Текст книги "Напутствие: 9 уроков для замечательной жизни"

Глава вторая
Об образовании:
Учитесь везде и всегда

В шесть лет меня попытались устроить в государственную школу на Манхеттене, но учителя, сославшись на мой необычайно маленький рост и тот факт, что я говорю только на идише, сказали отцу прийти через год. Однако через год история повторилась. Поэтому в бруклинскую школу я пошел, когда мне уже исполнилось восемь, но приобретенные в ней знания ограничились искусством незаметно снимать пуговицы с лацканов соседа.

Я поздно начал учиться и много пропустил. Из первого класса меня перевели сразу в третий, из третьего в пятый. Жил я то с мамой, то с папой, поэтому часто переходил из одной школы в другую. После десяти лет безбожной злобы и вражды родители наконец-то решили развестись и, создав новые семьи, жили долго и счастливо. Важно понять, за что стоит бороться, а за что – нет, и порой лучше просто оставить совсем безнадежное дело.

После развода мама и папа переезжали так часто, как только могли. В те времена владельцы пустующих домов по закону предоставляли новым жильцам месячную рецессию. Пользуясь этим, родители въезжали и съезжали, не дожидаясь конца месяца. Поэтому я часто менял школы и не успевал завести там друзей. Я любил читать, и мой библиотечный билет выглядел довольно потрепанным. Из-за роста заниматься популярными в те годы баскетболом, футболом и даже волейболом я не мог. В бойскауты не пошел, потому что мама считала их военной организацией. Почти всю юность я был одиночкой. Друзья необходимы, но не менее важно научиться жить в мире собой, и я думаю, что опыт одиночества помог мне понять себя и научиться доверять своим суждениям.

Сразу же после развода мы с сестрой на время переехали к тете в Бруклин. Она брала меня с собой на Кони-Айленд, и я помню, как кричал, когда она окунала меня в беспокойные прибрежные воды. Однажды в воскресенье на пляже яблоку было негде упасть. Тетя посадила меня на полотенце и сказала, что скоро вернется. Я дал ей достаточно времени, кажется, около четырех минут, а потом начал отчаянно искать ее, пока меня самого не перехватил полицейский. С присущей мне честностью я сказал им, что тетя потерялась. Он отвел меня в полицейский участок, надел на голову фуражку, и тут громкоговоритель взорвался объявлением: «Тетя Фанни, тетя Фанни, Вас ищет маленький Бенни. Фанни, пожалуйста, объявитесь». Когда же тетя нашлась, то первым делом, вместо того чтобы прыгать от радости, залепила мне пощечину. Люди бывают ужасно неблагодарными.

Я был эдаким всезнайкой, пусть даже и не самым умным, но за словом в карман не лез. Когда мне было десять или около того, на уроке лексики в школе нам попалось слово «антилопа». Я произнес его как «антиопа».

– Нет, ан-ти-ло-па, – повторил учитель.

– Антипопа?! – выпалил я и покатился по полу от смеха.

В восьмом классе мне предложили роль в выпускной пьесе. Речь в ней шла о могущественном, но ворчливом короле, который постоянно жаловался на свою судьбу. Доктора пришли к выводу, что исцелится он только тогда, когда наденет рубашку счастливого человека. Стража обыскала все королевство, но не нашла ни одного подданного, чья душа не омрачилась бы печалью.

Но как-то раз они бродили по лугам и услышали, как молодой пастух (то есть я) наигрывает на флейте веселую мелодию. Когда же они спросили мальчика, счастлив ли он, тот озадаченно ответил, что каждый день находит повод для радости.

– Ты немедленно должен отдать нам свою рубашку, чтобы спасти жизнь нашему господину, – сказали стражники.

– Но у меня и рубашки-то нет, – ответил мальчик.

Когда гонцы, опасаясь королевского гнева, доложили правителю, что у единственного счастливого жителя его страны нет даже рубашки, король громко захохотал.

С тех пор я старался жить, как тот веселый пастух. Материальные блага – это не залог счастья. И моя жизнь тому пример. Мне довелось стать свидетелем поистине ужасных событий, но ни одно из них не сокрушило мой оптимизм и чувство благодарности.

