Текст книги "Нравственное, безнравственное, вненравственное. Что правильно, а что нет?"

Например, что плохого в том, если я приехал в школу верхом на лошади? Я не думаю, что в этом есть что-то плохое, хотя в той части страны никто не ездит в школу верхом на лошади. Приехать на лошади – значит создать суматоху. Все ученики собрались вокруг и говорили: «Ну, ты и выдумщик!» А человек, чью лошадь я взял, прибежал следом! У меня не было своей собственной лошади. В том городе не было других лошадей кроме тех, которых запрягали в особую повозку, называемую танга. Были только лошади, которые возили танга, и всякий раз, когда на станции не было поезда, все эти лошади ждали перед своими домами, пощипывая траву. Меня устраивала любая: я просто взял лошадь и верхом поехал в школу.

Я думал: «Что в этом плохого?» Но проблема была в том, что я создал ненужный беспорядок. Все занятия прервались, и учащиеся выбежали посмотреть, что я натворил на этот раз! Учителя кричали: «Все по местам!» Но никто их не слушал. А тот человек кричал: «Это моя лошадь! Сейчас придет поезд, и мне нужно встречать пассажиров… а этот парень вдруг вскочил на моего коня и пригнал его сюда!»

Я сказал хозяину лошади:

– Сколько ты рассчитываешь получить с пассажиров? Я дам тебе эти деньги, забудь о поезде. Зачем поднимать такой шум? Ты ведь не много зарабатываешь: если получишь одну рупию за то, что отвезешь четверых человек со станции в город, это будет предел твоих мечтаний. Так что вот тебе одна рупия и радуйся, что не придется тратить время и ехать на станцию. За то, что я проехал на твоей лошади, я дам тебе одну рупию. Не волнуйся, но сначала дай мне добраться до места.

Я дал рупию этому человеку, и он был совершенно счастлив.

– Если так, – сказал он, – то можешь брать мою лошадь в любое время.

– Вы видите, – сказал я директору и классному руководителю, – этот человек доволен, лошадь довольна. Никто не пострадал. Если выбежали ученики, то разбирайтесь с ними сами. Но в школьных правилах ничего не говорится о том, что нельзя приезжать на лошади. Я много раз прочитал школьные правила и знаю, как ими пользоваться.

Они сказали:

– Мы никогда не думали, что кто-то будет использовать школьные правила против школы. Это правда, такого запрета там нет.

– Тогда почему вы так сердитесь на меня?

Каждый день что-нибудь случалось. Директор говорил мне: «Подставь ладонь», – и бил мне по руке тростью. Он даже перестал спрашивать меня, что я сделал. Я сказал ему: «Так лучше: не спрашивайте, потому что даже после того, как вы спросите, вы все равно меня наказываете, тогда какой в этом смысл? Меня привели к вам – просто накажите меня, и я пойду».

Общество очень косно. Никто не знает, что именно они пытаются сделать, или как это можно сделать. Все говорят: «Не судите», – но как избежать осуждения, если, с другой стороны, вы все говорите: «Это хорошо, это плохо, это правильно, это неправильно»?

Вся ваша мораль основана на осуждении, и в то же время она говорит: «Не судите». Вы создаете путаницу, и для ребенка единственный способ выжить в этой неразберихе – стать лицемером. Он будет судить и говорить, что не осуждает. И он сам будет верить, что его суждение – это действительный факт. Но реальность такова, что действительных фактов не существует: даже наука – это только относительные факты, не действительные. Можно лишь сказать, что предположительно это правда. Завтра все может измениться, новые исследования могут все изменить.

Всего сто лет назад наука не допускала сомнений, что все ее открытия являются непреложным фактом. Теперь это не так. Ситуация стала такой, что теперь невозможно написать большую книгу по современной науке, потому что к тому времени, когда книга будет закончена, все, что вы написали, устареет. Поэтому сегодня издаются лишь небольшие периодические издания и статьи, которые сразу же выходят в печать и распространяются или докладываются на конференциях, потому что нельзя быть уверенным в завтрашнем дне: завтра кто-нибудь обнаружит какой-нибудь другой факт, и вся ваша работа пойдет прахом.

