Текст книги "Возвращение Титуса Кроу"

Да, последнее было вполне вероятно. Но это не означало, что следует тянуть с поисками. Плот даст мне возможность ответить хотя бы на некоторые вопросы.

Я осмотрелся в поисках подходящего материала. После вчерашнего буйства ветров, вдоль берега залива лежали стволы поваленных пальм: будет не слишком трудно связать вместе два или три.

Неожиданная ярость охватила меня, и я проклял новорожденный вулкан, погрозил ему кулаком…

Скрип кожистых, похожих на мембраны крыльев заставил меня поднять взгляд от торчащего из голубой воды конуса к голубому небу над головой. Спускаясь по узкой спирали, ко мне устремился один из жутких летающих ящеров, с головой, похожей на молоток – птеранодон. Он несся на меня, заходя со стороны солнца, временами закрывая его крыльями. Вне всякого сомнения, именно меня он выбрал своей добычей… Поверьте, де Мариниьи, хриплый крик, и глаза, красные, как печи ада еще долго преследовали меня во сне. Я уже чувствовал прохладный ветер, поднятый огромными – с размахом футов в двадцать пять крыльями чудовища. В панике помчался я по кромке воды.

Крылья чудища били по воздуху все ближе и ближе. Потом одно из них стукнуло меня, как кожаная дубина. Я как раз огибал гниющие остатки какого-то животного и полетел головой вперед прямо в острые, как пики, листья гигантской пальмовой ветви, лежащей на берегу. Проворно забравшись под эту ветвь, я прижался телом к толстому стеблю и стал глядеть сквозь листву на небесного ящера, который в ярости рыл лапами водоросли и мокрый песок, и, наклонив злобную голову, рассматривал мое убежище.

Когда в ужасе я попытался зарыться поглубже, птеранодон заметил мое движение. Тут же его убийственный клюв ткнулся в толстый стебель и оторвал полосу грубой коры всего в нескольких дюймах от моей головы. Я почувствовал отвратительный запах дыхания этой твари – густую вонь разложения; но тут, до того как этот страшный клюв снова опустился, дикий крик и шум в воздухе объявили о появлении еще одного небесного ящера. Теперь их было двое, но с одной и той же мыслью в крошечных мозгах.

Растянувшись под пальмовой ветвью, в то время как двое самых ужасных детей доисторического прошлого бились друг с другом за право сожрать меня, я увидел способ спастись. Раньше или позже одна из огромных летающих рептилий выиграет битву, или по крайней мере прогонит вторую, и тогда я быстренько окажусь в отвратительной пасти чудовища. Но именно в этот момент я увидел более надежное убежище.

В каких-то пятидесяти футах от меня, где морская вода обмывала грубые травы, лежала огромная спиральная раковина, очень крупного аммонита, оставленная тем, кто построил ее. Похожий на основание колокола вход в эту раковину – примерно двух футов в диаметре – напоминал небольшую известковую пещеру. Наблюдая за бьющимися птеранодонами, подскакивающими на когтистых лапах и хватающими друг друга зубастыми клювами, я выбрался из-под листьев и бросился к спиральной раковине, но тут… она шевельнулась! Я резко остановился, в то время как гигантская раковина повернулась на траве у самой кромки воды. Огромная бронированная клешня высунулась из темного входа и щелкнула со звуком пистолетного выстрела в нескольких дюймах от моей груди. Позади нее блеснул глаз на длинном стебельке, затем второй. Двигаясь, они наблюдали за мной, а я стоял, скованный ужасом. Это был краб-отшельник, самый крупный экземпляр, который я только мог себе представить!

Откуда-то из-под торчащих глаз высунулись волосатые розовые, похожие на весла ножки. Они коснулись земли, уперлись в нее, расправились, затем согнулись, с жуткой скоростью потащив вперед существо вместе с раковиной!