Истинное же счастье зависит от самореализации, которую каждый из нас представляет по-своему. Кто-то может стремиться к великой цели, например спасти мир. А кто-то стать добрее к окружающим. Цель может быть совсем крошечной, например, прогуляться, сделать домашнее задание или забрать одежду из химчистки, но каждый день вы будете достигать желаемого.

Главная помеха на пути к самореализации – сравнение. Глаза лошадей закрыты шорами – так они не видят, что происходит по сторонам и сохраняют спокойствие. Нам стоит взять этот прием на вооружение. Не позволяйте успехам окружающих мешать вам наслаждаться своими достижениями и всегда помните, что радость ближнего не затмевает вашу собственную.

Ищите маленькие радости во всем, что вас окружает, и это послужит хорошей опорой, как масло, которое подливают в огонь, чтобы он не погас. Говорите себе, что счастье не в том, чтобы довольствоваться малым, а в том, чтобы стремиться к далеким и несбыточным целям: найти работу мечты, дом мечты или встретить любовь всей своей жизни. Чтобы найти радость, нужно смотреть по сторонам. Счастье вам ничем не обязано. Это не человек или система, на которую можно злиться и обижаться. Это эмоция, и только вы в ответе за нее. Вы сами выбираете, в чем искать радость. Какое счастье, что небо голубое, как приятно плотно пообедать, свернуться калачиком в кровати и переждать, пока за окном льет как из ведра, или выпить чашечку отличного кофе. Мало найти счастье, его еще нужно прочувствовать.

У меня занятный склад ума. Я все запоминаю с первого раза. В восьмом классе, когда я жил с матерью и отчимом в Бронксе, миссис Коннели сообщила, что директор хочет встретиться с моими родителями. Я не мог понять, что натворил. На встрече миссис Коннели сказала, что я необычный ребенок, и хотя мама уже о чем-то таком догадывалась, услышав, что учительница советует перевести меня в особую школу, причем не для малолетних преступников, а для «одаренных детей», она чуть не потеряла дар речи. Мы тогда ничего не поняли, потому что не привыкли к подаркам.

Миссис Коннели рассказала, что в Нью-Йорке есть уникальная школа имени Таузенда Харриса[4]4
  Таузенд Харрис (англ. Townsend Harris) (1803–1878) – американский купец и дипломат, сыграл важную роль в развитии дипломатических отношений между США и Японией. В 1847 году основал «Свободную Академию», которая впоследствии была переименована в «Городской колледж Нью-Йорка».


[Закрыть], успешно закончив которую можно без дополнительных экзаменов поступить в Городской колледж Нью-Йорка. Никто из наших знакомых в колледже не учился, среди эмигрантов высшим достижением считалось окончить среднюю школу. Но я загорелся идеей. Передо мной открылись новые возможности.

В школе Таузенд Харрис преподавали профессора колледжа, а программа была рассчитана на студентов. Я понял очень важную вещь: учиться необходимо. Но я в этом деле был новичком, а потому оглянуться не успел, как завалил французский и алгебру. Правда, французским я заинтересовался чуть позднее, когда влюбился в прекрасную актрису по имени Даниэль Дарье[5]5
  Даниэль Дарье (фр. Danielle Darrieux) (1917–2017) – французская актриса и певица. Снялась более чем в ста фильмах, самые известные из которых «Девушки из Рошфора» (1967), «Карусель» (1950) и «8 женщин» (2001).


[Закрыть]. Она была похожа на Ингрид Бергман, а фильмы с ее участием крутили в ближайшем кинотеатре. За ней еще ухаживал Шарль Буайе[6]6
  Шарль Буайе (фр. Charles Boyer) (1899–1978) – французский актер, снялся более чем в восьмидесяти фильмах, самые известные из которых «Как украсть миллион» (1966), «Газовый свет» (1944) и «Вокруг света за 80 дней» (1956).


[Закрыть]. Я успевал любоваться ею и следить за английскими субтитрами. Отличный способ обучения: стоило мне начать копировать произношение Шарля Буайе, как я стал лучше понимать, что говорит о битве на Марне[7]7
  Битва на Марне (5–12 сентября 1914) – крупное сражение Первой мировой войны, в котором участвовали немецкие и англо-французские войска.