Все относительно.

Ум не может найти абсолютное. Ум не может найти непреложный факт, потому что это и есть истина. Он может только придумать приблизительное объяснение, которое на данный момент поможет вам некоторым образом понять реальность и работать с ней.

Так что не делай из этого проблему и не пытайся разрешить ее на уровне ума. Ум обречен судить. Поэтому не пытайся сделать то, что не может быть сделано. Что можно сделать, так это выскользнуть из ума. Медленно, медленно выходи за пределы ума и начинай смотреть на все из свидетельствующей тишины. Тогда, возможно, ты начнешь видеть истину.

Есть такая суфийская история про Джунаида.

Один из учеников сказал Джунаиду:

– Я абсолютно вам доверяю.

– Не говори таких вещей, – ответил Джунаид, – потому что ты все еще находишься в уме, а абсолютное доверие не является качеством ума. Ты пришел ко мне, чтобы достичь состояния абсолютного доверия, но пока не говори этого.

Но ученик оказался упрямым.

– Я вам доверяю, – сказал он. – И это доверие ничто не может поколебать или разрушить. Я могу отдать свою жизнь, но никогда не утрачу доверия.

– В это я могу поверить – ты можешь отдать свою жизнь, – сказал Джунаид, – но что касается доверия, это мы увидим позже.

Несколько дней спустя ученик увидел Джунаида, сидящего рядом с женщиной на другой стороне озера. Это был шок, потому что суфийским мистикам не разрешается быть с женщинами. И не только это: женщина наливала Джунаиду вино в кубок. Джунаид взял кубок и выпил вино. А суфии против любого вида спиртных напитков!

Это было уже слишком. Ученик пошел на другую сторону озера и сказал Джунаиду:

– Вы убили мое доверие.

– Я же говорил тебе, что доверие на уровне ума ничего не стоит, – ответил Джунаид.

– Вы не должны быть больше мастером, – сказал ученик. – Вы обманывали людей! Вы пьете вино, сидите с женщиной.

На женщине, конечно, была паранджа, как носят мусульманки.

– Попробуй вино – сказал Джунаид. – Это обычная вода, просто подкрашенная, чтобы походить на вино.

Ученик попробовал. Он был озадачен.

– Но зачем вы это сделали? – спросил он.

– Приподними паранджу на женщине, – сказал тогда Джунаид, – это моя мать.

Ученик приподнял паранджу – это была мать Джунаида. Он упал Джунаиду в ноги.

– Простите меня, – сказал он.

– В этом нет необходимости, – ответил Джунаид. – Я просто хотел дать тебе ясно понять, что не следует судить с помощью ума о тех вещах, которые ум не способен понять: абсолютная истина, абсолютное доверие. Вот просто женщина сидит рядом со мной – если бы ты доверял мне, тебя бы это не беспокоило. Это не твое дело. Ты не мой мастер. Ты стал моим учеником не при таком условии, что я не буду сидеть рядом с женщиной. И ты не ставил условия, что станешь моим учеником, только если я не буду пить вина, так зачем тебе об этом беспокоиться?

Бедный ученик просто вел себя так, как диктовало его светское воспитание. Но одно ему стало ясно: говорить о вещах, о которых ум ничего не может знать, неправильно.

Так что тебя не должно волновать то, что говорил тебе твой отец. Все это прошлое, просто пыль на зеркале. Сотри пыль с зеркала и войди в состояние, где царит тишина. Тогда все, что бы ты ни видел и ни говорил, будет констатацией факта, потому что у тебя не будет никакого мнения. Но тащить эти мнения с собой и стараться не осуждать – это ненужная борьба с самим собой. И эта борьба блокирует твой разум.

