Текст книги "Русское государство и его западные соседи (1655–1661 гг.)"

Хотя в документе Хмельницкий был назван гетманом «царского величества» и в нем выражалось пожелание, чтобы мир, который будет заключен при посредничестве Ракоци, был выгоден для царя, по существу, в нем нашла выражение та же политическая линия, расходившаяся с русским внешнеполитическим курсом, что и в его обращении к Карлу Густаву. Неслучайно в том же документе говорилось, что заключенный мир не должен принести ущерба и шведскому монарху.

В своей официальной части миссия посланцев Хмельницкого закончилась быстро и успешно. 7 сентября Дьердь II Ракоци подтвердил договор о союзе между Трансильванским княжеством и Войском Запорожским[644]644
  Грушевський М.С. Історія… Т. ІХ/2. С. 1307–1308.


[Закрыть]. К этому времени, однако, внешнеполитическая ориентация Трансильванского княжества изменилась, так как уже в сентябре полным ходом развернулись переговоры о союзе между Трансильванией и Швецией. Ко времени встречи Дьердя II с казацкими послами принципиальное решение о заключении такого союза уже было принято, и споры шли лишь о том, как именно территория Польско-Литовского государства будет поделена между Карлом Густавом и его союзниками Дьердем II Ракоци и курфюрстом бранденбургским Фридрихом Вильгельмом[645]645
  Там же. С. 1305–1306.


[Закрыть]. Поэтому на переговорах, судя по кратким известиям в донесениях шведских послов, был поднят вопрос об участии казацкого войска в будущей войне с Речью Посполитой.

Вопрос об участии казацкого войска в войне стал затем предметом переговоров трансильванского посла Ласло Уйлаки, посетившего Чигирин в октябре 1656 г., с советниками гетмана И. Выговским и П. Тетерею. Хотя в разговорах с послом И. Выговский говорил, что в Чигирине нет известий о результатах переговоров под Вильно, решение об участии в войне с Речью Посполитой в Чигирине приняли, не дожидаясь этих известий. В конце ноября Ракоци получил сообщение, что гетман направляет ему на помощь трех полковников с войском[646]646
  Грушевський М.С. Історія… Т. ІХ/2. С. 1311–1312.


[Закрыть]. Оставалось договориться о сроках совместного выступления, что стало предметом дальнейших украинско-трансильванских переговоров[647]647
  Там же. С. 1312.


[Закрыть].

Как отметил М.С. Грушевский, присоединение Хмельницкого к формирующейся коалиции ускорило заключение договора о союзе между Швецией и Трансильванией, подписанного 6 декабря 1656 г. Г. Велинг 22 декабря выехал в Чигирин, чтобы заключить договор о союзе между Карлом Густавом и Войском Запорожским[648]648
  Там же. С. 1313.


[Закрыть]. В январе 1657 г. под Белой Церковью стали собираться казаки Киевского, Переяславского и Белоцерковского полков, и это войско должно было направиться на соединение со вступившей на территорию Речи Посполитой армией Ракоци[649]649
  Там же. С. 1318.


[Закрыть]. Здесь она должна была встретиться со шведскими и бранденбургскими войсками. Тем самым от дипломатических акций, расходившихся с русским внешнеполитическим курсом, Хмельницкий перешел к военному сотрудничеству с противниками Польско-Литовского государства, среди которых главным был находившийся в состоянии войны с Россией Карл Густав.

С формированием антипольской коалиции из Трансильвании, Швеции, Бранденбурга и Войска Запорожского в Восточной Европе сложилась совсем иная политическая ситуация, и русское правительство тем самым оказалось перед необходимостью определить свою позицию в новых, существенно отличных от прежних условиях. Поскольку сам процесс формирования антишведской коалиции прошел (несмотря на имевшиеся предупреждения) мимо внимания русских политиков, такая необходимость возникла перед русским правительством лишь в первые месяцы 1657 г., когда союзники направили свои войска на территорию Речи Посполитой.

Москва и Литва после Виленского договора

3 октября 1657 г. Д. Остафьев прибыл от «великих» послов в Полоцк к царю с сообщением, как было записано в дневнике царского похода, «о обранье великого государя» на польский трон. 2 ноября после молебна в Софийском соборе «здраствовали государю царю Питирим митрополит с священным собором и бояре, и окольничьи, что обрали ево, государя, на Коруну Полскую и Великое княжество Литовское». Когда царь вышел из собора, к нему с речью на ту же тему обратился «шляхтич Храповицкой»[650]650
  См. дневник похода царя Алексея Михайловича: РГАДА. Ф. 27 (Приказ тайных дел). № 6. Ч. 3. Л. 259об-260об.


