Текст книги "Книга тайн"

Вместо послесловия

Я много думал над изложенными фактами, консультировался по этому поводу у специалистов – биологов, этнографов, медиков. В случае с «хозяином» большинство сходилось на том, что это – дремучее суеверие и что гибель троих рыбаков объясняется простой статистикой – стоит лишь подсчитать, сколько рыбаков тонет ежегодно или хотя бы ежемесячно, и можно предсказать число будущих жертв. А то, что все трое участвовали в поимке «хозяина», – чисто совпадение. Хотя, возможно, сом и замешан в этом деле, особенно, если отведал человечины. Как, допустим, акула– людоед… И тем самым подкорректировал статистику. Но я должен возразить: сом – не акула. Он, конечно, поедает утопленников, на которых натыкается на дне, но отнюдь не тех которых якобы утаскивает под воду. Это приписываемое сому людоедство – вздор, вымысел. Так что сравнение в данном случае вряд ли поможет. А кроме того, как объяснить гибель дочки рыбака при злополучной прогулке на лодке? Здесь скорее усматривается результат некоего рокового заклятия, которое проявляется при стечении каких-то необходимых условий. Роль «спускового крючка» могли сыграть незначительные на первый взгляд обстоятельства. Например– брошенное вслух слово. Ведь слово, мысль, по мнению многих ученых, субстанция материальная и иногда служит как бы искрой, воспламеняющей порох ружья, называемого причинно-следственной связью. Что и произошло в нашей истории– вспомните слова, сказанные старухой на берегу.

«Вавилонский дракон»

Так этот неведомый зверь назван в Библии. А его изображение нашел при раскопках древнего Вавилона немецкий археолог Роберт Кольдевей, подтвердив тем самым жившую в веках славу Вавилона как города чудес, божественных откровений и темных пророчеств волхвов. Недаром он был основан, как говорит предание, халдеями – народом чародеев, предсказателей и звездочетов. Заложив его во времена, когда еще не было египетской цивилизации, они назвали его «Bab-ily», что означает «Врата бога». Это название отражено в клинописных текстах, найденных на месте, где когда-то стоял Вавилон.

Геродот, посетивший в V веке до н. э. руины Вавилона, сообщает, что в древности город занимал огромную территорию, площадь которой была никак не меньше четырехсот квадратных километров. И это позволяет историкам утверждать: Вавилон был крупнейшим городом своего времени, настоящим мегаполисом. А мегаполисы, независимо от исторических времен, всегда становятся средоточием самых знаменательных событий.

Так было и с Вавилоном. Ведь это там случилось знаменитое Вавилонское столпотворение; это там были построены не менее знаменитые висячие сады царицы Семирамиды, ставшие одним из семи чудес света; это на пиру у вавилонского царя Валтасара незримая рука начертала на стенах пиршественного зала пророческие слова «мене, текел, упарсин»(«взвешено, измерено, определено»). Наконец, в Вавилоне умер величайший завоеватель Александр Македонский, мечтавший сделать ее столицей своей огромной империи.

А какие тайны были погребены под развалинами города! Археологи всего мира стремились в Вавилон, как паломники в Мекку, но повезло лишь одному, немцу Роберту Кольдевею, начавшему раскопки древнего Вавилона в марте 1899 года. Они принесли ему мировую славу, поскольку именно им были открыты и сады Семирамиды, и руины Вавилонской башни. Эти находки доказали всем: то, о чем было известно по библейским текстам, не считалось легендарным, существовало в действительности.

И все же главное открытие ждало Кольдевея впереди. «Ворота богини Иштар» – вот это стало венцом его изыскательных работ в Вавилоне. Эти работы начались 26 марта 1899 года и длились почти 15 лет. Начавшаяся мировая война прервала их, однако в первые три года были раскопаны и сады Семирамиды, и вавилонская башня, и «Ворота богини Иштар» (1902 г.). Впрочем, это название не совсем верно, поскольку экспедиция обнаружила не одни только ворота, но целую дорогу, которая получила название «Дорога процессий». Протяженностью в 200 м и шириной в 16 м, она приводила к «Воротам богини Иштар», являющимися, по сути, входом в Вавилон.

