Текст книги "Песни (сборник)"

 
Кошка моря,
Кошка ветра –
Мои соседи
По этой ветке;
Крепкой ветке
Большого дуба,
И мы заметны
Лишь друг для друга.
Сидим.
 
 
Море качает,
А ветер носит,
И что то значит –
Никто не спросит;
Никто не спросит,
А очень жалко,
А то бы в стужу
Стало жарко,
Ярко, жарко
И невесомо –
Но здесь пределы
Любого слова,
Молчи.
 
 
Вот мы сидим здесь,
Напившись чаю,
Пойду-ка, встану,
Тебя встречаю;
Ну где ж ты ходишь,
Где летаешь?
Стужей завоешь,
Снегом растаешь;
Да сколько ж можно
Играться в цацки –
У нас есть дело,
Дело по-царски,
Весне на радость,
Беде на горе,
С кошкой ветра,
Кошкой моря
И со мной.
 

 
Это не песня, это шаг вброд;
Это шашка мескалина,
Это вересковый мед;
Это сутра ледоруба –
Чтобы вновь было слово,
Чтобы тронулся лед;
Вера и надежда лязгают зубами в кустах
Хей, харе-харе.
 
 
Ее не нужно будет слушать,
Не нужно будет ждать,
Не нужно репетировать,
Не нужно писать;
Ей не нужно делать мастер –
Она мать всех слов,
Сама себе мастер;
Белая кобыла точит копыта и ждет;
Харе, харе.
 
 
Дети пепси колы
Задумчиво отходят ко сну;
А осень патриарха
Длится так долго,
Что рискует превратиться в весну.
Так что это не песня, это шаг вброд,
Шашка мескалина, это тронулся лед;
Это новый снег на губы;
Это месть партизана,
Сутра ледоруба;
Аста маньяна, мы движемся теперь на восход.
Харе, харе.
 

2013

 
Над прозрачной водой тает дивная сень,
Я называю происходящее воскресеньем;
Иногда меня нет здесь,
Иногда нас два или три –
И лед на реке, текущей снаружи,
Тает в точности так, как лед, что внутри.
 
 
Долгие зимние дни, пыльная лень;
Я приветствую время весеннего восстановления;
Я смеюсь из омутов,
Брожу по рощам нагой:
Наблюдатели из независимой прессы
Сходятся в том, что я – это кто-то другой.
 
 
Растолку в уксусе мел;
Увижу – кто меня ел.
 
 
Властью, дарованной мне синклитом сердец,
Я всегда отрицал, что материя – дура, а дух – молодец;
Я беседую с башней,
Жгу костры тишины
И всю свою жизнь я иду по цветущим лесам
Моей Нерушимой Стены.
 

2013

Песни, не вошедшие в альбомы

 
Молчание ждет нас, застыв в небесах;
Свечи сомнений мерцают в наших сердцах.
Бойся ответов – ты сам их найдешь;
Жизнь стоит пройти, лишь не зная пути.
 
 
Дни нашей жизни давно сочтены –
Не надо бояться того, что будет потом:
Ты станешь дорогой, цветком или сном;
Уходит лишь тело – душа вечно жива.
 

1973

 
Наступит день – и это будет день,
В котором ты прочтешь рукопись мостов.
Снег зажжется, как будто свет,
И ты не будешь спет, а будешь просто петь.
Ты
Не будешь просить снов;
Не будет хватать слов –
Но они и не нужны.
 
 
День –
И ты не захочешь брать;
И будет рассвет, как брат,
И – в небо влюблен –
Ты примешь ночь,
Как самый священный дар.
И все, что имел – отдашь.
Впервые.
 
 
Прощайте –
Чужие стены, тумана пенье –
Прощайте –
У ваших песен слеза, как плесень,
Не ради хлеба,
А ради неба –
Прощайте!
Здравствуй,
Небо, я пью тебя, как молитву,
Здравствуй,
Река, что омывает чужие лица,
Здравствуй,
Ветер, что детям приносит сказки –
Здравствуй!
 

