Текст книги "К черту любовь!"

Барбара

– Закрой глаза! – сказала Викки, когда мы вышли из такси где-то после полудня.

После нашего провального завтрака мы поехали домой, где я переоделась в слегка вышедший из моды желтый твидовый костюм, состоящий из узкой юбки, жакета длиной в три четверти и зеленой хлопковой безрукавки.

Когда и это не помогло, Викки быстро позвонила и сообщила, что у нее для меня сюрприз. Через несколько минут она уже тянула меня куда-то по тротуару, прося не открывать глаза. Что, надо признаться, довольно проблематично для девушки, идущей на высоких каблуках по оживленной улице Манхэттена.

Я не представляла, что именно она могла показать мне – вероятно, что-то на витрине одного из расположенных здесь магазинчиков. Что бы это ни было, вряд ли оно могло поднять мое настроение, но Викки так старалась для моего блага все это время, что я разрешала ей тянуть меня куда угодно.

Не говорите ей, но я исподтишка подглядывала, пока мы шли. Я чуть не упала в обморок, когда увидела в трех футах от себя президента Джона Ф. Кеннеди, улыбающегося мне, однако потом сообразила, что это лишь его фотография, стоящая рядом с постером обложки книги «Рассказы о мужестве».[10]10
  «Рассказы о мужестве» – известная книга президента Джона Ф. Кеннеди, содержащая серию кратких историй о поступках политических деятелей – членов Конгресса, требовавших от них мужества в принятии непопулярных решений. Выражение вошло в политический лексикон США именно в значении «принятие непопулярных решений, требующих определенной смелости».


[Закрыть]

Тут вдруг меня осенило… Ведь Морис показывал мне макет обложки моей книги… И потом эта фотосессия…

Может быть, это?.. Тогда я проведу ночь с Дж. Ф. К. на одной витрине магазинчика «Скрибнерс»![11]11
  «Скрибнерс» – знаменитый книжный магазин в Нью-Йорке, на Пятой авеню, принадлежащий издательству «Чарлз Скрибнерс санз», основанному в 1846 году.


[Закрыть]

Однако мы не остановились у витрины; Викки тащила меня вглубь, все дальше и дальше, сквозь лабиринт нескончаемых проходов между бесчисленными книжными полками.

Мое любопытство было задето за живое!

Наконец она отпустила мою руку. Я задержала дыхание.

– Открывай глаза! – воскликнула Викки. – Ну, открывай же!

Я выполнила просьбу и огляделась.

Мы стояли в самом дальнем углу книжного магазинчика, около туалетов, и были единственными потенциальными покупателями в этой секции.

Я не видела ни постера обложки моей книги, ни своего фото в полный рост в розовом облегающем костюме.

Мы были так далеко от входа в магазин, что я даже не видела президента, стоящего на витрине.

Я взглянула на Викки с недоумением. Кажется, она сказала: сюрприз?

Викки широко улыбнулась и указала на полку рядом с огнетушителем. Маленькими черными буквами на ней было написано: «Культорологические науки».

Я нахмурилась и в растерянности покачала головой.

Она постучала пальцем по одной из книг.

Обратите внимание: я сказала «одной из книг». Потому что на самом деле она была здесь в одном-единственном жалком экземпляре.

Наклонив голову чуть-чуть вбок, я смогла прочитать название на корешке – «К черту любовь».

– Вуаля! – воскликнула Викки, как мне показалось, с мнимым воодушевлением. – Это твоя книга! В продаже! В книжном магазине «Скрибнерс» на Пятой авеню!

Бедная Викки. Она работала не покладая рук над этим проектом, боролась изо всех сил, подвергала риску свою карьеру, идя против всех и вся в этом гадюшнике под названием «Баннер-хаус». И теперь ей приходится играть роль восторженного фаната проигравшей команды… и все ради меня.

Однако это было уже слишком. Я опять впала в уныние. Вряд ли сюда вообще кто-либо заходит, если только не для того, чтобы пройти в туалет или потушить пожар.

Борясь с грозящими хлынуть слезами, я вытянула руку и с нежностью погладила корешок моей одиноко стоящей книги.

