Текст книги "Агент Тартара"

Кэн обреченно махнул рукой. Он, видно, по-своему оценил реакцию аудитории на свой монолог.

– Делаем так, господа... – Он тяжело вздохнул. – Вам мои советы, вижу, все равно по фигу. Так вот, не знаю, что вы там хотели предложить нам, а п о-н астоящему делаем та к: в переходник этого бандюка, – Кэн энергично ткнул пальцем в похоронного агента, – если вам так уж благоугодно, вы поведете в одиночку... Но старина Кэн вас подстрахует, мистер. Мы им свои условия выдвигаем – дополнительные. Во-первых, пусть поддадут в туннель давление. Одну десятую... Тогда можно будет контролировать, какие секции у них перекрыты гермодверями. Так им труднее будет устроить засаду в первой... Или – сразу за ней... Это первое... А во-вторых: весь нулевой отсек, как только вы туда спуститесь, я тут же перекрываю аварийными запорами. Тогда случись что, я уж вам помочь ничем не смогу – не обессудьте... Но и оттуда сюда хрен кто прорвется!

– Разумно, – согласился Ким.

Разумеется, вариант, предлагаемый Куканом, означал для него – Кима – смертный приговор в случае малейшего недоразумения с процедурой обмена. Но что верно: он, вариант этот, надежно гарантировал жизнь всем остающимся в рубке «Саратоги». Все они сейчас внимательно смотрели в рот Кукану.

– Дальше, – продолжил тот. – Если все ж таки эти суки перехитрят нас и ломанут в переходной, я, уж увольте, не буду ждать, пока они начнут резать плазмой вас, господин детектив, а заодно и замки. Я в таком разе замыкаю контур «К» – без долгих разговоров. Слыхали о такой штуке? Короче говоря, отсек экипажа с рубкой и со всеми нами грешными вместе отстреливается и летит куда бог пошлет. А в ходовых отсеках врубаются планетарные движки – при закрытых заглушках. Впрочем, вам, сухопутным водоплавающим, такое объяснять – только время тратить. Короче говоря, от кораблика останется только корпус и реакторный блок. Все остальное выгорит на фиг. В секунды. И туннель тоже. Вместе с теми субчиками, которые надумают там засады устраивать. И пусть у меня потом вычитают из пенсии три тысячи лет стоимость ремонта. Только надо, чтобы эти суки знали это наперед. Тогда раздумают фокусы строить... Вот так. Вот примерно таким образом...

– Разумно. Все это разумно... – Ким снова нервно посмотрел на часы и потянулся к клавиатуре пульта связи. – Я сейчас передам на «Цунами» наши поправки...

– Нет! – с неожиданной резкостью вступил в разговор Ган. – Так не воюют с Нелюдью! Вы ничего не понимаете! Совсем ничего! Один ты туда не пойдешь! С тобой пойдут Псы. А с Псами – и мы...

Это было сказано совсем не по-детски – уверенно и без малейших намеков на возможные возражения. И Ким понял, что именно так и будет. Происходил бунт, небольшой, но очень отчаянный и ожесточенный. Бунт средневекового, замешенного на давно исчезнувшей из памяти землян чертовщине сознания – живого в этих подростках, которым и пятнадцати не стукнуло, – против вялого, приспособленческого сознания рыхлых созданий, населяющих взрослый мир Федерации Тридцати Трех Миров.

– Вы, ребята, того... – как-то растерянно пробормотал Кукан.

И смолк, уставившись на Псов. Те, убедившись, что необходимое и достаточное действие на оппонента произведено, перевели свои зрачки на Кима.

– Я с вами, ребята... – не отрывая глаз от какой-то пустяковины там, внизу, на полу, как о чем-то само собой разумеющемся, уведомил товарищей Валька.

Ким нервно повернулся к Анне и упреждающим жестом вскинул руку.

– Только не говори мне, что не можешь отпустить детей одних и что ты за них отвечаешь головой! – торопливо пресек он ее попытку сказать что-то. Он даже не понял, почему вдруг перешел с сопровождающей на «ты». Видимо, так полагалось по сценарию, написанному не здесь.

– Никому не нужно твое геройство, – продолжал убеждать он явно несогласную с ним мисс Крамер. – Ты будешь там только дополнительной мишенью...