Любая борьба разделяет вас надвое. Любая внутренняя борьба опасна для вашего разума. Когда вы внутри ни с чем не боретесь, когда все спокойно и тихо, ваш разум раскрывается в полной мере, проявляет всю свою остроту, красоту. А разум – это наше единственное сокровище. Именно с помощью разума мы познаем все тайны жизни.

Не создавай конфликт. И не сердись на своего отца. То, что он делал, должно быть, делали и с ним самим. Родители просто передают болезни из поколения в поколение, это бессознательный процесс.

Ты можешь выпрыгнуть из этого порочного круга, просто осознав, что он сам не понимал того, чему тебя учил. У него были благие намерения, но он создал внутри тебя путаницу.

Ты говорил, что понятия правильного и неправильного определяются каждым отдельным обществом. Разве не существует универсальных понятий «правильно» и «неправильно»?

На самом высоком уровне вселенского сознания разделение на правильное и неправильное невозможно, по той простой причине, что там нет никакого разделения. Оно едино.

На Востоке те, кто достиг вселенского сознания, даже не говорят, что оно едино, потому что «один» подразумевает два, три, четыре – весь бесконечный ряд чисел. Один – это только начало. Поэтому они придумали очень странную концепцию. Они говорят о вселенском сознании как о не-двух – оно недвойственно. Во избежание двусмысленности, скрытой в слове «один», они используют негативное определение: не-два.

Понятия правильного и неправильного зависят от места, общества, культуры. И каждому обществу в разное время приходилось менять свои понятия, потому что обстоятельства изменились, климат изменился, и тогда, естественно, то, что было правильным, становилось неправильным, а то, что было неправильным, становилось правильным. Давайте рассмотрим несколько примеров.

Мухаммед был женат на девяти женщинах, и он установил правило для каждого мусульманина: жениться, по крайней мере, на четырех женщинах. Брать меньше четырех жен по мусульманским понятиям считалось неправильным, а жениться на большем количестве женщин считалось хорошо. Нам это представляется странным, но во времена Мухаммеда это было правильно – таким было соотношение между мужчинами и женщинами в Аравии: четыре женщины на одного мужчину. Причиной такого странного соотношения было то, что люди беспрестанно воевали и убивали друг друга, а убивать женщин считалось не по-мужски. Поэтому женщины выживали, а мужчины погибали.

Когда в обществе на одного мужчину приходится четыре женщины, там обязательно возникнут трудности, большие трудности: только одна женщина сможет получить мужа. А остальные три женщины будут всеми возможными способами стараться разрушить этот брак. Они станут проститутками, и будет много ревности, конфликтов… Чтобы избежать этого, Мухаммед установил такое правило, но оно применимо только в тех обстоятельствах.

Мусульмане, которые женятся на нескольких женщинах в других странах, поступают просто глупо, потому что обстоятельства изменились. Теперь даже в Аравии соотношение стало равным: один мужчина на одну женщину. Похоже, когда принимается какое-то правило, люди настолько привыкают к нему, что совсем забывают, при каких обстоятельствах это правило было введено.

Во времена Махавиры в Индии было совершенно нормальным, что миллионы саньясинов оставались холостяками. Это было не только нравственным, но, как они думали, и духовным тоже. Однако если рассмотреть возникновение этого понятия, все станет абсолютно ясно. Во времена Махавиры женщин было меньше, а мужчин больше. Причина была в том, что в те времена во многих племенах в Индии убивали девочек, едва они рождались, просто чтобы избежать хлопот по их воспитанию – и потом их нужно было выдать замуж. Это было очень хлопотно, потому что девушка могла выйти замуж, только если вы давали человеку, за которого она собиралась выйти, достаточно денег, давали землю – если только девушка не была необыкновенно красивой, что случается редко. А люди были так бедны, что не могли позволить себе иметь дюжину дочерей. Было просто невозможно их прокормить.