Дорога с обеих сторон была отгорожена от внешнего мира семиметровыми стенами из глазированного кирпича, украшенного голубыми керамическими плитками с изображением львов. Покрытием дороги служили огромные известняковые плиты, на каждой из которых была высечена надпись: «Я – Навуходоносор, царь Вавилона, сын Набопаласара, царя Вавилона. Вавилонскую улицу замостил я для процессии великого господина Мардука каменными плитами из Шаду. Мардук, господин, даруй нам вечную жизнь».

Но подлинным чудом были сами «Ворота богини Иштар», царицы неба, матери всех людей, олицетворением которой являлась Венера, утренняя и вечерняя звезда нашего небосклона. Вместе с верховным богом древних вавилонян Мардуком и богом производительных сил природы Таммузом Иштар входила в триаду главных богов Вавилона. Кроме того, она являлась женой бога Таммуза. Поэтому нет ничего удивительного в том, что именно в честь Иштар были построены знаменитые ворота, раскопанные через две с лишним тысячи лет Робертом Кольдевеем.

Судьба этих ворот, можно сказать, уникальна. Мысль об их восстановлении захватила немецких археологов с самого начала, а потому экспедиция стала собирать кирпичи, из которых были когда-то сложены «Ворота». Не пропускали не только целого кирпича – осколка, и к концу сезона была собрана огромная гора почти из 100 000 кирпичей. Их все упаковали в ящики и с превеликими трудностями переправили в Берлин, где началась одна из самых замечательных реставрационных работ. Все сто тысяч кирпичей сначала промыли в проточной воде. Операция заняла несколько недель, зато было остановлено разрушительное действие селитры, буквально разъедавшей кирпич. Затем кирпичи столь же долго сушили, а после этого покрыли парафином.

Но привезенной из Двуречья груды было недостаточно для того, чтобы воссоздать «Ворота» в их первоначальном виде. Не забудем, что далеко не все кирпичи были целыми, а потому перед реставраторами встала труднейшая задача – наладить изготовление кирпича, который два тысячелетия назад производили в древнем Вавилоне. В ход пошла местная, бранденбургская глина, в которую при обжиге подмешивали различные краски – желтую, белую, голубую, чтобы достичь наиболее полного сходства с цветом вавилонских кирпичей. В конце концов такое сходство было достигнуто, и немецкие каменщики, искусно вставляя в кладку привезенные с места раскопок кирпичи, воссоздали «Ворота богини Иштар» в том виде, в каком они представали перед взглядами жителей и гостей древнего Вавилона. Ныне эти ворота можно видеть в Берлинском национальном музее, где для них был сооружен специальный зал.

Но все сказанное – лишь прелюдия к теме нашего очерка, ибо речь в нем пойдет не о самих воротах, а о странном изображении некоего существа, коим они украшены.

Основной облицовочный материал ворот – глазированные изразцы. Выложенные в определенном порядке, они воспроизводили изображения животных, в основном львов и быков. Но среди 575 звериных фигур встречается одна, не поддающаяся идентификации. Эта фигура так называемого «сирруша» (иногда используется и другое написание – «сиррух»), животного поистине фантастического, поскольку у него передние ноги напоминают ноги льва, задние – какой-то огромной хищной птицы, а голова подлинно змеиная, о чем свидетельствует высунутый изо рта змеиный раздвоенный язык. Тело существа покрыто чешуей, а лоб венчает острый рог.

Рядом с изображением выбита клинописная надпись царя Навуходоносора II: «Я поместил ужасных рими и страшных сиррухов на стенах портика и оставляю эти ворота во всем их блеске человечеству, чтобы оно взирало на них с удивлением».

С рими зоологи разобрались давно – под этим названием подразумеваются дикие быки– туры, но «страшный сиррух» поставил ученых в тупик. Таких животных в видовой классификации, начиная с Карла Линнея и Кювье и кончая Дарвиным, не обнаруживалось, откуда возникал резонный вопрос: что за существо послужило «моделью» для сирруха? Долгие дебаты ни к чему определенному не привели, но многие сошлись на том, если бы на свете существовали драконы, то сиррух мог бы считаться их ближайшим родственником. Тем более, что и само слово «сиррух» в переводе с вавилонского означает «блестящая змея». Но поскольку, повторяем, драконов в природе не существует, высокий ученый консилиум решил: сиррух– порождение богатого воображения древневавилонских художников.

