Текст книги "Идеальная невеста"

Он высушил письмо и, убедившись, что чернила не размажутся по бумаге, сложил лист и засунул его в конверт, который залепил воском и запечатал печатью со своим гербом.

Когда все было закончено, в его душе снова зажегся тусклый, дрожащий огонек страха.

Бланш больна – это очевидно. Но что, если она еще и беременна?

Они занимались любовью целую ночь. Тогда они были женихом и невестой и оба хотели иметь детей, поэтому он не принял никаких предосторожностей против зачатия. Если быть честным, в ту ночь он даже хотел сделать ей ребенка.

Он не хотел вспоминать, как обнимал ее и как занимался с ней любовью. Он не хотел вспоминать, что был у нее первым мужчиной и первым, который дал ей высшее наслаждение. У него начали ныть виски. Он встал, нетвердо держась на своей единственной ноге.

С тех пор как родился Стивен, Рекс принимал даже слишком много мер против зачатия, когда ложился в постель со своими любовницами. Он не мог представить себе ничего хуже, чем произвести на свет еще одного ребенка, которого он не сможет назвать своим и растить.

И тут он с ужасом и смятением вспомнил: Бланш скоро выберет себе мужа!

Потом панический ужас ослаб, и его вытеснило желание бороться. «Я никогда больше не позволю другому мужчине растить моего ребенка, – поклялся Рекс. – Это просто невозможно допустить».

Бланш решительно улыбнулась, и Джем открыл парадную дверь, чтобы впустить поклонников. Их было около двадцати. Бесс и Фелисия стояли рядом со своей подругой и приветствовали гостей. У обеих дам были на лицах такие же искусственные улыбки.

Бланш жила в городе уже восемь недель. Раз в неделю она принимала гостей. Она отлично знала, как много сплетничают о ней в свете. Слишком много джентльменов видели ее во время припадка. Из-за этого ходило много разговоров о том, что она сошла с ума, а вовсе не страдает от мигрени. Но припадков больше не было. Точнее, не было ни одного при людях, но было много вдали от посторонних глаз.

Бланш по-прежнему стояла на самом краю пропасти. Она чувствовала, что ее разум медленно, но верно исчезает. Иногда она просыпалась среди ночи от кошмарного сна о том бунте, и тогда ее ночь превращалась в настоящий ад: спальня становилась лондонской улицей, дрожащие тени – разъяренной толпой.

Иногда всего лишь мысль о чем-то приводила к острой боли в сердце, такой сильной, что тут же начиналась знакомая головная боль, и Бланш мгновенно оказывалась в прошлом. Бланш знала, что многие из ее слуг видели, как она плакала и громко кричала, скорчившись на полу. Она угадывала это по тому, как они ходили мимо нее: старались не смотреть ей в глаза и держаться от нее как можно дальше. Так проходят по улице мимо сумасшедшего.

Бесс собрала всех, кто служил в доме Бланш, и объяснила им, что у их хозяйки мигрень. А потом коротко, но твердо сказала им, что любой слуга, который будет распускать слухи о Бланш, будет сразу же уволен. Четыре человека из прислуги – привратник, две горничные и девушка, которая служила на кухне, – уже были уволены.

Бланш так боялась диагноза, что не пожелала показаться ни одному из врачей, которых настойчиво предлагала ей Бесс.

Вместо этого она старалась не давать воли своим чувствам, как можно реже выходила из дома, давала только один прием в неделю и научилась спокойно выходить из комнаты в тот момент, когда начиналась головная боль. Теперь она была совершенно спокойна. Чтобы подготовиться к встрече с гостями, она выпила три чашки травяного чая, но в каждую чашку добавляла по ложке бренди.

Бланш улыбалась многочисленным джентльменам, торжественно проходившим в ее салон. Парадную дверь не закрывали, чтобы это шествие не прерывалось, и в тот момент, когда Бланш здоровалась с достаточно известным своими любовными похождениями гостем по имени Гарри Дэшвуд, она увидела, что перед входом стоит какой-то человек. Этого человека она где-то встречала раньше, но кто он – не могла вспомнить.

У нее почему-то стало тревожно на душе. Неожиданный посетитель был простого звания. Он был одет в поношенную куртку, шерстяные штаны и грубые башмаки. На голове у него была шапка из твида. Он был очень высокого роста. Этот человек повернулся и заглянул в ее дом. Глаза у него были очень светлые, и взгляд прямой.