[Закрыть]. Несмотря на все эти торжества, царю и его советникам было ясно, что настоящее решение вопроса отложено, и будет ли Алексей Михайлович избран преемником Яна Казимира, выяснится лишь на сейме, который польско-литовская сторона обязалась созвать вскоре по окончании переговоров зимой 1656–1657 гг.

Подготовка к сейму началась еще до возвращения царя в Москву. 2 декабря из Вязьмы боярам в Москву был послан приказ подготовить в Посольском приказе наказ для посольства, которое будет направлено из Москвы на этот сейм. 7 декабря царь назначил послами на сейм Н.И. Одоевского, В.Б. Шереметева, Ф.Ф. Волконского и Алмаза Иванова[651]651
  РГАДА. Ф. 79.1656 г. № 44. Л. 3,30–33.


[Закрыть].

В связи с созывом сейма важное значение приобретал вопрос о созыве сеймиков, которые должны были выбрать послов на сейм. Для правомочности решений сейма был необходим созыв сеймиков и на тех землях Великого княжества Литовского, которые находились под русской властью. Вопрос о том, как будет организована работа этих сеймиков, был поднят уже в конце ноября посланцем гетмана В. Госевского Я. Лосоцким. Он передал просьбу, чтобы, когда на этих землях будут созваны сеймики, гетманы Павел Сапега и Винцент Госевский, а также ошмянский староста Адам Сакович получили возможность приехать и принять участие в их работе[652]652
  РГАДА. Ф. 79.1656 г. № 42. Л. 6; № 43. Л. 26.


[Закрыть]. Затем в более общем плане об этом стал говорить гонец комиссаров Ян Корсак, посетивший походную ставку Алексея Михайловича в начале декабря 1656 г. Корсак передал просьбу комиссаров разрешить в связи с подготовкой сейма созвать в поветах сеймики «под урядом его королевской милости». Одновременно он просил разрешить шляхтичам, которые не принесли присяги царю, приехать на эти земли, чтобы принять участие в работе сеймиков[653]653
  Там же. № 38. Л. 20–21. На переговорах с посланцем царя А.С. Матвеевым и гетман В. Госевский просил, «чтоб в те поветы вольно приехать шляхте без присяги всякому в свои повет в маетности для сеймиков» (Там же. № 37. Л. 177–178).


[Закрыть]. Таким образом, по представлениям польско-литовской стороны на землях, занятых русскими войсками, сеймики, следуя традиционной практике, должен быть созвать король, а для участия в их работе не присягнувшие царю шляхтичи должны были получить возможность вернуться в свои владения, т. е. и созыв сеймиков, и состав их участников должны были оставаться традиционными.

В царской ставке при обсуждении этого вопроса пришли к иному решению. В резолюциях думного дьяка Лариона Лопухина на поданные Яном Корсаком «статьи» было отмечено, что «до совершения доброго дела» (т. е. до избрания Алексея Михайловича польским королем. – Б.Ф.) царь не может разрешить не присягнувшим ему шляхтичам приезжать на земли, находящиеся под его властью, а что касается созыва сеймиков, то Корсаку было сообщено, что «государь указал послать свои государевы грамоты в поветы»[654]654
  РГАДА. Ф. 79.1656 г. № 38. Л. 20–21.


[Закрыть].

Таким образом, сеймики созывались по распоряжению царя, а в их работе могли участвовать только те шляхтичи, которые ранее принесли присягу царю. 12 декабря в Вязьме в походной ставке были подготовлены тексты соответствующих грамот. Информируя шляхту о результатах переговоров под Вильно, царь предписывал «учинить сеймики и выбрать поветовых послов дву человек», которые должны будут направиться на сейм, когда получат соответствующие указания от «великих» послов. Выбранным послам царь предписывал «наказать накрепко, чтоб будучи… на сойме, о нашем великого государя о начальном деле о обраний… радели». Королевским посланцам, которые приедут с предложением о созыве сеймика, следует сообщить, что «по царского величества указу поветовые послы… готовы». Грамоты заканчивались предписанием сообщить царю имена послов и «что им в ынструкцыю напишите»[655]655
  РГАДА. Ф. 79. 1656 г. № 38. Л. 75–76 (экземпляр грамоты «воеводства Витебского полковником и ротмистром и всей уроженои шляхте»),


[Закрыть].

