Текст книги "Идеальная невеста"

Глава 22

Когда Бланш проснулась, ее щека лежала на обнаженной груди сэра Рекса, все ее тело прижималось к его телу, и одна ее нога оказалась между его бедрами. Солнце заливало светом их спальню: никто не посмел войти и задернуть занавески. Ее клетчатое одеяло двух цветов – розового и кремового – закрывало их до пояса, но не выше. Радость вспыхнула в ней и мгновенно заполнила всю душу.

«Я так люблю своего мужа», – подумала она, улыбнулась и с наслаждением вдохнула запах его тела. Она наслаждалась своими ощущениями. «То, что мы муж и жена, – это чудо», – размышляла она. В прошедшую ночь он два раза занимался с ней любовью, и она, должно быть, страшно устала от этого, потому что любовные ласки помнила, а то, что было после них, нет. Вероятно, она сразу же уснула. Сэр Рекс – и чудесный человек, и чудесный любовник.

Ее любовь была бурной и такой сильной, что от нее у Бланш сладко ныло сердце. Она смотрела на окна в противоположной стене, и в ее голове снова стали возникать образы – те самые, которые она ненавидела, которых боялась, от которых хотела навсегда избавиться. Эти воспоминания ворвались в ее ум в Лендс-Энде, после ночи любви с Рексом, и унесли ее в ужасное прошлое. Тогда Бланш поняла, что радость и страсть приносят с собой память о прошлом и боль.

Она напряглась. Ее виски болели, но не так сильно, как будто в них вонзались ножи. Картины прошлого в ее уме приобрели четкость и яркость. Она никогда не забудет, как выглядели забитая насмерть лошадь, человек-чудовище и ее убитая мать. Она ждала, что крики матери зазвучат в ее ушах и выбросят ее из этой постели в другой мир.

– Бланш, в чем дело?

Лицо ее матери побелело и вытянулось от страха, когда чудовище потребовало, чтобы ее мать вышла вон из кареты. Бланш никогда не забудет это.

«Вон из кареты, леди!» Эти слова врезались в память Бланш навсегда.

Ее охватил страх, хотя сейчас она не проживала прошлое заново, а как будто просматривала его в уме. Бланш подняла взгляд и увидела, что сэр Рекс садится в кровати.

Лицо ее матери застыло от страха. Человек-чудовище ждал, и Бланш ждала, что почувствует в руке боль от сдавившей ее детскую ладошку маминой ладони. Она ждала, что ее мать схватят и вытащат из кареты. Она ждала своего всепоглощающего страха…

Но кто-то легко и ласково провел рукой по ее плечу и руке. Бланш дернулась, подняла глаза и увидела сэра Рекса.

– Мы в Херрингтон-Холл. Мы муж и жена, – спокойно произнес он.

Бланш села на кровати и с восторгом уставилась на его великолепный торс. В ее теле снова вспыхнуло желание. Она так давно не имела возможности любоваться своим возлюбленным в свете дня.

– Я это знаю, – так же спокойно сказала она.

Похожее от страха на маску лицо матери по-прежнему было у нее в уме. И бледные безумные глаза человека-чудовища тоже. Эти два образа закружились и превратились в убитую лошадь и в мать Бланш, такую же мертвую и изуродованную. Боль, очень похожая на удар ножа, вонзилась в тело Бланш, но не в голову, а в грудь. Бланш узнала эту боль. Это было горе – уже знакомое ей чувство.

– Скажи мне, что с тобой происходит, Бланш.

Она вздрогнула:

– Я вспоминаю, как выглядела моя мать после того, как они искололи ее до смерти.

Сэр Рекс кивнул, и его лицо побледнело.

– Ты можешь остаться со мной? – спросил он, перебрасывая ее пышные светлые волосы ей на спину.

Она осознала, что сидит совершенно голая, и натянула на себя одеяло до самого подбородка.

– Я жду, что в моей голове зазвучат крики моей матери. Я жду, что снова стану шестилетней. Но вместо этого вижу прошлое в виде жутких картин, четких, как портреты, и чувствую огромное горе.

Он крепко сжал ее плечо.

– У тебя не было возможности оплакать мать, потому что ты забыла мятеж и то, как ее убили. Может быть, сейчас тебе пора горевать.