Бланш похолодела: это был Пол Картер.

Кузнец улыбнулся, снял перед ней шляпу и отошел в сторону, исчезнув из ее поля зрения. Ее сердце было готово разорваться. Что Картер делает в городе? Она щедро заплатила ему всего восемь недель назад, и они тогда договорились, что он больше никогда не появится в Херрингтон-Холл.

– Добрый день, леди Херрингтон, – поклонился ей Дэшвуд, а потом спросил: – Кто он?

– Простите, вы о ком? – переспросила Бланш, стараясь побороть свой страх, и каким-то образом смогла улыбнуться гостю.

– О том крестьянине, которого вы так испугались, – пояснил Дэшвуд. Во взгляде его темных глаз светилась доброта.

Бланш проглотила комок в горле. Ее сердце бешено стучало, и, что еще хуже, в висках началась тупая боль.

– Совершенно не знаю, кто он, – бодро ответила она и сменила тему разговора: – Разве сегодня не прекрасный день, лорд Дэшвуд?

Ее собеседник усмехнулся и ответил:

– Он прекрасен, когда я вижу вас.

Бланш знала, что никогда не выглядела так плохо, как сейчас. Нервное напряжение, бессонница и почти полная потеря аппетита изнурили ее и сделали почти костлявой. Но Дэшвуд все время осыпал ее лживыми комплиментами. Она не возражала: его притворство и лесть были лучше, чем вопрос во внимательных глазах Джеймса Монтроза. Монтроз каждый раз был среди гостей в тот единственный день недели, когда она их принимала.

Дэшвуд может ей подойти. Ему тридцать лет. Он такой тщеславный и себялюбивый, что никогда не прекратит свои легкомысленные любовные похождения. А значит, он быстро оставит ее в покое. И никогда не будет всерьез интересоваться женой как женщиной. Сама Бланш не чувствовала ни малейшего интереса к нему как к мужчине, хотя Дэшвуд был красив. Хотя ум у него был посредственный, он сумел вложить свой капитал в несколько очень прибыльных предприятий и умело вел свои денежные дела. Возможно, если у него будут умные помощники, он сможет управлять ее имуществом. Кроме того, он был сыном барона.

Бланш, разумеется, не собиралась выходить замуж ни за кого – если она не беременна. Хотя было еще рано судить об этом, Бланш всем своим существом чувствовала, что внутри ее растет новая жизнь. Это вызывало у нее сразу восторг и ужас. Как она сможет быть матерью своему ребенку, если легко может потерять рассудок?

– Вы позволите мне говорить смело? – широко улыбаясь, спросил Дэшвуд.

– Меньшего, чем смелость, я от вас и не ожидала, – автоматически ответила Бланш, делая вид, что флиртует.

– Я бы хотел прогуляться с вами. Вы не против? – Он подал ей руку.

Бланш увидела, что Бесс наблюдает за ними. Она знала, что Бесс считает Дэшвуда хорошим кандидатом в мужья, но лишь из-за его ловкости в денежных делах. Подруга кивнула, и Бланш повернулась к Дэшвуду.

– Вы знаете, что я сегодня даю прием в салоне, но, если прогулка будет короткой, я могу пойти с вами, – сказала она, придав голосу веселый тон.

Они взяли друг друга под руки и вышли из дома через парадную дверь. Бланш сразу же огляделась вокруг. Пола Картера нигде не было видно, и ей стало легче. Когда они обогнули дом и вошли в сад, чувство облегчения стало еще сильнее: сейчас она не выдержала бы новой встречи с Полом Картером.

Дэшвуд начал легкий разговор об опере. Бланш поняла, что он хочет пригласить ее туда, и стала вежливо слушать, одновременно подбирая слова для отказа. И тут она увидела Картера, который шептал что-то ее старшему садовнику.

Бланш споткнулась, Дэшвуд поддержал ее и не дал упасть.

Она держалась за Дэшвуда, как за неодушевленный предмет, совершенно не замечая его присутствия, и не сводила глаз с Картера. Кузнец повернулся и ответил ей таким же пристальным взглядом.

Ей стало страшно.

Что Картер говорил ее старшему садовнику? Чего он хочет? Почему он вернулся?

