Текст книги "За Русское Дело на сербских фронтах"

Ещё один, опять трагический, момент из той недавней, в том числе и моей, войны. Когда хоронили на кладбище города Вышеграда Костю Богословского, героя битвы за высоту Заглавок, все мы, русские добровольцы, прекрасно понимали и отца Райко, служившего панихиду, и сербских ополченцев, и представителей местной общины и всех прочих сербов, выступавших на том скорбном мероприятии. Понимали без переводчиков и словарей.

А вот совсем свежий факт. Как в белградском околотке дожидались мы своей совсем незавидной участи, как появился неизвестно откуда представитель югославских спецслужб, оказавшийся нашим спасителем, как я начал понимать его без всякого переводчика. Кажется, он ответил мне взаимностью. Вряд ли поймут глубинный смысл этого, с виду почти банального эпизода, читатели либерально-демократического издания, которое я представлял в этой командировке.

Впрочем, причём здесь издание? Сегодня оно есть, а завтра… Поменяются собственники, изменится концепция, кто-то проворуется, просто что-то случится на вечно сотрясаемом бурями отечественном медиарынке, и… не будет газеты! В этой командировке на сербской земле я представлял что-то куда более важное. Нынешняя моя поездка продолжила то, что было начато больше шести лет назад. Даже не буду пытаться кому-то объяснять все «причинно-следственные связи» подобного ощущения. Чтобы не быть похожим на тех, кто построил для себя из славянских декораций кормушку, кто не вылезает из фондов, комитетов, комиссий, в названиях которых присутствует прилагательное «славянский». Не сомневаюсь, что смысл и Славянской Идеи, и Славянского Возрождения, даже смысл русско-сербской Дружбы эти люди очень скоро попросту заболтают, если не заведут по закоулкам в тупики, указанные врагами.

Кстати, в этой командировке я окончательно понял, что постигать смыслы Славянского Мира, Славянского движения и всего, что с этим связано, можно по-разному. Можно в Москве, в президиуме, в библиотеке, за банкетным столом. Можно с автоматом за каменным бруствером под мусульманскими пулями. Можно и под бомбами в осаждённом Мировым Порядком Белграде. Конечно, помогут исследования и монографии, документы и социологические выкладки, но куда надёжней национальный инстинкт. Кажется, именно этот инстинкт сейчас вкрадчиво, но очень уверенно говорит мне, что и сербская, и славянская темы ещё не раз обозначатся в моей жизни. Не сомневаюсь, и ничего против не имею! Даже готов приближать эти моменты. Верю, они снова будут яркими и счастливыми! А сербский Фактор, похоже, будет присутствовать в моей биографии ровно столько, сколько будет длиться сама эта биография.

Соответственно, и столько же будет присутствовать в жизни моей Сербский Фронт, на котором я призван судьбой воевать до последнего. Воевать за братьев-сербов, а, по сути, за Правое Дело, за Русское Дело!