– Одна? – тихо спросила я. – Всего одна? Столько проделанной работы… ради одной книги? – В горле у меня застрял ком. – Если кто-то ее купит, получится, что ее никогда и не существовало.

– Нет, нет! – с горячностью возразила Викки.

Я с надеждой взглянула на нее.

– В «Даблдей»[12]12
  «Даблдей» – сеть крупных книжных магазинов, принадлежащих одноименной издательской компании. Один из самых популярных находится на Пятой авеню в Нью-Йорке.


[Закрыть] продается еще одна.

Думаю, она сама поняла, как жалко это звучит. Глубоко вздохнув, Викки обняла меня за талию, и мы в обнимку вышли из магазина, прижимая к бокам сумочки.

– До свидания, мистер президент, – помахала я рукой двойнику Дж. Ф. К. на витрине.

Мы шли по Бродвею и Пятидесятой улице, не замечая красоты солнечного дня. По крайней мере, я не замечала. А Викки тем временем планировала наш следующий шаг.

– Барбара, я знаю, ты думаешь, что это полный провал. Но поверь, это еще не конец. Я что-нибудь придумаю.

Она остановилась и посмотрела наверх, прижав палец к подбородку, будто бы собиралась придумать что-то прямо на ходу.

Потом я поняла, что она не просто думала над чем-то – она читала. Читала что-то над нашими головами.

Я подняла глаза. Это была надпись над знаменитым театром Эда Салливана:[13]13
  Шоу Эда Салливана вошло в историю как уникальный пример того, как может такой профессионал своего дела, как Эд Салливан, сделать из ничего не значащей постановки настоящее музыкальное варьете, одинаково нравящееся людям с самыми разными музыкальными пристрастиями.


[Закрыть] «Поистине фантастическое шоу в это воскресенье. Не пропустите».

– Вот если бы мы могли протолкнуть твою книгу в шоу Эда Салливана, – мечтательно протянула Викки.

– Да уж, – тоскливо отозвалась я. Шоу-варьете Эда Салливана было моей любимой телевизионной программой. Никогда нельзя было догадаться, кого он пригласит в свою следующую передачу. Акробаты из Китая. Человек, метающий диски. Джуди Гарленд, Фрэнк Синатра и Дин Мартин. Однажды я даже видела живого Элвиса, хоть и только до пояса.[14]14
  Будучи приглашен на шоу Эда Салливана, Элвис Пресли исполнил свое знаменитое «вращение» бедрами, приведшее подростковую аудиторию в восторг. Однако это вынудило Эда Салливана запретить снимать Пресли ниже пояса во время следующей передачи.


[Закрыть]

Певцы, акробаты, трюки с собаками, кукольный театр. Но книгу я там никогда не видела.

– Как именно ты собираешься протолкнуть книгу на шоу Эда Салливана? – поинтересовалась я у Викки.

В ответ она загадочно улыбнулась, и в мозгу у нее лихорадочно завертелись колесики. После того как ей удалось выжить в гадюшнике «Баннер-хаус», ей уже никто не был страшен.

Барбара

Я не верила своим глазам! Викки и я стояли за кулисами в театре Эда Салливана! Было так необычно смотреть шоу вживую, стоя на подмостках, а не дома, по обычному черно-белому телевизору! На сцене выступала группа медведей-акробатов, метающих тарелки. Прыгающие мишки то и дело наступали на подол моего вечернего платья.

Но мне было все равно.

– Викки, ты гений, – возбужденно прошептала я. – До сих пор не могу поверить, что ты упросила саму Джуди Гарленд спеть песню, посвященную моей книге, на шоу Эда Салливана!

– Да уж, это ли не предел мечтаний! – отозвалась Викки.

– Ведь ее даже не было в программе, – не отставала я от Викки. – Как тебе удалось протолкнуть ее в сегодняшнее шоу?

