Текст книги "Побег стрелка Шарпа. Ярость стрелка Шарпа"

– Вы чего хотите? – с оттенком недовольства спросил Лоуфорд.

– Сержанта Харпера следует вернуть в роту, сэр, где его место. Чтобы исполнял предписанные обязанности.

– Вот вернется, и вы за этим проследите, – кивнул полковник.

– Есть, сэр.

Слингсби вытянулся в струнку, козырнул и, ловко развернувшись, зашагал к роте, печатая шаг.

– Какой энергичный, не правда ли? – заметил Лоуфорд.

Форрест пожал плечами:

– Наша рота всегда этим отличалась, сэр. Другого я за ними не замечал.

– Да, отличные ребята! Отличные. Но иногда даже самым лучшим псам требуется новый хозяин. Вы согласны? Кстати, не поужинаете со мной сегодня?

– С удовольствием, сэр.

– Завтра ранний подъем. Прощай, Коимбра, а? Будем надеяться, французы ее пощадят.

В двадцати милях к северу первые французские части вышли к главной дороге. Чуть раньше они смяли посты португальской милиции, прикрывавшие обходной путь возле Буссако, и теперь их кавалерийские патрули, не встречая сопротивления, неслись по пустынным полям и лугам. Армия повернула на юг. Дальше Коимбра, потом – Лиссабон, а с ним и победа.

«Орлы» шли на юг.

Глава восьмая

Сначала решили взломать крышку люка и попытаться сдвинуть сваленный на нее груз.

– Пробьем крышку с краю, – предложил Виченте, – и посмотрим, можно ли разбить ящик. Может, получится пролезть через него?

Ничего другого Шарп придумать не смог, и они с Харпером взялись за работу. Попытались поднять крышку, но, как ни старались, тяжелая плита не сдвинулась ни на дюйм. Начали долбить дерево. Виченте со своим раненым плечом помочь не мог, так что они с Сарой сели в уголке, подальше от разлагающихся тел. Харпер работал штыком, стоя на ступеньках, Шарп орудовал палашом, обернув клинок собственной рубашкой, чтобы не порезаться.

– Жаль, – вздохнул капитан, – совсем новая рубашка.

– Уж не подарок ли от одной лиссабонской швеи? – поинтересовался сержант.

– Да, был.

Харпер усмехнулся. Некоторое время оба работали молча, атакуя крепкое дерево, откалывая от плиты щепки. Время от времени лезвие натыкалось на гвоздь, и тогда тишину нарушало крепкое словцо.

– От вас многому можно научиться, – заметила наконец Сара.

– Извините, мисс, – сказал Шарп.

– В армии это само собой получается, мисс, – объяснил Харпер. – Даже и не замечаешь.

– Неужели все солдаты ругаются?

– Все, – подтвердил Шарп. – И все время. За исключением Папаши Хилла.

– Генерала Хилла, – добавил Харпер. – Он себе ничего такого не позволяет.

– И еще есть сержант Рид, – вспомнил Шарп. – Тоже никогда не сквернословит. Он методист, мисс.

– А я слышал, как он однажды выругался, – сказал Харпер. – Это когда Баттен вырвал из его Библии восемь страниц, чтобы… – Он остановился, решив, что мисс Фрай вряд ли захочет узнать, на какие нужды собирался употребить украденные страницы Второзакония богохульник Баттен, и тут же довольно крякнул, оторвав от крышки приличную щепку. – Ничего, сейчас мы с ней расправимся.

Крышка мало того что была сбита из досок толщиной не меньше трех дюймов, еще и скреплялась снизу двумя здоровенными брусьями. До поры до времени Харпер и Шарп не трогали брус со своей стороны, решив, что сперва стоит пробить саму крышку, а уж потом думать, как справиться с куском потолще. Дерево оказалось прочным, но и оно уступало настойчивости и силе: сначала его ослабляли прямыми колющими ударами, потом скребли, долбили и царапали. Пыль, крошки, щепки сыпались под ноги. Время от времени Шарп и Харпер устраивали небольшой перерыв, давая отдых натруженным мускулам. Порой дерево, словно заупрямившись, отказывалось поддаваться, а отдирать доску, используя штык или палаш в качестве рычага, они не хотели, поскольку тонкая сталь могла запросто сломаться. Иногда Шарп брался за нож, и тогда стружки и опилки летели в глаза. Он менял нож на палаш и снова долбил, пилил и скреб, понимая, что в лучшем случае им удастся проделать небольшую дырку. А как потом ее расширить? Он не знал ответа и не искал его, потому что в каждой битве путь к победе – это сотни крохотных шагов, и сделать их надо все. Что толку волноваться и беспокоиться о будущем, если будущего, возможно, и не будет. Пот катился по обнаженным груди и спине, над головой жужжали мухи, пыль набивалась в рот и нос, а ребра все еще болели, но Шарп терпел и работал.