1974

 
Я не могу остаться здесь, душа моя в пути.
Задуйте свеч дрожащих свет и дайте мне уйти.
Я слишком вас люблю и потому уйти я должен,
Чтоб свет ваш на ладонях унести.
 
 
Молитесь за меня, пусть я не буду одинок,
И без того до боли мал отпущенный мне срок,
Бессмертны только песни, лепестки которых я сорвал
На перекрестке тысячи дорог.
 

1975

 
Ты помнишь его? – он был с нами.
Он бросил себя, как будто камень.
Ему светло – но стало ли нам светлей?
 
 
Его зеркала остались сзади.
И птицы плывут в застывшем взгляде
В другие края, где, может быть, им теплей.
 
 
Небо теперь другого цвета
И двери закрыты в дождь и лето.
И нет больше слез, и стерты слова в песке.
 
 
За угол сверни – и ты не вечен.
И наши следы уносит ветер,
Но греет меня
Пепел в чужой руке.
 

1975

 
Иди туда, куда ты шел.
Найди того, кого ты знал,
И не найдя его, пойми,
Что мир совсем не так уж мал.
 
 
Ты в игры странные играл
С единорогом и слепым,
И на челе твоем писал
Иероглиф свой порочный дым.
 
 
Теперь ты стал совсем иным,
Ты свят и ешь сушеный рис,
И белых девственниц толпа
Тебя низвергнет с крыши вниз.
 
 
Уж за окном сгустилась тьма,
И нам пора ложиться спать.
Вы люди дикие весьма
Усралось на … вам играть.
 

1975

 
В доме твоем светло,
В постели твоей тепло.
Любовь твоя светлей, чем стекло,
Но все-таки – это стекло. Зачем тебе я,
Вечно бьющий стекло?
 
 
Звери твои любят покой,
Под этой столь ласковой нежной рукой.
И разве я решусь стать рекой
В доме, где чистый паркет, зачем я такой,
Желающий стать рекой?
 
 
Кажется, нам с тобой не суждено,
Но все-таки в сумке моей осталось вино.
Дай свой стакан, не все ли равно,
Кто из нас выйдет живым, – ты или я;
Слушай, как сладко вино.
 

1975

 
Мгновение наполнено до дна –
Так пей его, ни капли не пролив.
Ведь жизнь теперь для нас двоих одна,
Она течет, она полна, она
Словно…
 
 
У нас теперь последний день весны;
Пускай уходят сны, нам не до них.
Ведь жизнь – река, в которой нет конца,
Пускай она омоет нам сердца,
Словно…
 

1975

 
Если кончится дождь,
Куда мы пойдем,
Влюбленные в страх?
С тех пор, как сон о цветах
Стал бесцветной росой
В наших мокрых руках.
 
 
Где найдется тот дом
Тем, кто страшен как дым,
С белым флагом в окне?
Страстью быть в стороне
И верой в низость других,
Кто не верит своей вине.
 
 
Как вместителен мир
Милостью к нам.
Разве чьи-то глаза смогут
Выдержать свет;
Если будет рассвет,
Кончится дождь.
 

1976

Для Ю. Ильченко

 
Им сказано все.
Хоть слово ничего не значит.
Но он не может жить иначе,
В его душе горит свеча.
 
 
Им сказано все.
Хотя словам никто не верит,
Но на замок закрыв все двери,
Приятно слушать у окна
О том, как сладостна любовь,
О том, как люди жаждут света.
И нам давно
Знакомо это.
И так приятно слышать вновь
Про то, как сладостна любовь.
 
 
Так кончено все.
И тот кто пел, считает деньги.
Он совершит благое дело
И долг отдаст за аппарат.
А мы уходим по домам
К своим постелям и делам.
То, что он пел, годится там,
Где все поют. А в жизни нам
Нужны совсем другие песни.
 