Теперь ее виски вовсю ныли от боли.

Это оно! Сейчас начнется припадок! Бланш крепче ухватилась за Дэшвуда. Она хотела сказать ему, что больна и что сейчас у нее начнется мигрень, но слова не вылетели изо рта.

Дэшвуд побледнел.

– Что с вами, леди Херрингтон?

Раздались крики ее матери, и сад превратился в булыжную мостовую. Вокруг Бланш бушевала разъяренная толпа, и Бланш ползла сквозь нее к маме. Свирепое чудовище зло кричало на Бланш и едва не поймало ее за лодыжку.

– Мама!

Кто-то наступил на Бланш, а потом ее схватили. Она замерла от страха.

Как раз в эту секунду мама перестала кричать. И тогда Бланш увидела, что мама лежит на улице в луже крови.

Она поняла, что это мамина кровь.

Камни закружились, мостовая наклонилась. Бланш отчаянно старалась дышать, хотя желала погрузиться в темноту, и темнота наступила…

Глава 18

Через две недели Рекс кивком поздоровался с привратником и вошел в просторную прихожую Хермон-Хаус. Первое, что он услышал, был злой хохот мальчиков и пронзительный протестующий крик одной из его племянниц. Он улыбнулся и в первый раз за много месяцев почувствовал себя почти счастливым.

Хромая, он прошел через передний зал в комнату, где собиралась семья, – гостиную, окрашенную в зеленые и желтые цвета и имевшую выход в сад за домом. Здесь Нед и Алексей с визгом и смехом размахивали высоко в воздухе красивой китайской куклой. Элисса при виде этого, кажется, была готова заплакать от горя. Ариелла уперлась руками в бока и сердито хмурилась.

Белокурая дочка Клифа первой увидела, кто пришел.

– Дядя Рекс! – закричала она. – Эта кукла – подарок из Парижа, а они хотят ее разбить!

– Надеюсь, что этого не случится, – ласково ответил ей Рекс, любуясь ее экзотической внешностью. Несмотря на светлый цвет волос, кожа у нее была смуглая, а глаза поразительно яркого голубого цвета.

Потом Рекс повернулся к мальчикам. Оба удивленно посмотрели на него.

– Клиф не станет раздумывать. Он сразу протащит вас обоих под килем!

Два смуглых мальчика одновременно взвизгнули, бросили куклу на софу и подбежали к дяде. Рекс взъерошил темные волосы сначала Неду, потом Алексею.

– Почему ты мучаешь своих двоюродных сестер? – задал он вопрос старшему сыну Тайрела. – Ты же наследник своего отца. Когда-нибудь ты будешь главой нашей семьи. Когда-нибудь, если у Элиссы возникнут проблемы, она попросит тебя о помощи. И ты позаботишься о ее интересах, потому что должен будешь отвечать за нее.

Нед густо покраснел.

– Это только кукла, а Элисса так похожа на мышь. – Он посмотрел на девочку и крикнул: – Мяу!

Рекс крепко сжал его плечо и сказал:

– Возможно, твой отец захочет узнать, как ты беснуешься тут с Алексеем.

– Дядя Тай разрешил нам ловить рыбу в реке, – гордо заявил Алексей.

– Но ты ее не ловишь, – указал ему Рекс. – Ты ведешь себя как пират. А нам обоим известно, что ты знаешь, в чем разница между пиратом и приватиром. Эта кукла не твоя.

– Дядя Рекс, – вступила в разговор Ариэлла. – Мы приехали вчера, потому что нам на три дня предписали покой. Алексей и Нед жестоко дразнят Элиссу с самого приезда.

Элисса кивнула и пожаловалась, шмыгая носом:

– Они ко мне придираются.

– Это потому, что ты красивая, а мальчики любят дразнить красивых девочек, – искренне ответил Рекс.

Хотя у Элиссы были золотистые волосы, как у ее отца, она унаследовала хрупкую красоту своей матери и была изящной, как принцесса из сказки. Рекс вдруг догадался, в чем дело.

Он взглянул на Алексея и спросил:

– Ты сегодня в первый раз увидел свою кузину?

Алексей покраснел и отвел взгляд от Элиссы.