Время в темноте ничего не значило. Шарп понятия не имел, сколько они проработали, один час или десять, хотя чувствовал, что тот мир, который казался теперь таким далеким, уже погрузился в сумерки. Он ковырял, бил, рубил, тесал, не думая о времени, пока после очередного удара клинок не уперся во что-то более твердое, чем дерево. Боль иглой прошила руку, и Шарп со злости ударил еще сильнее и выругался.

– Извините, мисс.

– Что такое? – спросил Виченте.

Он успел задремать и спросонья не разобрался, в чем дело.

Шарп не ответил. Просунув в дырку нож, он поскреб лезвием по тому, на что напоролся палаш, и, поняв все по звуку, выругался еще сильнее.

– Чертовы ублюдки! Они положили сверху дорожные плиты! – Столько трудов, и все зря. Они прошли дерево, чтобы наткнуться на камень. – Ублюдки!

– Мистер Шарп, – устало произнесла Сара, словно сознавая, что битва проиграна, но не желая поднимать руки.

– Они и есть ублюдки, – подал голос Харпер и, воткнув штык в щель, получил в ответ тот же звук.

Сержант выразил свое мнение по сему поводу, мало чем отличное от мнения капитана, извинился перед Сарой и тяжело опустился на пол.

– Так что они сделали? – спросил Виченте.

– Набросали сверху камней. А на камни все остальное. Не такие уж и тупые…

Он сел на ступеньку и привалился спиной к стене, чувствуя себя вымотанным, бессильным и больным.

– Значит, здесь не получится?

– Ни черта.

– И что? – осторожно спросил Виченте.

– А то, что надо думать, – ответил Шарп, но в голове было пусто.

Все, что приходило в голову, можно было выразить лишь словами, которые вряд ли пришлись бы по вкусу мисс Фрай. Они попали в ловушку.

– Как сюда пробираются крысы? – спросила через некоторое время Сара.

– Эти твари могут пролезть через щель толщиной с палец, – отозвался Харпер. – Хорошая крыса всегда путь найдет.

– И все-таки? Как-то ведь они сюда проникают!

– Через щели возле крышки, – пожал плечами Шарп. – Но мы-то в них не пролезем.

В подвале повисло тяжелое, гнетущее молчание. Мухи, покружив, вернулись к трупам.

– Может, если начнем стрелять, кто-нибудь услышит? – сказал Виченте.

– Не услышат. Из склада – да, но не из подвала. – Шарп уже решил, что боеприпасы лучше поберечь для встречи с Феррагусом. Прислонившись к стене, он закрыл глаза и попытался думать. Потолок? Кирпич и камень. Он представил, как прорывается через каменную стену, и оказался вдруг на ярком от цветов поле. Мимо просвистела пуля, за ней другая, что-то ударило в ногу, и он открыл глаза – кто-то хлопал его по колену. – Я что, уснул?

– Мы все уснули, – сказал Харпер. – Одному Господу известно, который сейчас час.

– Черт! – Шарп потянулся, и боль тут же ожила – в ногах, в руках, в спине. – Черт! – повторил он зло. – Спать-то нам и нельзя.

Харпер промолчал. Шарп слышал, как ирландец ворочается, может быть устраиваясь поудобнее на каменном полу. Капитану это не нравилось, но предложить что-то другое, более полезное, он не мог, а потому промолчал.

– Я что-то слышу, – сказал через некоторое время Харпер.

Судя по голосу, он был где-то в центре подвала.

– Где?

– Приложите ухо к полу, сэр.

Шарп вытянулся и приложил к камню правое ухо. Слух был уже не тот, что раньше, да и глупо было бы ожидать улучшения после стольких лет в армии, где постоянно стреляют. И все же он затаил дыхание и прислушался. Сначала ничего, потом… что-то вроде слабого журчания.