Все это означало резкий разрыв с традиционными нормами политической жизни Речи Посполитой. Сеймики созывались по указу царя (а не короля – главы Польско-Литовского государства), в их работе могли участвовать только шляхтичи, присягнувшие царю, и им предписывалось, какие они должны принять решения. Не имело прецедентов в практике политической жизни Польско-Литовского государства и предписание сообщить царю содержание «инструкций», которые шляхта выдаст своим послам на сейм. По расчетам царя и его советников, избранные таким способом послы на сейме должны были стать на нем своеобразной «группой натиска» при решении вопроса об избрании царя на польский трон.

К 21 декабря царские грамоты в поветы были присланы в Витебск с предписанием разослать их в соответствующие места[656]656
  Там же. № 33. Л. 10–12. № 34. Л. 53–54, 59.


[Закрыть]. В соответствии с этим в Витебске и Орше соответствующие сеймики были созваны и приняли свои решения уже 27 января 1657 г., другие сеймики собрались 2 февраля[657]657
  См. сборник материалов, связанных с созывом сеймиков: РГАДА. Ф. 79.1657 г. № 4. Л. 11, 68, 96,111,159 и др.


[Закрыть]. Как показывает знакомство с материалами, отложившимися в архиве Посольского приказа[658]658
  Помимо материалов, вошедших в сборник, следует отметить текст инструкций послам от шляхты Ошмянского повета (Там же. № 2. Л. 195–197).


[Закрыть], большая часть собранных таким способом сеймиков выбрала послов и приняла угодные царю решения, предписав послам добиваться избрания Алексея Михайловича на польский трон. От этого правила отклонилась только инструкция шляхты Гродненского повета, в которой предписывалось добиваться изгнания из Речи Посполитой «иноверцев» и оплаты содержания войску из доходов от имений тех, которые были «виною пагубы отчины»[659]659
  Там же. № 4. Л. 187–188.


[Закрыть]. Некоторые сеймики ходатайствовали о выплате для избранных послов содержания из царской казны[660]660
  Там же. Л. 54–55, 255.


[Закрыть]. Однако в некоторых поветах отказались следовать полученным предписаниям. Более дипломатичную форму избрал сеймик Слонимского повета. Шляхтичи просили у царя дополнительных указаний, как им следует выбирать послов на сейм[661]661
  Там же. Л. 120.


[Закрыть]. Более решительную позицию занял сеймик Волковыского повета, участники которого заявили, что «сейм… за грамотою короля его милости имеет быть»[662]662
  Там же. Л. 96.


[Закрыть]. Однако возражения участников сеймика были связаны не только с этим. В своей грамоте, адресованной царю, они напоминали Алексею Михайловичу, что уже присылали своих послов в Вильно, и тогда они «к до[го] вору, ни к думе припущены не были» и так «стало великое безчестие супротив славы народу нашего». Участники сеймика выражали опасения, что их послы могут встретиться на сейме с таким же приемом[663]663
  Там же. Л. 100.


[Закрыть]. В этих опасениях они не были одиноки. Новогрудский воевода Петр Вяжевич, один из немногих присягнувших царю литовских сенаторов, в своем письме к послам Новогрудского воеводства к царю просил передать Алексею Михайловичу свой совет, чтоб царь не посылал их на сейм, также напоминая о том, что «на прошлом Виленском съезде послов наших комиссары Речи Посполитой не приняли»[664]664
  Там же. Л. 275.


[Закрыть].

Основания для опасений были вполне реальными. Устраняя от участия в работе сеймиков «неприсягнувшую» шляхту, царь и его советники обеспечивали принятие нужных им решений, но это же обстоятельство в глазах участников сейма лишало эти решения законной силы. На это недвусмысленно указали власти Речи Посполитой, когда им стало известно о сеймиках, созванных царем. В инструкции, врученной королевскому посланнику Игнатию Банковскому в январе 1657 г., указывалось, что те, кто «ehrest teraz calują, wotować na electa nie mogą» (кто целует крест (царю. – Б.Ф.) голосовать о выборе не могут), так как они уже являются подданными царя. Соответственно у них нет и права выбирать послов на сейм. Польско-литовская сторона настаивала на праве короля созывать сеймики в соответствии с нормами, принятыми в Польско-Литовском государстве[665]665
  РГАДА. Ф. 79.1657 г. № 11. Л. 118–119.


[Закрыть]. Назревавший конфликт между русской и польско-литовской сторонами не получил развития только потому, что до созыва сейма ни в начале 1657 г., ни позднее дело не дошло.

Вместе с тем мобилизацией «присяжной шляхты» для участия в работе сейма шаги, предпринятые русским правительством, не ограничивались. Важное место в его планах отводилось также магнатам и шляхте тех земель Великого княжества Литовского, которые оставались за рамками прямого воздействия русских властей.

