Текст книги "Нравственное, безнравственное, вненравственное. Что правильно, а что нет?"

Не раз случалось так, что были плохие мастера и хорошие ученики. Как правило, бывает наоборот: хорошие мастера и плохие ученики – это обычное дело, в этом нет ничего особенного. Но такое тоже возможно, потому что подлинные события происходят внутри ученика – любая вещь может их вызвать. Присутствие мастера может сыграть роль спускового крючка.

И как только вы познаете вселенское сознание, вам сразу становится ясно, что нет ничего правильного и нет ничего неправильного. Поэтому на протяжении столетий это было одной из величайших проблем: не бывает великих мастеров, сходных по своему образу жизни. Вы не найдете людей, более непохожих друг на друга, нежели религиозные мастера, потому что они живут свободно, зная, что нет ничего неправильного и нет ничего правильного.

Я вспоминаю одну историю о Кабире.

Кабир был бедным человеком и великим мастером. Его жена и сын постоянно оказывались в затруднении из-за их странного отца, потому что каждый день утром к нему приходили сотни приверженцев. Кабир пел свои песни, танцевал. Он не был ученым человеком, он никогда не произносил никаких проповедей, но он танцевал. Он пел – простые песни невероятной красоты, потрясающей глубины – и он танцевал. И все собравшиеся пели и танцевали вместе с ним, и это продолжалось в течение нескольких часов. Потом наступало время обеда, и тогда он просил всех: «Пожалуйста, не уходите – сначала разделите обед с вашим бедным мастером». И жена и сын были полны беспокойства: где брать еду для стольких людей каждый день? Даже им троим было сложно прокормиться.

Сын тоже был своеобразным человеком, и однажды он сам по себе решил стать мастером. Но он совершенно отличался от Кабира, они никогда ни в чем не соглашались. Кабиру настолько это надоело, что он написал: «Только из-за того, что Камал – мой родной сын, я отменяю наследование. Такой сын не сможет принять сокровища, которые я мог бы передать ему», – потому что Камал все делал по-своему, ни с чем не соглашался.

Камал называл все это пение и танцы бредом. Он говорил: «Чтобы это произошло, можно просто сидеть молча – зачем производить столько лишнего шума и беспокоить соседей? И я не понимаю, зачем надо танцевать часами напролет. В старости… из-за вас другие люди, старики, также танцуют и устают». Он никогда не участвовал в танцах, он никогда не участвовал в пении. Он говорил: «В этом нет необходимости: нет песни лучше тишины. Находясь в тишине, я узнаю гораздо более прекрасный танец, нежели тот, что вы здесь танцуете».

Наконец наступил момент, когда родные попросили Кабира:

– Перестань приглашать людей остаться у нас на обед. Мы назанимали денег у всех, кто есть в городе. Никто уже не хочет нам ничего давать, они говорят: «Как вы собираетесь возвращать долги?» Теперь у нас дома ничего нет, тебе это нужно прекратить.

– Это невозможно, – ответил Кабир, – чтобы после танцев и песен и такого прекрасного ликования не предложить поесть людям, которые приходят ко мне в дом… Нет, этого я сделать не могу. Придумай что-нибудь. Что ты за сын? Неужели ты не можешь найти какой-нибудь выход?

– Единственный выход, который остается, – сказал Камал, – это мне начать воровать.

– Отлично! – воскликнул Кабир. – Почему ты раньше не подумал об этом?

Таково вселенское сознание. Даже воровство не является плохим. Даже последователи Кабира в Индии – это небольшая религия, очень небольшая – не упоминают об этой истории. Когда я говорил с его последователями и упомянул эту историю, главный священнослужитель прошептал мне на ухо: «Пожалуйста, не говорите об этой истории, потому что она ставит нас в очень неприятное положение: Кабир, говорящий, что воровство – это отличная идея».

Но Камал был действительно необыкновенным человеком. Именно такое значение имеет слово камал: Камал означает «необыкновенный, исключительный». Его не могло остановить эксцентричное поведение Кабира, воскликнувшего «отлично!»

– Ладно, – сказал он, – я пойду сегодня вечером, но тебе придется пойти со мной. Я буду стараться изо всех сил, а ты постарайся помочь мне. По крайней мере, я могу вынести вещи из дома, а ты отнесешь их к нам домой. Уж это ты сможешь сделать.

– Прекрасно! – согласился Кабир.

И они отправились в один богатый дом. Камал с задней стороны дома проделал дыру в стене, а Кабир сидел снаружи, тихо напевая свою песню.