Нельзя винить их за убийство девочек, это было лучше, чем оставить их нищими на улицах или сделать из них проституток. Это было лучше, но тогда возникла эта проблема, что женщин оказалось меньше, а мужчин больше, и поэтому целибат не отвергали, а наоборот, восхваляли его. Но если вы посмотрите внимательней, в нем нет ничего духовного, нет ничего нравственного – просто были такие обстоятельства. Они требовали, чтобы много мужчин оставалось неженатыми. Как с этим справиться? Если не сделать обет безбрачия более престижным, не придать ему более высокий статус, нежели браку, не поставить его на пьедестал святости, невозможно заставить людей оставаться неженатыми. Вы не можете просто сказать им: «Женщин меньше, мужчин больше – просто посмотрите на цифры и оставайтесь неженатыми. Окажите обществу небольшую услугу».

Нельзя надеяться на то, что люди будут готовы оказать обществу такую услугу. Нет, их надо как-то мотивировать. Чтобы следовать целибату, нужен стимул: только соблюдающие обет безбрачия могут попасть на небеса. Женатые люди были обычными мирскими людьми, а те, кто соблюдал обет безбрачия, были как бы из другого мира, духовными. Их уважали, им оказывали большие почести, поклонялись почти как богам.

Это продолжается и сегодня, хотя ситуация изменилась. Сейчас в Индии соотношение одинаковое. Если отпустить природу, если не вмешиваться в дела природы, природа всегда и во всем поддерживает равновесие, она никогда не теряет равновесия. Равновесие – это нечто фундаментальное для существования, во всех сферах. Когда рождается сто девочек, в то же самое время рождается сто десять мальчиков – потому что мальчики не настолько сильны, что касается сопротивления заболеваниям. Девочки сильнее, не в отношении мышечной силы, а в другом отношении. Они более устойчивы к болезням, проблемам со здоровьем, смерти. Во всем мире такое соотношение: сто десять мальчиков на сто девочек – потому сто девочек доживут до брачного возраста, но десять мальчиков бесследно исчезнут. К тому времени, когда они достигнут брачного возраста, равновесие восстановится.

Я вам скажу удивительную вещь. В военное время, когда мужчин погибает больше, потому что они едут на фронт, воюют, доля женщин, естественно, становится больше. Но в ходе двух мировых войн было обнаружено, что рождаемость тоже меняется. Природа каким-то странным образом сохраняет баланс. В военное время и в течение нескольких лет после войны девочки рождаются реже, а мальчиков рождается больше. Потом равновесие вновь восстанавливается, в том же соотношении: сто девочек на сто десять мальчиков.

Целибат проповедовали Будда, Махавира, Шанкара – все великие учителя Индии. Тогда это было правильно, и никто не возражал, потому что это служило обществу незаметным образом. Но сегодня это не так.

Я говорил джайнским монахам, буддийским бхикшу и индуистским мудрецам:

– Сегодня безбрачию не следует оказывать такое уважение, сейчас опасно продолжать поощрять безбрачие, потому что чем больше вы восхваляете безбрачие, тем больше женщин останутся незамужними. Что им останется делать? Что будет с их биологическими инстинктами? Из-за вашего безбрачия вы вынуждаете их искать извращенные пути, что-то уродливое.

– Мы никогда не думали о безбрачии в таком ключе, как оно влияет на общество, – отвечали они.

– Думали вы об этом или нет, – сказал я, – но все правильное и неправильное является побочным продуктом общества.

Например, из всех народов мира только индийцы, то есть очень незначительное меньшинство, являются вегетарианцами, по той простой причине, что если весь мир станет вегетарианцами, мы не сможем сохранить существующее население, это невозможно. Лишь небольшие группы могут стать вегетарианцами, большинство останется невегетарианцами, должно оставаться невегетарианство.