Но время шло, менялись научные взгляды и концепции, тут и там обнаружились «следы невиданных зверей», что и дало в конце концов повод американскому натуралисту Вили Лею заявил: «вавилонский дракон» – не плод фантазии, а скорее всего, «портрет» настоящего существа. Может быть– ископаемого ящера, потомки которого могли сохраниться где-нибудь на Земле. Например, в непроходимых джунглях и болотах Центральной Африки, являющих собой классический тип «затерянного мира», изображенного Конан– Дойлем в его знаменитом романе. Однако, продолжает Лей, «портрет» сирруха сделан явно не с натуры, а вероятно, со слов тех, кто – не исключено – своими глазами видел загадочное животное.

Дополняя Лея, заметил: согласно сообщениям, обнаруженным на клинописных дощечках, древние вавилоняне проникали в Африку, так что вполне реально, что именно оттуда они привезли на родину сведения о сиррухе.

Таким образом, в заявлении Лея не было ничего невозможного. К тому времени накопилось немало сообщений из разных мест планеты о существовании там доисторических чудовищ. Они фигурировали под разными названиями– яго-нини, лук-вата, мокеле-мбембе, чипекве, но все представлялись в образе гигантских рептилий, живущих в неисследованных водоемах Конго, Камеруна, Родезии, Судана. Во всех рассказах о них говорилось, что чудовища настолько огромны и сильны, что охотятся на бегемотов, носорогов и даже слонов.

Последнее в известной степени подтверждается рассказом известного путешественника Ганса Шомбургка, который в 1907 году побывал на одном из озер в Северной Родезии. Оно было огромно, а заболоченные берега, густо поросшие камышом, представляли идеальное место для выпаса бегемотов, однако ни одного животного Шомбургк так и не встретил. На его вопрос, куда же исчезли гиппопотамы, аборигены ответили, что их съел чипекве. Оказывается, так назывался неведомый зверь, живший в глубинах озера. Такую же историю путешественник услышал и в Анголе, где побывал с экспедицией в 1932 году.

В Конго и Камеруне чудовищных обитателей местных озер называли мокеле-мбембе, а рыбаки Виктории и Ньясы-лау. По их словам, это были создания с массивным телом и длинной шеей, которую венчала змеиная голова. Длина лау варьировалась от 12 до 30 метров. О весе таких гигантов ничего не говорится, но в 1932 году известный южноафриканский охотник Гроблер сделал в Кейтауне официальное заявление представителям прессы. Сообщив, что только что вернулся из пятилетнего путешествия по джунглям Африки, он рассказал об огромной игуане, весящей более четырех тонн, которая обитает в непроходимых болотах Конго и Анголы.

Конечно, слова Гроблера можно подвергнуть сомнению, ведь он был не ученым, а простым охотником, которые, как известно, склонны преувеличивать виденное и слышанное, однако его сообщение подтвердил уже упомянутый нами Ганс Шомбургк, который в кругах ученых– натуралистов считался очень добросовестным исследователем.

А чуть позже сообщения о гигантской игуане поступили сразу от двух экспедиций– английской и швейцарской.

Удивительную историю рассказал в одной из своих книг американский зоолог и писатель Айвен Сандерсон. В 1932–1933 гг. он, тогда сотрудник Британского музея, с экспедицией исследовал внутренние районы Камеруна. И вот в один прекрасный день на Сандерсона напал никто– нибудь, а самый настоящий птеродактиль! Случилось это во время охоты, когда Сандерсон, подстрелив большую летучую мышь, пытался достать ее из реки, в которую она упала. В это время и произошло нападение. От увечий зоолога спас его спутник по имени Жорж, который выстрелил в птеродактиля из ружья.

В тот же день, а точнее, вечер нападение повторилось. На этот раз его жертвой стал Жорж. Спасаясь от огромного клюва, усаженного острыми зубами, он упал ничком и закрыл голову руками. Едва не задев Жоржа, птеродактиль резко взмыл в воздух и исчез в наступающих сумерках. Оба эти случая содержатся в одном из писем Сандерсона к шведскому натуралисту Бернару Эйвельмансу, известному собирателю сведений о редких животных.

Рассказ о птеродактиле имеется и еще у одного писателя– англичанина Фрэнка Меллэнда. Путешествуя в свое время по Африке, он наслышался разговоров о летающей ящерице по имени конгамато. Было это, правда, не в Камеруне, а в Северной Родезии, но описания животных, которые давали аборигены, совпадали до мелочей. Не зная, что подумать, Меллэнд однажды показал местным охотникам альбом, где находились рисунки птеродактилей. Увидев их, охотники тотчас признали в «портрете» одного из птеродактилей летающую ящерицу конгамото.

