Текст книги "Завтрашний день кошки"

– Наверное: «Дайте мне вон ту кошечку!»

– Чья-то рука ухватила меня за шкирку и посадила прямо… к ней на руки.

– Обычная кошачья история.

– Она уставилась на меня и давай повторять: «Бастет, Бастет».

– Тебе можно позавидовать, не всем так повезло. Непроданных котят зачастую усыпляют. Говорят: «Неходовой товар».

Пифагор упорно смотрел в ту сторону, где разгоралось пламя после взрыва.

– Не знаю, заметила ли ты, что международное напряжение увеличивается день ото дня? Ты ведь внимательно смотришь новости по телевизору домоправительницы, Бастет. Число жертв неуклонно растет. Растет и число убийц.

– Мне кажется, их спасение в религии, – заявила я.

– В религии? Но именно религия подстрекает, подталкивает их к уничтожению себе подобных.

– Просто они поклоняются не тем богам. Пусть возродится культ Бастет!

Он рассеянно кивнул, и я поняла, до какой степени его расстроил пожар в Национальной библиотеке.

– Ты готова к третьему уроку истории людей и кошек? – спросил наконец Пифагор.

Я устроилась поудобнее на каменной балюстраде, навострила ушки. Пришло время моей любимой лекции.

– Египтяне в древности создали блистательную цивилизацию, но увы, войны ее разрушили.

– Помню-помню злого Камбиса II, убийцу котов.

– Древние евреи некогда были рабами в Египте, но потом освободились, устремились на северо-восток, в Иудею, основали там города, построили порты и занялись торговлей.

– А что такое «торговля»?

– Один из самых древних видов труда. Обмен еды и вещей из одной области на еду и вещи из другой. Три тысячи лет назад евреи под предводительством своих царей, Давида и Соломона, построили корабли для торговли – «торговый флот». Но в трюмах завелись мыши и крысы, которые быстро уничтожали товары, поэтому цари приказали брать с собой в каждое плаванье кошек.

– Так мы научились путешествовать, распространились по Земле?

– Да, мы плавали по Средиземному морю и странствовали по суше с караванами верблюдов.

– И единственной нашей задачей была охрана человеческой еды от грызунов? Довольно унизительно, тебе так не кажется?

– Торговцы повсюду, где бы ни высадились, раздавали котят, родившихся в пути. Народы, прежде не знавшие кошек, охотно их разбирали. По мере того как кошки заселяли разные земли, началось расслоение среди людей: одни предпочитали наше общество, другие – общество собак.

Пожар в Национальной библиотеке, похоже, успешно тушили.

– Любители кошек нуждались в умных помощниках, любители собак – в помощниках сильных. Первые прежде всего ценили свободолюбие, независимость, вторые – послушание, преданность. Одни предпочитали ночь, другие – день.

– Те и другие прекрасно дополняли друг друга.

– К сожалению, сами они так не считали. Любители собак травили кошек псами. В некоторых деревнях устраивали облавы, загоняли и убивали нас десятками.

– Ты говоришь, что наши предки жили на кораблях, но ведь коты ненавидят воду и не умеют плавать, не так ли?

– Совершенно верно. И люди этим воспользовались. Знали, что коты ни за что не допустят, чтобы в трюме их парусника образовалась течь. Не желая оказаться в воде, мы становились все умнее и прозорливее, даже порой заранее чувствовали приближение бури.

– Ну, раз уж ты знаешь все на свете, ответь: отчего собаки умеют плавать, а кошки нет?

– Насколько мне известно, кожа и шерсть у нас по-разному воспринимают воду. Хотя некоторые кошки плавать умеют и не испытывают к воде отвращения. Я не из их числа. При одной только мысли о влаге меня бросает в дрожь, так же как и тебя.

Тут я действительно вздрогнула, вспомнив недавнее купание. За последние дни мы с Пифагором пережили немало испытаний.

– Итак, мы распространились по свету из Иудеи. К 1020 году до Рождества Христова относится запись, согласно которой первые кошки прибыли в Индию.

– В Индию? Где это? Что это?

– Это обширная страна на Востоке. Торговцы обменивали нас там на специи. Индийцы влюбились в кошек с первого взгляда и возродили культ Бастет. Правда, богине с телом женщины и головою кошки они дали другое имя: Шаштхи. Зато она по-прежнему ведала плодовитостью и красотой.

