Текст книги "Книга тайн"

Непридуманные истории

Три встречи

В ноябре 1954 года я добирался к месту своей военной службы – на Камчатскую военную флотилию. Прибыв поездом во Владивосток, я устроился в гостинице и поехал в морской порт узнавать, когда будет рейсовый пароход до Петропавловска-Камчатского. Выяснилось, ближайший рейс выпадает на 2 декабря. Таким образом, у меня в запасе была целая неделя, и я посвятил ее изучению города.

И вот в один из дней я шел по проспекту Ленина и решил, что неплохо бы пообедать. И тут как по заказу – столовая. Но, войдя в помещение, понял: поесть вряд ли придется – и в кассу, и в зал были длинные очереди, а я всю жизнь не могу их терпеть.

«Поем в гостиничном буфете», – решил я и уже направился к выходу, как из обеденного зала вышел моряк в звании капитан-лейтенанта. Он осмотрел толпящийся у кассы народ и неожиданно поманил меня пальцем.

– Обедать?

– Пообедаешь тут, – ответил я, показывая на очередь.

– Считай, что тебе повезло. Мы, понимаешь, заказали на четверых, а наш четвертый где-то застрял. Все стынет. Так что давай раздевайся – и к столу.

В компании я оказался самым младшим как по возрасту – двадцать два года, так и по званию – лейтенант. А потому мои случайные знакомые во все время обеда опекали меня – предлагали попробовать то и это, подавали мне салфетки и время от времени справлялись, не желаю ли я добавки. А узнав, что я еду по назначению на Камчатскую флотилию, пожелали мне счастливой дороги, то есть семь футов под килем, выражаясь по-флотски.

После обеда мы постояли на улице, покурили, а потом распрощались, как мне казалось, навсегда.

2 декабря я прибыл на пароход, предъявил пограничникам у трапа билет и необходимые документы и отправился разыскивать свою каюту № 34.

Пароход назывался «Азия», был таким же, как материк, громадным, и мне пришлось не раз и не два спускаться и подниматься по внутренним трапам, прежде чем найти каюту. Она была двухместной, и когда я вошел, то увидел, что мой будущий спутник сидит за столом спиной к двери. В открытый иллюминатор доносился плеск зимней воды бухты Золотой Рог.

На стук двери мой попутчик обернулся, и я с изумлением узнал в нем того самого капитан-лейтенанта, с которым мы недавно обедали в городской столовой. Он сам был удивлен не меньше меня.

– От тебя никуда не скроешься, парень! Это надо же – в одну каюту попали!

Оказывается, капитан-лейтенант направлялся в командировку в Петропавловск-Камчатский и билет на пароход брал в тот же день, что и я. И господин случай из множества кают указал ему на каюту № 34.

Поговорив о непредсказуемости судьбы, играющей человеком, мы пошли на верхнюю палубу, где уже царила предотходная суета. Примерно через час «Азия» вышла из бухты, и на шестые сутки мы пришли в Петропавловск. За воротами порта наши дороги разошлись. Мы пожали друг другу руки и расстались, как нам думалось, навсегда.

Прошло полтора года. В июне 1956-го я возвращался из отпуска в родную базу. Поскольку добираться до нее из-за погодных условий было сложно, у нас действовало официальное правило: отпускник за три дня до окончания отпуска должен был прибыть во Владивосток и отметиться в комендатуре. После этого любая просрочка, любая задержка в пути не ставилась отпускникам в вину. Бывали случаи, что зимой невозможно было добраться до базы за месяц сверх положенного срока.

2 июня я прилетел во Владивосток, устроился в гостинице и на следующий день собрался в комендатуру. Но задержался: в эти дни в городе демонстрировался только что вышедший на экраны страны фильм «Убийство на улице Данте», владивостокская публика толпами валила в кинотеатры, и я поддался магнетизму толпы.

Решил: схожу на дневной сеанс, а потом уже поеду в комендатуру. Так и сделал, а после фильма все на том же проспекте Ленина принялся ловить такси. Но машины проносились мимо меня без всякого желания остановиться, и я в конце концов пожалел, что пренебрег трамваем. Сейчас бы уже подъезжал к месту назначения!

Я был близок к отчаянию. И в этот самый миг мимо меня пронеслось очередное такси, но вдруг резко затормозило, а затем задним ходом подъехало ко мне. Распахнулась дверца, и из машины выглянул мой старый знакомый капитан-лейтенант.

