Текст книги "Книга тайн"

И, наконец, заявление генерал-майора Советской Армии, в прошлом профессионального революционера С. И. Петриковского, командовавшего в 44-й дивизии отдельной кавбригадой. В 1962 году он заявил: во-первых, на передовую Щорса сопровождали не только те, кого назвал Катык, но также и он, Петриковский. А во-вторых, выстрел, ставший роковым для Щорса, прозвучал уже после того, как артиллеристы подавили петлюровский пулемёт, из которого, согласно официальной версии, был убит начдив.

Кто же прав в своих утверждениях – Дубовой, Квятык или Петриковский?

Ясно, что Дубовой лгал, рассказывая о гибели своего командира. Его показания расходятся с результатами судебно-медицинской экспертизы, согласно которой Щорс был убит выстрелом из револьвера в затылок.

Сам Дубовой слыл человеком, который умел устраиваться в жизни. У него были многочисленные связи в советских верхах, и, до того как стать заместителем Щорса, он успел покомандовать даже армией. Но командовал неудачно и в конце концов оказался на вторых ролях 44-й дивизии. Щорса он не любил и завидовал ему. Всё это дало основания некоторым исследователям подозревать в убийстве начдива-44 именно Дубового.

Но эта версия основана на голых предположениях и не выдерживает напора фактов. Убийцей Щорса был, вероятнее всего, был не кто иной, как политкомиссар 12-й армии Танхиль-Танхилевич, фигура крайне тёмная. Двадцатишестилетний уроженец Одессы, он летом 1919 он неизвестно как стал политкомиссаром реввоенсовета 12 армии. Такое назначение просто так не происходит, оно требует весьма компетентных гарантий, так что, скорее всего, Танхиль-Танхилевича кто-то продвигал по служебной лестнице. И, видимо, с определёнными целями. Кстати, после гибели Щорса Танхиль-Танхилевич поспешно покинул расположение 44-й дивизии и объявился уже на Южном фронте. Весьма подозрительные передвижения.

«Это был человек лет 25–30, – писал в 1962 году С. И. Петриковский. – По его рассказам, он родом из Одессы. Проходя по российским тюрьмам (напомним, что Петриковский был профессиональным революционером и не раз арестовывался – Б.В.), я насмотрелся на уголовников. Этот политкомиссар производил на меня впечатление бывшего «урки». Не было в нем ничего от обычного типа политработника. Приезжал он к нам (в 44-ю дивизию – Б.В.) дважды. Останавливался у Дубового…»

Высказывает своё мнение Петриковский и о Дубовом: «…Я все-таки думаю, что стрелял политинспектор, а не Дубовой. Но без содействия Дубового убийства не могло быть. Только опираясь на содействие власти в лице заместителя Щорса – Дубового, на поддержку РВС 12-й армии, уголовник совершил этот террористический акт… Я знал Дубового, и не только по Гражданской войне. Он мне казался человеком честным. Но он мне казался и слабовольным, без особых талантов. Вот почему я думаю, что его сделали соучастником…»

Вероятно, Петриковский был прав: именно по слабости характера Дубовой стал соучастником преступления, за которым стояли три человека – Троцкий, Аралов и Танхиль-Танхилевич. Первый был его вдохновителем, второй – верным проводником идей Льва Давидовича, а третий – исполнителем. Троцкий, как известно, тоже стал объектом заговора и погиб от руки наёмного убийцы в Мексике в 1940 году; судьба Танхиль-Танхилевича неизвестна; что же касается С. И. Аралова, то ему выпала долгая жизнь. Он умер на восемьдесят девятом году и до конца отстаивал точку зрения, что Щорс погиб от пули петлюровского пулемётчика. Абсурдность такого утверждения очевидна, ведь существует заключение экспертизы, однако бывший член реввоенсовета 12-й армии никакого наказания не понёс и тихо скончался в собственной постели.