Бланш с ужасом поняла, что хочет плакать о том, что потеряла мать, – и о смерти отца тоже.

К ее огромному изумлению, сэр Рекс сказал ей:

– И о Херрингтоне ты еще не горевала. Делай то, что тебе хочется сделать, Бланш. Все должны горевать, потеряв тех, кого любят.

Бланш взглянула на него, но все расплывалось у нее перед глазами.

– Я так любила ее. Она была самая ласковая, самая добрая мать, которую может иметь ребенок. Теперь я помню все это.

– Это прекрасные воспоминания.

– Почему им было нужно убить ее? Почему?

Ее муж обнял ее.

– Когда толпа превращается в сборище сброда, в его действиях нет никакого смысла. Толпа становится неуправляемым диким зверем. Для того, что случилось в тот день, никогда не будет объяснения, Бланш.

Она вытерла глаза. Теперь она молча горевала о своей матери. И об отце тоже. Как хорошо она помнила теперь, в каком горе он был двадцать два года назад.

– Отец до конца жизни не оправился от этой потери. Он любил мою мать. Я теперь помню, каким мрачным и бледным он был, какими красными были его глаза. Я помню, что очень удивилась этому и растерялась.

Сэр Рекс в ответ только погладил ее по плечу.

Бланш вытерла глаза.

– Когда отец умер, я не могла плакать. Но об этом я тебе уже говорила. Я была как во сне. Я знала, что он ушел навсегда, но не могла почувствовать это. – Она вдруг повернулась к мужу. – А теперь мне так больно, что его нет.

– Я знаю, что больно. Но этой боли нельзя избежать, Бланш. Ты человек и если не сейчас, то позже должна оплакать своих родителей.

– Я думаю, это происходит сейчас, – прошептала Бланш. Она говорила шепотом потому, что слезы лились потоком из ее глаз и так же, потоком, лилось в ее душу горе. Она не знала до сих пор, как сильно ей не хватает отца и как сильно она любила свою мать.

Сэр Рекс обнял ее и прижал к себе.

Карета семьи Херрингтон катилась по короткой подъездной дороге, приближаясь к замку Боденик. Бланш высунулась из окна и вздрогнула от изумления: стремящийся ввысь, в безоблачное ярко-синее небо, силуэт замка за эти месяцы изменился. Разрушенная башня была восстановлена. Вересковые пустоши по ту сторону замка природа щедро окрасила в пурпурные и золотые тона. Бланш разглядела на этой равнине табун кобыл, которые мчались по пустошам вместе со своими жеребятами. Впереди, за дальней башней, она увидела океан. Он пенился внизу возле черных отвесных скал, которые указывали путь к началу береговой полосы. Три дня назад ее супруг внезапно потребовал, чтобы они уехали из города и переселились сюда на лето. Бланш охотно согласилась.

Но сейчас у нее, кроме радостных ожиданий, были и опасения. Она не могла забыть, что память о прошлом начала возвращаться к ней именно в Лендс-Энде. А потом здесь же начались эти приступы, которые отбрасывали ее назад во времени. За три дня, которые прошли после их с сэром Рексом свадьбы, воспоминаний было много, но они не уносили ее в прошлое. Бланш подумала, что это во многом заслуга ее мужа. Он присматривал за ней, как мать за больным ребенком. Когда ее начинали мучить воспоминания, он всегда ухитрялся чем-нибудь отвлечь ее от них. Бланш знала, что он, заботясь о ней, ни на минуту не оставляет ее одну, и была этому несказанно рада. Он стал для нее таким прочным якорем. Он так хорошо помогал ей пережить это трудное время.

Но сэр Рекс также знал, когда ему следует исчезнуть и оставить ее наедине с ее горем. Эта потребность отдаться горю возникала неожиданно, но эта боль все же была понятна. Главное, что она больше не возвращалась в тот страшный день. Перед отъездом из города Бланш побывала на могилах отца и матери, и предпочла пойти туда одна.

Бланш стала спокойнее. Она была в восторге оттого, что вернулась в Лендс-Энд, но не знала точно, чего ей здесь ожидать. Она повернулась и тихо сказала:

– Мне здесь очень нравится. Воздух необыкновенно чистый, и я чувствую запах океана.