Реакция Анны Лотты была немного неожиданной. Она заломила светлую бровь и пожала плечами.

– Это еще неизвестно, кто там окажется «дополнительной мишенью», – непривычным голосом отрезала она и извлекла из-под полы джинсового жилета очень убедительного вида «венус».

Ким только откашлялся.

– Я, вообще-то, в дипслужбе не на постоянной основе, – пояснила сопровождающая. – Прикомандирована от управления расследований. Опыт участия в спецоперациях есть... И звание лейтенанта, если тебя интересуют такие подробности...

Нельзя сказать, что Ким был так уж потрясен этой метаморфозой. Было бы, наоборот, крайне удивительно, если бы ни одна из спецслужб Федерации не уделила внимания двум путешественникам, заехавшим погостить в эту Вселенную из совсем другого мира... Он тяжело вздохнул (сколько таких вздохов накопилось в его душе, начиная с утра сегодняшнего, невероятно длинного дня?) и опустил плечи. Запретить офицеру Федерального управления расследований участвовать в операции по обмену заложниками он, конечно, не мог.

– Не беспокойся, – выдерживая это уже закрепившееся между ними «ты», успокоила его Анна, – я не буду путаться у вас под ногами. Просто постараюсь, чтобы все было сделано грамотно. Не обижайся, агент, но все-таки я – единственный профессионал в нашей компании. Ах да! – она бросила косой взгляд на Кукана. – Простите, Кэннет, не совсем единственный...

– Я – по другой части, мэм... – галантно и строго по существу возразил тот.

– Соваться в тамбур не буду, – уточнила диспозицию Анна. – Буду страховать тебя от шахты лифта – оттуда «переходник» как на ладони...

– С вашего позволения, мэм, я бы в свою очередь страховал вас, – предложил Кукан. – Если бы вы с господином детективом...

– С агентом, – поправила его Анна.

– С господином агентом... Если бы вы все-таки доверили мне оружие... Я бы держал под контролем оба аварийных люка. Это – довольно скользкое место в ваших планах...

– Вам лучше оставаться в рубке, Кэн... – с оттенком досады в голосе заметила сопровождающая. – И в случае чего – действовать так, как вы наметили...

– Ну уж нет!

Кэн принял оскорбленную позу. Только настоящему «космическому волку», с младых ногтей приученному к условиям невесомости, мог удасться подобный номер.

– Женщины и малые дети будут рисковать своими жизнями, а я – отсиживаться здесь?! И потом, это две большие разницы, господа. В случае необходимости отправить на тот свет с гадами вместе одного мужика («из шпиков к тому ж», прочитал ось в интонации Кэна), который знал, на что шел, а другое – всю компанию разом... И потом, перекрыть «переходник» я смогу и не из рубки, а от любого аварийного стенда – их в каждом отсеке штук по восемь. И до рубки доберусь в два счета. Да к тому же откуда им знать, чертовым террористам: на стреме я торчу с «дурой» наготове или сижу в рубке с пальчиком на кнопке? Главное, чтобы им ясно было, что, если надо, мы им устроим такой цирк, что мало не покажется... А держать оборону в два эшелона – куда как надежнее, чем с одной руки... Не так ли, мэм?

– В три, – продолжая изучать пластик покрытия рубки, глухо бросил Валька, – «Пушек» у нас сейчас получается три. Две – трофейные. Агент идет без оружия. У сопровождающей одна – своя – раз. У... у Кукана – одна. Два. А кому дадите третью?

– Совсем у ребят мозги поехали... – растерянно развел руками Кэн. – Ты что же это – ствол на руки получить хочешь? Да ты, мальчик, хоть знаешь, из какого конца у пистолета пуля вылетает?

– На корабле без дела стрелять нельзя, – сухо, по-деловому ответил Валька, – а то показал бы... Я разряд имею в классе юниоров. Сгонять за дипломом? Он у меня в каюте...

– Дайте ему ствол, – вдруг поддержал его молчавший до этого Фор. – Он правду говорит. У него очень точный глаз...

Кэн с каким-то удивленным уважением посмотрел на Вальку.

