Текст книги "Книга тайн"

Этого троцкисты простить Фрунзе не могли. И не было ли убийство Григория Котовского, которого Фрунзе готовил к должности своего заместителя, предупреждением от тех, кто пострадал в результате проведённых реформ?

В последние годы некоторые историки упорно обвиняют в смерти Фрунзе Сталина. Их основной довод: Сталин-де хотел посадить на место смещённого Троцкого Ворошилова, но его планы спутал Зиновьев, предложив кандидатуру Фрунзе.

Этот довод нелеп. Ведь именно Сталин как раз и поддержал Зиновьева с его предложением, чего он никогда бы не сделал, если бы предполагал проталкивать на эту должность Ворошилова. И случись так, у Фрунзе не было бы никаких шансов стать Председателем РВС.

По моему мнению, Григорий Иванович Котовский должен занять место в скорбном списке таких талантливых красных командиров, как Чапаев, Киквидзе, Щорс, Боженко, Богунский, Черняк, Миронов. Все эти люди были любимцами солдат, военными самородками, способными со временем занять высшие ступени в военной иерархии советского государства. Гибель всех этих людей загадочна, но за ней чётко просматривается зловещая фигура Льва Давидовича Троцкого.

Диверсия или роковая случайность?

Было пять часов вечера 15 октября 1921 г. Среди множества судов, стоящих на стамбульском рейде, выделялись своими размерами итальянский броненосец «Дуильо» и английский крейсер «Кардифф», на фоне которых совершенно терялась небольшая яхта, чей флаг – синий косой крест на белом полотнище – был известен во всем мире как Андреевский. А это означало, что яхта принадлежит военному флоту России. Правда, ее название – «Лукулл» – ничего не говорило русскому слуху; древнеримское имя на корме российского корабля – это был явный нонсенс. Но, как говорится из песни слова не выкинешь – «Лукулл» действительно принадлежал России. Его сделал своей штаб– квартирой генерал-лейтенант Петр Николаевич Врангель, один из главных руководителей белого движения в Гражданскую войну, последний главнокомандующий Вооруженными Силами Юга России, которые он переименовал в Русскую армию.

В описываемый нами день его на яхте не было, и это подарило ему еще шесть с половиной лет жизни…(Он умрет 25 апреля 1928 г. в Брюсселе от банального гриппа в сочетании с туберкулезом и нервным расстройством.)

К стенам древнего Царьграда, а в ту пору Константинополя (ныне Стамбул), барона Врангеля и его армию привело поражение в Гражданской войне. В ночь на 12 ноября 1920 г. Красная Армия под командованием Фрунзе взяла последние рубежи белой обороны в Крыму, после чего началась спешная эвакуация врангелевских войск с полуострова.

Свыше 145 тыс. человек погрузились на корабли и суда и взяли курс к берегам Турции, согласившейся принять изгнанников. Через три дня армада из 126 вымпелов прошла Босфор и встала на якорь на стамбульском рейде. Начались переговоры о размещении армии.

Нет необходимости говорить об этом подробно, отметим лишь, что в самом Константинополе расквартировался только штаб Врангеля – около тысячи офицеров, солдат и казаков. Однако к моменту, когда произошло событие, о котором пойдет речь, свиту главкома составляло лишь его ближайшее окружение, размещавшееся частью в русском посольстве Стамбула, частью – на яхте «Лукулл», ставшей, по сути, резиденцией Врангеля. Это судно было единственным осколком врангелевского флота (остальные корабли и суда ушли в уплату за содержание армии в турецких эмиграционных лагерях) и в первоначальном своем виде представляло шхуну. Ее построили в Англии в 1866 г., а в 1890-м она была куплена Россией и под названием «Колхида» включена в состав Черноморского флота. Через семнадцать лет шхуну переделали в яхту и передали в распоряжение российского посла в Константинополе. Переименованная в «Лукулл», она до осени 1920 г. выполняла задачи посыльного судна, а затем в составе врангелевской эскадры прибыла к берегам Босфора. Роскошно отделанная дорогими сортами дерева, с комфортабельными каютами и салонами, яхта не могла не привлечь внимание Врангеля, который и сделал ее своей штаб– квартирой.