– Что за причуды! – сказал Камал. – Прекрати петь. Мы сейчас воры, а не святые.

– Мы всегда те же, что бы мы ни делали, – возразил Кабир, – не имеет значения, что мы делаем. Ты делай свое дело, а я сделаю свое: когда ты принесешь вещи, я отнесу их. Я стар, иначе я пошел бы с тобой.

Камал залез в дом. Он все еще продолжал следовать логике. Он принес вещи, через дыру выбросил их на улицу и сказал своему отцу:

– Вот вещи…

В тот момент, когда Камал, наполовину высунувшись из дыры, говорил Кабиру: «Вот вещи – возьми их», – люди в доме, слуги, проснулись. Вся эта возня – кто-то ломает стену, кто-то поет – и когда Камал вошел внутрь, Кабир совершенно забыл, где он находится, он начал танцевать и петь так громко, что люди проснулись.

Они прибежали и схватили Камала за ноги, потому что он был наполовину внутри. Эта история очень странная, она не может быть достоверной. Камал сказал:

– Отец, бери вещи. Меня поймали – эти люди держат меня за ноги. Ты доставил мне достаточно хлопот, этот раз – последний. Прощай! Теперь я закончу свои дни в тюрьме.

– В тюрьме? – сказал Кабир. – Тебе не придется заканчивать свои дни в тюрьме. Я принес с собой нож.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Камал.

– Я отрежу твою голову и возьму ее с собой, – ответил Кабир. – Никто никогда не узнает, кто был вором!

Камал не мог в это поверить. Он думал, что он во всем следовал логике, но логика этого старика шла еще дальше! Но Камал был действительно храб-рым человеком.

– Ладно, отрежь мою голову, – сказал он.

Он все еще надеялся, что этого не произойдет, но Кабир отрезал Камалу голову и забрал домой и голову, и все, что Камал вытащил из дома.

Те люди затащили Камала внутрь и увидели, что не хватает головы.

– Вот так проблема, – сказали они. – Кто же этот человек?

Один из слуг сказал:

– Насколько я могу судить, думаю, это Камал, сын Кабира, и голос, который разбудил меня, принадлежал Кабиру. Он, должно быть, находился на улице. Но это странно, чтобы он мог участвовать в таком поступке – он такой великий мудрец. И его собственный сын… и, похоже, он отрезал ему голову и унес ее прочь!

Этот слуга ходил иногда на встречи последователей Кабира, которые проходили каждое утро. Он сказал богачу:

– Сделайте вот что: завтра утром, когда Кабир и его последователи пойдут к Гангу, чтобы совершить утреннее омовение перед тем, как начать петь и танцевать, просто повесьте это тело на перекрестке.

– Но чем это поможет? – спросил богач, которому принадлежал дом.

– Просто сделайте так – вреда не будет, – ответил слуга.

И тело вывесили на перекрестке. Как только после купания появился Кабир, танцуя и напевая, Камал немедленно поднял руку и сказал:

– Прекратите всю эту чушь!

Тогда стало ясно, что это Камал – конечно, Камал! И у Кабира спросили:

– Ты узнаешь его?

– Конечно, – ответил он, – потому что его голова находится у меня дома, я ее сам отрезал.

Богач не мог в это поверить.

– Но вас считают святым!

– Не только считают – я святой! Если бы меня только «считали» святым, то я бы не участвовал в этой краже. И я бы не убил своего собственного сына, если бы я только «считался» святым. Я действительно святой, и с высоты моей осознанности ничто не имеет значения. Ваши деньги не являются вашими деньгами, так что плохого в том, чтобы отнять их? Ничто никому не принадлежит, поэтому что плохого в краже? И этот сын все равно рано или поздно умер бы, так что плохого в том, что я отрезал ему голову? Смерть неизбежна. В моем сознании нет ничего правильного, нет ничего неправильного.

Последователи Кабира отрицают эту историю. Возможно, за прошедшие пятьсот лет я был первым человеком, который начал рассказывать ее по всей Индии, и последователи Кабира были очень рассержены. Они сказали: «Мы знали, что что-то такое было, но это не записано в наших писаниях, и никто никогда не рассказывает про это, потому что все это кажется таким странным – воровство, убийство, совершенные Кабиром… Что будет с понятиями добра и зла?»