Василий Чапаев

Едва лишь произносится имя Чапаева, как на память приходит знаменитый фильм братьев Васильевых с великолепным Борисом Бабочкиным в главной роли. Фильм стал классикой, хрестоматийным фактом, и многие поколения жителей России воспринимали его как альфу и омегу чапаевской биографии, не сомневаясь в правдивости воссозданных режиссёрами событий.

Слов нет: фильм братьев Васильевых настолько талантлив, что все его герои – и реально существовавшие, и вымышленные– воспринимаются такими, и только такими, какими они видятся на экране. И в этой связи мне вспоминается один интересный случай.

Когда я ещё учился в школе, к нам в посёлок приезжала и выступала в клубе М. А. Попова, выведенная в фильме под именем Анки-пулемётчицы. Она действительно служила дивизии Чапаева и принимала участие в боях, но посельчане, битком набившиеся в клуб, и мы мальчишки, никак не могли поверить в то, что женщина, рассказывающая с трибуны о боевых буднях 25-й дивизии, и есть та самая пулемётчица, которая из своего «максима» косила каппелевцев и дроздовцев. Нет, мы не могли принять этого. Для нас Анкой была и оставалась та, экранная, с ямочками на щеках и застенчивой улыбкой, настойчиво требующая у Петьки «учить её пулемёту».

Да, фильм поражал своей достоверностью, но тогда никто не знал (как, впрочем, не знают и сейчас) перипетий драмы под условным названием «Охота на Чапаева», которая завершилась осенью 1919 года трагедией в станице Лбищенской под Оренбургом.

В нашем очерке об этой охоте будет рассказано подробно, и, как в настоящей травле, здесь будут и свои заговорщики, и свои стрелки на номерах, и свой распорядитель действа. Но сначала – необходимое отступление.

В работе над очерком мне оказал неоценимую услугу мой безвременно ушедший из жизни друг, писатель Борис Зотов. Узнав, что я собираю материалы о Чапаеве, он передал в полное моё распоряжение свои наработки на эту тему. Оказывается, Борис Иванович ещё в 60-70-х годах прошедшего века интересовался легендарным начдивом и вёл архивные розыски на родине Чапаева в Чебоксарах, в Волгограде и в Центральном военном архиве в Подольске. А кроме того, встречался с соратниками Чапаева, в частности, с уже упомянутой нами М. А. Поповой, с командующим артиллерией 25-й дивизии Хлебниковым, с генералом армии И. Тюленевым, а также с сыном Чапаева и его внуком.

Но тогда Борису Зотову не удалось опубликовать результаты своих изысканий. Помехой был тот факт, что Чапаев состоял не в партии большевиков, а принадлежал к саратовской организации анархистов-коммунистов.

Летом 1998 года Борис передал мне имеющиеся у него материалы, а начале декабря 1999-го погиб в автомобильной катастрофе… Данный очерк, таким образом, – результат коллективных поисков – моих и моего погибшего друга. Без всякой похвальбы можно сказать: более полной картины боевой жизни Чапаева и его гибели на сегодняшний день не существует.

Итак, что же за человек был легендарный Чапаев?

Василий Иванович – уроженец Чебоксар. Свои храбрость и военное умение он проявил уже в Первой мировой войне, заслужив четыре Георгиевских креста и чин фельдфебеля. Как и Щорс, насмотревшись на ужасы войны, в которую Россия была втянута её правящей верхушкой, Чапаев сразу же примкнул к революции, а когда началась Гражданская война, сформировал собственную дивизию. Воевала она хорошо, но дело осложнялось постоянными трениями её командира с работниками вышестоящих штабов: человек дела, Чапаев не выносил пустопорожних разговоров, абстрактных умозаключений и «умных» разглагольствований. Он требовал, чтобы перед ним ставили ясные задачи и конкретные цели, а не заменяли их туманными, невозможными для исполнения директивами вроде: «… развить большую энергию при наступлении, крепко сжимая винтовки, беззаветно штурмовать город Уральск…»

Читая подобные «шедевры», Чапаев возмущался: «Разве это приказ? В приказе должны быть указаны задачи моей и соседних дивизий, разграничительные линии с ними, время, когда и кому выступать, какие рубежи занять. А мне велят «развить большую энергию!»