И еще один пример.

В 1942 году английский охотник К. Питмэн сообщал: «В Северной Родезии я слышал рассказы о мифическом существе, которое меня очень заинтересовало… Самое поразительное, что большинство признаков этого таинственного животного сближают его с гигантским птеродактилем.

Если конгамото не существует, то откуда взяли примитивные охотники, незнакомые с палеонтологией, свои довольно точные описания доисторического птеродактиля?»

Как видим, все перечисленные случаи произошли в одном месте нашей планеты – в Африке, и это не случайно. Именно в Африке в силу многих причин глобального характера сложились благоприятные условия для выживания там доисторических животных. Африканский континент – единственный, большая часть которого не подвергалась затоплению морем на протяжении последних 500 миллионов лет. Не претерпел существенных изменений и африканский рельеф, тогда как 50 миллионов лет назад остальная суша Земли подверглась сильнейшим геологическим катаклизмам. Не было в Африке и оледенения, которое случилось 100 тысяч лет назад, и когда в результате наступивших холодов погибла вся теплолюбивая фауна в Европе, Сибири и Северной Америке. Эти три фактора позволили африканскому климату сохраниться почти без изменений на протяжении миллионов лет.

Столь же длительно на огромных пространствах Африки произрастают тропические влажные леса, 90 % которых и до сего времени остаются «белым пятном». Что за жизнь царит в глубинах этих лесов – не знает никто. А ведь непознанного на Земле– непочатый край. Человек побывал на Луне, теперь, тратя колоссальные средства, стремится на Марс, но не знает того, что делается у него под ногами. Не изучен океан. Нет целостной картины того, как устроена Земля. Непонятны причины множества явлений, происходящих как вовне, так и внутри нас. Мы даже не знаем, как и когда появился человек разумный, то есть мы с вами, дорогой читатель.

Все это позволяет говорить о возможности существования в наши дни животных отдаленных эпох, хотя официальная наука по– прежнему с зубовным скрежетом встречает любое заявление о том, что не укладывается в привычные рамки. К счастью, число не тривиально мыслящих людей неуклонно возрастает, и это вселяет оптимизм. Но давайте снова вернемся к «вавилонскому дракону». Точнее– поговорим о драконах вообще.

Сейчас на Земле живет множество народов, различных едва ли не во всем – в менталитете, в путях развития своей истории, в верованиях, в обычаях и многом другом. Но есть один определяющий признак принадлежность того или иного народа к земной цивилизации – в его культурном наследии обязательно есть так называемый эпос творения, то есть космогоническое(устное или письменное) сочинение о происхождении мира.

Такие сочинения очень разнообразны, но все без исключения содержат рассказы о ключевых моментах планетарной истории. В качестве примера можно привести свидетельства о мировом потопе, содержащиеся в эпосе всех ныне существующих народов. И это всеобщее знание какого-то ключевого события автоматически исключает его из разряда мифов и легенд, делая объективной реальность.

По необъяснимым причинам нечто подобное произошло и с возникновением в мировой космогонии культа дракона. Загадка состоит в том, что вначале его не было вообще, а был представленный во всех мифологиях символ змея. Олицетворяя землю и воду, а также женскую производительную силу, этот змей, чьи изображения относятся к концу палеолита, по своему внешнему виду напоминал обычных змей, отличаясь от них лишь большими размерами.

А дальше произошла странная метаморфоза: в промежутке между 10-ю и 3-мя тысячами лет до н. э., то есть в мезолите и неолите, ОДНОВРЕМЕННО У ВСЕХ НАРОДОВ изображение змея сменяется образом крылатого летучего существа с головой и туловищем пресмыкающегося и крыльями птицы. Письменные и устные источники государств того времени (Шумера, Египта, Индии, Китая, Японии, Мексики) содержат разнообразные сведения об этих существах, которые получили названия драконов.

Чем же обусловлена такая неожиданная смена культа?

Наука объясняет все это мифотворчеством. Дескать, не в силах понять многие природные явления, народы Земли относили их к разряду чудес, сказок, причудливых легенд. Так стало складываться народное творчество, цель которого не объяснение того или иного феномена, а сведение его к чуду, к чему-то ирреальному, а иногда – к абсурду.