– Нам просто крупно повезло, – поделилась со мной Викки. – «Поющая монахиня»[15]15
  «Поющая монахиня» – знаменитая монахиня-доминиканка, которая прославилась своим пением под гитару и даже издала собственный альбом. Выступала под сценическим псевдонимом «Сестра улыбка» («Soeur Sourire»). По фактам из ее биографии был снят фильм «Поющая монахиня» с Дэбби Рейнольдс в главной роли.


[Закрыть] упала с мотороллера на мосту Трайборо по дороге сюда. – Она подняла глаза вверх и подмигнула. – Похоже, кто-то, сидящий там, благоволит ко мне!

Продюсер шоу призвал всех к тишине. Мы возвращались в эфир после рекламы. Затаив дыхание, мы ждали вступительного слова Эда Салливана.

– Дамы и господа, сегодня вечером вас ждет большой сюрприз, – объявил Эд. – Для того чтобы ознаменовать выход книги «К черту любовь» по всей территории Соединенных Штатов, мы пригласили особо почетную гостью нашего шоу, которая споет песню с тем же названием. Встречайте… Джуди Гарленд![16]16
  Джуди Гарленд – американская певица и актриса. В 1939 году сыграла Дороти в фильме-сказке «Волшебнике страны Оз», что принесло ей славу и знаменитость (получила «Оскара» за лучшее исполнение женской роли). Песня «К черту любовь» («Down with love») являлась одной из наиболее популярных в ее обширном репертуаре. Дочь Джуди Гарленд, Лайза Минелли, пошла по стопам своей звездной матери.


[Закрыть]

Мы с Викки завизжали – потихонечку, конечно. Мистер Салливан часто делал замечания тинейджерам, которые визжали при выходе своих фанатов на сцену, и грозил остановить шоу, если они не прекратят.

Мы скрестили пальцы за спиной на удачу.

На сцену вышла блистательная Джуди Гарленд. Не могу поверить, она стояла в нескольких шагах от меня, на фоне декораций из свисающих розовых стрелочек и большего постера с обложкой моей книги!

Я подпевала в такт веселенькой мелодии, пока Джуди призывала женщин всего мира покончить с романтическими бреднями и прочей любовной чепухой. Я все еще не могла привыкнуть к мысли о том, что сама Дороти из фильма «Волшебник страны Оз» исполняет песню, посвященную моей книге!

Когда Джуди закончила, то послала нам воздушный поцелуй. Мы с Викки прыгали от счастья как сумасшедшие и бешено аплодировали.

Шоу Эда Салливана транслируется по всей Америке, а также в некоторых странах за рубежом.

Повлияет ли сегодняшний вечер на рост продаж моей книги?

* * *

Ответ на этот вопрос не заставил себя долго ждать. На следующий день мы с Викки узнали, что как только Джуди поклонилась и исчезла со сцены, зажглась первая лампочка на коммутаторе радиотрансляционной сети. Женщины по всей Америке бросили подавать на стол воскресный ужин и стали звонить на телевидение, чтобы выяснить, где можно купить мою книгу.

К концу недели я уже поднялась на вершину списка бестселлеров, публикуемом в газете «Нью-Йоркская хроника», – под первым номером «К черту любовь» Барбары Новак.

Мы с Викки откупорили бутылку шампанского, чтобы отпраздновать победу. С витрины книжного магазина «Скрибнерс» сняли бедного картонного Дж. Ф. К. и заменили его новой фотографией… МОЕЙ!

В сногсшибательном розовом костюме.

Наконец-то все начало вставать на свои места.

Теперь ты будешь вынужден обратить на меня внимание, Кэтчер Блок!

Кэтчер

Черт подери!

Простите за грубость (хотя, возможно, Викки позже проведет цензуру и вырежет это).

Однако я не смог бы подобрать другого слова, чтобы выразить то, что чувствовал в тот момент.

Мы с Питером сидели в парикмахерской. Обычно новая стрижка повышает мне настроение и придает уверенности в себе.

Однако сегодня ни стрижка, ни чистка ботинок не могли развеять мои мрачные мысли.