В связи с этим показателен случай, произошедший во время учёбы Чапаева на командирских курсах в Москве. Один из преподавателей как-то спросил Василия Ивановича: «Где находится река По?» На что Чапаев ответил: «А где, товарищ, находится река Солонка?» Этим он хотел подчеркнуть, что ему приходится воевать именно на Солонке, а не на какой-то По, о которой ему и знать не обязательно. Естественно, подобные выпады начальству не нравились, и со временем Чапаев приобрёл репутацию «партизана», человека, действующего только сообразно со своими представлениями, не желающего починяться приказам вышестоящих инстанций. В действительности этого не было: просто действия Чапаева в сложных ситуациях всегда вытекали из учёта реальной обстановки.

Однако кличка «партизан» пристала к Чапаеву, и о нём наконец узнал сам могущественный Председатель РВС Республики Троцкий, беспощадный борец с партизанщиной.

Отношения Чапаева с начальством к этому моменту испортились настолько, что, несмотря на успехи его дивизии, Василия Ивановича уже собирались отдать под суд всё за ту же «строптивость». И вдруг в расположение дивизии прибыл сам Троцкий. Вызвав Чапаева, он вместо «разноса» вручил начдиву золотые часы. Сказал: «За храбрость».

А на следующий день грянул гром: Чапаев получил приказ сдать свою дивизию и принять под командование новую. Такой приём был свойствен Троцкому. Чтобы не возбуждать лишних слухов, он сначала награждал человека и тут же наказывал, не давая никому опомниться.

Когда я читал описание этой сцены, мне тотчас вспомнился роман Виктора Гюго «93-й год». Там есть знаменательный эпизод, рисующий застигнутый штормом корабль роялистов. Он вёз подкрепление, а в его трюме находились артиллерийские орудия. И вот одно из них в результате удара волны сорвалось с креплений и стало как живое метаться по трюму, круша всё на своём пути.

Над кораблём нависла смертельная опасность. Пушка могла в любой момент пробить борт и погубить корабль, а все попытки закрепить пушку на старом месте кончались неудачей.

И тогда за дело взялся канонир, по вине которого сорвало орудие. Проявив чудеса героизма и сноровки, он «укротил» пушку и тем самым предотвратил катастрофу.

Что же делает в этой ситуации командир роялистов маркиз де Лантенак? Он выстраивает на палубе команду и солдат и, сняв с себя орден, вешает его на грудь герою-канониру. Раздаются восторженные крики, но их прерывает команда де Лантенака:

– А теперь расстрелять его!..

Не правда ли, действия де Лантенака и Троцкого из одного ряда?

Диктаторы и честолюбцы (а Троцкий, по отзывам всех, знавший его, был бешеный честолюбец) любят становиться в позу и произносить громкие слова; судьба же людей, по большому счёту, их не интересует.

Как ни жалко было Чапаеву расставаться с бойцами им же созданной дивизии, он подчинился приказу и отбыл к новому месту службы.

И там-то выяснилась коварная суть приказа Троцкого: дивизии, которой должен был командовать Чапаев, в природе не существовало. Её нужно было сначала сформировать, чем и должен был заняться Чапаев. Люди Троцкого, по-видимому, рассчитывали на то, что Чапаев начнёт возмущаться новым назначением, и это даст им повод обвинить его в новых прегрешениях против дисциплины, но Василий Иванович приказ выполнил. Он сформировал из рабочих прославившуюся впоследствии дивизию. Она насчитывала почти 14 тысяч человек – со своей артиллерией, школой красных командиров и аэропланами для дальней разведки.

Но ненавистники Чапаева из вышестоящих штабов вознамерились сместить его силой, опираясь на полученный от Троцкого приказ об аресте Чапаева. В расположение 25-й дивизии прибыла специальная группа в сопровождении броневиков, и её командир потребовал у Чапаева сдать дивизию и отправиться под арест.