Я сказал им: «Вы должны понять, что понятия правильного и неправильного относятся к темным долинам жизни. Они не принадлежат к залитым солнцем вершинам осознанности. Да, в темных долинах эта история опасна, трудна и вредна, но кто настаивает, чтобы вы оставались в темных долинах? Поднимайтесь на залитые солнцем вершины. Таков смысл этой истории: зачем жить в мире, разделенном на правильное и неправильное? Почему не перейти в мир единства, в котором нет ничего правильного и нет ничего неправильного?»

Человек вселенского сознания не следует никаким принципам, но все, что он делает, – правильно, а все, чего он избегает, – неправильно. Но это только для тех, кто живет в долине. Они могут посмотреть, что человек чистого сознания делает – это будет правильным. И чего он избегает – значит, это неправильно.

Он избегает этого только ради вас, ему самому избегать нечего. Он избегает чего-то просто из сострадания, для него самого все очень просто, цельно, нераздельно.

Я могу понять твой вопрос. В своей жизни вы каждую минуту оказываетесь перед выбором, что следует делать, а чего делать не следует. В темном мире, где обитает человечество, каждый миг требует решения: что делать, чего не делать. И беда в том, что как бы вы ни поступили, это оказывается неправильным. Что бы вы ни делали, вам придется раскаяться, по той простой причине, что существование является единым и неделимым. А вы в своей неосознанности делите его на два, на правильное и неправильное. Ваше деление очень условно. И то, что вы считаете правильным, вы делаете, а то, что вы считаете неправильным, вы не делаете.

Но неправильное является неотъемлемой частью правильного, так что рано или поздно оно возьмет свое. Вы начнете чувствовать вину по поводу того, почему вы сделали то, а не это, почему вы выбрали то, а не это – возможно, именно это было правильным… В вашем неопределенном состоянии вам все время придется размышлять: «Возможно, правильным было то, чего я не сделал». Вы не можете быть уверены в своих действиях, потому что вы еще не уверены в своем существе.

Главное – существо, и как только вы его осознали, все ваши действия становятся правильными: не имеет значения, что вы делаете. Но в темных долинах неосознанного на первом месте стоят действия, и в этом ваша проблема. В данный момент правильно одно, а в следующий миг то же самое уже неправильно. Таким образом, вы непрерывно разделены. Вчера вы сделали нечто, думая, что это верно, а сегодня вы обнаружили, что это было неверно. Теперь это нельзя отменить, оно будет висеть над вами всю вашу жизнь. И не думайте, что если бы вы сделали нечто иное, то было бы по-другому – нет, вовсе нет.

Я видел людей, которые состоят в браке и страдают и постоянно думают, что если бы они выбрали остаться несемейными, то это было бы правильно. И я знаю людей, которые остались неженатыми, и их постоянно волнует вопрос: возможно, они упустили реальные радости жизни – было бы лучше, если бы они завели семью. Люди, у которых есть дети, постоянно беспокоятся о детях. Те, у кого нет детей, постоянно беспокоятся о том, что у них нет детей, они о чем-то тоскуют.

Похоже, в этом мире, что бы вы ни делали, вы не можете оказаться в нужном месте. Каким бы путем вы ни пошли, вы всегда окажетесь в неправильном месте. Это выглядит очень странно и загадочно, но в этом нет ничего странного – это чисто математический закон. Оттого, что вы неправы, куда бы вы ни пошли, что бы вы ни делали, все оказывается неправильным. Вы не можете сделать правильно, оставаясь такими, какими вы являетесь.

Так что я делаю акцент не на действии. Все религии в мире акцентируют внимание на действии: выполняйте правильное действие.

Сначала будьте, и тогда правильное действие совершится само по себе.

Должно ли быть различие в нравственных и правовых стандартах в вопросе признания человека виновным в совершении преступления?

Нужно понять три слова. Одно – это религия, или духовность, второе – нравственность и третье – законность. В религиозности, или духовности, нет никаких нравственных понятий, она вне нравственного и безнравственного, за пределами добра и зла. Она не руководствуется совестью, она исходит из чистого сознания. Существует колоссальная осознанность, и человек действует, исходя из этой осознанности. Когда действие исходит из осознания, оно всегда правильное.

Но люди живут в неосознанности. Вся жизнь людей наполнена неосознанностью, они почти как роботы. Они видят и все же не видят, они слышат и все же не слышат. Они существуют, но только в буквальном смысле, не по-настоящему, не так, как Будда или Христос, или Заратустра, или как Дионисий, Пифагор, Гераклит. Нет, они не существуют с такой интенсивностью, с таким осознанием. Поэтому нравственные нормы становятся почти необходимостью – это заменитель. Когда у вас нет возможности получить настоящую вещь, лучше иметь что-то ненастоящее, чем не иметь вообще ничего, поэтому люди нуждаются в определенном кодексе поведения. Но если все исходит из осознания, тогда нет проблем.