– Вода?

– Там какой-то ручеек, – сказал Харпер.

– Вроде как Флит.

– Что? – спросил Виченте.

– Река такая в Лондоне, – объяснил Шарп. – Бежит по большей части под землей. О ней мало кто знает, но она есть. Город на ней и построили.

– И здесь то же самое, – сказал Харпер.

Шарп ударил по полу рукоятью палаша, и, хотя глухого звука не услышал, он уже не сомневался, что внизу есть вода. Сара, слух которой еще не успели испортить громы битв, подтвердила их предположение.

– Отлично, Пэт. – Силы вдруг вернулись, упавший было дух воспрянул, и даже боль в ребрах кусала не так сердито. – Давай поднимем этот чертов камень.

Легко сказать. Они снова взялись за штык и палаш, обрабатывая плиту со всех сторон, чтобы отделить ее от соседних. Харпер отыскал скол размером с мизинец и, углубив его, просунул палец к основанию:

– Там какой-то мусор, сэр.

– Только бы раствора не было, – буркнул Шарп.

– Раствора нет, – фыркнул Харпер. – Зачем класть раствор под камень? Их просто укладывают на гравий и трамбуют. Отойдите-ка, сэр.

– Ты что задумал?

– Хочу поднять эту хреновину.

– Может, подцепим?

– Если вы, сэр, сломаете свою саблю, нам всем не поздоровится. Вы лучше подвиньтесь. И будьте готовы подхватить, как только я его оторву.

Шарп посторонился. Харпер встал поудобнее, подсунул под плиту два пальца и поднапрягся. Камень не шевельнулся. Сержант выругался, снова наклонился и натужно засопел. Что-то заскрипело, и Шарп, державший на камне палец, почувствовал, как он сдвинулся. Харпер просунул третий палец, выдохнул шумно, и плита вдруг поднялась. Шарп тут же подсунул под нее дуло штуцера.

– Можешь отпустить.

– Боже, храни Ирландию! – проговорил сержант, выпрямляясь. Плита лежала на винтовке, и Харпер мог передохнуть. – А теперь возьмемся вдвоем, сэр. Вы с той стороны. Перевернем, к чертям… Извините, мисс.

– Я уже привыкла, – вздохнула Сара.

Шарп взялся за камень:

– Готов?

– И… взяли!

Вместе они вывернули булыжник, который, перевернувшись, откатился в сторону ближайшего трупа. Что-то чвакнуло. Воздух наполнился мерзкой вонью. Зажужжали невидимые мухи. Сара фыркнула и закрыла нос. Шарп и Харпер рассмеялись.

Основанием для вывернутой плиты служили битые кирпичи, галька и песок. Спрессованный мусор разбивали и выгребали. К работе подключился Виченте. Сара отгребала вынутый грунт в сторону.

Они углубились фута на два, а конца все не было. Чем больше они выгребали, тем больше осыпалось с краев. Пальцы натыкались на острые грани каких-то выступающих поверхностей, напоминающих плиты. И все же расчищенный участок понемногу расширялся, обнажая заодно выпуклое дно. После того как Шарп в очередной раз ободрал в кровь руку, Виченте ощупал то, что казалось ему плитами.

– Римские кирпичи, – уверенно сказал он. – Римляне делали кирпичи очень тонкими, как плитки. – С минуту португалец молчал, водя ладонью по граням. – Думаю, это верх тоннеля.

– Тоннеля? – удивился Шарп.

– Наверное, римляне построили его для реки, – предположила Сара.

– Тогда будем пробиваться в тоннель, – решил Шарп.

Журчание воды слышалось уже отчетливо. Если есть тоннель и река, то есть и выход. Этот логический вывод оживил умершую было надежду. Капитан опустился на колени у края ямы, с трудом удерживая равновесие на шатком камне, и ударил по римским кирпичам прикладом.

Поняв по глухому звуку, что происходит, Виченте подошел ближе:

– Так не получится. Вы только уплотняете кирпичи.

– Я хочу пробить чертов тоннель, – ответил Шарп. Возможно, Виченте прав, но не возиться же еще и с этой древней кладкой! – Надеюсь, получится.