Неизвестно, как поступил бы начдив-25, но его выручили бойцы: окружив прибывших, они пригрозили им физической расправой, если те не уберутся туда, откуда прибыли. Эмиссары Троцкого отступили.

Предполагают, что и отправка Чапаева на учёбу в Москву была замаскированной попыткой отрешить знаменитого начдива от командования. И Чапаев отбыл в столицу. Но, как уже было сказано, практику Чапаеву отвлечённость академических дисциплин пришлась не по нраву, и он добился, чтобы его снова отправили на фронт. Произошло это весной 1919 года, когда жить Василию Ивановичу оставалось около шести месяцев.

Окружение чапаевского штаба белыми было третьей, и удачной, попыткой убрать ненавистного военачальника.

К тому времени исход войны на Урале и в оренбургских степях склонялся в пользу Красной Армии. Белогвардейцы и казаки атамана Дутова откатывались к Каспийскому морю, к своему последнему оплоту – Гурьеву. Стремительное наступление 25-й дивизии привело к тому, что образовался разрыв между полками и штабом, который в 20-х числах августа расположился в станице Лбищенской. Этим и решили воспользоваться белые, чтобы разгромить штаб Чапаева, который, между прочим, насчитывал вместе с приданными ему подразделениями около полутора тысяч человек.

И вот тут начинаются загадки.

Первая – каким образом командование белых узнало об отставании штаба Чапаева от основных сил дивизии?

Вторая – как многочисленному казачьему формированию удалось пройти незамеченным по открытой степи, буквально на виду у красных войск?

Третья – по чьему приказу в ночь нападения белых на Лбищенскую были сняты дополнительные караульные посты вокруг станицы?

Точных ответов на эти вопросы нет, но косвенные обстоятельства свидетельствуют о предательстве и предателях. Рассказ о них – впереди, а пока посмотри, как проходила операция белых по окружению штаба Чапаева.

Для этой цели был создан специальный казачий корпус из 12 тысяч сабель, который две ночи шёл к Лбищенской, отстаиваясь днём в долинах рек, заросших камышами. Приблизившись к станице, казаки бесшумно сняли красные караулы и ударили по спящим чапаевцам. Здесь создатели фильма не погрешили против истины, воспроизведя яркую картину неравного ночного боя.

Мстя за все свои поражения, казаки не брали пленных, и утром, когда закончился бой, в ряд была положена тысяча зарубленных красноармейцев. Остальные или утонули в Урале, или переплыли через него, тем более что их не преследовали. Чапаева среди убитых не оказалось. И по сию пору неизвестно, утонул ли он, раненый, в Урале или в числе немногих перебрался на другой берег, а потом погиб в схватке с каким-нибудь белым разъездом. Но второе маловероятно: смерть такого человека, как Чапаев, вряд ли прошла бы незамеченной. Но эта загадка – вечная.

Теперь можно и привести доказательства того, что смерть Чапаева обусловлена заговором, который сложился между белыми и определёнными силами в Красной армии.

Есть все основания говорить о том, что белые получили сведения о дислокации чапаевского штаба в Лбищенской благодаря специально организованной утечки информации либо из самого этого штаба, либо из вышестоящего.

Далее. Трудно представить, как 12-тысячный конный корпус остался незамеченным в ровной степи. Что из того, что он продвигался по ночам, – авиационная разведка красных постоянно совершала облёты и, по некоторым сведениям, обнаружила скопление большой конной массы в камышах. Об этом было сообщено в штаб армии, но полученная информация так и не вышла за его стены. Это говорит о наличии в штабах изменников, которыми могли быть военспецы царской армии, привлечённые Лениным и Троцким к сотрудничеству, а также штабисты из сторонников Троцкого, которые уже давно решили избавиться от Чапаева.

И тут необходимо более обстоятельно поговорить о самом Председателе РВС Республики.