– Возрождение «моего» культа – умный ход со стороны индийцев!

– Скульптурное изображение Шаштхи делали полым, внутри зажигали масляный светильник, чтобы глаза богини пылали, отпугивая грызунов и злых духов.

– Красота!

– Индийцы полагали, что именно кошки научили их йоге (упражнениям, напоминающим наши растяжки и позы), а также медитации (нашему умению отрешаться от мира и погружаться в глубокий сон).

Я как раз почувствовала, что у меня затекли лапы, и сейчас же вскинула заднюю над головой, чтобы вылизать животик.

– За тысячу лет до нашей эры кошки отправились дальше на Восток, в Китай. Эта страна еще обширнее Индии. Там наших предков обменивали на тончайший шелк, чай, специи, вино, ароматические масла. Правящая в то время династия Чжоу провозгласила кошку символом долголетия, благоденствия, мира и процветания. В Китае нас тоже обожествили: богиню Ифань Чжэнь изображали в виде кошки.

– Культ Бастет находит сторонников повсюду.

– Коты освоили не только Восток, но и Север. Наши предки высадились в Дании около 900 года до нашей эры. Тогда две священные кошки впряглись в колесницу скандинавской богини плодородия Фрейи: одну звали Любовь, а другую – Нежность.

Я совершенно не представляла, что творилось в Дании, в Индии, в Китае или в Иудее. Из рассказа Пифагора усвоила одно: в древности коты населяли только Египет, а потом с помощью людей-путешественников понемногу распространились на новые территории и захватили весь мир.

Впервые попросила Пифагора, чтобы он вернулся к пройденному и объяснил мне каждое незнакомое слово. А еще подробно описал, как выглядели жители тех стран, во что одевались, где жили, что ели. Решила вникать отныне в малейшие детали его повествования и понимать все до последней точки.

Сиамский кот безропотно удовлетворил мое любопытство.

Его ничуть не удивила моя просьба. Спокойно и терпеливо он растолковал новые для меня выражения, попутно рассуждая о нравах и обычаях разных народов, о подоплеке человеческих поступков, о людской психологии, так что мой кругозор заметно расширился.

В который раз спросила, как ему удалось все это усвоить.

Он задумчиво покачал головой и уже собрался открыть секрет, который не давал мне покоя с нашей первой встречи, как вдруг…

Совсем рядом раздался еще один взрыв.

Пифагор послал мне сигнал: «Бежим вниз!» Мы спустились с колокольни, перепрыгивая через ступени, и устремились в ту сторону, откуда слышались крики и грохот. Мчались что есть духу и оказались на широкой ярко освещенной улице. Множество людей сбились в две кучи, готовые напасть друг на друга. Пифагор дал понять, что с вершины дерева открывается лучший обзор, и мы вскарабкались на платан.

– Вот война и началась, верно?

Пифагор не удостоил меня ответом, предложив понаблюдать молча за человеческой дракой.

Правая сторона размахивала черными знаменами и постоянно выкрикивала одно и то же.

Левая молчала и никакими флагами не махала. Там люди в одинаковой темно-синей одежде, в касках с желтыми полосами вооружились огромными щитами и дубинками.

Те и другие явно чего-то ждали. Сильно пахло тестостероном и адреналином, мои усы улавливали волны растущего возбуждения.

Внезапно справа бросили бутылку, откуда торчал пылающий хвост. Темно-синие отпрянули, расступились. Метательный снаряд разорвался на земле, растеклась огромная огненная лужа.

Слева ответили градом цилиндров с длинными султанами дыма.

– Нет, пока что война еще не началась… Но ты свидетель столкновений, предваряющих ее. Люди в темно-синей форме защищают существующий порядок. Люди с черными знаменами пытаются его разрушить.

– Кто из них прав?

– А тебе не все равно?

Люди со знаменами стремительно атаковали темно-синих. Неожиданно завязалась настоящая потасовка, те и другие схватились врукопашную.

Кто-то поджег мусор в урнах. Вдобавок едкий дым от снарядов заполнил улицу. Люди вопили, орали, гнались друг за другом, дрались, пинались и кусались. Рвали одежду, изрыгали проклятия с искаженными лицами.

Зловоние достигло верхушки платана, от него скрутило живот, и меня стошнило.