Находясь в изгнание он не оставлял мысли о продолжении борьбы с большевиками, а потому дни напролет проводил на «Лукулле» всевозможные встречи, совещания, заседания, на которые прибывали не только командиры расквартированной в Турции белой армии, но и представители иностранных государств. Случалось, что Врангель неделями не покидал яхту. Именно это обстоятельство и побудило впоследствии некоторых исследователей (в основном из числа апологетов белого движения), говорить, что такое положение вещей открывало неограниченные возможности для организации покушения на Врангеля. Дескать, враги генерала, зная о его чуть ли не постоянном пребывании на яхте, не могли не воспользоваться этим. Но что же произошло?

Напомним, что был день 15 октября 1921 г.

К пяти часам пополудни на стамбульском рейде царило послеобеденное сонное спокойствие. Ничто окрест не предвещало беды, и когда в проливе Босфор показался идущий с северо-востока пароход, никто не обратил на него особого внимания. Лишь вахтенные на военных кораблях, соблюдая требования службы, отметили, что он назывался «Ария» и шел под итальянским флагом. Миновав контрольный пункт у так называемой Леандровой башни возле азиатского береге Босфора, пароход направился к причалам Галаты, торгового квартала на европейской стороне Стамбула, однако в четверть шестого внезапно изменил курс и, оставив на левом борту броненосец «Дуильо» и крейсер «Кардифф» устремился на большой скорости прямо на «Лукулл», стоявший а бочках в 3 кабельтовых к северо-западу.

Когда до яхты оставалось не больше 200 м, все поняли, что столкновения не избежать. Мичман Сапунов, вахтенный офицер «Лукулла», приказал выбрасывать за борт кранцы; на самой «Адрии» застопорили ход и отдали оба якоря, но это не спасло положения – так и не погасивший инерцию пароход ударил «Лукулл» в левый борт. Форштевень «итальянца» пробил его и застрял в корпусе яхты, но пароход тут же дал задний ход и освободил форштевень. В пробоину хлынула вода, и «Лукулл» ушел на дно буквально за несколько минут. Лишь благодаря слаженным действиям команды и подоспевшей помощи удалось избежать больших жертв – погибли всего три человека: мичман Сапунов, кок и один из матросов. По прихоти судьбы, ни Врангеля, ни его жены в этот день не было на яхте. Они находились на берегу, а потому остались целы и невредимы (так как удар форштевня «Адрии» пришелся точно по тому месту в борту «Лукулла», где располагалась каюта Врангеля, он и его супруга вполне могли погибнуть).

В ходе расследования никаких отягчающих обстоятельств, говорящих о вине капитана «Адрии», не обнаружилось (машина парохода, как мы помним, была застопорена, а якоря отданы), и дело признали бесперспективным, обусловленным стихийными факторами, в частности, наличием сильных течений (что тоже было правдой, в свое время доказанной будущим адмиралом С. О. Макаровым, занимавшимся гидрографией Босфорского пролива).

Таким образом, формальности были соблюдены, однако осталось, во-первых, немало невыясненных вопросов, а во-вторых, не меньшее количество фактов, позволяющих выявить две версии гибели «Лукулла»: 1) диверсия; 2) роковое стечение обстоятельств. Попробуем разобраться в том и в другом.

Итак, если диверсия, то кто организатор? Ответ дан давным-давно – все теми же апологетами белого движения: ну конечно, соответствующие службы ВЧК. Врангель, доказывали защитники белогвардейцев, представлял слишком большую опасность для большевиков, даже находясь в изгнании. А потому от него следовало избавиться как от знамени возможных антибольшевистских движений. Дескать, именно с этой целью власти Советской России подписали торговое соглашение с итальянской пароходной компанией «Ллойд Триестино» и зафрахтовали у нее несколько пароходов, в том числе и «Адрию», которые должны были ввозить в Турцию и в итальянские порты российские товары – зерно, шерсть, табак. Само собой разумеется, что в составе команд зафрахтованных судов было немало агентов ВЧК, которые и организовали, в конце концов, диверсию. И Врангель не погиб лишь по счастливой случайности. Есть ли заслуживающие внимания факты, подтверждающие эту версию? Есть, и довольно серьёзные.