– И кто же тебя так научил? – поинтересовался он. – Папа?

– Нет, – с какой-то странной, горькой отрешенностью ответил Валька. – Того человека, который учил меня стрелять... И всему другому... Его звали Сайрус. Сайрус Ноттингем. Он умер.

– А ты...

Ким присмотрелся к лицу Вальки.

Совершенно незнакомый человек стоял перед ним. Совсем не тот, с которым он чаевничал еще только прошлым вечером.

– А ты сможешь выстрелить в человека? – спросил агент.

Спросил вполне серьезно. Потому что теперь уже и впрямь не знал ответа на этот вопрос.

– Это ведь... На самом деле это очень трудно... Так ты сможешь выстрелить в человека?

– Запросто, – ответил Валька не задумываясь.

* * *

– Так... – Капитан Манцев строго воззрился на застывших перед ним участников предстоящей операции. – Вы, Таннер, докладывайте первым...

Руководитель группы штурмового десантирования поправил ставший сегодня слишком тугим галстук и короткими рублеными фразами обрисовал положение на своем «участке фронта».

– Группа основного штурма – сорок человек на двух мобильных шлюзах, – он чуть поморщился, словно глотая горькое лекарство. – Шестеро – в группе боевого огня – в пространстве. Шестеро – в группе отвлекающего огня – закрепились на корпусе. В седьмом отсеке – группа отвлекающего штурма. Четырнадцать бойцов. Группа усилена роботом-киберисполнителем «ромул». Полицейская модель.

Таннер поморщился.

– Так, далее... По сигналу «Штурм-первый» группа основного штурма в момент «ноль» начинает выдвижение к корпусу «Цунами» – в район четвертого резервного отсека.

В момент «ноль плюс двадцать» – перенос защиты: включение защитного поля вокруг шестого и третьего резервных отсеков. Отключение защитного поля четвертого отсека. Группа отвлекающего штурма с помощью киберисполнителя начинает вскрывать гермодверь четвертого резервного...

Момент «ноль плюс двадцать пять» – группа отвлекающего огня начинает массированный обстрел переходного туннеля и всех участков корпуса в районе четвертого отсека, с которых возможно наблюдение ближнего пространства. Группа боевого огня ведет выборочную пристрелку.

Момент «ноль плюс двадцать семь» – группа основного штурма входит в зону видимости и поражения, а группа боевого огня ведет ураганный огонь. Группа отвлекающего огня переходит на ведение огня поддержки. Группа отвлекающего штурма приводит в действие пенетраторы. В случае удачного пробоя переборок вводит в отсек «парализатор-800». И – по возможности – камеры внутреннего наблюдения. В видимом и инфракрасном...

Момент «ноль плюс тридцать две» – отключение контура внешнего поля на корпусе. Группа основного штурма стыкует мобильные шлюзы с корпусом в районе четвертого резервного. Приводит в действие кумулятивные заряды вскрытия. По срабатывании зарядов – режут броню плазмой.

Момент «ноль плюс сорок четыре» – группа основного штурма через два «окна» проникает в четвертый резервный. Удар парализующим полем. Удар шумовыми генераторами. Удар импульсным светом. Огонь на поражение объектов «зомби». Огонь на поражение точек сопротивления. Группа отвлекающего штурма оказывает максимальную поддержку атакующим.

Момент «ноль плюс пятьдесят». Атака в сектор гермодвери. Ее вскрытие и соединение с группой отвлекающего штурма. «Упаковка» обездвиженных единиц противника. Медгруппа начинает эвакуацию заложников во временный госпиталь – в «нулевой» отсек.

Конец операции.

Ожидаемое полное время выполнения – не более шестидесяти секунд. Предполагаемые потери (в случае применения противником неядерных взрывсредств) со стороны противника – семь единиц; наши потери – не более двадцати единиц; потери гражданского контингента – до тридцати единиц.

Капитан молчаливым кивком принял рапорт и кивком же – только чуть иным, предоставил слово полковнику Йонгу.

– Мы готовы к проведению обмена, – мрачно доложил тот. – Основная схема – точно та же, что предложили мы... Однако наши партнеры с «Саратоги» принимают некоторые дополнительные меры...