На помощь ему пришел Харпер. Удары следовали один за другим, и вскоре Шарп услышал, как что-то падает в воду. После очередного сокрушительного удара сержанта огромный кусок рухнул на дно, и снизу ударила густая волна вони. Казалось, перед ними разверзлись черные пучины ада.

– А, черт! – Харпер подался назад.

– Вот оно что, – упавшим голосом произнес Виченте.

Вонь была такая, что даже дышать стало трудно.

– Сточная труба? – спросил Шарп, хотя вопрос и не требовал ответа.

– Святые угодники! – прохрипел Харпер, попробовав сделать вдох.

Сара вздохнула.

– Она идет из верхней части города, – объяснил Виченте. – В нижней части люди пользуются ямами, которые выкапывают в подвалах. Эту трубу построили римляне. Они называли ее «клоака».

– Я называю ее выходом. – Шарп обрушил приклад на трубу, свалив еще несколько кирпичей. Расширить отверстие уже не составляло труда. – Пора заглянуть.

Он подобрал оставшуюся половину «Таймс» и нашел свою винтовку, опознав ее по щербине на левой стороне приклада, где его зацепила выпущенная из французского мушкета пуля. Шарп искал именно свой штуцер, потому что он был не заряжен, и, пока засыпал порох, Харпер успел свить жгут. Бумага занялась со второй попытки, и Харпер поднес ее к дыре в тоннеле. Пламя высветило что-то жутко сине-зеленое.

– О нет… – прошептала Сара.

Журчание и впрямь походило на тихий ручеек, но жидкость, лениво катившаяся по дну глубокого, семь или восемь футов, тоннеля, развеивала эту иллюзию. Напуганные внезапно вспыхнувшим ярким светом, обитавшие в клоаке крысы бросились врассыпную, царапая когтями черные, покрытые мерзкой слизью и противной паутиной стены. Судя по диаметру трубы, глубина потока составляла около фута. Рассмотреть прочие детали не хватило времени: огонь лизнул пальцы и Харпер выпустил самодельный фитиль. Мрак снова обступил их. Хорошо еще, подумал Шарп, что люди побогаче, жившие в верхней части Коимбры, покинули город, иначе река нечистот бурлила бы под крышей.

– Неужели вы и впрямь собираетесь туда спускаться? – спросил Виченте голосом человека, предполагающего нечто невероятное.

– Выбирать не приходится. Останемся здесь – погибнем. – Шарп снял сапоги и протянул их Саре. – Думаю, мисс, вам стоит надеть их. Они достаточно высокие и не дадут вам утонуть сами знаете в чем. Я бы посоветовал также снять платье.

Все замолчали.

– Вы хотите… чтобы я… – Сара не смогла договорить.

– Нет, мисс, я не хочу, чтобы вы это делали, но платье промокнет и испачкается и, когда мы выйдем, будет жутко вонять, а вам, насколько мне известно, надеть больше нечего. Я в таком же положении, поэтому раздеваюсь.

– Вы не можете просить мисс Фрай раздеться! – заявил Виченте.

– Я и не прошу. Решать ей. Но подумайте сами, Хорхе. Подумайте хорошенько, и вы сделаете то же самое. Засуньте белье в рубашку или мундир, свяжите рукава и повесьте узел на шею. Черт возьми, никто ничего не увидит! Там темно, как в преисподней. Вот, мисс, держите сапоги. – Он подтолкнул их в направлении Сары.

– Так вы хотите, чтобы я спустилась в сточную канаву? – едва слышно пролепетала она.

– Нет, мисс, не хочу. Я хочу, чтобы вы гуляли по зеленым лугам и чтобы вам до конца жизни не нужно было думать о деньгах. Но чтобы доставить вас в те самые зеленые луга, мне нужно провести вас по сточной трубе. Если хотите, можете остаться здесь, а мы с Пэтом вернемся за вами, только Феррагус может прийти раньше. Так что, мисс, выбирайте сами.

– Мистер Шарп. – В голосе гувернантки еще звучали возмущенные нотки, но сама она, как ни странно, никакого возмущения не чувствовала. – Вы правы. Извините.

Некоторое время в подвале только шуршали одежды, потом все четверо свернули снятое в узлы. Шарп остался в рейтузах, все прочее он завернул в мундир, который для верности перетянул плечевым ремнем. Узел он положил на краю дыры вместе с портупеей, ножнами и ранцем.

