Текст книги "Нравственное, безнравственное, вненравственное. Что правильно, а что нет?"

– Да, – говорит мальчик, – из вашей проповеди я понял, что если не совершить греха, то не почувствуешь себя виноватым. И если ты не виноват, то в чем каяться? А если ты не покаешься, то никак не сможешь попасть на небеса. Так что сначала надо согрешить. Тогда ты почувствуешь себя виноватым, покаешься, и придет Мессия, который возьмет тебя на небо.

На мой взгляд, это совершенно логично. То, что он говорил, было абсолютно правильным. Именно так учат религии: грешите. Если вы не грешите, они покажут вам, что вы совершаете грехи, хотя вы об и этом не знаете. Вы же что-то делаете – этого достаточно! В этом «что-то» можно найти грех. Если вы вообще ничего не делаете, то этого тоже достаточно.

Я разговаривал с одним епископом, и я сказал:

– Если человек просто сидит молча, ничего не делая, по крайней мере, тогда он не совершает греха. Вы должны это признать.

– Нет, – ответил он. – Бог послал вас сюда, чтобы что-то делать, чему-то служить, выполнять обязанности, а вы сидите и ничего не делаете. Это великий грех.

– Тогда все буддийские монахи отправятся в ад, – сказал я, – потому что они учат: просто сидите молча и ничего не делайте. Только так вы станете осознанными.

Когда вы становитесь осознанными, совесть просто распадается, потому что это артефакт, искусственно созданный обществом. Она может быть иудейской, она может быть католической, она может быть протестантской или любой другой – коммунистической, социалистической, фашистской, какой угодно.

Осознанность возникает в молчании – и она возникает только в молчании, потому что тогда вся ваша энергия никуда не уходит, не участвует в действии. А если энергия не участвует в действии, куда она направится? Она начнет собираться в самом центре вашего существа, как столб, плотный столб энергии, который отбрасывает прочь совесть и все представления о грехе, все представления о вине. Но помните, что с этим уходит также мессия, раввин, священник. С этим уходят Бог, дьявол, рай, ад, весь тот бред, который до сих пор считался религией. Это не религия.

Мне не нужно понятие греха. В моей коммуне вы не можете согрешить. Четыре тысячи человек живут здесь в течение четырех лет, и ни одного греха совершено не было – можете вы себе представить, если бы все это происходило в католическом монастыре? Четыре тысячи таких, как вы, живут в католическом монастыре, двадцать четыре часа в сутки… грех и грех, и грех, и больше ничего. Все, что вы делаете… курите сигарету – совершаете грех. Испытываете любовь к женщине – совершаете грех. Захотелось поспать чуть подольше – опять грех. Вам может понравиться книга, которую Ватикан занес в черный список… Все мои книги в черном списке. Даже те, в которых я рассуждал об Иисусе и выражался очень осторожно, так чтобы никого не обидеть, – даже эти книги!

Одно христианское издательство в Англии, «Sheldon Press», принадлежащее христианской ассоциации, по ошибке издало мои книги. Сначала они издали «Горчичное зерно» и после этого заинтересовались мной. Потом они стали издавать и другие книги, и люди из «Sheldon Press» стали сотрудничать со мной. Они забыли, что были частью христианской ассоциации, что находились в ведении христиан, и издали книги, которые Ватикан занес в черный список! Восемь книг были изданы. Потом им стало ясно, что произошла ошибка. Теперь они отказались ото всех восьми книг и вернули мне все авторские права.

Каждый год в Ватикане составляется список книг, которые можно читать и которые нельзя читать. Сейчас они уже не могут делать то, что делали в прошлом, – жечь книги. В подвалах Ватикана, прямо под собором Святого Петра, существует огромная библиотека всех книг, которые они сожгли в прошлом. Один экземпляр они сохранили, но тысячи… это значит, что они сожгли тысячи книг, полностью уничтожив их по всей Земле. Где бы ни находили эти книги, их сжигали. И всякий, кто сопротивлялся, был или убит, или сожжен вместе с этими книгами.