В этот момент я понял, для чего был создан. И с тех пор не знаю, что могло бы переубедить меня в этом. Клешня, могу поклясться, уже смыкалась на моем горле, когда я снова почувствовал удар кожаного крыла. Должно быть, один из небесных ящеров заметил мое бегства и бросился вдогонку. Вне всякого сомнения он рассматривал нападение краба как угрозу его правам на добычу. Здесь возможно я снова льщу себе. Скорее всего, птеранодон предпочел мясо краба моей неизвестной, неопробованной плоти. Как бы там ни было, гигантский краб во время заметил опасность и, ловко спрятавшись в раковину, торопливо зашевелил ножками. Но, вероятно, он двигался недостаточно проворно.

Зловонный клюв просвистел надо мной и, ударив в раковину, в одно мгновение выдернул оттуда мягкотелого обитателя. Когда небесный ящер пробил панцирь краба-отшельника, покрытый черными венами, бьющееся в агонии существо страшно завопило. Кровь брызнула во все стороны. Меня с ног до головы залило какой-то дрянью, но я, бесцеремонно нырнул ногами вперед внутрь гигантской раковины, не задумываясь о судьбе ее недавнего хозяина.

Я скользнул вглубь, подхватив по пути лежащую на песке длинную, похожую на кинжал, раковину бакулита. Я как можно дальше забился в раковину, пока изгиб спирали не скрыл меня, а мои бедра не уперлись в гладкие стенки. Затем, дрожа в лихорадке от волнения и страха, я стал ждать, что произойдет дальше.

Краб продолжал вопить, но теперь уже тише. Затем его крики сменил тихий стук и редкие щелчки клешней. А потом все заглушил треск раскалываемого панциря, к которому добавились возмущенные крики и угрожающий свистящий вой. Очевидно два летающих ящера ссорясь делили краба. Я надеялся, что они забудут обо мне за общей трапезой.

Прошло не меньше часа, и вот наконец я услышал тяжелое хлопанье крыльев и затихающий хриплый крик, который свидетельствовал о том, что по крайней мере один из птеронадонов удалился. Я выждал еще полчаса, едва осмеливаясь дышать, прежде чем извиваясь всем телом пополз внутри раковины, пока не увидел полумесяц входа. Через это отверстие я видел далекую пальму, сгибающуюся под ударами свежего ветра. Я уперся локтями, чтобы подвинуться еще на несколько дюймов и замер!

Второй птеранодон сидел и ждал меня, сложив крылья, наклонив голову и, почти гипнотически, глядя на меня немигающими злыми красными глазами, ! Нет, тварь не забыла обо мне. Возможно его улетевший коллега насытился вкусным мясом краба, но этот крылатый хищник очевидно остался неудовлетворенным, может быть до тех пор, пока я не стану пищей…

Я снова попятился, но ровно настолько, чтобы видеть ящера, однако тут же поспешно отполз поглубже в раковину, потому что крылатый хищник попробовал добраться до меня, засунув голову в раковину. Я понадеялся на то, что большая клиновидной формы голова с зубастым клювом не сможет двигаться внутри раковины. Так и вышло: птеранодон сделал попытку протолкнуть клюв поглубже, повернув голову под немыслимым углом, и застрял. Испугавшись, ящер попытался освободиться из ловушки, и стал нещадно раскачивая мое хрупкое убежище. После нескольких попыток это ему удалось. На какое-то время наступила тишина, но затем моя голова загудела от грохота, вызванного страшными ударами по раковине. Внутри звук был просто оглушающим, словно пулеметная очередь!

Боже всемогущий, выдержит ли раковина такие удары? Она вибрировала и, казалось, вот-вот разлетится на тысячу кусков, открыв меня, словно короеда, затаившегося в стволе гнилого дерева, клюву голодного дятла! Но к счастью, удары вскоре прекратились.