[Закрыть] мой учитель по французскому. Спустя годы я стал ценным переводчиком, а после войны даже сопровождал Рене Кассена, нобелевского лауреата и одного из авторов Всеобщей декларации прав человека, во время его тура по США. И все из-за любви к той француженке. Но она была красоткой.

Это урок для всех нас: учиться нужно везде и всегда. Не упускайте такую возможность, когда смотрите фильм, читаете книгу, идете по улице или разговариваете с кем-нибудь. Любое занятие открывает путь к новому знанию, и неизвестно, в какой момент оно вам пригодится.

В старшей школе денег на обед у меня не было, но я придумал, как подзаработать: купил перфокарту с сотней отверстий, в каждое из них засунул по свернутой бумажке и предлагал ребятам испытать удачу за символическую плату в один цент. Тот, кому попадался билет с надписью «приз» или «удача», выигрывал от одного до десяти центов. Мои друзья из Адской кухни гордились бы, узнав, какую аферу я проворачиваю. Вот только уборщик жаловался, что весь пол в туалете усеян какими-то бумажками. В конце концов меня вызвали к декану. Мистер Честни, тиран по призванию, угрожая исключением, потребовал встречи с моим отцом. К тому моменту я не видел папу уже год, но сразу же позвонил ему и стал умолять о помощи, ведь иначе перспективы открывались нерадостные.

– Исключить? А это как? – спросил он.

Я объяснил, что это похоже на расстрел:

– За что?

Я сказал, что пытался заработать деньги на еду.

– И за это тебя хотят расстрелять?

Вот так отцу пришлось выслушать лекцию об азартных играх, отцовском воспитании, о том, что это мой последний шанс и Боже, благослови Америку! Папа растерялся, но неукоснительно следовал моему совету и молча кивал.

Но мистер Честни, этот строгий блюститель порядка, не проникся ко мне симпатией. Спустя некоторое время он снова вызвал меня и отчитал за прогулы физкультуры. В ответ он услышал, что в акробатике мне нет равных, а по канату я взбираюсь быстрее обезьяны. К тому же без меня не обходится ни одна живая пирамида.

– Меня знают все учителя физкультуры. А уроки я не посещаю, потому что они накладываются на мой обед, – объяснил я.

Но этот бюрократ поставил мне ультиматум:

– Если не будешь посещать уроки по расписанию, то не видать тебе колледжа как своих ушей.

Я решил, что это уже слишком, и, не желая смириться с такой ерундой, на другой день отправился в Городской колледж Нью-Йорка и попросил встречи с деканом приемной комиссии. Им оказался веселый ирландец. Он спросил:

– Как Вас зовут, юноша?

Я сказал, что меня зовут Ференц.

– Что ж, Терренс, чем я могу тебе помочь? – продолжил он, положив руку мне на плечо.

Я спросил, можно ли поступить в Городской колледж, закончив Таузенд Харрис без отметки по физкультуре.

– Терренс, мальчик мой, ну что за вопрос? Разумеется, мы будем рады принять тебя.

Я поблагодарил его и поспешил удалиться прежде, чем он поймет, что я не ирландец.

Я вернулся к мистеру Честни и заявил:

– Сэр, вы обманули меня!

Он пришел в ярость и сказал, что я могу забыть об аттестате. Вот так и получилось, что в Городской колледж меня приняли без диплома о школьном образовании. Однако мораль этой истории заключается вовсе не в том, что не стоит злить людей, в чьих руках находится ваше будущее, а в том, что не стоит принимать на веру все, что говорит человек, даже если он наделен властью. Величайшие гении отвоевали себе это звание, потому что ставили под сомнение гений предшественников. Я часто слышу выражение «мысли нестандартно», но это слишком сложно. На самом же деле достаточно просто мыслить, вот и весь секрет.

В Городском колледже Нью-Йорка – «Гарварде для бедных», проводили открытый набор, и многие студенты были выходцами из семей эмигрантов. Колледж был возможностью приобщиться к американской мечте, без какого-либо шанса на развлечения, у нас даже футбольной команды не было.