В библиотеку Ватикана ни для кого нет доступа. Эту библиотеку необходимо немедленно передать ООН, она не является собственностью Ватикана. И эта библиотека может открыть миру тысячи истин, изобретений, открытий, которые римские папы на протяжении веков скрывали от мира, сжигая книги. Теперь они не могут этого делать, но, по крайней мере, они могут делать одну вещь: они могут публиковать тайно «черный список», и они могут внести в этот «черный список» любую книгу – тогда ни одному католику не разрешается ее читать. Тот, кто ее читает, совершает грех, великий грех непослушания Папе Римскому, который является непогрешимым.

Я не вижу никакой необходимости в понятии греха. Да, вы человеческие существа, и как человеческие существа иногда вы можете совершить ошибку. Например, если вы курите сигарету, это может быть ошибкой, это может быть предосудительно, но вы сами причиняете себе достаточно вреда, вы не должны нести за это наказание в аду. Вы сами наказываете себя в достаточной мере. От этой сигареты у вас может начаться рак или, по крайней мере, ваша жизнь сократится на несколько лет. Сигарета сделает это сама, нет никакой необходимости, чтобы явился дьявол, забрал вас в ад и там стал вас жечь. Вы делаете это сами и заплатите за это. Это никого не касается: вы заплатите за это, прекрасно сожжете себя сами.

Но если вы осознаете, сигареты исчезнут. Поэтому я не говорю «не курите» – это будет приказом. Я говорю: станьте более осознанными. И если в вашем сознании сигарета исчезает…

А она обязательно исчезнет, потому что осознанный человек не может быть настолько глуп, чтобы вдыхать дым, а затем выдыхать его, и делать это снова… отравляя себя, отравляя атмосферу – и, кроме того, еще и платить за это.

Ваши действия – не моя забота, моя забота – ваше сознание.

Если ваше сознание позволяет вам делать что-то, то это правильно – делайте это. И пусть вас не беспокоят никакие священные писания, никакие пророки. А если ваше сознание не позволяет что-то делать, то не делайте этого. Даже если Бог говорит вам: «Сделай это!» – это исключено, вы не можете этого сделать.

Так что вопрос не в ваших действиях. Я не навязываю вам решений по поводу ваших действий. Я даю вам универсальный ключ, вместо того чтобы решать по поводу каждого отдельного действия, правильно оно или неправильно – это безнадежный труд.

Я уже говорил вам, что у буддийских монахов есть тридцать три тысячи правил. Они появились потому, что монахи ходили к Будде, чтобы спросить о каждой отдельной вещи – правильная она или неправильная. И он создал правила о том, что правильно, а что неправильно. Один человек создал тридцать три тысячи правил! Хорошо еще, что за двадцать пять столетий этот список не был продолжен, иначе… Вы делаете миллионы вещей – я не собираюсь беспокоиться о каждом пустяке, который вы делаете.

Меня заботит нечто фундаментальное, основополагающее: ваша осознанность. Меня не интересует, что вы делаете, меня интересует тот, кто делает. И как только тот, кто делает, становится пробужденным, он уже ничего не может сделать неправильно. Тогда все, что вы делаете, правильно. Поэтому если вы спросите меня, что правильно, а что неправильно, я скажу: все, что вы делаете осознанно, правильно, а все, что вы делаете неосознанно, неправильно. Но я не использую слово грех. Даже если вы что-то делаете неправильно, это просто обычная человеческая ошибка, из-за которой вовсе не нужно изобретать ад, не нужно изобретать рай на небесах, и никому не нужно приходить и освобождать вас. Это вы сами позволяете другим надевать на вас оковы.

Запомните одну вещь: другие могут надеть на вас оковы, но никто не может освободить вас.

Только вы сами можете себя освободить: просто не позволяйте другим сковывать вас, надевать на вас все более и более тяжелые цепи, возводить вокруг вас все более и более мощные стены.

Вы – ваш собственный Мессия, ваш собственный спаситель.

Глава 2. Корни развращенности

Вы сможете прийти к истине, только когда вы абсолютно обнажены, когда вы сбросили одежду всех философий, всех теологий, всех религий, когда вы отбросили все, что было дано вам, когда вы идете с пустыми руками, без каких бы то ни было знаний.

Когда вы идете со знаниями, вы идете уже развращенными.

Когда вы идете чистыми и невинными, зная, что вы не знаете, тогда двери открыты – тогда вы сможете узнать.