После длительной тишины, решив, что чудовище наконец бросило эту затею и удалилось, я снова подполз к выходу. Терпеливый хищник по-прежнему сидел неподалеку, внимательно глядя на меня и точно так же наклонив на бок голову. Рассматривая чудовище, я вдруг вспомнил строчку из рассказа «Остров Эпиорниса» Герберта Уэллса: «Этакая большая, неуклюжая, допотопная птица. Я, человек, царь природы и все такое.» Я помню, существо в рассказе Уэллса было настоящей птицей, а мой новый противник – рептилией! Но моя судьба была во многом схожа с судьбой героя Уэллса, хотя в действительности несравненно хуже: он, по крайней мере, жил в свою эпоху, а птица – Эпиорнис Вастус – была пережитком прошлого.

Время шло. Иногда я подползал вперед, чтобы выглянуть из раковины, и каждый раз обнаруживал своего противника сидящего на том же месте, и упорно ожидающего подходящего момента. Временами раздавалось стаккато ударов клювом по раковине, но к ним я несколько притерпелся. И, странное дело – если отбросить голод и жажду, которые уже давали знать о себе, не говоря, конечно, о моем неприятном страже – я обнаружил, что спиральная раковина значительно удобнее засыпанной щебнем пещерки, давшей мне убежище прошлой ночью. Да и чувствовал я себя здесь в полной безопасности. Поэтому неудивительно, что немыслимое нервное напряжение, в котором я находился целые сутки, наконец оставило меня, и я вскоре заснул.

Внезапно мое убежище потряс мощный удар, от которого я едва не вылетел наружу, еще не проснувшись и чудом успев упереться руками в стенки. Что же столь грубо разбудило меня? Я не мог понять, что происходит. Я слышал отдаленный гром, затем земля вспучилась, и мое убежище так круто накренилось, что я чуть не выпал наружу…

Земля качнулась снова, подбросив раковину и основательно встряхнув меня – я с трудом удержался в ее изогнутом нутре. Затем в ночной тьме раздался испуганный крик, и зловещей оранжевый свет высветил внутренности раковины, легко проникая через тонкие известковые стенки. Это могло означать только возобновление вулканической активности, очередное извержение!

На фоне глухого гула где-то в глубинах земли послышалось хлопанье кожаных крыльев и всплески бурлящей воды. Я слышал, как кричал и угрожающе скрежетал птеранодон. Когда я выполз из горловины огромной раковины, то заметил тень небесного ящера, дергающуюся в отсветах пламени, вырывающегося из-за дальних гор.

А поднявшийся накануне вулкан снова оказался в движении – теперь он начал опускаться, зато далеко в море над поверхностью воды стал поднялся второй конус. Поток холодной воды пронесся по моим ногам и, подняв раковину, поволок ее вдоль кромки берега. Вода уже достигла коленей и я поспешил залезть повыше, опасаясь очередной ударной волны, вроде той, что едва не лишила меня надежды на спасение. Однако ничего не случилось, более того – уровень воды стал стремительно понижаться.

Тем временем вблизи первого острова вся поверхность моря неожиданно взметнулась вверх пенящимися белыми гребнями, и я увидел, что этот вулкан вот-вот исчезнет под водой. Далеко за рифом, возле которого он образовался, на расстоянии в пять или шесть миль, вспыхнуло множество огней, заливая пейзаж зловещими отсветами пламени, с ревом и шипением поднимающимся из вод океана. Очевидно, я проспал большую часть ночи, потому что небо на горизонте начало проясняться, предсказывая приближение зори, а еще через некоторое время край солнца показался над горизонтом.

Океан был в огне! Его поверхность – миля за милей – высвечивали непрерывные подводные взрывы. Гейзеры кипятка били в воздух, бурлящие волны метались и колотили в берег, разбрасывая пену. Пальмы у меня за спиной вспыхнули как спички, когда реки лавы ринулись вниз по склонам холмов. Справа от меня поток лавы уже достиг залива, и теперь клубы пара с шипеньем поднимались в небо. И тут произошло очередное чудо.