– Ты уверен, что «столкновение» – не война?

– Еще не гражданская война, но уже не террористический акт. Обыкновенная демонстрация, перерастающая в массовые беспорядки. Одни бросают «коктейли Молотова» (бутылки с подожженным фитилем), другие подавляют несогласных гранатами со слезоточивым газом (дымящимися цилиндрами). Вот когда те и другие облачатся в хаки, вместо синей формы и простой одежды, ты поймешь, что война пришла.

Не могла взять в толк, отчего люди избивают себе подобных с невиданным остервенением.

– Мне больно дышать. Эта вонь куда хуже сигаретного дыма моей домоправительницы. Я плачу. Зачем ты привел меня сюда?!

– Хотел, чтобы ты увидела собственными глазами, во что они превратились. Знай: то же самое происходит и в других крупных городах Франции, Европы, всего мира. Эпидемия истерической лихорадочной агрессии распространяется. Некоторые ученые считают, что солнечные протуберанцы сводят людей с ума и заставляют убивать друг друга. Подобное происходит вначале каждого десятилетия. Ты сама убедилась: теперь они в фазе саморазрушения. И на этот раз катастрофа достигла немыслимого размаха. Боюсь, человечество близится к концу, его эволюция завершилась.

Глаза слезились, жгучая боль пронзала легкие, но я смотрела на битву людей как завороженная. Потом выразительно повела ушами: пора возвращаться!

Мы разбежались по домам, предоставив людям справляться самостоятельно с демонстрациями и беспорядками.

Пролезла сквозь мою дверку и свернулась в корзине. Отныне высокая цель моей жизни ясна: я должна немедленно, здесь и сейчас, в этой стране и во всех остальных восстановить культ богини с кошачьей головой.

Поклоняясь Бастет, люди объединятся и заживут в мире и согласии.

10
В Париже неспокойно

Я погрузилась в долгий глубокий сон.

Проспала целый день или два. Однажды я не просыпалась трое суток подряд, сама не знаю, как так вышло…

Очнулась на склоне дня в полнейшем истощении.

Тщательно обнюхала свою шкурку. Кое-где она еще пахла слезоточивым газом. Методично вылизала себя всюду, где вонь демонстрации держалась особенно стойко. Отрыгнула сероватые клубочки проглоченной шерсти.

Вспомнила лекцию Пифагора во время нашей последней встречи. Если восстановлю весь его рассказ до последней мелочи, тоже смогу просвещать других кошек.

Хотя, если честно, Пифагору не стоило бы делиться своими мыслями с глупыми и неразвитыми соплеменниками. Те не только сочтут его сумасшедшим, но еще, чего доброго, испугаются и задумают убить.

Я-то особа продвинутая и способна его понять, а вот другим он покажется странным… Не от мира сего… Сущим безумцем.

Когда привыкаешь ко лжи, правда не вызывает доверия.

Феликс хрустел сухим кормом из собственной миски. Разве он и ему подобные смогут оценить по достоинству сокровища познаний, доставшиеся мне?

Благодаря просвещению сознание расширяется, однако большинство не желает меняться, вцепляется всеми лапами в свою ущербную, но привычную картину мира.

Меня вновь вырвало чем-то кислым, гадким. Не перевариваю войну! Она уж точно вредна для здоровья. От мерзкого послевкусия второй день тошнит.

Феликс подошел и радостно поздоровался, все это время он не решался меня будить.

Мы с ним жили под одной крышей достаточно долго, но я помнила, каким он был раньше, и с неудовольствием отметила, что ангорский кот здорово растолстел. Объединение с людьми не пошло на пользу нашему роду: мы отвыкли от усилий, от борьбы за существование. Мало двигаемся, редко испытываем страх, не бросаем вызов судьбе. Лишь следим, чтобы повседневность шла своим чередом: налаженная, удобная, безнадежно предсказуемая.

Если ничего не изменится, то и я, возможно, стану такой же, как он: жирной, неповоротливой, недалекой и, самое ужасное, вполне довольной своим бесцельным существованием.

Поднялась на третий этаж, пробралась в ванную через спальню домоправительницы. Там, над раковиной, я заметила зеркало. Теперь-то я знала, для чего оно служит, поэтому отважно уперлась в него передними лапами, балансируя задними на скользком фарфоровом краю, и вгляделась в собственное отражение.