Только тот человек, который не имеет знаний, способен знать.

Существует ли Бог? И если Бог существует, как в мире может быть столько зла и развращенности?

Бог – это вымышленное слово, слово на языке тумбо-юмбо, которое придумали священники. На самом деле, спрашивать, существует ли Бог, абсурдно. Для тех, кто знает, Бог есть само существование, или существование есть Бог.

Существуют вещи, но не Бог. Стул существует, потому что стул может перестать существовать. Слова «стул существует» имеют смысл, поскольку несуществование для стула возможно. Но Бог – это и есть существование, сама естьность. Когда мы говорим «Бог существует», мы превращаем слово Бог в нечто конкретное, и тогда Бог становится вещью. Но Бог – это не вещь и не личность. Вот почему вы не можете возложить на него ответственность за что-либо. Ответственность возникает только тогда, когда есть личность, когда есть кто-то, кто может ответить.

Бог – это не личность, он – чистое бытие. Это слово вводит в заблуждение, поскольку оно персонифицировано. Лучше использовать слово существование. Вся полнота существования и есть Бог.

Поэтому нельзя спрашивать, существует ли Бог. Это все равно, что спрашивать, существует ли существование. Если спросить так: «Существует ли существование?», – вопрос становится бессмысленным. Всем очевидно, что существование существует, вопрос об этом даже не возникает. Если бы не было существования, то не было бы и вопроса, не было бы и спрашивающего.

Я бы хотел, чтобы было ясно: когда я говорю «Бог», я имею в виду существование как таковое. Бог – это не вещь среди других вещей, Бог – это совокупная вещность. Сказать, что стол существует, – это то же самое, что сказать, что стол есть Бог. Сказать, что вы существуете, – это то же самое, что сказать, что вы есть Бог. Бог – это существование. Бог – это естьность, качество естьности, качество существования.

Во-первых, Бог – это не вещь. Во-вторых, Бог – это не личность, потому что всеобщее целое не может быть личностью. Личность подразумевает отношения. В одиночестве, в полном одиночестве, вы не будете личностью, вы будете просто существованием. Поэтому те, кто ищет божественного, как правило, склонны стремиться к одиночеству. Таким образом, они могут прекратить быть личностями и могут стать едиными с существованием. Одиночество, полное одиночество – это шаг к прыжку в бездну существования.

Бог – не личность, потому что нет ничего, что можно было ему противопоставить, ничего, что бы отличалось от него. Бог не может сказать «я», потому что нет никого другого, кто существовал бы как «ты». Ему не с кем вступать в отношения. Он – целое, так что все отношения существуют в нем, и ничто не может существовать вне его.

А если Бог – не личность, то и не может быть вопроса ни о какой ответственности. Если зло существует, то оно существует. Никто за это не в ответе. Целое не может за это отвечать.

Ответственность подразумевает, что существует личность, которая может нести ответственность. Четырехлетний ребенок не может предстать перед судом, потому что он еще не личность, а потому не может нести ответственность за то, что он сделал. Он настолько невинен, что у него даже нет чувства личности, чувства эго. Он ни за что не отвечает, потому что ответственность приходит с эго. Существование не имеет никакого эго – Бог не имеет никакого эго – значит, вы не можете возложить на него ответственность за какое-либо из существующих зол.

Но человеческий разум очень хитер. Сначала мы придумываем персонифицированного Бога – мы наделяем Бога личностью – и затем мы возлагаем на него ответственность за происходящее. Мы продолжаем создавать проблемы, которые совершенно не являются проблемами, но только лингвистическими ошибками. Девяносто девять процентов философии состоит только из лингвистических ошибок. Если вы называете все целое «существованием», вы не можете сделать его ответственным, но если вы называете его «Бог», то можно возложить на него ответственность – изменилось только слово.

Существование неличностно, безлично. Но если Бог становится личностью, тогда вы можете спросить: «Почему существует зло?» Во всю эту игру вы играете только сами, Бог тут ни при чем. Когда вы даете существованию имя, личное имя, вы создаете проблемы. Эти проблемы не являются подлинными проблемами – это созданные проблемы, изобретенные проблемы.