– Тебе куда? – спросил он, будто мы только что расстались.

– На 2-ю Речку.

– Садись, я туда же…

К сожалению, мы оба восприняли наши три встречи как ни к чему не обязывающие. Наверное, это была ошибка. Просто так это не бывает. Но мы проигнорировали знаки свыше и, может быть, многое потеряли. Что? Об этом известно лишь небесам…

Колесо

В середине 60-х годов прошлого века я работал на турбазе «Верхневолжская» в Тверской области. Турбаза расположена на берегу Волги, а рядом проходит шоссе Москва-Санкт-Петербург. Странно писать это название, поскольку тракт и до сих пор официально именуется Ленинградское шоссе. Так вот, по этому самому шоссе я частенько ездил в Москву за 130 километров. Автобусы тогда ходили регулярно, но среди местных жителей большой популярностью пользовались попутки, или автостоп, как говорят теперь. Тогда остановить попутную машину не составляло труда. Никаких бандитов, никаких грабежей на дорогах не было и в помине, и шоферы не боялись брать попутчиков даже ночью. Цены же на попутках были смешные – до Москвы от турбазы платили 50 копеек, то есть всего на две кружки пива. Но рвачей среди шоферов не замечалось (я, во всяком случае, за долгие годы езды на попутках не встречал ни одного), и водители искренне благодарили нас за те деньги, которые мы им давали.

Но это присказка, а сказка впереди.

Однажды мне понадобилось поехать в столицу. Как правило, ездил я без ночевки, то есть оборачивался туда и обратно за день. Так было и в этот раз. Я припозднился с выездом из Москвы, а когда поймал машину, выяснилось: она идет только до села Завидова, от коего до турбазы еще двадцать километров. Но мне не хотелось стоять на обочине в ожидании подходящей оказии. «Бог с ним, – подумал я, – Доеду до Завидова, а там видно будет».

Около часу ночи шофер высадил меня неподалеку от сельского магазина и свернул на проселок, а я остался на шоссе поджидать очередной попутки. Напротив меня на другой стороне дороги стоял столб с фонарем, так что все вокруг в пределах нескольких десятков метров просматривалось отлично; сам же я находился в конце длинного пологого спуска, за которым шоссе поворачивало влево; здесь же в этой дорожной излуке, покоился обсаженный ветлами небольшой пруд.

Время шло, никаких машин не было, и я пробавлялся тем, что курил одну сигарету за другой.

Представьте себе: ночь, безлюдное шоссе, спящее село и одинокий человек в свете фонаря, ожидающий попутного транспорта. И вдруг на дороге появляется КОЛЕСО! Я смотрю на него в полной прострации и ничего не могу понять. Почему колесо? Откуда? А оно катится прямым курсом на Ленинград и вот уже миновало меня и приближается к повороту. Повернет или нет? Если бы колесо повернуло, я бы точно подумал, что столкнулся с какой-то одушевленной силой. Но чуда не случилось. Продолжая катиться по прямой, колесо съехало с асфальта и, оставляя след на влажной от ночной росы траве, благополучно докатилось до пруда и с громким плеском бултыхнулось в воду…

Представление было окончено, и теперь надо было дожидаться кукловода. И он не замедлил объявиться в обличье мужичка средних лет. Он показался на вершине спуска и пошел вниз, поглядывая по сторонам. Поравнявшись со мной, буднично спросил:

– Слышь, парень, ты колесо случайно не видел?

– Вот там твое колесо, – показал я на пруд.

Минут десять мужичок пытался вытащить колесо, пока я не помог ему.

«Что же случилось? – спросит читатель. – Откуда взялось колесо и кем был человек, искавший пропажу?» Отвечу. В те времена по тракту несколько раз в сутки ходили автобусы-экспрессы «Москва-Новгород» и «Москва-Псков». И вот у одного из них на ходу отскочило колесо. Шофер почувствовал неполадку и затормозил, а колесо тем временем покатилось своим ходом вниз по спуску, шокировав меня своим внезапным появлением. Что ни говори, а само по себе катящееся колесо встретишь не каждый день.

«Двойники»

Однажды я собирался в гости к друзьям, жившим в Барашевском переулке неподалеку от станции метро «Курская». Именно возле нее я должен был по ходу действия встретиться с известной киноактрисой Инной Гулая и вместе с ней отправиться в Бараши.