Даже небольшую группу, которая становится вегетарианцами, нужно как-то мотивировать. В этом нет ничего великого, вы просто едите овощи. Что в этом такого? Кушайте на здоровье, наслаждайтесь. Я не думаю, что поедая траву, вы достигнете каких-то духовных качеств, что только благодаря этому вы попадете в рай. В этом нет ничего великого, но людям нужен какой-то важный стимул, чтобы они продолжали есть траву всю свою жизнь. Если вы просто скажете, что это имеет лишь эстетическую ценность… Это то, что я говорю. Мои люди вегетарианцы, но не из каких-то религиозных или духовных соображений. Я абсолютно экзистенциален. Мои люди становятся вегетарианцами из эстетических соображений. Я не могу себе представить, как можно есть мясо, уничтожать жизнь ради того, чтобы удовлетворить свои вкусовые потребности, убивая каждый день миллионы животных. Я знаю, что невозможно держать все население мира на вегетарианской диете, если только наука не придумает какие-нибудь новые способы, средства и технологии – тогда это будет возможно. Но проблема в том, как убедить людей, что есть невегетарианские продукты некрасиво.

Люди не настолько чувствительны к красоте, эстетике, искусству. Они жадные. Они могут согласиться, если вы скажете им: «Если вы перестанете есть эту пищу, то попадете в рай. Из-за того, что вы едите эту пищу, вы никогда не обретете вечного блаженства». Им нужно дать что-то настолько значительное, чтобы их желание насытиться показалось слишком мелким – тогда просто из жадности они будут готовы измениться. Именно это и делает религия.

В Индии две религии практиковали вегетарианство. Одна из них – джайнизм, который был фанатичен в этом. Конечным результатом было то, что от джайнизма осталась лишь небольшая община. Монах-джайн даже не может выехать за пределы Индии, чтобы распространять свое учение, – потому что кто будет предоставлять ему вегетарианское питание? Он не может есть ничего невегетарианского, а большинство стран мира невегетарианские. Поэтому джайнизм остается привязанным к Индии. Лишь немногие – по-моему, два или три монаха-джайна, очень смелые люди – рискуя жизнью, добрались до Египта. Это единственный случай во всей истории, когда три монаха-джайна попытались установить контакт с внешним миром.

И мы знаем об этих трех джайнских монахах от Пифагора, потому что Пифагор путешествовал в Индию через Египет. Он встретил этих трех джайнских монахов в Египте – он называет их дзенософами. Это кажется очень подходящим названием для философа-джайна – дзенсоф.

Это не мог быть никто другой, потому что описание в точности соответствует монаху-джайну. Они были голые и ели только овощи и фрукты. Им было очень трудно доставать пищу каждый день, потому что они должны были просить милостыню – джайнский монах живет на подаяние. Иногда некоторые добрые люди чем-то их снабжали, потому что они говорили: «Мы не можем есть ничего другого». Так что есть только одно это упоминание, у Пифагора, что он встретил в Египте трех джайнских монахов. А так, джайны никогда не переступали границ Индии, потому что кто бы давал им пищу? Как бы они стали жить?

Буддисты также учили вегетарианству, но когда они пересекали границы Индии, все они становились невегетарианцами. Им приходилось, иначе было не выжить.

Небольшая часть индуистов, высшая каста, брамины, являются вегетарианцами – но не все брамины. Кашмирские брамины невегетарианцы, потому что они живут среди мусульман: девяносто два процента мусульман, восемь процентов индуистов. Им очень трудно выживать. Они должны находиться в определенной гармонии с обществом, в котором живут. Мусульмане составляют подавляющее большинство, и все зависит от них. Если мусульмане станут их бойкотировать, они погибнут.

В Бенгалии брамины не едят мяса, но они едят рыбу, потому что в Бенгалии трудно выжить без употребления рыбы. Рыба там – главная пища, рыба и рис. В Южной Индии брамины едят рыбу по той же причине: без рыбы еды будет недостаточно.

Поэтому я не могу сказать, что вегетарианство – это нечто универсально правильное. Я абсолютно нефанатичный человек. Я ни в чем не фанатик. Я стараюсь увидеть все аспекты дела, и я весьма либеральный человек, гуманист. Я не пытаюсь сделать какой-то принцип более ценным, чем само человечество.

Нет ничего превыше человека. Ничто не должно быть превыше человека.