Ни даже популярный журнал «Придурок», который я держал в руках. На одной из его страниц был изображен Альфред Ньюман[17]17
  Альфред Ньюман – персонаж популярного американского журнала «Придурок». В пору своего расцвета (конец 50-х—начало 60-х годов) журнал, публикуя массу глуповатых комиксов, ориентировал свою деятельность на пропагандирование самодостаточности мира подростка. Одним из самых знаменитых его лозунгов был: «А мне по фигу!» («What, me worry!»).


[Закрыть] в парике из белокурых волос и в розовом костюме, выглядывающий из-за постера обложки книги «К черту любовь», на которой поверх стрелы было написано крупными буквами: «А мне по фигу!»

Повсюду куда бы ни упал мой взгляд, я видел фотографии Барбары Новак, улыбающейся мне с видом торжествующей фурии. И знаете, что было хуже всего? Она оказалась весьма привлекательной особой.

– Ты говорил, что она старая дева! – обвинил я Питера.

– Я никогда в жизни не произносил фразы «старая дева»! – парировал он.

Тогда почему он так странно посмотрел на меня в этот момент? Почему вдруг спрятался за страницами «Уолл-стрит джорнал»?

– Ну хорошо, только однажды, когда сказал матери, что называть сына старой девой не совсем верно с точки зрения здравого смысла.

Да уж, тоже мне признание. Внутри меня все кипело.

– Ты говорил, что она брюнетка! – упрекнул я его.

– Нет, не говорил!

«Похоже, он настроен все отрицать, – подумал я. – Или все это я сам придумал?»

– По крайней мере, по голосу в телефонной трубке было не похоже, что она блондинка, – сказал я, словно в оправдание самому себе.

Потом вдруг меня озарило.

– Ты все еще хочешь встретиться с этой Викки?

«Уолл-стрит джорнал» упал на пол. Питер широко раскрыл глаза.

– Конечно хочу! Думаешь, я хочу умереть «старой девой»?

– Позвони ей, – сказал я ему. – Позвони и скажи, что мы поместим фото Барбары Новак на обложке.

– О, Кэтч! Ты самый лучший друг, которого только…

– Просто позвони, – прервал его я. Нет нужды выслушивать благодарности.

У меня свои причины встретиться с Барбарой Новак.

Барбара

На следующее утро Теодор Баннер пригласил нас с Викки к себе в кабинет. Публикация книги «К черту любовь» стала знаменательным событием в истории издательства «Баннер-хаус», поэтому он хотел сфотографироваться с нами для архива.

Баннер был так доволен, что даже произнес по этому поводу маленькую речь:

– Никогда прежде за всю историю существования прессы со времен изобретения печатного станка Иоганном Гутенбергом, что позволило нам получить доступ к тиражированию мыслей и суждений величайших людей и навсегда изменило судьбу человечества, так вот, никогда прежде ни одна книга не трогала большего количества душ и умов! Это должно напомнить нам сегодня о благородной цели, во имя достижения которой мы все не покладая рук трудимся на издательском поприще – объеме продаж!

Закончив, мистер Баннер стал попеременно обнимать то Викки, то меня – уж не знаю, какое именно отношение это имело к увеличению продаж, – после чего предложил тост.

– За лучшего автора «Баннер-хауса» и за лучшего редактора «Баннер-хауса»!

Все промолчали.

Я взглянула на собравшихся. Викки и я были единственными женщинами в кабинете. Мы выделялись на фоне темных костюмов как две тропические птицы.

Теодор Баннер бросил сердитый взгляд на своих подчиненных.

– Скажите чин-чин, господа!

Это прозвучало как приказ, а не просьба.

– Чин-чин! – вяло отозвались Е. Г., С. Б., С. В., Дж. Б., Дж. Р. и Р. Дж. с места, где все они сгрудились в кучку с кислыми лицами, позируя фотографу.

Я еле удержалась от смеха. У них был такой вид, будто они сейчас начнут кидаться бумажными скрепками.

Однако Викки сияла. И вполне заслуженно. Она сотворила настоящее чудо.

– Еще одну минуточку! Не двигайтесь! – сказал фотограф.

Мистер Баннер сорвал со стены гавайскую гитару.