1976

А. Ромму

 
Ты бросил всех, кто брал твою кровь.
Их горе безмерно.
Ты бросил всех, ты бросил их вновь,
Ища перемены.
И пусть им будет сладко во мгле,
Не верю я, что долго земле
Ты будешь верен…
 
 
Много ль тех, кто вынесет свет,
Осталось меж нами?
И много ли здесь способных держать
Горящее пламя?
И глядя на оставшихся жить,
Я вижу слишком много чужих
С чужими глазами.
 
 
Наверно, я устал быть один,
Но я им не верю.
Мне кажется, не люди они
И даже не звери.
И в мире стало меньше любви,
Когда они закрыли твои
Открытые двери.
 

1976

 
Сегодня я работал в ночь,
Сегодня я работал всю ночь.
Почти всю карму я сжег в эту ночь,
И у меня родилась дочь.
 
 
– Сегодня он работал всю ночь,
Сегодня я работал всю ночь.
– Он свою карму сжег напрочь,
И у него родилась дочь.
 

1978

 
Моя Евангелина мила и стройна,
Моя Евангелина глядит из окна –
Нет ли гостей, несущих вина к нам в дом?
Но ежели никто не несет вино,
То нам с Евангелиной опять все равно:
Мы закроем дверь на ключ и будем веселиться вдвоем –
 
 
Евангелина.
Да, это она.
 
 
Мы посмотрим телевизор и ляжем в постель,
Моя Евангелина стройна, как газель.
И к тому же поутру прекрасно готовит еду.
Но однажды я вернулся – ее дома нет,
Наверно она изменяет мне. Это
Печалит меня, и я убью ее, если найду.
 
 
Евангелина.
Да, это она.
 

1979

 
Сегодня мне не хочется спать.
Стакан портвейна, пустая кровать.
Ах, как мне хочется, чтобы я был не здесь.
Порою мне кажется, что все это зря,
И мне жаль, что это затеял я,
И как мне хочется быть, чтоб я был не здесь.
Но если б я был не здесь,
 
 
Все было б точно так же, как есть.
Все дело во мне самом,
И если б я был чуть тверже умом,
Я был бы в пути, но мне все равно,
Там я, или я здесь.
 
 
Ложиться спать, наверное, смысла уж нет.
Похоже, скоро будет рассвет.
Закрой за мной свою дверь и выключи свет.
 

1979

 
Этот ласковый взгляд из-под темных очков;
Эта темная кожа его пиджаков –
Это я снова пою для тех, кто пришел нам помочь,
И вывести нас из этих зыбучих песков!
 
 
И я пел десять лет, и наконец
Стал известным лицом в кругу друзей,
Но видит бог, я устал быть подпольным певцом.
И боги спускаются к нам дыша дорогим коньяком,
Чтобы все рассмотреть, отнестись с пониманьем
И выяснить, кто я такой.
 
 
Кто ты такой, чтобы мне говорить,
Кто я такой?
 
 
И я знаю сценарий почти наизусть,
Он выслушает нас и выскажет грусть
О том, что все так.
И он подумает, как нам помочь,
И я пою для него, хотя сегодня же ночью
Он смоет вином всю память о нас,
А дома меня ждет дочь,
 
 
И я пел для таких уже не раз и не два
И я знаю, что все, что они говорят, – слова.
Но в стену бить головой – занятье не хуже других,
А иначе, зачем дана мне моя голова?
 
 
Но кто ты такой, чтобы мне говорить,
Кто я такой?
 

1980

 
Еще один флакон, еще один пакет.
Ты знаешь наизусть – рецептов нет.
Как жаль, что те, кто знал, – молчат про свой секрет.
 
 
Как звали этих, что спешат на свет?
Есть выжившие, но спасенных нет…
И шанс про все забыть через 15 лет.
 