– Я этому рад, – улыбнулся сэр Рекс, и в его глазах появился хорошо знакомый ей блеск.

Бланш почувствовала, что по ее телу прошла горячая волна, которая теперь была ей так знакома. Когда она решила выйти замуж за сэра Рекса, она не рассчитывала, что у них будет медовый месяц. Но сэр Рекс был больше чем ее мужем, он был ее любовником. После их свадьбы он делил с ней постель каждую ночь, и Бланш поощряла его любовные ласки. Она нетерпеливо ждала темноты, чтобы снова и снова предаваться наслаждению. Понемногу она узнавала сэра Рекса. Сейчас настойчивый, немного ленивый и горячий взгляд его темных глаз дал ей понять, что, возможно, не придется ждать вечера, чтобы насладиться страстью любимого мужа.

Сэр Рекс протянул руку и погладил своими сильными пальцами ее затянутую в перчатку ладонь. Бланш была вне себя от восторга, когда карета остановилась. Ее форейторы спрыгнули с лошадей, и через минуту Бланш с помощью сэра Рекса сошла на землю.

Она осмотрелась вокруг, с удовольствие увидела, что новые стойла для лошадей уже достроены, потом повернулась назад и стала любоваться недавно восстановленной башней.

– Ты уже обставил комнаты в новой башне?

– Это будут твои комнаты, поэтому ты можешь обставить их сама.

Бланш не терпелось это сделать. Еще ей очень хотелось расширить сад и украсить цветами каждый уголок двора. Сэр Рекс, хромая, подошел к ней.

– Сейчас один из тех редких моментов, когда я жалею, что лишился ноги, – тихо сказал он.

Это ее изумило.

– Но жалею лишь потому, что хотел бы перенести мою новобрачную жену через порог.

Бланш дотронулась рукой до его лица.

– Почему бы тебе вместо этого не поцеловать новобрачную на пороге? – предложила она вполголоса и подумала о будущей ночи.

Сэр Рекс взял ее за руку, и, когда они оказались на пороге, он прижал ее к себе и поцеловал, не обращая внимания на то, что на них смотрят. Бланш забыла про кучера и форейтора, которые стояли во дворе, и поцеловала мужа в ответ. У нее перехватило дыхание, а его мужское естество явно возбудилось.

– Может быть, ты поможешь мне распаковать мои чемоданы? – прошептала она.

Он рассмеялся и ответил:

– Я распакую все, что ты захочешь, дорогая.

Сердце Бланш словно перевернулось в груди от радости. Она никогда не будет принимать эту радость как должное.

Вдруг она увидела чью-то тень, повернулась – и вся ее радость мгновенно растворилась в воздухе.

К ним подошла Анна.

– Здравствуйте, милорд и миледи, – сказала она и сделала реверанс.

Бланш молча пристально смотрела на пышнотелую служанку, которая когда-то была любовницей сэра Рекса, и вдруг мысленно увидела, как их тела сплетаются на софе в башенной комнате. И еще она вспомнила о Поле Картере, который выманил у нее крупную сумму денег. На этот шантаж его, конечно, толкнула Анна, которая, видимо, давно уже была его любовницей. Эти мысли привели Бланш в ярость.

– Я не сообщил о нашем приезде, но у меня не было времени это сделать, – ровным голосом объяснил Рекс.

Его жена, однако, тоже решила кое-что объяснить. Она подошла к Анне. Служанка неподвижно застыла, глядя на свою хозяйку с лукавым блеском. Высоко подняв голову, Бланш приказала:

– Сейчас же убирайся из этого дома!

Анна вздрогнула и повернулась к сэру Рексу. Он же только молча смотрел на эту сцену.

– Я с тобой говорю, – требовательно напомнила Бланш.

Анна снова перевела взгляд на нее.

– Я прекрасно слышу вас, миледи, – дерзко ответила она.

– Очень хорошо, тогда слушай внимательно. Ты и твой любовник шантажом вытянули из меня немало денег. Поэтому я увольняю тебя без выходного пособия. Не трудись собирать свои вещи: я велю прислать их тебе.

Анна холодно смотрела на Бланш, и глаза ее при этом сверкали от ненависти.

– Вы не можете уволить меня, но не волнуйтесь, я ухожу, потому что понимаю: его светлость уволит меня, если я не уйду сама.