– Как там начинается эта песенка Джуди Гарленд, Б. Н.? – Он пробежал пальцами по струнам и стал напевать, слишком торопясь и опережая мелодию, совсем как в одном из старых фильмов с Руди Вэлли.[18]18
  Руди Вэлли – эстрадный певец, руководитель ансамбля, фактически первый шансонье в США. В 1929–1939 годах – ведущий популярной развлекательной радиопередачи. Среди его наиболее известных песен – шлягеры 1920-х годов «Я просто бродячий любовник» и «Спокойной ночи, дорогая». До 1970-х снимался в кино, выступал на Бродвее, в частности в популярном мюзикле «Как, не прилагая усилий, добиться успеха в бизнесе».


[Закрыть] – «Вот ты ушел, и я рыдаю, совсем одна, и точно знаю…»

– Нет-нет, Т. Б., – прервала его я, давясь от смеха. – Эта песня называется «К черту любовь».

Он с недоумением посмотрел на меня.

– Я про такую не слышал.

Он пожал плечами, абсолютно не смутившись, как это свойственно только богатым и властным людям, затем опять забренчал на гитаре свою песенку:

«Не мне одной, а нам беда – ты потеряешь друга навсегда…»

К тому моменту в рядах мужчин нарастало недовольство, поэтому Викки и я поспешили извиниться и уйти, сказав, что нас ждут неотложные дела, касающиеся выпуска книги.

Еле сдерживая смех, мы помчались по коридору в ее кабинет, чуть не падая с высоких каблуков, пока наконец не закрыли дверь и не разразились хохотом.

Какой триумф! Какой сладкий, пьянящий успех!

Даже Ева не испытала большего блаженства, вкусив яблоко в раю, чем мы, вонзившие свои острые зубки в сочную мякоть «Большого яблока»![19]19
  «Большим яблоком» иногда называют Нью-Йорк.


[Закрыть]

Наш успех ощущался тем острее, что праздновали мы его в новом кабинете Викки.

Это помещение сильно отличалось от того куцего уголка, в котором ей приходилось ютиться ранее! Новый офис был хорошо меблирован и просторен. Из больших окон открывался фантастический вид на Манхэттен. Держу пари, что кому-то из редакторов-«аббревиатурщиков» пришлось потесниться в пользу редактора «номер один».

– Они были вне себя от ярости, Б. Н., – ликующе воскликнула Викки. – Ты большая умница!

– Кстати, что касается размеров, В. X., – в тон ей ответила я, – твой кабинет просто огромен! Поздравляю! – закричала я, чокаясь с ней бокалом шампанского. – Мы сделали их!

Вы даже не представляете себе, что мы испытывали в тот момент. От успеха у нас так кружилась голова, что мы даже решили попросить секретаря принести нам по чашечке кофе! Мы вдоволь посмеялись над этой идеей, однако потом решили, что сегодня не стоит смешивать кофе с шампанским.

Затем вдруг раздался стук в дверь, и мы быстро придали лицам серьезное выражение, однако тут же расслабились, так как оказалось, что это всего лишь Глэдис, наш боевой товарищ и помощник.

Я была поражена произошедшими с ней переменами. Она явно наведалась в салон красоты и теперь выглядела как современная и уверенная в себе деловая женщина.

– П-р-р-ивет, Глэдис! – восторженно воскликнула я. – Ты потрясающе выглядишь!

Она покраснела от удовольствия и махнула рукой.

– Как ты и сказала, Барбара, лучше поздно, чем никогда.

Она поправила прическу с таким достоинством и гордостью, что я чуть не прослезилась от удовлетворения.

Что и говорить, шоу Эда Салливана было замечательным. Так же, как и объем продажи книг, известность, слава, шампанское… досада и злость редакторов «Баннер-хаус»… все это было просто пределом мечтаний.

Но женщина, которая стояла сейчас передо мной, была воплощением моего настоящего успеха. Простая работающая женщина, которая прочла мою книгу и последовала моим советам. Женщина, которая решилась на то, чтобы изменить свою жизнь.

Вот что на самом деле было пределом мечтаний. Вот что было моей истинной победой.

И не забывайте: Викки и я добились всего этого сами, не прибегая к протекции мужчин.