Так что все эти понятия правильного и неправильного обусловлены социальными, климатическими условиями. Например, в Тибете… в священной книге тибетцев говорится, что мыться раз в год абсолютно необходимо. В Тибете даже это – трудная задача, и многие, должно быть, пытаются обойтись даже без этого одного раза.

В Индии человек дважды в день совершает омовения, а есть люди, которые совершают омовения по три раза каждый день. Я сам раньше омывался трижды в день. Когда один тибетский монах был у меня в гостях, он не мог поверить в это. Он сказал: «У тебя вся жизнь уходит на омовения! Утром, вечером и еще раз перед тем, как лечь спать – три раза! В Тибете одного раза в год достаточно».

Я сказал: «Я знаю», – потому что один из моих друзей, профессор, доктор Раджбали Пандей, занимался переводами с санскрита на тибетский язык. Он был знатоком тибетского и санскрита, так что это была его работа. И он поехал в Тибет. Я сказал ему – а он был брамином: «У вас будут трудности». И он был очень ортодоксальным брамином: рано утром, в пять часов, омовение в холодной воде, затем молитва, религиозный ритуал – и только после этого он мог выпить чашечку чая.

Он поехал и вернулся. Он пробыл в Тибете только один день, хотя на дорогу туда и обратно у него ушло три месяца, поскольку ему пришлось путешествовать верхом на лошади. Три месяца в пути ради одного только дня пребывания в Тибете!

– Что случилось? – спросил я его.

Он сказал:

– Даже одно омовение рано утром, в пять часов, было таким испытанием, что я решил, что лучше уеду поскорее, потому что не могу идти против своих правил. Мой отец перед смертью взял с меня обещание, что я буду неукоснительно соблюдать все правила моей семьи. Омовение в пять часов утра – это начало дня, а там так холодно, что можно умереть!

В Тибете люди не меняют свою одежду годами, потому что там нет ни пыли, ни пота. Воздух настолько чистый, насколько только можно себе представить. Это самая высокогорная страна в мире. Они живут в чистом воздухе, никаких загрязнений. Это вам не Лос-Анджелес! Таким образом, в ежедневном омовении также нет необходимости. Но трудность заключается в том, что мой друг настаивал на выполнении своих представлений, которые были побочным продуктом индийской среды, в которой сейчас так много пыли и столько пота, что совершенно правильно омываться два раза – один раз утром и один раз вечером. А если вы можете себе это позволить, то и три.

Тот тибетский гость, который жил у меня, не менял свою одежду. Я сказал: «Я с тобой с ума сойду! От тебя воняет. Это Индия, а не Тибет». И одежда у них… это не просто одно одеяние, оно состоит из четырех, пяти, шести, семи слоев одежды. И он не хотел принимать ванну лишь потому, что его религия требует только одного омовения в год. Мыться каждый день означало для него идти против своей религии. Я сказал ему:

– Ерунда! Твоя религия просто говорит, что ты должен мыться, по крайней мере, один раз каждый год, она не запрещает тебе мыться два или три раза в год. Она об этом ничего не говорит.

– То, что она ничего не говорит об этом, – сказал он, – как раз и предполагает, что мы не должны делать таких вещей, а иначе, те мудрецы сказали бы об этом.

– Те мудрецы никогда не бывали в Индии! – возразил я. – И если ты хочешь остаться у меня, тебе придется мыться дважды в день, в противном случае, убирайся!

Он предпочел убраться, чем изменить своим принципам. Люди принимают свои местные, географически и социально обусловленные представления за духовные, что полная бессмыслица.

Нет ничего универсально правильного и нет ничего универсально неправильного. Вы должны очень ясно понимать это: все очень относительно – относительно многих вещей.

Сознательный человек старается меняться в соответствии с изменением ситуации, условий, географии. Надо жить сознательно, а не в соответствии с установленными правилами. Надо быть свободным.

Ты спрашиваешь, есть ли что-то универсально правильное и неправильное?