– Это Нед придумал забрать и спрятать куклу. Мы не можем пойти ловить рыбу, потому что дядя Тай велел ждать, пока спадет вода. Хотя мы оба хорошо плаваем, – похвалился он и взглянул на Элиссу.

Она ответила ему высокомерным взглядом, взяла с софы свою куклу и ответила:

– Конечно, ты должен хорошо плавать. Пиратам приходится плавать, потому что их заставляют пройти по доске. А ты больше пират, чем приватир, совсем как твой отец.

Рекс грозно выкатил глаза, желая отчитать племянницу, но не успел этого сделать из-за того, что услышал в зале шаги. Он повернулся в ту сторону, увидел обоих своих братьев и улыбнулся. Он уже забыл, как сильно ему нужны эти встречи с родными – радостные передышки в его жизни.

Тайрел даже без пиджака и в бриджах выглядел на сто процентов наследником знатного рода. Клиф на сто процентов выглядел как пират, которым он не был. Хотя он надел костюм, в одном ухе у него была золотая серьга. Его сапоги были украшены огромными шпорами с колесиками. И в эти шпоры были вделаны рубины.

– Наконец-то! – воскликнул Клиф, озорно улыбаясь, и обнял Рекса с такой силой, что тот на секунду потерял равновесие.

– Они опять дразнят девочек? – недовольно спросил Тай.

– Они пытались украсть мою куклу. А она из Парижа, – пожаловалась Элисса, и у нее на глазах показались слезы. – Папа купил ее для меня. – Девочка, задыхаясь от волнения, прижала куклу к груди и стала ждать, как поступит дядя.

Тай погладил ее по голове, а потом грозно взглянул на сына и племянника:

– Никакой рыбалки до конца недели! И сейчас же оправляйтесь наверх! Нед, я знаю, что ты должен закончить сочинение. Я прочту его перед ужином. Алексей, ты тоже можешь выполнить это задание.

Нед нахмурился и опустил голову, но Алексей повернулся к Клифу и крикнул:

– Пусть меня лучше протащат под килем!

– К сожалению, я никогда не применял это наказание. Но у меня возникло странное чувство, что ты можешь стать первым, – порадовал Клиф своего сына. – Держи себя в руках, – предупредил он. – Или я оставлю тебя в Виндсонге, когда мы в следующий раз поедем в город.

– Слушаюсь, сэр, – ответил Алексей.

Оба мальчика ушли.

Элисса улыбнулась Ариэлле, показывая, как она довольна. Рекс подумал, что из-за этой девочки в семье скоро начнутся неприятности.

– Спасибо вам, дядя Тай, – ласково сказала она с ангельской улыбкой, потом поцеловала Тайрела, снова повернулась к Ариэлле и спросила: – Хочешь поиграть с моей куклой?

Ариэлла немного помолчала, не зная, что ответить, потом сказала:

– Я сейчас читаю историю Индии.

Элисса посмотрела на нее так, словно та говорила по-китайски.

– Почему бы тебе не поиграть пока с кузиной и не почитать потом? – тихо и ласково предложил Клиф. – Читать ты можешь когда угодно, а в городе и вместе с семьей Девлина мы бываем нечасто.

Ариэлла уступила с явной неохотой, но заставила себя улыбнуться и ответила:

– Конечно, ты прав, папа.

Как только обе девочки ушли, Клиф быстро повернулся, закрыл обе двери салона, а потом воскликнул:

– Что происходит?!

Рекс, который искренне надеялся заранее повернуть еще не начатый разговор в другое русло, небрежным тоном спросил:

– Ты о чем? Я больше года работал как каторжник, и теперь мое имение приобретает приличный вид.

Клиф покачал головой и пристально посмотрел на Рекса. Тайрел бросил на него долгий взгляд, потом подошел к буфету, который был высотой от пола до потолка, и стал открывать бутылку вина. Клиф схватил Рекса за плечо и спросил:

– Я слышал: ты написал Таю, что помолвлен с Бланш Херрингтон. Что за чертовщина случилась потом?

Рекс внутренне напрягся.

– Мне кажется, я объяснил это в письме к Лизи, – ответил он, отодвигаясь от младшего брата. – Мы с Бланш во многом полная противоположность. Хотя мы и друзья, в конечном счете стало ясно, что наш брак никогда не стал бы удачным.

Клиф продолжал пристально глядеть на брата. По лицу капитана было ясно видно, что он о чем-то размышляет.