Допустим, что так оно и было, что, повинуясь какому-то странному внутреннему побуждению, народные мудрецы (сказатели, барды, ашуги) стали слагать мифы о драконах. Но почему сразу по всей Земле? Почему у атцеков появился культ дракона Кецалькоатля (правда, мифологические словари называют его не драконом, а пернатым змеем?) Откуда прилетел китайский дракон Луи? А как быть с драконом скандинавов Ермунгандом? С нашим Змеем Горынычем?

Не могут учёные внятно объяснить и общность сюжетов о драконах у разных народов. Основной сюжет – это принесение в жертву драконам красивых девушек, которых спасает главный герой. Этиль у шумеров, Персей у древних греков, Сусаноо у японцев, Святой Георгий у индоевропейских народов, исповедующих христианство.

На мифотворчество древних жрецов это явление не похоже. Вероятно, оно отражает некий реальный факт глобального характера, который современная историческая наука объяснить не может.

* * *

При раскопках древнего Вавилона были найдены священные печати с изображением верховного бога Мардука, облаченного в парадные одежды. Длинное одеяние бога украшено звездами, а шею и голову отягощают драгоценные ожерелье и корона. Бог стоит по колена в бушующем океане, а рядом с ним застыл, блистая мокрой чешуей, не кто иной, как сам таинственный сиррух, «дракон Вавилона»! Что олицетворяет эта грозная пара, знает лишь тот, кто водил рукой резчика, вырезавшего печать…

Осада Сиракуз, или сжигал ли Архимед римские корабли?

Имя гениального математика и механика древности Архимеда (287–212 гг. до н. э.) известно всем. Специалистам – по его трудам, остальным – по ставшим крылатыми выражениями, таких как: «Дайте мне точку опоры, и я переверну земной шар» или по знаменитому восклицанию «Эврика!», что в переводе с древнегреческого означает «Я нашел!» Легенда гласит, что с этим криком Архимед бежал голым по улицам Сиракуз из бани, где его осенила мысль, как можно рассчитать вес тела, погруженного в жидкость. Даже перед смертью, когда римский солдат занес над ним меч, Архимед успел выкрикнуть фразу, которая тоже вошла в историю – «Не трогай моих чертежей!»

Математики и механики до сих пор штудируют дошедшие до нас работы Архимеда, историки труды своих коллег, как современников ученого, так и живших позже, отыскивая в них все, что так или иначе относится к Архимеду, что может стать бесценным при воссоздании его, пока что крайне скудной, биографии. Эти поиски приводят иногда к сенсационным открытиям, которые буквально ставят в тупик современных исследователей.

Так произошло, например, в случае, когда они прочитали в сочинение древнегреческого ученого Антемия «О парадоксах механики» рассказ о том, как при осаде римлянами 214 году до н. э. родного города Архимеда, последний при помощи изобретенной им системы зеркал якобы сжег флот нападавших.

Этот рассказ уже две тысячи лет не дает покоя историкам и ученым, и чтобы попробовать разобраться в нем, необходимо поговорить обо всем подробно.

Архимед родился в 287 году до. н. э. в городе Сиракузы, расположенном на восточном побережье острова Сицилия. К этому моменту уже несколько поколений его предков жили здесь, ибо Сиракузы, как и другие греческие города, расположенные в Сицилии, были типичными городами – государствами, основанными в свое время греческими колонистами (К месту будет сказано, что такие же греческие колонии были основаны во времена античности и на территории бывшего СССР – Танаис в устье Дона, Ольвия – на побережье Днепро– Бугского лимана, Херсон и Пантикапей – в Крыму).

Отец Архимеда, математик и астроном Фидий, был как полагают, не очень обеспеченным человеком. Те, кто так считают, основывают свои рассуждения на том факте, что Архимед никогда в своей жизни не занимался философией и литературой, что было нонсенсом, если б он принадлежал к кругам аристократии. У неё занятия философией и литературой считалось как раз приоритетными, тогда как точные науки изучались постольку– поскольку.

Думается, такая аргументация лишена реального смысла. Гораздо разумнее предположить, что Архимед предпочел точные науки философии и литературе не по причине отсутствия у него материальных средств, а в силу того, что он был гением, складу характера которого соответствовала именно «узкая специализация», то есть всепоглощающая страсть к точным наукам.