Сэр Рекс открыл рот, чтобы заговорить, но Бланш в бешенстве сделала ему знак рукой не вмешиваться. И он ничего не сказал. А Бланш снова обратилась к Анне:

– Ты имела все права на любовную связь с сэром Рексом. Я не упрекаю тебя за то, что ты питаешь слабость к его светлости.

Глаза Анны широко раскрылись.

– Я упрекаю тебя только за твое злобное желание испортить жизнь мне после того, как я уехала из Боденика. Этот поступок достоин презрения и показывает, что ты за человек на самом деле. У тебя низкая душа. Ты завистлива и злобна. Поэтому сейчас же убирайся из моего имения, пока я не приказала моему кучеру вышвырнуть тебя силой! – гневно закончила Бланш.

– Значит, вы женили его на себе, – заключила Анна, сплюнув прямо под ноги Бланш, пожала плечами и вызывающе посмотрела на нее.

Бланш задрожала от ярости. Она была готова ударить Анну, но сдержалась.

– До свидания, Анна, – сказала она.

Анна гордо ушла прочь.

Когда сэр Рекс подошел к Бланш, та все еще дрожала.

– Ты спал с ней в эти последние два с половиной месяца?! – крикнула она и пришла в ужас от своих слов.

– Нет, не спал. Днем я был слишком занят восстановлением своего имения, а ночью топил свою грусть в вине, – коротко и ясно ответил ее муж.

– Извини! – воскликнула Бланш и схватила его за руку. – Я не должна была говорить с тобой так, словно обвиняю тебя.

Она была в смятении: теперь муж будет ее ненавидеть.

Но сэр Рекс улыбнулся ей и сказал:

– Ты имела все права подозревать меня, Бланш. Но я не лжец и никогда не солгу тебе. Анна оставалась здесь лишь потому, что мне была нужна экономка. Мое сердце было так разбито, что я даже не думал о том, чтобы лечь в постель с ней или с другой женщиной.

Бланш почувствовала огромное облегчение.

– Мне очень жаль, что я так поступила.

– Не жалей об этом, – ответил он, а потом добавил: – Я готов аплодировать тебе за то, как ты вела себя с ней.

Она продолжала держать его за руку.

– Ты не сердишься на меня? – спросила она.

– Если бы и сердился – а я не сержусь, – это не изменило бы ни моих чувств к тебе, ни клятвы, которые мы дали друг другу.

Бланш смотрела на него и думала о своих подругах, которые выходили замуж по любви, а позже находили себе любовников. Потом она подумала о необыкновенной семье, в которой родился ее муж. Для этой семьи верность и доверие всегда были выше всех условностей. Она не сомневалась, что братья ее мужа – родные и сводные – и его отец были верны своим женам. Она не могла представить себе, чтобы мужчина из семьи де Варен или О'Нил даже в мыслях изменил жене.

– Иногда мы с тобой будем ссориться: такова человеческая природа. Некоторые ссоры могут быть бурными, если судить по пылу, который я сейчас наблюдал. Но это не изменит нашу верность друг другу и никогда не изменит того, что я испытываю к тебе.

Бланш обняла мужа.

– Иногда я сама себя не узнаю, – прошептала она.

Это было сказано честно: она еще никогда не была такой взбешенной, как только что во время разговора с Анной. И она еще никогда не была так счастлива. По ночам в объятиях сэра Рекса она была пылкой, как куртизанка.

– Тогда мне повезло, потому что я всегда узнаю тебя, – вполголоса ответил он.

Бланш посмотрела в его глаза – они потемнели. Она дотронулась до его подбородка: ей нравилось чувствовать под пальцами отросшую там щетину.

– Может быть, сказать Мег, чтобы она пообедала, а мы пока распакуем свои вещи?

– Да, пожалуй, пусть так и будет.

Через неделю сэр Рекс остановил свой одноконный кабриолет на главной улице Ланхадрона. Бланш сидела в кабриолете рядом с ним. Сэр Рекс повез ее в этот городок пройтись по магазинам, а потом посидеть за легким ланчем в гостинице. Была уже вторая половина дня, и они возвращались домой, но сэр Рекс повернулся к жене и спросил:

– Ты не против того, чтобы подождать немного? Я забегу в магазин Беннета посмотреть, привезли туда мои сигары или нет.