Во-первых, повторим, форштевень «Адрии» угодил точно в то место в борту «Лукулла», где располагалась каюта Врангеля. Находись в ней генерал в минуту столкновения, его гибель была бы несомненна. Во-вторых, после того как произошло столкновение, экипаж «Адрии» не спустил на воду ни одной шлюпки и не бросил ни одного спасательного круга, хотя за бортом находились десятки человек из команды «Лукулла». Их спасли местные рыбаки и моряки с английского крейсера «Кардифф» и итальянского броненосца «Дуильо», стоявших не рейде. В-третьих, когда «Адрию» понесло на «Лукулл» и стало ясно, что удара не избежать, с парохода не было подано ни одного предупредительного сигнала – ни гудка, ни сирены. А это явно против морских правил. В-четвертых, вызывающий характер носило попустительство руководителей «Ллойд Триестино» по отношению к капитану и штурману «Адрии». Хотя их вина в столкновении была признана, они никак не были наказаны и продолжали свою службу в прежних должностях.

Ну а доводы противоположного свойства? Есть и они. Зачем, спрашивают их авторы, организовывать столь сложное покушение, каким был таран «Адрии», когда Врангеля мог убить обыкновенный террорист? Или группа террористов. Ведь результаты столкновения – гибель яхты и людей, а также потерю судового и личного имущества – должна была оплатить виновная сторона, а поскольку «Адрия» была зафрахтован Москвой, то на нее и ложилось бремя финансовых расчётов. А это вылетало в копеечку.

Автор согласен с данной аргументацией лишь в первой ее части, где речь идет о террористах; что же касается оплаты результатов диверсии, то, если она действительно имела место, ее организаторы вряд ли думали о значительности понесенных расходов. История сплошь и рядом подтверждает: когда кому-либо требуется удержать власть, он не считается ни с какими затратами. Вот один только пример. После смерти Я. М. Свердлова (он же Янкель Розенфельд) в 1918 году остался несгораемый шкаф, который открыли лишь 26 июля 1935 года. Там среди прочих вещей оказалось:

1) золотых монет царской чеканки на сумму 108 525 рублей;

2) золотых изделий, многие из которых с драгоценными камнями, – 705 предметов;

3) кредитных царских билетов на сумму 750 тыс. рублей.

Эти сведения изложены в записке наркома внутренних дел Генриха Ягоды И. В. Сталину от 27 июля 1935 года, и, если оценить стоимость 750 золотых предметов и приплюсовать полученную сумму к стоимости драгоценных камней, золотых монет и кредитных билетов, получится поистине астрономическая цифра. Только этих средств хватило бы на оплату гибели нескольких яхт типа «Лукулл». Вопрос в другом: была ли гибель яхты Врангеля результатом именно диверсии? Доказательных фактов на этот счет не имеется, есть лишь предположения, о которых говорилось выше.

Тогда что же – роковая случайность? Гири весов и здесь почти уравновешены. Некоторые доводы в пользу этой версии приведены выше, остается лишь добавить, что при смене курса на «Адрии», вероятно, слишком резко переложили руль, и курс парохода, таким образом, пересекся с точкой стояния «Лукулла». При определенных усилиях можно было еще круче переложить руль и разминуться с яхтой, но тогда возникала угроза столкновения «Адрии» с военными кораблями. А это грозило тяжелыми последствиями. Словом, у капитана парохода не было иного выбора, как только таранить «Лукулл». И с точки зрения безопасности этот выбор оказался правилен, так что вина за столкновение ложится не на капитана, а на механиков и на штурмана. Последний был признан вместе с капитаном виновником аварии, но остался служить в компании «Ллойд Триестино»; что же касается механика, то о его привлечении к ответственности сведений нет.