– Может, не надо самодеятельности? – не столько спросил, сколько приказал капитан. Йонг смутился.

– Мне кажется, что не стоит нам вмешиваться в их действия со своими указаниями, – возразил он настолько мягким тоном, насколько была способна его, пропитанная идеей субординации, натура. – Примите во внимание, капитан, что мы, э-э... лишены какой бы то ни было возможности жестко диктовать им, что делать, а чего не делать...

– Тогда ступайте и действуйте! – коротко определил Манцев. – Не дожидайтесь, пока мы тут закончим воду в ступе толочь... Придерживайтесь плана с точностью до секунды и о прохождении каждого этапа докладывайте немедленно... Вы свободны.

Он повернулся к чрезвычайному комиссару:

– Сергей Дмитриевич?

Горский чуть подтянулся и отрапортовал:

– Капитан Тоох объявил для экипажа-стажера суточные учебные игры. Корри заперлись в отсеках-тренажерах и блюдут полный нейтралитет. Делают вид, что ровным счетом ничего не происходит. Это им, конечно, тяжело дается...

– Медицинская спецгруппа?

Не удостоив сверхкраткий доклад своего старого приятеля даже пренебрежительной репликой, Манцев повернулся к украшенному погонами с древней витой змейкой седовласому арабу – руководителю медицинской службы крейсера.

«А моя – капитанская – задача, – думал он, пропуская мимо ушей слова старшего медика (в старине Хасане Манцев был уверен куда больше, чем в самом себе), – моя задача – всего лишь дождаться того момента, когда господину Йонгу удастся наконец вытянуть своего протеже из плена. Или, наоборот, окончательно не удастся... И тогда – при любом раскладе, чем бы эта затея с обменом заложниками ни закончилась – отдать команду „Штурм-первый“... А потом останется только ждать. И вознести молитву Канден Каину – Слепому Богу Первой Крови...»

Кан, конечно, проходил по ведомости Пестрой Веры, но ведь не Аллаху же должен молиться Федор Манцев, чьи корни уходят в православие. Но и не забытому еще его дедами православному Богу – тоже. Ибо тому вряд ли угодны затеявшие зло и их молитвы... А Пестрая Вера прислушивается ко всем. И никому ничего не обещает.

Несерьезная вера серьезных людей..

* * *

– Ну вот и все. – Который раз за это бесконечное утро Ким сверился с часами и вяло улыбнулся Кэну.

Для Анны он припас улыбку пожизнерадостней. Она ответила ему тем же.

– На твоем месте, агент, – заметила она, глядя в сторону, – я не была бы так щепетильна: ну ладно, решили обойтись без «ствола» – дело хозяйское. Но какой-нибудь пустячок, который вам помог бы в случае чего, я с собой все же прихватила бы.

– Ну... – Ким оглянулся на придерживаемого Псами в сторонке Клини и более уверенно закончил: – Я ведь недаром заглянул в свою каюту перед тем, как отправляться сюда...

– Ну тогда, слава богу, ты идешь на дело не с голыми руками...

Анна снова улыбнулась ему – на этот раз только уголком рта.

– А вот это возьми просто так – на счастье.

Она подкинула на ладони и протянула ему немудреный сувенир – под старину сработанный брелок – забранная в металл заячья лапка.

– Спасибо. А не будет ли он нужнее тебе самой? – осведомился Ким. – Ты-то тоже идешь на дело...

– У меня с собой другой талисман.

Анна подкинула на ладони свой «венус».

– Калибр – так себе, но скорострельность – на высоте. Удачи тебе.

Ким молча сунул пушистый оберег в карман куртки и кивнул ребятам. По их почти незаметному знаку Псы отступили от похоронного агента, и он нехотя зашагал к агенту, морщась от боли, причиняемой ремнями, туго стягивающими его локти за спиной.

* * *

– Восьмой, – сосчитал Горский выходящего из дверей «четвертого резервного» заложника (то был близкий к обморочному состоянию бармен Чадович). Девятый... Не ваш?

– Нет, – коротко и зло отозвался Йонг.

– Десятый... Тоже не ваш.

Голос Горского окрасился уже не только сочувствием к партнеру, но и вполне определенного происхождения тревогой.