– Я пойду первым. Мисс? Идите за мной и держите руку на моей спине, чтобы не отстать. Хорхе, вы – за мисс Фрай. Пэт – в арьергарде.

Шарп сел на краю дыры, Харпер взял его за запястье и опустил в трубу. В мутную жижу полетели куски кирпичей. Ноги коснулись воды, но дна еще не достали. Харпер сопел от натуги.

– Еще немного, Пэт. На пару дюймов, – сказал Шарп, и тут его запястье выскользнуло из пальцев сержанта, и он пролетел оставшиеся дюймы и едва устоял на ногах, потому что дно оказалось предательски скользким. Его передернуло от отвращения и жуткой вони. – Черт! Кто-нибудь, подайте мою портупею, а потом одежду.

Ремень Шарп повесил на шею, пустые ножны сдвинул за спину.

– Винтовку. – Кто-то подал штуцер. Он повесил его на плечо и взял в правую руку палаш – вместо посоха. Только вот куда идти, вверх, к университету, или вниз, к реке? Пожалуй, к реке надежнее – труба должна ведь где-то заканчиваться. – Вы следующая, мисс. И осторожнее. Тут скользко, как… – Он успел прикусить язык. Вверху нервно вздохнули. – Не бойтесь. Сержант Харпер опустит вас, а здесь я вам помогу. Вы не против?

– Не против, – выдавила девушка, задыхаясь от вони.

Шарп протянул руки, нашел ее голую талию и придержал, пока Сара не коснулась ногами дна. В последний момент она все же поддалась панике или страху, пошатнулась и, чтобы сохранить равновесие, ухватилась за Шарпа, который обнял ее одной рукой.

– Все в порядке. Жить будете.

Виченте подал узелок, и, поскольку Сара еще дрожала, Шарп сам принял его и повесил ей на шею.

– Теперь вы, Хорхе.

Последним спустился Харпер. Мимо пронеслись невидимые в темноте крысы. Пронеслись и пропали где-то во мраке тоннеля. Высота трубы позволяла стоять в полный рост, но Шарп пригнулся, надеясь увидеть хотя бы слабый проблеск света. Ничего – хоть глаз коли.

– Держитесь за меня, мисс. – Теперь, когда оба были одинаково голые и стояли едва ли не по колено в дерьме, необходимость в соблюдении этикета, как ему представлялось, отпала, однако капитан подозревал, что девушка будет возражать, если он станет обращаться к ней по-другому. – Хорхе, держитесь за узелок мисс Фрай. Идти будем медленно.

Поначалу Шарп шел осторожно и неуверенно, ощупывая палашом дно перед тем, как опустить ногу, но постепенно освоился и уже не останавливался после каждого шага, а двигался ровно, хотя и медленно. Сара держалась за него обеими руками и чувствовала себя как-то необычно. В последние минуты с ней случилось что-то странное, словно, раздевшись и спустившись в сточную трубу, она рассталась со всей своей прежней жизнью, отказалась от попыток удержаться в рамках приличий и погрузилась в мир авантюр и безответственности. И, что самое удивительное, ей было хорошо в этом мире. Она была счастлива.

Что-то мерзкое и неведомое свесилось с потолка тоннеля, коснувшись лица, и Шарп пригнул голову, не позволяя себе думать о том, что это могло быть. После он стал не только ощупывать палашом дно, но и проводить им в воздухе перед собой. Какое-то время капитан пытался считать шаги и ярды, но потом перестал, потому что продвигались они мучительно медленно. Пол тоннеля постепенно повышался, а потолок оставался на прежнем уровне, и ему пришлось пригнуться. Невидимые щупальца цеплялись за волосы, что-то сочилось и капало, потом пол резко ушел вниз, и палаш уткнулся в вонючую пустоту.

– Стоп! – велел Шарп и, поводив осторожно палашом, нащупал твердую поверхность впереди, но уже примерно на фут ниже. Ширина невидимого провала составляла около двух футов. – Отпустите меня, – шепнул он Саре и, еще раз потыкав палашом перед собой, сделал длинный шаг через впадину. Он перенес вес тела, в последний момент нога соскользнула, и его бросило на стену. Слетевшее с губ короткое выразительное словцо эхом умчалось в темноту. – Извините, мисс. – Капитан устоял на ногах и даже сумел сохранить в неприкосновенности узел с одеждой, только сердце заколотилось от страха, а ребра обожгло такой болью, что перехватило дыхание. Он выпрямился, обнаружил, что снова может стоять в полный рост, потому что потолок поднялся, и повернулся к Саре. – Перед вами провал в полу. Шириной в добрый шаг. Нащупайте ногой край.