Моей специальностью были социология и общественные науки. С ужасом вспоминая то, что происходило в Адской кухне, я хотел как можно скорее начать работу по предупреждению подростковой преступности. Я прилежно учился, только если меня интересовал сам предмет. На занятии по биологии отказался препарировать лягушку, поэтому пришлось перевестись на ботанику, которая показалась мне совершенно бесполезным занятием. Я чуть не завалил экзамены. Насколько помню, виной всему была латынь.

По философии нам задали читать эссе Олдоса Хаксли «Цели и средства». Именно благодаря таким работам я понял, что законные цели можно достичь только законными средствами, и заработал свою пятерку.

Я получил высший бал по всем общественным наукам. Когда на экзамене по криминологии нас попросили решить проблему школьных прогулов, в глубине души я знал, что дети не ходят на занятия, потому что им там скучно. Меня отправили на неоплачиваемую стажировку в качестве консультанта в исправительную школу Доббс-Ферри под названием «Детская деревня». Это была классическая современная тюрьма для несовершеннолетних. Туда попадали все юные головорезы, которые не могли дойти до школы, не совершив какое-нибудь преступление. Я должен был следить за детьми, большая часть из которых росли в той же среде, что и я: разведенные родители, плохой район; и это отвечало моему желанию выяснить, почему одни люди становятся преступниками, а другие – нет. (Дилемма Джеймса Кэгни). К тому же я смог ненадолго уехать из душного города.

Еще я помогал ребятам строить бассейн и учил их плавать. К нависавшему над водой дереву они прикрепили небольшой самодельный трамплин, и даже те из них, кто плавать не умел, прыгали в воду, чтобы показать, какие они смелые. А иногда они пытались утопить того, кто им не нравился, тогда мне приходилось прыгать в бассейн и бить их по глазам, чтобы они отпустили жертву.

Кто-то из них отбывал наказание за ограбление, а кто-то – за убийство. Всякий раз, возвращаясь из Бронкса, я привозил им конфеты, которые прятал под подушкой, чтобы раздать в нужный момент. Но из раза в раз они исчезали раньше, чем этот момент наступал. И тогда я решил устроить для вора ловушку. Я привез целую коробку мятных леденцов, и виновный тут же заглотил наживку. Построив всех в шеренгу, я стал принюхиваться и мгновенно уловил мятный запах. Детям я сказал:

– Он – ваш, совершите правосудие, – и вышел из комнаты.

Виновник был избит, но преступление больше не повторялось. Мир и справедливость идут рука об руку.

Недавно я получил очень интересный документ – мой школьный диплом из Таузенд Харрис. А ведь прошло уже 80 лет.

В письме директора школы говорилось:

«Дорогой мистер Ференц, сегодня 15 октября 2019 года. Пересмотрев школьные записи по просьбе вашего сына Дональда, я с радостью вручаю Вам диплом школы Таузенд Харрис. Это означает, что вы закончили обучение и выполнили все требования нашей средней школы. Поздравляю Вас с этим достижением и желаю всего самого наилучшего».

В ответ я написал:

«Я безмерно рад получить диплом об окончании школы. Я терпеливо ждал этот документ 82 года.

С огромным удовольствием я повешу его на стену прямо под докторской степенью юридического факультета Гарварда от 1943 года. Судя по всему, учеба дается мне с трудом».

Три напутствия: терпение – это добродетель, хорошее случается с теми, кто ждет, и, несмотря на обиды и разочарования, смейтесь при любой удобной возможности.

Если бы не учеба, моя жизнь сложилась бы совсем иначе. Я стал бы уборщиком, как отец, или попал бы в исправительную школу. Городской колледж был колледжем для бедняков. Передо мной открылся путь к лучшей жизни. Именно там я осознал ценность образования. Мы можем и должны учиться везде, где только можем, но не стоит недооценивать те двери, которые открывает перед нами диплом университета. Я много трудился и был смышлёным ребенком, но мне крупно повезло, что в этом мире существуют школа Таузенд Харрис и Городской колледж Нью-Йорка. А потому не забывайте, что удачу и преимущества нужно ценить, ведь они даруются не всем. Вопрос лишь в том, как вы распорядитесь этим богатством.

Глава третья
Об обстоятельствах:
Добейтесь всего своими силами

Однажды мой дядя сказал:

– Бенни станет либо хорошим жуликом, либо хорошим адвокатом.