Бог означает существование. Я не могу сказать, что Бог существует, потому что такое было бы тавтологией. Это все равно, что сказать: существование существует, или поэзия – это поэзия. Это ничего не значит, ничего не определяет, ничего не объясняет, не вносит никакой ясности – это просто повторение одного и того же.

Для меня Бог – это существование, а существование является безличным. Иначе и быть не может, потому что все целое не может быть личностью. Как оно может ею быть? В противоположность кому оно может быть индивидом, личностью? В противоположность чьему эго оно может создать свое собственное эго?

Вы обзаводитесь эго, потому что существуют другие эго. Психологи утверждают, что чувство эго развивается в ребенке позднее, чем различение других. Сначала ребенок осознает существование других, и потом он начинает осознавать себя. Эго – более позднее приобретение.

Вы не можете осознать самих себя, если нет других. Без других невозможно самоопределение – ваше самоопределение исходит от других. Вас определяют другие – они делают вас отдельным. Познавая других, можно почувствовать собственные границы – тогда вы узнаете, что «здесь я, а там не я», тогда вы узнаете, что «это тело мое, а то тело не мое». Тогда то, что является вами, четко определено – определено другими эго. Если бы не было других, вы никогда не осознали бы себя как личность.

Бог не может стать эго. Он не может сказать «я», потому что ему некому сказать «ты», он не может определить сам себя. Бог неопределим, потому что определение означает очерчивание границ, а всеобщее границ не имеет. Всеобщее означает то, что не имеет границ, бесконечное.

Мы не можем представить себе бесконечное – все то, что можно осмыслить умом, конечно. Даже когда мы думаем о бесконечном, мы представляем его себе как очень большую конечность, но никогда не как бесконечность. Мы не можем вообразить безграничное существование, но, тем не менее, оно таково – не имеет значения, можете вы это представить или нет.

Разум не может постичь неопределимое, потому что разуму требуются определения, четкие границы. Вот почему Бога, существование, невозможно понять разумом.

Бог неопределим. Поскольку мы используем местоимение он для человека, мы используем это же местоимение и для Бога. Но говорить «он» неправильно, потому что, называя Бога «он», мы делаем его личностью. Однако другого способа нет. Если мы назовем Бога «оно», это может показаться лучше, но поскольку так мы называем вещи, то Бог становится вещью. Наш язык не предназначен для выражения неопределимого, так что лучшее, что мы можем сделать, это использовать «он». Но он не является личностью: он не-личность, не-эго. Вы не можете призвать его к ответу.

Когда вы говорите, что существует что-то плохое, что в мире есть зло или нищета, вы говорите это в пустоту. Вселенная не даст вам ответа, поскольку, что касается самого существования, то зла в нем нет. Зло зависит от нашего отношения, оно зависит от наших нравственных оценок. Например, вы можете назвать кого-то уродом, но в самом существовании нет ничего уродливого, потому что нет и красоты. Различия существуют у человека, но не в существовании. Вы создаете определения: что-то вы определяете как красоту, а что-то – как уродство. Вы сами создаете различия, а потом спрашиваете: «Почему Бог создал уродство?»

Не существует способа определить, что такое хорошо и что такое плохо. Если бы на Земле не было людей, разве было бы что-то хорошее или плохое? Не было бы ни хорошего, ни плохого, потому что разделение на добро и зло создано человеком, это умственное различие. Если бы на Земле не было людей, разве были бы одни цветы уродливыми, а другие красивыми? Были бы просто цветущие цветы, никакого различия между ними не было бы.

Вы говорите: «это зло» и «это добро». Но если бы, например, мать Адольфа Гитлера убила его в детстве, было бы это хорошо или плохо? Она бы стала преступницей, и ее бы за это наказали. Но сейчас, оглядываясь в прошлое, мы можем сказать, что это был бы самый добродетельный поступок: убив своего ребенка, она могла бы спасти миллионы и миллионы людей.

Никто не может знать будущего. Для нас каждое действие является неполным, каждое действие – только фрагмент. Мы не знаем всего, поэтому не можем судить.

Это как страница, вырванная из романа: как вы можете выносить суждение о романе, прочитав только одну страницу? Вы ничего не знаете о романе, это только фрагмент – у него нет ни начала, ни конца. Вы скажете: «Я хотел бы сначала прочесть всю историю, а иначе сказать об этом ничего нельзя – одной страницы мало».