– Нашла.

– Нужно сделать один широкий шаг. На два фута. Пол здесь примерно на шаг ниже. Но прежде возьмите меня за руки. – Он прислонил палаш к стене, протянул обе руки и нашел ее пальцы. – Готовы?

– Да, – не совсем уверенно ответила Сара.

– Ухватитесь покрепче за мои запястья. – Она сделала все, как надо, и Шарп сжал ее руки возле локтей. – Ну вот, теперь я вас держу. Один широкий шаг. Будьте осторожны. Здесь скользко, как…

– Как в заднице? – спросила Сара и рассмеялась оттого, что посмела произнести вслух это слово.

А потом набрала в легкие вонючего воздуха и смело шагнула, но в последний момент опорная нога поскользнулась, и она, вскрикнув от страха, упала. Точнее, упала бы, если бы ее не рванули вперед сильные руки. Шарп был готов к тому, что Сара поскользнется, и подхватил ее сразу же, как только она начала падать. Подхватил легко, словно перышко – удивительно, какими невесомыми бывают некоторые женщины, – рванул к себе, и в следующий момент она уже прижалась обнаженными грудями к его груди.

– Все в порядке, мисс. Вы молодец.

– Как она? – обеспокоенно спросил Виченте.

– Лучше не бывает, – ответил Шарп. – У меня есть солдаты, которых я не взял бы сюда с собой, потому что у них кишка тонка, а вот мисс Фрай – молодец. – (Девушка все еще прижималась к нему, дрожа всем телом, и пальцы у нее были холодные.) – Знаете, что мне в вас нравится, мисс?

– Что?

– Вы ни разу не пожаловались. Ну, только на то, что мы ругаемся, так вы и с этим справились. Немногие женщины, попав в сточную трубу, вели бы себя так же. Большинство шумели бы так, что хоть уши затыкай. – Он отступил на шаг, но Сара не отпускала. – Надо подвинуться, мисс. Чтобы Хорхе было куда ступить. – (Она прошла немного дальше и остановилась, положив руку ему на пояс.) – Глупо, конечно, так думать, – продолжал Шарп, – но мне почему-то кажется, что вам это нравится.

– Да, – сказала Сара и хихикнула.

Она была так близко, что Шарп, сам не зная почему, вдруг наклонился и поцеловал ее в лоб. На мгновение она замерла, потом обняла его второй рукой, приподнялась и прижалась щекой к его щеке. Вот так чертовщина, подумал Шарп. В сточной трубе?

Что-то хлюпнуло, и кто-то врезался в парочку.

– Вы в порядке, Хорхе? – спросил Шарп.

– Да. Извините, мисс, – сказал Виченте, решив, что его рука непреднамеренно ухватилась за что-то неподобающее.

Последним провал преодолел Харпер, и они двинулись дальше. Шарп, как и раньше, шел впереди, чувствуя на поясе горячую руку Сары. В одном месте в их тоннель изливалась другая труба, и Шарп вздрогнул, когда что-то плеснулось у ног, забрызгав его по колено. Тоннель уходил вниз, и наклон становился все ощутимее. Поток стал мельче, но бежал быстрее, и капитан старался не думать о том, что бьется о его ноги. Он по-прежнему продвигался мелкими шажками, опасаясь ступить на скользкий камень. Труба определенно шла под уклон, только где у нее конец? Куда она выходит? В реку? В конце концов он остановился – уклон стал слишком крутым. Невдалеке шумело, но что это было, Шарп не знал. Река? Еще одна труба? Или выгребная яма?

– Что случилось? – спросила Сара.

– Дальше идти опасно.

Шарп прислушался, и ухо уловило новый звук, далекий, слабый, но непрерывный. Река. Тоннель выходил к реке Мондегу. С какой высоты им придется падать? И насколько крут последний участок? Смогут ли они удержаться на ногах? Шарп нащупал ногой шаткий камень, вывернул его из пола и подтолкнул. Поток подхватил его и понес дальше. Через пару секунд Шарп услышал всплеск.

