Текст книги "Русский XX век на кладбище под Парижем"

ЧЕКАН АЛЕКСАНДР ИОАННОВИЧ, протопресвитер, 1893 – 1982
ЧЕКАН (урожд. МИЛЛЕР) МАРИЯ ЕВГЕНЬЕВНА, 1897 – 1982

Ни о. Алексию Кириевскому, ни о. Иакову Ктитареву не удалось совладать со скандальным приходским советом в Бийянкуре. Пришлось владыке митрополиту искать нового настоятеля. Вот что он об этом рассказывает: «На место о. Ктитарева я назначил в Бийянкур о. Александра Чекана. Он учился в Петербургской Духовной Академии, но занятия, вследствие начавшейся войны, пришлось прервать. Высшее образование о. Чекан получил в Болгарии, в Софии, где он долго был секретарем «Христианского Движения» и в качестве активного работника много потрудился по организаций финансовых кампаний, курсов, кружков… Его жена блестяще кончила псаломщицкие курсы и может быть мужу отличной помощницей: она возглавляла женское содружество при Бийянкурской церкви: прекрасная, глубоко церковная женщина… О. Чекан привился. Его рвут на части. Он ведет живую просветительскую работу, будит паству, ее организует… Каждое лето он устраивает детскую колонию (на 200 детей). Объединил он и все общественные организации Бийянкура: они начали работать совместно с приходом…»

Упомянутая высокопреосвященнейшим владыкой митрополитом супруга о. Чекана Мария Евгеньевна была дочерью генерала Миллера, похищенного ГПУ.

ЧЕРЕПНИН АЛЕКСАНДР, compositeur de musique, 21.01.1899 – 29.09.1977
ЧЕРЕПНИН НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ, композитор, 3.05.1873 – 26.06.1945

Весной 1918, музыкальный Петроград отметил двадцатилетие творческой деятельности известного композитора, дирижера и педагога, участника дягилевских Русских сезонов, автора многих произведений светской и религиозной музыки, дирижера Мариинского театра, профессора Петербургской консерватории (где он вел им же впервые созданный дирижерский курс) Николая Николаевича Черепнина. И юбиляр, и те, кто восторженно его приветствовали, не могли не чувствовать, что это не просто завершение славного двадцатилетия, но и «конец прекрасной эпохи» для всего Петрограда. Грустные предчувствия не обманули. Летом того же года Черепнин, как и многие, уехал из невыносимого Петрограда насильников в Грузию. Там он пробыл три года директором Тифлисской консерватории, а в 1921-м, по приглашению великой балерины Анны Павловой, уехал писать для нее музыку в Париж. Он еще не знал, что покидает родину навсегда…

А ведь все начиналось так славно. Николай Черепнин родился в семье знаменитого петербургского врача, которого хорошо знали и Достоевский, и Мусоргский, и Серов. Еще в гимназические годы юный Николай брал уроки музыки у профессоров консерватории, но, не желая перечить отцу, поступил по его желанию на юридическое отделение университета (и даже закончил его), не бросая занятий музыкой. 20 лет от роду он стал совмещать университет с консерваторией, учился сперва на фортепьянном, а потом и на композиторском отделении, был любимым учеником Римского-Корсакова. Когда Н. Черепнину было 23 года, было исполнено первое крупное его симфоническое произведение – «Принцесса Греза». Он успешно сочинял музыку, дирижировал операми в Мариинском театре, а его балетом «Павильон Армиды» в постановке М. Фокина (либретто и сценография А. Бенуа) открылся в 1907 году первый дягилевский Русский сезон в Париже. Черепнин написал к тому времени и несколько произведений религиозной музыки.

Последующие четверть века его эмигрантской жизни в Париже были заполнены трудами. Черепнин писал оперы на сюжеты Островского и Соллогуба, развивая традиции русской комической оперы, он написал 23 духовных хора, по его инициативе было создано одно из замечательных учреждений эмигрантского Парижа – Русская консерватория, устроенная по образцу петербургской и московской и имевшая также балетное отделение (им руководил С. Лифарь). Черепнин был директором и педагогом в консерватории, но работал в ней бесплатно, говоря, что деньги нужно оставить другим, кому приходится труднее, чем ему. Впрочем, в годы последней мировой войны ему и самому пришлось тяжко. Выручала его грузинская колония Парижа. Благодаря ее помощи удалось исполнить в 1944 году в зале Плейель и одно из последних произведений Черепнина – «Грузинские погребальные песнопения». Черепнин посвятил их памяти Палиашвили и Баланчивадзе. Как и многие пожилые эмигранты, он не надолго пережил физические тяготы и моральную травму этой войны. Он умер в 1945 году. Еще долго трудился на том же поприще его сын Александр – тоже композитор, пианист, педагог, преподававший музыку и издававший музыкальные произведения в Китае, Японии, в США и во Франции…