Такие слова как хорошее и плохое просто практичны, удобны в употреблении, они не отражают сущности. Мы не можем не классифицировать вещи как «хорошие» или «плохие», потому что без этого общество не могло бы существовать.

Это надо четко понимать. Определения не являются абсолютными истинами, они относительны. Нет ни единого действия, которое не могло бы рассматриваться как хорошее в каком-либо контексте. Доброе дело может быть плохим в одном контексте, а плохой поступок может быть хорош в другом. Если вы хотите вынести окончательное суждение, вы должны знать все, от самого начала до самого конца – все во всем существовании. Но, конечно, это невозможно.

Все наши утверждения о хорошем и плохом, о красоте и уродстве, являются не более чем правилами дорожного движения. Нам приходится создавать их, но они не являются истинами в последней инстанции. «Держаться левой стороны» или «держаться правой стороны» – нет никакой разницы. Но ни одно общество не может придерживаться обоих вариантов: либо вы должны держаться правой стороны, либо вы должны держаться левой стороны. Правило утилитарно, оно не является ни естественным, ни окончательным.

Дороге абсолютно безразлично, придерживаетесь вы правой или левой стороны, но дорожное движение требует соблюдения определенных правил. Там, где дорожное движение незначительное, вам не придется соблюдать какие-либо правила, но чем интенсивнее дорожное движение, тем больше необходимость в соблюдении правил. В деревне нет необходимости соблюдать правила дорожного движения, но в большом городе эти правила необходимы.

Чем более сложным становится общество, тем в более четко определенных нормах нравственности оно нуждается, – а иначе жизнь была бы невыносимой. Но эта мораль, эти концепции добра и зла, существуют просто для удобства человека.

Когда вы спрашиваете, как может существовать зло, если есть Бог, помните: Бог тут совсем ни при чем. Есть определенные причины зла и развращенности, но Бог не несет за это ответственности, целое ответственности не несет. Если и возлагать на кого-то ответственность, то ее надо возложить на нас. Мы создали общество, в котором развращенность стала неизбежной, потому что сами его основы порочны.

Если вы не измените саму основу общества, оно обязательно будет развращенным – развращенность была всегда. Формы изменились, но развращенность осталась, потому что мы еще не создали такое общество, в котором развращенность была бы невозможна.

Мы сами создали эту ситуацию, Бог тут ни при чем. Это такое же творение человека, как этот стол, диван, этот дом. Вы не можете возложить на Бога ответственность за этот дом или за то, что эта комната слишком мала, или за то, что окна выходят на запад, а не на восток. Вы никогда не спросите у Бога: «Почему ты сделал это окно на восточной стене, а не на западной?» Это было бы глупо – вы же знаете, что это какой-то человек сделал окно на восточной стене. Бога об этом никто не просил, и он в этом не участвовал.

Точно так же вы можете спросить, почему существует развращенность, но вы не можете соотнести это как-либо с Богом. Спрашивать, почему существует развращенность, – это уместный вопрос, но говорить о Боге в связи с развращенностью нелепо. Наше общество создано нами самими – мы его архитекторы. И поскольку фундамент заложен неправильно, поскольку основы, на которых мы строим все структуры общества, ненаучны, оно неизбежно будет развращенным. Это человеческая проблема. Мы можем изменить его или можем оставить все, как есть – это зависит от нас.

Например, вся наша система образования ориентирована на удовлетворение амбиций. Наше общество в целом является амбициозным, а амбициозное общество не может не быть развращенным. Если вы внушаете амбиции всем, не все будут в состоянии им соответствовать. Вы можете сказать, что любой может стать президентом, но только один человек может быть президентом в данный период времени. Когда вы учите, что каждый может стать президентом, возникает честолюбие: если каждый может быть президентом, то почему бы вам им не стать? Но поскольку только один человек может быть президентом, начинается бешеная лихорадка. Используются все средства – используются даже порочные средства.