Вода, еще недавно плескавшаяся у моих ног, стремительно скатывалась в океан. По мере того, как солнце поднималось, вулканическая деятельность все усиливалась. Вскоре весь залив превратился в гигантский водоворот. Тем временем риф вместе с конусом извергающегося вулкана рухнул в пучину вод: огромное облако пара рванулось вверх, закрыв солнце, диск которого стал розовым. Горизонт окрасился в кровавые тона.

Весь берег дергался и содрогался, но уже не от редких сильных ударов, а от частых коротких толчков, и я с трудом сохранял равновесие. Скользкий песок был усыпан рыбами, безнадежно открывавшими рты. В лужах копошились какие-то неизвестные мне существа. Что ж, если вода и дальше станет отступать с такой скоростью…

«Часы» должны появиться из бурлящих волн с минуты на минуту! Где-то здесь, среди ила и щебня лежала и ждала меня моя машина времени!

Я отправился вслед за уходящей водой, пытаясь бежать по крупной гальке. Солнце к тому времени уже поднялось высоко и лучи его, проходя сквозь пелену вулканического пепла, окрашивали весь пейзаж в розовый и золотой цвета. Ноги тонули в мокром песке, в них пытались вцепиться разные морские существа, оставшиеся на суше. Слева от меня из прибрежного тумана вынырнула огромная тень. Я едва обратил на нее внимание, отметив только, что это тилозавр, потому что тут же увидел еще один предмет – родной и знакомый – появившийся в бурлящем потоке черной убегающей воды.

«Часы»! Они стояли здесь, наполовину зарывшись в мокрый песок и накренившись под углом градусов в тридцать. Циферблат оказался залеплен грязью. Мой корабль, мой путь в будущее, в мир людей!

Я помчался к «часам», разбрызгивая теплую воду и смутно чувствуя, как нечто огромное шлепает по воде следом. Но в этот миг меня занимало только одно – я хотел поскорее добраться до «часов» и определить, как же мне их выкопать из этой грязи. Я уже был рядом, когда, поскользнувшись, растянулся на все еще вибрирующем песке. Моя рука дотянулась до «часов» и я коснулся их корпуса, так похожего на деревянный, а потом задрожал в холодном поту от страха и безнадежности. Чтобы откопать их, потребуется несколько часов – если предположить, что у меня на это вообще есть шансы!

Далеко от берега начала подниматься огромная, массивная стена воды. Она готовилась обрушиться на берег. Но я должен был сделать попытку. Я подполз к «часам» и попытался вытянуть из песка тяжелый корпус… И тут меня накрыла тень, а над самым ухом раздался ужасный рев.

Инстинктивно я метнулся вперед – и в этот момент чудовищная лапа-плавник ударила в то место, где я только что лежал, засыпав меня скользкой галькой и грязью. При этом корпус «часов» наполовину очистился от песка. Огромные челюсти морского ящера – тилозавра, оказавшегося теперь далеко от воды, попытались схватить меня, но не успели. Тогда чудовище в дикой ярости уцепилось за корпус «часов». Стоя на массивных передних плавниках и раскачиваясь, тилозавр колотил о песок задней частью тела, стараясь выдернуть разозливший его предмет из грязи. Наконец, это ему удалось – он рывком вытащил мою машину и отшвырнул ее в сторону на дюжину ярдов с такой легкостью, словно это был легкий стул, брошенный человеком. «Часы» упали на заднюю стенку, циферблатом вверх.

Затем тилозавр снова повернулся и попытался схватить меня, но тут земля снова сильно затряслась, а я тем временем успел проскочить мимо чудовища и спрятаться за «часами», одновременно лихорадочно пытаясь открыть хитрый механизм. Морской хищник бросился вслед за мной. Его тело тяжело ударялось о мокрый песок каждый раз, когда он отрывал от земли огромные лапы-плавники.