Н. Н. Черепнин жил последние четверть века своей жизни воспоминаниями о России, привязанностью к русской культуре. Мне доводилось слышать, что пронзительная боль фильма «Ностальгия» Андрея Тарковского навеяна не только переживаниями самого режиссера, но и мыслями о Николае Черепнине…

ЧЕРКЕСОВ ЮРИЙ ЮРЬЕВИЧ, художник, 1900 – 1943

Художник-график Юрий Юрьевич Черкесов был потомком славного Василия Ивашева, ротмистра и декабриста, писавшего стихи и музыку, осужденного за участие в Союзе благоденствия и в Южном обществе на 20 лет каторги и умершего на поселении в Тобольской области (дочь его Вера Васильевна вышла замуж за А. А. Черкесова). Сам Юрий Черкесов женился на Анне, дочери славного А. Н. Бенуа, тоже художнице (вместе с ней и Б. Кустодиевым расписали они в 1922 году трактир «Ягодка»). Юрий Юрьевич Черкесов окончил московское училище (учился у К. Петрова-Водкина), оформлял книги для издательств, участвовал в выставках. С 1925 года он жил во Франции, оформлял детские и взрослые книги. О его вышедшем в 1933 году в издательстве «Фламмарион» альбоме «Игровые песенки» тесть его А. Н. Бенуа писал: «Это исполнено непосредственности, наивности, детскости и, что особенно ценно, искренности. Нигде нет подделки под детей. Чувствуется настоящая свобода при изъяснении на языке, самом трудном из всех языков, – на детском. Хорошая, веселая, занятная и аппетитная книжка, а то, что она не русская, а французская, это не должно останавливать родителей русских детей. Главное, чтобы дети полюбили песенки и выучились играть».

Собственный сын Юрия и Анны Черкесовых Александр к этому времени уже подрос и тоже больше всего любил рисовать.

Ю. Ю. Черкесов много ездил по сладостной французской провинции, писал пейзажи, выставлялся в салоне Независимых, в Осеннем салоне, в Тюильри. На парижской Всемирной выставке 1937 года он получил Золотую медаль за гравюру «Песнь песней».

22 июня 1941 года Ю. Ю. Черкесова, как и многих русских (120 человек, главным образом, принадлежавших к масонскому обществу, арестовали нацисты и отправили в лагерь Компьень. После освобождения 40-летний Юрий Черкесов впал в состояние депрессии и покончил с собой. Его обедневшая вдова А. А. Бенуа приносила после войны работы мужа и отца в парижские антикварные магазины. В знаменитом «Санкт-Петербурге» Лемперта на улице Миромениль до сих пор висят ранние итальянские акварели Бенуа, сданные вдовой Ю. Черкесова. Было бы столько денег, купил бы одну. Да и то правда – с каким багажом собираться в последнее путешествие? Самое место об этом задуматься – в Сент-Женевьев…

ЧЕСНОКОВ АЛЕКСАНДР ГРИГОРЬЕВИЧ, композитор, 1880 – 1941

Поклоннику русских церковных песнопений не надо объяснять, какой композитор был А. Чесноков. Композитор он был замечательный. Писал музыку, преподавал в Русской консерватории… Умер в войну – еще не старым: если не от болезней, от горя умереть можно было – война, еще война, смерть, грязь, предательство, оглупление национализма…

ЧИСТОГАНОВ ТОЛЯ, 1910 – 1985

В примечаниях Ирмы Кудровой к ее книжке о последних годах Цветаевой можно обнаружить следующие строки, основанные на архивных находках автора: «Чистоганов Анатолий (1910 – 194?) – русский эмигрант, участник Белого движения. Член «Союза возвращения на родину». Завербован в советские спецслужбы. Участвовал в слежке за сыном Троцкого Седовым».

Видимо, московское досье Чистоганова не давало более поздних сведений о нем, и И. Кудрова решила, что А. Чистоганов вернулся в СССР и нашел смерть в подвалах НКВД, как другие его соратники по тайной конторе С. Эфрона и Н. Клепинина. Но А. Чистоганов прожил еще больше сорока лет. Что он делал и как жил, нам узнать негде, но вряд ли ловцы душ оставляли его в покое.