Есть еще одно обстоятельство, позволяющее думать, что наше предположение ближе к истине: семья Архимеда была в родстве с тогдашним правителем Сиракуз Гиероном, который отнюдь не был бедняком и наверняка смог бы помочь одаренному родственнику, если б в том возникла нужда. Впрочем, так, вероятно, и было – ведь когда подошел срок продолжить образование, Архимед отправился не куда-нибудь, а в Александрию, считавшейся главным центром античного мира в деле познания математики, астрономии и механики. Такая поездка была очень дорога, но Архимед не отказался от нее, так что разумно предположить, что у него нашлись необходимые средства для этого– выделенные, быть может, именно Гиероном.

Александрия того времени была поистине мировым центром учености. С ней могли спорить лишь Афины, но они были средоточием знаний по философии и изящной литературе, тогда как в Александрии, повторяем, на первое место ставилось изучение точных наук. Кроме того, там имелась единственная в своем роде библиотека, являвшаяся интеллектуальной сокровищницей тогдашнего мира. (Судьба ее трагична. Просуществовав тысячу лет, она была уничтожена в VII веке н. э. во времена арабских завоеваний. Когда войска халифа Омара захватили Александрию, встал вопрос: что делать с библиотекой. Калиф принял «мудрое» решение. «Если в этих книгах, – сказал он, – написано то же самое, что и в Коране, то они лишние, а если противное Корану, то они вредны». И приказал сжечь библиотеку. Насмешка богов: арабы, вклад которых в развитие мировой науки огромен, сами же и уничтожили ее главное сокровище!)

Итак, Архимед оказался в Александрии. Что же он там увидел? Удивительнейшую картину творческого единения ученых, среди которых были выдающиеся (например, Эратосфер, первым измеривший радиус Земли, или Конон, крупнейший астроном и математик того времени). Центром этого единения был так называемый Александрийский Музей, ученое сообщество, организованное еще Птолемеем I Сотером, сподвижником Александра Македонского и основателем знаменитой династии. (Одним из ее представителей была небезызвестная царица Клеопатра). Принцип, которым руководствовался Птолемей I при этом, можно без всяких натяжек назвать гениальным: впервые в мировой научной практике создавался своего рода «академический городок», где ученым, освобожденным от всяких житейских забот, т. е. живших на полном иждивении государства, предоставлялась уникальная возможность заниматься наукой без всякого давления со стороны властей. Каждый ученый занимался тем, чем он хотел, власти при этом щедро финансировали любые научные изыскания. Поэтому не случайно, что именно в Александрийском Музее были сделаны многие эпохальные открытия в области математики, астрономии, механики.

Совершенно очевидно, что атмосфера, царившая в Музее, действовала на Архимеда самым благотворным образом, поскольку весь период его пребывания в Александрии отмечен высокой научной активностью. Беседы и диспуты с выдающимися учеными, а также практические занятия и опыты обогатили Архимеда как знаниями вообще, так и методами их применения, и когда по окончании положенного срока он вернулся в родные Сиракузы, то был уже вполне сложившимся ученым, которого, помимо солидного теоретического багажа, отличали оригинальность и творчество в решении научных задач.

В Сиракузах Архимед прожил всю последующую жизнь, занимаясь самыми разнообразными проблемами математики и механики, и, видимо, не думая, что когда– нибудь ему придется применить свои знания на практике. Однако такой момент настал. В 218 году до н. э., когда Архимеду было уже 69 лет, началась так называемая 2-я Пуническая война между Карфагеном и Римом. Эти два средиземноморских государства давно спорили между собой о праве быть первым в регионе, но если с Карфагеном у Сиракуз складывались вполне нормальные отношения, то с агрессивным Римом они оставляли желать лучшего. В начавшейся войне Сиракузы поддержали Карфаген, и Рим не замедлил послать под стены строптивого города свой флот. Началась долгая осада Сиракуз. Ее жители проявили героизм и чудеса изобретательности при отражении неприятельских атак, каждый раз противопоставляя им несокрушимость хорошо налаженной обороны. И главным ее организатором был Архимед. Для поражения римских кораблей он придумал множество хитроумных устройств и механизмов, с помощью которых срывал все попытки римлян захватить город. Именно тогда, как утверждает легенда и некоторые письменные источники, и был сожжен флот нападавших.

