид на город. У меня даже коленки затряслись, так дух захватило от ощущения высоты… Что-что, а такие переживания для меня были в новинку.

Однако суровая охрана не собиралась терять время на мои любования и сразу двинулась к ближайшему проходу. Следуя по однотипным коридорам с хромированными указателями, мы несколько раз свернули, прежде чем остановились на нужной площадке с рядом квартир.

На массивных дверях из неизвестного мне материала вместо цифр были выгравированы штрихкоды. Люди Праймера целенаправленно подвели меня к самой крайней, и один из них разблокировал замок голограммой, которая вышла из портативного устройства и совпала со штрихкодом.

– Входите мисс, – услышала я, как только двери разъехались в стороны.

Оценив беглым взглядом обстановку помещения, которое показалось в проеме, я шагнула в просторную прихожую и неловко оглянулась на мужчин. Они остались стоять на площадке.

– Располагайтесь, мисс Ривер. Скоро к вам придут.

И все. Двери закрылись, наглухо запирая меня в незнакомом месте. Вот так. Фешенебельная квартира, предназначенная для комфортного проживания, оказалась тюрьмой.

В первые минуты волнение, переходящее в панику, пригвоздило меня к полу. Я застыла посреди незнакомой квартиры, похожей на музей интерьеров прошлых столетий, где страшно к чему-либо прикасаться. Глянцевый паркет на полу, мягкая мебель с плавными изгибами, большие квадратные окна в обрамлении тяжелых штор, даже картины на стенах вызывали трепет…

Все же, я решила осмотреться.

Квартира, отделанная целиком и полностью в классическом стиле, оказалась просто огромной! Большая кухня, просторный коридор, зал с настоящим камином, тренажерная комната и еще несколько комнат разного назначения. Здесь была даже библиотека! В таком месте заблудиться проще простого.

Пока я бродила по незнакомым апартаментам, меня охватило смятение. Хотя здесь было гораздо уютнее, чем в особняке Праймера, я не могла поверить, что мне предстоит провести здесь долгие годы… Невольно провела параллель с глянцевым кукольным домиком, отчего все впечатление и вовсе испортилось.

Всего лишь красивая клетка.

Незаслуженная роскошь, нецелесообразные затраты на меня одну…

В какой-то момент я набрела на спальню и вздрогнула от неожиданности, увидев у окна женскую фигуру. Сердце подскочило к горлу, а по телу прошла волна дрожи. Я застыла на пороге, как замороженная, с трудом осознавая, что все это время была здесь не одна. Когда же оторопь прошла, я прерывисто выдохнула и прикрыла глаза.

Господи, этого не может быть… Я с трудом подстраивалась под реальность, которая менялась со скоростью света!

Услышав мой вздох, мама сразу обернулась, но не спешила отходить от окна. Просто смотрела на меня с вселенской печалью в глазах. Да и я не кинулась к ней в объятия… Замерла, будто тело враз налилось свинцом. Внутри меня боролись противоречивые чувства, которые требовали немедленного разрешения мучивших меня вопросов.

Переступив порог комнаты, и не отводя глаз от матери, я подошла к кровати, устланной золотистым покрывалом, и опустилась на край. Уставилась в пространство пустым взглядом, а мама в какой-то момент приблизилась ко мне и присела рядом.

Некоторое время мы сидели в тишине, но царапающие мысли внутри меня уже достигли пика, и я нарушила молчание.

– Почему ты мне не сказала? – спросила подавленно. – Почему молчала столько лет?

Мама опустила голову и нервно сжала пальцы.

– Чтобы обречь тебя на такое испытание?! – отозвалась она напряженным голосом. – Чтобы ты прошла через то же, что и я? Все эти годы мучилась от постоянного страха и ощущения преследования?! Я и пила как лошадь, чтобы хоть как-то их заглушить …

Я опустила взгляд и закусила щеку от нахлынувшего щемящего чувства, пронзившего сердце. Черт… Как же все непросто.

– Послушай. Я не прошу тебя простить меня, Кристин, но нам придется адаптироваться, чтобы выжить! Если Праймер пошел на то, чтобы освободить меня, значит, ты справилась и пробудила в нем интерес! Возможно… возможно, ты можешь рассчитывать на снисхождение и после рождения ребенка.

Я сглотнула горькую слюну и внутренне содрогнулась. Всеми силами я отгоняла чувство, которое пробудило во мне осознание его помощи. Самое страшное сейчас для меня – это пойти на поводу у своих заблуждений и пустых надежд! Праймер сделал это не потому, что его тронули мои слова, и он решил сжалиться, а чтобы мать могла стать моей наставницей.