В планах, касавшихся этой части дворянства Речи Посполитой, важное место отводилось гетману польному и подскарбию Великого княжества Литовского Винценту Госевскому. Его настойчивые обращения к «великим» послам не могли не привлечь к нему внимания царя и его советников. Сразу, как только закончились торжества по поводу «избрания», было принято решение направить к гетману В. Госевскому А.С. Матвеева[666]666
  Врученная ему «верющая» грамота датирована 3 ноября (Там же. 1656 г. № 37. Л. 2–3).


[Закрыть]. Выбор для этой миссии человека, имеющего, правда, невысокий чин «стрелецкого головы», но пользовавшегося особым доверием царя, указывает на важное значение, какое этой миссии придавали. Ссылаясь на то, что еще во время «Потопа» В. Госевский «государские милости к себе искал», и на его обращения к «великим» послам А.С. Матвеев должен был поблагодарить за это гетмана от имени царя и предложить ему «служить» Алексею Михайловичу. А «о чем служить, – указывалось в одном из подготовленных материалов к его миссии, – и то ему, Артемону, в статьях написать»[667]667
  Там же. Л. 13об.-14об.


[Закрыть].

«Статьи» эти сохранились и проливают свет на характер его миссии. Он должен был приводить войско во главе с гетманами «под его царского величества высокую руку и обнадеживать их ево царским жалованьем». Предполагалось, что с этой целью в Полоцк будет прислано «сто тысяч золотых червонных и ефимков», деньги и «государевы жалованные грамоты» (вероятно, грамоты на владения) следовало раздать гетманам, «чиновным людям» и «шляхте» после принесения присяги[668]668
  Там же. № 43. Л. 3–4.


[Закрыть]. Образец текста присяги, данный А.С. Матвееву, показывает, какие обязательства должны были взять на себя гетман и войско.

Принесшие присягу обязывались «служить» Алексею Михайловичу и его сыну Алексею «верою и правдою безо всякого лицемерства», особенно они должны были добиваться избрания царя преемником Яна Казимира и «всю Речь Посполитую и рыцерство на то ж приводить с великим усердием»[669]669
  Там же. Л. 9-10.


[Закрыть]. Таким образом, эта группировка господствующего класса Речи Посполитой, принеся присягу царю, должна была стать еще одной «группой натиска» на сейме при обсуждении вопроса об избрании царя.

Вместе с тем, как видно из содержания заключительной части «образца», присяга должна была обеспечить царю повиновение литовского войска и литовской шляхты и в иных ситуациях. Текст «присяги» предусматривал, что, если Ян Казимир будет отстранен от власти «бунтовством и заговором воровских людей» и согласится уступить царю свой трон, то принесшие присягу обязывались «с войском всю Речь Посполитую утвержать великого государя его царского величества под высокую руку», а какому-либо другому претенденту «вход загражать всеми силами»[670]670
  Там же. Л. 10–11.


[Закрыть].

Текст этого раздела присяги показывает, что готовность короля выполнять обязательства, взятые им по Виленскому договору, в Москве, по-видимому, сомнений не вызывала, но здесь совсем не исключали, что попытка сделать царя наследником Яна Казимира может привести к вооруженному мятежу сторонников другого претендента (имелся, вероятно, в виду кто-нибудь из Габсбургов). На этот случай русское правительство стремилось заручиться содействием литовского войска и литовской шляхты.

В ходе подготовки к отправке этой дипломатической миссии обсуждался и другой вариант, когда между Короной и Литвой «разделение учинитца», и в этом случае А.С. Матвееву следовало «приводить» Литву «под его царского величества высокую руку»[671]671
  Там же. Л. 2.


[Закрыть]. У гетмана В. Госевского А.С. Матвеев должен был находиться «всегда без отлучения» и собирать разнообразную информацию[672]672
  Там же.


[Закрыть]. А.С. Матвеев должен был выяснить, следует добиваться избрания царя с помощью сенаторов или «однем войском»[673]673
  Там же. Л. 6.


[Закрыть]. Это поручение показывает, что в Москве не исключали и возможности того, что царь может утвердиться на польском троне, опираясь на поддержку войска, которому Алексей Михайлович выплатил бы то жалованье, которое оно никак не могло получить от властей Речи Посполитой.

Затрагивался в данных А.С. Матвееву указаниях и вопрос об условиях, на которых царь мог бы занять польский трон. Указания эти касались наиболее острого вопроса – вопроса о будущих границах двух соединенных под властью царя государств. Предполагая, что гетман выразит желание «служить» царю, царь и его советники предписывали А.С. Матвееву взять в этом случае с гетмана обязательство «наговаривать» сенаторов и шляхту «чтоб рубежу быть к Московскому государству по Березину и Полоцку и Витебску быть к Московскому государству»[674]674
  РГАДА. Ф. 79.1656 г. № 37. Л. 8.