Человек, который приходит к постижению всеобщего, человек, который настолько пробужден, что он больше не принадлежит какому-то географическому месту, какому-то телу, какому-то уму – он становится просто чистым сознанием… в этом состоянии нет ничего правильного и нет ничего неправильного. Человек в этом состоянии продолжает функционировать и на более низких уровнях. Когда он голоден, ему нужно поесть, когда он испытывает жажду, ему нужно попить. Он все равно живет в каком-то обществе, с какими-то людьми. Пробужденный человек очень легко приспосабливается, он способен приспособиться к чему угодно, потому что ничто не мешает ему приспосабливаться. Он свободен от всех условий, от всех преград. Единственное, что ему нужно, это понять, что применимо в данном случае. Он не живет в соответствии с принципами.

Только идиоты живут в соответствии с принципами, только неосознанные люди нуждаются в принципах. Это просто трость в руке слепого человека. Слепой человек нуждается в трости, чтобы нащупывать дорогу, потому что у него нет глаз. Но когда у вас есть глаза, вы можете отставить трость.

Я слышал… Не знаю, правда это или нет, но, в любом случае, в этом заложен глубокий смысл.

Иисус вылечил слепого человека, который пришел к нему с тростью. Человек излечился, он мог теперь видеть – он поблагодарил Иисуса и пошел прочь, по-прежнему неся свою трость.

– По крайней мере, оставь трость у меня, – сказал ему Иисус, – у тебя есть глаза.

– Но без трости мне будет очень сложно найти дорогу, – ответил слепой.

Он пока не представлял себе – видеть было для него так непривычно, он не мог понять, что трость ему больше не нужна.

Сарипутта, один из учеников Гаутамы Будды, стал просветленным, когда еще Будда был жив, и он по-прежнему продолжал придерживаться старых принципов, которые были даны ему до просветления. Будде пришлось призвать его и сказать:

– Сарипутта, ты что, с ума сошел? Теперь, когда ты просветлен, тебе не нужно следовать тем принципы, которые были даны тебе, когда ты был неосознанным, ты можешь отбросить их.

Но Сарипутта был настоящим гением, того же уровня, что и Гаутама Будда.

– Учитель, – сказал он, – вы правы, я могу отбросить их, но я их не отбрасываю по той простой причине, что вокруг меня миллионы неосознанных людей. Увидев, что я их отбросил, они все начнут их отбрасывать. Что будет с этими людьми? Для меня в этом нет никакой проблемы – я привык ко всем этим принципам, они меня не беспокоят. Теперь я знаю, что если их отбросить, это ничего не изменит, и если их не отбрасывать, от этого тоже ничего не изменится.

Благодарю, что указали мне на это, но я и так уже об этом знал.

На следующее утро, выступая перед десятью тысячами своих саньясинов, Будда признался:

– Сарипутта прав. Не то чтобы я был неправ – я беспокоился, почему после просветления он соблюдал те принципы, которые были даны ему в качестве некой замены просветления? Теперь ему не нужно их соблюдать, он может просто отбросить их. Теперь он может жить вполне свободно, по собственному усмотрению. Он может жить спонтанно. Поэтому я был обеспокоен и призвал его, но он объяснил мне нечто важное, и я хочу, чтобы вы все запомнили – то, что он сказал, правильно. Он может отбросить эти принципы, но он не отбросил их из сострадания ко всем тем, кто неосознан. Увидев, что Сарипутта отбросил принципы, они будут думать: «Нет никаких проблем: если Сарипутта может отбросить принципы, мы тоже можем их отбросить». Они не знают, что Сарипутта сейчас является одним из пробужденных, а они не являются. Поэтому я поддерживаю Сарипутту, и я хочу, чтобы вы помнили вот что: когда вы становитесь просветленным, помните о душах всех тех, кто рядом с вами, кто бредет ощупью в темноте. Отбросьте некоторые вещи в том случае, если это не повредит окружающим вас людям, а в отношении остального у вас все равно не будет проблем: поскольку вы свободны, вы можете по своей воле продолжать им следовать, если это кому-нибудь поможет.