Он – враг. Только так, а не иначе.

Мой взгляд вдруг стал напряженным и сосредоточенно прошелся по комнате. Не сказав ни слова, я поднялась с кровати и покинула спальню, оставив маму в колючей тишине. Целенаправленно проходя комнату за комнатой, я, наконец, отыскала гостиную. Там, на камине, я увидела то, что искала: бумажную тетрадь и графитовый карандаш.

Когда вернулась в спальню, мама, сидевшая на том же месте, с недоумением взглянула на меня. Наверное, она решила, что я не желаю разговаривать. Уверенным шагом приблизившись к кровати, я села рядом с ней, открыла тетрадь и дрожащей от волнения рукой вывела:

Не будет никакого ребенка.

Мама нахмурилась и подняла на меня настороженный взгляд, а я тут же написала следующую фразу:

Я не собираюсь выполнять требования этих мутантов!

Она выпрямилась и украдкой оглядела потолок. Затем с бесстрастным выражением лица выхватила тетрадь из моих рук.

Что ты задумала?

Хотя вопрос не был произнесен вслух, я уловила предостерегающий тон.

Бежать.

Некоторое время мама медлила, а затем все же начала выводить буквы:

Эти мысли от отчаяния, дочь. Будь осторожна! Нам не удастся далеко уйти… Тебя казнят! О чем ты думаешь?! Даже этой перепиской ты ставишь себя под угрозу!

Когда я прочла ее ответ, в моих глазах закипело упрямство.

Мне плевать! Нам нужно как можно скорее уходить… Пока он не пришел за мной! Ты должна мне помочь!

Я снова сунула тетрадь маме, а она с такой грустью посмотрела на меня, что сердце отозвалось гулким ударом. Затем мама ласково погладила меня по волосам и только потом написала ответ:

Ничего не выйдет. Я не стану помогать тебе убивать себя.

Написав эти слова, она нежно поцеловала меня в лоб и отдала тетрадь. А я начала стремительно погружаться в пропасть отчаяния, устремив в нее глаза полные слез.

В какой-то момент, резко всхлипнув, я нещадно выдрала исписанный лист и разорвала его на мелкие кусочки. Долго держала их в ладонях, глядя в пространство, затем поднялась и направилась в гостиную к камину. Бросила на топливные поленья смятые клочки бумаги и закрыла заслонку.

Огонь разгорелся за секунду и пожрал доказательства нашего заговора. А я уселась на пол и до самой темноты смотрела на пламя, невольно сравнивая его с беспощадной силой, которая точно так же уничтожила мою прежнюю жизнь.

* * *

Капельки дождя скатывались по стеклу, собирались в дорожки и каждый раз неизбежно срывались с высоты в бездну. Сидя на подоконнике, я водила пальцем по холодной поверхности, задумчиво повторяя прозрачную линию и пытаясь угадать, с какой капелькой соединится дорожка на этот раз и в какую сторону повернет. Могла часами сидеть так и наблюдать за узорами дождя как за самым завораживающим зрелищем. Это стало моим любимым занятием…

Ко всему привыкаешь.

Вот и я, вопреки своим первоначальным порывам, постепенно привыкла к месту, в котором находилась уже почти месяц. Притерпелась к своей комфортной клетке. И с каждым днем, уголек за угольком, внутри меня неизбежно гасла надежда… Нам не выбраться. Если в первую неделю я только и горела этой мыслью, то сейчас она казалась мне смешной!

Мой взгляд невольно упал на безымянный палец левой руки, где красовалась белая полоска тонкого кольца. Символичное и жуткое напоминание о моем истинном положении. За последние недели мне пришлось волей-неволей многое узнать… Например о том, что из-за этих колец таких, как я, называют белыми невестами. Цвет выбран не случайно: он означает непорочность, чистоту и потому присутствует в каждой детали нашей одежды.

Я бы, конечно, выбрала менее порхающее обозначение для таких, как я. Нас видно издалека, о нашем предназначении знают все, и по той же причине каждая из нас как на ладони, так что… скорее, мы похожи на белых ворон в курятнике! Да и кольцо это – не безобидная символическая побрякушка. Оно имеет вполне конкретное практическое назначение.

На самом деле это мой ошейник, живой маячок, наручники, которые не снять. Сплав из редкого металла реагировал на тепло и при соприкосновении с кожей намертво срастался с ней. Нет, Праймер не обманывал, когда говорил о том, что не собирается лишать меня свободы. Я могла свободно передвигаться по району, в котором располагался скайтауэр. Никакая охрана не следовала за мной по пятам, да и наблюдения в доме я не заметила, но все же… Я не чувствовала себя свободной, потому что постоянно находилась под куполом.