ЧИСТЯКОВА (ур. НЕСТЕРОВСКАЯ) ЛИДИЯ РАФАИЛОВНА, 20.06.1882 – 22.09.1945

Старшей дочери бедного петербургского дворянина Рафаила Нестеровского выпала менее головокружительная судьба, чем младшей. Как и младшая сестра Тоня, Лидия окончила Императорскую школу балета, как и младшая, стала солисткой кордебалета, однако судьба не уготовила ей ни безумного придворного романа, ни брака с князем императорской крови, как Антонине.

В эмиграции, как и многие русские балерины, Лидия Рафаиловна держала балетную школу – сперва в Берлине, потом в Голландии. Но жизнь свою она завершила в Париже…

ЧИЧИБАБИН АЛЕКСЕЙ ЕВГЕНЬЕВИЧ, 1871 – 1945
ЧИЧИБАБИНА ВЕРА ВЛАДИМИРОВНА, 1875 – 1960

Алексей Чичибабин родился в украинском местечке в скромной семье письмоводителя и рано осиротел. Все же мать смогла дать ему образование, однако, даже успешно закончив естественное отделение в Московском университете, молодой химик долго еще нуждался и только в 1901 году, став приват-доцентом университета, смог защитить магистерскую диссертацию по химии. С 1909 (до самого 1930-го) года Чичибабин возглавлял кафедру общей и органической химии в Московском техническом училище. В 1912 году он защитил докторскую диссертацию, принесшую ему известность в России и за рубежом. В годы Первой мировой войны Чичибабин работал над созданием медицинских препаратов, а после революции занимал в России высокие научно-административные посты, был удостоен премии, позднее стал первым советским химиком-лауреатом. Чичибабин не раз обращался в Кремль с жалобами на бедственное состояние химической науки, участвовал в дискуссии о подготовке химиков. В 1925 году Чичибабин выпустил свой знаменитый учебник по органической химии.

А в 1930 году погибла в результате несчастного случая юная дочь Чичибабина. В тот же год он уехал в командировку в Париж и не вернулся. Жена Чичибабина Вера Васильевна бесконечно долго лечилась в парижской психиатрической клинике, Алексей Евгеньевич работал в лаборатории Пастеровского института и читал лекции в Колеж де Франс. Перенесенное им горе ослабило его, возвращение и тяготы тогдашнего советского существования были ему более не под силу, что он и объяснял в письмах советскому начальству. Однако поступок его был расценен как предательство, законопослушные собратья-академики клеймили его на собраниях, он был лишен и звания академика, и советского гражданства (за невыполнение «долга перед родиной»). А. Чичибабин был восстановлен в Академии наук СССР через 45 лет после своей смерти и за год до смерти самого СССР. Париж и наука химия хранят память о русском ученом. Некоторые из его методов до сих пор называются «реакциями Чичибабина», его имя присвоено и лаборатории Колеж де Франс, в которой он работал.

ШАЙКЕВИЧ (ур. ЗУБКОВА) ВАРВАРА ВАСИЛЬЕВНА, 26.10.1884 – 26.12.1950
ШАЙКЕВИЧ АНДРЕЙ АНАТОЛЬЕВИЧ, 19.10.1903 – 29.06.1972

Красавица Варвара Зубкова вышла замуж за элегантного завсегдатая петербургских богемных сборищ Анатоля Шайкевича и родила ему сына Андрея. Потом она вышла за литератора А. Тихонова (Сереброва) и родила дочку Ниночку. Ранние воспоминания Нины Тикановой (Тихоновой) переносят нас в многонаселенную квартиру доброго дяди Горького на Кронверкский проспект – в первые послеоктябрьские годы. Тихонов пользуется в это время полным доверием Горького и секретарствует в издательстве «Всемирная литература». Еще большим доверием Горького пользуется Варвара Васильевна, которую, судя по всяческим мемуарам, связывают с любвеобильным писателем весьма интимные отношения. Дневник К. Чуковского называет ее в самом близком окружении Горького (наряду с его гражданской женой М. Ф. Андреевой, М. И. Бенкендорф (Мурой Будберг), Валентиной Ходасевич). Позднее М. Горький вывозит Варвару Шайкевич и маленькую Нину через Финляндию в Германию, а любимый горьковский сотрудник А. Тихонов (Серебров) попадает в большевистский застенок. В своей мемуарной книге «Девушка в голубом» (вышедшей в Париже в 1991 году) Н. Тихонова (Тиканова) так описывает их с матерью переезд через границу: «…В тумане проплывают голова и штык красноармейца… еще несколько мгновений… человек в незнакомой форме…

Мы в Финляндии.