Этого еще не хватало! Оказалось, я тоже прибавила в весе. Может быть, заболела? Днем меня вырвало, да и полнота какая-то ненормальная…

Закрыла глаза, прислушалась к состоянию своего организма, и вдруг меня озарило…

Я… беременна!

Призадумалась. Неужели это подарок от Феликса?

Вполне возможно.

Мне захотелось немедленно поделиться невероятной новостью с сиамским соседом.

Для прыжка с балкона на балкон я теперь была тяжеловата. Пришлось спуститься вниз, выйти через дверку, также проникнуть в его дом.

– Пифагор! Пифагор! Послушай, я скоро стану мамой!

Нет ответа. Да и его домоправительницы Софи что-то не слыхать.

А вдруг они опять переехали? Кто мне теперь расскажет дальше историю людей и кошек?

Обошла весь дом. Подозрительная тишина и пустота.

Автоматический дозатор сухого корма пуст. В миске нет воды, подстилка не примята. Наверху в спальне кровать домоправительницы аккуратно застелена, и никаких следов недавнего присутствия кота и человека…

Заглянула в большое зеркало в надежде, что здесь отражение окажется стройным. Ничуть не бывало, я определенно растолстела. Внутри живота почувствовала какое-то шевеление. Соски набухли и чесались немилосердно. Вылизала их, чтобы унять зуд.

– Бедная ты, бедная! – пожалела я саму себя. – Без Пифагора твоя жизнь станет пресной и скучной.

– Бастет! – послышалось снаружи.

Вернулась Натали. Я поспешила домой. Домоправительница ждала меня в гостиной.

Она почесала меня за ушком, развернула крошечный сверток, что-то приговаривая. По ее интонации догадалась, что это еще один подарок. Сюрприз.

Предыдущие оставляли желать лучшего, так что я отнеслась к нему весьма сдержанно.

Из пакетика Натали извлекла ошейник с золотым шариком-кулоном.

Я не знала, принять его или нет. Что, если домоправительница наконец узнала во мне богиню, поклоняется, приносит дары?

Натали говорила долго, отчетливо произносила мое имя, но я ничего не поняла в этой тарабарщине, у меня ведь нет Третьего Глаза.

Зато, когда она включила телевизор, я догадалась, что в новостях рассказывали о вчерашнем взрыве и пожаре. Разрушения показали крупным планом. Засняли даже сражение между людьми в темно-синей форме и другими, бросавшими… Как бишь их? Ах да! Коктейли Молотова!

Волнение Натали достигло высшей точки. Прежде я не замечала за ней столь безумных выходок. Она принялась зубами откусывать кусочки когтей на передних лапках и выплевывать их на ковер…

Люди в телевизоре злились и угрожали.

Мне показалось, что они обращались непосредственно к нам. Бородачи и бритые мужчины при галстуках вопили, сжав кулаки и насупив брови. Жаль, что Пифагор больше не сообщит мне об изменениях в международной обстановке…

Натали надоело уродовать когти, она закурила и налила в бокал жидкость, от которой разило алкоголем.

Меня опять стошнило. Не было сил успокаивать домоправительницу, поскольку я и сама прескверно себя чувствовала.

Проскользнув мимо задремавшего Феликса, я направилась в спальню. Растерзала когтями подушку, так что белые перья полетели во все стороны. Хоть какая-то разрядка.

Меня одолели дурные предчувствия: вскоре наступят тяжелые времена…

Ощутила себя совсем глупой, беспомощной.

А мне ведь так хотелось поумнеть!

11
На свет из утробы

Целый месяц я только спала и толстела. Из дому и носа не высовывала. Изредка встречала лишь Феликса и домоправительницу. Вылезала из корзины с единственной целью: поесть.

Месяц без лекций Пифагора – потерянный месяц. В голове вата. Мое сознание из туманности восприятия превратилось в обычный смутный густой туман. Даже история и война перестали меня занимать.

И гулять совсем не хотелось.

Существа внутри меня начали шевелиться, заявили о себе.

Я тщательно вылизала живот.

Нащупала чуть выступающий живой бугорок.

Мое потомство, «наследники»?

Еще не родились, а уже докучают маме. Напрасно!

Не нужно заглядывать в зеркало, чтобы понять, как меня разнесло. Да я сейчас и на краю раковины не удержалась бы. Толстая? Не то слово. Грузная, неповоротливая. Малейшее движение утомляло, я задыхалась, едва переваливалась, постоянно ощущала голод.