Как я уже говорил, к криминалу душа у меня не лежала, поэтому оставался единственный путь.

Я не имел ни малейшего представления о том, какой юридический факультет готовит лучших специалистов, но хотел поступить именно туда, потому что при росте в метр пятьдесят частенько подвергался нападкам со стороны более высоких сверстников. Мне казалось, что единственная возможность конкурировать с ними – стать лучше них. И слабость можно обратить в силу, если использовать ее себе на пользу. Не стоит жаловаться на неприятности, ведь слезами делу не поможешь, а стало быть, это просто бессмысленная трата времени, да и к тому же в спокойном плавании моряком не станешь.

Я не знал, чем подготовка юристов в Бруклине отличается от подготовки юристов в Китае. Мне сказали, что лучше Гарварда и придумать ничего нельзя, поэтому я подал документы, и неизвестно почему, но меня приняли. Мне тогда было около двадцати лет. Я понятия не имел, чем все может обернуться. Помню вводную лекцию декана. Он сказал:

– Взгляните на соседа справа, а теперь на соседа слева. К концу семестра одного из вас троих здесь уже не будет.

Судя по всему, мы были на испытательном сроке, и те студенты, которые по результатам первого семестра оказывались в последней трети рейтинга, исключалась автоматически. Эта новость повергла нас в шок. Я очень боялся, что у меня ничего не получится, но все произошло с точностью до наоборот. После первого же экзамена по уголовному праву я получил стипендию на весь период обучения.

Первое, что я усвоил в стенах Гарварда, была сила страха. Профессор Эдвард Уоррен, также известный как «бык Уоррен», преподавал нам имущественное право и, судя по всему, черпал вдохновение у испанских инквизиторов. Ему ничего не стоило прямо посреди занятия криком огласить оценки и без того трясущихся студентов. А однажды он подозвал одного из них к себе и дал ему цент, посоветовав позвонить родителям и сказать, что они только зря тратят деньги, потому что диплом юриста ему не светит. Но вы сами наделяете страх разрушительной силой. Он помогает нам выживать, а в случае работы или учебы – достичь желаемого результата. Ведь страх означает, что вам есть что терять, и это не плохо. Вам есть за что бороться. Так сосредоточьтесь на этом и направьте страх в русло продуктивности, эффективности, смелости или скорости, в зависимости от того, чего требует положение.

Уоррен объяснил мне, в чем разница между движимым и недвижимым имуществом, и научил не опаздывать. Прийти вовремя, а еще лучше заранее – это легкий успех, который придает уверенности в любой ситуации. Если не будете тратить впустую чужое время, то избавите себя от лишней неприязни в ваш адрес. Будьте пунктуальными: легкость победы не умаляет ее ценности.

Лон Фуллер, профессор договорного права, объяснил мне, что понимание точки зрения оппонента – поистине бесценный навык. С его помощью юрист предугадывает доводы противника и побеждает в споре, однако это умение часто приходит на помощь и в обычной жизни. Только понимая ход мысли другого человека, можно договориться с ним, а иногда и переубедить. Если вы с кем-то поссорились, постарайтесь встать на место вашего обидчика: через что ему пришлось пройти, каково его положение сейчас, какие люди его окружают и что сподвигло его поступить так, а не иначе. Даже если он не ответит вам тем же, вы успокоитесь, что само по себе неплохо. Годами накопленный гнев еще никому не принес пользу.

Противоположность ненависти – это попытка с помощью сострадания, компромисса и мужества изменить те взгляды окружающих, с которыми вы не согласны. Начинать нужно с азов. Когда малыш Джонни играет в бейсбол с малышом Томми и Джонни что-то не нравится, вы учите его не бить Томми битой, а разрешить вопрос мирно, поговорить с ним.