У окна Варвара Васильевна поднимает голову. Спокойно и без колебаний она протягивает руку Горькому. В то время я ничего не знала и ни о чем не думала. Но в этом жесте почудилось мне нечто серьезное, большое. Иначе отчего же я его отметила?»

Уже на вокзале в Берлине Горький отделяется от Варвары Васильевны, и довольно скоро она получает полную отставку. Нина пишет, что она пропустила момент, когда это случилось, и добавляет: «Я и не подозревала, что в России эта связь длилась уже на протяжении многих лет, что это из-за Горького мама окончательно порвала с Тихоновым, который ее любил по-прежнему. С безграничным доверием она вручила свою и мою судьбу в столь ненадежные руки Горького, приняв решение последовать за ним за границу. Перед смертью брат мне рассказал об этом кое-что. Мать хотела, чтобы все это оставалось для меня тайной.

Что пришлось ей пережить, когда все рухнуло? Остаться одной в чужой стране, где ей некому было протянуть руку помощи? Даже своему сыну она никогда не говорила всего.

Для нее все было кончено, а ей ведь еще не было 38. Как она еще была хороша и молода, с этой ее прозрачной белизной! Какой была она честной, доверчивой и беззащитной перед злом! Хрупкая, нежная, терзаемая материальными трудностями, Варвара Васильевна сохраняла волю и гордое достоинство. В самые трудные парижские годы, перед войной, когда в туфельках с дырявой подошвой она работала на фабрике и когда казалось, что сын ее уже не поправится, она не жаловалась и не показывала, как ей трудно…»

Надо сказать, что бедная Варвара Васильевна попала в число самых обездоленных женщин эмиграции (их насчитывают чуть более 3% от числа русских эмигранток), вынужденных влиться в толпу фабричных работниц.

Андрей выжил. Что до нее, то огорчения, по словам дочери, «раньше времени свели ее в могилу, но при этом не смогли ее сломить.

В семье у нас принято было говорить о Горьком, как будто ничего не случилось. Ни слова горечи или насмешки. Ты умела любить, мамочка…

Она сожгла перед смертью все письма».

Нина Тихонова стала балериной, Андрей играл на виолончели, редактировал вместе с Ю. Одарченко и В. Смоленским альманах «Орион», писал статьи и книги об искусстве. Он ведь еще и в Петербурге дружил с М. Кузминым, принадлежал к «петербургской богеме», о чем свидетельствует и его мемуарный очерк «Петербургская богема»: «Мой ужин был обилен, и я не ленился подливать вина в бокалы. Нортоновские часы мои играли курантами, рокотовская Екатерина как бы являлась дополнением к только что отзвучавшей моцартовской симфонии, а петровская люстра убаюкивающе звенела своими хрусталиками».

Андрей и Нина прожили в нежной дружбе до самой его смерти. На последних страницах своей мемуарной книги Нина Тихонова так говорит о смерти брата: «Ты ушел… Я остаюсь в ожидании. Той минуты, когда все станет ночью, остаюсь в синих сумерках тех волшебных минут, когда свой танец ведут воспоминанья. Я тебе посвятила эту книгу, Андрей, брат мой».