– Одиннадцатый... Коротышка Сяо... Ч-черт! Они блокируют дверь! Нас надувают! Срочно соединитесь с «Саратогой»... Что?

Профиль чрезвычайного комиссара налился иссиня-фиолетовыми тонами. Он откинулся в кресле.

– Все летит к черту, капитан! – рявкнул он в селектор. – Все летит к черту!!!

* * *

– Я очень прошу вас, господин Клини... – Ким положил руку на плечо похоронного агента. – Не делайте глупостей. Мы выполняем поставленные нам условия. Играем честно. Так что не надо портить эту игру под самый занавес.

– Развяжите меня, – глухим голосом буркнул Клини. – И закройте тамбур с нашей стороны. Иначе проход в туннель останется заблокирован.

Ким надавил кнопку, и щит внутренней гермодвери переходного тамбура стал на место. Почти бесшумно.

«Вот оно – узкое место всей операции, – прикинул Ким. – Тут я остаюсь без всякого „огневого прикрытия“ – будь у нас хоть три ствола, хоть сто на одного».

«Распрягать» Клини он не стал, а в ответ на обращенный на него взгляд – недоуменный и требовательный – только, слегка прикрыв глаза, отрицательно покачал головой.

Он уже потянулся было к клавишам управления внешней двери, когда в слегка спертом воздухе тамбура вдруг повисло жужжание самих по себе заработавших сервомоторов и бронированная плита, закрывавшая выход в первую секцию туннеля, плавно отъехала в сторону. В открывшемся проходе лицом к лицу с Кимом стоял облаченный в мешковатый – явно с чужого плеча – комбинезон Клаус Гильде.

* * *

Только стоял он там не один. Упираясь ему стволом бластера в затылок, в сумраке туннеля маячил секретарь господина Клини. Вид у него был достаточно решительный для того, чтобы не сомневаться в его намерениях. Самым же неприятным в его облике был рюкзак – маленький, скромный рюкзачок, почти неразличимый в полутьме. От рюкзачка к левой, сжатой в кулак ладони мистера Чорриа тянулся тонкий, но довольно хорошо различимый, провод

Несколько секунд все трое стояли неподвижно.

– С вами так не договаривались, – наконец сухо бросил Ким, стараясь не производить особо резких движений.

– Пусть вас, молодой человек, не заботит, о чем со мной договаривались люди с крейсера, – так же сухо и напряженно оборвал его Чорриа. – Все для вас кончится хорошо, если вы будете вести себя правильно. Вы видите это?

Он приподнял свой левый кулак так, чтобы стал лучше заметен провод и совсем махонькая коробочка, зажатая в пальцах.

– Мне не надо объяснять вам, господин агент, что такое «закон мертвой руки»? За спиной у меня контейнер с неплохим запасом антиплазмы. Он рванет, как только я разожму руку. Конечно, для крейсера это – комариный укус, но не для «Саратоги»... Вам и вашим друзьям мало не покажется, поверьте. А поэтому самое правильное, что вы можете сделать, это сдать лайнер и побыть немного в запертом отсеке. Вместе с вашим приятелем, который так не любил показываться на глаза своим попутчикам. Если вы думаете, что никто не заметил того, что этот тип в теперешнем раскладе – козырный туз, то вы просто за дурачка меня считаете...

Гильде чуть переменил позу – то ли просто переминаясь с ноги на ногу, то ли готовясь предпринять что-то. Ким глазами приказал ему: «Замри!»

– Я понял вас достаточно хорошо... – заверил он Чорриа. – Не будем терять времени – люди на крейсере довольно сильно напряжены сейчас. И мои друзья – тоже. Давайте определимся с порядком действий.

– А порядок очень простой, господин агент...

Лицо Чорриа покривила улыбка, больше похожая на неожиданный косой разрез скальпелем.

– Сейчас вы осторожненько возьмете свой мобильничек и объясните своим друзьям ситуацию. На крейсере вас тоже услышат и от резких действий, думаю, воздержатся. Вы своих друзей пригласите сюда, в отсек, а мы с господином Клини перейдем на «Саратогу». И прихватим вашего приятеля – для полной гарантии. Проход к крейсеру для вас заблокирован. И со стороны кораблика гермодверь мы перекроем, так что вам придется немного побыть взаперти – до тех пор, пока экипаж крейсера вас не вытащит на волю. Ничего страшного...