Споры о том, какова роль этого человека в Гражданской войне, ведутся до сих пор. Одни считают его едва ли не гениальным военным руководителем, чей вклад в победу Красной Армии огромен, другие числят его дилетантом в военном деле, умелым шарлатаном от военной науки и политическим мистификатором.

Автору этих строк ближе вторая точка зрения. Выше уже приводилась цитата из директивы РВС войскам. Но РВС надо читать как Троцкий, поскольку его Председатель был в нем фигурой номер один. И не по занимаемому положению, а по абсолютному неприятию любого чужого взгляда на тот или иной вопрос, любого совета. Слово Троцкого было истиной в последней инстанции и требовало безусловного выполнения.

А что касается директив, то Василий Иванович Чапаев был абсолютно прав в их оценке, ибо они на девяносто процентов состояли из революционной риторики и ничем не подкреплённых эмоций. Кто захочет почитать эти самые директивы, пусть отыщет в Исторической библиотеке двухтомник директив РВС времён Гражданской войны.

Но если бы дело ограничивалось только директивами. Ими Лев Давидович скорее развлекался; любимым же его занятием были поездки по фронтам. Вот здесь уж было не до смеха. Каждое посещение Председателем РВС какого-либо военного театра вызывало у его командования повальную панику. И было от чего. Свои приезды на фронт Троцкий обставлял с мастерством актёра-трагика. Все в его появлении должно было внушать страх и ужас. Бронепоезд Льва Давидовича, в котором имелось все – от бани до типографии, – тянули два мощных локомотива, а сам бронепоезд, одетый в специальные бронеплиты, поражал количеством установленных на нем орудий и пулемётов. Но главное было не это, главным был «спецназ» Троцкого – особая команда, одетая в чёрную кожу и вооружённая маузерами. Едва бронепоезд прибывал на место, как «спецназ» начинал наводить порядки, главным аргументом при этом был, конечно же, «товарищ маузер».

Жестокость проводимых экзекуций была беспримерной. Наверное, мало кто знает, что во время Гражданской войны Троцкий ввёл в войсках наказание, которое не применялось в армиях мира со времён Римской империи. Имеется в виду так называемая децимация, т. е. казнь каждого десятого в подразделении, обвинённом в трусости, в недисциплинированности, в пресловутой партизанщине. Обречённый батальон ли, полк выстраивали в длинные шеренги, после чего давалась команда: «на первый-десятый рассчитайсь!». Десятый подлежал расстрелу, независимо от того был ли он трусом или смельчаком – все решал слепой жребий.

Думается, сказанное в достаточной мере характеризует Троцкого и как человека, и как военного деятеля. У нас же остаётся невыясненным последний вопрос: кто же приказал снять дополнительные посты вокруг Лбищенской в ночь на 5 сентября 1919 года? Здесь двух мнений быть не может: это сделали люди из ближайшего окружения Чапаева. Но кто? В архивах сохранились документы, содержащие ответ на это вопрос.

Оказывается, военспецы работали и в штабе 25-й дивизии, а потому следовало ожидать, что они окажутся среди той тысячи чапаевцев, которую вырубили казаки в ночном бою. Однако там их не обнаружили: они отыскались месяц спустя, когда окончательно разгромленные белые лавиной покатились к Каспийскому морю, к Гурьеву, чтобы оттуда перебраться в Иран и Турцию. Именно в Гурьеве и были взяты в плен военспецы из штаба 25-й дивизии, уже обмундированные в белогвардейскую форму. На допросе они показали, что были на постоянной связи с белой контрразведкой и что именно от них исходил приказ караульным начальникам о снятии дополнительных постов.

Таким образом, можно с абсолютной гарантией заявить о существовании сговора между троцкистами в красных штабах и белым командованием, целью которого было уничтожение одного человека – Чапаева. Всего же за годы Гражданской войны от рук наёмных убийц погибло несколько десятков наиболее талантливых красных командиров. В их числе такие известные фигуры, как Анатолий Железняков, командовавший отрядом бронепоездов и убитый, как полагают, агентом ЧК Южного фронта; как командарм 2-й Конной Армии Филипп Миронов, застреленный во время прогулки в Бутырской тюрьме; как командарм Иван Сорокин, объявленный вне закона и убитый без суда и следствия; как комбриги Александр Богунский и Тимофей Черняк, о которых говорили выше; как командир 2-го Конного корпуса Григорий Котовский, убитый тремя выстрелами из маузера.