Сарипутта много путешествовал, чтобы распространять слово Будды, но где бы он ни был, пять раз в день он кланялся в том направлении, где проживал Будда и совершал обряд гаччхами. «Buddham sharanam gachchhami» – «я припадаю к стопам пробудившегося».

Его много раз спрашивали:

– Теперь ты сам пробудившийся, у тебя нет необходимости припадать к стопам другого пробужденного.

Сарипутта отвечал:

– Я знаю, что у меня нет необходимости, но у вас есть необходимость. Я выполняю гаччхами не для себя, а для вас. Если я перестану это делать, это будет достаточным оправданием для вас, чтобы тоже перестать. А во-вторых, я пробудился благодаря этому человеку, без него в этой жизни такое едва ли произошло бы. Если вы спросите его, он скажет: «Я не имею к этому никакого отношения, потому что никто не может заставить кого-то другого пробудиться – все это дело самого Сарипутты». И он прав, не он заставил меня пробудиться. Но самого его присутствия было достаточно, чтобы вывести меня из моих сновидений, кошмаров, из моего сна. Он ничего не делал.

Мастер является только катализатором, как восход солнца по утрам – все птицы вокруг начинают петь. Солнце не приходит к каждому птичьему гнезду и не стучит в дверь, не нажимает кнопку звонка, говоря: «Пришло время проснуться и петь!»

Цветы раскрываются, испуская свой аромат – не потому, что им сказали: «Настало утро, вам нужно это сделать». Само присутствие солнца является катализатором. Солнце ничего не делает, но миллионы вещей происходят просто от его присутствия.

Точно так же и мастер – он катализатор. Он ничего не делает, но вокруг него происходят миллионы вещей. Они происходят благодаря ему, но он их не вызывает – и разница очень велика.

Эти вещи… люди, с которыми это происходит, могут чувствовать благодарность, они чувствуют благодарность, но мастер не может ожидать благодарности ни от кого. Невозможно даже подумать об этом, потому что он ничего не делает. Он ничего не делал, но с вами это произошло, и произошло благодаря ему. С вашей стороны испытывать благодарность совершенно правильно, но с его стороны требовать, ожидать благодарности абсолютно неправильно. Тогда он вовсе не мастер. Тогда то, что произошло с вами, должно быть, произошло по какой-то другой причине, вы ошиблись. Да, много раз было и так, что мастер не был настоящим мастером, но все же ученик становился пробужденным.

Прекрасную историю рассказывают о Марпе… это тибетская история.

Марпа находился при своем мастере, который был вовсе не мастером, а просто мошенником, обманывавшим людей, доверчивых людей. Марпа был таким невинным, что целиком доверился этому ловкачу. Его доверие было всецелым, в его голове не было никаких сомнений, он был просто как маленький ребенок. Через несколько дней все другие ученики стали очень сердиты на Марпу. Они сказали мастеру:

– Этот человек опасен, он, кажется, маг какой-то, потому что он делает то, что считается невозможным. Он ходит по воде, перелетает с вершины одной горы к вершине другой горы!

– Это сделать невозможно, – сказал учитель, – это против законов природы. Позовите Марпу.

Марпу позвали.

– Как ты это делаешь? – спросил его учитель. – Ты волшебник?

– Нет, – ответил Марпа, – я делаю это просто вашим именем. Я произношу ваше имя и говорю: «Мой любимый учитель, позволь мне перейти через эту реку пешком», – и я иду! Такова слава вашего имени.

Мастер был в большом затруднении: что теперь делать? Но ему на ум пришла естественная мысль: «Если он может ходить по воде силой моего имени, то, конечно, без сомнения, и я смогу». Он попробовал – и немедленно утонул.

Этот человек не был тем, за кого себя выдавал, но то, что случилось с Марпой, было подлинным. Его доверие было полным – преображение произошло благодаря доверию. Но он неправильно понял и, естественно, подумал, что это произошло благодаря мастеру.