Об осаде Сиракуз писали многие древние авторы– Полибий, Лукиан, Плутарх, Гален, Тит Ливий. Ближе всех к событиям осады стоит Полибий, родившийся через двенадцать лет после смерти Архимеда, за ним следует Тит Ливий (59 г. до н. э. – 17 г. н. э.), остальные жили уже в новом тысячелетии. Но ни у кого из указанных историков, начиная от Полибия, встретившего окончании 2-й Пунической войны двенадцатилетним подростком, и кончая Галеном, жившим в III веке н. э. – ни у кого из них нет никакого упоминания о том, что под Сиракузами Архимед сжег римский флот энергией солнечных лучей, сфокусированных изобретенной им системой зеркал. Такое сообщение есть лишь у Антемия (встречается и другое написание имени – Анфемий), который жил в VI веке нашей эры.

Как расценивать такое сообщение? Как выдумку Антемея? Но зачем она потребовалась ему? Он не был ни писателем, ни историком, которые либо по конъюнктурным соображениям, либо в полемическом запале нередко прибегают к фальсификациям, а был ученым. И ему вовсе не нужно было выдумывать об Архимеде всякие небылицы. Так, может быть, Антемий пользовался каким-то источником, который ускользнул от внимания других? И может быть, в этом источнике имелись сведения, характеризующие Архимеда с совершенно неожиданной стороны? Ведь до нас дошла лишь часть работ ученого, и мы даже не можем с большой долей вероятности утверждать: вот этими дисциплинами Архимед увлекался, а этими – нет.

Например в сохранившихся трудах Архимеда нет и намека на то, что он занимался оптикой, хотя из сообщений позднейших ученых, в частности римского архитектора Витрувия, известно, что как раз оптике Архимед посвятил свой обширный труд под названием «Катоптрика», который, к сожалению, не дошел до нас. По словам того же Витрувия, в «Катоптрике» Архимед разбирал такие, к примеру, вопросы:

– почему в плоских зеркалах предметы сохраняют свою натуральную величину, в выпуклых – уменьшаются, а в вогнутых – увеличиваются;

– почему левые части предметов видны справа и наоборот;

– когда изображение в зеркале исчезает и когда появляется;

– почему вогнутые зеркала, будучи поставлены против Солнца, зажигают поднесенный к ним трут.

Еще конкретнее об опытах Архимеда с зажигательными зеркалами говорит в своих «Парадоксах механики» Антемий. Он считает, что Архимед и в самом деле достиг зажигательного эффекта с помощью зеркал, но не вогнутых, а плоских, 24 единицы которых он соединил в определенной комбинации.

Может быть, Антемий каким-то образом был знаком с «Катоптрикой»?

Споры о его сообщении не утихали ни в средние века, ни в новое время. Когда в 1548 году в Европе появился латинский перевод с арабского перевода работы неизвестного античного автора под заглавием «О зажигательном зеркале в форме вогнутой параболы», многие ученые признали в нем утраченную «Катоптрику». И хотя никаких строгих доказательств тому не было, некоторые крупные математики Средневековья (француз Оронт Финэ, итальянец Кавальери) написали по этому поводу специальные исследования. Финэ полностью разделил выводы Антемия, Кавальери был в своих утверждениях половинчат.

В 1630 году свою точку зрения на вопрос высказал французский философ и математик Рене Декарт. Он не верил в факт сожжения римского флота, мотивируя это тем, что для этого пришлось бы изготовить гигантское сферическое зеркало, чего не могли сделать ни Архимед, ни его помощники. Однако Галилей придерживался противоположного, считая, что Архимед добился зажигательного эффекта с помощью особой системы группировки зеркал, то есть согласился с выводом Антемия. В 1747 году английский естествоиспытатель Баффон проводит интересный опыт: он складывает в одно большое зеркало 168 маленьких зеркал и с помощью этой конструкции воспламеняет кусок сухого дерева!

Не иссяк интерес к легенде об Архимеде и в минувшем ХХ веке. И как всегда, исследователи разделились на две группы, выдвигающие свои аргументы «за» и «против».

Наиболее видной фигурой противников легенды является англичанин Д. Симмс. В 80-х годах прошедшего века он опубликовал статью, в которой выдвинул три довода в обоснование невозможности сожжения Архимедом римских кораблей. Во– первых, говорит Симмс, источники, откуда почерпнуты сведения об этом, не заслуживают доверия. Во– вторых, Архимед не имел ни достаточных познаний, ни технических средств для того, чтобы создать оружие, о котором говориться в легенде. В-третьих, если бы Архимед и смастерил зеркала, они не достигли бы нужного эффекта, поскольку были сделаны из полированной бронзы и не обладали нужной способность концентрировать солнечные лучи.