– Вы прекрасно понимаете, что вам не удастся уйти... – пожал плечами Ким. – Захвата крейсера у вас не получится. Он и с самого начала был обречен на провал. Лучше вам...

– Я обойдусь без ваших советов, агент... – оборвал его секретарь похоронного агента, – Делайте, что говорят...

– И развяжите мне руки! – нервно рявкнул Клини.

Странно, Киму показалось, что Чорриа сделал непроизвольное движение, словно хотел остановить его. Отменить требование своего сообщника. И именно эта, не совсем ему еще понятная, странность заставила его выполнить это требование.

Потом с демонстративной осторожностью он поднес к уху свой блок связи и надавил клавишу входа в корабельную коммуникационную Сеть.

* * *

– Мы снова в дерьме! – признал очевидное Горский. – Господа! Я и гроша ломаного не дам ни за ваших протеже, ни за два десятка оставшихся заложников. Надо начинать штурм, пока эти сумасшедшие опять не захватили «Саратогу»...

– Что предпринимает Яснов? – нервно спросил Йонг. – Он может выйти на резервный канал?

– Судя по всему, они именно сейчас проводят обмен...

Чрезвычайный комиссар, судорожно морщась, прижал наушники к голове.

– Ч-черт!!! – заорал он. – Там у них какая-то ерунда! Какая-то накладка...

* * *

Все произошло почти мгновенно. Как только все пятеро остававшихся на «Саратоге» по очереди, оставив оружие у порога, покорно вплыли в тамбур из переходного отсека «Саратоги», Чорриа подтолкнул стволом Гильде и тот, слегка покачиваясь в невесомости, словно воздушный шар вплыл в тот же тамбур из переходного туннеля.

«Псы, – машинально подумал Ким. – Ребята оставили Псов на корабле. В засаде?»

А вот дальше все пошло вразнос. Уныло растиравший затекшие запястья Клини неожиданно без замаха врезал меж глаз своему секретарю. Развернувшись, он одной рукой ухватился за выступающий из стены красный рычаг, а другой словно клещами поймал запястье Кима, норовя вывернуть его из сустава.

«Крышка! – только и успел подумать Ким. – Сейчас рванет...»

Но не рвануло. Произошло нечто совсем другое.

Почти бесшумно скользнули вниз «гильотины» обеих гермодверей, и освещение в тамбуре погасло. Впрочем, темнота длилась не дольше секунды и сменилась тускловатым светом софитов аварийного освещения. Почти сразу вслед за этим короткое сражение закончилось: Ким почти машинально, заученным приемом, освободился от захвата, а более привычный к невесомости Кукан «зафиксировал» взбунтовавшегося пленника, припечатав его лицом к стенке.

– Ч-черт! – озадаченно произнес Ким. – Почему мы еще живы?!

– Да потому, – сквозь зубы объяснил Клини, – что блеф это – антиплазма и «закон мертвой руки»... Антиплазму на борт так запросто не протащишь. И вообще, не такая это штука, чтобы с ней в багаже путешествовать. У Ли с собой обычный заряд «супер-Т». И взрывать себя он не станет до последнего. А вы все – козлы порядочные. Можно было сообразить, что вас на пушку берут. Какой агент станет себя подрывать, не выполнив задания?

– О своем задании вы нам расскажете чуть позже, – оборвал его Ким. – Обязательно расскажете. А сейчас – перебираемся на лайнер...

– А вот это уже – фиг... – не без яда в голосе отозвался Клини. – Придется подождать, пока заварушка кончится.

Он кивнул на рычаг, вывернутый им из паза в стене.

– Аварийное блокирование. Изнутри отсеки не открываются. Во избежание...

– Какого же черта ты нас здесь запер? – вскипел Кэн, норовя посильнее вывернуть руку похоронного агента.

– Мог бы и сам сообразить, – шипя от боли, отозвался Клини. – Мера безопасности. Теперь Ли со взрывчаткой – за гермодверью. Он и от нас теперь отсечен, и от своих. Гермодвери должны были сработать во всех секциях туннеля... А аварийная гермодверь – штука надежная. Рассчитана и на случай паники среди вооруженного экипажа. Ни бластером, ни взрывчаткой ее не разнести – как-никак «Саратога» бывший эсминец...