Доползти бы до миски. На большее я не способна.

Малыши внутри разрезвились. Что еще выдумали? Поиграли в прятки? Или в футбол моими почками? Иногда мне казалось, что они все передрались.

Чего бы мне хотелось больше всего на свете? Пусть вылезут наружу поскорей все до единого!

Вот еще один куда-то направился, вспучивая поверхность моего несчастного брюшка. Они толкались, бодались, будто пытались пробиться на свет сквозь шкурку.

Почувствовала первую схватку. Затем еще одну. При каждой кишки словно скручивало узлом. Скоро они станут более частыми и болезненными.

Роды начались, сомнений нет.

Я завопила, надрывая голосовые связки:

– Натали! Беги скорей! Нужна помощь! Срочно!

Домоправительница, как всегда, пялилась в телевизор и не откликнулась. Немыслимый эгоизм! Она только о себе и думала.

Я встала между ней и экраном. Натали и не подумала приласкать меня, не поспешила за мной, вовсе нет! Просто вынесла из гостиной, чтобы я ей не мешала.

С золотой рыбкой и то легче договориться. Я решила, что справлюсь самостоятельно, без нее. Сама рожу котят в корзине. В который раз осознала: в мире я одна-одинешенька, некому мне помочь, не на кого положиться.

Правда, Феликс незамедлительно предложил мне содействие и поддержку, но какой от него толк? Будет путаться под ногами, лезть некстати, раздражать…

Белый чистокровный ангорский кот мог лишь таращиться желтыми глазищами с глупым видом.

Я разрешила ему остаться при условии полнейшего послушания. Возможно, Феликс отец моих котят, но он мне не супруг и не друг.

Мучительные судороги пробегали по моему животу. Схватки участились. Феликс сострадал мне изо всех сил, однако самцу в такие минуты понять самку физически невозможно.

Кто-то внутри устремился вниз, к выходу.

Легла в корзине поудобней, поднатужилась. Вдруг показалась мокрая зажмуренная мордочка. Несколькими напряженными усилиями вытолкнула котенка полностью.

Готово! Один родился.

Инстинктивно перегрызла пуповину, сняла с него пленку пузыря. Темный влажный комок барахтался, расправляя лапки. Глазки закрыты, склеены. У плаценты непривычный вкус, но мне он понравился. Я ела собственную плоть с аппетитом и даже вылакала жидкость, что вылилась изнутри. Она показалась мне восхитительной.

Только вылизала первого котенка, на свет попросился второй. Снова схватки, потуги, усилия. Этот оказался беленьким.

Всего я родила шесть котят. Черного, белого, серого, двух пятнистых и… рыжего!

Облизала, очистила от слизи каждого из моих беспомощных слепышей.

Дымчатый не шевелился. Я знала, что материнский долг повелевал его съесть, но не отважилась на столь решительный шаг. Осторожно отодвинула мертвого подальше от остальных и стала учить пятерых выживших сосать мои набухшие зудящие соски.

Малыши-слепыши, должно быть, по запаху нашли молоко и впились мне в брюшко. Сосали с жадностью. Непривычное ощущение. Приятное и немного мучительное. Рыжий впился клещом. И откуда он такой взялся?

Полная опустошенность и невероятное облегчение. Нежность захлестнула меня волной.

Наконец-то мне хорошо. По-настоящему хорошо.

Я счастлива, что у меня после долгих дней ожидания и родовых мук появились дети. Я избранная, я послужила вечному продолжению жизни.

Феликс ласково лизнул меня в лоб. Уместный и почтительный знак признательности, не спорю. Очень приятно, благодарю.

– Будь добр, позаботься о дымчатом, если можно.

Он подобрал мертвого котенка и куда-то унес. Вернувшись, склонился с любовью над пятью пушистыми младенцами.

– Наши дети, – произнес он с гордостью.

Я не стала разочаровывать его, не призналась, что встречалась и с другими соседскими котами буквально за день до нашего с ним первого свидания.

– Такие красивые! – продолжал Феликс.

Пошевелила ушами, пытаясь узнать, чем занята Натали. Уловила только шум телевизора. Нет, она еще не выбралась из тени войны.