Моя голова гудела от нарастающего рева чудовища. Когда же дверь «часов» беззвучно отворилась, я на мгновение обернулся и увидел, как чудовищной высоты стена воды несется ко мне со скоростью курьерского поезда! Волна высотой не менее пятидесяти футов, с белыми барашками на гребне, катилась, ревела и свистела, как все демоны ада, и – как они – была ужасна! Я поспешил нырнуть в освещенную странным светом глубину «часов», и в тот миг, когда дверь за мной закрылась, волна подхватила «часы» и понесла, как игрушку, на своем гребне.

Тилозавр сразу же исчез в разъяренной стихии. Еще мгновение, и мой разум воссоединился с ментальным механизмом «часов», и я рванулся к облакам, с ужасом и изумлением наблюдая с помощью сканеров, что сотворила великая волна, обрушившаяся на берег…

Три дня спустя я покинул меловой период и отправился в будущее. Перед этим я смог собрать коллекцию замечательных раковин взамен той, которую потерял при первом пробуждении вулкана, едва не закончившегося катастрофой. На этот раз я действовал более осторожно, выбрав для сбора образцов берег подальше от областей бурной вулканической деятельности. Я также припас много больших орехов, чтобы подкрепляться – на случай, если путешествие затянется.

Ах, если бы я только мог предположить, как много пройдет времени, прежде чем я смогу вернуться в свое время. Но дурные предчувствия не посещали меня…

Вечером третьего дня, когда горячий диск солнца скрылся за первобытными дикими горами, я тихо попрощался и навсегда покинул меловой период. Я увидел все, что хотел, побывал на болотах и в лесах, в джунглях, на берегу озер и океанов. Я пополнил свои знания о жителях этого доисторического мира. Теперь, отбросив научные интересы, надо было подчиниться зову моего собственного времени, и возвращаться домой.

Подняв в небеса свою фантастическую машину, я слился с ее ментальным механизмом и устремился вперед, в далекое завтра.

Часть четвертая
Фрагменты

Предварительное замечание

Поскольку при подготовке этого труда в мою задачу входило разделить его на части, то для следующей отрывка (несмотря на его длину) я выбрал бы название «Фрагменты», поскольку он составлен из отдельных отрывков.

Это вызвано тем, что мой сейф в университете Мискатоника, оказавшись более или менее устойчивым к огню, не обеспечил рукописям и магнитофонным кассетам должной защиты от воды. Пламя, в котором погиб старый университет во время «Ярости», не затронуло магнитофонные ленты, но они пострадали от наводнения, вызванного дикой бурей, разразившейся над руинами! Боюсь, что большие фрагменты магнитофонных записей теперь уже безвозвратно потеряны.

Я использовал обычную систему пропусков, обозначая многоточиями разрывы в тексте, которые я расценивал как отдельные предложения или абзацы. Аналогичным образом я выделял новые фрагменты. Большие потерянные участки я отмечал звездочками или пояснениями.

Лучше всего сохранились записи, на основе которых подготовлено начало этой части книги, впоследствии же мне пришлось идти методом проб и ошибок, что оказалось нелегким испытанием для человека, чьи интересы ранее не имели никакого отношения к литературе.

Артур де Майер

…И тут, де Мариньи, я впервые встретился с Псами Тиндалоса. Да, те самые Псы Тинд`лоси из мифов Ктулху: вампиры времени, которые прячутся в темных углах четвертого измерения и бросаются с временных башен призрачного Тиндалоса на беспечных путешественников.

Конечно, благодаря моему знакомству с пантеоном мифов Ктулху, я знал об их существовании и помнил некоторые подробности старых оккультных книг. Тогда, мне казалось, что я готов к чему угодно, в том числе и к близкому знакомству с этими мерзкими тварями. Тем не менее, когда я почувствовал их приближение, и, в особенности, когда ментальные сканнеры передали мне их изображение, моя душа содрогнулась – такое безмерное зло излучали они!

Впрочем, их очень трудно описать. Эти Псы являются средоточием зла и смерти – нечто неуловимо отвратительное, заключенное в тела гигантских летучих мышей, одетых в лохмотья прокаженных. Они – вампиры, высасывающие саму жизнь. Конечно – если верить записям в старинных книгах, например, в Евангелии, то выходит, что Псы способны материализоваться и в трехмерном пространстве. Однако я на личном опыте, при неоднократных столкновениях с ними, убедился, что эти твари не могут проникнуть в обычное пространство.