Захария Чафи, профессор этики, учил нас, что каждый заслуживает к себе справедливого отношения. Не только земляки или соседи, которые выглядят и говорят, как вы, и не только законопослушные граждане – он говорил обо всех без исключения. Лишь 1 % ДНК отличает вас от остальных живущих на земле людей, и неважно, как они выглядят, откуда родом они или их предки, на каком языке говорят, во что верят, преступники они, злые или психопаты. Что бы ни случилось, нормы для всех нас одни, и особенно, если речь заходит о справедливости, которая должна венчать собой цивилизацию и оберегать человечество. Казалось бы, в двадцать первом все должны это понимать, но положение в мире говорит об обратном. В обычной жизни так нужно относиться и к прохожему, который вам не нравится, двоюродному брату, с которым вы рассорились, и вашему подчиненному в офисе. Оксфордский словарь определяет слово «справедливо» как «правильно и честно с моральной точки зрения». Спросите себя, так ли вы относитесь к окружающим, и, если понадобится, внесите необходимые изменения. Злые люди тоже могут жить припеваючи, но, по моему скромному мнению, это отнюдь не то же самое.

Но настоящим ученым мужем из всех преподавателей был Роско Паунд (который, вы не поверите, начинал карьеру как ботаник!). Он открыл мне глаза на юриспруденцию и историко-философские основы различных правовых школ. Думаю, что вы не расстроитесь, если я не стану вдаваться в подробности, иначе мой труд займет несколько томов.

Профессора вселили в меня уверенность, что если я буду очень стараться, то смогу сравниться с лучшими из лучших. Ибо еще одним важным уроком, который я усвоил в стенах Гарварда, стало то, что люди делятся на классы.

Меня окружали дети богачей. Они вставали с места, когда задавали вопросы профессору, носили клетчатые носки и коричневые мокасины, состояли в различных братствах, пили коктейли и казались мне пришельцами из другого мира. Гарвард стал для меня испытанием и открыл новые возможности в жизни. Пока остальные студенты проводили выходные, катаясь на лодке по реке Чарльз, я обретался на чердаке, который делил с другим еврейским юношей из Городского колледжа, ведь платить восемь долларов в неделю за аренду в одиночку было мне не по карману.

На том чердаке стоял маленький письменный стол, над которым висела единственная лампочка. Из окна я видел, как развлекаются другие студенты, один из них сутки напролет полировал свой шикарный красный кабриолет, припаркованный на заднем дворе соседнего дома. Я смотрел и думал: «Интересно, он понимает, как ему повезло». Если я хотел съездить домой на праздники, то мне приходилось добираться автостопом.

У меня с ними не было ничего общего. Я не участвовал в коллективных мероприятиях: не ездил с ними в Бостон на бурлеск-шоу и не ходил на свидания с девчонками. Я сказал себе: «Бен, ты просто потеряешь там время». Я либо учился, либо пытался заработать на хлеб. Я поставил перед собой цель стараться изо всех сил.

Почему? Да денег не было. Мои родители книг не читали. Никто из наших знакомых не заканчивал колледж, это был совершенно иной мир. Я знал, что мне нужно много работать, чтобы удержать то, чего достиг, ведь у меня нет богатого папы, который в случае чего внес бы за меня залог или купил бы мне красивую машину. Я учусь на лучшем юридическом факультете в мире, судьба подарила мне шанс добиться всего самому. Я думал: «Парень, если ты сейчас не постараешься как следует, то будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь». Я хотел выделяться благодаря знаниям, а не богатству. Вот что подталкивало меня вперед.

Некоторым людям важно знать, что их падение застраховано крепкой сеткой. В этом есть смысл. Если вы знаете, что в случае увольнения в худшем случае потеряете сбережения или переедете обратно к родителям, то чувствуете себя свободнее, не боитесь рисковать и совершать ошибки. Но как человек, не обладавший в юности подобной страховочной сеткой, я вижу плюсы в том, чтобы на время забывать о ее существовании. Представьте, что вы взбираетесь на гору, внизу торчат груды острых камней, а впереди ждет вершина мира, тогда волей-неволей вам приходится найти в себе силы и смелость, чтобы продолжить восхождение. Когда под вами натянута страховочная сетка, легко облениться. Стремясь заполучить желаемое, вы острее чувствуете голод и становитесь более целеустремленными, творческими и страстными.