И все бы ничего, кроме одной закавырки: мы с Инной никогда раньше не встречались. Я-то ее знал по фильму, а вот она меня – нет. Поэтому, договариваясь по телефону о встрече, я описал свою внешность: высокий, худой, в кожаном пальто и в кожаной же фуражке-таксистке.

Договорились, и я собирался выходить из дому, меня остановил телефонный звонок. Звонил мой хороший знакомый, писатель Борис Рахманин.

– Ты что делаешь? – спрашивает Борис.

– Собираюсь в гости.

– Слушай, старик, а можно я с тобой? А то сижу дома, тоска обуяла.

– Какие проблемы, Боря? Через час встречаемся у метро «Курская». На выходе.

Если бы я приехал, как обещал, через час, никакой истории не случилось бы, но я опоздал, и события пошли по незапланированному сценарию.

Когда я добрался до «Курской» и вышел наружу, то увидел такую картину: стоит совершенно растерянный Боря Рахманин и что-то горячо говорит Инне, которая, судя по всему не верит его речам. Увидев меня, Боря облегченно вздохнул:

– Ну наконец-то!

Я подошел к Инне, представился и сказал, что произошла путаница, что Боря хотя и Боря, но не тот. А тот – это я.

Инна смотрела недоверчиво, видимо, думая, что происходит какой-то дурацкий розыгрыш, и я понимал ее, поскольку представлял, как все произошло.

Итак, я договорился с Инной и Борисом встретиться у «Курской». Борис приезжает первым и ждет меня, не зная о моей договоренности с Инной. Вскоре она появляется и тотчас замечает высокого, худого (мы с Борисом одного роста и одинаковой конституции) мужчину, одетого в черное кожаное пальто, и на голове у которого кожаная фуражка.

Да, независимо друг от друга мы с Рахманином одевались одинаково и носили одинаковые имена!

Увидев того, кто соответствовал «ориентировке», Инна без всякого смущения подошла к Рахманину:

– Боря?

– Да, – ответил слегка озадаченный Рахманин.

– А я – Инна.

– Очень приятно, – галантно поклонился Боря, хотя и не понимал, чего от него хотят. Надо сказать, что погода в тот день выдалась по-осеннему слякотна, с ветерком, и стоять на улице было не очень-то комфортно. Это, наверное, и подтолкнуло Инну к действиям.

– Так мы идем? – спросила она, беря Борю под руку.

– Куда? – вопросом на вопрос ответил Боря, пытаясь дистанцироваться от не знакомой ему женщины.

– Как куда? В гости! Вы же приглашали!

– Извините, – сказал Боря, – но как я мог куда-то вас приглашать, если мы никогда не были знакомы?

– Но вы же Борис?

– Борис.

– Тогда я не понимаю вашего поведения.

– А я вашего.

Неизвестно, чем бы закончилась эта полемика, не появись я. Когда ситуация выяснилась и стало понятно, кто есть кто, мы посмеялись над происшествием и направились к старинному московскому переулку, где в одном из домов нас поджидали хорошие люди, интересные разговоры и, конечно же, веселящее душу вино.

Не желай зла ближнему

Когда летом 1991 года многие москвичи, поддавшись соблазну стать собственниками и обогатиться, кинулись регистрировать всевозможные ТОО и ООО, мы с моим другом Юрием Масловым решили не отставать от людей.

«Создадим свое издательство и будем сеять разумное, доброе, вечное», – сказали мы и принялись за дело. Но вот беда: для того чтобы что-то основать, требовалось составить массу всевозможных документов, для чего нужно было знать юриспруденцию, бухгалтерское дело и т. д., в чем мы, разумеется, ничего не смыслили.

– Не дрейфь, Боб, – успокоил меня Юра. – У меня есть нужный человек, который нам все сделает. А мы его оформим к себе главбухом.

На том и порешили. Согласно нашей раскладке, Юра становился директором будущего издательства, я – главным редактором, а Юрин знакомый, как уже говорилось, – главным бухгалтером.

В один из дней мы встретились на квартире у Юры и полдня корпели над составлением необходимых документов. Наконец составили, отметили окончание дела, я уехал домой, а потенциальные директор и главбух остались сидеть за рюмками и разговором.