 
Как много этих, что спешат помочь.
Над Пионерской свет горит всю ночь.
Произнести: «Уйди» и отвернуться прочь.
 

1980

 
Я вижу женщину, я слышу стук часов.
Все замерло, все так кристально ясно.
Вот полночь бьет и женщина прекрасна.
Скажи ей сам – мне не хватает слов…
 

1980

 
Вытри слезы, если есть еще слезы,
Значит то, что случилось не так уж плохо.
Вытри кровь. Их не догонишь.
А если догонишь, то может быть хуже.
 
 
Мы всегда гордились тем, что мы вне,
Нам повезло – мы остались живы.
Мы могли бы стоять лицом к стене,
А это просто, это просто ребята,
      ребята ловят, ребята ловят свой кайф
 
 
И нет прекрасней дружбы мужчин;
Один за всех и все как каждый.
Плечом к плечу. Нам вместе не стыдно.
И смерть всем тем, кто идет не с нами.
 
 
Мы – это ваше светлое завтра,
Наши ботинки подкованы сталью,
У наших девушек сломаны лица.
И мы выходим, ведь мы – ребята.
А все ребята, все ребята,
      ребята ловят, ребята ловят свой кайф.
 

1980

 
Я не знал, что все так просто,
Я даже стал теперь другого роста,
Но в этих реках такая вода,
Что я пью, не дождавшись тоста.
 
 
Наши секреты стали шрифтом по стенам,
Наши подарки подвержены ценам,
И я кричу тебе через барьер,
Пока актеры не сошли со сцены,
 
 
Мы никогда не станем старше,
Мы никогда не станем старше,
Мы пили воду, мы пили эту чистую воду,
И мы никогда не станем старше.
 
 
У нас был сад, но мы не знали входа,
У нас был путь, но мы боялись лезть в воду.
Теперь я вижу чистое небо,
И мне не нужен прогноз погоды.
 
 
И мы никогда не станем старше,
Мы никогда не станем старше,
Мы пили воду, мы пили эту чистую воду,
И мы никогда не станем старше.
 
 
Что они сделали с этой землей,
Что они сделали с нашей прекрасной сестрой,
Где тот дом, в котором я?
Где те окна, небо в которых было всегда голубым?
 
 
Странные звери приходят ко мне по утрам.
Все по местам!
Мы будем строить новый храм,
Я буду верить вашим рукам,
Я буду верить вашим рукам,
Я буду верить только вашим рукам.
 
 
Кто там? Я спрашиваю – кто там?
Любовь или смерть –
Ваши лица плывут, как туман.
Но мы шли по этим холмам,
мы шли по этим холмам,
Мы шли по зеленым холмам,
Мы шли по зеленым холмам,
И мы пили эту чистую воду,
Мы пили эту чистую воду,
И мы никогда не станем старше.
 
 
Мы пили эту чистую воду,
Мы пили эту чистую воду,
чистую, чистую, чистую, чистую воду.
Мы пили эту чистую воду,
и мы не станем старше.
 

1981

 
В мою ночь рожденья
Был смерч и ураган.
И каждый, кто был при этом
Напился смертельно пьян.
 
 
Холодное пиво, ты можешь меня спасти.
Холодное пиво, мне до тебя не дойти.
 
 
Я знаю два слова:
«Арокс» или «штер».
В моей голове,
Как бронетранспортер.
 
 
Холодное пиво, ты можешь меня спасти.
Холодное пиво, мне до тебя не дойти.
 
 
За окнами метель. – Правда?
Четвертые сутки прочь.
Я что-то не вижу ларька.
Его должно быть снесли за ночь.
 
 
Холодное пиво, ты можешь меня спасти.
Холодное пиво, мне до тебя не дойти.
 
 
Я очень люблю алкоголь,
И, не взирая на вид,
Я пил тормозную жидкость,
Но меня от нее тормозит.
 