Во время учебы я очень беспокоился о деньгах. Покинув дом, я занял у матери 500$, но все они ушли на аренду жилья. По воскресеньям в отеле напротив моей юридической школы устраивали шведский стол, и за 50 центов я наедался на несколько дней вперед. Но чтобы не умереть с голоду до следующего воскресенья, я устроился помощником официанта в столовую соседнего теологического факультета. Протирал столы, а в обмен меня бесплатно кормили тем, что осталось за день. Спустя годы, в 2016-ом, с благодарностью в сердце я вновь посетил этот факультет и встретился с его новым деканом. Мы долго и обстоятельно обсудили мое стремление к миру во всем мире, и в конце концов стали союзниками. Тогда я сказал:

– Я хотел бы заплатить за обеды.

И дал ему конверт, попросив никому об этом не рассказывать. Внутри лежал чек на 50 000 долларов. Я рассказал вам об этом по двум причинам. Во-первых: это трогательная история. И во-вторых: я верю в то, что долги нужно возвращать. Если кто-то помог вам, помогите им, когда представится возможность: в таких вопросах не существует срока давности, и вовсе не обязательно возвращать долги деньгами. Благодарность и внутренний рост идут рука об руку.

За три года, проведенных в Гарварде, Библиотека юридического факультета стала для меня настоящим раем. Ведь именно там я нашел замечательные книги и мудрость в решениях таких выдающихся судей, как Бенджамин Натан Кардозо[8]8
  Бенджамин Натан Кардозо (англ. Benjamin Nathan Cardozo) (1870–1938) – американский юрист и философ права. Один из «трех мушкетеров» Верховного суда США, поддержавших «новый курс» Рузвельта.


[Закрыть], Лёрнед Хэнд[9]9
  Лёрнед Хэнд (англ. Billings Learned Hand) (1872–1961) – американский юрист и философ права. Самый цитируемый судья апелляционного суда.


[Закрыть] и Оливер Вендел Холмс[10]10
  Оливер Вендел Холмс – младший (англ. Oliver Wendell Holmes, Jr) (1841–1935) – американский юрист и правовед. Автор книги «Общее право». С 1882 года преподавал в Гарвардском университете. Член Верховного суда США с 1902 по 1932 год.


[Закрыть]. Много лет спустя я повесил их фотографии над столом в своей первой адвокатской конторе. Когда же один из приглашенных судей заметил, что эти столпы правосудия смотрят на меня сверху вниз, я ответил, что на самом деле, это я смотрю на них снизу вверх. Не бойтесь чужого величия – вдохновляйтесь им.

В Гарварде я иногда подрабатывал репетитором. Но потом услышал о правительственной программе, участникам которой, при условии, что они работают на профессоров, давали стипендию. Сначала я обратился к Паунду, но он мне отказал. Тогда я пошел к другому профессору, Шелдону Глюку. Он был единственным преподавателем по криминологии, а я как раз хотел работать в этой сфере. Первым делом он спросил, во сколько это ему обойдется. Я же ответил, что ему это ничего не будет стоить, и он согласился.

Так я и стал его ассистентом. Глюк хотел написать книгу о зверствах немецкой агрессии, и моим первым заданием стало краткое изложение всех книг Библиотеки Гарвардского университета, в которых шла речь о военных преступлениях. Вероятно, это задание изменило мою жизнь. После войны, когда армейское командование обратилось к Глюку, который в те годы консультировал Пентагон, он посоветовал им связаться со мной, и меня взяли на работу.

Я и представить не мог, что окончу юридический факультет. Когда разразилась война, Джеймс Лэндис, наш декан, написал в военкомат письмо с просьбой дать мне отсрочку, чтобы я мог закончить семестр. Он сказал, что я подаю огромные надежды. По окончании семестра я отправил домой все книги и учебные материалы, потому что со дня на день ждал повестки. Но ее все не было. Тогда мама сказала:

– Бен, возвращайся к учебе, когда ты им понадобишься – тебя призовут.

Мысль о том, что я в любой момент могу оказаться на фронте, омрачила последние два года учебы. Тетради пестрели каракулями, потому что я не верил, что успею закончить университет. Я не посещал занятия по налогообложению, хоть они и были обязательными. Не покупал учебников, ведь они были толстыми и дорогими. И конечно же в итоге я провалился на экзаменах. Но несмотря на это смог разбогатеть благодаря познаниям в юриспруденции. С тех пор я пожертвовал Гарварду и Музею Холокоста миллионы долларов. Надеюсь, это поможет вам представить, чего можно добиться своими силами.