– Ты и Бланш Херрингтон, – тихо сказал он наконец. – Мне бы такое не пришло в голову даже за сто лет. Ты влюблен в нее?

Внутреннее напряжение Рекса усилилось. Именно такие разговоры он бесчисленное множество раз вел с братьями – родными и сводными, когда кто-то из них боролся со своими любовными трудностями. Но он никогда не ожидал, что однажды сам окажется на их месте.

– Нет, я не влюблен.

– В самом деле? – Каштановые брови Клифа поднялись вверх. – Любой мужчина из рода де Варен женится только по любви. Это семейная традиция.

– Семейный миф! – сердито проворчал Рекс. – И мы с Бланш не женаты.

– Но собирались пожениться.

Тайрел подошел к братьям и подал каждому по бокалу вина.

– Она помолвлена с Гарри Дэшвудом, известным распутником и плутом. По крайней мере, ходят такие слухи.

Сердце словно повернулось в груди у Рекса – тяжело и так резко, что Рекса едва не стошнило. Потом оно влетело на прежнее место, остановилось, вызвав в груди сильный толчок, и сразу же стало биться с бешеной скоростью.

Дэшвуд? Рекс был знаком с этим человеком: встречался с ним несколько раз у Уайта. Они никогда не разговаривали друг с другом, только здоровались. Но Рекс видел, как он играет. Дэшвуд был осторожным и умелым игроком, обычно выигрывал немного и уходил, хотя игра еще продолжалась. Рекс видел его столько раз, что смог заметить, что этот человек очень себялюбив. Дэшвуд побывал любовником большинства самых богатых замужних дам в городе и после каждой такой связи, кажется, становился немного богаче.

Рексу стало плохо. Бланш действительно помолвлена? Влюблена ли она в Дэшвуда?

– Что ты знаешь о Дэшвуде? – небрежным тоном спросил он.

Тайрел ответил с такой же мнимой небрежностью:

– Немного. Он имел любовные связи – как мы все. Сейчас у него вложены деньги в несколько выгодных предприятий. У него поверхностный ум и мелкая душа.

Рекс пожал плечами, но его взгляд стал пристальным и словно впился в брата.

– Значит, так ты на это реагируешь? Я зеленел от ревности каждый раз, когда поклонник смотрел на Аманду. И это было, когда я сам старался найти ей мужа! – воскликнул Клиф.

– Да, ты был тогда болваном из болванов! – сказала, входя в комнату, Элеонора. – Что я пропустила? – Она быстро подошла к Рексу и обняла его. – Почему ты не помолвлен с Бланш? Что значит: вы не подходите друг другу? Что ты имел в виду под этим? Я считаю, что она была бы тебе чудесной женой! – выкрикнула она на одном дыхании.

– Здравствуй, Элеонора. Мне тоже приятно видеть тебя, – ответил Рекс. Но он был вынужден улыбнуться своей рослой, непотопляемой в жизненных штормах сестре.

– Лизи хочет завтра побывать у нее. – Тайрел произнес это тем же небрежным тоном. И в этот момент Рекс почувствовал, что его родные сговорились между собой. – Ты не хочешь пойти с нами? Я уверен: она будет рада видеть тебя. В конце концов, вы остались друзьями.

Рекс почувствовал, что его проклятое сердце снова грузно повернулось в груди, а потом быстро забилось от желания согласиться.

– Завтра мне нужно быть с визитом в другом доме.

– У кого? – мгновенно спросила Элеонора.

– Это очень личный визит.

Глаза Элеоноры широко раскрылись.

– Ты идешь к другой женщине?!

Рекс вздохнул и ответил:

– Я этого не говорил.

– Если так, то куда ты идешь? И могу ли я пойти с тобой? – спросила сестра и вызывающе улыбнулась ему.

– Нет, – твердо сказал он. – Ты не можешь пойти со мной.

– Ты избегаешь встречи с Бланш? – спросила Элеонора.

Он вздохнул, доковылял до софы, сел на нее и лишь тогда ответил:

– Нет.

Но, произнося это слово, он уже знал, что все в комнате понимают: он именно избегает Бланш. Он неискренне улыбнулся и ответил:

– Я надеюсь, что она любит Дэшвуда. Она заслуживает счастья.