В первый же день, как и было обещано, к нам пришли. Сухопарый седой мужчина с чопорным выражением лица, похожий на управляющего дома или дворецкого, поведал нам с мамой обо всех функциях нашего нового дома и снисходительно ознакомил с распорядком дня, которого мы должны придерживаться.

Четыре часа.

Я могла проводить вне дома не более четырех часов в сутки. В это время входило посещение доктора, который тщательно обследовал меня каждый день: проверял кожные покровы, температуру, анализировал реакции, слушал сердечный ритм, ответ нервных окончаний, а раз в неделю брал у меня капельку крови, чтобы отслеживать динамику изменений в организме. Все это занимало целый час! Остальное время я могла погулять в парке или полакомиться сладким в ближайшем пабе. Средства на развлечения и еду можно снимать со счета, который пополнялся каждую неделю до определенного лимита, который мы так ни разу и не исчерпали.

Мистер, Копмэн, метрдотель, так же рассказал что будет, если не вернуться домой вовремя. Действовала целая система наказаний. Время возвращения отслеживал таймер – датчик слежения, встроенный в программу обслуживания дома. Как только кольцо попадало в зону апартаментов, таймер переключался на зеленый – безопасный режим. Если же я не успевала прийти домой вовремя, начинался отсчет запасной минуты, а затем активировался красный режим тревоги.

Меня находили за считанные минуты и возвращали в апартаменты только после получения подробных объяснений о причине задержки.

Если опаздываешь впервые, свободное время урезали на час на неделю. Опоздаешь еще раз – только два часа каждый день в течение двух недель. Больше я не опаздывала. Этого наказания мне хватило, чтобы осознать, что стоит соблюдать осторожность…

– Кристин, – услышала я мягкий голос мамы и тут же отвлеклась от своего любимого занятия. – Пора ехать.

Она не носила кольца, но следовала тем же правилам и должна была везде сопровождать меня. Мы обе одинаково ценили эти оставшиеся два часа вне дома.

Похоже, из мамы сделали прислужницу. Она готовила, брала продукты в одном и том же маркете, убирала квартиру, заботилась о моем распорядке дня и вела себя крайне тихо. Возможно, только на таких условиях ей дали второй шанс… Или же Праймер посчитал, что никто лучше родной матери не справиться с этой задачей. В любом случае, мы никогда не обсуждали эту тему. Мама изменилась так же, как и я. Если мы и общались, то только по делу.

В центр обследования меня отвозили на респектабельной машине. Десять минут в пути, около часа там и возвращение домой. В центре я нередко сталкивалась с девушками, которые носили такие же белые кольца. Всех сопровождали прислужницы или матери. Мы часто общались взглядами, но вслух произносили лишь пару ничего не значащих фраз. Каждая из нас несла свое бремя молча. Но эти ценные мгновения были для меня как глоток свежего воздуха. Ведь только мы по-настоящему понимали друг друга. Появлялось спасительное ощущение, что не только тебе приходится справляться с навалившимся испытанием.

Прием у доктора начался как обычно. Лысый мужчина с темными густыми бровями без устали задавал мне привычные вопросы, которые я уже вызубрила наизусть. Самое скучное время и пустая трата драгоценных минут.

– Когда у вас должны начаться месячные? – прозвучал вдруг вопрос, который мне еще ни разу не задавали.

Взглянув на доктора, я на секунду задумалась и неуверенно отозвалась:

– В середине месяца.

– На этой неделе, – заметил он резонно.

Я кивнула, почему-то насторожившись от слов доктора. Да и выглядел он слишком оживленным, вдруг засуетился…

– Что-то не так? – спросила я осторожно.

Однако мистер Тард проигнорировал мой вопрос. Он увлеченно изучал неоновый экран, передающий картинку с микроскопа.

Черт… Не нравится мне это.

– Да, – произнес он вдруг себе под нос. – Напротив, Кристин, все очень даже хорошо!

Обернувшись ко мне, доктор принялся с энтузиазмом рассказывать о причине своего воодушевления.

– Анализ крови подтвердил наличие новых процессов. Мутация происходит настолько быстро, что ваш организм успел перестроиться и готов к обновлению на всех уровнях! В том числе к выведению мертвой яйцеклетки.