А потом начались ежедневные поездки в Красногвардейский райисполком и стояние в бесконечных очередях перед каждой чиновничьей дверью. Народ просто ломился в них, еще не зная, что становится жертвой очередного грандиозного обмана, что из сотен тысяч зарегистрированных ТОО и ООО вскоре пойдет в распыл 90 процентов. А ведь за каждый документ, за каждую представленную бумажку нужно было платить. Помножьте эти бумажки на сотни тысяч тех, кто их представлял, и вы получите оглушительную сумму. Где она? Ответ знает ветер…

Мы с Юрой тоже, разумеется, ездили каждый день к открытию райисполкома и тоже простаивали в очередях, пока мне однажды не пришло в голову спросить у друга: а где же наш третий, наш главный бухгалтер, которому, как мне думается, самое место у этих вот дверей?

Ответ, который я услышал, не поразил меня только потому, что я подумал: Юра шутит. Я просто не мог поверить, что мой друг сказал мне правду. А сказал он вот что: – Да умер он, наш главбух.

Когда я понял, что все так и есть, я спросил, как же это случилось. Ведь неделю назад человек был жив, мы сидели за документами, потом выпили, и вдруг – умер.

– Да как случилось, – ответил Юра. – Скоропостижно.

– А чего ты мне ничего не сказал?

Тут Юра вытащил сигарету, чиркнул зажигалкой и поведал мне историю в духе Эдгара По.

Оказывается, в тот день, когда после работы над документами я уехал домой, главбух спросил у Юры:

– Ты этого мужика давно знаешь?

– Двадцать с лишним лет. А что?

– Уж больно он доходяга, как бы дуба не врезал.

Что ответить на такие слова? Юра объяснил главбуху, что худоба еще не о чем не говорит, что даже по статистике худые живут дольше полных.

– И представляешь, Боб, через день звоню, а мне отвечают: умер…

P.S. Добро и зло в природе и в человеке испокон веку ведут борьбу друг против друга – так устроен этот мир. Зло по своему рождению активно и потому кажется, что оно побеждает. Но добро, скажем так, долгосрочнее. Оно терпеливее и побеждает зло своей стойкостью и нежеланием зла. И давно подмечено: проклятие в адрес кого-либо, всякое пожелание ближнему зла вскоре оборачивается своей противоположностью для того, кто проклинает. И надо помнить об этом каждый раз, когда с твоего языка готово сорваться злое слово.

«Хозяин»

В июле 1966 года судьба забросила меня на озеро Великое, что затеряно в массиве так называемых Оршино-Петровских болот в Тверской области.

Стоял жаркий и душный день, собиралась гроза, под которую я в конце концов и попал, промокнув до нитки.

Великое, по местным масштабам, довольно большое озеро. Его длина достигает двенадцати километров, ширина– шести; в южной оконечности лежит остров, на котором издавна существует деревня. До нее меня и подвез на лодке рыболов– любитель, ловивший неподалеку красноперых окуней.

На берегу, где он меня высадил, стоял геодезический знак, и возле него я раскинул палатку. А затем пошел в деревню поискать какого-нибудь спиртного– после грозового душа мне требовалось согревающее.

Оказалось, что в деревне есть магазин. Я отыскал его, но на дверях висел замок. Однако бабки, сидевшие на завалинке возле дома напротив, объяснили, где найти продавца.

Подойдя к его дому, я услышал, что там поют. Видно, попал к застолью, подумал я, но все равно постучал. Ко мне вышел мужик лет сорока с небольшим, лысоватый и довольно под хмельком. Я объяснил, что попал под дождь, и попросил его открыть магазин и продать мне водки. Мужик без всяких уговоров согласился.

Взяв водку, я решил заодно купить пряников и конфет. Мне предстояло еще несколько дней колесить по здешним лесам и болотам, так что и пряники, и конфеты были хорошим подспорьем к вечерним чаям.

Мужик принялся отвешивать товар и вдруг ни с того ни с сего сказал:

– Вот, пью!

Я пожал плечами, что должно было означать: кто ж не без греха?

– Э-э, нет, – сказал мужик, – у меня особый случай! Давай-ка тяпнем, я тебе такое расскажу!

Я не стал отнекиваться, и мужик тут же откупорил бутылку и достал из-под прилавка стаканы. Мы выпили, закусили конфеткой, и мужик стал рассказывать.