Элеонора только изумленно покачала головой, села рядом с Рексом и взяла его за руку.

– Я так радовалась, когда Тай сказал, что вы помолвлены. Я была так счастлива за тебя. Я хочу, чтобы у тебя была такая любовь, как у меня, и у Тая, и у Клифа.

– Я не ищу любви, Элеонора, – спокойно ответил он.

– Почему не ищешь? Мы все вступили в брак по любви и все так счастливы. И как насчет детей?

Рекс словно окаменел: против его воли в его уме возник образ Стивена. Он знал: если он когда-нибудь расскажет братьям и сестре, что у них есть еще один племянник, начнется сущий ад. Элеонора станет убеждать его разорвать договор с Маубреем. Но ему казалось, что его братья вели бы себя практичнее. Он чувствовал, что сейчас необходимость соблюдать соглашение покажется им по меньшей мере неубедительным доводом. Он сжал губы и сказал:

– Я не думаю, что у меня когда-нибудь будут дети.

– Чепуха! – быстро ответил Клиф. – Если человек хочет иметь детей, они у него родятся.

Рекс пристально посмотрел на брата и подумал о том, что Клиф сам воспитывает своих двоих внебрачных детей. Мать Ариэллы умерла: ее убили в гареме. А мать Алексея, русская графиня, была замужем и имела других, законных детей. Ее муж не захотел растить Алексея, и, очевидно, мать тоже не хотела этого сына.

Элеонора снова взяла Рекса за руку. Он повернулся к сестре и вдруг понял, что Элеонора грустит из-за него. Эта грусть отражалась в ее глазах, но она улыбнулась и спросила:

– Я похожа на питбуля, верно?

Рексу стало легче.

– Да, похожа, но я тебя прощаю, – ответил он.

Она хотела сказать еще что-то, но не решалась.

Клиф пригубил вино, а потом вдруг сказал:

– Если ты не хочешь ему говорить, скажу я.

Элеонора поморщилась и ответила:

– Я как раз пытаюсь снять с себя эту обязанность.

Рекс движением плеча сбросил с себя руку сестры и пристально взглянул сначала на Клифа, потом на Тая.

– Скажите мне, в чем дело, – попросил он и почувствовал, что в комнате снова возникло напряжение. Его братья и сестра явно знали что-то, о чем не знал он.

– Это касается Дэшвуда?

– Помолвка еще даже не объявлена официально, – объяснил Тайрел и указал рукой на Клифа.

– Здесь ходят ужасные слухи, и ты должен знать о них, – сказал Рексу брат-капитан.

Рекс резко повернулся, схватил свой костыль и встал.

– Бланш больна, – произнес он, чувствуя, как его охватывает страх.

– Нет, – ответил Клиф. – Но ходят слухи, что она сошла с ума.

Рекс не мог произнести ни слова и только моргал.

Элеонора тоже встала.

– Это ужасный слух, – прошептала она. – Но вот правда: я сама видела Бланш, и даже я задала себе вопрос: не сошла ли она с ума?

В тот же день, но ближе к вечеру Рекс вошел в ресторан Уайта вместе со своими сводными братьями Девлином и Шоном. Хотя было только пять часов, зал на первом этаже был уже переполнен джентльменами, которые мелкими глотками потягивали портвейн и курили сигары. Шон заметил пару свободных стульев и незанятый диванчик. Когда они шли через зал, Рекс отметил про себя, что головы поворачиваются в их сторону.

Он не был в обществе с предыдущего сезона, потому что прошлые праздники они провели в Эдере. Но он и раньше отсутствовал долго, и это не имело никаких последствий. Поэтому он решил, что причина этих взглядов – не он, а один из его сводных братьев. Ему понадобилось время, чтобы понять, что разговор затихал, когда мимо проходил он, а не Шон и не Девлин. Потом Рекс услышал, как один из мужчин спросил вполголоса:

– Думаешь, он порвал с ней?

Рекс замер на середине шага.

– Я бы порвал. А вы бы разве нет? – хихикнул какой-то блондин.

Рекс пристально взглянул на этого гостя и на его приятеля, который был старше и уже седой. Оба мгновенно отвели взгляды. «О чем, черт возьми, они говорили?» – подумал Рекс. Но в следующий момент он увидел Тома Маубрея – теперь герцога Клервуда.