– Я не понимаю…

– На этой неделе у вас пойдут месячные, – констатировал он довольным тоном. – Хотя после начала мутации у подчиненного вектора настолько сбивается цикл, что задержка может продлиться до нескольких месяцев. Мне еще не доводилось наблюдать такого положительного взаимодействия за все время работы, – недоверчиво покачал головой доктор, пялясь в записи на экране. – Вам следует быть особенно внимательной, мисс Ривер. В случае появления любых необычных ощущений немедленно свяжитесь со мной!

– Значит… мутация может завершиться раньше? – резонировал мой упавший голос на фоне его неестественного восторга.

– Именно, Кристин!

Я не разделяла его радости. С трудом набрала в легкие воздуха и постаралась переварить эту новость. Как же так? Как такое возможно?! Я же по всем законам природы должна быть в отстающих, но не тут-то было!

Меня начало потряхивать от ощущения собственного бессилия перед происходящим. Слишком быстро…

Испуганная и замкнувшаяся в себе, я вылетела из кабинета. Молча прошла мимо мамы к выходу и продолжала хранить молчание весь обратный путь. Успокаивала только слабая надежда, что врач, возможно, ошибается, и процесс не окажется таким быстрым и предсказуемым!

Черт бы все побрал… Мутацию эту их и размножение Праймеров!

Внутри меня все бунтовало и в тоже время сжималось от страха. Он ни разу не наведался в апартаменты, куда засунул свой инкубатор, даже в этом районе, скорее всего, не появлялся! Зато постоянно приходил по ночам… в мои сны. Всегда по-разному, всегда без стука. Даже если я не видела Форда, я чувствовала в темноте подсознания его грозное присутствие, его энергию. Слышала, как он вдыхает мой запах, ощущала тепло на коже, от которого тонкими нитями расходилась волна статического напряжения. Он словно питался моими эмоциями. Или я питалась им…

У нас остался час, и мы решили погулять парке. Точнее мне было плевать, я просто шла туда, куда меня вела мама. В какой-то момент мы присели на красивую скамью под деревьями, которые в таком изобилии можно было увидеть только здесь, и она осторожно спросила, что произошло в кабинете.

Я долго молчала, но мама терпеливо ждала. Она знала – я слабая и не справлюсь в гордом одиночестве со всеми проблемами. Я, как черепаха, пряталась в панцирь, уходила в себя. Но мне нужна была поддержка. Я нуждалась в помощи.

Я рассказала ей все, что узнала… Однако маме нечем было меня успокоить, и мы обе замкнулись в себе. Один Бог знает, чего стоило ей держаться все это время. Мы были связаны по рукам и ногам.

Час пролетел до обидного быстро. Пришло время возвращаться домой. С тихим «идем» мама поднялась со скамьи. Пребывая в своих мыслях, она даже не сразу поняла, что я не следую за ней. Только пройдя несколько шагов по аллее, обернулась и застала меня в том же положении.

– Кристин, – позвала она, слегка нахмурившись.

Я сосредоточила взгляд на родном лице, но даже не попыталась встать.

– Пора идти, мы можем опоздать, – напомнила мама.

И снова это не возымело никакого эффекта. Я лишь плотнее укуталась в накидку и устремила взгляд на лужайку, где вовсю прорастала пригретая солнцем зеленая трава.

– Кристин, не делай глупостей! Это не выход, ты же понимаешь, – мама подошла ко мне и принялась старательно отговаривать от бунта.

А я смотрела на лужайку и стойко игнорировала панику, которая исходила от родного человека. Тело подрагивало от нервного озноба, пальцы онемели, а перед моим внутренним взором застыли цифры таймера.

Минута пошла…

59

58…

– Да что ж ты творишь, – беспомощно выдохнула мама, озираясь по сторонам.

Она кинулась ко мне и, присев на корточки, взяла меня за руки, спешно меняя тактику.

– Ну что ты, милая? – беспокойно спросила мама, заглядывая в мои глаза, где уже блестели слезы. – Не теряй надежды, нельзя сдаваться!..

35

34…

– Боже, Кристин, не силком же мне тебя тащить!.. – мама запнулась и уткнулась лбом в мои колени. – Мне очень жаль…И очень больно от того, что я не могу ничего сделать.

18

17…

Я сделала прерывистый вдох и приподняла руками мамино лицо.

– Ты ни в чем не виновата, – искренне произнесла я дрогнувшим голосом. – И я не сдаюсь, мам. Прости я… Все что мне осталось, это бороться.

Она смотрела на меня с непониманием, осуждая мой эгоистичный поступок, но потом что-то увидела в моих глазах. Это и остановило маму. Избавило меня от напрасной траты времени на пререкания и споры.

Оставалось только ждать. Ждать в этом красивом месте, где нас никто не защитит, когда придут стражи.

2

1

0 – Красный режим.