Бланш улыбнулась ему:

– Конечно, не против. Но только если ты позволишь мне купить десяток ваз и цветочных горшков.

Он нажал тормоз кабриолета и вышел на улицу.

– Мне нравятся изменения, которые ты сделала в Боденике. Теперь он стал похож на дом, – похвалил он жену.

Всю эту неделю Бланш составляла планы по отделке комнат в новой башне и расширению сада за старой башней. Сэр Рекс нанял дополнительно нескольких садовников, и они теперь сажали кусты и разбивали клумбы. Затем она наметила заняться двором.

– Он и есть дом – наш дом, – с теплотой в голосе сказала она.

В ее уме возник образ ее матери, бледной и испуганной. Теперь Бланш меньше боялась своих воспоминаний, за это время у нее несколько раз болела голова, но приступов при этом не было. Воспоминания появлялись так же внезапно и часто, как ее горе. Теперь, думая о матери, она чувствовала только печаль.

Ей показалось… что она услышала музыку – что-то вроде звуков дудки.

Бланш знала, что это только игра ее воображения, но повернулась на звук и очень ясно расслышала скрипку. Тогда она посмотрела в дальний конец улицы и внезапно увидела, что к ней приближаются несколько повозок, причудливо окрашенных в различные оттенки красного, синего и желтого цветов. Эти повозки окружала толпа людей. Бодрая музыка теперь была лучше слышна, и Бланш догадалась, что это цыганский табор въезжает в городок.

Она забыла про свою мать и стала с увлечением рассматривать приближающуюся толпу. Бланш еще никогда не видела так близко настоящих цыган, если не считать цыганок-гадалок на ярмарках или рынках.

Мужчины, женщины и дети в пестрых одеждах шли по улице рядом со своими пестрыми повозками. Жители городка выходили из своих домов и магазинов и выстраивались вдоль улицы, чтобы посмотреть на цыганское шествие. Цыганки в юбках и кофтах всех цветов радуги бросали городским мужчинам цветы. Впереди них шел высокий смуглый мужчина, который то и дело останавливался, чтобы поговорить с местными дамами и детьми. Бланш увидела, как он вежливо поклонился двум очень красивым молодым леди, а они захихикали и покраснели.

Молодая женщина обхватила себя руками и бросила взгляд на тот магазин напротив, в который ушел сэр Рекс. Она напомнила себе, что он совсем рядом, но ничего не могла с собой поделать. Она ненавидит толпы, и то, что она теперь замужем, этого не изменит. Когда первые цыгане во главе с тем важно выступавшим впереди смуглым мужчиной приблизились к ней, она замерла на месте и похолодела от тревоги.

Предводитель цыган был высоким и красивым. Одет он был в высокие сапоги, штаны в обтяжку и белую рубаху, подпоясанную блестящим темно-красным кушаком. Он увидел Бланш и улыбнулся. Улыбка была дружелюбной, но Бланш не улыбнулась ему в ответ. Она быстро взглянула в сторону магазина Беннета. Сэра Рекса нигде не было видно.

Бланш забеспокоилась, и ее сердце забилось чаще. Но она сказала себе, что это безобидные люди – во всяком случае, днем. У них нет ничего общего с тем сбродом, который убил ее мать. Но она умная женщина. Она, и не глядя в хрустальный шар цыганки-гадалки, отлично понимает, что такое событие может унести ее назад, в день мятежа. Бланш стала ждать тяжелых ударов крови в голове.

Смуглый цыган повернулся в ее сторону. Мимо кабриолета проезжала вторая повозка, в которой прыгали маленькие дети.

– Миледи, у вас, кажется, не праздничное настроение. Не мог бы я улучшить его? – спросил цыган.

У него была обаятельная улыбка, голубые глаза, ямка на подбородке, белые как снег зубы и кудрявые волосы. Это был один из тех мужчин, по которым сходят с ума почти все женщины.

Его улыбка была такой заразительной, что Бланш едва не улыбнулась в ответ.

– Мое настроение станет праздничным, когда вернется мой муж, – тихо ответила она.