Загадка остается…

Охота за русским золотом

В одном из выпусков телепередачи «Пресс-клуб» известный российский историк Владлен Сироткин ошеломил новостью: оказывается, после Первой мировой и Гражданской войн в банках Лондона, Парижа и Токио осело громадное количество русского золота, стоимость которого равна 2,7 млрд золотых рублей! Если учесть, что по тогдашнему курсу за один золотой рубль давали 11,3 долл., то вырисовывается поразительная картина: в странах, у которых мы нынче одалживаемся, захоронено в тайниках наше золото, оцениваемое специалистами более чем в 300 млрд долл. – по тогдашнему, повторяем, курсу.

Ну а если перевести все на нынешние цены? Тут сумма будет значительно меньше, но все равно не малая – около 120 млрд долл. Во всяком случае, так считает председатель Российского союза промышленников и предпринимателей Аркадий Вольский.

Как нетрудно подсчитать, это составляет 3 триллиона 324 млрд сегодняшних рублей, что в 6 раз превышает бюджет России за 1999 год[1]1
  Данный очерк был опубликован в указанный год.


[Закрыть].

Автору этих строк неизвестно, какими путями наше золото попало в банки Лондона и Парижа; что же касается Токио, то здесь имеются многочисленные документальные свидетельства, которые с беспощадной ясностью вскрывают не только приемы и методы разграбления золотого запаса России в 1918–1925 годах, но и называют имена людей, кои, прикрываясь высокими лозунгами о благе и пользе Отечества, без зазрения совести запускали руку в его карманы.

Как же начиналась и проходила охота за русским золотом?

Для начала – некоторые сведения, едва ли известные большинству российских граждан и касающиеся японской интервенции на Дальнем Востоке.

Обычно ее окончание относят почему-то к 1923 году. На самом же деле вооруженный захват японцами Приморья, Приамурья, Забайкалья, Северного Сахалина и некоторых районов Восточной Сибири продолжался более семи лет – с апреля 1918 года по осень 1925-го.

С японской стороны в операциях участвовали свыше 70 тыс. человек (11 полноценных дивизий), которые своими действиями нанесли колоссальный урон не только экономике нашего Дальнего Востока, но и всей его инфраструктуре.

По самым скромным подсчетам, интервенты уничтожили почти 6 тыс. крестьянских хозяйств, вывезли в Японию более 650 тыс. кубометров леса, угнали на территорию Манчжурии (эта часть Китая была в то время захвачена Японией) две тысячи железнодорожных вагонов и 300 морских и речных судов. В Японию был вывезен и весь улов лососевых, что причинило Советской России ущерб в 4,5 млн золотых рублей. Общий же урон, нанесенный интервенцией, не подсчитан в точности и до сего дня.

А теперь непосредственно о золоте…

К началу Первой мировой войны Россия обладала одним из крупнейших в мире золотым запасом, который насчитывал почти 1400 т. И все бы ничего, но по необъяснимым причинам он хранился не в одном укрепленном и недоступном для врагов государства месте, как это принято в мировой практике, а в нескольких городах, в том числе в Варшаве и Киеве. Более того: в 1915 году, когда Россия терпела поражения на фронтах, большую часть золота, опасаясь его захвата немцами, эвакуировали в Нижний Новгород и Казань. Как оказалось, то было роковое решение.

Сегодня многие ангажированные историки и журналисты, говоря о Гражданской войне, называют ее зачинщиками большевиков. Это заведомая ложь, а правда состоит в том, что большевики как огня боялись начала Гражданской войны, поскольку у них не было ни сил, ни средств для ее ведения. Войну развязали белые генералы, которых сейчас выставляют в образе рыцарей без страха и упрека, – Корнилов на Дону и Каппель в Поволжье. Первый не имеет отношения к теме нашего разговора; второй, наоборот, прямо связан с нею.

Звезда полковника Владимира Оскаровича Каппеля взошла после октября 17-го. Тогда одним из оплотов сопротивления большевикам стало Поволжье, в столице которого, Самаре, Каппель объединил все белогвардейские силы. Но вести войну без денег невозможно, а потому предприимчивый полковник разрабатывает дерзкий план по их добыванию – 6 августа 1918 года он со своим отрядом врывается в Казань, захватывает хранилища Государственного казначейства и изымает оттуда половину (а по некоторым источникам, больше половины) золотого запаса тогдашней России!