Нам не потребовалось вымаливать ни слова в защиту моей книги у Кэтчера Блока.

– Викки, – сказала Глэдис, прерывая ход моих мыслей, – опять звонил Питер Мак-Маннус. – Она прыснула в кулак. – Он звонит теперь каждый час.

Викки и я обменялись торжествующим взглядом. Мы поняли друг друга с полунамека.

– Скажи ему, что мы очень заняты, – сказали мы обе одновременно и, хохоча как две закадычные подружки на ночном девичнике, залпом осушили бокалы с шампанским.

Кэтчер

– Как это понимать – «очень заняты»? – переспросил я Питера, нажимая на кнопку встроенного бара в своей квартире. Панель открылась и наружу медленно выползла подставка для напитков.

– Так и понимать, – ответил Питер, открывая серебристый шейкер и наполняя его льдом, чтобы приготовить нам мартини. – Они нас ненавидят.

Я подошел к шкафу, повесил туда пиджак и стал снимать галстук.

– «Очень заняты», – насмешливо повторил я. – Даже Кеннеди, Хрущев и Кастро не были «очень заняты» во время кубинского кризиса и нашли время присесть и поговорить со мной. А эти дамы, видите ли, «очень заняты». Чем? Поеданием шоколада?

Я взял со стола пульт дистанционного управления и включил телевизор. Как раз сейчас по одной из программ должно было идти шоу «Угадай, кто я», в котором разным знаменитостям завязывали глаза и просили отгадать личность приглашенного Таинственного Гостя.

Бьюсь об заклад, вы ни за что не догадаетесь, чье лицо появилось на экране.

Питер уронил стеклянный шейкер в графин с мартини.

– Это Новак!

– Ш-ш-ш! – зашикал я на него.

Ее пригласили в качестве Таинственного Гостя!

Знаменитости на экране снимали повязки с глаз, а аудитория бешено аплодировала. И в кои-то веки их энтузиазм не казался натянутым.

– Барбара, – начал свою речь ведущий, широко улыбаясь и сверкая белыми зубами. – Похоже на то, что не только каждая женщина купила вашу книгу, но и каждый мужчина сделал это втайне от жены в попытках узнать, что же такое она там читает.

– Именно поэтому объем продаж удвоился, – сказала Барбара.

Мне она показалась весьма уверенной в себе особой. Чересчур уверенной, если хотите знать. Я бы даже сказал, напыщенной и самодовольной.

– А затем даже утроился! – продолжил ведущий. – Как же это произошло?

– Вообще-то, это довольно забавная история, – ответила она, очевидно упиваясь всеобщим вниманием. – Случилось так, что некоторые религиозные секты на территории Библейского пояса, выступая рьяными противниками моего учения, стали устраивать показательные сжигания моих книг и привлекли столько общественного внимания, что уж не могли остановиться и заказывали их еще и еще!

Присутствующие в зале засмеялись и снова зааплодировали.

Хмуря брови, я стал медленно расстегивать рубашку.

– Я слышал, что больше всего разговоров ведется вокруг таинственной восьмой главы, – продолжал ведущий звонким голосом. – В ней, если не ошибаюсь, описан тип мужчин, которых женщины должны избегать. Не напомните мне, как называется эта глава?

Мисс Новак понимающе улыбнулась:

– Да, конечно. Она называется «Мужчины, которые меняют женщин так же часто, как рубашки».

Я застыл, стоя с голой грудью напротив экрана и держа в руках снятую рубашку с отложными манжетами.

Ведущий позволил себе хихикнуть.

– А вы сталкивались с подобными мужчинами во время проведения вашего исследования?

– Вы же не хотите, чтобы я назвала имена, не так ли? – Барбара кокетливо потупила глазки.

– Ну, нет, – сказал конферансье, – конечно же нет…

– Кэтчер Блок, – не дав ему закончить, выпалила она.

«Что ж, спасибо вам большое, мисс Новак! – подумал я про себя и почувствовал, как кровь прилила к щекам. – Кэтчер Блок, мужчина, который меняет женщин так же часто, как рубашки. Вот так так! И это по общенациональному телевидению, в прямом эфире, от автора книги „К черту любовь", знаменитой Барбары Новак!»