В Англии много дней, не переставая, шел дождь, и Темза вышла из берегов.

Дворецкий английского лорда входит в библиотеку, где лорд наслаждается напитками и читает газету у камина.

– Милорд, – объявляет он, – Темза затопила улицу!

– Благодарю, Дживс! – очень спокойно отвечает лорд.

Через несколько минут дворецкий снова входит и объявляет:

– Сэр, Темза достигла входной двери!

– Очень хорошо, благодарю вас, Дживс, – отвечает лорд, не поднимая глаз от газеты.

Через полчаса Дживс стучит в дверь, открывает ее и, отступая в сторону, объявляет:

– Милорд, Темза!

Именно так живут люди – в густом тумане неосознанности. В их жизни нет света, там полная тьма – и что может выйти из этой темноты, неразберихи, тумана? Они обязательно сделают что-то глупое, что-то неправильное.

До тех пор, пока каждый человек не станет Буддой, будет оставаться необходимость в каких-то нравственных принципах. В нравственных принципах нет ничего значительного, это убогая замена религии. Если вы можете быть религиозным, то в нравственных нормах нет необходимости.

Я здесь делаю акцент на религиозности, а не на нравственности, потому что я вижу полный крах нравственности. Она была, в некотором смысле, утилитарной – она помогала людям как-то уживаться друг с другом, не слишком рьяно перерезая друг другу глотки. Они режут, но не напрямую, и они режут постепенно, не одним махом, они режут изощренными способами. Сначала они дают вам транквилизаторы или наркотики, так чтобы вы были без сознания и не чувствовали боли.

Все политические идеологии и религиозные идеологии – не что иное, как нелекарственные транквилизаторы. Единственная их цель – заставить вас жить во сне, так чтобы вас можно было эксплуатировать, подавлять, порабощать и чтобы при этом вы не понимали, что с вами происходит. Карл Маркс прав в том смысле, что «религия – это опиум народа». Но под религией он имеет в виду христианство, индуизм, буддизм. Он ничего не знал о той религии, о которой говорю я, – о религии Будды. Он говорил об организованной, наделенной законным статусом религии. Он не говорил о живом опыте просветленных. Потому что это не опиум, а как раз наоборот – это полное осознание.

Ты спрашиваешь: «Должно ли быть различие между нравственными и правовыми нормами?..»

Различие существует между религиозными и нравственными нормами: религия подразумевает, что вы живете, исходя из своего сознания, а нравственность подразумевает, что вы живете в соответствии с высокими стандартами, установленными для вас обществом. Они не соответствуют вашему собственному внутреннему пониманию – это наибольшее из возможного, надежды, которые общество возлагает на вас. А юридические требования – это низший предел.

Нравственные принципы – это максимум, самые высокие ожидания общества, а правовые требования – это минимальные ожидания. «По меньшей мере, вы должны следовать закону. Если вы не можете подняться до нравственных принципов, тогда, пожалуйста, выполняйте требования закона». Закон – это нижний предел, а нравственность – высший предел, так что различие есть. Различие в этом.

Есть много безнравственных вещей, которые никак не подпадают под действие закона. Вы можете делать множество безнравственных вещей, но вас не могут задержать по закону, поскольку законодательство содержит минимальные требования, это нижний предел.

Говорят, что хороший учитель тот, кто может объяснить, о чем идет речь, самому глупому ученику в классе. Если самый глупый ученик его поймет, то и все остальные, конечно, тоже поймут. Закон обращается к самым глупым, самым бесчеловечным людям, тем, кто очень близок к животным. Нравственность же ориентирована на самых умных, самых человечных людей. В этом различие, и это различие всегда будет оставаться.

И еще я упомянул о третьей вещи – о духовном уровне. Это высший, трансцендентный уровень, выше которого ничего не существует. Будды живут на высшем уровне, святые живут согласно нравственным принципам, а так называемые граждане живут согласно закону. Вот такие три категории людей.