 
Холодное пиво, ты можешь меня спасти.
Холодное пиво, мне до тебя не дойти.
 

1981

 
Хорошо бы золотых лошадей за копыта цапать.
 

 
Этой ночью небо не станет светлей.
У нас сентябрь, утро нужно ждать до утра.
Он пьет, но едва ли ему веселей,
Он не хочет веселья, он хочет вина,
Чтоб еще чуть-чуть отложить слово «пора».
 
 
Сентябрь – праздник, который всегда с тобой.
Сентябрь сладок, как папиросный дым.
У каждого есть свой метод, и я знаю твой:
Чужое дыханье на чьем-то плече,
Когда оно было твоим.
Будь один, если хочешь быть молодым…
 
 
Все вниз, сегодня будем праздновать ночь.
Сентябрь сладок. Праздновать ночь без конца.
Белый стол, черный чай, пурпурное вино,
Я знал того, кто знал ее,
Но я не помню его лица,
Праздновать ночь без конца.
 

Год???

 
20 лет – маленький срок,
20 лет я слушаю рок,
Слегка полысел, слегка занемог,
И немного оглох, но я слушаю рок.
 
 
Новая волна – где она?
Я рок-человек – что мне волна?
У нас не глубинка, у нас глубина,
и никакая волна не доходит до дна.
 
 
Но это не беда, это не беда,
Это не беда, это не беда.
В поле ягода навсегда.
В поле ягода навсегда.
 
 
20 лет – ерунда,
Сколько мастерства мне дали года,
Я запомнил, где у гитары струна,
И почти всегда попадаю туда.
 
 
Не нужно слушать уже ничего,
Мы уже играем, как Status Quo
И, если мы доживем до седин,
Мы сыграем, как Deep Purple и Zeppelin.
 
 
А пока что не беда, это не беда,
Это не беда, это не беда.
В поле ягода навсегда,
В поле ягода навсегда.
 

1981

 
Я был вчера в домах,
Где все живут за непрозрачным стеклом.
Я был вчера в домах,
Где все живут, чтобы забыть про свой дом.
Я был один,
Но мне казалось, я кто-то другой.
Я был один,
И я не знал, кто я.
Белое reggae. Белое reggae.
 
 
Они живут сейчас,
Не зная ночи и не видя дня,
Я вижу их,
Я помню – это был расклад для меня
Белое reggae. Белое reggae.
 
 
Я – цвета дня,
Но я люблю ночь, как будто сестру.
Я – цвета дня,
Но даже ночь бывает светлой к утру.
На этой земле
Есть шанс взлететь так высоко,
На этой земле,
Где я не знаю, кто я.
Белое reggae. Белое reggae.
 

1981

 
Отпечатки пальцев на моем лице. Я здесь.
Откройте мне дверь, накройте мне стол.
Мои друзья войдут сюда вместе со мной,
Мы любим друг друга,
Я часто смотрю им в ствол,
Я мечтал об этой жизни с двенадцати лет,
Я сделал свой шаг, я оставил след,
      как нож режет воду.
 
 
Я знаю: в конце пути мне обещан покой,
Но я не помню, где дом, не помню, где дверь.
Я знаю: любовь – это награда за все,
И вот она спит в моих руках
как недоверчивый зверь.
 
 
Я мечтал об этой жизни с двенадцати лет,
Я сделал свой шаг, я оставил след,
      как нож режет воду.
 

1982

 
У меня был друг, его звали Фома,
Он забыл все слова, кроме слова «чума».
Вчера было лето, а теперь зима,
Наверное, мой ревер сошел с ума.
 
 
Я устал пить чай, я устал пить вино,
Я зажег весь свет, но стало темно.
Десять лет я озвучивал фильм,
Но это было немое кино.
 
 
Панки любят грязь, а хиппи цветы,
И тех, и других заберут менты.
Ты можешь жить любя, ты можешь жить грубя,
Но если ты не мент – возьмут и тебя.
 