– Это-то я понимаю – не дурак... – Кэн еще немного подвернул локтевой сустав пленника. – Другого я не понимаю. И никто тут не понимает... Почему ты вдруг против своих играть начал?

– Потому что не хочу умирать... Чорриа – фанатик. Если он окажется на «Саратоге», то... Да отпустите же! Больно... Я не буду делать глупостей. Если Ли прорвется на лайнер... Вы что, не понимаете, что двигательную установку «Саратоги» можно быстро переделать просто в бомбу? Несколькими командами с управляющего компьютера. А она помощнее, чем зарядик антиплазмы.

Если рванет она, то и крейсеру несдобровать. Во всяком случае, выполнить свое задание он не сможет. Это был наш запасной вариант – на случай провала варианта с заложниками. Но мне незачем разлетаться в пыль и газ. Все равно мы проиграли. По большому счету...

– Займитесь замком, – кивнул Ким Кэну. – Может, получится? Вы же виртуоз...

Кэн не заставил себя уговаривать слишком долго. Он сдал Клини на руки Киму, а сам тут же, ловко цепляясь за леер, пополз к гермодвери, ведущей в стыковочный отсек «Саратоги». И чуть не свернул себе шею, обрушившись со второго в первый, ставший вдруг чем-то вроде подвала отсек тамбура – тяжесть начала возвращаться в эти отсеки. Связанные хрупким мостом туннеля эвакуации, «Саратога» и «Цунами» начинали вращаться в странном вальсе вокруг общего центра тяжести.

– Грамотно, – прокомментировал случившееся Кэн, потирая набитую шишку. – Теперь секции перехода заблокированы, и можно на них подать усилие без опасности разгерметизации. А бандюкам дополнительная сложность: по туннелю сейчас им с заложниками на руках отступать на «Саратогу» никак не возможно. Туннель не туннель уже, а шахта. Пропасть.

* * *

Запел сигнал блоков связи – и у Кима и у Анны одновременно. Анна коротким знаком руки дала понять, что говорить будет она. Выслушав злобное курлыканье трубки, она подняла глаза на Кима и коротко объяснила:

– Чорриа и его... люди...

– Это – не совсем люди, – заметил Ким.

– Не важно. Эти господа предупреждают, что у них находятся еще около двадцати заложников. И предлагают сдать «Саратогу» и мирно разойтись...

– Не верьте им! – возбужденно зашипел Клини. – Это верная смерть!

– Нам дают час на размышление. И требуют, чтобы мы не уходили с линии и отвечали на их вызовы немедленно.

– Мы по идее блокированы, – пожал плечами Ким, – и никак не можем выполнить их требования.

– Собственно, они обращаются не к нам, – пояснила Анна. – Они настаивают, чтобы мы передали эти требования на крейсер. Но крейсер и так прослушивает все наши разговоры. Так что в разговор влез их капитан и сообщил, что условия Чорриа понял. И тоже попросил нас с линии не уходить.

– Ну что же, будешь у нас ответственной за связь. А я все-таки покрепче упакую этого субъекта...

* * *

– Для похоронного агента вы чересчур хорошо владеете приемами рукопашного боя, Раймон, – констатировал Ким, снова затягивая ремень на завернутых за спину локтях Клини.

Потом, подумав, принялся понадежнее приторачивать пленника к более или менее надежной трубе пневмопровода.

– У нас здесь очень много агентов накопилось... – чуть рассеянно пожала плечами Анна. Агент на контракте. А господин Клини – один в двух лицах: и похоронный он агент, и агент Тартара...

– Все не так, – тихим, но почему-то страшно натянутым голосом сказал Валька.

– Почему, мальчик? – устало и с каким-то одному ему известным подтекстом, скрытым за необычной интонацией, осведомился Клини.

– Потому, что это я, я – агент Тартара! – закричал Валька. – Я!

Он обвел напряженным взглядом уставившихся на него людей.