Наивысшего развития общество достигнет тогда, когда будет только одна категория, но это лишь мечта. Когда будет только один уровень, духовный, не нужны будут никакие законы, никакие нравственные принципы, никакие государства, суды, полиции, армии. Почти девяносто процентов наших энергетических затрат идет на эти структуры. Если человек сможет жить согласно своему собственному свету – а такое возможно только в том случае, если он посредством медитации раскроется до самой своей сердцевины, – то вся это преступная растрата энергии может быть пресечена. Земля может стать настоящим раем, потому что если все сто процентов энергии будут направляться на творчество, искусство, науку, музыку, живопись, поэзию, мы впервые сможем создать действительно человеческое общество.

Сейчас человек только выглядит как человек, в сущности, это всего лишь животное, маскирующееся под человека. Его человеческое облачение настолько тонкое, что стоит его слегка поцарапать, и сразу же наружу вылезает животное. Человеческое существо, вместе с которым мы живем и жили до этого времени, озабочено такими мелочами, что это свидетельствует только о его посредственности, нет даже намека на разум.

Люди все время рассуждают о великих вещах, но продолжают жить совершенно по-другому. Их мысли весьма велики, но жизнь очень далека от совершенства. По сути, они создают все те великие мысли, чтобы прикрыть собственную незрелость.

Четверо коллег с кафедры философии университета пошли играть в гольф. На площадке для первого удара они повстречали четверку психологов, только что сделавших первый удар.

Один из философов саркастически заметил:

– Вам, ребята, должно быть, нелегко играть в гольф, одновременно анализируя друг друга!

– По крайней мере, – ответил кто-то из психологов, – мы не спорим по поводу того, действительно ли мячик существует.

Наши философы, наши психологи, наши богословы отвлеченно рассуждают о высоких материях, просто чтобы укрыться от неприглядной действительности.

Мои усилия направлены на то, чтобы помочь вам осознать эту скверную действительность, потому что осознание изменит ее уродство на красоту. Осознание – это чудо. Иначе люди только занимаются мелочным буквоедством и называют это философией, называют это религией, метафизикой, духовностью. И их все время заботят такие глупости.

В Средние века в европейских странах великие богословы были озабочены проблемой, над которой вы будете смеяться. И они работали над ней в течение сотен лет, и об этом были написаны тысячи книг и статей. «Сколько ангелов могут танцевать на острие одной иглы?» Это была великая философская проблема! Вы будете смеяться, но они воспринимали это очень серьезно.

Вы многие вещи воспринимаете серьезно, над которыми другие смеются, ваши дети смеются. Перестаньте впустую расходовать свой разум на всякую философскую, абстрактную чепуху. Направьте его на открытие истины.

А истина заключается в том, что человек даже не следует законам, что уж говорить о нравственности. И если он не следует даже нравственным принципам, и даже законам, то он не способен понять религию. Религия пока остается предметом для избранных, для смелых, разумных.

А так называемые моралисты, пуритане, на самом деле, совсем не нравственные люди, запомните это. Герберт Уэллс сказал: «Праведное негодование – это зависть с нимбом». И он прав. Так называемые праведные люди в действительности не являются праведными, они живут двойной жизнью: внешне их жизнь выглядит нравственной, но в действительности они так же безнравственны, как и все остальные или даже хуже. Может быть, за своей нравственностью они лишь хотят скрыть свои незаконные действия. И все, похоже, сидят в одной лодке. От самого простого батрака до тех, кто занимает высшие посты, премьер-министра или президента страны, кажется, все находятся в одной лодке. Все нравственные только до тех пор, пока их не поймают. Так что различие между нравственным и безнравственным только в этом: поймали или не поймали.

У меня в школе был один замечательный учитель. Он был мусульманином, очень сердечным человеком, и он был старшим преподавателем школы, поэтому обычно он наблюдал за порядком на всех экзаменах. И я любил его за многие вещи. Особенно я любил его за то, что перед каждым экзаменом он приходил к нам и объявлял: «Я не против списывания, подглядывания, использования книг – я не против всего этого. Но если вас поймают, вы будете наказаны! Так что будьте осторожны, не попадайтесь. Если попадетесь, я вас не прощу, но если у вас получится, тогда, пожалуйста!»

И потом он обычно говорил: «Я даю вам пять минут, чтобы подумать об этом. Если вы принесли какие-то шпаргалки или книги, или что-то еще, и хотите их сдать, то можете сдать их в течение пяти минут. Или, если вы решите не сдавать, то продолжайте. Но помните, если вас поймают, вы не найдете худшего врага, чем я. Я не прошу вас не делать этих вещей. Я просто говорю, что нахожусь здесь для того, чтобы наказать вас, если вы попадетесь».