Честолюбие развращает, честолюбивый ум неизбежно будет развращенным. Честолюбие – это семя безумия. Однако все наше образование ориентировано на удовлетворение амбиций. Ваш отец говорит: «Стань тем-то!», – и возникает лихорадка, вы заболеваете. Только один человек может быть президентом, а тысячи неудачников будут охвачены пламенем тех же амбиций: в таком случае вы не можете быть здоровыми, вы становитесь невменяемыми. Из-за того, что создано огромное напряжение, вы развращаетесь: для достижения своей цели вы начинаете использовать любые средства.

Испорченность заразна. Если вы видите, что кто-то использует порочные средства, вы понимаете, что если вы не будете использовать их, то останетесь позади. Значит, вы должны использовать такие же порочные средства. Потом кто-то еще видит, что вы неразборчивы в средствах, поэтому и он должен быть неразборчивым. Это становится вопросом выживания. В рамках этой системы, этой структуры другой возможности просто не существует. Если вы заглянете в самый корень общества, то увидите, что развращенность является естественным продуктом нашего обучения, нашего образования, нашего воспитания.

Наша социальная структура так сложно устроена, что тот, кто преуспевает, может скрывать свою испорченность. Испорченность становится очевидной только в том случае, когда вы терпите неудачу. Если вы достигнете успеха, никто не узнает о вашей порочности – успех все скроет. Нужно только быть успешным, и вы станете образцом добродетели – вы будете воплощением всего доброго, чистого, невинного. Это означает, что вы можете добиваться успеха какими угодно способами, но вы должны добиться успеха. И как только вам это удастся, как только вы добьетесь успеха, ничто из того, что вы делали, уже не будет считаться плохим.

Так было всегда, на протяжении всей истории. Человек считается вором только в том случае, если он мелкий вор. Если он великий вор, он становится Александром Македонским, героем. И никто никогда не видит, что между ними нет никакого качественного различия, что разница только количественная. Никто не называет Александра Великого великим вором, потому что мерилом добродетели является успех: чем более вы успешны, тем более добродетельны. Средства подвергаются сомнению только в случае вашей неудачи – тогда вас назовут и порочным, и дураком.

Но если положение таково, то как же можно создать неразвращенное общество? Просить человека быть нравственным в этой безнравственной ситуации все равно, что просить о чем-то абсурдном. Отдельный человек не может быть нравственным в безнравственном обществе. Если он попытается быть нравственным, его нравственность приведет лишь к тому, что он станет эгоистом, а быть эгоистом так же безнравственно и порочно, как что угодно другое.

Эта ситуация создана человеком. Мы создали общество с безумным стремлением к богатству, к власти, к политике, и мы продолжаем поддерживать его, а потом спрашиваем, откуда развращенность. Там, где есть амбиции, развращенность становится логическим следствием. Невозможно покончить с развращенностью до тех пор, пока не будут уничтожены все основные структуры, которые поощряют амбиции.

Амбиции проявляются даже у так называемого святого. Он будет подстрекать вас к амбициям через сравнение, говоря: «Стань лучше других. Будь добродетельным, так чтобы попасть на небеса, чтобы Бог возлюбил тебя, в то время как другие будут мучиться в адском пламени». Яд амбиций зачастую используют для того, чтобы сделать человека хорошим.

Но в действительности это невозможно. Человек может быть амбициозным и порочным – это естественно, логично, – но он не может быть амбициозным и добродетельным. Это невозможно. Если человек хочет быть добродетельным, он не должен мыслить в категориях сравнения, потому что подлинная добродетель расцветает только тогда, когда нет никакого сравнения.

Сравнение является препятствием, поскольку сравнение создает эго, оно порождает насилие. В тот момент, когда вы говорите «я скромнее вас», вы проявляете насилие. Вы используете тонкий, хитрый способ воткнуть нож в другого, вы его убиваете. Это оружие смертоносно, и оно гораздо более изощренное, чем оружие политиков или капиталистов. Если вы говорите: «Я лучше других, я более праведный, чем другие», – ваша цель может отличаться, но вы следуете тем же курсом амбиций. Порочны не только преступники и грешники, так называемые праведные люди, «святые», также порочны, только более утонченным образом.

Все наше общество порочно. Оно создает грешников с амбициями и святых с амбициями. И они взаимозависимы, поскольку и те, и другие вращаются вокруг одной и той же оси: оси амбиций. Человек, который понимает это, оказывается полностью вне общества. Он не является ни грешником, ни святым, он не подходит ни под какую категорию, и вам будет трудно его оценивать, каков он, что он за личность.