– Успокойся, Валентин, – как можно ровнее сказала Анна – Успокойся... Это у него срыв, – тихо добавила она, обернувшись к Киму. – Ничего удивительного...

Валька выпрямился и сел, внимательно глядя на каждого из окружающих. Потом остановил взгляд на Киме.

– Я – не псих, – тихо сказал он.

Утер лицо рукавом и снова повторил:

– Я – не псих. Вы меня выслушайте. Внимательно, пожалуйста, выслушайте...

Как-то так это у него получилось, что все узники полутемного тамбура смолкли. До того каждый говорил что-то свое: про то, что Вале надо дать воды, про то, что нет ли у кого с собой каких-нибудь таблеток, еще про что-то... А тут – замолкли.

Валька перевел взгляд на своих друзей. Оба мальчишки с Чура совершенно непринужденно сидели на холодном металле ставшей полом переборки и смотрели на приятеля без всякого удивления. Точно так же – настороженно, но не растерянно, – как смотрели на него раньше их оставшиеся на «Саратоге» Псы.

– Вот они уже знали... – Он кивнул на Гана и Фора. – Ведь ты о чем-то догадывался, Ган? И ты, Фор...

– Не мы... Псы... – Фор мотнул головой в сторону стальной двери, отрезавшей их от «Саратоги». – Они... Мы сначала думали, что ты – Нелюдь... Но Псы всегда узнают Нелюдь первыми.

– А Клини они не угадали? И Чорриа? – спросил Кэн, на секунду оторвавшись от манипуляций с гермозапором.

Фор пожал плечами:

– Это не так просто. Здесь – все чужое. Они чуяли Нелюдь. Но не знали, кто. Мы сперва думали – ты, – он кивнул на Вальку. – Потому что ты умеешь... разное. Драться. Дружить с железом... И еще – ты все время врал. Ты никогда не был на Земле. Но Оррн и Ширра... Псы решили, что это не ты. И мы решили дружить с тобой...

– Хотя я? – удивленно спросил Валька.

– Мы давно поняли, что ты оттуда – с Чура, – ответил Фор. – Ты много делаешь, как делают только там.

А так – даже интересно: у каждого должна быть своя Тайна. Мы гадали-думали: может, ты из отбившихся? Или из изгнанных? У них, говорят, целые деревни есть – на Поверхности. А может, ты – ученик кого-то из колдунов? Мы так и не разгадали. Но с тобой – интересно.

– Господи, – прошептала Анна, обращаясь главным образом к Киму. – В этом – они все! Им было интересно...

– Я из Поселения, – коротко и непонятно объяснил Валька.

И тут впервые в тесном пространстве тамбура прозвучал незнакомый, хриплый и сдавленный голос – голос похоронного агента Клини.

– Да, парень... – каркнул прикованный к трубе пневмопровода командир Нелюди. – Ты – наш!... Я тоже тебя засек. Только слишком поздно...

– Я – не ваш! – Голос Вальки стал злым и напряженным. Зазвенел хрупкой еще сталью. – Я же сказал: я – из Поселения!!!

– А мы, по-твоему, откуда? – усмехнулся Клини.

– Я – из Третьей Касты, а вы оба – из Первой! Только Первая Каста знает, как управлять биороботами... И потом, я вас в Поселении не видел. Ни разу. А у меня хорошая память. На лица, на голос...

– А ты думаешь, сколько лет назад меня внедрили в Миры Заблудших? – усмехнулся Клини. – Да я там – в Поселении – последний раз был, когда ты под стол пешком ходить учился, а не зрительную память тренировал...

– А что это за Поселение, Валентин? – как можно более спокойно спросил Ким.

Валька судорожно вздохнул, сосредоточился и заговорил. Заговорил уже совсем по-другому. Это была речь ученика, на совесть выучившего урок, и не один. Ученика странной, жутковатой школы – школы, где учили людей не быть людьми... Рассказ о мире по имени «Поселение».

Это был странный мир, приютившийся на плеши полярной шапки Чура – скрытно от всех и вся. Мир, сотворенный для людей Нелюдью. Этот мир был словно срисован с жутковатого мира концентрационных лагерей прошлого и в то же время – со множества кусочков почти всех современных Тридцати Трех Миров одновременно. Четыре касты царили в нем.