Оказалось, что против всех правил тогдашнего экономического устройства в деревне никогда не было колхоза, а была рыбацкая артель. Да и то: чем прикажете заниматься населению, если оно живет посреди воды? Мужик, естественно тоже состоял в артели, и было у него два закадычных дружка, с которыми он и промышлял все годы. И вот несколько лет назад к ним в невод попался сом. Их в озере водилось вдосталь, но подобного чудища никто из деревенских в жизни не видел. Сом был таких размеров и столь тяжел, что трое мужиков не могли вытащить его из воды, так и оставили, спеленутого неводом, возле берега. И тут же наладили одного из рыбаков в деревню – за топором, поскольку добычу требовалось поделить на части.

Само собой понятно, что в деревне мужик стал рассказывать всем встречным и поперечным о том, какое страшилище они поймали. Деревенские хотя и видали виды, однако потянулись к берегу посмотреть на сома. А он действительно оказался настоящим монстром, и все ахали, охали и удивлялись на разные лады. И лишь одна старуха, увидев сома, испуганно закрестилась и замахала руками:

– Окаянные! – напустилась она на мужиков.

– Отпустите его, окаянные! Хозяин это! Он вас всех на дно утянет!

«Хозяином» в здешних лесных и болотистых местах народная молва называла и домового, и лешего, и водяного – в зависимости от того, где эта таинственная сила объявлялась. В нашем случае это был водяной, «хозяин» Великого, принявший облик гигантского сома. И старуха предупреждала рыбаков: не отпустите, он с вами со всеми разделается.

Мужики, конечно, посмеялись над выжившей из ума старухой, разрубили сома на три части и отправились по домам. И все бы ничего, если б события не приняли вскоре пугающий оборот.

Прошло некоторое время, и предсказание старухи начало сбываться – сначала утонул один рыбак, принимавший участие в поимке «хозяина», за ним другой. Когда жизнь человека постоянно связана с водой, смерть в ней воспринимается как нечто само собой разумеющееся. Где чаще всего умирают моряки, собиратели губок и жемчуга и те же самые рыбаки? В море, в реке, в озере, то есть в воде. Тонули и деревенские, но из этого никогда не делали трагедии. Кого удавалось достать из воды, тех хоронили на кладбище, кого нет– по тем справляли поминки, и жизнь шла своим чередом.

Но тут было сказано слово! Все слышали предупреждение бабки, и смерть двоих рыбаков уже вышла из общего ряда явлений и фактов и стала предопределением, роком, судьбой. Наказанием. Поэтому на последнего участника той злополучной рыбалки, который пока что остался живой, смотрели как на обреченного. Его смерть, по общему мнению, была делом ближайшего времени. Да и он сам свято уверовал в это и дожидался назначенного часа едва ли не со спокойным сердцем.

Как было сказано, я оказался на Великом в июле; в мае же в деревне был так называемый престольный праздник, который отмечали несколько дней. Развлекались как могли, и главным развлечением было катание всей семьей на моторных лодках. Они, в основном дюралевые «казанки», имелись в каждом доме. С мотором «Москва» лодки развивали порядочную скорость, и катание доставляло немалое удовольствие.

Решил покататься и мой мужик. Посадил в лодку жену с семилетней дочкой, сел сам и запустил мотор. Эх, прокачу! Но тот, кто имел дело с «казанкой», знает: лодка очень неустойчива на воде, особенно при волнении, и требует аккуратного управления. Но наш мужик, бывший по случаю праздника навеселе, забыл о правилах, заложил крутой вираж. Лодка на скорости резко вильнула, накренилась, и на глазах у отца с матерью дочка буквально вылетела за борт.

Озеро – не шоссейная дорога, на нем сразу не остановишься. По инерции «казанка» проскочила не один десяток метров, и только тут мужик опомнился, сбросил газ и повернул назад. Увы – дочки на поверхности уже не было, и о трагедии напоминали лишь расходившиеся по воде круги…

Вот такую историю рассказал мне продавец сельского магазина, закончив свой рассказ убежденными словами:

– Теперь моя очередь!..

Я пробормотал что-то насчет суеверий, но мужик не стал и слушать моих рассуждений. Да я и сам понимал, что говорю для проформы, а не по существу. Мы допили водку и разошлись по сторонам – я в свою палатку, а мужик домой.

Ровно через год, в июле 1967 года, я снова побывал на Великом. Зашел по старой памяти в магазин. Там за прилавком стоял незнакомый мне человек. Это кое о чем говорило, но я все равно поинтересовался:

– А где ж старый-то продавец?

– Нету, – ответили мне. – Весной Богу душу отдал.

– Это как же?

– Поехал невод проверять, да и утонул…