Нам нужно неамбициозное общество.

Бог никак к этому не причастен, но если вы амбициозны, даже Бог станет частью ваших амбиций. Вы будете преследовать его, вы будете пытаться достичь Бога.

Человек амбициозный никогда не сможет достичь Бога. Он никогда не расслабляется, он никого не любит, потому что честолюбие – это насилие. И человек, который не расслаблен, который не умеет любить, не бывает безмолвным или спокойным, никогда не познает, что такое Бог. Бог не является чем-то таким, что можно познать разумом, его можно только почувствовать.

Когда вы непринужденны, совершенно расслаблены, никуда не спешите – когда ум тих и находится в гармонии с самим собой – тогда вы знаете, что такое существование. Тогда вы познаете красоту и блаженство существования. Это не та красота, что существует в отличие от уродства – нет никакого контраста и нет никакого сравнения. Скорее, все становится красивым – само существование прекрасно. Тогда кактус так же прекрасен, как роза. Индивидуальность прекрасна – она ни с чем не сравнима.

Тогда впервые вы начинаете любить. Это не та любовь, которая существует в отличие от ненависти, потому что такая любовь никогда не может быть настоящей любовью – она неизбежно будет разбавлена ненавистью, будет слабой формой ненависти. Это противоположные полюсы: любовь существует на одном полюсе, а ненависть существует на другом полюсе, и вы постоянно колеблетесь между ними. Ваша ненависть означает уменьшение любви. Ваша любовь означает ослабление ненависти.

Вы можете спросить, как можно пребывать вне ненависти и любви? Вы оказываетесь вне двойственности любви и ненависти только в том случае, если вы больше не амбициозны, если вы больше не напрягаетесь, если вы расслаблены – никуда не торопитесь, совсем ни к чему не стремитесь, просто существуете. Тогда вы познаете Бога и одновременно познаете любовь. Любовь возникает как «побочный эффект», когда вы находитесь в гармонии с бесконечным, – она просто следует как тень, это следствие.

Будда никогда не искал любви, любовь просто пришла к нему. Иисус никогда не думал о любви – он жил любовью. Любовь нельзя искать напрямую – это такой тонкий аромат, что его не найти непосредственным образом. Он приходит как побочный продукт осознания того, что все едино, как побочный продукт понимания того, что Бог существует в вашем враге и в вашем друге.

В момент, когда вы осознаете, что вы не отделены от существования, от всего, что есть, что вы являетесь его частью – и не механической частью, но органичной частью, как кит органично слит с океаном и един с ним все время, как моя рука органично едина со мной, – вы можете познать любовь.

Вы можете познать это только тогда, когда вы неамбициозны. Только неамбициозный ум религиозен. Не имеет значения, каковы ваши амбиции – будь то богатство, власть или слава, или даже освобождение или Бог – если вы амбициозны, это означает, что ваш ум куда-то устремлен, за чем-то гонится. Он всегда стремится чего-то достичь, он никогда не существует в том, что уже есть.

Амбиции – это напряжение, а напряжение является препятствием для встречи с божественным. Как только вы встречаетесь с ним, вас больше нет – эта встреча полностью вас очищает, эта встреча поглощает вас целиком. Только тогда есть любовь. Смерть вашего эго – это рождение любви.

Обычно мы думаем о любви как о противоположности ненависти. Но те, кто знает, всегда думают о любви как о противоположности эго. Настоящим врагом любви является не ненависть – настоящим врагом любви является эго. На самом деле, ненависть и любовь, которые мы знаем, представляют собой две стороны одной медали.

Любовь приходит, когда вас нет, когда эго отсутствует. А эго отсутствует, вас нет, когда вы неамбициозны. Момент неамбициозности – это время медитации. В момент неамбициозности, когда вы ничего не ищете, ничего не просите, ни о чем не молитесь, когда вы полностью удовлетворены тем, что есть, и ни с кем себя не сравниваете, в такой момент вы прикасаетесь к глубокому источнику божественного. И вы не просто находитесь с ним в соприкосновении, но глубоко погружены в него: вы с ним одно целое.