Всех этих военачальников убивали разные люди, но связанные, однако, странным образом с одним и тем же человеком – Троцким. Случайностью эту связь не объяснишь. Да и не надо объяснять, поскольку причина устранения названных выше командиров лежит в иной плоскости: если не все они, то подавляющее большинство не состояло в РКП(б). Железняков был анархистом, Чапаев – анархо-коммунистом, Котовский долгое время состоял в партии эсеров, примыкая к ее левому крылу, которое ратовало за террор; командарм Миронов был беспартийным, но представлял опасность для большевистского руководства, как ярый противник расказачивания, которое с необычайной жестокостью проводилось Свердловым и Троцким (конечно, при полном одобрении со стороны Ленина).

Но до определённого момента большевики терпели своих идейных оппонентов и широко использовали их таланты. Например, Нестор Махно, анархист, никогда не исповедовавший коммунистическую идеологию, одно время воевал в союзе с большевиками. И воевал так хорошо, что удостоился ордена Боевого Красного Знамени (высшей награды тех лет) за номером 2!

Однако 6 июля 1918 года произошло событие, заставившее Ленина и его окружение кардинальным образом изменить своё отношение к тем, кого они меж собой называли «попутчиками». В день 6 июля вспыхнул левоэсеровский мятеж. Начался он, конечно, в столице, но затем с быстротой лесного пожара распространился за пределы Москвы и достиг своего пика в Поволжье, где у левых эсеров обнаружились многочисленные сторонники. В самой же Москве случились вещи экстраординарные: во-первых, левый эсер Блюмкин в провокационных целях (чтобы осложнить отношения Советской Республики с Германией) убил немецкого посла Мирбаха, а во-вторых, эсеры захватили в плен не кого-нибудь, а самого Дзержинского!

Конечно, мятеж был подавлен, а Председатель ВЧК освобождён, но о былой дружбе с попутчиками не могло быть и речи. Ленин незамедлительно разослал по фронтам директиву, обязывающую очистить войска от представителей эсеров и анархистов. А вместе с ними в проскрипционные списки попали и те, кто был самостоятелен, кто имел свою точку зрения на происходящие события, заслужив тем самым прозвище «партизан».

Выполнять же ленинскую директиву принялся Председатель РВС Республики Лев Троцкий.

Григорий Котовский

Григорий Иванович Котовский, командир Второго Конного корпуса Красной Армии, бунтарь и правдоискатель, осуждённый царским правительством к смерти и помилованный февральской революцией, боевик, действовавший в 1918 году в оккупированной Одессе и годом позже освободивший её во главе своих конников, кавалер ордена Красного Знамени и Почётного революционного оружия, член Реввоенсовета СССР, был убит в ночь на 6 августа 1925 года тремя выстрелами из маузера. Стрелял в него человек, которому Котовский не мог не доверять…

В июле 1925 года Котовский с семьёй приехал отдыхать в закрытый санаторий совхоза «Чабанка». Именно здесь его застало известие о том, что наркомвоенмор СССР Михаил Васильевич Фрунзе собирается назначить его своим заместителем. Поэтому Григорий Иванович решил уехать из санатория на неделю раньше, чтобы подготовиться к сдаче дел по командованию корпусом. Отъезд в Умань, где находился штаб корпуса, был назначен на 6 августа, а 5-го ночью Котовский возвращался к семье на дачу из правления совхоза. Комкор уже подошёл к крыльцу, когда из кустов выскочил человек и трижды выстрелил в него из маузера. Котовский плашмя рухнул на землю.

На выстрелы из дома выбежала жена комкора Ольга Петровна, появились соседи по даче. Котовского внесли на веранду, и Ольга Петровна, сама врач, стала осматривать супруга, надеясь, что он жив.