Понимаете, они обитают в самом времени, «в самых темных уголках времени». Это означает, что их ритм существования отличается от скорости течения времени. И если кто-то путешествует во времени – он двигается в их стихии.

А теперь об этой первой встрече.

Как я уже говорил, из мелового периода я отправился в будущее, собираясь замедлять движение и останавливаться через определенные интервалы, пока не доберусь до периода, последующего за нашим отлетом, за тем временем, когда мы сбежали от взбесившихся стихий Итаквы. Так я надеялся избежать очевидных ловушек парадокса времени.

Я уже собирался сделать первую остановку, когда обнаружил появление Псов.

На сканерах они выглядели словно тени – рванные лохмотья, бессмысленно трепещущие в пустоте времени. Но как только они, в свою очередь, заметили меня, их движения стали целенаправленными! Когда они приблизились, я увидел, что на самом деле они имеют форму, и размеры, и даже отчасти материальны, но несмотря на все это, ничто в них не напоминало живых существ. Они олицетворяли саму Смерть, могильных червей в черепе человека, жиреющих в разлагающейся плоти. Они были Псами Тиндалоса, и увидев однажды, их уже никогда не забудешь!

Так вот эти твари бросились к «часам» – эфирные осы, привлеченные сочным яблоком времени, в котором я был аппетитной сердцевиной. Пока они метались вокруг моего корабля, я слышал их адский лай. Они действительно напоминали летучих мышей… Или же гавканьем они выражали удовольствие; радовались что им удалось отыскать ничего не подозревающего путешественника? Инстинктивно понимая, что Псы Тандалоса олицетворяют зло, но тем не менее чувствовал себя в безопасности. Очень скоро, однако, я понял, что это далеко не так.

Если бы моя машина времени имела форму сферы, Анри, тогда я мог бы и в самом деле не о чем не беспокоиться, потому что Псы боятся правильных кривых. Но корпус «часов» имеет множество углов, а Вампиры Пустоты являются единым целым со всеми временными искривлениями. Существуют древнегреческие документы, которые в эзотерическом переводе объясняют все это гораздо лучше, чем смог бы сделать я. Дело в том, что Псы могли добраться до меня, даже сквозь невероятно прочный материал стенок «часов». Впервые я это понял, когда, казалось, из всех углов моего корабля, которые я скорее чувствовал, чем видел, повалил дым. Затем жуткие щупальца проникли в мое убежище и стали ласкать меня своими холодными прикосновениями. Я чувствовал: еще чуть-чуть и они вытянут все тепло из моего тела (все мои жизненные силы) и оставит меня неподвижным, замороженным и мертвым!

Мгновенно я прибавил скорость – и смог убедиться, что Псы обладают такими же возможностями. Еще они обладали способностью управлять скоростью прохождения времени. Когда я резко остановился и повернул, устремляясь обратно в прошлое, они повторили мой маневр и, собравшись вокруг «часов», потянулись ко мне своими мерзкими щупальцами.

В отчаянии я начал маневрировать кораблем в пространстве. Иначе говоря, я попытался убежать от Псов Тиндалоса, стихией которых является время, частично вернув корабль в трехмерное пространство. И это была двойная ошибка: во-первых, я безнадежно заблудился, а во-вторых – так и не смог отвязаться от проклятых тварей. Я и в самом деле летел сквозь пространство, но ведь я продолжал двигаться и во времени!

Ускользнуть от Псов Тинд`лоси во времени невозможно. Есть только один способ избавиться от них – немедленно прекратить движение во времени. Я должен был вспомнить это раньше, но снявши голову по волосам не плачут. Теперь оказаться в трехмерном пространстве означало для меня потеряться полностью и без всякой надежды! Исчезнут ли Псы, или останутся, все равно у меня нет ни малейшего шанса вернуться в свое время и на свою планету.