[Закрыть]. Когда об этом зашла речь во время переговоров с гетманом, русский посланец добавил к сказанному: «а от Коруны Полские по Бог реку»[675]675
  Там же. Кн. 90. Л. 51.


[Закрыть]. Таким образом, в Москве рассчитывали на то, что гетман В. Госевский сможет убедить шляхту и сенаторов согласиться на тот компромисс по вопросу о границах, который предложили русские «великие» послы на заключительном этапе переговоров под Вильно.

А.С. Матвееву поручалось также обсуждать с гетманом вопросы отношений двух государств к Швеции, Бранденбургу и Дании[676]676
  РГАДА. Ф. 79.1656 г. № 37. Л. 5-6об.


[Закрыть], но они имели по сравнению с главными целями миссии А.С. Матвеева второстепенное значение. Чтобы способствовать успеху миссии, гетману было послано царское «жалованье» – 7 сороков соболей стоимостью 700 руб.[677]677
  Там же. Л. 2об.


[Закрыть].

Как ни спешил А.С. Матвеев, ему удалось встретиться с гетманом лишь 30 ноября[678]678
  Там же. Кн. 90. Л. 13 и сл.


[Закрыть]. Он еще не успел приступить к исполнению своей миссии, когда в царской ставке, медленно двигавшейся по направлению к Москве, стали появляться одно за другим литовские посольства, с которыми царю и его советникам пришлось договариваться, еще не зная ничего о результатах миссии А.С. Матвеева.

Появление в царской ставке первого из этих посольств было спровоцировано неосторожными заявлениями Н.И. Одоевского на заключительном этапе переговоров под Вильно. Как отметил в своем дневнике Киприан Павел Бжостовский, 31 октября Одоевский и дьяки, встретившись с посланцем комиссаров В. Комаром, «клятвенно обещались, что все будет возвращено, лишь бы только повидаться с царем»[679]679
  Рукопись Бростовского, содержащая в себе дневник, веденный на съезде под Вильно в 1656 г. // Сборник П.А. Муханова. Изд. 2-е. СПб., 1866. С. 538.


[Закрыть]. Позднее Одоевский снова обещал «с приездом своим (к царю. – Б.Ф.) все устроить»[680]680
  Там же. С. 539.


[Закрыть]. Правда, эти свидетельства К. Бжостовского не находят никакого соответствия в русской записи переговоров, но следует иметь в виду, что эти высказывания имели неофициальный характер, так как, по свидетельству самого К. Бжостовского, на официальных переговорах о них «и помину не было». Обещания, данные Одоевским, в дневнике затронуты в самом общем виде. Их конкретное содержание позволяют восстановить письма польско-литовских комиссаров в начале 1657 г., напоминавших о них своему русскому контрагенту. Судя по этим свидетельствам, Одоевский обещал, что шляхта сможет вернуться в свои владения на запад от Березины, не принося присяги, еще до созыва сейма, на котором будет решаться вопрос об избрании Алексея Михайловича на польский трон[681]681
  См. коллективное письмо комиссаров Н.И. Одоевскому от 29 января и. ст. 1657 г. (РГАДА. Ф. 79.1657 г. № 10. Л. 112).


[Закрыть]. В письме К. Бжостовского Одоевскому говорилось об обещании послов, что, как только они приедут к царю, царь прикажет «уступить Княжества Литовского по Березынню без всяких статей и не дожидаяся сейму»[682]682
  Там же. № 12. Л. 60-60об. (письмо К.П. Бжостовского от 2 мая 1657 г.).


[Закрыть].

Неудивительно, что сразу по окончании переговоров комиссары Речи Посполитой предприняли попытку добиться от царя выполнения этих обещаний. С этой целью они запаслись письмом от австрийских посредников, в котором те ходатайствовали, чтобы «для нашего всемилостивейшего цесаря и государя и для любви его поляком Великого княжества Литовского до Березы реки тотчас поступлено, понежто от ваших великих послов обещано». Если такое обещание не будет выполнено, то, подчеркивали посредники, это будет «противно всех християнских и всяких народов обычаев»[683]683
  Перевод письма австрийских посредников от 4 ноября и. ст. см.: РГАДА. Ф. 79.1657 г. № 38. Л. 17–18.


[Закрыть]. Вместе с этим письмом посланец комиссаров Ян Корсак привез «статьи», содержавшие большой перечень предложений, адресованных Алексею Михайловичу[684]684
  Текст «статей» с резолюциями царя см.: Там же. Л. 19 и сл.