Тревога сжала его сердце.

Клервуд сидел один в кресле, роскошном, как трон. Перед ним на круглом чайном столике стоял бокал с портвейном. Казалось, что он листает газету. Вот только голубые глаза Тома смотрели на Рекса, а не на газетную страницу. Когда его взгляд встретился со взглядом Рекса, герцог мгновенно опустил глаза.

Рекс стоял неподвижно. Его сердце билось так, словно с размаха ударялось обо что-то. В его уме было лишь одно – образ его сына.

Он написал Маубрею короткое письмо о том, что желает прийти к нему в дом, чтобы обсудить личные дела. Но ответа не было. Маубрей, должно быть, сразу понял, что Рекс хочет поговорить о Стивене.

К ним подошел Девлин – высокий, с волосами рыжими и пышными, как львиная грива. В его движениях были те небрежность и изящество, которые характерны для уверенных в себе и сильных людей.

– Что случилось? – спросил он.

Рекс вздохнул, улыбнулся Девлину и ответил:

– Я на минуту задержусь здесь. Я не знаю, знаком ли ты с Клервудом, у меня есть к нему дело.

Глаза Девлина мгновенно изменились: как только их взгляд упал на герцога, прежняя бессодержательная вежливость исчезла, и они ярко заблестели.

– Что ты будешь пить? – спросил он брата.

– Каберне, – ответил Рекс, и Девлин ушел.

Рекс, хромая, подошел к Клервуду. Том медленно положил газету на стол.

– Здравствуй, Маубрей.

Том Маубрей пристально взглянул на него и ответил:

– Здравствуй, Рекс.

Рекс не стал обращать внимание на тон этого приветствия. Он вспомнил, что не разговаривал с этим человеком уже девять лет и половину этого срока не видел его даже мельком. Маубрей был не похож на себя прежнего – и не только потому, что стал старше и похудел.

– Могу я предположить, что ты получил мое письмо?

Маубрей поднялся со своего «трона». Он по-прежнему был красив, но лицо у него было очень худое и суровое. Тогда, в дни молодости, оно было круглым, и выражение его было мягкое, а теперь даже глаза Тома казались твердыми.

– Кажется, от тебя действительно пришло письмо, но я плохо помню это событие.

Рекс был взбешен, но сдержал себя. Он лишь улыбнулся и продолжил:

– Я хочу поговорить с тобой… Том.

Маубрея передернуло:

– Рекс, ты ведь понимаешь, что я теперь Клервуд. Обращайся ко мне «Клервуд» или «ваша светлость».

«Значит, вот как будет теперь», – с удивлением и беспокойством подумал Рекс.

– Я не называл тебя «милорд», когда мы сражались бок о бок в Испании, убивали французов и видели, как умирают наши товарищи.

– Те дни давно прошли, – с презрением ответил Маубрей. – У меня нет ни минуты лишнего времени. Я опаздываю. – Он бросил газету на чайный столик и собрался уйти.

Рекс хотел схватить его и удержать силой. Он был бы даже не прочь ударить Маубрея. Но вместо этого он сказал – очень тихо, чтобы никто не мог подслушать:

– Я приду к вам и встречусь со Стивеном.

Маубрей резко повернулся к нему лицом и воскликнул:

– Я не согласен!

– Я сделаю это, если ты не увезешь его из города. Существующее положение дел перестало меня удовлетворять.

Глаза Маубрея широко раскрылись, а потом словно застыли от холода.

– Я не имел в виду, что собираюсь сделать какие-либо скандальные заявления, – хмуро произнес Рекс. – Но я хочу встретиться с ним. Я хочу побывать у вас с визитом. Я больше не могу ждать.

Маубрей подошел ближе и хриплым шепотом произнес:

– Я ничего не изменю в нашем соглашении.

– Я не хочу делать в нем никаких больших изменений. Стивен твой сын во всех отношениях, кроме природного. Однако и у меня есть некоторые права. И первоначально мы договорились, что я буду иногда видеться с ним как гость.

– Ты уже давно отказался от всех своих прав! Ты и должен был это сделать ради его будущего! Теперь я никому не позволю сделать себя посмешищем, – по-прежнему тихо и хрипло ответил Маубрей.

Его поведение не испугало Рекса.