– Труба кончается, – сказал он, – а дальше какой-то водоем… озеро…

– Не какой-то водоем, – услужливо уточнил Харпер, – а здоровенная лужа дерьма.

– Спасибо, сержант.

– Придется вернуться, – вздохнул Виченте.

– В подвал? – встревожилась Сара.

– Нет-нет. – Может, попробовать спуститься, повиснув на винтовочном ремне? Он вспомнил, как полз по дымоходу в Копенгагене, и содрогнулся от ужаса. Нет, только не это. – Пэт, повернись и иди назад. Надо простучать стены. Мы за тобой.

Повернули. Одно перестроение пришлось все же сделать – Сара пожелала идти последней, держась за Шарпа. Харпер стучал по стенам штыком, и глухое эхо разбегалось по вонючему темному тоннелю, тревожа его невидимых, но несомненно омерзительных обитателей. Шарп надеялся, что тоннель проходит мимо какого-нибудь подвала, куда можно будет проникнуть, пробив стену. Если же этот вариант не сработает, им ничего не останется, как только идти по трубе вверх. Долгая будет ночка, подумал он, если сейчас вообще ночь, но не прошли они и десяти шагов, как звук изменился. Харпер остановился и постучал еще раз. Звук повторился – глухой, пустой.

– То, что надо? – спросил он.

– Будем ломать чертову стену, – сказал Шарп. – Хорхе, подержите одежду сержанта Харпера. Мисс Фрай, возьмите мою. Главное – не намочить порох.

Простучав стену, они нашли участок в верхней части тоннеля длиной примерно в десять футов, за которым была пустота.

– Если там кто-то есть, их ждет большой сюрприз, – заметил Харпер.

– А если стена обрушится на нас? – спросила Сара.

– Тогда нам крышка. Так что, мисс, если верите в Бога, самое время помолиться.

– А вы не верите?

– Я верю в бейкеровский штуцер, – ответил Шарп, – и в тяжелую кавалерийскую саблю образца тысяча семьсот девяносто шестого года, наточенную так, чтобы не скользила по ребрам лягушатников. И даже если вы не наточили ее как следует, ею все равно можно забивать ублюдков до смерти.

– Я это запомню, – сказала Сара.

– Готов, Пэт?

– Готов, – отозвался сержант, поднимая винтовку.

– Ну так давай зададим этой чертовке хорошую трепку.

И они задали.

Последние британские и португальские части оставили Коимбру в понедельник на рассвете. Согласно имеющимся сведениям, все запасы провизии в городе были уничтожены, сожжены или сброшены в реку и все пекарни разрушены. Тем не менее более сорока тысяч горожан отказались уходить с отступающей армией, решив, что искать спасения в бегстве бессмысленно, и если французы не настигнут их здесь, то придут за ними в Лиссабон. Некоторые, подобно Феррагусу, остались для того, чтобы охранять по мере возможности имущество и дом, другие были слишком стары, больны или сломлены отчаянием, дабы бежать от судьбы. Пусть приходят французы, думали они, как бы тяжело ни пришлось, снести можно все и жизнь на этом не кончается.

Южный Эссекский последним прошел по мосту через Мондегу. Ехавший в арьергарде Лоуфорд оглянулся, надеясь увидеть Шарпа и Харпера, но поднявшееся солнце осветило пустынную набережную.

– Не похоже на Шарпа, – заметил он удрученно.

– Очень даже похоже, – возразил майор Лерой. – У нашего капитана сильна тяга к независимости. Он мятежник по духу. Жестокий, безжалостный, агрессивный. Прекрасные качества для стрелка, вы не находите?

Если полковник и заподозрил в словах майора насмешку, то оказался достаточно честен перед собой, чтобы признать присутствие в них немалой доли правды.

– Вы ведь не считаете, что он дезертировал?

– Нет, это не в его духе. Полагаю, капитан ввязался в какую-то заварушку. Он вернется.

– Знаете, – продолжал обеспокоенно Лоуфорд, – при последнем разговоре он упомянул что-то насчет перехода на службу к португальцам. По-вашему, такое возможно?

– Я бы его не винил, – пожал плечами майор. – Каждый человек хочет признания своих заслуг. Это ведь справедливо, верно?