 
Я устал пить чай, я устал пить вино,
Я зажег весь свет, но стало темно,
Десять лет я озвучивал фильм,
Но это было немое кино.
 
 
И я видел чудеса обеих столиц,
Святых без рук и женщин без лиц.
Все ангелы в запое, я не помню, кто где
У рокеров рак мозга, а джазмены в …
 
 
Я устал пить чай, я устал пить вино,
Я зажег весь свет, но стало темно.
Десять лет я озвучивал фильм,
Но это было немое кино.
 
 
Я устал пить чай, я устал пить вино,
Я забыл все слова, кроме слова «говно»,
Десять лет я озвучивал фильм,
Но это было немое кино.
 

1982

 
Если я уйду, ты не сможешь меня найти,
Если я уйду, ты не сможешь меня найти.
Если я останусь здесь, кто сможет меня спасти?
 
 
Ты рядом со мной, ты прекрасна и ты ни при чем.
Смотри как бьется кровь в висках – но ты ни при чем.
Луна в моих зрачках, ворон за моим плечом.
 
 
Окно выходит вверх, но что там ждет за стеклом?
Окно выходит вверх – что там ждет за стеклом?
Выбор за тобой – черная вода
Или золото на голубом.
 

1982

 
Роскошь, они любят роскошь.
Они любят роскошь весь день
И роскошь – всю ночь.
Роскошь, они любят роскошь,
Но я не вижу никого, кто хотел бы им
В этом помочь.
 
 
Они приходят вместе с кем-то
Туда, где ярче свет;
Они поддержат любой разговор,
Хотя не знают предмет;
И им не нужно быть кем-то,
Им нужно просто иметь;
И если ты хочешь посмеяться всласть,
Смотри, как они расставляют сеть.
 
 
Это роскошь, они любят роскошь.
Они любят роскошь весь день
И роскошь – всю ночь.
Роскошь, они любят роскошь,
Но я не вижу никого, кто хотел бы им
В этом помочь.
 
 
Они заводятся в любых домах
От запаха хороших духов;
Живут на диете из шампанских вин
И дорогих коньяков;
И я считаю, что мне повезло,
Что мой бумажник пуст;
И я стою, прислонясь к дверям,
Совсем один, и смеюсь, смеюсь…
 
 
Роскошь, они любят роскошь.
Они любят роскошь весь день
И роскошь – всю ночь.
Роскошь, они любят роскошь,
Но я не вижу никого, кто хотел бы им
В этом помочь.
 

1982

 
Какая странная вещь –
За письменным столом я стою, как в строю.
Я жду того,
Кто знает, о чем я пою,
Что я вижу во сне,
Чьи следы на новом снегу.
Зачем заглядывать мне через плечо?
Если это загадка, то каждый
Видит свою…
 
 
Не надо мне мешать,
Не надо мне мешать.
Если это любовь, то мне нечем дышать,
Не надо мне мешать.
 
 
Теперь ты хочешь сделать меня
Послушным, как пес, –
Но я послушен, как пес.
Скажи мое настоящее имя,
Я пойду за тобой, не тратя слез.
Вот все, что я есть:
Возьми меня как бога или выбрось прочь.
Вот крылья, данные мне:
Или вверх со мной – или
Это уже не вопрос.
 
 
Но, не надо мне мешать,
Не надо мне мешать.
Если это любовь, то мне нечем дышать,
Не надо мне мешать.
 
 
И я не жду больше женщин,
Я знаю, это замкнутый круг.
Я жду кого-то, кто разбудит меня,
Я жду кого-то, кого я смогу защитить.
Мне нужен друг.
Мне нужен новый друг.
Не надо мне мешать,
Мне нужен друг…
 

1982

 
Летом в городе слишком жарко.
Летом никто не знает, кто он.
Я звоню в дверь, кто-то откроет мне,
Но я не знаю, кто мне открыл,
И тот, кто откроет, не знает, кто я.
 