Я любил его. И многие принимались вытаскивать свои шпаргалки и книги, и они их сдавали. «Этот человек опасен – он говорит правду!» Но от него я получил мой первый урок о том, что нравственно и что безнравственно. Разница не такая уж и большая.

Тот, кто задал этот вопрос, служит судьей в Пуне, так что, естественно, у него возник вопрос: «Должно ли быть различие в нравственных и правовых нормах в вопросе признания человека виновным?» На самом деле, считать кого-то виновным неправильно само по себе. Виновный человек не виноват, просто он был воспитан в обществе, страдающем комплексом вины. Не только он за это ответственен. Наказывать его преступно.

Если в обществе люди скапливают богатства, то некоторым придется воровать, они обречены стать ворами по необходимости. В действительности никто не виноват. Виновата вся структура общества, нужно изменить структуру. Но мы наказываем отдельных людей и продолжаем поддерживать структуру, которая порождает эти преступления.

Необходимы радикальные изменения. И даже если вы хотите изменить отдельного человека, наказание – это не способ. Нельзя заставлять его чувствовать себя виноватым. На самом деле, он должен быть направлен на психологическое лечение, он нуждается в лечении. Ему нужно немного больше осознанности, немного больше способности любить – ему нужно немного больше медитативности. Отправив его на несколько месяцев или на несколько лет в тюрьму, вы ничего не решите, это только закрепит за ним статус уголовного преступника.

За пять лет жизни в тюрьме чему он там научится? Он найдет учителей – воров, убийц и других преступников – и они будут учить его искусству, в котором он, должно быть, не был достаточно искусен, в противном случае, почему его поймали? Он выйдет из тюрьмы более искусным в совершении тех же преступлений или, может быть, даже более опасных преступлений.

Я против всякого наказания, я против любого лишения свободы. Тюрьмы должны быть преобразованы в больницы, а людей нужно отправлять в центры медитации, где они смогут обрести немного больше осознанности, немного больше любви, немного больше медитативности. Их не следует исправлять, подвергать наказаниям или избиениям – это уродливый способ мести. Это не справедливость, а месть со стороны общества! Общество мстит человеку, потому что человек не подчинился обществу.

Общество гниет, и все его системы прогнили. Это общество нуждается в переменах целиком, до самых корней. Его правовая система, политическая система, его так называемая религиозная система – они все гнилые, они все как раны, полные гноя. Общество нуждается в хирургической операции.

Именно это мы и пытаемся здесь делать. Естественно, люди будут настроены против меня, потому что то, что они считают очень важным, что для них является высокими материями, я называю просто хламом, глупостями.

Английский лорд приходит к своему врачу. Он аккуратно вешает зонтик и котелок. Затем снимает пиджак, сорочку и брюки, очень аккуратно складывает все это и кладет на стул. Затем он снимает ботинки и ставит их точнехонько под стул. Потом он снимает трусы, складывает их и также размещает на стуле.

Встав по стойке смирно перед врачом, он спокойно говорит ему:

– Ну, как вы можете видеть, доктор, у меня левое яичко ниже, чем правое.

– О-о, но это совершенно нормально, – улыбаясь, отвечает доктор. – Вам не о чем беспокоиться!

– Я не беспокоюсь, доктор, – отвечает мужчина, – но не кажется ли вам, что это немного неаккуратно?

Таковы люди… они спят, похрапывая. Их нужно разбудить. Их нужно вытряхнуть из их привычек. Они должны заново родиться.

Поэтому я говорю, что нам не нужно улучшать человека, нам нужен новый человек. Улучшение шло на протяжении веков, и ничего не произошло. Теперь нам не нужно никакого лучшего человека – хватит! Теперь мы хотим совершенно нового человека, не связанного с прошлым. Мы хотим начать с самого начала, как если бы мы, как Адам и Ева, только что были изгнаны из Эдема. Я хочу начать с нуля – всегда легче построить новый дом, нежели ремонтировать старый. Этот старый дом ремонтировали уже так много раз, и вы все продолжаете подновлять его, подпирая то с одной стороны, то с другой, а он все разрушается. Все это продолжается и продолжается, и вам все не надоест. Вы хотите продолжать жить в этом доме, даже если ваша жизнь в опасности – вот так обстоят наши дела. Человечество подошло к такой черте, что если мы будем продолжать идти старыми путями, с человеком будет покончено. Есть только одна надежда: если мы сможем начать создавать нового человека с самых азов, только тогда человечество выживет на Земле, а иначе – нет.