От необходимости отвечать на каверзный вопрос полковника спас капитан Слингсби, гордо прогарцевавший по мосту на Порции и вклинившийся между Лоуфордом и Лероем.

– А тот сержант-ирландец так и не вернулся, – первым делом сообщил Слингсби, причем в тоне его явно слышался упрек.

– Мы как раз об этом говорили, – сказал полковник.

– Отмечу в документах как дезертира, – продолжил тем же тоном Слингсби. – Как дезертира.

– И не думайте! – с резкостью, удивившей его самого, бросил Лоуфорд и вдруг поймал себя на том, что новоявленный родственник начинает его раздражать. Как вечно тявкающая собачонка: куда ни поверни – она вертится под ногами и требует к себе внимания. К тому же от него подозрительно часто несло спиртным. – Сержант Харпер, – добавил полковник, беря себя в руки, – откомандирован для выполнения особого задания с офицером нашего полка. Весьма уважаемым офицером, мистер Слингсби, и я попрошу вас не ставить под сомнение правомерность этого задания.

– Конечно нет, сэр, – поспешно согласился Слингсби, шокированный тоном полковника. – Просто я люблю во всем порядок, сэр. Вы же меня знаете. Чтобы все на своем месте.

– Все и так на своем месте, – сказал полковник, сознавая, что выдает желаемое за действительное.

Шарп и Харпер не вернулись в полк, и он боялся, что сам виноват в этом.

Лоуфорд еще раз обернулся – никого, а потом полк миновал мост и скрылся в тени прилегающих к монастырю улочек.

Коимбра затихла, как затаивший дыхание человек. Несколько десятков жителей собрались у старинных городских ворот в средневековой стене; вглядываясь пристально в дорогу, они еще надеялись, что французы, может быть, не придут.

А вот Феррагуса французы не беспокоили. По крайней мере пока. Направляясь к складу во главе отряда из семи человек, он предвкушал сладкую месть. Прежде чем поднимать крышку, разожгли две жаровни. Уголь разгорался неохотно, и Феррагус, чтобы не терять времени, приказал соорудить баррикаду из бочек с солониной. Если трое пленников попытаются броситься в атаку, то наткнутся на препятствие, за которым укроются его люди. Пламя перекинулось наконец с лучин на уголь, по проходам поползли струйки горького дыма, и Феррагус подал знак – открывайте. Подойдя к люку, прислушался, однако ничего не услышал.

– Спят, – предположил Франсишку.

– Скоро уснут навеки, – пообещал Феррагус. Трое стояли наготове с мушкетами, четверо разбирали наваленные на крышку мешки и ящики. Вот уже и плиты сдвинуты. Феррагус усмехнулся, увидев пробитые в дереве дыры. – Хотели выбраться. Сколько ж часов у них на это ушло, а? А теперь осторожнее. – Он почти ожидал, что крышка вот-вот отлетит в сторону и из подвала выскочит враг. – Стреляйте сразу, как только они ее поднимут!

Вылезать никто не спешил.

Португалец ждал, не сводя глаз с люка. Ничего.

– Думают, что мы полезем первыми.

Феррагус подкрался сбоку, взялся за металлическую ручку, кивнул своим людям и потянул.

Крышка поднялась на несколько дюймов, и Франсишку тут же вставил в щель дуло мушкета. Вставил и отскочил, ожидая выстрела. Никто не стрелял. Феррагус снова подошел к люку и поднял крышку полностью, так что она ударилась о стену.

– Давай.

Двое, подбежав с горящими жаровнями, вывернули содержимое в подвал, который тут же заполнился густым удушающим дымом.

– Долго не выдержат. – Феррагус вынул пистолет. – Мужчин – убить, англичанку – приберечь на потом.

Однако время шло, а из подвала не доносилось ни звука. Ни стонов, ни кашля, ни криков. Только дым полз вверх по каменным ступенькам. Феррагус наклонился, прислушался, потом выстрелил в темноту и мгновенно отпрянул. Пуля срикошетила от камня. И снова тишина, только в ушах звенело.

– Попробуй ты, – кивнул он Франсишку.

Верзила подступил к люку, вскинул мушкет, выстрелил и проворно отскочил.

И снова ничего.

– Может, они там подохли? – предположил кто-то.

– От такой вони и бык скопытится, – поддержал другой.