[Закрыть].

Как и следовало ожидать, первым пунктом в этом перечне стояло предложение, чтобы царь вывел свои гарнизоны-«залоги» с территории к западу от Березины. Ян Корсак должен был также просить, «чтоб изволил государь в бископии и в шляхетские маетности проезжать урядником хоти посмотреть»[685]685
  Там же. Л. 22.


[Закрыть], и добиваться освобождения пленных в соответствии с врученным ему списком[686]686
  Там же. Л. 23; Список пленных // Там же. Л. 30–31.


[Закрыть].

В особом письме на имя Н.И. Одоевского, врученном Яну Корсаку, комиссары ходатайствовали о прекращении осады Старого Быхова и чтобы в эту крепость был «вольный путь и проезд»[687]687
  Там же. Л. 38 (датировано 10 ноября и. ст.)


[Закрыть]. Среди предложений был и пункт о возвращении униатам церкви в Вильно[688]688
  Там же. Л. 21.


[Закрыть]. Комиссары проявили заботы и о собственных интересах. Ян Корсак должен был ходатайствовать о возвращении владений всем представителям Великого княжества Литовского, участвовавшим в переговорах, а также целому ряду других лиц. Особую активность проявил при этом маршалок литовский К. Завиша, ходатайствовавший о передаче ему ряда владений, принадлежавших другим лицам – Кашпирской волости на Смоленщине, Белицы и двора в Вильно – бывших владений Януша Радзивилла. Кроме того, он просил освободить его владения от налогов. Чтобы расположить к себе царя, маршалок послал ему в подарок часы, принадлежавшие ранее Владиславу IV[689]689
  Там же. Л. 25–27.


[Закрыть]. Немалую предприимчивость обнаружил и сам посланец комиссаров Ян Корсак, просивший не только вернуть ему «полаты» в Вильно и земли в Полоцком и Бельском уездах и в Ошмянском повете, но и пожаловать ему Мигновичи на Смоленщине[690]690
  Там же. Л. 32–33.


[Закрыть]. Эти факты показывают, что одна из главных целей миссии Я. Корсака состояла в том, чтобы, используя заинтересованность царя в поддержке литовских магнатов и шляхты на будущем сейме, добиться немедленного восстановления (в той или иной форме) литовской власти на землях на запад от Березины.

Царь и его советники оказались в достаточно сложной ситуации. Комиссары добивались от царя ряда важных уступок, обещая лишь, что они окупятся в будущем, и не давая никаких гарантий. Вместе с тем нельзя было безоговорочно отклонять все просьбы, чтобы не вызывать у будущих избирателей отрицательной реакции и не привести тем самым к провалу кандидатуры царя на сейме. Положение было тем более сложным, что у русского правительства не было каких-либо контактов с магнатами и шляхтой Короны и оно могло каким-то образом воздействовать на них лишь через магнатов и шляхту Великого княжества.

Как показывают ответы царя на «статьи», привезенные Я. Корсаком, в царской ставке договорились решение главных, принципиальных вопросов отложить до того времени, как определится результат работы сейма, и одновременно удовлетворить разного рода конкретные просьбы от значимых лиц, поддержка которых на сейме могла бы понадобиться. Неудивительно, что большая часть просьб общего характера была отклонена в той или иной форме. Так, царь отказался выводить свои гарнизоны до того, «как то доброе дело в совершенье придет». Не разрешил царь вернуться в свои владения шляхте, которая не принесла присяги[691]691
  Там же. Л. 20–21.


[Закрыть]. Из общих просьб была удовлетворена лишь одна: царь разрешил шляхтичам «присылать урядников», чтобы познакомиться с состоянием их владений, но эти «урядники» должны были «стацыи (расходов на свое содержание) не имать и не владеть»[692]692
  Там же. Л. 22.


[Закрыть].

Вместе с тем царь разрешил выпустить пленных, об освобождении которых ходатайствовали комиссары[693]693
  Там же. Л. 23.


[Закрыть], и разрешил комиссарам (но не другим шляхтичам) «своими имениями владеть и самим жить и урядников посылать»[694]694
  Там же. Л. 24.


[Закрыть]. Если Я. Корсаку были возвращены лишь его имения в Полоцком уезде и Ошмянском повете[695]695
  См. резолюции царя на просьбы Корсака: Там же. Л. 32–33. Отказ вернуть владения в Бельском уезде мотивировался тем, что «Бельской уезд весь роздан прежним помещиком, дворяном и детям боярским царского величества».