Жизнь людей угасала, жизнь котов продолжалась.

– Куда ты отнес дымчатого?

– Положил его перед Натали. Когда она очнется от гипноза, то заметит его и все поймет.

Тут раздался пронзительный крик. Вот так же она встретила некогда мой подарок, надкушенную мышку. Натали забегала, засуетилась, принесла совок и пластиковый мешок.

Потом соизволила обратить внимание и на мою скромную особу. В отличие от прошлого раза она меня не упрекала и не осуждала. Напротив, улыбалась приветливо, чесала за ушком, ерошила шерстку на подбородке.

Должно быть, пыталась меня поздравить. Подоспела вовремя, ничего не скажешь. А недавно я так нуждалась в поддержке и ободрении…

Домоправительница погладила меня по голове, принесла полную миску молока. Я попила из вежливости. Люди уверены, что молоко способствует лактации, забавно!

Вспомнила мертвого дымчатого котенка. Инстинкт, заставляющий есть собственных детей, в прошлом спасал от гибели измученных матерей, оголодавших после родов. Однако мне, развитой и продвинутой кошке, он претил. Наш древний род, кошачий род, достоин торжественных погребений. Пусть после смерти нас мумифицируют, завернут в благовонные пелены, возложат маску на морду, поместят в усыпальницу, воздадут нам почести.

Если бы домоправительница, скорбя о моем безвременно ушедшем сером первенце, сбрила себе брови, я бы сочла это естественной данью уважения.

О трауре она и не подумала. Наоборот, с упоением фотографировала живых малюток на смартфон, обзванивала всех знакомых, сообщала им радостную новость и повторяла возбужденно: «Бастет, Бастет…»

Вот тут и появился Пифагор.

Наверное, он вошел в дом через мою дверцу. Неторопливо приблизился, лизнул мою спинку. Я задрожала от восторга.

– Брависсимо! – мяукнул он.

– Где же ты пропадал?!

Феликс догадался, что нам нужно побыть наедине, и кротко удалился на кухню без скандала и драки. Меня порадовала его деликатность.

– Пифагор, ты внезапно исчез, и я так волновалась, боялась, что ты никогда не вернешься, – призналась я.

– Моя домоправительница провела серию опытов надо мной. Ей пришлось увезти меня в загородный дом, поскольку здесь не хватало необходимого оборудования.

– Она ставит над тобой опыты?

– Надеется усовершенствовать мой Третий Глаз.

– Чтобы ты стал еще умней?

– Чтобы я лучше понимал людей. События развиваются стремительно, вскоре мне предстоит вмешаться в ход истории.

Его таинственный вид вновь произвел на меня глубокое впечатление. Пифагор участвовал в проектах, недоступных моему пониманию. Тем более я им восхищалась.

– Когда же ты вернулся?

– Вот только что. И сразу почувствовал, что должен навестить тебя.

Не спросив у меня разрешения, он принялся вылизывать котят.

Я указала на самого воинственного, рыжего.

– Феликс (вероятный отец) весь белый. Я пятнистая, черно-белая. Откуда же взялся рыжий?

– У рыжих сложный генетический код.

Похвасталась новым ошейником с золотым шариком-кулоном.

– Прелестный кулон. Но знай, это не просто украшение. Домоправительница снабдила тебя маячком, GPS-трекером. С его помощью легко определить твое местонахождение. Вероятно, ты здорово напугала Натали, когда появилась на стройке, где она работает. По ее мнению, такое не должно повториться.

Меня взбесила выходка прислуги. И все-таки приятно знать, что никогда не потеряешься.

Пифагор пристально смотрел на моих котят.

– Всех тебе не оставят, – предупредил он.

– Что?! То есть как это, не оставят?

– Люди редко оставляют весь приплод.

– Куда же они их денут?

– Продадут, раздадут или… утопят.

– Нет! Не может быть!

– Люди поступали так всегда. Ничего особенного. У твоей домоправительницы есть уже две взрослые особи: ты и Феликс. Еще пять котов ей не нужны.

– Это мои дети! Я не позволю!

– Люди считают, что котята принадлежат исключительно им.

– Здесь я хозяйка, а она моя прислуга!

– Она человек и живет по законам людей. Не забывай, что они уверены в собственном превосходстве.

– Я должна непременно немедленно наладить с ней телепатическое общение. Внушить, что способна самостоятельно прокормить всех своих котят до единого и не отдам их никому ни при каких условиях.