Понимаете, Анри, я был не в состоянии определить, как далеко я проник в будущее, удирая от Псов. И тем более я не представлял себе сколько эпох я пересек. Если вы представите себе эти фантастические расстояния, целые световые годы пространства, которые «часы» способны пролететь за несколько мгновений, то поймете, что я вполне мог оказаться где-нибудь за пределами Млечного Пути, в то время как на Земле ледники из полярных областей только начали неумолимое движение, чтобы заморозить волосатого мамонта на равнинах Сибири.

Итак, вернувшись в обычное земное трехмерное пространство я безнадежно потерялся…

…С тех пор, насколько я могу судить, прошел год моего биологического времени. Вы понимаете, теперь мне трудно мыслить такими же категориями… Я метался по неведомым закоулкам пространства, несся по коридорам времени, стараясь отыскать какую-то подсказку или указание местоположения моей родной планеты. Теперь я вновь осмеливался перемещаться во времени, выбрав направление, которое, как я надеялся, приведет меня в мое время. Я пытался отыскать знакомые созвездия, ориентируясь по которым я смог бы добраться домой… Вместо этого я снова наткнулся на компанию Псов.

Я мог бы считать подобное обстоятельство случайностью, но скорее всего эти твари затаились и ждали меня в засаде. Да, создалось впечатление, что они ждут меня, но я-то обнаружил это лишь в тот момент, когда они уже вновь ухватились за «часы»! Сказать, что я удивился этому, означало бы обмануть вас, де Мариньи. Представьте себе, что вы едете в автомобиле по пустой улице, и вдруг внезапно в нескольких футах от вас ребенок делает шаг с тротуара на дорогу. Тормозить бесполезно – ребенок слишком близко – и вся надежда только на руль. Единственное, что вы можете – это повернуть колеса.

Я оказался примерно в таком же положении за малым исключением: мне нужно было спасать собственную жизнь. Я должен был немедленно вернуться в трехмерное пространство. До сего дня я не знаю, почему не сделал этого, разве что Псы обладают способностью великих БМК проникать в разум людей и затемнять его или использовать в своих собственных целях. Так или иначе, вместо этого я повернул «руль», стараясь отыскать промежуток в рядах Псов Тинд`лоси. И мне показалось, что я вижу свободную дорогу сквозь время.

В полете по этому единственному пути спасения я слишком поздно увидел свою ошибку. Впереди, затаившись в тени, меня поджидало еще несколько омерзительных тварей. Я метался в четырехмерном пространстве, не находя выхода, и только тогда вспомнил о трех земных измерениях. Переключился на них, я внезапно понял, как жестоко Псы Тиндалоса одурачили меня!

Они загнали меня в превосходную ловушку, заставив вернуться в нормальное пространство (по крайней мере напомнив мне, что следует поступить подобным образом) в тот единственный миг, наиболее подходящий для выполнения их задачи, которая, как я узнал позже, состояла в полном моем уничтожении! Выскочив из потока времени, но по-прежнему двигаясь сквозь пространство, я обнаружил, что стремительно опускаюсь на поверхность серого мира. Обширные просторы неведомой планеты раскинулись подо мной. У меня не оставалось времени даже подумать – автоматически сработали ментальные тормоза, но это не помогло. Нижние атмосферные слои от движения моего корабля создавали поток искр, образовавших огненный хвост. Я мчался словно метеорит, стараясь притормозить «часы», но было уже поздно. Мир внизу со страшной скоростью метнулся нам навстречу, готовый разбить фантастические «часы» о грудь гор и долин.