Увы! Осмотр подтвердил худшие опасения. Одна из пуль попала в аорту, и комкор умер мгновенно.

Вскоре после того, как Котовского внесли в дом, на веранду в состоянии, близком к истерии, ворвался человек и, упав перед Ольгой Петровной на колени, объявил, что убийца её мужа – он. Признание поразило Ольгу Петровну, поскольку она прекрасно знала этого человека.

Имя убийцы Котовского и все подробности покушения оставались сверхтайной до конца 80-х годов. В официальных биографиях Котовского советские авторы вообще старались не касаться трагических событий 6 августа 1925 года. В 20-х годах эмигрантский писатель Роман Гуль в своей книге «Красные маршалы» сделал предположение, что Котовского устранило ГПУ, и даже назвал имя убийцы – Майоров, но со временем выяснилось, что это ошибка.

В действительности убийцей Котовского был некто Зайдер, возглавлявший охрану сахарного завода, входившего в состав корпуса, которым командовал Григорий Иванович. Ничего странного в таком симбиозе: кавкорпус-сахарный завод – по тем временам не было. После гражданской войны в стране царила разруха и, чтобы преодолеть её, был введён нэп. Котовский, будучи неплохим хозяйственником, взял под опеку завод, продукция которого пользовалась спросом у населения. Полученные доходы шли на благоустройство быта красноармейцев.

Котовского и Зайдера судьба свела в 1918 году в белогвардейской Одессе. Анархо-коммунист Котовский, ещё не окончательно примкнувший к большевикам, но уже во многом разделявший их взгляды, действовал с отрядом боевиков в одесском подполье, а Зайдер совершенно легально содержал публичный дом.

В заведение Зайдера Котовского привели именно обстоятельства нелегальной жизни. Преследуемый белогвардейской контрразведкой, он был вынужден искать убежища у Зайдера. Тот укрыл его на чердаке и снабдил новой одеждой. Перед уходом Котовский, всегда любивший эффектные театральные фразы, поблагодарил Зайдера за гостеприимство и пообещал при случае «вернуть долг».

В 1920 году советская власть закрыла бордель Зайдера, и он оказался безработным. Два года Зайдер перебивался с хлеба на квас, отираясь в очередях на бирже труда. Но в 1921 году Зайдер узнал, что кавалерийским корпусом, чей штаб размещён в Умани, командует ни кто иной, как его «должник» Котовский.

Котовский всегда был человеком слова, и, когда несчастный Зайдер предстал перед ним с просьбой о помощи, комкор великодушно оказал её бывшему содержателю публичного дома. Так Зайдер стал начальником охраны на сахарном заводе, а через четыре года – убийцей своего благодетеля.

Когда в августе 1926 года начался судебный процесс, Зайдер на вопрос прокурора о мотивах убийства заявил, что на это его подвигнуло невыполнение Котовским обещания о повышении его, Зайдера, по службе. Конечно, это заявление нельзя было рассматривать всерьёз. Однако суд удовлетворился им, что вызвало недоуменные вопросы у многих.

Весь судебный процесс проходил, мягко говоря, странно. Зайдера почти не спрашивали по существу дела, объявили, без всякого на то основания, агентом румынской разведки. Суд был закрытым, и пресса на него не допускалась. Но венцом всему был приговор: Зайдеру за убийство советского военачальника назначили десять лет тюремного заключения. А в это время в соседнем зале суда был приговорён к расстрелу бандит, ограбивший зубного техника.

Зайдер отбыл наказание в харьковском допре, но отсидел всего два года – в 1928 году он вышел на свободу и устроился работать сцепщиком вагонов на железную дорогу.