ШАРШУН СЕРГЕЙ ИВАНОВИЧ, 4.8.1888 – 24.ХI.1975

Этот парижский живописец, график, поэт и прозаик, модернист, авангардист, дадаист, «орнаментальный кубист» и абстракционист родился в купеческой семье в степях Самарской губернии – в Бугуруслане. Учился он в Коммерческом училище в Симбирске и одновременно занимался живописью, потом уехал в Москву, где работал в мастерской Юона, познакомился с Гончаровой, Ларионовым, Крученых и другими авангардистами. В 1912 году, спасаясь от военной службы, добрался он в Париж, где и прожил с небольшими перерывами без малого 60 лет. В Париже он снова учился (у Марии Васильевой и у кубистов в «Ла Палетт»), дружил с французскими художниками-кубистами, выставлялся вместе с ними в Салоне Независимых. Жил он и в Барселоне, где познакомился с дадаистами и под влиянием испано-мавританского искусства стал, как он сам себя называл, «орнаментальным художником». Круг его русских художественных знакомств расширился в Берлине в 20-е годы. Но в бедные 30-е годы он занимался преимущественно литературой, печатался вместе с молодыми в «Числах», посещал русские литературные объединения, писал и издавал по кусочкам свою странную (по мнению многих, гениальную) эпопею «Герой интереснее романа». В 50-е годы Шаршун создает множество живописных полотен под влиянием двух стихий – воды и музыки. Он иллюстрирует свои и чужие произведения, сам издает (тиражом в 60, 100 или 200 экземпляров) свои уникальные книжки. Еще он издает какие-то четырехстраничные листовки под названием «Клапан № 3», «Клапан № 13», «Свечечка № 1» и т. п., где предает гласности свои странные мысли: «Куда ни повернешься, наталкиваешься на самого себя» или «Я примитивный человек, наделенный сложным характером». Живет Шершун просто и бедно, ест сырые овощи, деньги, когда появляются, раздает. Его литературные произведения высоко ценят многие уважаемые критики (особенно они хвалят образ его Долголикова, «внука российского Дон-Кихота – Обломова»), но понимают его при этом весьма не многие. Он пишет также критические статьи и филологические исследования, увлекается антропософией, творит без устали на протяжении больше полувека. После его ретроспективной выставки живописи в Париже в 1971 году к 83-летнему художнику приходит мировая слава. 85 лет от роду он совершает, наконец, далекое путешествие – на Галапагосские острова. А еще через год умирает, завещав похоронить себя на Сент-Женевьев-де-Буа. Парижская посмертная выставка 1976 года подтвердила его успех и новую, мировую, известность, но уже и в кругах парижской богемы 1910 – 1970 годов XX века этого странного и милого человека знали все. В порядке редкого исключения никто в этих кругах не отзывался о нем плохо. В его многочисленных произведениях можно и сегодня различить его особенный голос, похожий на голос его героя Долголикова – «мягкий, анархический, бодлеровский, не имеющий ничего общего с сутолокой жизни, безвозвратно погибший, близкий к гениальности, к безумию, братский, беззастенчивый голос».

ШАТИЛОВ ПАВЕЛ НИКОЛАЕВИЧ, генерал от кавалерии, 13.11.1881 – 5.05.1962

Окончив в юности Пажеский корпус, Павел Николаевич Шатилов был выпущен хорунжим в лейб-гвардии казачий Его Величества полк. Участвовал в русско-японской войне, был ранен, награжден несколькими орденами, в 1915 году уже получил чин полковника, в 1916-м командовал Черноморским казачьим полком, позднее был генерал-майором в Кавказской армии, а с 1918 года – начальником 1-й конной дивизии Добровольческой армии (в конном корпусе генерала Врангеля). В чине генерал-лейтенанта, в который его произвел генерал Деникин, П. Н. Шатилов был в 1920 году помощником Главнокомандующего, а затем начальником штаба Русской армии генерала Врангеля, на каковом посту его сменил в 1922 году генерал Е. К. Миллер. За успешную эвакуацию из Крыма генерал Шатилов был произведен в генералы от кавалерии.

В Париже генерал Шатилов стал в 1924 году начальником первого отдела Российского Общевоинского Союза, во главе которого в 1930 году (после похищения генерала Кутепова) оказался все тот же Е. К. Миллер. Против него генерал Шатилов и повел непримиримую борьбу, ибо благоразумный генерал Миллер, видя бесполезность (да и вредность) террористических авантюр РОВС (направляемых и манипулируемых советскими агентами), выступал против этой трагически-бессмысленной деятельности (даже в случае «успеха» удавалось взорвать десяток ни в чем не повинных мирных советских граждан, да и то не без помощи ГПУ). Храбрый боевой генерал Шатилов не смог удержаться от братоубийственной розни и интриг против Миллера внутри РОВС и в рамках так называемой «Внутренней линии» РОВС, где он выступал в союзе с советским агентом генералом-корниловцем Скоблиным (тайно предававшим Шатилова и ГПУ, и гестапо, и самому Миллеру). Иные из мемуаристов считают, что в борьбе против Миллера вся «Внутренняя линия», руководимая Шатиловым, опиралась на помощь ГПУ. Слишком узкими были в эмиграции поле деятельности и возможности продолжения карьеры для не старого еще, активного патриота-служаки Шатилова, сделавшего в России за десяток лет (после выпуска из Николаевской академии Генштаба в 1908 году) столь блистательную карьеру. (В аналитическом обзоре, подготовленном в мае 1921 года русской военно-морской разведкой в Лондоне, приводятся свидетельства того, что отважный генерал был не чужд карьеризма и не всегда разборчив в средствах на своем пути – см.: «Исход». Изд-во «Гео», 1998. Т. 2 С. 49). После похищения генерала Миллера ГПУ и Скоблиным генерал Шатилов отошел от активной деятельности. На процессе жены Скоблина певицы Н. Плевицкой (агент ГПУ «Фермерша») генерал Шатилов заявил, что он никогда не доверял ни Скоблину, ни его жене. В 1938 году генерал Шатилов с трудом избежал высылки из Франции за свои «пронемецкие настроения».