Но одним только золотом белогвардейцы не ограничились, взяли еще пуды платины и серебра, бриллианты, иностранную валюту, а также кредитных билетов на 100 млн золотых рублей. Все это богатство, оцененное в 1 млрд 300 млн золотых рублей, погрузили в 25 железнодорожных вагонов.

В этой связи вспоминается похожая операция, проведенная большевистскими боевиками в марте 1906 года. Тогда у «Купеческого общества взаимного кредита» было экспроприировано 875 тыс. золотых рублей. Сумма, конечно, не малая, но все равно не сопоставимая с той, что взял Каппель в Казани. Кроме того, деньги принадлежали частной организации, но никак не государственной казне, однако монархисты и «демократическая общественность» царской России, объединившись на почве ненависти к большевикам, до конца своих дней клеймили последних прозвищем воров и грабителей, хотя сами большевики в 1907 году осудили «эксы», а затем и запретили их. Но никто никогда не клеймил налетчика Каппеля, главного виновника того, что часть похищенных им ценностей растранжирили на собственные нужды защитники белой идеи, а львиную долю передали без всякого на то права Японии, которая давным-давно истратила эти деньги на укрепление собственного благополучия.

Как же это происходило?

Узнав об инциденте в Казани, Ленин приказал преследовать каппелевцев и во что бы то ни стало отбить у них похищенное. Но сделать это не удалось. Каппель проявил необычайное проворство и переправил свою добычу сначала в Самару, а оттуда в Омск, где как раз в то время адмирал Александр Васильевич Колчак объявил себя «верховным правителем российского государства» и на таковом основании, что называется, оприходовал «золотой эшелон» Каппеля. С этой минуты судьба бывшего казенного золота была решена. Сначала Колчак стал оплачивать им свои военные заказы, на что ушло (в основном в Японию, являвшуюся главным подрядчиком «верховного правителя») почти 44 т драгоценного металла.

Затем возникли осложнения в отношениях Колчака с его сподвижниками, в частности – с забайкальским казачьим атаманом Григорием Семеновым, сгладить которые удалось опять же с помощью каппелевского золота.

Но что стало яблоком раздора? Оказывается, все то же золото! Летом 1919 года войска атамана Семенова контролировали Транссибирскую железную дорогу, без которой все, в том числе и Колчак, были как без рук. Но пока «верховный» не стал обладателем «золотого эшелона», никаких разногласий между ним и Семеновым не замечалось, зато после…

Как только атаман узнал о золоте, все разом переменилось. Семенов вдруг заговорил о трудностях, связанных с охраной железнодорожных коммуникаций, каковая обязанность целиком и полностью лежала на его казаках, и однажды недвусмысленно намекнул Колчаку, что неплохо бы их поощрить финансовыми вливаниями, в противном случае он не ручается за безопасность Транссиба.

Как видим, Семенов выступал в роли откровенного вымогателя (по-нынешнему, рэкетира), но у Колчака не было выхода, и в июне 1919 года он передал атаману два вагона с золотом – стоимостью в 43,5 млн золотых рублей.

И тут нелишне упомянуть еще об одном человеке – бароне Унгерне. В описываемое время Унгерн служил под началом Семенова, но затем порвал с ним и ушёл в Монголию. Ушёл не с пустыми руками – «позаимствовал» у атамана часть его казны, основу которой, как мы только что выяснили, составляло золото, полученное Семеновым от Колчака. Но о Семенове речь впереди; пока же посмотрим, как распоряжался золотом Колчак.

Поначалу – видимо, осознавая значительность своей роли «верховного правителя» – он выражал намерение сохранить оказавшиеся у него сокровища в целости, а затем, по восстановлении прежней власти, вернуть их в государственную казну (43 т золота, переданные Семенову, Колчак, похоже, считал «мелочью»)

Но, как известно, благими намерениями вымощена дорога в ад. Очень скоро стало ясно, что ради «интересов дела» необходимо пустить в оборот хотя бы часть золота. Оно требовалось на формирование армии, на ее вооружение и оснащение. Наибольшую помощь, по мнению Колчака, здесь могли бы оказать англичане, но до них было далеко, тогда как совсем близко находилась Япония, чьи экспедиционные войска уже вовсю грабили Приморье и Сибирь. К японцам и решил обратиться Колчак.