Осенью 1930 года Ольга Петровна Котовская была приглашена в Бердичев на юбилей 3-й Бессарабской кавалерийской дивизии. В один из вечеров к ней в гостиницу пришли трое котовцев и заявили, что Зайдер приговорён ими к смертной казни. Вдова Котовского попыталась отговорить бывших подчинённых своего мужа, доказывая им, что Зайдер – единственный свидетель убийства Котовского и что с его смертью оборвутся все нити, ведущие к тем, кто стоит за спиной Зайдера. А в тайных пружинах убийства мужа Ольга Петровна была уверена.

Но мстители не вняли призывам, и вскоре Зайдер был казнён. Его убили, а затем положили на рельсы, чтобы имитировать несчастный случай. Никто из участников казни Зайдера не был привлечён к ответственности за самосуд. Их даже не разыскивали, хотя правоохранительным органам были известны все фамилии. Кто-то был сильно заинтересован, чтобы истинные причины убийства Котовского не были раскрыты. Но кто? Кто мог так засекретить материалы судебного процесса, что к ним нет доступа и по сей день?

Сделать это могли только люди, обладавшие огромной, по существу, неограниченной властью.

Гибель Григория Ивановича Котовского потрясла Фрунзе. Судя по всему, он заподозрил что-то неладное и затребовал в Москву все документы по делу Зайдера. Кто знает, какие выводы сделал бы из всего этого наркомвоенмор, если бы ему удалось до конца изучить документы. Но через два месяца Фрунзе лёг с пустяковой операцией в больницу и …умер на операционном столе!

После смерти Фрунзе документы по делу Зайдера вернули в Одессу, следователи выстроили удобную версию гибели Котовского. Было объявлено, что убийство совершено на бытовой почве, чем и объясняется мягкость приговора. Но при этом не забыли, что, выйдя на свободу, Зайдер может выболтать правду. И с момента выхода из ворот тюрьмы он уже был обречён.

Скорее всего котовцев попросту спровоцировали на убийство Зайдера, и, как только дело было сделано, о них забыли и не стали разыскивать, чтобы не будоражить общественность новым скандальным процессом…

Когда речь заходит о том, кто убил Котовского, большинство исследователей отвечают: те, кто убил Фрунзе. В этом есть своя логика. Действительно, ненавидевшие Фрунзе ненавидели и Котовского, которого новый Председатель РВС СССР (Троцкий был освобождён от этого поста в январе 1925 года) всячески приближал к себе. Тут надо внимательно проанализировать отношения Фрунзе и его предшественника на посту Председателя РВС.

Троцкий всегда относился к Фрунзе неприязненно. Он чувствовал в молодом военачальнике мощного соперника. Когда во время гражданской войны Ленин предложил назначить Фрунзе командующим 4-й армией Восточного фронта, действующего против Колчака, Троцкий был категорически против. И тем не менее назначение состоялось.

Войска под командованием Фрунзе успешно действовали против Колчака, невзирая на препятствия, чинимые всемогущим Председателем РВС. В случае конфликтов, которые неоднократно возникали между ним и Троцким, Фрунзе напрямую обращался к Ленину и всегда получал поддержку. Простить этого самолюбивый и тщеславный Троцкий не мог и по-своему мстил Фрунзе.

Когда в 1920 году Фрунзе прибыл в Москву после разгрома белых в Средней Азии, его поезд был оцеплен частями ВЧК, и в вагонах был произведён обыск. Делалось это с санкции Троцкого, который заявил, что бойцы Фрунзе привезли с собой золото и драгоценности, награбленные в Бухаре. Фрунзе был страшно оскорблён и заявил протест, рассматривавшийся ЦК ВКП(б). Все обвинения с него были сняты.

Не секрет, что у Троцкого в армии и в ГПУ было огромное количество сторонников. И когда в январе 1925 года Фрунзе сменил Троцкого на посту Председателя Реввоенсовета СССР и начал военную реформу, она прежде всего задела людей Троцкого. Публицист Николай Зенькович пишет: «Став Председателем Реввоенсовета в январе 1925 года, Фрунзе приступил к военной реформе, первым шагом которой была реорганизация центрального военного аппарата, неимоверно разбухшего в годы гражданской войны в основном за счёт сторонников Троцкого…»