Я закрыл руками лицо, или по крайней мере, подумал, что надо сделать это…

…Я очнулся в обширной комнате, наполненной десятками машин и неизвестных электрических механизмов, напоминающей – нет, пожалуй, точно копирующей – лабораторию безумного ученого из старых фильмов ужасов тридцатых годов. По плиткам пола этой огромной лаборатории туда-сюда между возвышающимися стойками с невероятно сложными приборами двигался приземистый робот на резиновых колесах. У него было множество конечностей и несколько электрических глаз. Время от времени он останавливался то тут, то там возле ряда шкал и рычажков, чтобы быстро, но точно что-то регулировать. Вокруг царила абсолютная тишина, и мне показалось, что я вижу все происходящее через покрытое инеем стекла. Или же мои глаза действовали не лучшим образом.

Мой разум тоже казалось был страшно затуманен. Всплывали лишь отдельные фрагменты воспоминаний о годах моей юности и более зрелого возраста, без связи и логики. Смутно сознавая, кто я такой, я совершенно не понимал, откуда или как попал сюда. Моя память была какой-то неполной, она сохраняла случайный набор фактов, перемешанных самым невообразимым способом. Одним словом, я чувствовал себя машиной, которую включили, но она еще не прогрелась, чтобы выполнять свою задачу.

Затем я подумал, что со мной что-то случилось. Я не чувствовал тела, не мог закрыть глаза или даже моргнуть. У меня напрочь отсутствовали какие-либо ощущения. Где, например, сжатие и расслабление груди, связанное с дыханием? Куда делся пульс, который обычно стучит в висках – независимо от того, хочешь ты его слышать или нет? Но я так и не успел обдумать все это. Я лишь наделся, что в самое ближайшее время получу ответы на свои вопросы.

Внезапно робот остановился, чтобы посмотреть показания на металлическом грибе со светящимися шкалами и мигающими огнями. Потом он проворно повернулся, и все его глаза обратились в мою сторону. Робот посмотрел на меня и поехал ко мне. Резиновые колеса мягко зашуршали по плиткам пола, а верхние конечности металлического тела неожиданно задвигались самым фантастическим образом. Три из пяти его глаз мигали словно электрические лампочки, постоянно меняя цвет.

Робот приблизился ко мне, и я, несколько восстановив ясность зрения и ощущение перспективы, смог определить, что ростом он примерно с человека. Странный механизм протянул ко мне одну из своих конечностей, что-то вроде клещей, обтянутых резиной. Когда этот инструмент начал приближаться к моему правому глазу, я попытался закричать, повернуться и убежать или хотя бы закрыть рукой лицо – но ничего не получилось! Мой мозг рассылал команды всем частям моего тела, но…

Мое тело? Если бы я мог смеяться в тот момент, я истерически расхохотался бы, хотя скорее всего – закричал от ужаса. Потому что в то время как механическая «рука» остановилась, слегка прижимаясь к моему правому глазу, прикрыв его, мой левый глаз видел, как это действие отражалось во множестве граней пяти хрустальных линз робота. И тогда я увидел чан с пузырящейся электролитической жидкостью и предмет, который находился в чане: что-то вроде сплющенного, смятого длинного пузыря. Я увидел светящиеся трубки из пластика, которые шли от серой пульсирующей массы в чане, к другим по большей части искусственным органам. Короче говоря, я видел посмертные останки Титуса Кроу: мозг на блюде с глазами на стебельках, без век! Человеческий разум, несмотря на обстоятельства, или может быть благодаря им, снабжен предохранителями отключающими ощущения… К счастью эти свойства сохранил и мой мозг. Меня охватила милосердная темнота, в которой не было ужасных видений, а только тоска по смерти.

Так началось мое перевоплощение.

Мое следующее пробуждение длилось дольше и было не менее ужасным, но в этот раз мой разум не нырнул в спасительные глубины беспамятства. Однако во многих других отношениях второе пробуждение очень отличалось от первого. Прежде всего, сцена в огромной лаборатории теперь сопровождалась звуками, какие обычно исходят из сердца гигантского компьютера: механические щелчки, как от тысячи клавиш пишущей машинки; жужжание и шелест, похожий на шум тасования программных перфокарт; свист и шипение электрических приборов; дальний подземный гул и вибрация мощных машин.