Он немного помолчал, медленно и пристально рассматривая ее лицо, а потом улыбнулся еще шире и сказал:

– Влюбленная женщина – прекрасное зрелище. Женщина, влюбленная в своего мужа, еще прекраснее. Вы, должно быть, новобрачная.

– Вы ведете себя очень дерзко, – ответила Бланш, но улыбнулась. – Да, я новобрачная.

– Тогда мне следует поздравить вас. – Цыган отдал ей поклон по последней моде. – Когда вы будете не настолько замужем, порой думайте обо мне, я не буду против этого.

Бланш почувствовала, что вся ее тревога куда-то пропала.

– Я никогда не буду замужем меньше, чем сейчас. Флиртуйте с другими, – тихо посоветовала она.

Он засмеялся, схватился за сердце и воскликнул:

– Как я этим опечален, прекрасная леди!

– Бланш! – раздался голос сэра Рекса.

Молодая женщина повернулась на этот крик. Ее муж стоял напротив, на другой стороне улицы. Она поняла, что он беспокоится за нее, и остатки смутной тревоги, что еще оставались в ее душе, растаяли без следа. Она помахала сэру Рексу рукой, давая знать, что с ней все в порядке.

Смуглый цыган повернулся и взглянул туда, куда смотрела она.

– Ваш муж сильный и красивый мужчина, и у него, несомненно, есть и титул, и богатство, цыганский принц ему не соперник. – Он еще раз поклонился Бланш и ушел.

Бланш повернулась и посмотрела ему вслед. Ей стало весело. Потом она взглянула на проходивших мимо цыган и на их повозки. По ту сторону пестрой толпы она видела сэра Рекса. Он не мог перейти улицу и, кажется, был этим очень огорчен. Бланш глубоко вздохнула, чтобы успокоить свое слишком часто бившееся сердце. Как только проехала последняя повозка, сэр Рекс быстро перебежал улицу и рывком открыл дверь кабриолета.

– Ты в порядке? – спросил он у Бланш, поднимаясь в экипаже и садясь рядом с ней.

– Удивительно, но я в порядке, – ответила она, пододвигаясь к нему.

Он окинул ее пристальным взглядом, словно проверяя, правду ли она сказала. А потом спросил:

– Тебе было страшно?

– Немного. – Она задумалась, вспоминая свои ощущения. – Но страх был слабее. Мне не пришлось бороться с воспоминаниями. Я смотрела на цыган и мысленно сравнивала их с тем сбродом, но больше ничего не произошло. – Она наконец начала по-настоящему осознавать, что больше не боится. – Мне ни секунды не угрожала опасность ускользнуть в прошлое.

– Хорошо. – Сэр Рекс поцеловал ей руку. – Тебе становится лучше, Бланш. Я вижу это по цвету твоего лица и по твоим глазам.

Бланш смотрела на себя в зеркало. «Мой муж прав», – подумала она, вглядываясь в свое отражение и оценивая его, как строгий критик. К ней вернулся аппетит, она немного набрала вес, и теперь ее лицо больше не выглядело исхудавшим. Щеки стали нежно-розовыми, а взгляд больше не затуманивался страхом и отчаянием. Напротив, ее глаза ярко блестели.

Бланш дотронулась до своего лица.

«Я снова красивая», – подумала она и улыбнулась.

Она выздоравливает. Если шествие цыган не смогло сломать ее, то что сможет?

Она подумала о своем муже, и улыбка исчезла с ее лица. Она полюбила его несколько месяцев назад, когда гостила здесь у него, в Лендс-Энде. Она никак не ожидала, что будет любить его так сильно и хотеть так безумно. И он тоже выздоравливал.

Когда она просыпалась посреди ночи, он всегда крепко спал рядом с ней, обнимая ее. Он ни разу не ушел от нее, чтобы посидеть наедине со своими мрачными мыслями за бутылкой бренди. Он вообще больше не пил после обеда. Несомненно, он перестал пить потому, что наладил отношения со своим сыном. Но Бланш думала, что тут помогла еще и ее любовь.

Бланш улыбнулась, дрожа и чувствуя легкую слабость в теле. У нее и сэра Рекса было молчаливое соглашение: после ужина он давал ей отдохнуть минут пятнадцать, а потом появлялся в дверях их комнаты, и она мгновенно оказывалась в его объятиях, а потом в их общей постели.