– Ого! – грубо расхохотался Питер. – Четыре миллиона женщин во всем городе, и всего одна, которую ты упустил и унизил, оказалась той, к мнению которой прислушиваются остальные четыре миллиона!

Я нажал на кнопку пульта дистанционного управления, и картинка исчезла с экрана. Питер, мой так называемый друг, по-видимому, находил это забавным.

– Ты проиграл, приятель! – восторженно заливался он. – Эра Кэтчера Блока, донжуана, мачо и светского льва, подошла к концу. Король умер!

Я нажал на кнопку, и бар автоматически закрылся.

– Возможно, что испорчу тебе веселье, Мак, – рыкнул на него я, – однако позволь заметить, что из четырех миллионов женщин те, с которыми я встречаюсь, не будут слушать какую-то Барбару Новак!

В этот момент зазвонил телефон, и я схватил трубку.

– Да? – рявкнул я. Услышав голос на том конце провода, я почувствовал себя так, будто стартовые двигатели моей ракеты только что наполнили топливом. – Привет, Гвендолин!

Она не могла бы выгадать лучшего момента для звонка. Сейчас мне нужна была женщина – настоящая женщина, – чтобы забыть весь этот кошмар.

Зажав трубку между плечом и ухом, я потянулся за свежей рубашкой, лежащей на дне ящика.

– Где ты находишься, детка?

– В аэропорту.

– Что же, выбирайся оттуда побыстрее, – игриво поторопил ее я. – У нас заказ на десять часов.

И тут она обрушила на меня новости. Не очень хорошие.

Она сказала, что не сможет прийти сегодня вечером.

Питер пристально наблюдал за мной поверх бокала с мартини. Я отвернулся.

– Ну, ты же не будешь сидеть в аэропорту до трех часов утра, – попытался я найти хоть какой-нибудь аргумент и игриво протянул: – Ты же… проголодаешься!

Вслед за этим я услышал чавканье в трубке, она жевала что-то мягкое и клейкое, похоже, что… шоколад.

– Нет, я не голодна, – заверила меня Гвендолин с набитым ртом. – К тому же, – продолжила она, – мне не будет скучно, у меня с собой книга.

– Книга?! – воскликнул я в недоумении.

С той ли Гвендолин я вообще разговариваю? Какая вообще книга нужна такой сладкой, чудной девочке, как Гвендолин? Или даже так – какую вообще книгу могла предпочесть сладкая, милая девочка Гвендолин после ночи, проведенной с самим Кэтчером Блоком?

Когда она сказала название, мое сердце оборвалось.

– Доброй ночи, Гвендолин, – сказал я и повесил трубку.

Стоило бы выбросить телефон из окна. Но он пригодится мне позже, когда какая-нибудь другая девица заменит Гвендолин.

– В чем дело, Кэтч? – Питеру, похоже, все больше нравилась эта ситуация. – Еще одна сорвалась с крючка?

Я нахмурил брови. В голове у меня зазвучала дробь военных барабанов.

Влияние Новак множилось со скоростью распространения вируса. Кто-то должен был спасти всех и найти вакцину для излечения, прежде чем станет слишком поздно.

Что ж, я вызовусь добровольцем на эту роль.

– Я уничтожу эту Новак и поставлю весь этот перевернутый к-черту-любовный-мир обратно с головы на ноги.

Я начал расхаживать по комнате взад и вперед, упиваясь планом мести.

– Я сделаю публичное заявление! Это будет заявление века, в котором я докажу, что на самом деле все женщины одинаковы. И что все они хотят одного и того же: любви и счастливого замужества. Даже мисс Барбара К Черту Любовь Новак. Вот так!

– И как же ты собираешься это сделать? – спросил Питер, играя в простачка. – Она ведь даже не хочет тебя видеть.

– Вот именно, – подтвердил я. – Именно по этой причине она и подпустит меня к себе.

Я сорвал с груди свежую рубашку, забросил ее в дальний угол и взял из ящика новую.