Сохранившиеся платежные ведомости и транспортные накладные свидетельствуют о том, что, авансируя будущие военные поставки, Колчак в 1919 году переправил в японские банки 2672 пуда золота, что в пересчете на современную меру веса составляет 43767 кг.

Каков же был результат этих действий, получил ли Колчак от японцев то, что сопровождалось, как выражаются ныне, предоплатой? Ничуть не бывало! Отдав токийским финансовым дельцам почти 44 т золота, «верховный правитель» не получил взамен даже ржавого гвоздя!

Ведь именно в это время Красная Армия совместно с партизанами (абсолютное большинство их составляли сибирские крестьяне, которых нещадно пороли шомполами каратели-белогвардейцы за отказ вступать в армию Колчака) нанесла «верховному правителю» ряд тяжёлых поражений. Которые сначала привели к отступлению, а затем и к паническому бегству белогвардейских отрядов. 4 января 1920 года Колчак сложил с себя полномочия «верховного правителя» и отдался под защиту белочехов. Видимо, адмирал рассчитывал, что соратники по идее спасут его, но уже 15 января он был выдан командованию Красной Армии. Суд, проходивший в Иркутске, приговорил Колчака к расстрелу, который привели в исполнение 7 февраля 1920 года.

Этим обстоятельством и воспользовались банкиры из «Иокогамского валютного банка» и отделения «Банка Японии» в Осаке, куда и переправлял золотые слитки Колчак. Поскольку их партнер ушёл, как говорится, в мир иной, банкиры посчитали, что возвращать золото России не стоит. Они попросту присвоили его, упрятав в тайные хранилища, где оно пребывает и поныне. Аркадий Вольский считает, что русского золота «осело» там… 150 т!

А теперь вернемся к атаману Семенову, поскольку его роль в расхищении госказны очень велика, и вкратце познакомим читателей с личностью этого человека – личностью настолько тёмной, что эшафот, которым завершился путь атамана, закономерно подвел итог всей его жизни (в августе победного 1945-го он был арестован советскими властями и год спустя, по приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР, повешен).

Сын забайкальского казака и бурятки, Григорий Михайлович Семенов за годы Первой мировой войны дослужился до чина есаула (соответствовавшего чину ротмистра в кавалерии и капитана в других родах войск. – Ред.) и, скорее всего, этим бы и удовольствовался: не будучи дворянином, трудно было рассчитывать на более высокие звания. Но в послереволюционной смуте будущий атаман, как и многие люди подобного толка (например, генерал Шкуро, чья настоящая фамилия – Шкура) увидел неограниченные возможности для своего возвышения.

И со временем, подчинив себе все казачьи силы в Забайкалье, Семенов стал неограниченным властителем огромного края. Но приверженность белой идее не мешала ему ревностно заботиться о наполнении собственных карманов, не считаясь при этом ни с какими правилами.

Вот как характеризовал деятельность атамана его современник: «Отряды Семенова, составлявшиеся из самых случайных элементов, не признавали ни права собственности, ни закона, ни власти. Семенов производил выемки из любых железнодорожных складов (не забудем, что атаман был «хозяином» Транссиба. – Б.В.), задерживал и конфисковывал грузы, обыскивал поезда, ограбляя пассажиров…».

Можно только представить, какие ценности попадали при этом в руки атамана!

Но приведенное свидетельство характеризует Семенова лишь как уголовника.

Нет, он был преступником гораздо большего масштаба – он являлся той фигурой, на которую делало основную ставку командование японского экспедиционного корпуса, оккупировавшего Приморье, Сибирь и Забайкалье. Выполняя волю правительственных кругов Японии, оно проводило политику создания в оккупированных районах целого ряда сепаратных военных режимов, во главе которых стояли белогвардейские генералы, ставшие верными проводниками японской политики на русском Дальнем Востоке. Среди них, наряду с Семеновым, были Калмыков, Хорват и некоторые другие.

Но наиболее удобной фигурой для японцев оказался именно Семенов.