Сейчас он разговаривал во дворе с главным конюхом. Она подумала о том, как он смотрел на нее и как во время любовных ласк следил, как она себя чувствует, – пока его страсть не вырывалась на волю.

Была уже вторая половина дня, ее тело напряглось и горело, жадно стремясь к его телу. Бланш повернулась и подошла к окну, из которого был виден двор, а за ним – стойла и пастбища. Ее муж стоял почти прямо под ее окном вместе с главным конюхом Тедом и держал под уздцы молодого жеребца. Конь подпрыгивал и поднимался на дыбы, но мужчины были так поглощены своим разговором, что не замечали беспокойных движений животного.

У нее пересохло во рту. Она глубоко любила своего мужа. Он стал для нее всем – другом, любовником, супругом и опорой в жизни. Благодаря ему она справилась с душевным расстройством, от которого едва не лишилась рассудка. Теперь она наконец выздоравливала. Она чувствовала себя почти в полном порядке, но больше уже не была прежней. Та Бланш Херрингтон исчезла. На ее месте возникла сильная женщина, способная на огромную радость и большую печаль, на страсть и любовь. И ее муж тоже любит ее.

Глядя на сэра Рекса и находясь во власти чувств, переполнявших ее сердце, Бланш подняла руку и машинально вынула шпильку из волос. Потом она вынула вторую шпильку и только теперь поняла, что собирается раздеться. Ей не было стыдно. Она вынула третью и четвертую шпильки. Ее волосы начали рассыпаться. Она молча ждала.

Сэр Рекс неожиданно взглянул вверх, их взгляды встретились. Она стала медленно вынимать из волос одну за другой остальные шпильки, а он смотрел на нее снизу. Потом она подняла руки и распушила волосы, превратив их в мягкие волны, падавшие ей на плечи. При этом она не отрываясь смотрела на мужчину, за которого вышла замуж.

Он, наконец, повернулся лицом к конюху, и тот увел лошадь. Потом сэр Рекс пошел к парадной двери и исчез из поля зрения Бланш.

Бланш дрожала, ее плоть набухла от предвкушения и любовной жажды. Она расстегнула верхние пуговицы на спинке платья и пыталась дотянуться до следующей, когда дверь спальни открылась.

Сэр Рекс стоял на пороге. Его взгляд был горячим и пристальным, а на рабочих штанах была видна очень ровная складка. Этот взгляд скользнул по лицу Бланш, потом по ее волосам и, наконец, переместился на падающий лиф ее платья и обнаженные плечи. Ее муж закрыл дверь и, громко стуча костылем, подошел к Бланш.

– Я помогал садовникам посадить дерево, которое ты выбрала, – тихо сказал он, пока она поворачивалась к нему спиной.

Бланш закрыла глаза, когда его ладони скользнули по ее голым плечам, прежде чем заняться оставшимися пуговицами платья.

– Мне было жарко, и я вспотел, – сказал он, расстегивая последние пуговицы. Его крепкие пальцы проворно скользили по ее коже, когда он спускал ее платье до талии. На этом он остановился.

Бланш наклонилась к нему, сместив центр тяжести своего тела. Когда ее ягодицы надавили на его твердое мужское естество, она испытала удовольствие и даже торжество. В ответ его руки сомкнулись на ее талии.

– Мне все равно, – ответила она.

Теперь его мужское естество пульсировало, упираясь в нее. Он спустил с ее бедер платье и нижнюю юбку. Одежда упала на пол между ним и Бланш.

Бланш, теперь одетая только в украшенный оборками корсет, шелковую блузку и кружевные панталоны, на минуту замерла неподвижно, позволяя его большому и твердому мужскому достоинству разбухать между ними, упираясь в нее. Потом она медленно повернулась и просунула свои ладони в открытый ворот его рубашки. Его кожа была влажной и горячей. Его глаза пылали.

Бланш провела ладонями по его мощной груди, соски которой уже затвердели, и почувствовала, как ее муж напрягся и замер неподвижно. Она стянула с него рубашку, а потом крепко прижалась губами к его потной коже. Он тихо ахнул.

Бланш придвинулась ближе. Она стала целовать его грудь и потерлась о его мужское естество. Потом она провела языком по его телу. Кожа оказалась соленой.