[Закрыть], то отношение к просьбам К. Завиши было гораздо более внимательным – он получил не только бывшие владения Януша Радзивилла, но и «соболей на триста рублев»[696]696
  См. грамоты Н.И. Одоевского К. Завише и царя виленскому воеводе: Там же. Л. 69–73.


[Закрыть]. Царь разрешил также снять осаду с Быхова, приказал послать В. Госевскому 10 бочек пороху «безденежно» и «указал своим государевым ратным людем на шведа помогать»[697]697
  Там же. Л. 22, 66–68 (письмо Н.И. Одоевского комиссарам от 24 ноября).


[Закрыть]. Эти указания царя – еще одно свидетельство особой заинтересованности царя в установлении контактов с подскарбием и польным гетманом Великого княжества Литовского.

Не успели закончиться переговоры с Яном Корсаком, как в царской ставке стали появляться один за другим посланцы литовских гетманов. 28 ноября приехал в Витебск и 6 декабря в Вязьме был принят царем посланец гетмана В. Госевского полковник Казимир Жеромский, отправленный в царскую ставку еще до приезда к гетману А.С. Матвеева[698]698
  РГАДА. Ф. 79.1656 г. № 34. Л. 7, 25.


[Закрыть]. Выбор в качестве посланца одного из наиболее видных и близких к гетману офицеров говорит о важном значении его миссии.

Официально он передал царю грамоту Яна Казимира, в которой сообщалось, что король поручил гетману «сослатца» с русскими воеводами для совместных действий против шведов[699]699
  Перевод грамоты Яна Казимира от 20 сентября нового стиля см.: Там же. Л. 31–32.


[Закрыть], и грамоту гетмана сходного содержания[700]700
  Там же. Л. 34–35.


[Закрыть], Однако, когда начались переговоры К. Жеромского с доверенным лицом царя – Ф.М. Ртищевым[701]701
  О назначении Ф.М. Ртищева см.: Там же. Л. 41.


[Закрыть], вопрос об организации военных действий против шведов на них вообще не обсуждался. Правда, вопреки обычаю, записи переговоров не велись, и Ф.М. Ртищеву было приказано отвечать на все предложения только «словесно»[702]702
  Там же.


[Закрыть]. Однако краткий перечень вопросов К. Жеромского и ответов на них был послан еще находившемуся у гетмана А.С. Матвееву[703]703
  Там же. № 43. Л. 14–15.


[Закрыть], и знакомство с этим текстом[704]704
  Там же. Л. 17–25.


[Закрыть] позволяет составить общее представление о целях этой миссии, которую обе стороны окружали какой-то тайной.

Из всех предложений К. Жеромского лишь ст. 2. «Трактование и отлучение [от шведов?] курфюрста» касалась в какой-то мере организации военных действий против шведов. Как касавшиеся той же темы можно рассматривать просьбы гетмана прислать ему 8000 ружей и выделить его войску территории, на которых оно могло бы кормиться (ст. 6, 7). Большая часть «статей» касалась, однако, совсем других тем: избрания царя на польский трон и взаимоотношений царя с «неприсягнувшими» магнатами и шляхтой. Вопросов об избрании касались лишь две статьи, но в них затрагивались очень важные вопросы. Первая содержала вопрос, что делать, если император попытается посадить на польский трон кого-либо из своих родственников и «с свейским королем соединение иметь будет» (ст. 1). Другой вопрос касался еще более важного для русской стороны вопроса. «А естли учинитца разорванье в том же едином государстве (т. е. при выборе царя произойдет конфликт между Литвой и Короной. – Б.Ф.) и как о том промышление чинить» (ст. 4). Таким образом, в отличие от сенаторов, приславших Корсака, В. Госевский проявил готовность обсуждать с русскими политиками возможную линию совместных действий в случае возникновения различных конфликтов при выдвижении кандидатуры царя на польский трон.

Большая часть предложений, привезенных К. Жеромским, касалась, однако, других вопросов. Так, от имени гетмана он просил, чтобы бежавшая шляхта могла вернуться в свои владения «или уредников к добрам их прилучить» (ст. 3). Держателям «экономий» должно было быть предоставлено право «в них на себя стацею выбрать» (ст. 11). Особо был поднят вопрос о возвращении гетману города Велижа (ст. 13). Посланец также должен был заявить о «верности» царю одного из самых близких к гетману лиц – старосты ошмянского Адама Саковича – и просить для него разрешения, «чтоб в маетности послать урядников» (ст. 8, 9). Специальное упоминание о нем связано с тем, что в отличие от других лиц из окружения гетмана А. Сакович в 1655 г. принес присягу царю, а после этого отъехал в войско В. Госевского. Посланец привез с собой также перечень владений, принадлежавших В. Госевскому и таким лицам из его окружения, как сам Казимир Жеромский, Петр Полупята, судья гродский Мстиславский, Ян Протасевич Островский, Казимир Хвалибог Жеромский, Бартломей Чапский, Казимир Москевич, которые следовало им вернуть[705]705
  Там же. Л. 37–38.