– Удивляюсь, как ты не сказал, что тоже не хочешь ставить под угрозу будущее Стивена.

– Я вырастил его как моего сына. Я дал ему все возможные привилегии. Я не позволю, чтобы снова поползли слухи.

– Я и не собираюсь их воскрешать, – хмуро сказал Рекс.

Он был потрясен. Любит ли Маубрей Стивена? До этой минуты Рекс считал, что любит: иначе Маубрей мог бы объявить всем правду. Теперь он с изумлением и беспокойством понял, что больше не уверен в этой любви.

– Я просто хочу прийти к вам с визитом. Мы старые друзья. Я спас тебе жизнь на войне, и все знают об этом. Однажды про это узнает и Стивен. У меня есть убедительные причины, чтобы прийти в гости к Клервуду, и это ты можешь сказать Стивену. – Рекс помолчал в нерешительности, чувствуя, как сильно и гулко бьется его сердце, и добавил: – Ты в долгу передо мной.

– Ни черта я тебе не должен! – заявил Клервуд. – Прошло уже десять лет. Я уплатил свой долг. – Он был в ярости. – Что ж, приходи, если хочешь. Но не смей превращать это в привычку. – Сказав это, он величаво удалился.

Рекс остался стоять на месте их разговора, чувствуя, как у него на теле выступает пот. Что случилось с Клервудом? Что превратило беспечного мальчика в сурового, холодного мужчину? Это волновало Рекса лишь потому, что имело отношение к его сыну. Беспокоиться о бывшем друге он не мог, потому что едва узнавал в Клервуде прежнего Маубрея.

Правда, он застал Тома совершенно врасплох. Если бы Том потрудился ответить на его письмо, они все обсудили бы в переписке и эта встреча не была бы нужна.

Рекс ухватился за свой костыль, сжав его крепче обычного, и вернулся к своим братьям. Когда он садился рядом с ними, Шон словно пронзил его насквозь взглядом своих светло-серых глаз и спросил:

– Что у тебя с Клервудом?

– Мы старые друзья, – ответил Рекс, отводя в сторону глаза. – Я не виделся с ним много лет – с тех самых пор, как мы вместе были на войне.

– До чего же дружеская это была встреча! – сухо заметил Шон.

– Ты подслушивал? – с улыбкой спросил его Рекс.

– Нет, но мой стул повернут в ту сторону.

Рекс понял, что брат сказал правду.

– Я хотел возобновить наше давнее знакомство, но Клервуд сильно изменился.

– Он холодный и суровый человек, – вступил в разговор Девлин. – У меня были с ним дела. Похоже, что он очень озлоблен. Ты спас ему жизнь в Испании?

Рекс внутренне напрягся, но улыбнулся и ответил:

– Я вынес его с поля боя, когда он не мог идти сам. Так что думаю, можно сказать, что я спас ему жизнь.

Девлин отпил виски. По его глазам было невозможно понять, что он думал. И Рекс понял, что сводные братья, оба очень догадливые и проницательные, не вполне верят ему и что-то подозревают. Поэтому он сменил тему разговора:

– Шон, ты приедешь летом в Эдер? Я хочу поехать туда из города и пожить там немного.

Шон улыбнулся, давая понять, что, если собеседник в разговоре прибегает к уловке, он это видит.

– Мы еще не определились с планами на лето, – ответил он.

Вдруг его взгляд переместился на что-то позади Рекса, глаза широко раскрылись, и он сказал:

– Сюда только что вошел твой друг Дэшвуд.

Рексу было очень трудно усидеть на месте. Образ Бланш заполнил его ум и принес с собой тревогу, которой Рекс не хотел. Он пожалел, что сидит спиной к залу, и медленно повернулся в сторону остальных посетителей.

Дэшвуд стоял недалеко от него в обществе двух своих молодых друзей. Они шумели и громко смеялись. Рекс уже забыл, что Дэшвуд одевается безупречно, довольно хорош собой и фигура у него спортивная. Сейчас он вбирал в себя каждую подробность его внешнего вида – накрахмаленную белую рубашку, строгий костюм, начищенные до блеска ботинки. Его душа наполнилась ненавистью и даже ревностью. В первый раз с тех пор, как он услышал, что Бланш помолвлена с Дэшвудом, у него мелькнула мысль, что она, возможно, уже делит постель с новым женихом.