Он стал, по сути, японским наемником.

С ним военные круги Страны восходящего солнца осуществляли самые тесные контакты и оказывали ему самую активную закулисную поддержку. В штабе Семенова постоянно находилось несколько японских военных чинов, через которых поддерживалась связь с атаманом и передавались ему нужные инструкции.

Японский историк профессор Тахиро Хосоя пишет по этому поводу: «Одной из стратегических линий, проводившихся в жизнь японским императором, стал курс на создание контрреволюционных марионеточных режимов с тем, чтобы таким косвенным путем упрочивать свой контроль над территорией Сибири. В ходе осуществления этой цели первым кандидатом на роль марионетки стал Григорий Семенов… Надежды, возлагавшиеся при этом на Семенова, сводились к тому, чтобы, выдавая его за поборника «самостоятельности и независимости», осуществлять линию своего Генштаба на использование Семенова для закрепления своего господства над Забайкальем…».

И вот этот человек в начале 1920 года оказался «правопреемником» Колчака, а точнее, самозванцем, поскольку, не посчитавшись с волей адмирала, объявившего своим заместителем генерала Розанова, сам себя назначил на эту роль.

Первым действием «правопреемника» стал захват оставшегося от Колчака имущества, в том числе и золота. Оно было сосредоточено в Чите и насчитывало две тысячи пудов. Без труда подавив сопротивление деморализованных колчаковских генералов, Семенов захватил золотой эшелон. Под пушечную и винтовочную стрельбу золото перевезли из вагонов в хранилища банка и опечатали. Отныне его единовластным хозяином стал Семенов. Как же атаман распорядился «наследством»?

Уже весной 1920 года уполномоченный Семенова генерал Сыробоярский прибыл в Японию для переговоров с токийскими банкирами. Как и Колчаку, Семенову требовалось оружие и снаряжение, и он, что называется, не стоял за ценой.

В марте 1920-го в Осаку, в адрес «Банка Японии», из Читы через порт Дальний было отправлено 33 ящика с золотом.

Но это была лишь малая толика семеновского золота. Как выяснилось гораздо позже (а именно в 1977 году), в марте все того же 1920-го Семенов тайно переправил японцам еще 143 ящика с драгметаллом. Но уже не в счет оплаты военного имущества, а на хранение! 80 ящиков переправили в Чанчунь, а 63 – в Харбин, причем перевозка осуществлялась в строжайшем секрете.

Какова же оказалась судьба этого золота, чей вес достигал почти 9 т? С ведома военного министра Японии и начальника штаба Квантунской армии, расквартированной в Манчжурии, главным городом которой и являлся Харбин, его (золото) решено было использовать как хорошее подспорье для нужд японской армии. Таким образом, японцы сразу же бесцеремонно присвоили огромные ценности, им не принадлежавшие.

Заключительным актом этого откровенного воровства стал акт о передаче слитков в «Банк Японии». В дальнейшем русское золото использовалось японской военщиной для поддержания своей агрессии в Китае.

Что же касается Семенова, то им, как и любой марионеткой, манипулировали его хозяева, которые не считались ни с какими правами атамана. Вот что говорилось, к примеру, в одной из телеграмм заместителя военного министра Японии начальнику штаба Квантунской армии:

«Даже при отсутствии согласия Семенова изымайте эти деньги из банка и используйте их по своему усмотрению…».

Преступно растранжирив государственное золото, Семенов не забыл и себя: как вскрылось на процессе, где его судили вместе с японскими военными преступниками, у атамана в одном токийском банке был личный счет, на котором хранились 500 тыс. иен. А у его подельщика генерала Подтягина на депозитах лежала сумма в 6 млн иен – по одним источникам; другие же утверждают, что денег было значительно больше: по сегодняшнему курсу около 60 млрд долл.

В это можно поверить, ибо Подтягин распоряжался не только частью семеновского золота, но и ценностями, которые перечисляло ему еще царское правительство как своему официальному представителю в Японии.

Таким образом, в японских банках и посейчас хранятся огромные ценности, принадлежащие по праву России Их сумма с набежавшими за 80 лет процентами не поддаётся исчислению…