[Закрыть].

Рассмотрение сохранившихся сведений о миссии К. Жеромского позволяет сделать вывод, что главные задачи этой миссии совпадали с задачами миссии Корсака. В обмен за обещание (в будущем) избрать царя на польский трон отдельные политики (и стоящие за ними группы шляхты) стремились уже в настоящем добиться от русской стороны уступок при решении разного рода вопросов. Главным при этом было пожелание, чтобы шляхта еще до какого-либо решения сейма о избрании царя могла вернуть свои владения, не принося присяги царю. В. Госевский действовал в отличие от сенаторов более осторожно и не требовал вывода с этих земель русских войск.

Отношение к разным частям привезенных К. Жеромским предложений оказалось столь же контрастным, как и отношение к отдельным предложениям, привезенным Корсаком. В царской ставке проявили готовность обсуждать с гетманом различные ситуации, которые могли возникнуть в борьбе за польскую корону. Так, посланцу было сообщено, что царь обратится к императору Фердинанду с просьбой, чтобы тот «во обраний великого государя его царского величества ни в чем препоны… не учинил»[706]706
  РГАДА. Ф. 79.1656 г. № 43. Л. 17–18.


[Закрыть]. Что касается очень важного вопроса о возможных действиях русской власти в случае разрыва связей между Литвой и Короной, то последовал достаточно неопределенный ответ – «о том наказано будет от великого государя… послом великим»[707]707
  Там же. Л. 21.


[Закрыть]. Очевидно, в Москве еще не выработали для себя четкой позиции по этому вопросу.

Что касается других предложений, переданных К. Жеромским, то по отношению к ним позиция русского правительства оказалась гораздо более определенной, чем при переговорах с Корсаком. По-видимому, предложения, привезенные Корсаком, оказались для русских политиков некоторой неожиданностью, но ко времени приезда К. Жеромского было определено, как к таким предложениям следует относиться. Царь выражал готовность удовлетворить все пожелания – снабдить армию оружием и хлебом, вернуть шляхте ее владения и допустить туда ее урядников (персонально В. Госевскому царь был готов вернуть город Велиж), но при одном условии – если предварительно гетман, войско и шляхта принесут присягу царю.

Так как К. Жеромский, по-видимому, ничего не ответил на эти предложения, то у царя и его советников сложилось впечатление, что литовская сторона в лице полковника с ними согласилась. Во всяком случае, 20 декабря А.С. Матвееву, уже находившемуся к этому времени у В. Госевского, были отправлены «статьи» К. Жеромского с ответами от имени царя с предписанием на предложенных условиях заключить «договор» с В. Госевским и войском и чтобы он «укрепился на том на всем писмом за руками»[708]708
  Там же. Л. 14.


[Закрыть]. При отъезде К. Жеромскому было подарено соболей на 300 руб.[709]709
  Там же. № 34. Л. 48.


[Закрыть]. Недалекое будущее должно было показать, что не было серьезных оснований выражать удовлетворение результатами переговоров с Жеромским.

В самом конце 1656 г. поспешил вступить в контакт с царем и великий литовский гетман, Павел Сапега. 27 декабря царь принял его посланца А. Млоцкого[710]710
  Там же. № 42. Л. 40.


[Закрыть]. Посланец также привез «статьи» – предложения, осуществление которых способствовало бы тому, чтобы «зачатое и наговореное дело до пожелаемаго конца доведено было»[711]711
  См. грамоты П. Сапеги царю и боярам от 25 ноября н. ст.: Там же. Л. 45–50. Посланец привез также письмо гетмана Ф.М. Ртищеву с просьбой о содействии: Там же. Л. 51–52.


[Закрыть]. Как и предложения В. Госевского, предложения великого гетмана и Виленского воеводы главным образом касались отношений царя с гетманами и шляхтой в связи с предстоящим созывом сейма. Гетман обещал содействовать избранию царя и заключению мира между Россией и Речью Посполитой. Гетман решительно заявил, что, если даже Ян Казимир захочет заключить мир с Карлом Густавом, то он «с шведом короля до згоды не допустит, потому что его в войску послушают многие»[712]712
  Там же. Л. 58, 62.


[Закрыть].