– Едва ли тебе это удастся.

– Пифагор, помоги мне, прошу! У тебя ведь есть Третий Глаз!

– Напоминаю, что могу лишь воспринимать, а не передавать информацию.

– Когда-нибудь я научусь внушать им мысли, вот увидишь, – проговорила я с убежденностью. – Смогу направлять их, убеждать.

Огромные голубые глаза Пифагора смотрели на меня в упор.

– Боюсь, в настоящий момент их ничуть не волнует мнение кошек. У них есть дела поважней. Не знаю, смотрела ли ты последние новости. Следом за террористическими актами, демонстрациями протеста, беспорядками, провокациями и потасовками надвигается настоящая война.

– «Настоящая»? От нее мы тоже будем кашлять, задыхаться и плеваться? Как от «демонстрации» и беспорядков?

– Коктейлями Молотова и слезоточивым газом тут не обойдется. Люди начнут стрелять из автоматов (помнишь, как та палка изрыгала огонь?), метать гранаты, сбрасывать бомбы. Прежде мы видели взрывы издалека, ну а теперь… Жертв и разрушений будет куда больше.

– Что ж, прекрасные утренние новости: моя прислуга задумала раздать или убить моих детей, к тому же вот-вот начнется война. Поздравляю!

– Поверь, Бастет, мне хотелось бы сообщить тебе нечто более утешительное.

В дверь позвонили. Домоправительница Пифагора, Софи, пришла навестить Натали. Последняя сразу же схватила моих малышей и разложила их на бархатной подушке. Люди умиленно ворковали над моим потомством, твердя мое имя. Фотографировали котят со вспышкой. Затем упомянули и Пифагора.

– Мне придется прервать их милую беседу. Софи беспокоится всякий раз, как застает меня у тебя в гостях, – заявил сиамский кот.

– Чего же она боится?

– Того, что ты станешь чересчур образованной.

Прощаясь, мы потерлись мордочками. Какой у него прекрасный коричневый носик! Наши усы смешались. Пифагор положил мне голову на загривок, потом внезапно боднул меня.

Мне понравилась его шутка.

Софи подхватила его на руки и унесла. Натали вернула мне котят, они сразу же присосались вновь.

Ощущая их жадные ротики, я поверила, что мы слиты воедино, что никто не сможет нас разлучить.

Когда котята наелись и уснули, я вылизала каждого и отнесла в подвал, ухватив за шкирку, как делала моя мама.

Они даже не проснулись.

Спрятала детей в самый темный угол, где Натали ни за что их не найдет.

Помурлыкала им: пусть привыкают откликаться на мой голос.

Призадумалась. Я должна спасти котят от смерти. Выход есть. Остается лишь исполнить мой план.

Убедившись, что дети мирно сопят и ничто им не угрожает, поднялась в спальню домоправительницы. Она спала на спине, раскинувшись. Лицо, по обыкновению, намазала густым кремом, на этот раз с запахом огурца. Я легла ей на грудь, чувствуя удары ее сердца.

Замурлыкала на средней частоте.

– Запрещаю тебе раздавать и убивать моих котят. Я могу сама о них позаботиться. Пусть все пятеро остаются со мной.

Повторила послание много раз.

Заметила, что роговицы стремительно движутся под закрытыми веками. Признак напряженной мозговой деятельности. Ей что-то снилось. Как бы я хотела проникнуть в ее сны, остановить, изгнать злой замысел из ее мыслей. Левая ладонь Натали то сжималась, то раскрывалась.

Домоправительница перевернулась на бок, расслабилась, захрапела.

Надеюсь, она поняла меня.

Я вернулась к котятам и тоже уснула.

Мне приснился дивный приятнейший сон. Во сне я вновь стала стройной, сильной, ловкой и гибкой. Мы с пятью котятами оказались в лесу. Бежали по тропинке бок о бок. Перед нами открылась полянка, усыпанная желтыми цветами. Мы вместе принялись кататься по траве.

Сквозь резные листья папоротника проникали лучи солнца. Цветы раскрылись на жаре, и в воздухе запахло пыльцой. На ветке над нами пела малиновка. Кругом порхали бабочки. Котята свободно носились повсюду, играли с каждой щепочкой, с каждым камушком, радовались всему.