 
Летом в городе слишком жарко,
Знакомые улицы стали опасным местом.
Асфальт течет, как река,
Мне кажется, я вижу дно.
Я вижу дно, и кто-то делает, делает, делает знаки.
 
 
Но я не хочу идти на дно!
Кто-нибудь, дайте мне руку!
Я знаю, что в самые жаркие дни
Кто-то пишет, пишет, пишет
Новые книги для счастливых людей.
 
 
Ты встретишь меня, когда я иду по стеклу;
Ты хочешь знать, что я тоже из плоти и крови.
Ты хочешь тепла, но я дам опасный совет:
Делай то, что ты можешь, – завтра
Может быть поздно, поздно, поздно…
 
 
Никто не сможет сдвинуть баланс;
Возьми на себя свою часть груза
Во имя того, кто в жаркие дни
Пишет, пишет, пишет, пишет
Новые книги для счастливых людей.
 

1982

 
У них есть скорость, у них есть другие дела,
Возможно, они только видео,
Дай мне знать что я здесь, дай мне руку
Один раз для сердца,
Два – чтобы видеть, как гаснут звезды.
Каменный пол, бумажные стены,
Но я могу сделать так, что здесь станет жарко.
 
 
Я знаю нас на вкус – мы как дикий мед.
Вначале будет странно, но это пройдет,
И после кто-то скажет, что у них был лед.
О, еще один вечер.
 
 
Возможно, это радость,
Возможно, это ветер даст нам новое имя.
Нет смысла бояться взглядов –
Мы все равно идем по другую сторону.
Пока мы здесь: дай мне руку –
Это шаг по лезвию бритвы.
Еще одно мгновенье под прицелом небес.
Это как снег на губах,
Об этом не скажешь словами.
 
 
Я знаю нас на вкус – мы, как дикий мед.
Вначале будет странно, но это пройдет –
И после кто-то скажет, что у них был лед
О, еще один вечер.
 

1983

 
Не стой так близко ко мне:
Воздух здесь слишком прозрачен,
А год уже заполнен совсем
Своим количеством смертельных исходов.
Мои друзья советуют мне,
Но ты знаешь, странно, я не слышу ни слова
И стою на этом пороге
Не зная, как двигаться дальше.
И может быть, я сделаю шаг,
Еще один шаг в эту пропасть.
И в момент, когда тронется поезд,
Мы впервые встретимся взглядом,
А может быть, я буду сидеть здесь
Вот так, глядя, как падают листья,
И медленно думать о том,
Что делают те,
Кто делает, как тот, кто влюблен.
 
 
Когда-то у нас был метод,
Ты должен помнить, чем все это кончалось.
Так что все под контролем –
Вы можете быть спокойны,
Хотя любовь – это странная вещь,
И никто не знает, что она скажет,
Но мы же взрослые люди,
Мы редко рискуем бесплатно,
Да и что мы, в сущности, можем
Разве что рассказывать сказки
И верить в электричество, забыв,
Что мы сами что-то умеем.
Или может быть, поздно ночью,
Когда уже никто не услышит,
Глядя вслед уходящей звезде
Молиться за то,
Что делают те, кто влюблен.
 
 
Так что же стало с плохими детьми,
С теми, кто не слушался старших?
Они куда-то ушли и едва ли вернутся обратно.
И мы вычеркнем их телефоны,
И мы сделаем двери прочнее,
И будем молчать, и молчанье
Сыграет с нами в странные игры.
 
 
И может быть, день будет ясным,
И может быть, ночь будет странной,
В том смысле, что что-то случилось,
Хотя все осталось, как прежде.
И один, если так будет нужно,
Раз уж эта звезда не гаснет,
Я забуду все, что я должен
И сделаю так,
Как делают те, кто влюблен.
 

1983