– Бланш! – хрипло запротестовал он.

Бланш улыбнулась, уткнувшись лицом в его грудь, и прошептала:

– Ты ведь попробовал на вкус каждый дюйм моего тела.

Потом она лизнула его сосок.

Сэр Рекс снова ахнул. На этот раз он сомкнул руки на ее бедрах и притянул к себе.

Бланш провела по его телу зубами, и он застонал от наслаждения. Ее ладони скользнули ниже и ухватились за ремень его штанов. Сэр Рекс замер неподвижно и тихо. Было слышно только его тяжелое дыхание.

Она расстегнула штаны и прошептала:

– Иди со мной в постель!

– Ты не обязана это делать, – с трудом произнес он.

Но его мужское естество рванулось вверх и коснулось ее ладони. Бланш улыбнулась и ответила:

– Я хочу любить тебя так, как ты любишь меня.

Он едва не задохнулся и сел на кровать. Бланш наклонилась над ним и наконец попробовала на вкус его горячую плоть. Сэр Рекс сжал в ладони прядь ее волос, глухо застонал, и она ослепла от страсти. Она ласкала языком его тело сверху донизу, пока не почувствовала, как раскрылось ее лоно.

Он вскрикнул, и внезапно она оказалась под ним, в его объятиях, и он снимал ее панталоны. Он взял ее лицо в руки и крепко поцеловал ее с тем же лихорадочным пылом, который охватил ее. Бланш подалась ему навстречу, приглашая его в себя. Он вошел глубоко. Он вошел в свой дом.

– Этот цыган сказал тебе что-то, что превратило тебя в бесстыдницу?

Бланш засмеялась в объятиях сэра Рекса.

– Боюсь, что кто-то превратил меня в бесстыдницу, но это был не бродячий цыган.

Сэр Рекс прижал ее к себе и нежно поцеловал в висок.

– Мне нравится слышать, как ты смеешься. Мне нравится видеть твои глаза, когда в них сияют смех и счастье, – тихо сказал он.

– У меня захватывает дух от счастья, – так же тихо ответила она. – Я боюсь только одного – что не могу сделать тебя таким же счастливым.

Бланш говорила правду. Она посмотрела на него, и в ее взгляде было ожидание.

– Я не смел даже мечтать о таком счастье. Я предполагал, что проживу всю жизнь один. Но вот мы вместе, Бланш. – Он широко улыбнулся. – Когда я увидел, что ты стоишь у окна, и понял, чего ты хочешь, я подумал, что это, должно быть, сон. Леди де Варен! – воскликнул он, притворяясь, что ругает жену. – Как вы смели думать о том, чтобы заниматься любовью с мужем в середине дня!

Бланш засмеялась и поцеловала его грудь.

– Разве это было таким ужасным неприличием, что я позвала вас к себе в такой час? Пожалуйста, ответьте честно, сэр Рекс.

– Ты можешь просить меня о такой услуге в любое время, дорогая. Я никогда не смогу отказать тебе. – Он дотронулся до ее щеки и спросил: – Ты когда-нибудь станешь называть меня Рексом?

– Нет.

Он вздрогнул от удивления.

Бланш улыбнулась ему:

– Ты всегда будешь для меня сэром Рексом, мой дорогой. Но на самом деле разве ты против этого? – Она снова провела рукой по его груди – просто потому, что ей нравилось касаться его тела. И еще ей нравилось, что она не стыдясь может выражать свои чувства к нему.

– Ты не можешь попытаться называть меня Рексом, когда мы одни? – спросил он, но при этом тоже улыбался.

Бланш провела пальцами по его ребрам.

– Я предпочитаю имя сэр Рекс.

Она поцеловала ямку в середине его груди и прижалась к ней щекой, подняла на него взгляд и сказала:

– Дорогой!

Его глаза потемнели, улыбка исчезла с его лица. Он провел рукой по ее волосам и сказал:

– С этим я могу согласиться. Бланш, назови меня снова «дорогой».

Она села на кровати и сказала очень серьезно:

– Мой дорогой, ты больше чем моя любовь, ты моя жизнь.

Он тоже сел, прижал ее к себе и так же серьезно ответил:

– Спасибо. Я чувствую к тебе в точности то же самое.